Андрей Арсланович Мансуров
Сверхчеловек
17. Тобусы
Надел «зону» на флагмана без проблем.
Сам себе радуюсь: хоть я и убийца, и беспринципная и бессовестная сволочь, как меня наверняка обозвали бы матери, жёны и дети всех этих служак, солдат и техников, но меня это ни в малейшей степени теперь не напрягает. Потому что вижу я.
Вижу, что все они – «какашки». Злобные. Агрессивные. Расчетливые. Беспринципные. Не считают другие расы – собратьями. А уж тем более – по разуму. (Ну, собственно, тут мы с ними где-то похожи!)
И ещё вижу, что мечты наших, что учёных, что гуманистов там всяких, что рассылали по космосу призывы к «добрым и всезнающим» собратьям по разуму, горя желанием обогатиться новыми знаниями, и «просветлением в душах», обломились по-полной.
И если друдов ещё можно, с большой, правда, натяжкой, назвать гуманными исследователями-наблюдателями, то остальные расы ксеноморфов разумных, что только что стали мне известны, «гуманными и добрыми» назвать мог бы только полный идиот. Ну, или тот, кто не читает у них в мозгах!!!
И если совсем уж честно – даже один их внешний вид запросто просигнализировал бы об их агрессивных и злобных натурах, даже тому, кто мысли не читает…
И понимаю я, кристально так ясно понимаю, что обычно именно такие, хищнические и амбициозные, расы, и царят в космосе. Потому что ведёт их то же самое, что и наших, земных, конкистадоров. И Американских или Австралийских, первопоселенцев: бандитов и авантюристов. Колонизаторов. Тех, что не гнушались и геноцидом, если аборигены их планам по разграблению местных ресурсов и богатств, и захвату территорий, мешали.
Жажда наживы!!!
И желание освоить, покорить, эти самые, кажущиеся сказочными, новые земли.
С другой стороны, это логично.
Если нет реально мощных стимулов, или они такие дохленькие, как у тех же друдов, вроде «исследования космического пространства и населяющих его рас», нет и прогресса! Потому что за пятьдесят тысяч лет цивилизации не продвинулись эти самые друды дальше гипердвигателя. А вот тобусы и гхаш додумались до него всего-то за пятьсот лет освоения своих звёздных систем.
Когда поняли, что дома-то и грабить практически нечего!
Вот и приступаю я к «разборкам» с «Сармакшем Вторым» с почти чистой совестью, и озлоблением.
Потому что вижу: уготована людям – причём – всем! – участь индейцев Южной Америки. Когда туда нагрянули испанцы. То есть – предусмотрено создание огромных плантаций разных злаковых культур, которые человечество до скончания веков будет обрабатывать и выращивать, и сооружение огромного количества глубоких шахт. Для добычи урана, золота, драгоценных камней, нефти, угля, и много чего ещё: ванадия, кадмия, лантана, редкоземельных, и так далее – почти по всей таблице Менделеева.
Но в-основном, как ни странно, больше всего именно – золота! Ну вот в дефиците этот ковкий, электропроводный, и не корродирующий металл в Космосе!
И выживет на Земле ровно столько людей, сколько нужно будет для обслуживания всего этого хозяйства, и минимального воспроизводства рабов. Получается – совсем, как планировала в отношении России и её ресурсов незабвенная «железная леди»: Маргарет Тэтчер. «Только для обслуживания трубы!»
И как сейчас не вспомнить с ироничной улыбкой все наши фантастические боевики, начиная ещё с «Войны Миров» Герберта Уэллза: именно от такой, хищной и наглой, экспансии, нас и должны бы, по-идее, защищать все эти герои из комиксов: Супермены там всякие, Бэтмены, Чудо-женщины, Халки, Железные люди, и прочие «мстители»…
Да вот только всё это – враньё!
Комиксы.
