Андрей Егорович Киселев
Росток любви
– Как там Инга с Прохором поживают? – отвлёк я Георгия Николаевича.
– Это мы давай с женщинами обсуждать будем, а то они уж там засиделись в кухне-то. Пойди, позови.
Я поднялся из кресла и отправился приглашать дам в нашу компанию. Зайдя к ним, почувствовал аппетитный запах свежеприготовленных блюд. Екатерина Ивановна, подпоясавшись моим фартуком, бойко шинковала ножом овощи. Ирма взглянула на меня и сказала:
– Мы скоро, осталось салат заправить и на стол накрыть. Ты в зале сервируй пока.
– А откуда продуктов столько взялось?
– Папа по дороге сюда закупил.
– Мы же ужинали?
– А мы не успели! – возразила тёща.
Пришлось повиноваться. Тем более что больше нечего было делать, как ждать звонка Кобы, но всегда приятнее любое ожидание за столом.
Вернувшись в зал, я обнаружил, что Георгий Николаевич заснул в своём кресле, держа бокал в руке и мерно посапывая. Осторожно, дабы не шуметь, я расставил посуду, разложил приборы на обеденный овальный стол и присел снова в кресло.
Мысли гуляли во всех направлениях.
Допустим, что Коба решает в данную минуту мой вопрос, но что делаю я? Сижу и жду! Что-то мне не нравится такая постановка дела. Надо бы самому искать дополнительные варианты. Но что? Какая-то информация была у меня по Бородовскому, но… Осенило! Экземпляр документов, предоставленных мне для отчёта, оставался в моём доме
и валялся где-то у компьютера.
Я помчался в свою комнату. Необходимая папка лежала на столе. Мне непонятно было то, каким образом она мне могла пригодиться, но пальцы сами по себе включились в работу. Я уже стучал по клавиатуре.
Вот мой отчёт, который был послан по электронной почте в офис, но он недоделан, ну и Бог с ним, пошли дальше. Где? Где? Ага, есть! А что будет, если эти документы разослать по всем интересующимся адресатам? Надо подумать.
Акционеры, поставщики, получатели, инвесторы Бородовского мне были известны давно. Если они узнают о его махинациях, то возникнет скандал. Вот почему ему пришлось выложить срочно денежки, дабы замять это дело. А вдруг все знают о его выкрутасах? Нет! Стал бы он заниматься Царёвым! Извините, но наша служба не балаган какой-нибудь, а госучреждение. Если Бородовский смог купить десяток клерков в правительстве, запугать моего начальника, значит, он сам боится. Интересно кого? СМИ? Прокурора? МВД? ФСБ? Президента? Ну, их все боятся! Боится остаться без денег? Конечно! Их у него точно не станет, и сидеть ему придётся долго в местах отдалённых. МВД он вряд ли боится, его там обожают. Но остальные ждут с нетерпением любого подобного олигарха в свои сети. Возле президента его давно не видно, не то, что с предыдущим. Подписи в моём экземпляре подлинные. Выносить я не имел права документы, но так получилось. Главное, чтобы о них не узнал Бородовский, но, если бы знал, то давно бы забрал силой. За эту папку можно получить много денег или пулю в лоб.
Я решил всё подготовить к отправке так, чтобы в любой момент информация могла бы уйти по многочисленным адресам. Отсканировав необходимое, вложив данные из отчёта, я мог нажать мышкой на «Отправить всем», но меня прервала вошедшая Ирма:
– Ты что здесь делаешь? Мы тебя заждались, остывает всё!
– Да, конечно, мне как раз нужен перерыв для размышления.
– О чём?
– О грядущем!
– Смотри не надумай чего-нибудь страшного.
– Кто не рискует, тот не пьёт шампанского! – сказал я, входя в зал.
– А мы выпьем! – подметил проснувшийся Георгий Николаевич бодрым голосом.
– Да, есть повод, – поддержала Екатерина Ивановна.
– Интересно, что за повод? – усомнился я.
– Ирма, объясни мужу, в какую он сел лужу! – обратился к дочери папа.
– Филат, я беременна!
– Правда? Не может быть! Так быстро? Вот это да! – я не слышал своих слов, а от счастья кинулся обнимать и целовать жену.
