Анатолий Антонович Казьмин
Здравствуй, дедушка Кощей!
Облом, как перманентное явление, или Один ум хорошо, а Кощеев лучше
Через день заработал цирк, давая по три представления в день. Копеечка в казну падала хоть и небольшая, но регулярная. А уж как радовались придворные…
Мы с дедом, разумеется, тоже сходили порадовать себя невидалым зрелищем. Опять же – себя показать, да на людей поглазеть. Зрелище оказалось так себе на мой вкус, себя мы показали во всей красе, а на придворных любоваться скучно – я на них и так ежедневно во дворце любуюсь.
Снег на лужайке расчистили, Виторамус применил какой-то или какие-то артефакты, я даже не вдавался в подробности, и теперь на три шага вокруг шатра зеленела трава, пробивались наши традиционные чертополох с лопухами, и даже наглые бабочки изредка пикировали на цветущий репейник. Зрители, войдя в лето, тут же скидывали прямо на землю тулупы, шубы и прочую защитную одежду и устремлялись к входу в цирк, сжимая в кулаках заранее подготовленные монетки. На отсутствие гардероба никто не жаловался, даже наоборот, после выступления вокруг горы одежды вспыхивали легкие бодрящие стычки и потасовки.
Циркачи старались, ничего сказать не могу, но, как мне показалось – они скорее репетировали и притирались друг к другу, нежели давали полноценное представление. Но публика была в восторге, а это – главное. Позавидовав ловким акробатам, полюбовавшись на легко одетую девушку с мячами, пофыркав над местным фокусником – нашёл место, где чудесами удивлять, мы с дедом покинули это заведение.
На полпути в Канцелярию, меня перехватил Гюнтер:
– Ваше Величество, комната для царя-батюшки готова, можно запускать.
– Понял, молодцы. Деда, идем домой, обсудим всё еще раз напоследок.
Обсуждать-то особо было и нечего, просто немного боязно как-то. Готовились-готовились и вот, пора. А вдруг что не так пойдет?
– Обязательно пойдет, внучек, – кивнул дед. – А как иначе-то? У нас завсегда так.
Я что, уже вслух разговаривать начал? Нездоровый факт, надо над этим поработать.
– Вот накаркаешь, Михалыч – всю вину на тебя свалю.
– Да кто бы сомневалси, внучек, – вздохнул дед.
– Дизель, дружище, твой выход. Подобрал ты нам ответственного скелета из своей среды на замену батюшке Кощею?
– Клац-клац!
– Ну, так показывай.
Фиг их разберет… Скелет, как скелет, они все на одно лицо. Я обошел вокруг вытянувшегося по стойке смирно высокого скелета:
– Готов к подвигу, боец? Не сдрейфишь? Всё тебе Дизель объяснил?
– Клац!
– Повторю на всякий случай – висишь, скучаешь, раз в час умеренно кандалами звенишь. А ближе к лету мы за тобой вернёмся.
– Клац!
– Ну, значит, договорились.
– Покушать Кощеюшке захватим, внучек? – вздохнул дед. – Небось, твой коньяк-то он сразу выжрал…
– Зачем, деда? Он уже через полчасика тут пузо набивать будет… Так, господа-товарищи, становимся поплотнее… Шмат-разум, а перенеси-ка меня с дедом и этим бравым скелетом к царю-батюшке в темницу его мрачную!
Знакомая вспышка и мы опять в полной темноте.
– Ваше Величество, вы тут? – прошептал я.
– Вышел он до ближайшей лавки за хлебушком, – хихикнул хриплый голос сбоку.
Я поспешно зажёг фонарик в кольце:
– А мы, Ваше Величество, за вами! Вон и дублёра уже привезли с собой.
– Я ж тебе говорил, Федька… – начал было Кощей.
– Всё схвачено, Ваше Величество, даже и не беспокойтесь!
– Не перебивай царя! – рявкнул Кощей.
– Да тише ты, – замахал руками на Великого и Ужасного Михалыч, – чего разорался-то? Сейчас вот стража прибежит, выдадут всем на пряники.
– Ваше Величество, а мы вам комнату специальную приготовили, – поспешил похвастаться я. – Защищенную! Соль между стенами насыпали в качестве антиколдовского экрана, так что можете спокойно возвращаться.
– Сам с солью-то придумал? – хмыкнул Кощей.
– Сам, всё сам, – влез дед. – И придумал, и соль мешками с моря-окияна на собственном горбу таскал, и стены строгал ручками своими белыми! Орёл у нас Федька, весь в меня!