Придуманные для того, чтоб люди всегда на кого-то надеялись. На кого-то, кто придёт. И решит все их проблемы! Умный и решительный Президент. (Ну, тут уж и последним дебилам становится понятно всё. Особенно на примере дедушки Байдена.) Компетентное и честное Правительство. Храбрая Армия. Кучка выдуманных киногероев…
Потому что нет на самом деле никого более изнеженного, избалованного, ленивого, самовлюблённого, и жаждущего лишь материальных благ, и покоя, чем среднестатистический англоамериканский обыватель. Который, сложив лапки, и сидя дома, или даже выйдя на демонстрацию с плакатиками, будет взывать к Правительству, а сам на защиту своей страны с оружием в руках, как было во времена первоколонистов, встать и не подумает: зачем, если есть Армия?! Вот пусть контрактники и воюют!..
Пушечное мясо.
Но в моём случае мне не на кого переложить ответственность.
Потому что понимаю: неспроста мне именно сейчас дали эту СИЛУ!
И пусть никто (Ну, кроме любимой маленькой Ундред! Ну, и Ханса на подхвате.) мне не помогает, справиться с угрозой я должен.
Да и – кто, если не я?!
С экипажем «Сармакша Второго» закончил быстро.
Но до этого озаботился «скачать» из мозга командиров язык тобусов, их алфавит, и способы управления их кораблём. И его оружием. И координаты их планетной системы.
Порядок. Языком «поделился» и с Ундред: пусть знает. И понимает.
После того, как закончил, все безобразно выглядящие трупы мысленно стащил в местный гигантский холодильник, предварительно потеснив там запасы мяса. Ну правильно: все «хищнические» и агрессивно настроенные расы как раз им и питаются. А не травой, как коровы. Или мои миролюбивые и по-детски наивные инфантильные друды…
Кровищи на палубах и в коридорах, конечно, осталось достаточно, чтоб Ундред испугалась. Но нам на корабль тобусов нужно попасть буквально на пару деньков: только чтоб переправить его в систему гхаш, навести там шороху, и быстренько слинять обратно. Потому что я лично не горю желанием застрять в чужой планетной системе навсегда!
Теперь нужно только подлететь к «Сармакшу» на нашей любимой тарелке, да запихнуть её в гигантский шлюз-ангар, которым оснащён авианосец. Пришлось для расчистки места тамошние кораблики-десантные боты подвинуть в дальний угол. Ну вот. Теперь места хватит! Да если честно, его и так хватило бы. Но тамошние боты мне не понравились: уж больно дурацкий у них дизайн. Да и Ханс с управлением вряд ли справится.
Вылетели после ужина. Который прошёл, если совсем уж честно, в обстановке уныния – это у Ундред опять тоска, и совесть её гложет. Даже после того, как показал ей все коварно-кровожадные планы тобусов насчёт наших будущих подданных. Ну а Ханс в этом плане – молодец. Надумал я «просветить» его – в том смысле, что показал, кто и зачем на нас хотел напасть. И что мы собираемся сделать. Так он и не подумал «грустить»: война – его любимое занятие! И вообще – мечта! Потому что сидя подо льдом, он, вот именно, только и мог, что – мечтать о ней. Истосковался, так сказать, по любимой работе!
И вот – долетели. Мысленно нажимаю на пульте управления шлюза нужные кнопки, и поворачиваю рукоятки. Откачка воздуха… Открыть люк. Ого! Вот это ворота!..
Влетаем. Садимся. Я ворота шлюза-ангара закрываю. Включаю подачу воздуха. Тут нам, конечно, повезло. Дышат тобусы, впрочем, так же, как и друды, и гхаш, самым обычным воздухом. Правда, у тобусов кислорода не двадцать один, а двадцать три. Может, поэтому у них рептилии и стали разумны. Расправившись с конкурентами в виде млекопитающих. Но меня сейчас эти «абстрактно-философские» проблемы не волнуют.
Идём все втроём в главную рубку.
Возле неё кровищи на палубе, понятное дело, больше всего. Ундред передёргивает плечами, но сдерживает эмоции: помалкивает. Понимает, что мне нужно работать. Ханс, тот вообще – молчит. Он (Ну, не без моей помощи!) уверен: наше дело – правое!