– Не дави так сильно! Ребёночка раздавишь! – радуясь вместе со мной, предупреждала меня Ирма об ответственности.
Шампанское гулко хлопнуло и потекло с пеной в бокалы.
Я не знал, за что меня любит моя жена, но я был счастлив и влюблён в неё вдвойне.
На улице что-то загрохотало. Мы встали как вкопанные, но, увидев разноцветное зарево со знакомым свистом, поняли, что это салют. Видимо, кто-то празднует вместе с нами. Получилось вполне кстати.
– Я, когда вошла к вам, сразу поняла по лицу Ирмы, что она беременна, – хвасталась Екатерина Ивановна.
– А мне на днях во сне приснилось, что Ирма живот гладит и говорит: « Вам мальчика или девочку?» – поделился тесть.
– А ты что? – спросила его дочь.
– Проснулся!
Под всеобщий хохот мы забыли о проблемах, висящих над нами, как дамоклов меч.
***
Я не спал всю ночь. Мысли приходили одна за другой, путались, сбивались, нарастали. Как ни пытался заставить себя заснуть, сердце продолжало биться с бешеной скоростью. Необходимо было решиться на конкретные шаги. Ждать вестей от Кобы, спрятав голову в песок по привычке страусов, или устраивать скандал на всю страну с не совсем предсказуемыми последствиями. Если б я был одинок, то даже не мешкал бы ни секунды, а шёл в бой. Взвешивая своё положение, мне было сложно принять решение без Ирмы. Но мужское самолюбие говорило, что женщина не будет отстаивать рискованные позиции. Всё-таки я решил обсудить свой вариант с женой при первой возможности. А пока она спала, положив голову на моё плечо, нежная и красивая, улыбающаяся во сне, прижимая мою руку к своей груди.
Лишь под утро я смог заснуть. Мне приснились дети, мал мала меньше, вроде того, что были на свадебном плакате, но не рисованные, а настоящие, бегающие во дворе какого-то детского сада. Они поглядывали поочередно на меня, останавливаясь и крича что-то невнятное, а потом пришла воспитательница и увела их в здание, показывая всё время на тучи, объясняя, что скоро будет дождь. Я остался сидеть на скамейке, но тут почувствовал капли сверху, почему-то попадающие прямо в лицо, и … проснулся.
Оказалось, Ирма нежно брызгала водой на меня рукой, макая её в чайной пиале:
– Ну, наконец-то, я уже беспокоилась, не склонен ли ты к летаргическому сну. Добрый день.
– Привет, родная. Мне никто не звонил?
– Если б кто-то и попытался позвонить, то всё равно наткнулся бы на короткие гудки, потому что папа не поехал на работу и не слезает с телефона. А сотовый ты ещё вчера выключил. Не помнишь?
– Помню, – сказал я, припоминая, что сделал это, чтобы никто не мог испортить вчерашнее настроение от приятной новости своими звонками.
– Я чувствовала, что ты долго не мог заснуть, поэтому дала тебе отоспаться, но пришёл Коба.
– Всё! Встаю.
Я быстро оделся, умылся и пришёл в зал.
– Здравствуй, дорогой! Долго спишь, – приветствовал Коба.
– Добрый день. Бывает, когда под утро засыпаешь.
– Твой Царёв уже отписал Бородовскому свою квартиру, дачу вместе с имуществом, деньгами заплатил сто пятьдесят тысяч долларов. Тот зачёл ему семь миллионов. Осталось двадцать.
– Так быстро?
– Тебя не трогают, пока я здесь. Понимаешь? Но я не могу у вас на всю жизнь оставаться.
– Переговоры не удались?
– Не совсем. Он думает, но предлагает отдать ему твою квартиру и идти к нему на работу вместе с Царёвым. Его уже уволили и приняли на работу к Бородовскому вместо того, кто представлял вам документы, из-за чего вся буза.
– То есть мой шеф теперь бомж?
– Но не безработный и живой, правда потрёпанный, сейчас в больнице отлёживается с переломами, но через два-три месяца должен приступить к работе.
– Значит, мне предлагается тоже стать бомжем. Полежать в больнице тоже придётся?
– Нет, ты пока должен замещать Царёва.
