Андрей Арсланович Мансуров
Под игом чудовища
Собственно, вероятность именно этого варианта, насколько знал Борис, обсуждалась и на самом высоком уровне – так, его знакомый лейтенант как-то в разговоре с капитаном соседнего батальона, в трактире «У рыжего коня» проговорился, что на большом Совете, в Штабе, Главнокомандующий лорд Говард, настаивающий на «карательном» походе вглубь территории противника, так и сказал: «До каких пор мы будем позволять использовать себя в качестве полигона для испытания всё новых монстров?!» На что его Величество резонно ответил: «До тех самых, пока именно наши земли граничат непосредственно с территорией, оккупированной чёрным Властелином».
На это и правда – нечего было возразить. Поскольку всем остальным странам Семиречья так не «повезло». И их земли нигде не соприкасались с территорией, лет сто назад объявленной проклятым чародеем своей собственностью.
Собственно, на эти земли так и так никто не претендовал: ведь именно там до сих пор в лесах и гиблых болотах встречалась и рогатая Жаба, и Лягуха, и чудовищный двадцатиметровый питон-дракон, и лисица-перевёртыш… Да мало ли монстров и уродцев водилось на землях к северу от Тарсии – именно потому, что на них до сих пор лежало Проклятье! Ведь именно там, северней их границы, и проходили, по данным Хроник и устных преданий, основные боевые действия армий звёздно-полосатых и краснорубашечников. (Хотя кто это были, и чем отличались друг от друга, и чего именно не поделили, никто толком уже не помнил…)
И именно там Предтечи и применяли своё непонятное, легендарное и сверхразрушительное, оружие…
Так что то, что чародей Хлодгар вообще выжил на этих заражённых и опустошённых, покрытых непроходимыми дебрями и топями, населённых только упырями и монстрами-мутантами, землях, вообще было удивительно.
Вероятно, первые восемьдесят лет он только тем и занимался, что – вот именно старался выжить, и обустроить хоть как-то свой быт, и существование своего государства. Поэтому и не нападал ни на кого. (Счастливое, оказывается, было времечко!)
Ну а то, что он, судя по-всему, комфортно устроился, а ещё и набрался сил, и изобрёл новые заклинания, может размножать монстров в «промышленном масштабе», и теперь норовит разработать и проверить в бою оружие и армию для захвата вообще всего Семиречья – так и вообще чудо! И, возможно, нужно было действительно объединить силы с Ритонией и Парассией, и вторгнуться на территорию врага – ещё после самого первого набега. Чтоб выкорчевать с корнем Зло, что окопалось там, в Проклятых землях.
Но не выгорело.
Тогдашние короли соседних стран вполне понимали ситуацию, и не хотели рисковать.
Да и зачем?! Их вполне устраивало, что буферным государством на пути орд Хлодгара выступает Тарсия – маленькая, но независимая и гордая страна, принципиально до этого ни с какими соседями в Альянсы и Союзы не вступавшая.
И вот она: оборотная сторона их принципиального многолетнего нейтралитета.
Каждый, делающий вид, что обижен, сосед, теперь припоминает и пеняет: «А вот тогда-то мы предлагали вам объединиться для выступления против тех-то, а вы…»
Да и ладно.
Не такая у них слабая страна и Армия, чтоб, и правда – не справиться с ордами тварей своими силами! Правда, как уже из другого источника, приближённого к казначею страны, слышал Борис, на содержание этой самой армии, и кавалерии, и Флота уходит более пятидесяти процентов годового бюджета Тарсии. А доход в этот самый бюджет приносят только налоги, да торговля. Причём последняя – девять десятых всего объёма.
Лес. Мёд. (Натуральный!) Лён. Рожь: территория полей под ней – почти половина всех возделываемых земель! Овёс. Конопля.
Ну и, само-собой – броневая сталь.
Именно в копях Гленкана, сердце Тарсии, добывают руду, богатую марганцем и вольфрамом, старинными добавками к стали, делающими булат ковким и невероятно прочным! И это именно изделия из этой стали – клинки, наконечники копий и стрел, кинжалы и кирасы, и дают в бюджет львиную долю дохода от торговли!