– Молодец, Статс-секретарь, хвалю. Только не годится.
– С чего бы это, Ваше Величество? – удивился я. – Мы и эксперимент провели – отлично соль магию экранирует.
– Магию, может и отлично, – кивнул Кощей, брякнув кандалами, – а вот только я во дворце появлюсь, никакая соль от фон Дракхена не защитит. Слуг его, которые вокруг горы шпионят, соль обманет, слабые они, а вот его самого не обмануть, уж поверь.
– Уверены, Ваше Величество? – было очень обидно за такой разработанный план. Да и сил в него было вложено много.
– Оборзел ты, Федька, – вздохнул царь-батюшка. – Волю почувствовал, государю грубишь, слову моему царскому не веришь. Казню я тебя, так и знай.
– Ты на волю-то сначала выберись, – фыркнул Михалыч. – Казнитель какой нашелся… А вот, развернёмси мы сейчас с внучеком, да домой отправимси, фигами помахав тебе на прощание, а?
– Подожди, деда, – остановил я, закипающего Михалыча. – А что же делать тогда, Ваше Величество? Может, вместо соли другое что приспособить?
– Ничего ты не придумаешь, Статс-секретарь. Умишка и знаний не хватит.
– Ну, так вы придумайте раз такой умный, – обиженно протянул я.
– А я давно придумал, да только вы Лиховида мне сломали. Как теперь его заставить работать?
– Облом, – протянул я. – Но вы, Ваше Величество, всё же не сдавайтесь. Придумаем что-нибудь.
– А мы батюшке и покушать ничего не захватили, – огорчился дед. – Ладно, сейчас быстро смотаимси туды-сюды, покормим страдальца.
– Подзакусить не помешает, – кивнул Кощей. – И коньяку того не забудьте, что в прошлый раз приносили.
– Ваше Величество, – коротко поклонился я, – вы всё же не отчаивайтесь, я что-нибудь придумаю.
– Ты, Федька сильно не напрягайся-то, а то лопнешь. Кто мне тогда деловую переписку вести будет? Не беда – поскучаю тут до весны, о вечном подумаю, а там уже и официально на рывок пойду.
– Нет уж, Ваше Величество, – твёрдо заявил я, – Новый год будем вместе встречать!
– По древнерусскому календарю, мусульманскому али китайскому? – фыркнул Кощей.
– По-нашему, Ваше Величество.
* * *
Вернувшись в Канцелярию, дед сразу погнал бесенят на кухню, а сам стал собирать очередную корзинку царю-батюшке. А я загрустил. Вот уже казалось, пять минут и вернется Кощей во дворец, а в итоге – фигушки мне. Столько хлопот, затрат, усилий и всё фон Дракхену под хвост. Эх…
Лёгкий скрип. А, это же скелет, дублёр Кощея. Я повернулся к нему:
– На колено! За мужественность, за бесстрашие, за героизм в борьбе за дело освобождения царя-батюшки, жалую тебя, храбрец, гордым именем… э-э-э… Кеша! В честь батюшки Кощея! Встань, Кеша! Иди, отдохни, боец, но не расслабляйся – скоро опять в бой!
Скелет, совершенно ошалевший от оказанной ему чести, пошатываясь, вывалился из кабинета, а Дизель, высунув руку из генераторной, показал мне большой палец. Эх, кабы мои проблемы так легко решались…
Минут через двадцать вернулся дед с пустой корзинкой, отдал мне Шмат-разум да пошел заводить самовар. Однако кушает наш царь-батюшка. За несколько минут умять такую корзину? Это знаете ли даже вечно голодающей Маше не под силу. Разоримся мы на таких перекусах.
Умный он, угу… А чего тогда ничего дельного не насоветует?! Я-то в колдовстве, как в балете разбираюсь, а Кощей мало того что минимум пару тысяч лет на практике колдовство применяет, так еще и университет магический закончил, сам хвастался как-то. Высшее образование, это вам не курсы юного пиротехника. Вот бы и озаботился своим спасением! А то, Феденька впахивай тут, ломай мозги, как хакер сайт Пентагона, а он там на цепях, как на качелях качается да коньяк мой попивает!
– Не ворчи, Федька, – вздохнул Михалыч, – только нервы себе да мне истреплешь и опять придётся алкоголем лечиться.
– Я что, опять вслух размышляю? Жуть-то какая… Был бы Штирлицем – спалился на первом матюке.
– Кем-кем, внучек?
– Потом расскажу, деда. Есть у нас герой такой народный… Что делать будем, а?