– Чтобы, если что, в тюрьме замещать Бородовского?
– Но на солнечной стороне.
– Сколько времени у меня на раздумье?
В течение всего этого разговора Георгий Николаевич ходил по прихожей с телефоном, раздавая по нему различные распоряжения. Наконец, он закончил свои тексты и присоединился к нам:
– Привет, извини, сынок, дела! Я обо всём в курсе, что думаешь?
– День добрый! Пока ещё не решил, но мне надо день-два. Как? – с этим вопросом я обратился к Кобе.
– Нормально.
– Больше ничего нельзя сделать?
– Пока это всё, на что он согласен. Возьми его визитку и позвони на сотовый своё решение, как только созреешь.
– Скажите, Коба, а кого он может по-настоящему бояться?
– Только президента, как тот скажет, так с ним и поступят. Ну, есть враги, конкуренты, но зубы у них слабоваты, да и стоящего компромата нет.
– А к президенту у Вас нет лазейки?
– Почему нет? Обижаешь! Дороговато выйдет, парень! Квартирки твоей не хватит, хотя она на пяток лимонов тянет.
Большая, конечно, и в центре. Но маловато будет.
– То есть, вариантов нет?
– Искать надо! Время пока есть. А зачем тебе президент? Охранять он тебя не будет.
– Мы сами поохраняем, – влез в разговор Георгий Николаевич.
– Жора, дорогой, – взмолился Коба, – ты не знаешь, что говоришь!
– Знаю! Никто меня с места не сдвинет за мою дочь. Надо если, будем отстреливаться.
– Ты даже чихнуть-то не успеешь, Жора.
– Коба, – спросил я, – а есть из окружения президента те, кому не нравится Бородовский?
– Есть, конечно, но они сами на него не полезут. Им ведь ясно, что их должности временные. Сегодня в кремле, а завтра нигде.
Самим, возможно, кланяться Бороде придётся.
– Мне бы пяток эмейлов из президентского окружения, но не официальных, а личных. Есть такие?
– Пяток найду. Но вечером, окей? Намекни хоть, что задумал-то? – спросил, подозрительно взглянув на меня, Коба.
– Денег хочу заработать, чтобы сразу рассчитаться.
– Эти люди привыкли брать, а не давать.
– Я попробую, попытка – не пытка.
– Ну, договорились, три дня на размышление, но не предпринимай необдуманных шагов. Если что, советуйся. Я не враг, помогу, чем смогу.
– Не забудьте вечером эмейлы. Хорошо?
– Да, до встречи.
– До вечера!
***
Я уже вторую ночь не вылезал из-за компьютера, пока не нашёл то, что искал. Мне не доводилось заниматься хакерством до сих пор. Однако этот случай заставил входить в засекреченные личные и государственные сайты в поисках полной информации. Помогла моя работа. Наша служба тоже не для всех имеет доступ. Было бы скучно рассказывать о тонкостях компьютерных махинаций, которыми мне пришлось пользоваться, но, как говорится, я нарыл столько, что, мама, не горюй. У меня было не просто много данных, а я смог, объединяя, просчитать до мелочей весь путь от пункта А до Я деятельности Бородовского и его партнёров. Я умудрялся получать подтверждения данных его же именем. Забравшись в персональную почту через эмейл, указанный в визитной карточке, найдя пароль, что совсем не трудно, я нашёл много интересного. Олигарха подвела самонадеянность в использовании своего логина «Boroda@…» в каждом из имеющихся, найденных мной четырёх адресов, что и дало мне возможность с лёгкостью порыться в его переписке, как только не без труда получил пароли. Это ведь возможно, если очень нужно. Когда служба поддержки выдаёт как бы забытый пароль, обычно указывает матом своё к этому отношение, но меня её ругательства не беспокоили, ведь они адресовались Бородовскому.
Мне запомнилась одна фраза из прочитанной почты вымогателя: « Я что ли вместо тебя за мной убирать буду?»
Текст явно зарвавшегося человека.
Коба дал мне адреса пяти чиновников, работающих в правительстве и кремле. Из них меня заинтересовал по-настоящему один. Самое важное произошло, когда он ответил мне на письмо, состоящее из конкретного предложения решить мою проблему. Я понимал, что шёл на большой риск и не раскрывал своих карт полностью. Но диалог получился, хотя лаконичный, но заинтересованный взаимно.