Так что – что будет, если вдруг (Не попусти Бог!) закончатся запасы этой руды в многомильных штреках и шахтах легендарной горы Ыыблыс, думать даже не хотелось.
Финансовая, и, соответственно, военная катастрофа.
Ну а сейчас всей их дивизии придётся всё равно сидеть здесь, на укреплениях вала, и ждать. Для начала – обеда, который обычно к полудню подвозят из Дробанта, столицы. Потому что кашевары начали готовить его в полевых кухнях тогда же, когда армия выступила. Система взаимодействия «тыл-фронт» у них работает как часы. Всё давно продумано и неоднократно опробовано – и на манёврах, и на учениях, и в боевых условиях.
Ну и, разумеется, нужно дождаться данных разведки от летучих отрядов лёгкой кавалерии, позволивших бы гарантировать, что нападающие действительно закончились, и на подходе к северным рубежам нет новых, ещё более многочисленных, орд монстров. И, следовательно, можно начинать копать групповые могилы, чтоб свалить туда трупы тварей. А затем смело отправиться домой – в казармы.
Лорд Говард почтительно поклонился, прижав правую руку со сжатым кулаком к груди. Король кивнул. Лорд Говард сказал:
– Мы получили данные разведки, ваше Величество. Новых орд, или других тварей на наших рубежах нет. Убитых монстров сейчас перетаскиваем в три места, где будут общие могилы. Подсчёт трупов ещё не закончен, но цифры, названные лордом Дилени, подтвердились достаточно хорошо. Здесь их было не менее двенадцати тысяч. Те, кого убили гарнизоны, перекрывшие западное и восточные направления, составляют ещё примерно три тысячи. Их закопают прямо там, на местах сражений.
– И сколько человек им удалось…
– Профессиональных солдат и офицеров из лагерей Восточный и Западный ранено, в основном – легко, всего несколько сотен. Убито – не больше пары дюжин. Убить же из гражданского населения тварям удалось в-основном жителей посадов. Погибших фермеров и их родственников – три посада. И одна неогороженная тыном деревня. Но там жили не фермеры, а ремесленники – по большей части плотники и лесозаготовители. И, разумеется, их семьи. Всего – около полутора тысяч человек. Включая женщин, младенцев и стариков. Твари снова вырезали всех. Не разбирая. Вырезали просто всех людей. Так что в таких поселениях в живых никого не оставалось. Однако… Есть сведения, пока непроверенные, что несколько младенцев опять…
Похищено.
– Откуда вы это знаете, лорд? Догадались сами, или есть… Свидетели?
– Так точно, сир, есть. В посаде, на который напали первым, перед самым рассветом, в Рохнаке, выжил один мужчина. Охотник.
– Пусть его приведут ко мне в палатку. – король слез с коня, небрежно кинув поводья пажу, – Что с гарнизонами остальных наших крепостей? Северных.
– К сожалению, не все коменданты оказались столь умны и предусмотрительны, как лорд Дилени. Раненных около ста, убитых восемнадцать. Комендант крепости Олонец, выведший вопреки приказу свой гарнизон в поле, и допустивший эти потери, мной уже арестован, и сейчас сидит в подвале Олонца, в ожидании полевого суда.
Коменданты остальных приказы командования выполнили. Тварей от стен отбрасывали, но вылазок не делали.
– Понятненько. А как там валы западного и восточного лагерей? Или… Твари применяли там другую тактику?
– Валы удержаны, как я уже имел честь сообщить вашему Величеству. Монстры, ничего не выдумывая, как и здесь, пёрли, (простите за грубое слово, но оно отражает положение дел!) лавиной, прямо к укреплениям Западного и Восточного валов, словно бараны на бойню, пока тоже – просто не закончились. Там убитых тварей, по предварительным примерным подсчётам, ваше Величество, как я упоминал, до трёх тысяч.
