Анатолий Антонович Казьмин
Здравствуй, дедушка Кощей!
Я повернулся к Калымдаю:
– Я сотню скелетов привёл – в помощь твоим ребятам если что. А так, пусть тут за порядком следят, чистоту поддерживают, да прохожих отпугивают. А местных скелетов оцени – если нормальные ребята, пусть остаются нашим в помощь, ну а нет…
– Сделаем, Фёдор Васильевич.
– Ну, тогда пошли казну смотреть.
– Дельная мысль, внучек! – оживился Михалыч. – Наконец-то из тебя государственный ум попёр! Бегу-бегу, сейчас только корзинку прихвачу.
– Кошеля тебе шестипудового мало? – проворчал я, но дед, сделав вид, что не услышал, чуть ли не вприпрыжку побежал за корзинами.
* * *
– Это – казна?! – протянул я потрясенно.
Зал, ну, может быть, чуть-чуть меньше тронного был завален драгоценностями. Посредине высилась гора золота почти до потолка, с которой во все стороны лавинами и ручейками скатились монеты, целые слитки, камешки, разнообразные украшения и столько еще всякого драгоценного барахла, что просто глаза разбегались. Да и сами глаза приходилось постоянно щурить от света факелов. Не то чтобы они ярко светили, но лучики, отражающиеся от горы золота, просто резали глаза.
– Чур – я первый! – заорал я и с разбегу ласточкой нырнул в золотую гору. – У-у-у! Больно, блин!
– Государственный ум, – вздохнул Михалыч и пристроился с краю с корзинками.
– Аристофан, Калымдай, – скомандовал я, – выдать своим бойцам премию, только настрого им укажите, чтобы язык за зубами держали. Деда, позаботься о наших канцелярских и девчонкам их долю не забудь.
– И Тишке с Гришкой в натуре, – фыркнул Аристофан и едва увернулся от золотой тарелки, запущенной в него Михалычем.
– Позабочусь, внучек, даже и не переживай, – ласково протянул дед, горстями сгребая в корзинку монеты.
– Аристофан, а слабо тебе сверху съехать и не упасть? – Калымдай протянул бесу большой, золотой поднос.
– Обижаешь в натуре, – оскалился бес, выхватил поднос и полез на вершину горы.
– Ставлю червонец на Аристофана, – заявил я.
– Спасибо, босс! В натуре оправдаю! – донёсся голос издалека. – Эх, залётные-е-е!!!
Как профессиональный сноубордист, Аристофан ловко скатывался с горы золота, огибая выпирающие кувшины и рукояти мечей, но почти уже в самом низу, радостно вереща, он вписался в большой ларец и кубарем покатился по полу, веером разбрызгивая во все стороны монеты.
– Червонец, господин генерал, – протянул ладонь Калымдай.
– Эх, Аристофан… – я нагнулся, подобрал с пола монету и протянул полковнику. – По миру меня пустишь.
– Ща, босс! Первый раз несчитово! Где поднос?
Оставив их резвиться, я кивнул Михалычу:
– Пошли, деда, бухгалтерию порадуем. Пусть присылают сюда специальную счетную бригаду, да переносят золото к нам.
– Да чего тебе ножки свои утруждать, внучек? – дед закончил забивать золотом свой кошель и с трудом подтащил ко мне корзинки. – Давай сюда Шмат-разум, а сам пойди отдохни Феденька, намаялси небось. А я уж сам смотаюсь туды-сюды пару раз, а потом всю бухгалтерию как есть сюда приведу.
Я только махнул рукой. Дед не успокоится, пока запас на будущее не сделает. Ладно, не обеднеет Кощей от пары корзинок. Даже пары десятков, если знать нашего деда.
Дом, милый дом, или Надо, Федя, надо
Я лежал на диване, рассматривал вьющийся хитро завёрнутыми струйками дым от сигары и размышлял. Ну да, люблю я это дело иногда – подумать, не надо удивляться. Часто – даже совсем неплохо получается. Сейчас я еще раз продумывал план похищения из тюрьмы Кощея. Получалось так, что всё было готово к этой операции. Пингвино-змей у нас во дворце, Стеклянная гора обезврежена и там везде наши бойцы, готовые к любым неожиданностям. Комната, экранированная солью давно готова. Кеша здесь, в коридоре с ноги на ногу переминается от нетерпения. Шмат-разум после переноса ценностей из замка фон Дракхена в нашу казну тоже уже у меня. Что я забыл?
