Анатолий Николаевич Кольцов
Под созвездием Большого Пса. Луны больше не будет! Книга 1
– Нет, два квартала.
Дрожащим голоском просипел невольный помощник.
– Тогда к утру доползут. Передай им всё, что я тебе сказал. Особенно про башку, услышал?
– Услышал.
– Вот и здорово, и услышал, и понял. А теперь, крути педали, пока пинка не дали.
Бандит неудачник, рванул было, с места в карьер, но следующее Сашкино слово его вновь остановило.
– Да, а зовут-то тебя как?
Спокойным примирительным тоном спросил Сашка, перепуганного парня.
– Серёгой.
Услышал он в ответ и добавил.
– А меня Шуркой, будем знакомы.
Хохотнул на это Сашка и рукой показал направление, по которому нужно двигаться Серёге. Тот безропотно исполнил это приказание. В одно мгновение исчезнув из вида, словно его тут никогда и не было, так, как бы порывом ветра со стола сдуло лёгкую пушинку. Сашка тем временем отошёл от стены метров на шесть и увидел в окне свою Олю. Она манерно помахала кавалеру рукой, даже не подозревая о том, что произошло под её окнами, и тут же задёрнула занавеску. Сашка, от счастья, буквально порхал, ощущая себя майским мотыльком. Но совсем не так, как он только что порхал перед местной шпаной.
До общежития, в этот раз, он решил пройтись пешком, не стал спускаться в метро, колесить трамваями. Ему хотелось идти и делиться своим счастьем с каждым встречным Москвичом. Он даже был готов прокричать во весь голос:
– Москва, я счастлив! Москва, ты меня слышишь? Я счастлив! Я самый счастливый человек на свете!
Но улицы, как на зло, были до безобразия пустыми, лишь только редкие авто проезжали мимо него, не обращая на счастливчика никакого внимания. Поэтому вместо горла, кричала от радости его душа. Она и кричала, и одновременно пела, распространяя внутри влюблённого юноши самые, что ни на есть счастливые нотки. «Пой, душа, пой!», думал Сашка и шагал по пустынным улочкам Москвы, не замечая ни времени, ни расстояний.
Позднее, ещё много раз он бродил по пустынной Москве в одиночестве, наслаждаясь этим необыкновенным состоянием, однако, зная, что там за оконной занавеской на четвёртом этаже её дома и в следующий раз для него мелькнёт её нежная манерная ручка.
Глава 6
Мальчишеские забавы
Мальчишки, трудясь на съёмочной площадке не замечали, как летело время. Их развесёлая жизнь в кругу доброжелателей буквально била ключом. Легко справляясь с конским водопоем, им вполне хватало времени и пошалить и поработать дополнительно. Боевую троицу, то и дело, приглашали на, разного рода, вспомогательные работы. Нужно размотать кабели для подключения софитов, зовут. Нужно подтянуть лошадьми генераторы поближе к съёмочной аппаратуре, зовут. У солдатиков кончается курево, нужно проскакать пару километров до магазина, зовут. Отвезти реквизит к автобусам и опять они. Им пришлось изучить не только слово софиты, они уже знали и массу других киношных словечек, словно заправские профи. Парни понимали слова монтаж, демонтаж, направление света. Распознавали различные фильтры для дневных съёмок, для вечерних и ещё много чего другого. То есть влились в съёмочную бригаду полностью с головой. Пал Палыч своими боевыми помощниками не нарадовался. В день, когда уборочная компания перекочевала на другие поля и машины перестали подвозить ребят на работу, тот преспокойно разрешил им ездить в посёлок на лошадях. Для пацанов это было знаком наивысшего доверия, которое они с честью оправдали. Женщины, в передвижной съёмочной столовой, кормили мальчишек, что называется, от пуза и всё время баловали разного рода сладостями вплоть до сгущёнки. Свежие груши, им, первые спелые арбузы, им, пастилу, опять же им. Не жизнь, а сплошной праздник.