Похоже, враг имел чёткие указания: после пересечения перешейка, где стоит Милдред, и три других наших укреплённых замка, разделить основные силы на три подразделения. Действующие каждое – в своём направлении. Одно и правда – пыталось обойти нас с востока, другое – с запада. А третье, самое многочисленное, всей массой устремилось в центральные, самые густонаселённые и плодородные, районы нашей страны. Устремилось, как мы и думали, по главным дорогам.
– Пятнадцать тысяч тварей. Цена – полторы тысячи земледельцев и ремесленников. Сорок убитых солдат. Три сотни раненных. Печально, конечно. Но, в-принципе, не так плохо, особенно, если учесть наши людские потери в предыдущих кампаниях. Ладно, я у себя. – король кивнул, и прошёл в королевскую палатку, разбитую тут же, прямо на опушке леса Ривендорлл, у кургана Айзенаха, главного и самого высокого холма знаменитой Дусерской равнины, где конница и пехота Тарсии столь успешно на этот раз встретили основные силы новой армии Хлодгара. Лорд Говард видел, что король сердит и недоволен, поскольку думает, что потери среди гражданских поистине чудовищны на самом деле, и заселить вырезанные посады теперь проблематично. Если сказать мягко.
– Слушаю, сир! – собственно, лорд Говард и не сомневался, что король захочет лично допросить выжившего, поэтому Марата часа три назад просто привезли к лагерю. На телеге. Поскольку ходить он ещё не мог: охотника мутило, кружилась голова, и ноги не держали. Поэтому лорд Говард отрядил на работу с контуженным личного лекаря.
Повернувшись к дежурному ординарцу, лорд Говард буркнул:
– Сержант Перри. Проверьте, может ли уже этот охотник, Марат, сам ходить. Если нет – довезите его верхом к палатке его Величества. Сир Ватель должен поговорить с этим человеком. Марат сейчас находится в лазарете кордегардии, у моего личного лекаря.
Сержант, откозыряв, и сообщив, что приказ понял, погнал коня к самой большой палатке, где армейские лекари пользовали, а точнее, уже закончили «обрабатывать» всех раненных – благо, в этот раз их оказалось немного. Лорд Говард слез с Ястреба, и пешком довёл до своей палатки. Где и передал повод выскочившему на его окрик пажу.
После чего вошёл, откинув полог привычного походного жилища, и окинул его внутренность вполне удовлетворённым взором.
Отлично. Вот что значит – тренировки и сноровка строительного подразделения. Установлена чуть на пригорке, так что если пойдёт дождь – не затопит. Все стены и крыша натянуты равномерно. Все углы прямые. Кровать…
Кровать уже подготовлена ко сну. Но он ещё не собирается спать.
Нужно кое-что сделать. В частности, описать для своего преемника и последующих поколений ход состоявшегося утром сражения.
Потому что кому как лучше всех виден этот самый ход, как не Главнокомандующему, расположившемуся на самом удобном и высоком холме – кургане Айзенаха – над равниной Ундинос, по которой, как и предполагали они со Штабом и его Величеством, и проследуют в попытках прорваться в страну, основные силы орд очередных монстров. Так что нужно это сделать хотя бы для того, чтоб зафиксировать прецедент. И дать возможность и себе осмыслить и переосмыслить, и будущим командующим армией, да и главнокомандующим, оценить: что было сделано верно и вовремя, а с чем они… Напортачили.
А напортачили она сегодня, к счастью, только с обозом.
Не успели его возницы выстроить телеги в защитное кольцо. Вот и прорвались твари внутрь, да порубили и поколотили приличную часть маркитанток и торговцев! Ну, вернее, не столь уж много, но человек двадцать точно пострадало: у них в Тарсии такие торговцы, да и женщины-профессионалки, что в обиду себя уж точно не дадут. Даже тренированным подвыпившим распоясавшимся воинам – не то, что каким-то там вшивеньким полунемым тварям!..
Вот это и нужно описать. И то, как эффективны оказались стрелы с бронебойными наконечниками – хорошо, что они, наплевав на трудоёмкость изготовления, их стоимость, и сложности с доставкой особой, легированной, руды из рудников горы Ыыблыс, форсировали производство, и снабдили этими самыми наконечниками всех штатных лучников. Для полного боекомплекта стрел. И оснастили всю пехоту – бронебойными наконечниками копий.