– Поворчал, внучек? Успокоился маленько? Пар выпустил? Ну, давай тогда, как ты любишь всех пугать на совещаниях – рассуждать логически.
– Наливай, дед, – согласился я.
– Подставляй кружку.
– И коньячку в чай, плесни половинку, деда.
– Перебьёшси, внучек. Праздновать пока нечего, а горевать, так и вообще не стоит. Пей чай, родимый, не капризничай.
– Вот всегда так… Царю пятьдесят грамм зажали, ну что это такое?! Ладно, давай, рассуждай логически… А хоть сгущенку от нервов мне можно?
– Я так думаю, внучек, – дед подвинул ко мне оладики и миску со сгущенкой, – у нас сейчас два пути. Или спасать Кощея-батюшку или ну его на хрен.
– Угу, логично. Я – за первый вариант. Только как?
– А вот енто – уже второй вопрос, внучек. Коли с первым-то определились, можно и к второму переходить.
– Тебя дед, только в президиум усаживать на торжественные совещания. А ближе к делу если?
– А не знаю, внучек.
– Спасибо, деда.
– Не за что, внучек.
Вот и поговорили.
– Давай, деда, созывать Канцелярию на очередной глобальный совет. Может, вместе придумаем что.
– Не гони лошадей, Федька. Дай мозгам отдохнуть хоть чуток. А там, глядишь, и сама идея всплывёт, как твоя Морисента из царства своего морского прямо в твои объятия бесстыжие.
– И вовсе она не моя… – начал я, но перебил справедливое негодование шум из-за дверей.
В коридоре кого-то били.
– Деда, глянь, что там?
– На фиг надо, внучек. Ещё попаду под горячую руку…
Выбитая дверь влетела в кабинет, едва не задев кресло с бесенятами, и в проёме показался разгневанный Калымдай с волочащимися сзади двумя чёрными рыцарями, ухватившими его за пояс.
– Вот так, значит, Федор Васильевич? – он сурово глянул на меня, не обращая внимания на висящую сзади помеху. – Так, да?
– Феденька, ты на поминки себе оркестр хочешь или просто хор? – деловито поинтересовался дед.
«Отпустить», – мысленно скомандовал я рыцарям и вздохнул:
– Калымдай, дружище, сядь, а? Давай поговорим, обсудим.
Рыцари отвалились от полковника, поднялись и вышли в коридор, а Калымдай вздохнул и впечатал кулак в ладонь:
– Поговорим.
– Гюнтер! – заорал я и кивнул Калымдаю, указывая на лавку.
Спасибо Кощею-батюшке, основавшему Военную академию, где курсантам усиленно вбивают все премудрости субординации. Жив пока, слава всем богам.
– Ваше Величество? – Гюнтер возник в кабинете, неодобрительно покосившись на валявшуюся на полу дверь. – Вызывали?
– Гюнтер, не в службу, а в дружбу – организуй-ка нам бутылочку водки повкуснее, огурчиков солёных, да сала с черным хлебом.
– И я принёс бы, – обиделся Михалыч.
– Не сейчас, деда, ладно? Хочу полковника нашего официально встретить.
– Эх, Федор Васильевич… – протянул Калымдай, опускаясь на лавку.
Мы опрокинули сразу по стакану, захрустели огурчиком, так и не глядя друг на друга, а я пощелкал пальцами мол, Гюнтер, голубчик, сгоняй еще за одной бутылкой.
Голубчик убежал на кухню, а я повернулся к полковнику:
– Я же, как лучше хочу.
– Угу.
– Тамарка по тебе убивается…
– С Тамаркой я сам разберусь.
– Ага.
– Угу.
Вот и поговорили. Налили, выпили, закусили. А вот, ветчина мне всё же больше сала нравится. Я уж не говорю про сгущенку.
– Знаешь, Калымдай, а давай по-простому. Нравится тебе Тамарка?
– Ну.
– Ну а чего, тогда?
– А ничего.
– Угу.
– Ага.
Содержательно.
– Ну и женись, фига там, – я разлил по стаканам. – Гюнтер, ну куда ты смотришь? Заканчивается бутылка, каждый раз напоминать надо? Царь я, блин, или не царь?
– Царь, блин, – вздохнул Гюнтер и ушел на кухню.
Завидно ему, что ли? Так мне не жалко – я и ему налью.
– Деда, вот скажи… А ты почему не пьёшь? Брезгуешь с нами выпить? Так неси стакан!.. Нет, ну ты глянь, Калымдай на этого старого эпикурейца – компания ему не подходит видать, бороду от нас воротит!.. Эх, жизнь… А вот ты, Калымдай, братан, ну вот чего ты на меня накинулся? Я разве чего плохого придумал? Женись, дружище, дело тебе говорю! А там и мы с Варей обженимся, будем семьями дружить…
– Эх, Федор, блин, Васильевич… Да разе я против?..
