Ando Mitich
ЧетвЁртое. Сборник рассказов
АНАЛИЗируй
Раньше знакомится было гораздо легче.
Во – первых была вера в завтрашний день, во – вторых, у меня тогдашнего дурака не было жены, а была только надежда её заполучить…
Сегодня с утра пораньше будит меня моя благоверная:
– Вставай! Давай вставай! Анализы надо натощак собрать. Не забыл?
Как здесь забудешь? От этих анализов зависит моя карьерная лестница.
Беспокойной шеф дал задание всем без исключения пройти диспансеризацию на предмет выявления вредоносных бактерий, которые могут отрицательно повлиять на работу всего трудового коллектива.
У кого будут обнаружены болезни, передающиеся половым путём, те сразу идут лесом в сторону прайд – вакханалий. Плюс сразу предупредили, что если сие обнаружит у женатиков, то незамедлительно будут сообщать их жёнам об эдаком мракобесии. А это значит развод и разрыв связей на стороне.
У тех сотрудников, у которых доктор обнаружит чахотку, туберкулёз ну или на край – чёрную флюорографию, тех свезут сразу в хоспис, а там трава не расти. Лежи голубчик тихонечко себе на здоровье и дожидайся старушки с косой, которая шляется по коридорам богоугодных заведений брезгливо обходя переполненные утки и горы нестиранного постельного белья с чёрными, еле различимыми, печатями "больница такая-то".
Ну, а если лёгкая форма заболевания как-то: цирроз печени, почечное давление или диабетическая пята, то пожалуйста работайте на здоровье, но только после решения директора о целесообразности данного действа.
Ага, точно знаю, что здоров как бык по первым трём пунктам, однако в данный момент, схватил небольшой насморк, потерю обоняния и температуру, чуть выше среднего. Одним словом, лёгкая простуда и задержка дыхания.
Зажал в руке два пластиковых контейнера и направляюсь в туалет. Жена семенит рядом и даёт полезные советы, как нужно справлять большую и малую нужду для работников медицины и профильных учреждений.
Сделал дело. Плотно зафиксировал хлипкие красные крышки и готов приступить к диспансеризации.
Супруга помогает мне одеться, застегивает пуговицы на застиранной до дыр сорочке и крутит у меня на шее невероятной красоты узел на галстуке тестя (подарок на свадьбу).
Дети скачут вокруг меня и просят сдать анализы на пять с плюсом, также как и они учатся. А учатся они, надо отметить, из рук вон плохо. Одни двойки вперемешку с редкими тройками.
Мысленно плюю через левое и правое плечо, обнимаю жену и детей. Получаю от семьи благословение: пакет с папиным обедом в лотках, поверх которых расположились два специальных контейнера с папиным содержимым.
Значит сперва на диспансеризации, а оттуда сразу мухой на службу!
Автобус, час пик.
Кругом мрачные граждане торопятся по своим делам и почём зря используют карту тройку. Рядом со мной болтается Одинокая дама, которая имеет романтичный взгляд и глаза с поволокой.
Оба с ней мы держимся за поручень и синхронно раскачиваемся в едином ритмичном танго бульварного кольца.
Следующая остановка, и перед нами освобождается вакантное место для инвалидов и граждан с детьми.
Я незамедлительно туда прыгаю, и предлагаю приятной незнакомке нырнуть туда же.
Она эффектно садится рядом, достаёт свой телефон и с жадностью начинает пожирать глазами яркий экран с его бесконечной инфо лентой.
Я ставлю свой пакет на сиденье, между нами, и наклоняюсь к её ушку. Шепчу ей о том, что в свои сорок (или около того) она ещё ого-го!
Тётя энергично дёргает носом, расширяет ноздри, смотрит на меня, на пакет и стремится моментальной мухой к выходу.
Я безусловно думаю о вселенской глупости всего, что связано с женским обществом на транспорте и выхожу на следующей остановке в неожиданно обезлюдевшем автобусе.