Дохленькие кольчужки, что имелись на тварях, совершенно не защищали тех от тренированных сильных рук с этими самыми копьями, и от стрел, выпущенных из тугих армейских луков. А уж про щиты врага… Лорд Говард до сих пор недоумевал: как это враг решил оснастить своё (И очень немаленькое, надо признать!) войско столь дохленькими щитами! Ведь даже стрелы землепашцев, по словам этого, как бишь его… Марата, легко пробивали и эти щиты, и кольчуги…
Да, странно.
Но работать надо.
Лорд сел за стол, бумага и перо с чернильницей уже ожидали – молодец паж Бахром. Даром, что денщик в третьем поколении – лорду Говарду служил ещё дед этого мальчика, Алишер. Уж он описал и Бахрому, и его отцу Рашиду, павшему, к сожалению, еще в полном расцвете лет от зубов проклятых мышей, какими привычками и традициями отягощён лорд Главнокомандующий, можно сказать, с детства, а какие, включая неизбежное старческое брюзжание, проявились лишь к старости… И что уставший лорд Говард обычно делает, вернувшись после очередного сражения.
Пишет!
Иногда лорд Говард даже подумывал о написании мемуаров – а что? Материала у него для этого сколько угодно! Ведь когда он сам перечитывает то, что записывал, пусть в сухих и точных, казённых, как любил приколоть «мемуариста» его «любимый» племянник, формулировках, о ходе битв и маневров, поневоле всплывали и сопутствующие этим делам обстоятельства.
Например, когда он перечитывал главу о битве с огромными крысами в день осеннего равноденствия, само-собой всплывало воспоминание о том, что биться пришлось и вечером, и почти всю ночь. А крысы жутко воняли мокрой шерстью – шёл дождь! – и верещали: душераздирающим визгом, словно кто-то водит миллиардом иголок по миллиону оконных стёкол, казалось, было пронизано всё: и леса, и поля, и даже кольцо обоза, куда тогда телеги установили как надо. Многих тогда покусали только оттого, что пытались ещё и уши затыкать – от душераздирающего визга-скрипа жутко болели уши и голова!..
А ещё запомнилось, что котлована, вырытого для закапывания тушек убитых, не хватило – трупы всё скидывали и скидывали, а они всё не кончались и не кончались, поскольку их подносили и пехотинцы, и подвозили всадники кавалерии – волоча иногда по десять за раз, привязанных за мощные голые хвосты.
Пришлось тогда выкопать новую яму, чтоб слой земли, которым засыпали вонючих тварей, был не меньше шести футов…
Ещё лорду вспоминалось, при чтении, скажем, записей о нападении летучих мышей, что ночи тогда как нарочно – стояли жаркие и влажные. Люди, бившиеся с напастью, задыхались, пот заливал глаза, рукоятки оружия выскальзывали из ладоней… И он даже записал крамольную мысль: не овладел ли их исконный враг тонкостями управления погодой?!..
Но довольно рассусоливаний. Нужно работать.
Он макнул перо в чернила:
«Голуби с посланием лорда Дилени о нападении на Милдред новых тварей лорда Хлодгара прибыли в половине четвёртого ночи. Заседание Совета Штаба состоялось через пятнадцать минут, и обсуждение плана действий длилось не более получаса. На сборы пехоты и лучников ушло менее часа. Выступили из замка в пять, когда уже начало светать. Пехота направилась на равнину Ундинос, куда добежала форсированным марш-броском за час, когда уже рассвело. Кавалерия заняла позиции в лесах Чернореченском и Росселя, соответственно в миле и полумиле за валом Адриана.
Первые отдельные воины противника стали появляться ближе к семи – когда уже солнце стояло высоко. Позиции наших войск как всегда позволяли встречать врага, бегущего с северо-западной стороны, так, что восходящее солнце светило им в глаза, мешая и ослепляя. В этом смысле расчёт средней скорости бега тварей и время их прибытия на равнину оказался верен.