– Ну а чего тогда?
– Да нельзя же так – из-за спины действовать, Федор Васильевич!
– Во благо, – я поднял вверх палец, – можно. Гюнтер… вот же имечко… наливай! И себе плесни, не побрезгуй. Во. Ну, за дам!
Мы пойдём другим путём, или Гениальность – это навсегда
Разбудил меня Дизель. Кто бы сомневался. Ой-ёй… Это же сколько мы вчера выпили? Судя по разламывающейся голове, дрожащим рукам и пустыне Гоби во рту – много. Ну, вот зачем, а? Хотя, с другой стороны, вон как с Калымдаем вопрос хорошо решился. И не в обиде никто. Кажется. И на свадьбу он согласился и… Ой, мы же вчера еще к Агриппине Падловне пошли, официально руку и сердце Тамаркины просить… Нет, это они пошли, а меня несли рыцари-зомби. Ага, точно, так всё прикольно раскачивалось и пол и стены… А тошнило меня потом где? А, не важно.
– Очухалси? – в спальню вошёл дед. – И чего же ты так вчера нажралси-то, а внучек?
– Антипохмелин принёс?
– А кто мне давеча зарекалси, ни капли больше зелья колдунского? – хмыкнул дед, выуживая из кошеля заветную склянку.
– Ой, дед, потом с моральными нотациями, ладно? Ну, давай-давай уже…
Свет, искры, взрыв локального масштаба и Моё Величество ощупывается себя и довольно улыбается. Классное средство! Но теперь уже – точно в последний раз.
– Деда, а что там у бухгалтерши вчера было? А то я подзабыл маленько – всё дела, дела…
– Иди ополоснись, внучек, да за стол, – зашаркал в кабинет дед. – Там и поговорим.
Завтрак сегодня был умеренный, но вполне себе такой питательный. Яичница с ветчиной, отварная картошка с зеленью и маслом, пара запечённых куриных окорочков, солёные помидоры, лопающиеся и истекающие соком, стоит только надкусить кожуру, ну и там, уже на закуску – бутерброды, немного жареной рыбы и всякая прочая мелочь. Наших никого не было, и я спокойно принялся за десерт. В кои-то веки не надо оглядываться по сторонам – как бы кто не увёл из-под носа сгущенку.
– Ну, давай, деда, рассказывай, чем вчера поход в бухгалтерию закончился.
– А свадебкой и закончилси, внучек.
– В смысле? Уже обженили их? Надеюсь, Тамарку с Агриппиной Падловной не перепутали?
– Ну тебя, Федька… Лишь бы ехидничать, да к словам цеплятси. Вот не дам больше оладиков!
– Правильно. Худеть буду.
– Я тебе похудею! Ешь давай!
Оказывается вчера всё прошло хорошо. Калымдай кинулся в ножки бухгалтерши, хотя я лично думаю, что просто упал от избытка чувств и алкоголя. Дед забил ей голову народными прибаутками соответствующими моменту, бухгалтерша и согласилась. Так сопротивлялась, угу, так сопротивлялась… Уговорили всё-таки.
– А когда свадьбу решили провести, деда?
– Да как ты решишь, внучек, так и обженим их.
– Нет уж, за Калымдая я больше решать не буду. Кстати, а где он?
– Да опять своих убивцев вокруг Лысой горы гоняет, – хмыкнул дед. – Позвать что ли?
– Сам придёт, – отмахнулся я. – Сейчас сгущенку учует и сразу же…
– Разрешите, Фёдор Васильевич? – шагнул в кабинет Калымдай.
Дед хихикнул и зашаркал к буфету за посудой для полковника, а я щедрым жестом указал на стол:
– Садись, Калымдай, налетай, пока не остыло.
Он хмыкнул, обведя взглядом опустевшие миски, но все же сел, а дед уже спешил назад, откормить за казенный счет нашего милитариста.
– Всё в порядке, Калымдай? – я принял из лапок Тишки сигару. Или Гришки. Надо им на штанишки опознавательные знаки нашить.
– Умгум, – кивнул полковник вгрызаясь в громадный бутерброд с окороком.
Хм-м-м… у нас и окорок есть? Был.
– Когда свадьбу устраиваем?
– Когда скажете, Федор Васильевич. А по мне бы так чем раньше, тем лучше.