Меня мучил вопрос о том, чтобы не попасть впросак. Мой собеседник тратил на переписку со мной много времени, что вместе с чувством его желания помочь было подозрительным.
Настал момент, когда я спросил конкретно о гарантиях. Ответ был злым от горечи за потерянное время на пустую болтовню.
« Я могу расстаться с жизнью, если всё обернётся против меня», – написал я новое сообщение и отправил. Ответ пришёл сразу: « Я тоже! Но всё зависит от решения президента. Или пан или пропал! Думай до утра. Я хочу спать. Утром сольёшь данные, в десять утра они будут на его столе. До десяти ты должен исчезнуть из любого обзора в безопасное место. Если нужна помощь в этом, обращайся! Всё!»
Мои глаза автоматически повернули взгляд направо к нижнему углу монитора, где высвечивались часы. Думать почти не оставалось времени.
В этот момент в комнату вошла Ирма и присела ко мне на колено, глянув на монитор, где всё ещё оставался открытым текст чиновника.
– Ты думать будешь один? – спросила она.
– Нет, ты вошла как раз, когда настал момент обсудить с тобой мой план. Будить или не будить, вот в чём был вопрос, но ты, оказывается, не спишь.
– Я не спала, а ждала тебя. Давай говори.
– Если это не подстава, то мне удалось найти человека, который хочет помочь, решая задачу Президента по выяснению истинного лица Бородовского. К нему имеются претензии не только в финансовых сделках, но и в преданности стране. Моя информация говорит о том, что этот олигарх наживается на продаже оружия, наркотиков, субсидирует теракты, торгует людьми. Ежемесячно, как я высчитал, он расходует порядка двадцати – тридцати миллионов долларов в пустые фонды за границей. Его тоже поддерживают из за рубежа. Ему платят за визы и документы. Суммы приличные. Прямых доказательств у меня мало. Если он успеет сбежать из страны, почувствовав неладное, то сможет достать нас оттуда.
Сложно знать сейчас, что будет, если я дам против него аргументы, чем это закончится для нас. Но идти у него работать обозначает скорую тюрьму, как минимум.
– Сливай информацию, пусть его треплют. Мы уедем, но рабами жить не будем. Спрячемся на время, а там видно будет.
Он ведь не узнает источника, даже если это подстава. Денег у нас пока хватает, устроимся.
– Куда спрячемся?
– В Селюково, например.
Мне очень импонировала решительность моей жены, но всё же разум говорил, что надо продумать каждую мелочь.
– А родители? Могут их взять в оборот.
– А мы их сейчас спросим! Они тоже не спят, ждут твоего решения.
Мы вошли в зал. Телевизор светился с изображением Лолиты, поющей: « Пошли его на…»
Присев в свободное кресло и усадив к себе на колени Ирму, я заговорил с сидящими напротив родителями Ирмы:
– Мы без вас не можем решить о своих дальнейших действиях. Суть в следующем: у меня есть доказательства, компрометирующие Бородовского так, что ему светит тюремная решётка. Вопрос решается на уровне президента через чиновника, данные которого дал Коба. Будет скандал. Но нашу безопасность никто не гарантирует. Мы будем вынуждены временно скрываться. Ваше слово?
– В России всё временное всегда постоянное, – отметил Георгий Николаевич.
– Где скрываться? – уточнила Екатерина Ивановна.
– Например, в Селюково, – ответила Ирма.
– Мы волнуемся за вас, – продолжил я, – в отсутствие нас могут добраться до родственников.
– До нас не доберутся, Коба преувеличивает, – самоуверенно произнёс тесть.
– За свою жизнь не даёт гарантий даже тот чиновник, что отдаст бумаги президенту на рассмотрение, – ответил я.
– А что у нас президент прокурором работает? – снова усомнился полковник, не привыкший отступать.
– Иногда, когда надо дать команду прокурору, – снова ответила Ирма. – Пап, ты словно только родился.