Съёмки были в разгаре. Взнузданные кони с всадниками в сёдлах скакали почти целыми днями. То они мчались с востока на запад, то обратно, то против солнца, то на его закате, бывали съёмки и почти что в кромешной темноте, но ребят в это время уже не было, никто не рискнул бы оставлять их на всю ночь в степи. Как не крути, а в один прекрасный момент настала пора окончания всей этой толчее. К середине июля было объявлено об завершении выездного съёмочного цикла. Солдатиков – наездников увезли в часть, коней, в основном, угнали в свои табуны, оставив только рабочих лошадок. Рабочие бригады, понемногу, начали демонтировать декорации со всеми остальными причиндалами и оборудованием. Однажды на поляну приехали грузовики и увезли софиты, генераторы, конские поилки и даже коновязь прихватили. Настал момент, когда Пал Палыч объявил мальчишкам, что их трудовая деятельность завершена. После каждому из них отдельно пожал руку и официально поблагодарил за оказанную в съёмках помощь.
– Бойцы, всё сделанное вами будет щедро вознаграждено Родиной. Вот вам благодарственные письма в школу и естественно денежная премия. Поздравляю.
Живо улыбнулся начальник, с присущим ему юмором, и вручил мальчишкам, к их огромной радости, грамоты и ещё по одному червонцу наличными деньгами, это помимо их естественного заработка, который к этому времени уже составлял по полтора рубля в день на каждого.
– Спасибо, радостно завопили ребятишки и принялись скакать по поляне.
– Ну ладно, ладно, рано ещё радоваться. Съёмкам конец, а наша работа ещё продолжается. Мы сейчас будем демонтировать воздушный шар, а ваша задача стоять подальше от тросов, не отсвечивать и дружно держать вот этот шток. На нём ветровой маяк, по которому мы будем ориентироваться на силу и направление ветра. Ясно?
– Так точно, товарищ Пал Палыч.
Прокричали радостные парни и дружно схватились за врученный им шест ветрового маяка, который больше походил на полосатый чулок на палочке. Однако держать его приходилось, напрягая все их детские силы, поскольку чулок раздулся и всё время пытался уронить конструкцию на землю. Молодцы держались стойко, чулок маяка показывал ветер, бригада приступила к одному из самых сложных процессов всего трудового дня. Им предстояло опустить шар на грунт, сложить его послойно, аккуратно пересыпав слои тальком, затем погрузить его краном в контейнер и контейнер отправить в «реквизитную» киностудии, с сопроводительными документами. Возникла непредвиденная трудность. Когда этот самый шар монтировали, шёл май месяц, а в мае в этих местах ветер дует с различных направлений и тогда удобнее всего оказалось зацепить трос, который не снабжён лебёдкой к северной якорной петле. Шар вставал в удобное для дальнейшего крепления, остальных двух тросов, положение и монтажники справились без особых проблем. Сегодня ситуация в корне поменялась, ветер изменил направление и напирал с севера. Дул, то усиливаясь, то слабея, но практически не прекращаясь. Это был тот самый ветер с перевала «Тербек», который славился в этих местах своим разбойничьим норовом. Уж такова была природа этих мест и их вредного ветра. Но кто её, природу, когда спрашивал, за что, в общем-то, и поплатились.
Трос, что не был оборудован лебёдкой, никак не ослабевал, и отстегнуть карабин не представлялось возможным, поскольку этот нерегулируемый конец троса всё время находился в натянутом, как струна, положении. Двумя остальными тросами можно было бы подтянуть шар поближе к земле и открыть основной сбросной клапан, что бы быстро и полностью стравить воздух. Тогда шар распластался бы по поляне. Конечно, в этом случае с ним пришлось бы повозиться, складывая, переворачивая, подтаскивая, но так было бы безопаснее. Пацаны со стороны наблюдали за всем этим процессом, но ровным счётом ничегошеньки не понимали, они просто видели суету, слышали ругань, переходящую в брань и мирно ждали, как величественная глыба воздушного шара опуститься к их ногам и по нему можно будет гордо прошагать, о чём, собственно, давно мечтал Шурка. Процедура явно затягивалась, а шар всё не ложился, и не ложился. Чулок ветрового маячка напрягал детские руки всё сильнее, а работы никак не шли на лад. Это стало заметно даже детям. Тогда всё же решили подтянуть две тросовых лебёдки противоположных якорей, чтобы стравить воздух, поднявшись по лестнице к клапану на макушке шара, поскольку отверстия малого клапана явно не хватало. Напористый ветер задувал внутрь, через входное отверстие и шар не сдувался, а словно расправленный корабельный парус всё продолжал висеть в воздухе, словно перевёрнутая груша на ветке. Его потянули одновременно двумя лебёдками книзу. В тот момент, когда шар стал клониться ближе к земле, как бы опрокидываясь на один бок, его горловина в нижней части, оказывалась направленной к ветру и срабатывала, как огромный воздухозаборник. Шар вновь начал заметно полнеть, а его парусность стала естественно увеличиваться. Тут дело обрело весьма опасный поворот.