– Деда, а ты с цепями сам справишься? Может из мастерских кого возьмём?
Михалыч только фыркнул от возмущения.
Ну а что? Там же не только замки, наверное, которые дед как семечки щёлкает, цепи же тоже как-то в стене закреплены? А ладно, я деду верю. Раз сказал, сделает – можно не сомневаться. Ага, вот. Надо царю-батюшке какую-нибудь одежду прихватить – его же на Кешу напялим.
– Гюнтер!
– Вызывали, Ваше Величество?
– Организуй Кощею-батюшке какую-нибудь одежду попроще. Халат, что ли… Тащи живенько сюда, а то скоро уже пойдём за Кощеем.
– Даже не верится, – вздохнул Гюнтер. – Неужели уже сегодня вечером я буду подавать ему ужин?
– Сплюнь. И Аристофана по голове три раза постучи.
– Я лучше о стол, Государь.
– Ничего мы не забыли? Ванну набери Его Величеству. Перекусить немного.
Гюнтер только фыркнул мол, без сопливых разберемся, и умчался за одеждой.
Ну, вот и конец моему царствованию. Сегодня вечером я опять стану простым скромным начальником одного из многочисленных отделов при дворце. А все эти дворцовые хлопоты, заботы, всё теперь по боку. Новый год отпразднуем и совсем свободен буду. Стану к Варе через день ездить, а то и вообще в отпуск уйду, погощу у неё хоть пару недель.
– Пошли, внучек? – прервал мои мечты Михалыч.
– Ага, давай собираться. Сейчас Гюнтер одежду для Кощея притащит и можно отправляться… Кеша! Зайди!
В кабинет ворвался бравый скелет и вытянулся по стойке смирно.
– Готов, Кеш? Не передумал? Смотри, если обнаружат тебя раньше времени – уничтожат.
– Клац!
– Понял. Молодец. А вот и Гюнтер. Ну, деда, бери свои инструменты и поехали.
В темнице всё было по-прежнему. Хотя с чего бы тут что-то должно измениться? Темнота, тихий лязг цепей и скрипучий голос Кощея:
– Одолел-таки, Федька Змея?
– Здрасте, Ваше Величество. А вы откуда знаете?
Он только фыркнул.
– Давай Михалыч, – я включил фонарик на кольце и стал светить деду.
Дед внимательно осмотрел и ощупал цепи и принялся за работу.
– Казню я тебя, Федор Васильевич, – качнулся Кощей на цепи, – как есть казню.
– Это вы можете. Даже не сомневаюсь. А за что? Интересно всё-таки…
– Я столько сотен лет с фон Дракхеном бился и никак одолеть его не мог, а тут ты пришел, раз-два и прибил гада. А что люди теперь скажут? Мол, совсем Кощей слабый стал, а?
– Ну, во-первых… Погоди, деда, давай я с этой стороны зайду – тебе удобнее будет… Я говорю, во-первых, Ваше Величество, не убил Змея, а просто обезвредил, я же не живодёр вам какой. А во-вторых, это и не я вовсе, а Канцелярия. Вы же всю Канцелярию казнить не собираетесь?
– Всю – нет. А тебя, как начальника – запросто.
– Воля ваша, я к несправедливости мира давно привык. Да и вас прекрасно понимаю. Заскучали вы по злодействам и казням тут, вот и отрываетесь на первом попавшемся. А чего, кстати, не на Михалыче?
Дед хихикнул, Кощей фыркнул, а Кеша тихо клацнул.
– Ладно, Федька, живи пока. Я еще проверю как ты там без меня правил. Небось премий понавыписывал себе да сотрудничкам своим, а?
– За дело, Ваше Величество, только за дело. А как не поощрить хороших работников? Они же от вас к Гороху сбегут.
Цепи ослабли, Кощей опустился на пол и тут же ухватился за стену.
– Ух ты, ослабел-то я как… – удивленно протянул он.
– Ничего, батюшка, – дед взялся за замки. – Отожрёшьси дома, накопишь силушку былую, да пойдёшь опять мечом направо-налево махать.
– И пойду, – кивнул Кощей. – Работа такая… Курить хочется.
– Потерпите, Ваше Величество, – вздохнул я. – Сами же знаете, что тут нельзя курить – охрана учуять может.