Первых, единичных, тварей, бегущих напролом, лучники по нашему приказу встретили стрелами, выжидая подхода основных сил врага. Продолжали лучники выкашивать живую силу противника и когда тварей стало больше. И так происходило, пока не закончился двойной запас бронебойных стрел. Эффективность армейских луков и новой формы бронебойных наконечников в виде шестигранников ещё раз доказала их полную адекватность и действенность на дистанции менее пятидесяти шагов даже против пассивных средств личной защиты в виде кольчуг и лёгких щитов.
Впрочем, по поводу «подхода главных сил»: нельзя сказать, что основные силы противника оказались как-то особо отделены от авангарда – нет, просто немного увеличилась плотность набегающей массы его пехоты. Но так могло получиться само-собой, как если бы впереди прибежали самые быстрые и выносливые, а основная, средняя, масса, просто не могла бегать столь быстро.
Так же необычным было и то, что не имелось и привычного арьергарда.
Да и вообще: твари бежали не в строю, а так, словно каждая – сама по себе! Я бы назвал такой строй – рассыпавшейся цепью. Вернее – шеренгами, рассыпавшимися и бегущими без определённого интервала, несколькими десятками, или, скорее, сотнями, таких цепей. Однако очень быстро число выбежавших на равнину воинов противника стало настолько большим, что лучникам оказалось трудно справляться, часть прорвалась сквозь оба рва, и в дело вступила пехота.
Лучники до того, как окончились стрелы, огонь вели прицельный, прямой наводкой. Примерно половина из общего числа нападавших оказались убиты в первые же полчаса – стрелами. Остальные, почему-то не имевшие ни фашин, ни мостков, начали поодиночке, неорганизованно, штурмовать траншеи – невзирая на чудовищные потери, и чисто технические трудности. Создавалось такое впечатление, что сами твари не особенно хорошо понимают, что или кто их гонит вперёд, и что им грозит – они просто слепо повиновались чьему-то приказу, даже не осознавая, что их начальство просто использует их как слепое и тупое пушечное мясо! (Вот, кстати, важный момент – как раз насчёт интеллектуальных и боевых возможностей и способностей новых тварей. Похоже, лорду Хлодгару не удалось научить их владению более сложным оружием, типа луков или копий. Ну, или этого не позволяло сделать устройство их странных рук-лап.)
За полтора часа наши бойцы справились со всеми нападавшими, фактически не пропустив их через вал Адриана. Кавалерии так и не пришлось вступать в бой.
Потери противника по самым скромным оценкам только у вала Адриана составили более двенадцати тысяч.
«… я понял, что это она из-за обезвоживания так ослабла. Даже мычала и стонала с трудом. А уж двигаться!..
Когда развязал, она буквально рукой пошевелить не могла! Ну правильно: бедняжечке за эти двое суток пришлось капитально попотеть! Да и не больно-то пошевелишь руками, вывернутыми из плечевых суставов! (Ха-ха.)
Теперь, когда ворочал её, словно тряпичную куклу, вместо звуков изо рта доносилось только что-то вроде хрипов. А полуприкрытые слипшиеся от гноя глаза вообще не фокусировались.
Блин. Ушла, стало быть, девушка «в себя».
Не-ет, мне обессилевшая и отупевшая до полубеспамятства равнодушная кукла не нужна. Она должна быть в полном сознании. И ощущать всё происходящее с ней. Чтоб уж мне заметна была её ответная реакция.
Поэтому когда привязал её к станку, даже дал попить – о, как она жадно глотала! Но я знал, что много сразу давать нельзя – всё просто выйдет с тут же выступившими бисеринками пота. Поэтому позволил ей не больше стакана. Чтоб хоть как-то привести в сознание, даже дал отлежаться. Ну, минут пять. После чего влил ей ещё полстакана. А через ещё пять – и ещё полстакана. Ну и ещё чуть-чуть.