Пал Палыч заорал что было сил.
– Ставьте лестницу, быстро, иначе его оторвёт от якоря.
Его подчинённые работники резво забегали, засуетились, что-то орали друг на друга, отдельные слова кричали ему в ответ, но практически ничего не делали. И вдруг, едва он успел завершить свою печальную фразу, как трос, что был без лебёдки, действительно оторвало от якорной серьги. Рабочие едва успели отскочить в сторону, а те, что подбегали с обратной стороны к макушке шара, повалились на землю. Шар слёта рванул два других троса, сорвал якорные карабины, словно пластиковые колечки и полетел по ветру, поднимаясь всё выше и выше. Обретя свободу, огромное воздушное чудище понеслось в вольное плавание, то есть неограниченный якорными тросами полёт.
Первое, что пришло на ум Пал Палычу, после этого ЧП, это пересчитать персонал, что бы никого случайно не унесло вместе с раздутым беглецом.
– Все живы?
Взволновано спросил он окружавших его рабочих.
И сам же себе ответил.
– Вроде все, слава Богу.
Уже гораздо тише проговорил он.
– Ну, что бригада, так вас рас так. Бегите теперь ловите его, государственный, всё-таки, реквизит. Кто из вас его оплатит, выходи по одному, я список составлять буду. Ни по одному, ни командой никто не вышел, все затаившись стояли на своих местах в полной растерянности и никто не знал, что делать дальше. Сам Пал Палыч так же, как и остальные стоял, шкрябая пальцами руки свой затылок. Вдруг он ощутил чьё-то лёгкое прикосновение к другой своей руке и обернулся. Перед ним стоял Шурка. Он жалостливо смотрел на командира, на глазах мальчишки блестели детские слезинки сострадания.
– Не плачь, Шурка, не плачь…
Пытался успокаивать мальца Пал Палыч.
– Мы построим новый шар, и он полетит ещё дальше. Тьфу ты не приведи Господи.
Пал Палыч понял, что сдуру оговорился и сплюнул через левое плечо. Но Шурка подошёл не за этим, он знал, как можно спасти ситуацию и тут же дал дельный совет своему начальнику.
– Дядя Паша, нужно на лошадях погнаться за шаром и посмотреть, куда он приземлиться. Если там будет дорога, то его можно будет забрать.
Эти простые слова мальчугана пролились драгоценным бальзамом на раненную душу киношника.
– Ну, дружище! Ну, даёшь… Ну, молодец!
Обрадовался расстроенный, было, Пал Палыч и, не медля ни секунды, скомандовал.
– По коням, шашки наголо, за шаром… Марш! Марш!
Впятером, во главе с Шуркой Макаровым, всадники быстро настигли «беглого сорванца», так его называл Пал Палыч. И действительно, шар улетел совсем недалеко. Погоня, проскакав километров около двух, настигла его. А Сашка, знавший в этих горах все тропинки, легко прокладывал путь среди местных ущелий и ложбин. Но вот незадача. Единственная приличная скала на всё предгорье и шар завис именно на ней. Метров двадцать сверху отвесная стена, метров сорок ниже шара, такая же, да и по бокам не легче. Словно некая злодейская сила взяла и припечатала эту резиновую ветошь на самый недоступный участок в этих, невзрачных на вид, горах.