– А всё равно хочется, – капризно протянул Кощей.
– А ну стой не дёргайси! – прикрикнул Михалыч. – А то мы тут с тобой до самого Нового года провозимся.
– А кстати, Новый год, – прищурился царь-батюшка. – Что это ты там затеваешь, Федор Васильевич, да еще и за казённый счёт?
– Порадовать ваших поданных хочу, Ваше Величество. Трудятся они себя не жалея, надо бы и им праздник малый устроить. Пусть отдохнут денёк, выпьют за ваше здоровье и через недельку снова за работу. Всем же только польза от этого. И, кстати, вовсе и не за казённый счёт праздник. Ну, почти.
– Хитришь ты, Федька, – хмыкнул Кощей. – Ладно, во дворце разберемся. Но если что…
– Знаю-знаю: или сожрёте, или казните, или ваш меч – моя голова с плеч.
– Не перебивай царя, – привычно проворчал Кощей. – Ну, долго еще, Михалыч?
– А всё, Кощеюшка, – дед осторожно положил цепи на пол. – Раздевайся, родимый.
– Вы хоть отвернитесь, – пробурчал царь-батюшка.
Кеша на стене в цепях, да в царской одёжке выглядел натуральным Кощеем. Кто нашего Великого и Ужасного, так как я хорошо не знает – ни за что не отличит.
– Хороший мальчик, – сказал Кощей, надевая на голову Кеши свою корону. – Смотри, не потеряй – это моя любимая. Ну не скучай, боец. Вернешься – медаль дам. И орден в придачу.
– Давай, Кеша, держись тут, – кивнул я скелету и вытащил из кармана джинсов коробочку. – Эй, Шмат-разум, а перенеси-ка меня, Михалыча, да Кощея-батюшку прямо в его комнату тайную, от врагов скрытую.
– Звиняй, хозяин, – донеслось из коробочки, – никак не могу. И за ведро самогона тоже не смогу, – сразу определил он серьёзность своей позиции.
– Во блин… – я растерянно повернулся к деду, – влипли… А чего это вы хихикаете?
– Уволю я тебя, Федь, – хмыкнул Кощей. – Вот теперь – верю, что ты не сам ходил фон Дракхена воевать.
– Ты же сам солью комнату велел обложить, внучек, – прошептал дед.
– Блин. Это всё нервы, Ваше Величество и хроническая усталость… Шмат-разум, переноси нас в библиотеку.
– Под Лысой горой, – торопливо добавил дед. – А то занесёт нас сейчас в Александрийскую…
– Так её же вроде сожгли, деда? – успел спросить я, перед тем как разлететься на молекулы. А откуда-то из глубин мироздания едва слышно донеслось:
– Енто не я, внучек…
* * *
Никакой торжественной встречи царя-батюшки во дворце, конечно же, не было.
Только Гюнтер и взмокший от волнения фиолетовый начальник библиотеки.
– Ваше Величество, – буднично поклонился Гюнтер, будто и не расставался с Кощеем и распахнул дверь в тайную комнату. – Сюда извольте.
Кощей огляделся, потянулся и вдруг выбросив руки вверх, замер. По его телу побежали крохотные искорки, спиралями скатываясь вниз.
– Ух… – довольно вздохнул Кощей. – Вот я и дома.
Не глядя больше ни на кого, он вошёл в комнату, а за ним юркнул и Гюнтер. Дверь закрылась и мы остались одни.
– Всё, деда?
– Всё, внучек. Пошли отседова… Бывай, Емельяныч, – дед хлопнул местного начальника по фиолетовому щупальцу и зашагал к выходу.
– Хоть бы спасибо сказал… – пробурчал я, поспешая за дедом.
– Скажет еще, внучек, – хмыкнул на ходу Михалыч. – Устанешь «пожалуйста» говорить.
– Ну и ладно. Вечером сдам ему дела и свободен как герой песни «Арии».
– Конечно, внучек, – протянул дед. – Мечтай Федька, пока можешь.
– А чего не так?
Дед только отмахнулся.
В Канцелярии за обеденным столом расположились Маша с Олёной, а напротив них – Калымдай с Аристофаном.
Бесенята, увлеченные «Утиными историями» даже не обернулись на скрип двери, а вот Дизель высунул череп из генераторной, не переставая вращать ручку. Я кивнул ему мол, всё в порядке и он коротко клацнув, исчез, прикрыв за собой дверь.