– У меня свой план в ответ на ваш, дети, – строго сказал без двух минут генерал-майор. – У нас в одной дивизии учения начинаются, вот я и организую наш отъезд отсюда незамеченным. Далее будем продвигаться по линии фронта так, чтобы ни одна мышь не проскочила, поживём в блиндажах.
– Папа, ты шутишь? А если нас прослушивают? – спросила Ирма.
– Про Селюково слушать, значит можно, а про учения нельзя? Пусть слушают, сделать-то ничего не смогут! Появятся если на горизонте – арестуем! Всё баста, звоню. А ты, Филат, не теряй времени, а то голову потеряешь. Жить и не бороться мы не привыкли! Понял?
– Отлично! Я уже у компьютера! – сказал я, вставая из кресла.
Уходя из зала к себе в комнату, я подумал, что если нас прослушивали, то уже докладывают людям Бородовского. Но пока те дозвонятся до него самого, пройдёт немало времени. Главное успеть.
Сообщение у меня было давно готово к отправке. Первоначальный вид его за два дня увеличился втрое. За всё время разговора я не выходил из Интернета, чтобы не терять ни секунды.
« Ну, с Богом!» – сказал я себе и нажал мышку на «отправить».
В это время в остальных комнатах шли скорые сборы. Георгий Николаевич приказал брать только самое необходимое и обязался всем недостающим обеспечить впоследствии. Я закончил отправку, проверив получение. На всякий случай взял с собой «флэшку» со всеми данными и папку с документами, запихав их в чехол вместе со стареньким ноутбуком, которым я не пользовался несколько месяцев. Не брать же с собой мой огромный компьютер. Все данные, которые могли бы о чём-то сказать заинтересованным лицам, я из него удалил, очистив «корзину».
К нашему подъезду тем временем подъехали два военных «Урала». Из их фургонов выпрыгивали солдаты и сразу выстраивались в оцепление вокруг предполагаемого нашего выхода.
Раздался звонок в дверь. Открыл Георгий Николаевич. На пороге стоял капитан и позади его пятеро вооружённых автоматами солдат.
– Здравия желаю, товарищ полковник! Капитан Смирнов по Вашему приказанию в сопровождении роты быстрого реагирования прибыл!
– Здорово, капитан, форму привёз? – протянув для рукопожатия руку, спросил Георгий Николаевич.
– Так точно!
Смирнов передал два округлых вещмешка тестю.
– Стоять за дверью, следить за обстановкой! – приказал капитану, закрывая дверь, бравый тесть.
– А это зачем? – заинтересовалась Екатерина Ивановна.
– Молчать, когда с Вами разговаривает высший по званию! – шутливо приказал он. – Быстро переодеваться! Время пошло, пять секунд осталось!
В его голосе звучали особые нотки, которыми обладают настоящие полковники, когда им все подчиняются как бы исподволь, без сопротивления. Хотя переодевание было неожиданным, но все поняли необходимость задуманного Георгием Николаевичем, что без лишних вопросов надели камуфляжную форму, чётко подобранную по размерам.
Екатерина Ивановна и Ирма стали выглядеть по-особенному. Появилась та самая изюминка, из-за которой влюбляются в военных женщин. Что-то строгое, хотя привлекательное. Ирма вообще была неотразима. Я не переставал удивляться её красоте в любом обличии.
Наконец, полковник приказал:
– Так, не растягиваясь, быстрым шагом на выход в ближайшую машину, я замыкающий. Где ключи? Дверь надо закрыть будет. Свет гасите! Сигнализацию не забудьте!
– Ключи, пожалуйста! – протянул я ему связку.
Он открыл дверь и спросил капитана:
– Всё проверил?
– Да, чисто.
– Веди их в машину, со мной оставь двоих.
– Есть! – и обращаясь к солдатам: – Панов и Ветров с товарищем полковником, а остальные, прикрывая собой гражданских, за мной!
Мы начали спускаться. Я подумал, что одной гранаты было бы достаточно, чтобы нас не стало, но, значит, ещё не тот момент.
Операция прошла успешно. Мы ехали в военном фургоне с надписью «люди». Когда солдаты уселись на свои лавки и увидели возле меня Ирму, послышалось общее «О-о-о!», но, поняв, что она не одна, быстро успокоились.