– Если уж не везёт, так это на долго.
Проговорил, расстроенный Палыч. Не расстроился только маленький смельчак, Шурка Макарыч. Он резво соскочил с лошади и пошёл прямиком к скале.
– Дядь Паш, я его сейчас скину оттуда.
– Да ты что, я тебе скину. Ишь, пострел. Не вздумай, и мечтать об этом прекрати.
Взглянув вверх, и оценив ситуацию, Пал Палыч понял, что без спецотряда альпинистов, эту задачу не решить. По поводу подъезда и подвоза всё было вполне решаемо. Не автомобилем, так гусеничным трактором с телегой вполне можно всё вывезти. Выходило, что и расстраиваться поводов особенно не было. Преследователи собрались и отчалили в обратный путь, для завершения своей основной работы. Так закончилась летняя коно-киношная эпопея развесёлой ребячьей троицы, Но на самом деле, всё самое главное только начиналось.
Глава 7
Шпионские страсти
Лютый декабрь 1989 года, был лютым не только снегопадами и низкой температурой морозного Московского воздуха. Основной корпус КГБ на лубянке был точно так же пронизан, леденящей душу простых государственных служащих, лютой стужей. Охлаждение, к ратникам без страха и упрёка, властей СССР, случилось сразу после смерти их основного защитника и учителя, уважаемого Юрия Владимировича Андропова. Кто бы после него не возглавлял «Контору», результат получался хреновым и офицерам конторы особых надежд не сулил, особенно в плане долгосрочных служебных перспектив. Всё внутри, и в правду, казалось заторможенным и остывшим. Словно вечная мерзлота, обитавшая где-то там, далеко, за горизонтом, в одночасье перекочевала из северных окраин, непосредственно в коридоры и кабинеты этого сооружения, некогда грозного, наводившего страх и ужас на шпионов всех стран и всех мастей. Народ, обитавший ныне в этих судьбой забытых помещениях, вроде бы чем-то и занимался, но никто толком и не понимал, чем именно. КГБ в одно мгновение стал не модным. Игорь Сергеевич Макаров гордо носил когда-то завидное звание капитан Госбезопасности, коим он пока ещё числился. Но вот нынче, в среде простого обывателя, это звание звучало на много хуже, чем точное определение профессии ночных фей, стоявших вдоль обочин Тверской улицы города Москвы. Это для них господин Горбачёв постарался, как говорится, от души… Это его штаб распорядился красиво осветить Тверскую, чтобы все их очаровательные «достоинства» блистали в ночных лучах диковинных прожекторов, словно гранёные алмазы на витринах ювелирных магазинов. Это с его слов народ ославил, некогда действительно славную организацию. Да и не народ вовсе это сделал, а наглая кучка кликуш, но назвавшихся представителями всего народа нашей России. Начальники до него её прославляли, а он «ославил», улавливаете разницу? Служивый люд КГБ понимал, что дело движется к какому-то концу, и этого конца с трепетом ожидали, создавая в структурах видимость бурной деятельности. А вот шпионы теперь не крались на секретные предприятия, не подкупали и не запугивали охрану особо опекаемых объектов. Их туда стали возить в автобусах, в сопровождении специальных представителей, той же спец. охраны. Следить за шпионами и отлавливать связных, курьеров и тому подобное, для государства перестало быть нужным. Шпионы всё увиденное свободно фотографировали и делали это вполне открыто. Они легко просматривали сверхсекретную документацию, после просмотра похлопав по плечу разработчиков секретов, удалялись восвояси живыми и невредимыми, но с полным чемоданом отснятого материала. Не жизнь, а мечта шпиона. А чем в это время занимался весь этот «грозный» Комитет? Вопрос весьма интересный, вот ответа на него нет. Это было время полного производственного коллапса. Агентура КГБ за границей была непринуждённо раскрыта поначалу негласными предателями, перебежчиками а в последствии и самим руководителем Бакатиным. Задач по разоблачению врагов, мигом ставших друзьями, никто не ставил. Кое-как ещё теплилось следствие, поскольку убийц и воров меньше не стало, чем и подъедался вышеназванный капитан Макаров, которого соратники в шутку иногда звали «пистолетом». Всё это происходило не со зла, а естественно, из-за его знаменитого однофамильца ПМ (пистолета Макарова). Сегодня утром, проходя пустыми коридорами к своему кабинету на четвёртом этаже в левом крыле здания, его вдруг остановил дежурный офицер и передал записку от его шефа. В записке было следующее: «Дождись моего приезда из ген. прок. собери докум. на Макарова Александра Николаевича 1960 г.р. Каз.ССР».