– Смотри, внучек, – фыркнул дед, – пока мы с тобой на ответственном задании головами рискуем, царя-батюшку спасая, они тут уже самогоном наливаютьси!
– Коньяком, дедушка Михалыч, – томно поправила Маша.
– Типа за успех, босс! – Аристофан отсалютовал мне стаканом.
– Мы по чуть-чуть, – смутилась Олёна.
– Нервы, – виновато вздохнул Калымдай.
– Да на здоровье, – отмахнулся я. – Заслужили, можно и расслабиться. Всё равно дел у нас больше нет. Хм-м-м… Странно как-то звучит, а? У нас и вдруг никаких дел.
– Давай к нам, босс, – Аристофан взялся за бутылку, но я помотал головой.
– Не хочется чего-то, Аристофан.
– Ты реально заболел, босс, – взволновался бес. – Тебе выпить надо срочно в натуре.
– Не, спасибо. Сейчас Кощей-батюшка отдышится, в ванной отмокнет, да пойду дела ему сдавать. А вот потом можно будет немного и накатить.
– Мы подождём, босс, – самоотверженно кивнул бес.
– Пей, не надо ждать, – я присел на лавку. – Деда, чайку бы, а?
– Со сгущеночкой, внучек? – засуетился Михалыч и тут же сам себе ответил: – С ей, проклятой.
– Чего это ты так на сгущенку ругаешься? – удивился я.
– А для порядку, внучек, – отрезал дед. – Я с тобой к Кощеюшке пойду, так и знай.
– Пойдешь, конечно, – хмыкнул я, – как же без тебя. А чего ты дергаешься, деда?
– А не знаю, – дед устало опустился на лавку, но тут же снова вскочил и зашаркал к буфету за кружкой. – Ить и правда дела у нас закончилися и что-то мне не спокойно от тишины.
– Дедушка у нас без приключений жить не может, – хихикнула Маша и решительно протянула свой стакан Аристофану.
– Ты особо на коньяк не налегай, Машуль, – попросил я. – Мало ли что…
– Да ентой вампирше чтоб напитьси, ведро такого коньяка надо, – хмыкнул дед.
– Да кто же мне столько нальёт? – загрустила вдруг Маша. – А душа просит, погода шепчет, интуиция так прямо в голос кричит!
– Какая душа у вампира? – фыркнул дед.
– Да уж какая ни есть, а моя, дедушка Михалыч, – обиделась вдруг Маша.
– Маше больше не наливайте, – попросил я. – Машуль, ты хоть морковкой, а закусывай всё же.
* * *
– Его Величество Фёдор Васильевич с господином Михалычем! – торжественно провозгласил Гюнтер, открывая дверь в новый кабинет царя-батюшки.
Сам царь-батюшка сидел в любимом кресле за письменным столом и тиранил фон Дракхена. Кивнув нам, Кощей строго указал пингвину костлявым пальцем на коврик у дверей:
– Место! Место, кому сказал!
Пингвин не шевелясь тупо и грустно смотрел на него.
– Вот паразит, – пожаловался нам царь-батюшка, – вот только что слушался, а сейчас опять делает вид, что не понимает… Место! Место кому говорю!
– А тефтельку дашь? – пропищал Дракхен.
Кощей кивнул и пингвин заковылял к двери. Став посреди коврика он выжидательно посмотрел на дрессировщика.
Кощей взял тефтельку с тарелки, покрутил её в пальцах и кинул пингвину:
– Ап!
Дракхен вытянул длинную шею, ловко поймал лакомство в воздухе и счастливо зачавкал, пуская слюни.
– Во-о-о… – одобрительно пробурчал царь-батюшка, – хорошая собачка.
– Аз есмь Змей! – пискнуло с коврика. – Дай тефтельку!
– И куда в тебя только влезает? – Кощей кинул еще одну: – Ап!
Когда и эта тефтелька была благополучно проглочена, Кощей добродушно повернулся к нам:
– Ну чего стоите? Берите стулья и наливайте.
– Угощайтесь, Ваше Величество, – я поставил на стол прихваченную из Канцелярии бутылку коньяка.
– Тебе налить, Федь? – ласково спросил Кощей. – За стаканом сбегать?
– Да сидите уж, Ваше Величество, – вздохнул я. – Сам налью.