А для победы все средства хороши.
Все эти слова и условные обозначения на пульте, конечно, вызвали бы у земных обычных учёных скрежет зубовный и недоумение. Но – не у нас с Ундред. Понимаем.
Я сажусь в неудобное, приспособленное под «крокодилий» зад, кресло капитана.
Вздыхаю. Переглядываюсь со своей боевой подругой. Она кивает.
Погнали!
Опускаю чуть подрагивающие пальцы на кнопки и клавиши. И начинаю работать.
«Возникаем» сразу возле материнской планеты Тобусов – в опасной близости! Ого! Вот это тряхнуло так тряхнуло: последствия гравитационных «искажений»! Чёртов каркас и внешние переборки корабля едва выдержали.
Так никто из тобусовских капитанов, конечно, рисковать не стал бы! Но мы – и не тобусы! Уж я не забыл нацепить на наш огромный авианосец «личину» линкора гхаш!
Как не забыл и зарядить все пушки заранее.
Залп!
В подпространство, назад к Земле, мы ушли ещё до того, как ракеты с гипер-взрывчаткой долетели до поверхности. ПВО и прочие оборонные средства застали врасплох – ракетам ничто не мешало! Ох, сейчас и бабахнет!..
Пусть-ка уцелевшие тобусы думают, что гхаш взяли какого-нибудь пленного, и он и рассказал им об «уязвимых местах» их обороны! А уж у кого самые «лучшие» об этом представления, кроме адмирала самих тобусов… Поэтому мы и «возникли» прямо за линией магнитных мин, и оборонительных построений из надорбитальных кораблей!
Рискованно, конечно, но «Сармакш» оказался крепкой посудиной: от притяжения планеты не развалился, и движки от форсажа не испортились.
Ну вот.
Теперь я ещё и коварный сталкиватель лбами и провокатор в отношении уже трёх разумных рас… И – последняя ли это?..
Но, как уже говорил – угрызений совести из-за потенциальных миллиардов жертв не испытываю. Они же все – не люди! Как не полноценные и достойные люди были и все эти североамериканские индейцы, австралийские и Тасманийские аборигены, русские, украинцы, югославы, сирийцы… И все те уроды, что не принимают наши Ценности, нашу Демократию, нашу Веру, наш образ жизни.
А вот мы, англосаксы – высшая раса! Избранная! И правы – всегда и во всём!
И именно нам предстоит господствовать и на нашем маленьком шарике, и в окружающем, да и дальнем, космическом пространстве!
И если пока всё руки не доходят навести наконец порядок там, на родной планете, так это только потому, что не надумал я ещё, кого всё же оставить, включив в «золотой миллиард». Ведь не оставишь же только нас. Белых людей. Элиту. Избранных.
Кто-то должен – и работать!
Рабы нам, англосаксам, всегда нужны!
Так что нужно подумать. Посоветоваться с Ундред.
Да заняться вплотную «зачисткой»!
До тарелки дошли молча.
По сторонам я теперь практически не оглядывался: не до «экзотических и чуждых» пространств корабля тобусов. Ну, собственно, мне смотреть на эту серую казённую чисто военную обстановочку и незачем – что нужно будет, просто «достану» из памяти, в которую, как на флэшку, скачал себе в мозг всё нужное из голов капитанов и офицеров.
Я дико устал, конечно, так, что ноги тряслись, и одышка мучила… И дрожь пробирала: сильно похолодало на «Сармакше». Всё правильно. «Прикрывал» же его личиной авианосца гхаш. Тепла повыработал… Да и вообще, потрудился за эти дни. От души.