Полный перечень необходимой информации, о любом гражданине СССР был отработана десятилетиями:
Начало – рождение, далее учёба в школе, далее служба в рядах Советской Армии, далее учёба или работа после службы, к этому добавлялись работа в общественных организациях, в Партии, в Комсомоле, Профсоюзах и ещё в спорторганизациях. Далее – учёные звания, степени и т.п. И одно из самых главных, это взаимоотношения с властью: судился, седел, вышел, женился, развёлся, лечился и наконец – умер, похоронен, всё!
Собирать эту информацию настолько сложно, что может и жизни не хватить. Представьте себе смотаться в школу, запросить справку об образовании, по пути заскочить в поликлинику, справиться о детских заболеваниях и так далее по порядку: институт, армия в трёх воинских частях, в том числе и за границей, суды, следственные отделения, городские прокуратуры и так далее, всё и вся. Главное, что эту кучу сведений необходимо успеть к приезду начальника, а он наверняка приедет часа через два.
– Где Казахстан, и где я…
Подумал Игорь и пошёл в главный архив КГБ, что располагался внизу, в подвальном помещении. Там он предъявил полученную от начальника записку и взамен забрал папку, которой несказанно удивился.
– И это всё, о нём?
Держа в руках корочки и даже не вскрывая их, Игорь понял, что его развели по-крупному. В папке бумажек не наберётся и на младенца, а ему поручили собрать полную информацию, притом на взрослого человека. За годы следственной работы он привык к получению весьма увесистых талмудов. Иногда нескольких папок, а бывало, и целые коробки с папками получал. А тут в его руках всего одна папка и весит… в общем, ни хрена не весит. Папочка, а не информация. Практически одна обложка с номером дела и десятком листиков внутри.
–Да, как бы и в самом деле не пришлось в Казахстан махануть. Вот и пошутил со сложностью дела, вот и накаркал сам себе проблем под ноги.
Бормотал про себя Игорь, возвращаясь в кабинет из злополучного подвала.
– Ладно, не всё ещё потеряно, от нас не скроешься, однофамилец, засекреченный. Стоп. Почему засекреченный, почему я сказал засекреченный? А ведь он и впрямь засекреченный. Что на него: аттестат зрелости, школа… №… окончил в 1977г., Служба в СА – разведка! Так ты – разведка… Ёшкин кот… Тогда всё проще.
В случае, когда работать предстоит с засекреченными людьми, информацию по ним запрашивают в другом отделе, Игорь резко снял трубку и заговорил в неё.
– Геныч, привет, это Макаров. Что значит какой Макаров?
Чуть не заорал на приятеля Игорь. Своей хитростью тот постоянно подшучивал над ним при разговоре по телефону, делая вид будто бы не узнал его по голосу. А сам ждал, пока Игорь сам назовёт своё прозвище – «пистолет», тогда и он, якобы догадавшись, восклицал: «Ах, это ты, Игорёк, привет дружище». И следом весело хохотал. Игорь несколько раз попался на его уловку, но сегодня был не тот день.
– Щ-щ-ас спущусь к тебе и в ухо дам, что бы знал Макаровых и не путал их с Широковыми.
Широков, это был сам Генка, его старый приятель по службе, с которым они много раз отдыхали вместе в ведомственных заведениях, да и по службе всегда поддерживали друг дружку. А работал Генка Широков, друг Игоря Макарова в секретном отделе №17, секретной организации КГБ с секретными личностями этого КГБ.