– Оборзел Федька, – удовлетворенно кивнул царь-батюшка. – Заматерел, наглости и гонору нарастил. Ну, вылитый царь!
– Работа такая, – я принёс стаканы себе и деду и взялся за бутылку. – Давайте, Ваше Величество за ваше здоровье.
– Да чего ему сделается, – отмахнулся Кощей, с любопытством принюхиваясь к густой струйке, льющейся в его стакан. – Откормлюсь пару месяцев и за дела возьмусь… Так где, говоришь ты такой коньяк урвал, Статс-секретарь?
– Ничего я такого не говорил, – пробурчал я. – А коньяк это благодарные придворные преподнесли за благополучное разрешение проблемы.
– Ну, будем – царь-батюшка опрокинул в себя коньяк, прислушался к ощущениям и покачал головой: – Хорошо живешь, Федька. Мне такой коньяк ни разу придворные не подносили. Да и вообще не подносили никакого.
– Работать хорошо надо, – наставительно сказал дед, прикладываясь к стакану. – Хор-р-роший коньяк! Душевный…
– А я что ж, по-твоему, плохо работаю? – удивился Кощей.
– Ты пей, Кощеюшка, пей, батюшка, – хмыкнул дед. – А кто как работает, разе енто нам судить?
– Оборзели, – повторил Кощей. – Наливай, Федька.
– Ваше Величество, – я нацелился горлышком бутылки на его стакан, – давайте снимайте уже с меня царские полномочия. Никаких моих сил канцелярских уже нет.
– С чего бы это вдруг? – удивилось Его Величество. – Гюнтер! Лимончику нам сообрази!
Дворецкий, будто читая его мысли, чопорно вошел в кабинет, держа в руке поднос с тарелочкой тонко порезанного лимона, присыпанного сахаром.
– А вот, кстати, Гюнтер, – остановил Кощей дворецкого, уже собиравшегося уйти на свой пост за дверью, – ну-ка поведай мне, как тут Федор свет Васильевич правил от моего имени?
Ну, всё, конец мне. Сейчас Гюнтер за всё отыграется. Но на моё удивление дворецкий спокойно сказал:
– Хорошо правил, Государь, достойно. Имя Вашего Величества старался не запятнать, о державе заботился, о слугах не забывал. Проявил себя грамотным руководителем, не раз помог разрешить катастрофические государственные кризисы.
– Морально устойчив, – ошарашенно пробормотал я, – истинный ариец. Не женат.
– Чего? – отвлёкся от удивленного созерцания Гюнтера царь-батюшка. – Что говоришь-то?
– Я говорю, Ваше Величество, что один бы я не справился. Вот кстати – заметили повязку на глазу у вашего дворецкого? Угу. Если бы не самоотверженность Гюнтера, фиг бы мы Лиховида одолели.
– Кукушка хвалит петуха… – начал было Кощей, но осёкся, услышав ехидное хихиканье Михалыча. – Ладно, сами тут разбирайтесь, кто из вас кукушка…
– Ты, батюшка, даже не сумлевайси, – дед покосился на пустую уже бутылку и повел носом в сторону Кощеевой, стоящей на столе, – Федька с твоим заданием отлично справился. Нет, мы, конечно помогали ему и делом, и советом мудрым, присматривали, направляли, но всё остальное – он сам.
– Ишь какой у меня работник-то славный, оказывается, есть, – восхитился Кощей и подтолкнул бутылку деду. – Даже самому теперь стыдно, как я тут без него правил, да дров наломал.
– Ну чего вы, Ваше Величество? – насупился я. – Я же старался.
– Старался, – серьёзно кивнул Кощей. – Вижу, ценю. И не только старался, Федор Васильевич, а и вполне успешно дела мои вёл. Наливай, Михалыч, выпьем моего, хоть и плохонького коньячка за царя нашего Фёдора Первого.
– Да ну вас, Ваше Величество, – я обреченно опрокинул в себя коньяк. Ха, а мой-то и правда, лучше! – Давайте уже заканчивать, да пойду я в своей Канцелярии царствовать.
– Это ты размечтался, Федь, – Кощей влил в себя из своего стакана, почмокал сухими губами и повторил мои мысли: – А твой-то и правда, лучше! Вот где справедливость, а, Михалыч?
– Я вам сейчас весь оставшийся велю принести, – успокоил я царя-батюшку, – только на какие это мечты вы намекаете?