У Георгия Николаевича откуда-то оказалась рация. Через несколько минут в ней послышался голос капитана:
– Джип сзади явно преследует. Сообщить ВАИ, чтобы гаишникам наводку дали тормознуть?
– Делай! Пусть дольше держат, пока не свернём с трассы.
– Есть!
– Следят мерзавцы, ну и пусть! Мы им покажем кузькину мамуську, замучаются по лесам шастать! – восторженно заявил нам бравый полковник.
– Далеко ехать-то? – спросила у него Ирма.
– Дочка, это военная тайна, – хитро улыбаясь, ответил он.
Вскоре мы почувствовали, что машина свернула с трассы на тряскую дорогу. Трясло нас недолго, так как неожиданно «Урал» остановился, и Георгий Николаевич скомандовал нам:
– На выход!
– Что? Уже? – удивилась Екатерина Ивановна.
– Дальше у нас другой маршрут, поторапливайтесь.
На полянке, засыпанной багряно-жёлтой листвой, ждал нас микроавтобус «УАЗик» тёмно-зелёного цвета. Пересев в него, удобно устроившись, мы выехали вновь на трассу, называемую Симферопольской. Окна машины были тонированными, поэтому мы не боялись смотреть на Божий свет. На переднем сидении справа от водителя сидел крупный мужчина с майорскими погонами. Он о чём-то активно беседовал с Георгием Николаевичем, но нам не было слышно.
Утро. По обе стороны шоссе красовались поля и перелески, слегка подкрашенные туманом, но горизонт проглядывался на многие километры. Осень окрасила всё в свойственные только ей цвета. Солнце лениво подсвечивало сквозь серое небо так, что было лишь понятно, где оно, по едва виднеющемуся белому пятну на востоке небосклона.
От мерного шума двигателя и небольшой скорости автомобиля нас клонило ко сну. Первой заснула Екатерина Ивановна, подбоченившись к жестикулирующему в сторону майора мужу. Затем у Ирмы начала склоняться голова к моему плечу. Я обнял свою жену, подставляя плечо:
– Спи, родная.
Мне было очень стыдно перед ней за всё, что произошло. Хотя моей вины вроде бы не наблюдалось, но как ни крути, мы должны были скрываться, рискуя и испытывая неудобства, не успев прожить вместе после свадьбы даже двух месяцев. Да ещё оказались вовлечёнными в это её родители, имеющие огромное терпение и выдержку. Чтобы так вести себя, как они, надо любить свою дочь настолько бесконечно, как, наверное, бывает лишь в идеале. Я проникся огромным уважением к Георгию Николаевичу и Екатерине Ивановне.
«Уазик» повернул в сторону Подольска. Сначала мы ехали в направлении города, но вскоре нас повезли через еловый лес по каменной брусчатке в какое-то сказочное место. Мне так казалось из-за живописной красоты окружающих дорогу пейзажей. А вот и терем, возле которого мы остановились.
– Выходить строиться! – послышался голос полковника.
– Место здесь замечательное, – отметил майор, – сейчас позавтракаем, чем Бог послал.
– Интересно, что он нам сегодня послал? В прошлый раз кабана, а теперь кого? – размечтался вслух тесть.
– Вот так, дети, – обратилась к нам Екатерина Ивановна, – проходят завтраки на военных учениях.
– Разговорчики в строю! – прикрикнул и любяще обнял жену
улыбающийся полковник. – Не всю же жизнь в трущобах служить на кильке с картошкой.
– О да! Хватило нам всякого хлебнуть, – подтвердила она.
Огромный рубленый дворец встретил нас запахом дерева и русской бани. Во внутреннем дворе дымил кирпичный, вроде средневекового камина, мангал. Рядом с ним копошился солдат в фартуке, нанизывающий крупные куски мяса на шампура, похожие на мечи. Никаких хозяйственных построек там не было. Зато стояла беседка невиданных размеров, тоже рубленая из мощного дерева, в которой, как оказалось, помимо места отдыха находилась встроенная баня. То есть, можно было принять баньку и тут же, не отходя, посидеть за столом на свежем воздухе. Обойдя со всех сторон своё новое пристанище, мы убедились, что нас никто не пригласит в дом и скромно вошли в него.