– Не надо спускаться, я ещё пожить хочу.
Зубоскалил дружок и следом успокаивающе спросил.
– Ты чего, сведения какие нужны, али так, соскучалси.
Продолжал подшучивать Геннадий, но в конце концов конечно же понимал, что вопрос будет серьёзным.
– Сведения, Геныч, конечно они, родимые.
– Называй, я весь внимания. Карандаш аж дрожит в моей руке, жду в напряжении.
– Всё шутишь, а вот мне не до шуток, пиши зубоскал несчастный. Макаров Александр Николаевич 1960-го. Казахская ССР, школа №…, в 1977г СА в 1980г Разведка, Афган, всё.
– Как всё, а почём фунт изюму, не интересуешься?
– Изюму жду от тебя я, поторопись. Шеф будет через час, если не раздобудешь изюму, я солью тебя ему как бумажку в унитаз, понял?
– Ну, вот… Был один «пистолет», теперь целых два «пистолета», застрелиться, что ли, из этих двух пистолетов?
Игорь не стал дослушивать его шуточки и положил трубку.
– Если это их клиент, то информация будет более чем полной. О собственных агентах Контора знает буквально всё. Игорь рассчитывал на пару коробок с подробнейшими описаниями подвигов однофамильца. Однако, Генка влетел в кабинет к другу почти сразу после их разговора и только с тем, чтобы положить конец его заблуждениям и праздности.
– Ну, ты влип, парнишка. Как тебя занесло в эдакие дебри?
Начал было, с порога кабинета, Геныч, даже отдышаться не успел, как следует.
– Я, когда поднял его дело, охренел. Полное отсутствие любого наличия. Тебе это о чём-нибудь говорит?
– Похоже, это заразное, теперь охренел я, поясни, ты о каком наличии или отсутствии говоришь? Сведения где? Сведения о личности М.А.Н. тобишь – Макарова А.Н.
– Сведения? На, ознакомься, но ко мне больше не приставай с этим пистолетом под номером два.
Игорь, предчувствуя скорые неприятности, медленно взял из рук друга папку, которая весила ещё меньше, чем его предыдущая папка и, положив её перед собой, также медленно раскрыл. Раскрытая, она произвела на него впечатление разорвавшейся под носом бомбы. В ней лежал только один единственный листок с напечатанным на машинке текстом. Текст на этом листке гласил: – сверху справа «Совершенно секретно», чуть ниже и в строчку: Макарову Александру Николаевичу, присвоен псевдоним «ВОЛК», дело передано в секретный отдел ЦК КПСС. 22.06.1987г. подписи под текстом не было.
– Это всё? Волк есть, а где же его стая? Ген, ты обещал мне событие, а тут пшик, какой-то.
– Советую тебе стаю не искать. Найдёшь проблем на свою голову или приключений на свою задницу. Останутся от тебя рожки да ножки, как в детской сказочке учили. Если бы ты был не следователем, то я по инструкции тебе этого не показал бы. Учти, шутки кончились. Давай папку назад, её из хранилища выносить запрещено, не взыщи, дружище. Пока.
Игоря вся эта история и расстроила и насторожила. Он откинулся в кресле, заложил руки за голову и, покачиваясь, стал соображать, что докладывать начальству. Секретные личности сплошь встречались на его служебном пути. Его следственный отдел и занимался такими личностями. Сплошь засекреченные учёные, агенты под прикрытием. У них ведь в жизни так же как и у простых смертных случаются катаклизмы, которые требуют расследования и дальнейших оргвыводов. А тут «ВОЛК» и точка.
– Где же логово у этого волчары? Знать бы.
Подумал Игорь, перебирая в мыслях план дальнейших действий. За мыслями и застал его звонок шефа.
– Есть, товарищ генерал.
Ответил он трубке и, прихватив тоненькую папочку, поспешил на доклад.
– Да, не ожидал, что такую штуковину мне подсунет Олег Олегович. Вот это удружил. Ну, да я ему…
Выругался вслух генерал и продолжил свою мысль дальше.