– Ну и давай тогда перед Новым годом. А то начнутся праздники, уже не до свадьбы будет. Деда, возьмешь на себя организацию свадьбы?
– Только умоляю, дедушка Михалыч, – Калымдай потянул к себе помидорчики, – давайте без этих диких обрядов и гуляний две недели.
– А с невестой ты, внучек, обговорил? – усомнился дед. – А ить она уже пир на весь мир себе намечтала?
– Свадьба будет быстрая и короткая, как удар саблей, – отрезал Калымдай.
– Но – торжественная, – поспешно влез я. – Иначе нам Агриппина Падловна та-а-акое устроит…
Все меланхолично покивали мол, да, с бухгалтерией лучше дружить.
– Деда, сколько нам времени на подготовку надо?
– Нам, внучек?
– Ну не одному же тебе пахать, деда. Мне тоже придется контрольно-наблюдательные функции выполнять.
– Давайте уж побыстрее, дедушка Михалыч, – попросил Калымдай. – Чтобы отмучиться поскорее. Одним ударом – раз и навсегда.
Я вскочил, едва не проглотив сигару. Идея! Сел. Так-так, не спешим, думаем…
– Ага, – сказал полковник, наблюдая за мной.
– Весь в меня, – прошептал Михалыч и вздохнул: – Хана спокойной жизни.
– Да когда она у нас была, дедушка Михалыч? – вздохнул и полковник. – Тут успеть бы оладики докушать…
– Калымдай! – ткнул я пальцем в его сторону.
– Слушаю, Федор Васильевич.
– Бойцы твои как?
– Хоть сейчас.
– Отлично. Деда, – я перевёл палец на Михалыча, – собирай всю нашу банду, да Гюнтера с Виторамусом покличь.
– Всё сделаю, внучек. Сейчас же с Лукошкино свяжусь – девиц наших высвистаю.
* * *
После обеда, едва приступив к десерту, я обвёл всю Канцелярию и приглашенных Виторамуса с Гюнтером строгим взглядом:
– Пришла пора, дорогие мои соратники, решить вопрос с Кощеем-батюшкой раз и навсегда.
– Решил-таки наконец-то сам править, внучек? – оживился дед. – А с Кощеюшкой что делать думаешь? Камешек пятипудовый ему на ноги и – в море-окиян, под охрану царицы твоей ненаглядной?
– Не смешно, деда, – отрезал я, не обращая внимания на хихиканье сотрудников. – Пойдём фон Дракхена воевать. И никаких мне тут паник, понятно?! Никаких, Машуль, бегств в Турцию или Австралию! Все работать будем!
– Все тут и погибнем, – вздохнула Маша.
– Отставить панические настроения. Все проблемы вашего, а теперь – и моего времени в том, что задачи решаются по старинке. Как деды-прадеды завещали, ха! А взглянуть на проблему с другой стороны не пробовали? С боку зайти?
– Под юбку заглянуть, – покивал Михалыч.
– Ну и под юбку – образно говоря! Да вы сами посмотрите. Вот царь наш батюшка надумал летом участкового извести да меня сюда и вытащил. Ну, вы все в курсе. А неужели какие-то сложности – тех же ребят Калымдая послать на устранение Ивашова?
– Я могу с пацанами сходить, босс, – подскочил Аристофан. – К вечеру уже обратно будем.
– Во-во я именно про это!.. Нет, Аристофан, никуда идти не надо и убивать тоже пока никого не надо… Или вот Олёна, когда уморить участкового надумала, ведь не стала самые простые средства применять. Хотя у неё в подручных три беса были, да и самой не сложно участкового в переулке подкараулить с её-то боевыми навыками. Нет, Олёна пошла сложным путём: яблоки ядовитые подсунуть. А итог?
– Почти всё получилось, батюшка, – пожала плечами бесовка. – Если бы вы с дедушкой Михалычем не намудрили с ядом, лежал бы сейчас голубь мой сизокрылый в промороженной наскрозь землице и рыдала бы я над его могилкой с утра до ночи… Кажный денечек бы о нем горевала, места себе не находила, а потом бы взяла ножик вострый и прям там на могилке-то его, любушки моей, вот прямо взяла бы и себя…
– Горе-то какое, – вздохнула Маша, смахивая слезу.
– Вот ить, как бывает в жисти-то… – погладил Михалыч Олёну по голове.
– Прикажете траурную церемонию провести, Ваше Величество? – скорбно спросил Гюнтер.
– Вот же, блин! – Аристофан громыхнул кулаком о стол. – В натуре, Олён, ну не реви, а? Ну хочешь, я сам тебя зарежу, реально?