Я решил, что в этом королевстве течёт совсем другая жизнь, не сравнимая с той, где мы были ещё недавно. Здесь нет ничего алчного и преступного, сплошной рай на фоне Божественной природы. Как было бы замечательно продать квартиру в Москве за пять миллионов долларов, как оценил Коба, чтобы на всю жизнь хватило, и поселиться в таком месте без глупой городской суеты.
Настоящий терем из мечты был обставлен в старинной манере. Главная дверь впустила нас в большой зал. Тяжёлая деревянная мебель впечатляла своими габаритами и витиеватой резьбой. Огромная кадушка с колодезной водой стояла при входе. Возле неё висела полка, заставленная резными кружками, явно не менее чем по два литра объёмом.
В восточном углу зала был устроен иконостас с горящей лампадкой. На стенах висели картины с охотничьей тематикой на старинный манер с усатыми наездниками в красочных кафтанах, дамами одним бочком в седле, борзыми и напоказ разложенными трофеями. В северном углу был камин из увесистого булыжника с кипящим котлом над потрескивающими дровами. Запах сказал нам о готовящейся в нём ухе.
– Вы меня извините, ради Бога, я был вынужден срочно отлучиться для необходимых в целях безопасности распоряжений, – вернул нас к реальности неожиданно появившийся майор.
– Да ничего, – успокоила его Екатерина Ивановна.
– Вы располагайтесь, как дома. Сами можете всё посмотреть, где что, на второй этаж сходите, на спальни посмотрите. Тут Георгий Николаевич сказал, что вы ночь не спали, так сразу после завтрака, пожалуйста. В каждой келье есть ванная комната.
Мне очень понравилось это монастырское выражение. Жаль, что в моде английские слова, «румы» всякие, а русские-то краше! Келья! Сладко-то как! Нежно! И спать-то приятно в комнате с таким названием. А то у итальянцев камора, тоже типа конуры или лачужной кладовки. Не ценим мы истинно родной речи, как последние предатели.
– Извините, товарищ майор, а телефон здесь есть? Мне бы на пять минут в Интернет зайти, – спросил я.
– Всё у нас есть: и туалет, и Интернет. По коридору направо идут рабочие кабинеты, там есть компьютеры и телефоны. Вы бы подождали, а помыли бы руки, сейчас завтрак накрывать будут.
Сразу после его слов появились парни в поварских костюмах, лощёнее, чем в московских ресторанах, и стали ставить из принесённых подносов различные блюда на мощнейший стол в центре зала.
Пришлось воспользоваться советом майора и, обняв Ирму за талию, отправиться мыть руки.
– Как-то празднично происходит наше затворничество, ты не заметила? – поинтересовался я у своей милой супруги.
– Лучше так, чем в блиндаже. Папа у нас мастак на выдумку. Но он сейчас вынужден воспользоваться служебным положением во спасение. Возможно, что ненадолго. Так что празднуй, пока дают.
– Ты здесь бывала раньше?
– Нет, но в подобных местах в выходные дни мы иногда отдыхали. Однажды, когда я была маленькой, он возил нас с мамой на базу отдыха, где конный манеж и ипподром сделан. Тогда я научилась ездить верхом. Плавать тоже в сауне обучалась на другой базе. Ещё часто мы приезжали на стрельбище, так что я умею теперь стрелять из разных видов оружия.
– А я в армии был чемпионом дивизии по стрельбе и членом судейской коллегии. Даже значок носил кругленький такой в виде мишени с надписью. А командир части на втором месте оказался из-за того, что я пришёл служить срочную службу. Меня в первую партию демобилизовали, чтобы он снова в чемпионах ходил.
– А ты где научился стрелять так?
– На севере. Там по выходным делать нечего, вот и ходили охотиться. В железный рубль из карабина с пятидесяти метров попадал, так что к армии был подготовлен.
– Зверей не жалко было?
– Я поначалу подстрелил пару белок и куницу, но потом прекратил. Не видел прелести, и азарта, как у некоторых, не ощутил. Понял, что незачем в красоту стрелять. Вот и развлекался по искусственным мишеням.
– Ну, пошли завтракать, охотник мой, а то руки сотрёшь.