Нормально. Глазки прояснились, и в них снова возникла ненависть. И страх. Я оказался настолько «добр», что даже прочистил ей уголки глазниц – убрал кончиком носового платка желтоватую плёнку и комочки гноя. Промыл и водой. Глазки заблестели. А ротик оскалился – белые зубки пока при ней, и один раз она даже чуть было не подловила меня: еле успел отдёрнуть пальцы!
Посмеялся, конечно, но ей даже не попенял – пускай её делает, что хочет.
Ну хорошо. В себя она явно пришла. Всё, стало быть, вспомнила и понимает. Ситуацию оценивает правильно. Теперь сможет реагировать. Адекватно. И кричать, а не хрипеть. Причём кричать уж так – чтоб аж мороз по коже!
Впрочем – нечего эту козу баловать: кроме самой обычной воды из кувшина, который висел тут же, в подвале, вне пределов её досягаемости, видимый ей, но недоступный, ничего ей больше не дал. Руки, вывернутые на дыбе из суставов, я вправлять обратно не стал – зачем?! А в таком состоянии их кисти очень даже хорошо привязались к плоским поперечинам станка: я тщательно притянул к доскам каждый её пикантный крохотный пальчик с накрашенными по последней моде маникюром ноготками. Разумеется, не забыл и ремни у локтей и плеч. Затем притянул поплотней и ремень на талии, и ремни, проходящие по суставам у её обворожительно пикантных бёдер, у промежности – а она, оказывается, успела неплохо похудеть за эти двое суток! Готов поспорить обо что угодно, что если б теперь на неё нацепили корсет, он свободно затянулся бы до самых последних дырочек: семнадцать дюймов в обхвате! Вот была бы фигура… Но ей она уже не понадобится, поскольку я не планирую позволить ей выжить! (Ха-ха – два.)
Проверил я и то, как закреплены и раздвинуты её ноги: отличная горизонтальная растяжка, каждую ножку тянет за щиколотку от станка к стене груз почти в двести фунтов. Что ни говорите, а гипертрофированно широко раздвинутые и надёжно зафиксированные женские ножки – очень даже возбуждают! Похоже, мы все это осознаём, сознательно, или бессознательно, (Иначе как же объяснить непреодолимую тягу всей нормальной составляющей мужской половины человечества, у кого ещё не на «полшестого», к древнейшему искусству, сейчас запрещённому Конклавом: к Балету!) но только избранные, вроде меня, применяют средства для достижения этого на практике!
Всё закреплено и растянуто отменно, и боюсь теперь только одного: как бы бёдра не вывернулись из суставов! Аристократка же, мать её за ногу – ноги не тренированны ходьбой или работой, а, значит, и суставы слабоваты.
Зато длинные стройные ножки раздвинулись – воистину шикарно!
Ну, готова моя голубка к дальнейшим экзекуциям!
Да и хватит отдыхать и отлынивать: вся ночь была в её распоряжении. А уж если ей не удалось удобно расположиться, (Ха-ха – три. Как бы она «расположилась» – связанная-то?!) или выспаться на холодном и жёстком каменном полу – это не моя проблема!
Похлестал её для разминки плетью-семихвосткой. Бил несильно, но в-основном – в область нежной внутренней поверхности бёдер, и в промежность: пусть-ка её нежные губки и куночка опухнут, чтоб оказать мне более сильное сопротивление! Леди вполне очухалась, и уж будьте уверены: и кричала, и визжала, и проклинала меня – заткнуть бы уши, которые сворачивались в трубочку от тех выражений, что эта благородная особа, оказывается, знает! Но, если честно, зря она орала: я бил не в полную силу. Так, чтоб оставались лишь синяки и рубцы: то есть, на тянул плети вниз, а просто ударял. Не хотел, чтоб она мне всё моё «прокрустово ложе» кровью из открытых ран на нежной коже забрызгала. Или меня испачкала – я брезглив.
Ну вот, десяти минут «обработки» хватит. Пока у неё там, в «обработанных» местах, всё горит и саднит, можно переходить и к нормальным пыткам.
Начать основную часть программы я решил с гвоздей, потому что угли в жаровне как раз разгорелись как надо: до красного каления.
Гвозди у меня тонкие, но длинные: почти по два дюйма.