– Вы… вы чего?! – заорал я. – Все же живы! Очнитесь!
– От ты, Федька… – смущенно протянул дед. – Наплёл тут. Довёл старика до расчувствования нервов. От паразит, а?
Все так же смущенно согласились, что да, я – паразит, только Аристофан всё же заверил Олёну, что он, блин, завсегда тут в натуре и ежели чё…
– Я с вами сам скоро зарежусь, – проворчал я. – Нет, Аристофан, спасибо, помощь не нужна… А можно я дальше мысль продолжу? Спасибо… Я всё это веду к тому, что надо попробовать по-новому на задачу взглянуть, понимаете?
– Конкретно, босс, – выпятил на меня глазки бес. – Типа поконкретней, а?
– Ну, вот смотрите. В деле освобождения Кощея мы что делаем?
– Фигнёй страдаем, босс.
– Ну не так категорично, Аристофан, но в целом, результат именно такой. А всё потому, что действуем шаблонами, а надо – выдумкой.
– Вот ты и надумал, внучек, – покачал бородой дед, – ни много, ни мало, а фон Дракхена забороть. Вот так просто пойти и забороть.
– Вот именно! Это же сразу решение всех проблем! И не надо тут перемигиваться, Калымдай! Не сошел я с ума! Да погодите же вы, дослушайте сначала! Вот скажите, а с чего это вдруг все взяли, что порешить этого Змея – такая уж большая проблема, а? Нет-нет, погодите возражать и возмущаться, а просто вдумайтесь – какие есть реальные факты для такого вывода?
– Он очень большой, мсье Теодор, – дёрнула Маша плечиком.
– И что? Мамонты тоже большие были и где они сейчас?
– Прошлым летом якуты в Лукошкино двоих приводили на продажу, – хмыкнул дед. – Так и увели обратно – больно волосатые, бабы и коровы их пугалися.
– Серьёзно? Надо же… Ну я не о том сейчас. Я о том, что надо нам… Что, правда, мамонты тут живут?
– Тут давно не живут, Федор Васильевич, – вставил Калымдай, – а вот в Сибири полно их.
– Ну покажите потом, жутко интересно… Так вот, я о том, что любую зверюгу задавить можно. Ну, вон в наших сказках вечно богатырь то дракона, то Змея мечом своим волшебным на колбасу рубит, верно?
– Нет у нас, внучек ни богатыря, ни меча подходящего.
– Во-о-от! – я поднял палец вверх. – Я именно про это и говорю. Если Змея одолеть надо, то способ единственный – мечом по башке! А почему другие методы умерщвления не продумать, а? Есть еще один способ в сказках, но крайне редкий – подсунуть дракону отравы какой или перца в шкуре овцы или коровы. И всё. И я уверен, что на фон Дракхена если и ходили битвой, то только лоб в лоб, с мечом наперевес.
– Думаешь, травануть змеюку? – наморщил лоб дед.
– Как вариант, – кивнул я. – Но не обязательно. Я к тому, что методов умерщвления очень много придумали, но если есть дракон, то должен быть и мужик с мечом и всё, больше никакие способы даже в теории не рассматриваются.
– В ваших размышлениях, Федор Васильевич, есть своя логика, – кивнул Калымдай. – Только…
– Только?
– Уж очень здоровый этот гад.
– А это – второй пункт, – заулыбался я. – Вот откуда ты, Калымдай, знаешь, что этот Змей здоровый? Сам его видел? Тётка Матрёна на базаре сказала? С чего бы это мы должны слухам верить, да еще древним, в сказках описанных?
– Предлагаете разведку провести, господин генерал?
– Именно. Сейчас гадать и какие-то планы разрабатывать бесполезно. Надо заслать разведгруппу, а по итогам её доклада и будем уже решать. Хотя… Кое-какие аспекты и сейчас продумать можно. С большой вероятностью Змей там не маленький и в лоб мы его атаковать не будем, значит надо прикинуть другие способы, ну, то же отравление или колдовское воздействие… Виторамус, покопайся у себя в хранилище, может быть и попадётся что-нибудь.
– Разведгруппе надо будет колдовское прикрытие организовать, Федор Васильевич, – задумчиво протянул Калымдай. – Давайте исходить из худшего варианта, что Змей и сам магией владеет. Тогда он в своём доме запросто любого постороннего учует.
– В натуре, не каждого, – хмыкнул Аристофан. – Мои пацаны реально куда угодно незамеченными проберутся.