– Честно говоря, я бы поспал сначала, желательно с тобой.
– Это очень сексуальная идея, но мы тут прячемся от грозных врагов.
– Вот и надо спрятаться под одеяло, чтобы никто не смог нас найти.
– Так это у тебя особая тактика?
– Конечно, без любви не бывает победы!
– К родине?
– Сначала к тебе, а потом ко всему остальному!
– И кто это остальные?
– К родителям, брату и родине ревнуешь?
– И к ней тоже.
– Тогда пошли завтракать!
За столом к нашему приходу было уже четверо. Помимо родителей и майора в центре восседал седой генерал – майор.
– Это они? – спросил он тестя, указав на нас вилкой.
– Да.
– Знакомь тогда!
– Ирма и Филат, – озвучил наши имена полковник.
– А меня зовут, – перебил его генерал, – Иваном Матвеевичем, прошу любить и жаловать.
– Очень приятно, – отозвались мы.
– Да, и мне приятно познакомиться с родственниками моего старого друга. Только Ирму и Ингу я помню маленькими совсем. Одна повыше была, ещё на коня не хотела залезать, всё плакала.
– И я помню, – обрадовалась она, – только Вы тогда подполковником были.
– Вот так, Жора, смотри, сколько лет мы не виделись, что у тебя дочь уже замуж вышла.
– Лет так двенадцать прошло, – посчитал Георгий Николаевич.
– Да вы садитесь быстрее, что стоите? – обратился к нам генерал.
Мы присели. Иван Матвеевич взял в руку бутылку открытого красного вина и налил в бокал, стоящий перед Ирмой. Затем из прозрачного кувшинчика начал мне наливать водки.
– Полную? – спросил он.
– Нет, немного.
– А что так? – поинтересовался генерал, когда рюмка была уже полна с горкой.
– Своей дури хватает.
– Иди к нам в армию, моментально выбьем!
– Я уже отслужил своё.
– А вот нам с полковником всё ещё служится как-то, – и посмотрел на Георгия Николаевича: – Да, Жора?
– А мы больше ничего не умеем.
– Это точно. А помнишь, Жор, как мы в Чехословакию с тобой в шестьдесят восьмом попали? – и снова повернулся к нам, – нас тогда из ГДР на самолёте в Москву отправили, а во время полёта был приказ приземлиться в Праге. На гражданских людей с оружием заставляли идти.
– Да ничего хорошего там не было! – вставил реплику полковник.
– А помнишь Лёху с Петром, что сгорели заживо в танке от «зажигалки», – снова тот обратился к тестю, – а немцы, помнишь, как себя вели?
– Помню, конечно!
– Они, – повернувшись вновь к нам, продолжал генерал, – садились на ступеньки магазина, чертили мелом границу, и кто за неё из чехов заходил, стреляли без предупреждения. Пиво лопали круглые сутки и пуль не жалели. К ним и боялись подходить-то. А нам стрелять запрещали, вот и жгли нашего брата, кому не лень.
– Да, ладно, тебе, Матвеич! Нашёл, что вспоминать-то!
– А что? Было и хорошее! Тост хочу сказать, – заулыбался, вставая, генерал, – за то, чтобы в нашей стране и армии было только хорошее! До дна!
Осушив свою рюмку, генерал положил себе из огромной супницы хохломской росписи в тарелку той же работы ухи деревянным ковшом и стал прихлёбывать её ложкой из этого же сервиза.
Мы не смогли выпить содержимое наших рюмок до дна, но никто не обратил на это внимание.
– Как тебе на Урале служилось, Матвеич? – нарушил затишье полковник.
– Нормально. Жаловаться не на что. Военный прокурор только замучил своими придирками. Сам лесом торговал направо и налево, до меня же доматывался по каждой мелочи, а мы не знали, чем солдат накормить. Пришлют порошковой картошки синего цвета, и вот этим клейстером, как хочешь, так и корми личный состав. Пробьёшь что-то нормальное, тут же прокурор суётся.
– Всё же генералом раньше меня стал!
– Друзья вытащили. Так бы сидел всё там, комаров кормя да на морозе зад грея. Так тебе уж пришло представление на генерала, ты что, не знаешь? Пора проставляться.