Однако когда забрались в тарелку, почувствовал себя и спокойней и уверенней: словно домой вернулся! Да и правильно: нам теперь отсюда лететь до дому, до Земли, всего-то с полчаса! А «Сармакша Второго» оставил я на орбите у Луны: может, когда ещё пригодится. Всё-таки – не тарелка. А машина, снабжённая гипердвижком. Можно в любую систему лететь. Правда, думаю, что вначале всё равно хорошо бы отдохнуть…
Но тут начались проблемы. Если назвать это столь мягким словом.
Ощущаю я вдруг в затылке – дикую боль! Удар! Чудовищный взрыв!
А боль реально: такая – хоть вопи! Голова буквально раскалывается: словно слон лягнул! Да что же это за…
Но тут мыслительный процесс у меня прекращается, в ушах звенит, и уплываю я в чёрнильно-угольную пучину нирваны, только и успев подумать: как бы выжить!..
18. «Любовь до Гроба!»
Очнулся на постели.
Нет: это точно – постель! Потому что вот она, простыня. А вот оно – одеяло. Тонкое, и серое – словно тоже казённое. И если спинок у постели никаких нет, то медицинских агрегатов вокруг неё – полно. Причём агрегатов-то… Каких-то допотопных. Крашенных белой краской, а не никелированных. Расставлены на чём-то вроде портативных столиков и тумб. И три штатива на колёсиках, тоже крашенных, с капельницами, вокруг меня красуются. И капает из них… По прозрачным трубкам идёт – и мне прямо в вены…
Моргаю. Щурюсь. Пытаюсь вспомнить: что это взорвалось? Ракета? Граната?..
Голова всё ещё словно плывёт: всё кружится. Но всё равно пытаюсь встать.
Ага – не тут-то было! Привязан, пристёгнут я к моему ложу с помощью мощных и толстых кожаных ремней! И руки, и ноги, и даже грудь и шея!
Ну, ничего, сейчас я их!..
Облом-два!
Не слушаются меня ни ремни, ни застёжки, ни вообще – хоть что-нибудь! Да и тело упирается, не желая сдвигаться ни на миллиметр, словно не моё. Несмотря на все мои потуги вполне достоверно изображает бревно, и вообще – вполне успешно делает вид, что оно парализовано!
А когда попробовал пошевелить хотя бы головой, обнаруживаю, что и она, зар-раза такая, не слушается. И могу из всех сознательных движений только рот открывать (А точнее – приоткрывать!) и моргать! Ну, ещё глазами водить по кругу. Хотя тело… Ощущаю. Ну, хоть это радует: все его части, вроде, на месте. Чувствуют. Но – не двигаются!
Вдруг дверь в небольшом (Только сейчас обратил внимание: не больше кухни!) тёплом (Лежу я голый, но мне не холодно!) помещении открывается, и входит медсестра. Нет, не такая красавица, как давешняя Анна, а старая, невзрачная, и переваливающаяся на ходу, словно утка. (Видать, артрит какой замучил!) С морщинистым и незапоминающимся лицом, на котором, похоже, навсегда застыло выражение хронического недовольства всем и всеми. При виде моих открытых глаз нахмуренные брови словно хмурятся ещё сильней. Пытаюсь залезть к ней в мозг, и выяснить, где я и что со мной.
Но ничего не получается! Глухо, как в танке. Чёрная стена перед «внутренним взором»! И мысли – только мои! Перепуганные и растерянные… Что за!..
Чёрт меня раздери. Вернулся я, похоже, в обычное, «человеческое», состояние!
И действительно парализован. И сверхспособности пропали…
Да и ладно. Главное – жив!!!
Осуществилось, стало быть, моё самое заветное желание!
Медсестра между тем разлепляет наконец ниточку рта, и что-то говорит.
И я ничего не понимаю. Кроме того, что говорит она на немецком!
Пытаюсь тем не менее что-то ответить ей. Хотя бы – что не понимаю. Но…
Звуков из пересохшего горла извлечь не удаётся!
Кошмар! Я что же – ещё и онемел?! Точно – парализовало! Как Хокинга какого…
Она между тем подходит поближе, обходит вокруг меня. Трогает руками ремни – явно проверяя, хорошо ли они меня удерживают. Затем смотрит и на капельницы. Одну, в которой жидкость почти закончилась, отключает, и увозит в угол. После чего просто…
Выходит! Даже не оглянувшись! Да что же это за свинство!