Только в больнице, я понял, что два моих контейнера безжалостно были раздавлены и содержимое очутилось на свободе, с соответствующими ароматами моего утреннего туалета.
Это очевидно произошло, когда я нечаянно локотком надавил на пакет, чтобы воспеть оду ветреной красоте случайной попутчице.
Лишился одномоментно и свежих анализов, и остался без обеда.
Пакет со смешанным содержимым пришлось утилизировать в мусорку. Сдачу анализов перенести на другой день.
При мне остался мой насморк с заложенным носом, крепкая и нерушимая семья, и самое главное воспоминание о том, что раньше, все нормальные люди, анализы сдавали в пустых баночках из-под майонеза и они НИКОГДА не становились помехой для знакомства, и последующего создания крепкой ячейки общества!..
Январенок
В школе дело было еще, в те далёкие – далёкие годы. Класс второй или третий. Меня никак не брали в октябрята. Рожей, наверное, не вышел. Всем цепляли на пиджачок значок с Ильичем, а мне – ну никак. А очень хотел заслужить это звание – Октябренок!
Надо мной постоянно смеялся мой одноклассник – хулиган Ванька Тишкин.
Он постоянно издевался над тем фактом, что я недостоин носить звание внука вождя. Из-за этого у нас постоянно случались потасовки и драки. Разбитые носы и оторванные пуговицы на школьной форме. Его, кстати, тоже не брали в октябрята.
Всё мальчики и девочки уже были организованы в "Звёздочки", проверяли перед уроками чистоту рук и ушей, ходили строем и пели хором песни. А мы с Ванькой, ну всё никак не подходили под это дело.
И вот наступил, в один прекрасный момент, подходящий случай. Мы каким-то образом объединились с Тишкиным в альянс. Видно, у обоих накипело:
– Давай дружить, – предложил я ему, – а то нас никогда не примут в октябрята.
Он неожиданно согласился:
– Давай.
Мы сидели после уроков на турниках и не торопились по домам. Нужно было совместно решить эту проблему. Ожидание затянулось и была угроза никогда из-за этого не стать, ни пионером, ни комсомольцем. От этого на душе было гадко и тревожно.
И мы придумали. Спрыгнули на землю, достали тетрадку и карандаш, и начали искать выход из ситуации…
Марина Анатольевна, наша первая учительница, сидела ещё в открытом классе и проверяла тетради. Рядом с ней, на стуле, вольготно расположился учитель физкультуры Герман Германович. Было вполне очевидно, что он подкатывал свои пингпонговые принадлежности к нашей учительнице. Громко ржал, как лошадь и лихо зачесывал свои рыжие кудри.
При нашем появлении в дверях, он сразу замолк, закашлялся и вышел из класса, со словами, что ему ещё баскетбольные мячи собирать.
– Что вам мальчики? – спросила Марина Анатольевна.
– Вот! Это ультиматум! Просим нас принять в любую из этих организаций – мы протянули ей вырванный тетрадный листок, -
Она развернула бумагу и начала вслух читать:
Январята
Февралята
Мартята (зачёркнуто)
Апрелята
Майята (зачёркнуто)
Июнята
Июлята (зачёркнуто)
Августята (вопросительный знак)
Сентябрята
Ноябрята
Декабрята
– Ага, понятно. Ну а вы сами кем из этого списка хотите стать?
– Мы ещё точно не решили, но или январятами, или на край ноябрятами.
– А октябрятами вы не хотите стать? Настоящими октябрятами?
– Хотим, Марина Анатольевна, очень хотим! – в один голос мы с Ванькой жалобно начали умолять её.
– Хорошо. Я поговорю с руководством пионерской ячейки и думаю, что после такого они примут вас в октябрята. Но чур больше никогда не драться!
– Никогда! Чес слово! – мы даже обнялись на радостях с Тишкиным.
А через две недели мы получили заветные значки и стали частью "Звёздочек", ходили строем, пели хором и проверяли перед уроками чистоту рук и ушей одноклассников.