– Откажу в расследовании, как есть откажу.
– Товарищ генерал, а в чём собственно дело? О каком следствии, вообще, идёт речь?
– А, ну, да. Я же тебя в курс дела не ввёл. Слушай: у моего друга, завхоза ЦК, это так его запросто завхозом кличут, а в настоящем он нач. отд. упр. и так далее… Так вот, участковый утром ему сообщил, что вскрыта квартира, которая числится за ЦК и находится она по очень важному адресу. Видишь ли, там простые люди не проживают. Завхоз, понимая, что дело нельзя отдавать ментам на расследование, позвонил мне. Я как полный болван, так вот запросто и согласился, а тут такая каша. Нет, пусть сам выкручивается, я ему не камикадзе, мне пожить охота.
– Товарищ генерал, а разрешите мне обследовать место преступления. Я погляжу, а там и решим.
– Тебе, пацан, что жизнь не дорога. А если случайно бумажку какую тронешь под грифом… типа 007. Или фотоплёнку обнаружишь. Да мало ли что ещё. Отвернут тебе башку. Так бывает с этими засекреченными личностями. Что наши пришлёпнут, если секретов их коснёшься, что те, кому адрес понадобился. В общем, хрен редьки не слаще. Нет, не разрешаю. Свободен.
Игорь развернулся строго по форме и отчалил из высокого кабинет. Однако не успел он снова войти в свой кабинет, что был рангом пониже, как его прямо на лестнице догнал секретарь генерала Сорокина и вернул обратно в высокий кабинет к начальнику. Тот сидел за рабочим столом злющий, словно его обчистили в карты и не дали отыграться. Шея взмокла, лицо раскраснелась, руки не находили места на крышке стола среди стопок бумаг и рядов телефонов. Он заговорил сразу и без обиняков.
– Давай так… Мне только что взлохматили холку, и сурово намекнули на большие неприятности. Заметь, я тебе холку мылить не стану, а вот неприятностями поделюсь сполна. В общем, приступай, к следствию, дальше учить тебя не буду. Учти главное, это дело переходит под контроль ЦК.
Генерал многозначительно ткнул указательным пальцем в узорчатый потолок собственного кабинета, намекая на высоту того места, из которого теперь будут контролировать ход данного расследования и, не мешкая, чуть приглушив голос, продолжил инструктировать Игоря.
– Телефоны для связи с куратором и бланки допусков к степени секретности получишь у секретаря Лёшки. Всё. Да, как там твоё дело по «Припяти» и ЦК Украины?
– Сдал в конце недели.
– Хорошо, молодец, иди.
Следствие неожиданно для самого Игоря началось с очень больших неприятностей, которые он и предположить себе не мог. Первое – отправленные заполненные формы о допуске к секретности вернулись к секретарю без резолюций. Вернее, к ним была приложена единая резолюция, которая гласила, «Явиться лично (дата, время, кабинет) для инструктажа по указанному производству». Дата стояла сегодняшняя, время через три часа. Из сего Игорь понял, что «Дело» не терпит отлагательства. Второе – в приложенной записке указывалось, что его кабинет опечатывается, а его самого переводят в другое место, которое в документе не указывалось. Из этого он понял, что теперь и его строго засекретили. Игорь не на шутку встревожился.
– Интересно, а на следствие меня будут водить под конвоем, или …
Не успел закончить он собственную мысль, как его вновь позвал к себе в кабинет начальник, но не через секретаря, как обычно, а лично выйдя в предбанник, где Игорь сейчас и стоял, осмысливая произошедшее. Тот мельком взглянул на Игоря и тут же, отвернувшись, исчез.
– Зайди на пару слов.
Только и проговорил он, затворив за собой дверь. Молодого военного пробрал холодный пот. Выходит я сам на всё это напросился, ведь предупреждал меня Генка, не суйся в это дело, будет плохо, а я, идиот, не послушал, лучшего друга не послушал. Олух и точка. Начальник, не дождавшись его в кабинете, вновь выглянул из-за двери и грозно пробурчал.