Ну и ладно: попробую, пока про меня забыли, или игнорируют, разобраться в себе, и своих ощущениях. Может, что-то, или кто-то меня и мои силы блокирует, и нужно только от него как-то избавиться? Эй, напарник! Ты мне нужен, как никогда! Но…
Отклика нет.
Куда же он делся?! Неужели погиб?! Это очень плохо. Ведь теперь мне придётся всё делать самому. Не надеясь на его звериные инстинкты и способности. Вот же свинство. Потому что не совсем хорошо: одному-то…
Но «восстановительный процесс» нужно начинать!
Ну-ка, ноги. И руки. Чёрта с два: не слушаются. Ну, ничего, похоже, время у меня ещё будет. Для самоанализа и тренировок.
Однако я рано радовался: не проходит и трёх минут, как дверь снова открывается, и входят двое. В немецкой военной форме!!!
И одного я сразу узнаю: Ханс!
Всё становится понятней: я – на нацистской базе, подо льдами Антарктиды! Ведь Ханс здесь – начальник! (А, собственно, куда ещё он мог бы меня привезти, как не «домой»?!) Но что же со мной случилось?! И почему меня… Парализовало?
Взгляд Ханса только совсем уж наивный балбес посчитал бы тёплым.
Зато второй, невысокий и кругленький, мужчина, которому явно за шестьдесят, смотрит на меня с нескрываемым интересом. Лицо у него гладко выбрито, и своё пенсне он с носа не снимает, предпочитая смотреть на меня поверх него – явно дальнозоркий.
Ханс что-то говорит по-немецки. Тон весьма сердитый. Или это мне с непривычки так кажется – до этого-то я не заморачивался с ним разговаривать, а приказывал, что мне было надо, передавая прямо ему в мозг! Не ожидая от него ответов.
Круглый мужчина на плохом английском переводит:
– Если ви понимайт меня, и в состояние отвечать, ви моргайт один раз.
Я так и делаю.
Толстячок приподнимает брови: доволен. Но он продолжает:
– Гут. Теперь ви запомнит: один раз – «да», два – «нет». Ви понимайт?
Моргаю: «да».
Толстячок оборачивается к Хансу, который стоит, буравя меня взглядом, словно я – жук какой под стеклом в музее энтомологии, и только переваливается с носка на пятку. Поскрипывая при этом чёрными отлично начищенными сапогами. Толстячок что-то говорит Хансу. На немецком. Очевидно, сообщая, что я к «разговору» готов.
Ханс что-то говорит. Фраза довольно длинная. Толстячок хмурится:
– Ви долго время быть в кома. – ладно, не буду вас мучить, а сразу буду пересказывать нормальным человеческим языком, что услышал, – Вас ударили по затылку куском стальной трубы. А затем вам в сердце вонзили острую отвёртку. После чего отвёртку вынули, и вонзили в затылок. Туда, где из-за первого удара образовался пролом в черепе. Скорее всего именно поэтому вас и парализовало. Да и вообще: то, что нашим врачам удалось спасти вас после таких травм, просто – чудо! Операция на сердце шла шесть часов! Осколки черепа из пролома извлекали ещё час. И пролом пришлось заделать стальной пластиной. Но вы выжили. И даже очнулись спустя всего трое суток.
Вероятно, вы очень хотите жить!
Моргаю: «да»!
Ханс продолжает говорить на немецком. Толстячок переводит:
– Как вы уже наверняка догадались, все эти травмы и удары вам нанесла ваша супруга. (Вероятно, не зная, кем была мне Ундред, Ханс так её называл. Ну, или толстячок просто не знал слова «сожительница».) И если бы я не очнулся вдруг от транса, и не удержал её руку, она пробила бы вам виски, и выбила бы вам отвёрткой и глаза! К сожалению, после того, как я отобрал отвёртку у этой странной женщины, она вырвалась. Она намного сильнее обычного человека – ну, это вы знаете. Она сбежала из ангара. Захлопнула его внутренний люк. И начала выкачивать воздух. Мне пришлось быстро затащить вас в тарелку, и задраить её люк.