Сколько уже лет прошло, а до сих пор, когда я встречаю на улице Ивана Ивановича Тишкина, пузатого мужчину с огромным портфелем, мы всегда обнимаемся, как старые, добрые друзья и кричим радостно на всю улицу:
– Ооооо, привет январенок!
– Ааааа, привет! Привет ноябренок!..
Zарубежная посылка
- Погляди – ка, что тут у меня есть: кусок ихнего асфальта, ореховая паста НУТЭЛА, и моток медной проволоки. Качественный заграничный товар! Ты проходи, не стой в сенях! – Аристарх Никодимыч широким жестом пригласил меня в свою избушку.
– Спасибо сосед, уж и не думал, что вы пригласите меня к себе в гости, полюбоваться на европейские диковинки. Ей богу, как в музее теперь у вас! – я поклонился в пояс и неловко скинул сперва один худой валенок, потом второй. Поправил на ногах жиденькие портянки и скромно зашёл внутрь полутёмного жилища, в дальнем углу которого, догорала чуть живая лучина.
Сосед, как в опереточном гардеробе, помог мне снять серенький зипун, небрежно кинул его поверх сундука, сплетённого из лыка, и подтолкнул меня в центральную часть избы.
На кривоногом дубовом столе, стояла фанерная поШтовая коробка поменьше, а под столом громоздилась огромная коробка из досок. На ней чёрной краской было выведено:
Откуда: из-за границы
Куда: Московская область, деревня Худиново, дом номер 4.
Иванову Аристарху Никодимычу.
Внизу криво дописано, той же краской:
Дяде Аристарху, от племянника!
Вот чудо – чудное! Я таких коробок отродясь не видел. Вот повезло соседу, что у него племяш Минька Строганов, работает на танке мехводом в зоне проведения специальной операции. Такие классные подарунки шлёт своему родственнику.
Аристарх Никодимыч, выдержал театральную паузу и достал из коробки, которая стояла на столе, кусок наисвежайшего асфальта. Полюбовался недолго, и кинул его на несколько секунд в печь, рядом с горячим чугунком. Быстро вытащил щипцами и Буквально, через несколько секунд, избу наполнил совершенно изумительный и сумасшедший аромат свежеиспеченного асфальта.
– А? Как тебе такое Сосед? Это тебе одновременно и хруст французской булки, и запах немецкого брецеля, и ещё немного от итальянской чиабатты что-то здесь есть. Представь себе, а ведь лежал этот кусок где-то под Харьковом. Лежал и ждал своего часа!
Я подхватил этот уникальный кусочек европейского мира и стал жадно вдыхать его ароматы, представляя при этом, как топтали его забугорные тёти и дяди. У меня усилилось слюноотделение, и сосед усадил меня за стол:
– Чего уж там, садись. Перекуси со мной. Я сейчас и настойку из Борщевика принесу, и плов ежевичный уже кажись готов.
Аристарх Никодимыч, водрузил на стол мутную четверть своей забористой настойки, в которую он для "букету" (по совету одного сомелье), добавлял струю бобра. Это уничтожало вредоносную функцию Борщевика и помогало заодно в борьбе с мужским бессилием.
Мы выпили, оба поморщились. Сосед занюхал куском асфальта и протянул его мне, чтобы я сделал тоже самое. Потом он зачерпнул деревянной ложкой в чугунке ежевичного плова и положил себе в тарелку это диетическое блюдо, а затем и мне. Мы начали жадно есть. Ежи были хороши! Наваристые экземпляры.
– Марфушка моя собирала, – чавкая произнес сосед, видя с каким удовольствием я поедаю эту колючую лесную фауну, обсыпанную рисовой флорой, – все руки исколола, но оно того стоит. Правильно я говорю?
– Мммм! Ресторанное блюдо! Вкусно, аж пальчики откусишь! – я показал большой палец.