Входят всегда с восхитительным шипением и «аппетитным» запахом жаренного мяса! Как не вспомнить барбекю, или шашлыки…
Так было и на этот раз: когда засовывал клещами самый первый ей под наманикюренный ноготок мизинца, она уж так орала, так орала – я сразу понял, что вода глотку промочила как положено! У меня даже в низу живота засвербило – не то от страха, не то от вожделения! А уж умоляла – так унижаться себе не позволяли даже простолюдинки! Нет, некоторые, конечно, ломались быстро, и готовы были меня в задний проход целовать, только бы я прекратил их мучения, но попадались и такие… Стойкие. Духом.
Эти и проклинали меня, и костерили на чём свет стоит – я даже некоторые, особо цветистые, обороты, записывал – чтоб вставить при случае в эти чёртовы мемуары.
Одна так вообще не сдалась до самой смерти – и вы бы видали её посмертный оскал. И, конечно, остекленевшие и широко распахнутые глаза!..
Даже у меня прямо кровь стыла в жилах – сколько бывает ненависти и гнева в человеческом взоре! Впечатлила. Неприятно. (Хотя, с другой стороны, чего я ждал? Благодарности? Вот именно – три ха-ха.)
Но эта – сдалась практически сразу. А ещё носит гордое звание леди в двенадцатом поколении! Только позорит, на мой взгляд, наше гордое сословие!
Однако её вопли и визги не помешали мне методично и уверенно загнать все остальные девять раскалённых гвоздей из первой партии на полную длину под её изящные ноготки – извиваться-то она могла сколько душеньке угодно, да только себе же хуже делала, ставя новые синяки, уже на рёбрах: я выдвинул штыри из ложа станка на полдюйма.
Маникюр на «обработанных» ногтях сразу выгорел. Дама изволила потерять сознание на, кажется, девятом ногте.
Ладно, пусть пока отдохнёт: остальные сорок гвоздей я загоню, когда очухается, и я справлю, так сказать, свою похоть. А то я как-то чрезмерно возбудился – плоть только что не звенит!
Но вначале…
Сунул я ей под нос склянку с их дурацкими женскими солями, которые, на мой вкус, больше отдают самой обычной мочой, да и подержал, пока не зачихала и не завертела головкой. Зрачки, закатившиеся под верхние веки, вернулись назад, куда им положено.
Привет, голубка! Думаю, ты как раз готова. К приёму моего красноголового воина. Чтоб порадовать её, я даже достал его, и продемонстрировал: все девять дюймов.
Подошёл я туда, где край станка открывает доступ к её маленькой, конвульсивно начавшей дёргаться и сжиматься, кошечке, и…»
Щелчок ключа и лязганье засовов двери заставили лорда Юркисса отложить перо.
Всё правильно: в проёме двери, набранной из мощных, трёхдюймовых дубовых досок, ещё и окованных на всякий случай с внутренней стороны медными листами, возникла фигура лорда Говарда. А, собственно, кого же ещё лорду Юркиссу ожидать?!
Дверь за вошедшим закрылась, вновь загремели засовы. В окошечке нарисовалась настороженно-озабоченная физиономия дежурного офицера: похоже, сегодня это лейтенант Стиг Сидорссон. Да и ладно. Всё равно то, что они с гостем будут говорить друг другу, останется тайной: смотреть можно сколько угодно, слышать нельзя – окошечко забрано старинным бронебойным стеклом. Секрет изготовления которого давно утрачен, но небольшая партия ещё тщательно сберегается в секретных арсеналах в подвалах Клауда.
– Лорд Юркисс.
– Лорд Говард.
Настороженное молчание лорд Юркисс прерывать не торопился: это его посетителю что-то от него надо. Вот пусть и потеет, и играет желваками на скулах, думая, как бы половчее начать явно неприятный разговор!
А то, что разговор будет неприятным, лорд Юркисс понял сразу. Потому что не было ни единого случая, чтоб лорд Говард пришёл просто поболтать. Или уж, тем более – поблагодарить за услуги Отечеству.