А когда открылась внешняя створка – я быстро улетел.
Ваша супруга в нас стреляла. Из противометеоритных пушек. И нам сказочно повезло, что она плохо умела целиться.
Похоже, в моих глазах отражается… Много чего!
Потому что Ханс криво ухмыляется:
– Вам, однако, не следует думать, что вам сильно повезло.
Потому что я прекрасно помню, и понимаю, как вы меня использовали! Словно раба! Не спрашивая моего разрешения, и мнения, хочу ли я делать то или это!
И теперь, разумеется, я отыграюсь!
Когда вытяну из вас, как именно вам удалось стать Сверхчеловеком!
И можете не сомневаться: как только позволит ваше состояние, я не остановлюсь и перед допросом с применением третьей степени!
Это вам понятно?
Моргаю: «Да!».
Ханс коротко кивает, поворачивается на каблуках, и выходит. Толстячок доктор остаётся со мной. И начинается:
– Тут у вас болеть? А тут? А попробовать вывигайт язык! Найн? Хм. А пальчик?..
Через полчаса, твёрдо уверившись в том, что двинуть ни единой из частей своего тела я не в состоянии, и даже от этих усилий очень ослаб, вспотел, и устал, доктор (Блинн… Так и не узнал я, как его зовут. Ханс не позаботился нас представить друг другу, а сам доктор помалкивал!) отчалил, что-то бурча себе под нос, и смешно подпрыгивая на ходу, от чего становился похожим уже не на утку, а на кенгуру. Это у тех таз шире «плеч».
И вот мне становится понятно, почему я парализован. И куда делся напарник.
Моя любимая инопланетяночка, эта милая и «гуманная» Ундред, расколола меня!
Впрочем, я – сам дурак. В последнее время общения с ней «забывался» – оставлял открытыми для её сознания спрятанные до этого зоны своей памяти. Надеялся, что она не полезет туда… А похоже – полезла. Женщина же!
И ей нетрудно было увидеть и понять, что это я всех её сопланетников – !..
И пусть она их не любила, но – «расовая солидарность»! Чтоб ей…
Хотя – логично. С чего бы это она позволяла мерзкому бывшему рабу, лабораторной крысе, жалкому плебею, убивать безнаказанно соотечественников? А уж тем более – сталкивать тех лоб в лоб с расой их исконных врагов в смертоносной войне?!
Но смотрю, она – молодец. Быстро учится. Смогла скрыть от меня и свои коварные намерения, и преодолеть природное отвращение к насилию! Более того: как сказал Ханс (А я не вижу смысла не верить его словам!), она пыталась довершить начатое – так, чтоб мой мозг погиб – с гарантией! То есть – нанеся ему множественные и смертельные травмы! Через дыры в черепе. И ведь я видел, знал, что она эту чёртову отвёртку всегда носит с собой: «Для текущего ремонта!», как она это объясняла. А коварна.
Ну, впрочем – как, вот именно, любая женщина!
Только вот наши, земные, ещё ни разу не пытались меня действительно – убить! Ну а на словах… Было дело. Сами знаете – я не ангел.
И вот я – парализован. Типа – как наказание. За похождения. И всё прочее.
Да и ладно. Главное – жив! И способен хотя бы дышать. И сознание при мне!
А вот это – главное.
Потому что раз не превратился я в идиота, как превращаются в него из-за лоботомии, значит, смогу все свои способности и силы – восстановить!
Ведь это – просто вопрос времени, метода, и силы воли!
А силы воли мне не занимать. Приказал же себе – «выжить»!
И выжил.
С методом определился быстро.