Так мы и обедали. Выпьем Борщевика бобрового, занюхаем куском асфальта заграничного, крякнем от удовольствия, и закусываем ежом отечественного производства. Животного хитрого, но вкусного!
Наелись, и четверть незаметно опустела, вслед за чугунком.
– Но это ещё не всё, настало время десЭрта! – Аристарх достал из печи противень с караваем и отрезал от него два тонких ломтя. Этим же ножом залез в банку с диковинной нутЭлой и сделал два бутерброда, намазав их тонким слоем чудной ореховой пасты:
– Сия штука называется – пирожное. Моя Марфушка, уже пол банки слопала бесстыдница. Говорит, что паста эта вкуснее киселя из мёда и заячьих лап.
И таки да, это было божественно! Я жевал закрыв глаза и думал, отчего у нас не придумали ещё этот дурацкий асфальт? Почему арахис на пасту не выращивает правительство в наших заболоченных местах? Отчего такая чёрная несправедливость? Где европейская солидарность? Если бы не отправили Миньку – мехводом туда, то и не узнали бы, что помимо ежей, есть ещё мировая кулинария…
– Вот ещё смотри! - Аристарх достал из малой коробки моток медной проволоки., – Ценнейшая вещь! Племяш написал, если кинуть его в кадку с водицей на ночь, то там все микробы умрут зараз. И живые, и мертвые. Вода от этой чудо – меди дезинфиКцируется. Если той водой помыть голову, то через две недели вырастает на голове целая шевелюра, и волосья прям и лезут со всех сторон. Становишься похожим, на иностранных актёров, которые у нас по радио выступают в доме культуры. А если допустим у кого сердечная хворь, или ежова язва, или того хуже печёночные колики внутри организма, то надо стакан принять этой чудо – водицы и приложить медную эту проволоку к больному месту, то сразу же, как рукой снимает любую хворь. А можно ещё браслет сделать на запястье, и тогда начинается правильный сердечный ритм в районе груди и трезвость мысли приходит. Поэтому, я как есть, так разумею: Панацея это, от всех напастей и путь к здоровью нации. О, как!
Я немигающим взглядом, смотрел на этот чудесный артефакт. Вспомнилась мне Хозяйка медной горы, не зря об ней цельную книгу накарябали. Значит и она была в курсе, что даже язву можно вылечить этой Панацеей…
– Но это ещё не все европейские диковинки! Сейчас ты в обморок упадёшь, дорогой соседушка, – Аристарх Никодимыч загадочно мне подмигнул, икнул и хлопнул своей огромной ручищей по большому поШтовому ящику под столом, вокруг которого валялись обглоданные нами, колючие шубки ежей…
Взял ржавую фомку и без труда, начал отщёлкивать с коробки защитные доски:
– Этот предмет, Минька описал в сопроводительном письме, чудо – чудное. Вершина Западной цивилизации. Жан Жак Руссо и Вольтер такими пользовались. Название сложное – СакРАЛЬНАЯ Фарфоровая чаша или по-простому – UNITAZ! Кто-то в Европе, чай из неё пьёт, а некоторые используют сей девайс вместо срамной дыры. Вот погляди…
Моему взору предстал предмет необычной формы, напоминающий белого лебедя. От него шёл такой свет, что я зажмурил глаза. Глянцевый фаянс, а по-ихнему – фарфор, заставлял забыть обо всём на свете. У меня путались мысли, и я нервно чесал немытую грудь под нестиранной косовороткой. Мне хотелось припасть на одно колено и дать клятву верности всему европейскому, но я сдержался – слишком много крамолы за один вечер.
Фарфоровое судно манило меня. Я пытался сопоставить реальность с фантазией, мозг работал на пределе возможностей. Я не мог никак себе представить, что можно справить нужду в это произведение искусства. Нет, я там понимаю нагадить за клубом, на фрагмент старого забора, но это… Как это?
Снять портки и прислонить свою немытую пятую точку туда, где возможно совсем недавно сидели Руссо и Вольтер? Туда, где сидит вся Европа? И не это ли надо выставлять в Лувре и приглашать туристов из стран Азии, чтобы они узрели, что гадить в позе орла не эстетично?