– И долго тебя ждать прикажешь?
– Ой, извините, товарищ генерал майор. Иду, задумался немного.
– Вот ты уже и задумался, а то ли ещё будет… Погоди, и тебя скоро засекретят. Словно бумажку, в сейф упакуют и детям родным сквозь пуленепробиваемое стекло показывать будут.
– Уже.
Потупив взгляд, пробормотал Игорь.
– Вот! Чуяло моё сердце. Во-о-от! Ладно, не дрейфь, капитан, ты ещё молод, полон сил, справишься. Быть тебе подполковником, вот увидишь. Я тебе неприятности накаркал, я тебе и судьбу наворожу. Бери стакан, на посошок, за тебя.
Генерал указал ему на столик, на котором в гранённые стаканы до их половины был разлит «офицерский» коньяк, а рядом на блюдце лежали ломтики нарезанного лимона.
– Спасибо, товарищ генерал. А как это следствие будет организовано, вы не в курсе?
– Нет не в курсе. Если следствие на контроле ЦК, то все бумажки будешь получать через сейф, расписываясь за каждую. Сейф, это комната такая с дежурным внутри, ты видишь только его руки, а его самого не видишь. Он даже голоса не подаёт, и руки держит в белых перчатках, что бы отпечатков на твоих бумагах не оставлять.
Игорь медленно двигался по Московским улицам пешком. Полон тревожных раздумий он шёл в направлении того места, где ему назначена встреча с его будущим начальником, куратором ЦК. Точно к назначенному времени он появился в указанном кабинете и, войдя в него, доложил о себе по форме. Ответственный куратор, выглядевший как штатский человек, по возрасту не старше самого Макарова, представился Сергеем.
– А как к Вам обращаться?
Спросил Игорь, имея в виду субординацию.
– Так и обращайся. Звонить мне можешь в любое время суток, мой телефон всегда со мной и он показал изысканную коробочку размером с две сигаретные пачки с маленькой стальной антенной сбоку. Антенна выдвигалась и обратно задвигалась, когда разговор окончен. В коробочку была встроена телефонная клавиатура. Всё это выглядело весьма загадочно и необычно.
– Это что, телефон? И мне такой вручат?
– Нет, это не телефон, в полном смысле. Это скорее радиоприёмник с радиопередатчиком, но он работает с нашей АТС, и я им пользуюсь как телефоном. Тебе такой аппарат не дадут и вообще тебя полностью ограничат в связи. По поводу следствия ты будешь связываться только со мной. Всё, что тебе понадобиться узнать в любой из служб, для тебя буду узнавать я, причём не лично, а по служебным каналам, так будет соблюдаться секретность.
– А мне бланки с допуском к секретности не подписали.
Слегка удручённо промямлил Игорь.
– Ты их подпишешь сейчас, вот ознакомься.
И Сергей протянул ему увесистую папку с печатными текстами, на каждой из которых красовался чернильный оттиск: «Совершенно секретно. Отпечатано в единственном экземпляре». Игорь читал текст бланков, так называемой секретности и понимал, почему его переводят в отдельный кабинет и запрещают говорить по телефону. Отдельно было прописано, что теперь он не Макаров Игорь Сергеевич, а некий участковый ОВД Останкинского районного участка города Москвы, майор Крошин Роман Сергеевич
– Хорошо, что хоть отчество оставили родное.
Подумал Игорь, но его размышления прервал Сергей.
– Это имя и отчество настоящего Крошина. Есть такой участковый, и он внешне очень схож с тобой. Его на время следствия отправили в отпуск, теперь ты займёшь его кабинет.
– Какой ещё кабинет?
Ещё больше удивился инструктируемый.
– Его кабинет в Останкинском ОВД.
Игорь чуть не поперхнулся. Ему казалось, что его сейчас отведут в подвал, посадят за решётку и будут к нему на допросы водить узников в кандалах, а всё так приятно разрешилось, прямо чудо какое-то. Он даже улыбнулся про себя.
– Я так понял, что Вы, товарищ капитан, рассчитывали на кабинет в кремле?