– Во! Позитивное мышление! Молодец, Аристофан. Собирай тогда свою банду…
– У меня отряд, босс.
– Да хоть большевистская подпольная ячейка! Обговори детали с полковником – он у нас спец в этом и давай, вперёд на разведку.
– Понял, босс, сделаем без базара.
– Калымдай, на тебе – подготовка бесов. Только без твоего этого фанатизма. Гонять их по лесам с полной выкладкой не надо, а просто разъясни, что именно вызнать, как, да на что внимание обратить.
– Понял, Федор Васильевич. Пошли, Аристофан к твоим бойцам.
– Машуль, Олёна, вы можете быть свободными сегодня. Шмат-разум не дам, добирайтесь в Лукошкино на Максимилиане, а лучше – потерпите, тут останьтесь, мало ли что.
– Государь, – встал Виторамус, – могу вам сразу предложить против Змея молот бога Тора и колдовское копьё Гунгнир, принадлежавшее папаше Тора – Одину.
– Что это у тебя сегодня скандинавские наклонности прорезались? Ты не шпион у нас? Ладно, шучу. А вот совсем не смешно, Виторамус, что ты идеи не понял. Не надо нам никакого оружия, понимаешь? Не будем мы в открытую во чисто поле биться выходить. Ты ищи какой-нибудь артефакт, который, ну, например… уменьшит Змея до размеров телёнка или в дуб его превратит. Понятно? Иди и внимательнее будь, а то сгущенки лишу.
– А мне что прикажете, Ваше Величество? – встал Гюнтер.
– Покопайся в Кощеевых бумагах. Вдруг он записи какие по фон Дракхену делал, что могут помочь нам.
Когда все разбежались из Канцелярии, Михалыч вздохнул:
– Ить как лихо ты, Федька всех в работу впряг, только пятки засверкали. Небось и для меня что-то придумал?
– А то! Тащи сгущенку, деда, пока этих дармоедов нет.
* * *
– Деда, а вот должно быть тут у нас, я имею в виду не столько Лысую гору, сколько Русь вообще, какое-нибудь универсальное средство в помощь нам против Змея, а?
– Лом, внучек.
– Да ладно, Михалыч, я же серьёзно.
– Лом – это всегда сурьёзно, внучек… Ладно-ладно… Это какое же к примеру?
– Не знаю. Ну, сказочное, местное. Что у нас там? Репка, Колобок. Золотая рыбка…
– Нерест у неё, Федь. Говорят, второй год, как пошла в загул, так всё никак не очухаетси от любовного дурмана.
– Ну что там еще? Ворона и лисица? Не, это из другой оперы… Ну ты смотри – все сказки из головы вылетели!
– А енто, внучек, всё от…
– …недоедания. Я знаю, деда.
– А тебе, что надо внучек? – задумался дед. – Прибить Змея, али заколдовать его?
– Да и то и то нормально. Заколдовать, конечно, прикольней… Достал этот козёл уже, все мозги спиралью закрутились.
– Козёл, внучек, дело говоришь.
– Угу. Вот и сижу тут голову ломаю, причем, заметь, деда – исключительно в одиночестве. Все разбежались, а я тут единственный, кто… Что, Михалыч? Что ты рукой у меня под носом машешь?
– Козёл.
– Ну, спасибо, дед, – обиделся я. – Вот и ешь теперь сам свои оладики, а мне даже и не подсовывай.
– Да тьфу на тебя, Федька! – рассердился Михалыч. – Я говорю – в козла ентого Змея превратить. Дать водицы ему испить из копытца козлиного.
– О? Э-э-э… Извини, деда, не понял сразу. Хотя ты сам тут виноват – никак мысли излагать нормально не научишься… А что, такая водичка реально существует?
– В натуре, внучек, – хмыкнул дед. – Только зима сейчас, где её найти?
– Ну а кто такими штуками заведует? Раз вода – водяной что ли?
– Скорее – леший, Федь.
– Ага, ну с этим кадром мы знакомы. Давай, Михалыч, хотя бы просто поговорим с ним, хуже не будет.
– Одевайси, внучек. Сюда-то его не затащишь, искать придётся.
Вот за что я не люблю зиму – за то, что напяливать на себя много одежды приходится. Нет, тепло, конечно, я не против, только лень. Вязаные носки, валенки, тёплые штаны поверх джинсов, свитер, шуба, да меховая шапка, да еще и варежки.
– Капризный, ентот паразит, леший-то, – бормотал Михалыч, подавая мне одежду. – Словить его можно, да сюда пред очи твои грозные представить, да только обидится он, ни за что помогать не станет.