– Фаянсовый UNITAZ из фарфора. Вот ещё бачок для смыва, но с ним я пока ещё не разобрался, – честно признался Сосед, и отставил его в сторону, – Марфуша! Марфуша беги сюда. Посмотри на это чудо!
Прибежала жена Аристарха, и получив необходимые инструкции, села на него сверху, задрав юбку. Попрыгала, и засмеялась:
– Срамота, да и только!
Мы вышли с Аристархом на улицу. Он тащил унитаз, а я бачок от него. Дошли до уличного нужника.
Никодимыч открыл кривую дверь сортира и выгнал облако мух, которое кружило над дырой в полу.
– Я им сейчас покажу Европу. Покажу Жан Жака. Мы бля ещё дальше шагнём, мы совместим наши задницы с ихним фарфором!
Я с восхищением смотрел на работу своего соседа. Он раскидал вокруг дыры старые газеты "Деревенская Воля" и ровно по центру водрузил этого белого лебедя. Это было, как минимум, великолепно.
В центральной части нашей страны, высилась фаянсовая вершина интеллектуальной мысли всего западного мира! Там можно было сидеть со спущенными штанами, отбиваясь от мух, и думать о судьбе вселенной.
UNITAZ – это конечно же величайшее изобретение человечества, ведь только благодаря ему, простой русский человек, может познать философию западного мира. Не в позе орла, а именно ощутить себя роденовским мыслителем. Не меньше!
Аристарх Никодимыч долго вертел в руках сливной бачок и пытался приляпать его и сверху, и снизу. И так, и сяк. Матерился и весь перепачкался. Потом плюнул и сказал:
– Это, наверное, ваза для цветов, идёт в придачу к унитазу. Они, наверное, сидят на очке и нюхают розы, где-то в Париже. Типа освежитель воздуха, наверное. Жене отдам, пусть на подоконнике растит декоративный Борщевик. И то польза будет, не пропадать же добру?
Я пожал плечами. Розы и Борщевик меня мало интересовали, моё сознание было занято европейскими ценностями, которые в данную минуту меняли моё самосознание!
– Марфушка! Марфушка! – заголосил сосед, – иди обнови новинку. Почувствуй себя мамзелью.
Жена его забежала в сортир и плотно прикрыла за собою дверь нужника.
Я не спал всю ночь. Ворочался на печи, и нервничал. Злился на Миньку, который служил мехводом танка и высылал родным такие подарунки!
Можно их и занюхивать, и запивать, и прикладывать к больному месту, и намазывать на хлеб, и растить цветы, и самое главное садить свою пятую точку на красивое фаянсовое безобразие. И делать это также, как делают это настоящие европейские граждане, которые таскаются бесконечно по музеям и театрам.
Решено!
Завтра пойду в военкомат, пусть меня тоже запишут. Вот жена удивится, когда получит свой первый кусок заграничного асфальта, а там уж и не за горами и UNITAZ будет ей, и сливной бачок для рассады, и полное ощущение того, что мы тоже часть европейского мира.
И пусть все соседи завидуют, видя у себя в сортире под ногами жуткую дыру прошлого мира....
Гуси – лебеди
Наше свадебное путешествие в Хабаровск, запомнил я надолго!
Молодым пистрюком тогда был, неопытным.
На свадьбу нам тогда тесть подарил два билета на самолёт в один конец. Пункт назначения – Хабаровский край, пгт Заусенцы, гостиница "Хабаровчаночка" (без всяких звёзд, но зато на завтрак обещали сосиски с манной кашей).
Молодая жена скакала от восторга, плакала от счастья и хлопала в ладоши. По её мнению, это было очень романтично и не хуже, чем "у всех". Тёща сплевывала семечки в кулак и поддакивала своей дочке:
– Батя твой, разорился на авиабилеты и бронь в пафосном отеле. Будете кушать клешню краба и баловаться на двуспальной койке по азиатскому фэншую. Оправдайте наши надежды – внука хотим!