– Слышишь, как излагает, Михалыч? – одобрительно фыркнул Кощей. – «Велю». Пару месяцев назад сам бы побежал, а сейчас велит он.
– Я старался, – скромно потупился дед.
– Успокойся, Федька, – погрозил мне пальцем Кощей. – Никто у тебя до поры до времени трон отнимать не будет. Царствуй на здоровье. Благодарить не надо.
– Не понял… В смысле – царствуй, Ваше Величество? А вас мы тогда зачем из тюрьмы вытаскивали?
– Во, паразит, – восхитился царь-батюшка. – Нет, ты слышал, Михалыч? Это он меня из тюряги освободил, не потому что на волю выпустить хотел меня любимого, а чтобы работу царскую с себя сбагрить!
– От оно тебе надо, Кощеюшка, до мелочей докапываться? – пожал плечами дед. – Для чего, почему?.. Ты ж на воле, чего еще тебе надо? Давай лучше ишо по коньячку.
– Прохвосты вы оба у меня, – вздохнул Кощей и достал из ящика новую бутылку. – На, разливай… Сопьюсь я тут с вами совсем…
– Ваше Величество, – взмолился я. – Я совсем запутался. Что это у вас за намёки такие странные?
– Совсем и не странные, да и не намёки вовсе. Я тебе прямо говорю, Федор Васильевич – продолжай дальше царствовать.
– Ну, занафига, Ваше Величество?! Вы же здесь! Дракхен вон, на коврике скучает. Чего вам еще надо-то?!
– А хвалился-то Михалыч, какого великого царя тут воспитал, – покачал головой Кощей, – а он даже простых вещей не понимает…
– Ну и объясните, Ваше Величество, – обиделся я. – Чего я такого не понимаю.
– Ишь надулся, как наша бухгалтерша на аудитора, – хмыкнул Кощей и посерьёзнел. – Ты, Федь мыслишь сегодняшним моментом, а надо и подальше заглядывать, на полгода, год. На свободе я да в силу еще не вошёл. Дракхена ты победил, молодец, да только слуги его по всему нашему царству разбросаны, выслушивают, вынюхивают. А как прознают, что Змей у меня в плену, а сам я слаб ещё так и жди беды. Да и Гороху с твоим дружком-участковым, зачем раньше времени про мою волю знать? Пусть радуются пока, а в нужный момент уже я их сам порадую. Нет, Федь, сидеть мне в этой комнате безвылазно пока. Буду выходить на часок-другой ноги размять да за тобой приглядеть и сразу назад – за соль прятаться.
– Это я что-то не подумал, – виновато протянул я. – А давайте вы царствовать отсюда будете, а все приказы через Гюнтера передавать, а?
– Я ему про мозельское, а он мне про портвейн, – вздохнул царь-батюшка. – Работай, Федор Васильевич, не ленись. А то живо велю башку снести, царь я или не царь?
– Сложный вопрос, Ваше Величество, – хихикнул я.
– Уел тебя Федька, батюшка? – захекал дед. – Эх, наливайте что ли! Выпьем за царей наших единокровных!
– Каких таких единокровных? – оторопел Кощей. – Ты что несёшь, Михалыч?
– Да енто для красного словца, батюшка, – отмахнулся дед, – уж больно красиво звучит! Наливай, Федька!
В общем, деда в Канцелярию пришлось мне переть на себе. Ну, до ближайших скелетов, если честно, а потом просто контролировать процесс транспортировки.
С царем-батюшкой мы расстались мирно. Я повздыхал, но всё же согласился с его доводами. Придётся еще царём попахать. Ладно, ничего не поделать. Дед поддерживал меня категорически. Как и Кощея. И фон Дракхена с Гюнтером. Нализавшись, дед стал сентиментальным и всё просил Кощея подарить ему пингвина мол, мы сейчас с внучком пойдем к Виторамусу и тот нам быстренько найдёт зелье для оборота Дракхена в собачку. А ужо на той собачке и Тишка с Гришкой кататьси смогут и… Ну и так далее, по привычной схеме.
В Канцелярии нас так и не дождались и разошлись. Остался лишь Аристофан, да и тот с трудом оторвал голову от тарелки с квашеной капустой, поднял приветственно стакан, опрокинул в себя и снова рухнул в капусту. Вот такая у царей жизнь – и выпить не с кем.