– Ничего, прогуляемся по морозцу, воздухом свежим подышим. Кстати, захвати пару сигар, деда, может на холоде они не такие противные будут.
– Всё, – дед хлопнул меня по груди, – готов добрый молодец. Хоть Деда Мороза иди воевать, не замёрзнешь.
– Ну, пошли тогда. Сейчас Шмат-разумом быстро к лешему и перенесёмся… О, блин… Коробочка-то у меня в джинсах! Напялил на меня сто одёжек, дед, вот как я теперь её достану?
– Ну что ты всё ворчишь, Федька? Хочешь – Гюнтера позову? Он быстро, что надо у тебя нащупает, – противно захекал Михалыч. – А может и не быстро, а не торопясь, с наслаждением.
– Да ну тебя… Ага, вот он! Шмат-разум, а перенеси-ка нас с дедом прямо к лешему!
В лесу было холодно, бело и мёртво. Мы стояли на небольшой полянке почти по пояс засев в сугробе, старательно пыхтя, пытаясь выбраться из него, выдыхая клубы пара. Деревья все в снегу, голые ветки, ни листочка, ни птички, ни даже захудалого ёжика. Очень неуютно.
– И как они тут живут? – проворчал я, пытаясь утоптать сугробы в хоть небольшую площадку.
– Зимой-то, внучек? – пропыхтел дед и задумался. – А, не знаю. Живут как-то. Оно тебе надо, Федь?
Я достал сигару, прикурил, затянулся и закашлялся. На морозе сигары вкуснее не стали. Трубку себе завести что ли? Ладно. Я прокашлялся и заорал:
– Леший! Ау! Господин-товарищ Леший, а покажитесь нам!
С веток посыпался снег, будто и так мало его тут. Возмущенно каркая, взлетела ворона и всё. Тишина.
– Вот же… А ведь где-то тут он, деда, раз Шмат-разум нас сюда перенёс.
– Погодь, внучек, – дед покопался в своём безразмерном кошеле и, вытянув большую бутылку с мутной жидкостью, взболтнул ею над головой. – Леший, пить будешь?
– Здорово, Михалыч, – раздался хриплый голос у меня за спиной.
Прямо по сугробам, не проваливаясь в снег ни на сантиметр, к нам торопливо шагал, держа в руке стакан уже знакомый мне человек-еловая шишка.
Кстати, а почему нет такого Супер-героя? Человек-еловая-шишка! Ну, звучит же! Мог бы как белочка по ёлкам скакать, да врагов кедровыми орешками отстреливать… А, ладно, потом идею запатентую, а сейчас – дело.
– Сигару, господин Леший? – я протянул ему табачное изделие. – Только имейте в виду – Минздрав категорически предупреждает…
– Чавой-та? – Леший ловко выхватил сигару и подставил стакан под бутыль. – Лей-не жалей, Михалыч! Холодина-то какая!
– Я говорю – мы по делу, – поморщился я от мощного выхлопа сивушного перегара.
– Всегда по делу, – проворчал Леший. – Эх, хороша-то отрава! Плесни еще, Михалыч!
– А дело у нас такое, – дед взболтнул самогон, полюбовался им на свет, и завёл руку с бутылью за спину, – водичка нам нужна из козлиного копытца.
– Из копытца? – задумался Леший. – Наливай, обсудим, подумаем.
– Давайте сначала подумаем, а потом уже и наливай? – предложил я.
– Молодой ишо советы тут давать, – запыхтел Леший, – да в разговоры мудрых людёв вмешиватьси.
– Леший, спешим мы, – дед побулькал самогоном за спиной. – А самогон весь твой будет, не переживай. Для тебя и принесли, уважить решили…
– Так, так, – довольно закивал головой шишкообразный.
– Только не в подарок, – охладил его дед, – а в плату за услугу.
– Вот же… – огорчился Леший. – Зима же, Михалыч! Ну где я тебе под снегом сейчас енту отраву сыщу? Давай бутылку, а к весне подходи – самое смачное копытце тебе подберу.
– Ой, не заливай мне только! – фыркнул дед. – А то у тебя запасов всяческих мало. Точно ведь есть водичка-то где-то в тайном схроне запрятанная… Но раз сейчас тебе лень, хорошо, весной придём, уговорил. А пока… Давай, внучек, выпьем за друга нашего Лешего! Пусть не кашляет тут в лесу зимнем, не икает от коры дубовой, не мерзнет от ветра лютого! Пусть стоит и любуетси, как мы енту заразу сейчас на двоих и уничтожим!