Я к внукам ещё не был готов, но это мелочи. Была ещё у меня была одна фобия – я до смерти боялся летать. Никогда не летал, и, собственно, не планировал, но очень мне эта мысль тревожила самосознание. Во сне, если снится высота или небо, и я лечу, то я обязательно падаю, как мешок с навозом вниз со скоростью сверхзвуковой бомбы. Бац и нет меня. В лепёшку!
Каждое такое погружение в сон, стоило мне нервного пробуждения и тремора конечностей по утру.
Одним словом, подарок тестя был для меня абсолютным злом, ибо рождённый ползать…
Молодая жена была предупреждена в аэропорту, что её молодой супруг может переносить полёты только на телеэкране, когда там другие граждане летают туда-сюда по задумке безумного режиссёра.
Она сообщила мне по секрету, что сама впервые посещает самолёт, но достаточно стойко переносит всякие карусели и аттракционы типа "Ракета" (на котором надо отметить я последний раз заблевал всех пристёгнутых пассажиров).
Ну, хорошо.
Аэропорт.
Жена меня тащит к трапу, и желает незамедлительно отправится в романтическое путешествие, кушать крабов и производить на свет внуков в угоду тестю.
Я погружаюсь в мир самолётостроения без особого энтузиазма. Цвет лица имею зелёный и заранее прошу снабдить меня пакетами, чтоб не было повторений аттракционов, как в Парке Культуры и Отдыха имени одного писателя.
Взлетели.
Летим, долго и нудно. Молодая супруга сидит рядом и предлагает мне поиграть в магнитные шахматы, потом в города, чуть позже в дурака. Подкидного…
Я, с лицом покойного фараона, неукоснительно выполняю её требования, и пребываю в состоянии лёгкой комы:
– Е2, Е4 – Ашхабад – Кто козыри?
Она что-то ласковое щебечет мне в ухо, а я мысленно приближаю к себе Хабаровск, и обещаю господу нашему, что обратно поеду только на поезде, под монотонный стук колёс. Новоиспечённая супруга вытирает мне пот со лба и насильно заталкивает мне в рот мятную сосалку, держа на всякий случай у меня на коленях раскрытый картонный пакет с логотипом "HABAROVSK AIR".
Сижу ни жив, ни мертв! Высота такая, что в окне самолёта даже облаков не вижу, понимаю, что это дело рук японской разведки.
Начинаем снижение, мысленно принимаю образ святой Марины Магдалины и даже вспоминаю про клешни крабов. Идём на посадку.
И вдруг резкий удар, и мы начинаем стремительно падать. Из правого двигателя вырываются языки адского пламени. Сосед наш кричит:
– Гуси – лебеди в сопло к нам залетели, я видел своими глазами!
Начинается паника, и все начинают орать и каждый молится исключительно своим богам. Стюардессы в панике кидаются на людей и пытаются их усадить на свои места. Самолёт дал крен, и стремительно начал терять высоту.
Я сижу пристёгнутый и не хочу паниковать. Я просто морально готовлюсь к авиакатастрофе. Сижу и тихонечко отпеваю сам себя понемногу. Думаю о том, что лежать в крематории не так уж и плохо, чем вот так…Проклинаю при этом крабовое мясо, японских разведчиков и праворукие автомобили. Знал заранее чем всё это закончится…
На борту шум и гам. Пассажиры бьются в истерике и конец уже близок.
Моя молодая супруга начала целовать меня в губы до боли, и плакать. Она оплакивала свою непутёвую судьбинушку, проваленные экзамены в институте Стали и Сплавов, дурацкий маникюр, и какую-то вязанную шапочку фиолетового цвета.