Нет, ему всегда чего-то было надо от лорда Юркисса. Собственно, каждый раз только одного. Совета.
Опять, значит, лорд Хлодгар предпринял очередное нападение.
Оно отражено – иначе его освобождали бы победители! – но у армии явно имеются проблемы. С которыми самим бравым воякам не справиться – попал, стало быть, в глубокую задницу их великоумный Штаб.
Как и всегда, впрочем, когда речь идёт о нынешнем владельце и повелителе Проклятых Земель…
Вот и хорошо. Для него. Выпустить его отсюда, конечно, не выпустят, (Единственная гарантия от его побега!) но поторговаться вполне себе можно. Вдруг удастся ещё какие льготы и привилегии заполучить!
Потому что хоть камера – вернее, три совмещённые камеры! – у него и просторная, и удобная, и тёплая, но как-то скучновато здесь, в трёх десятках футов ниже поверхности земли, вдали даже от камер остальных узников королевского замка!
Лорд Говард между тем, явно всё ещё думая, как начать, подошёл к столу, не выходя из-за которого лорд Юркисс и встречал его, снова опустившись в любимое кресло из серого ореха. Садиться в кресло для посетителей, стоящее напротив, лорд Говард пока не спешил. А лорд Юркисс ему и не предлагал. Положение не обязывает.
Лорд Говард наконец разлепил рот:
– Смотрю, ты всё ещё работаешь над своими мемуарами? – они не утруждали себя обращением на «вы», поскольку знали друг друга чуть не с рождения, а иногда в детстве и играли вместе…
– Да. – Юркисс не стал вдаваться в подробности, просто ожидая.
– Неужели ты и правда думаешь, что кто-то кроме тебя будет их читать?
– Разумеется. Могу поспорить на свой годовой запас орехов кешью, что ты первый и будешь. И не только и не столько из любопытства. (Хотя бы, например, потому, что третья из описываемых мной жертв ну очень походит на твою жену, Розамунду. В молодости, разумеется. Девяносто-пятьдесят-девяносто. Ангельский лик. Гибкий стан, грация домашней кошечки. Милая улыбка, полный ротик белоснежных маленьких зубочков. Ну и так далее. А уж голос: «Милый! Нас свела сама судьба!..») А потом, прочитав, даже прикажешь снять с них рукописную копию. И не одну. И будешь продавать за немалые деньги старикам вроде тебя. Озабоченным, но утратившим былую… Силу. И возможность. Для того, чтоб чтение этого, – лорд Юркисс небрежно сделал жест холёной кистью, – этой, как ты её именуешь, похабщины, и яркого и натуралистичного описания мерзких извращений и пыток, хоть на краткий миг вернуло им ощущение своей мужской… Состоятельности! Чтоб то, что у них в штанах – зашевелилось и воспряло, как в лучшие годы. И чтоб, может быть, даже попробовать после чтения – …!
А дело всё в том, что в каждом из вас, аристократов с…ных, живу маленький, и запрятанный в самую потаённую щелку души, гнусный Я! И все вы втайне мечтаете сделать, или хотя бы прочитать, как другие сделали это… Даже ты.
Со старой и расплывшейся в бесформенную ворчливую кучу, до дрожи обрыдшей женой. С вожделенной, молодой и фигуристой, но недоступной женой соседа. С… маленькими девочками… Тельце которых ещё не налилось упругой плотью и не приобрело должных форм, но уже так и манит запретностью девственности и молодости… А мозг, понимающий, что этому телу немного осталось шалить и радовать хозяина, и уставший от приевшейся однообразной процедуры секса с женой, так и хочет чего-то новенького, изощрённо-возбуждающего… Да мало ли какие фантазии хочется теряющему силу и кондиции аристократу вопло…
– Заткнись, ты, садист доморощенный! – лицо лорда Говарда уже после упоминания имени его жены пошло красными пятнами, и по мере того, как рот лорда Юркисса извергал всё новые и новые фразы, покрылось бусинками пота, – Ты знаешь – я не такой! И как только ты сдохнешь, прикажу просто сжечь все твои так называемые «записочки»!..