Раз сердце мне подлатали, и оно прогоняет кровь по моему организму исправно, дело – не в нём. А в мозге. (Ну, тут – без вариантов!)
Но что же у меня не то с мозгом?
А тоже вполне понятно: значит, не все осколки немецкие хирурги извлекли. Ну, или образовались там, внутри, такие травмы, или кровоизлияния, что блокируют мои способности. И возможность двигать членами тела. Следовательно, мне нужно…
Что?
А вариантов, собственно, тоже немного: поскольку я не могу сам добраться руками или инструментами до своего органа мышления, следовательно, травмы свои мне придётся лечить… Тоже мысленно! То есть – дистанционно! С помощью всё того же телекинеза!
Но откуда мне взять этот чёртов телекинез, если он пропал?
Замкнутый круг какой-то…
Э-э, чего я парюсь? Буду стараться просто – думать. О том, как внутримозговые пробоины и раны – затягиваются. Сами. А отмёршие и повреждённые ткани, и кровоизлияния сами-собой – выводятся. Прочь из черепа. И поскольку Ханс сказал, что у меня теперь вместо затылка – стальная пластина, думаю, это будет нетрудно. Так как наверняка эта пластина ещё не срослась с костями. И щели и отверстия между ними – точно есть!
Думал я о том, как затягиваются мои внутричерепные раны, и удаляется отмершая и повреждённая ткань через щели, всего, кажется, с час. (Заодно крошечной частью мозга прикидывая, где мне теперь искать эту чертовку. Хотя бы для того, что высказать то, что о ней думаю. Ну, или снова «использовать». Хотя бы для того, чтоб отомстить. За попытку убийства. И наиболее вероятным мне кажется, что так она и осталась на «Сармакше Втором». На орбите. Ведь всё про него, и как управлять – теперь знает! И не такая дура, чтоб лететь на нём домой! Взорвут потому что к чертям собачьим! Как вражеский.)
Но эффект моих «стараний» сказался! Результат сразу показал мне, что я на верном пути: к концу этого часа я уже мог двигать кончиками пальцев рук! Ну, вернее, только первыми их фалангами, и только на доли миллиметра, но видно мне было это движение, когда скашивал, как мог, глаза, очень отчётливо! (Как не вспомнить «Убить Билла»!) Да и под затылком ощущал я – мокро!
Значит, выходит из меня постепенно отмершая и повреждённая ткань. И зарастают пробоины. И обретаются мои бывшие сверхспособности!
Потому что уже смог я мысленно приподнять краешек простыни!!!
Но на большее пока не решился: это усилие отдалось противной ноющей болью в глубине черепной коробки – ближе к затылку. Значит, пока – отставить!
Не страшно, что простыня шевелится лишь чуть-чуть. Шевелится же!
Не буду пока перенапрягаться, и сосредоточусь на – как раз затылочной части черепа. Выведу оттуда всё, что отмерло. И повреждено. Но – только когда отдохну!
Потому что заметил у себя одышку: устал от, пусть мысленных, но – усилий…
Очнулся не знаю через сколько часов – разбудили потому что.
Входит снова моя престарелая медсестра, и с ней давешний доктор.
Доктор снова пытается меня ощупать, и заставить какой-нибудь частью тела подвигать. Ага, не такой я идиот, чтоб выдавать себя! Но глазами старался показать, что и правда – стараюсь. И напрягаюсь.
Длилось, впрочем, это недолго: пару минут. Потому что явно не верит и сам доктор, что я уже очухался, и могу двигаться. А потом за меня взялась медсестра. Воткнула мне в иглу, так и закреплённую в вене, очередную трубку. Думаю, с каким-то питательным раствором. Потому что не прошло и пяти минут, как почувствовал я себя куда бодрее. Но виду, понятное дело, не подал. А ведь толстячок, так и впившийся глазами мне в лицо, расспрашивал как раз об этом:
– Ви чувствовать больше сила? Вам есть лючше?