Я же бледный, как лист мелованной бумаги, сказал ей обняв:
– Не беспокойся милая, мы сегодня не погибнем. Мне баба Маша из города Ногинска нагадала, что жить буду до 91 года. Умру своей смертью, дома в окружении родных и близких. Не сегодня…
Жена, вижу глаза у неё загорелись, вскочила и как завизжит:
– А нууууу, все быстро успокоились чертяки эдакие! Всем немедленно сесть на свои места!
Испуганные пассажиры, позабыв о надвигающейся катастрофе, услышав вопль психической маньячки, замолкли и сели по своим местам.
Моя молодая жена, как Ленин на броневике, указывает всем на меня своим красивым маникюром:
– Моему мужу написано на роду умереть НЕ сегодня! Ему ведьма – баба Маша из Ногинска нагадала! Все быстро пристегнулись и мягкой вам посадки.
Стюардессы с восхищением смотрели на неё, люди же напротив старались не смотреть на мою бешеную жену. Прятали смиренно глаза в пол и покорно ждали своей ужасной участи.
Катастрофы не случилось.
Произошло чудо, спустя пару секунд после выступления моей благоверной, самолёт выровнялся, и мы стали ровно снижаться. Огонь в двигателе погас и гуси – лебеди больше не попадались на нашем пути.
Шасси благополучно коснулись взлётной полосы и весь салон кинулся обнимать нас и благодарить. Все пытались взять мои контакты и давали клятвенные обещания оплачивать все мои перелёты до моего 90 – летия. Всё хотели такую же страховку от бабы Маши, как и у меня.
Под аплодисменты мы спустились по трапу вниз и только коснувшись ногой земли – я грохнулся в обморок…
– Просыпайся мой зайчик, – молодая супруга стащила с меня одеяло, и я увидел, что спал полностью одетый, – пора начинать новую жизнь!
Я подошёл к покосившемуся трюмо и осмотрел себя. Постарел лет на 10-15.
Гуси – лебеди.
А жена ничего – хороша собой, и не допустила паники на борту.
– Теперь я не боюсь с тобой ничего. Ты заговорённый. Неужели до 90 лет нагадала?
Я неохотно мотнул головой, и мы спустились вниз кушать манную кашу с сосисками. Свадебное путешествие продолжалось…
Прошло уж много лет, и когда кругом чувствуется напряжение от приближающейся катастрофы, мы не впадаем в панику. И всегда мне жена подмигивает в такие экстремальные критические моменты:
– Надеюсь баба Маша из Ногинска не подведёт и в этот раз? До 90 годков протянем, не убьёмся?
Я каждый раз вздыхаю и утвердительно киваю головой, мол не подведёт баба Маша. Не должна подвести…
И ведь невдомёк моей благоверной, что история с этой бабой Машей, всплыла в моей голове в момент опасности непросто так.
Перед вылетом, в тот злосчастный день, приспичило мне жутко в туалет от страха перед грядущим покорением неба.
А в те годы туалетная бумага была не в почёте, и вместо неё были нарезанные газеты. Как сейчас помню, перед полётом жутко у меня скрутило живот от страха перед грядущим. Сидел на унитазе в Домодедово и думал о бренности бытия. А на момент выхода из кабинки, как сейчас помню нарезанный фрагмент газеты "Speed info" и огромный заголовок:
"Сенсация! Баба Маша – Ведунья из Ногинска предсказала, что певец Филипп К. доживёт до 90-летнего возраста"
Подтёрся я тогда этим клочком газеты и забыл, а оно видишь, как… Всплыл неожиданно сенсационный материал тогда в памяти, в момент лютой опасности.
А я и молчу до сих пор про это.
Пусть она верит в это, ибо когда идём с ней в караоке, я прошу запустить диджея нашу любимую песню – "Зайка моя".
Пою и знаю, что семейная жизнь у нас получилась долгоиграющая, благодаря бабе Маше. Ей отдельное спасибо. Выручила тогда!
До сих пор ничего уже не боюсь, хотя иногда бывает – непроизвольно дергаюсь и вздрагиваю, когда читаю младшим деткам любимую их сказку "Гуси – лебеди"…