Фиг тебе, приспешник нацистов: моргаю каждый раз – два раза. Взгляд делаю совсем уж страдальческий. Пусть-ка испытывают ко мне презрение или жалость. Но – не страх! Я ведь не знаю даже приблизительно, сколько уйдёт на полное восстановление!
Наконец через ещё минут десять они опустевшую капельницу отключили, и удалились. Доктор пофыркивая, и снова подпрыгивая, медсестра – молча. Вот уж она – достойный выкормыш «гитлерюгенда» – смотрит на меня всегда как на врага…
Раз уж разбудили и «накормили», самое время продолжить мои упражнения.
Оглядываюсь теперь внимательней: нет, всё верно. Видеокамерами моя каморка не оснащена. Да и правильно: зачем они нужны нацистам на собственной же базе?! Хотя…
Нет, они могли бы, конечно, следить за своими же. Но, похоже, до сих пор сомнений в лояльности больных подчинённых у Ханса не возникало. Ну, или он просто не хотел заморачиваться с добычей на «большой земле», и установкой всего этого хозяйства.
Мне это на руку. Своих действий и начавшихся (!) движений тела уже не скрываю. А про то, что с меня при этом сошло семь потов, рассказывать неинтересно: важен только конечный результат! Ну так он вполне ощутим: могу поднимать и опускать целый стул (!) который обнаружил в углу, и двигать руками и ногами. Ну, точнее – пальцами. А вот головой пока – нет. Она словно слилась с шеей, и пока не желает шевелиться. И напарник, как я было в глубине души надеялся, не появляется.
Пожертвовал собой, значит, ради меня…
Ну, ничего: уж я отомщу за него этой дряни!
Да и Хансу – за угрозы, гонор и спесь. А ещё – не бывать «сверхчеловеком» чёртову немцу. Это – только для избранных. Англосаксов!
Но всему своё время.
Спустя пару часов, которые показались мне вечностью, решаю я снова угомониться. Тем более, что и весь «питательный» раствор, которым меня напичкали, кажется, израсходовал: слабость наваливается…
А уж затрахался – и не говорите!
Спал на этот раз явно подольше: ощущаю, как силы почти восстановились. Ну, вернее они почти восстановились до того состояния, что было после питательной капельницы. А может?..
И точно: вижу, что штатив со знакомой бутылочкой чуть сдвинут. Значит, пока я спал, вкатили мне ещё питательной жидкости. Может, глюкозу? С чем-то.
Не важно. А важно то, что можно снова «работать над собой»!
Вот и занимаюсь. Пока не оказываюсь в состоянии сесть на своём ложе.
И никакая это не «постель». А – каталка на колёсиках. Похоже, чтоб отсюда, из реанимации, можно было перевезти меня – сразу в пыточную камеру. Ну, когда я говорить смогу. Значит – я «не смогу». Но один из шкафов с инструментами в металлических кюветах чуть приподнять от пола смог! Правда, опустил его на пол не слишком аккуратно – инструменты на полках и стёкла в дверях так и загремели! Срочно ложусь обратно, принимаю страдальческий вид.
Вовремя!
Потому что медсестра тут же входит. Подслушивала она за дверью, что ли?!
Вид у неё настороженный и как всегда хмурый. Но обследование ремней её чуть успокоило: я успел снова все удерживающие меня застёжки застегнуть и затянуть.
И вот она снова выходит.
Вздыхаю. Мысленно. Чуть не попался. А мне ну никак нельзя показывать, что я – снова в «боевой» форме!
Могут ведь и снова «приложить» по затылку. Во избежание.
Потому что если кто и представляет, на что я способен в гневе, и с «полными» способностями, так это как раз – Ханс.
Впрочем, я против него ничего не имею. На его месте я бы тоже обиделся. Потому что пусть мы и спасали Землю, как я ему показал в последний раз, но – использовал я его действительно как раба. (Ну, или как друды – нас!)
И мне как обычно не было стыдно.
Не для себя же старался.
А для Земли! И человечества.
Которым мне теперь, похоже, предстоит править единолично…
