Анастасия Волкомир
Король Дебрей
Глава 8
– … Получается, нам не так далеко ехать. – Завершил Артур.
Мы говорили о дороге, сидя в автобусе. Предыдущая часть диалога стерлась в моей памяти.
Наверное, стоит начать с того, что это утро выдалось болезненным для меня. Я встала в шестом часу, почесываясь от неудобной одежки. Осторожно заглянув в комнату, я убедилась, что мать спит. Бабушки не было, она сидела на крыльце, целиком и полностью придаваясь вязанию. Я уже и забыла, что эти знания я когда-то получила от нее.
– Куда-то уходишь? – Осторожно спросила она. Я испугалась внезапному вопросу.
– М… да…
Я смогла выдавить ясный ответ не сразу. Мое состояние выглядело не лучше разбитого курятника.
Она одобрительно кивнула.
– Допоздна не задерживайся.
Я внимательно смотрела на нее, приоткрыв рот. Не найдя нужных слов, коротко кивнула в ответ.
Подойдя к калитке, я повернулась, чтобы еще раз внимательно оглядеть ее.
– Ты не спросишь, куда я в такую рань?
Похоже, и ей трудно давалось нужное слово.
– Ты ведь не одна. Так ведь?
Я могла бы сказать ей, что Артур придет за мной несколько позже. Сейчас я просто хотела пройтись до пруда, посмотреть на дорогу и забор. Но я решила промолчать.
***
– Да, мы быстро дойдем. – Хриплым голосом отозвалась я.
Артур сидел рядом и внимательно рассматривал мое лицо. Отрицательно помотав головой, я дала понять, что все в порядке. Он не был готов поверить в это, но настаивать не стал. Голова моя в таком беспросветном тумане, что посвящать мальчика во весь вчерашний бред совсем не хотелось.
Я гуляла вдоль пруда часа три, наверное, пока не пришел он. Даже этого времени мне не хватило, чтобы хорошенько проветриться. Рано или поздно сегодняшний день закончится и мне нужно будет вернуться домой.
Домой…
– А ты не хочешь навестить свою маму?
Лицо Артура омрачилось. Он задумчиво смотрел под ноги.
– Не…
– Почему?
– Ей вообще лучше не знать, что я в городе. Отец отправил меня к бабушке и велел ничего не предпринимать. Не то чтобы я его боюсь, но его лучше не злить, иначе я совсем с ней связь потеряю.
Я оторопела.
– Боже, твой отец – тиран?
Он пожал плечами: – Он… не последний человек в городе.
А, ну что ж. Теперь понятно, в кого у него такие амбиции. Хотя это не отменяет всего ужаса ситуации. Строгий родитель – горе в семье.
Прождав некоторое время, я все-таки решилась на самый важный вопрос:
– А что сделала твоя мама?
Артур, вопреки моим ожиданиям, «посветлел».
– Да ничего.
– То есть… как это «ничего»?
– У каждого свои методы воспитания, но не каждый с ними согласен.
Ответа на вопрос это не давало, но донимать его не хотелось. Я-то знаю таких людей. У них, обычно, есть два мнения: его и неправильное. Таким ничего не докажешь.
Частные дома сменялись хрущевками, хрущевки – панельными сталинками, а сталинки -другими частными новостройками. Скоро будет центр города, а за ним – противоположная окраина, не похожая на нашу. Такие же каменные джунгли, только более захолустные. Там живет и дядя Алик и папа со своей семьей.
Я не подумала, что могу встретить дядю. Просто не было мысли. Теперь, когда до меня дошло, мне почему-то стало страшно. То ли от тех слов, что я ему наговорила, то ли от его ожидаемого осуждения. Все-таки мою дружбу с Артуром не так-то просто понять. С другой стороны, он – мой друг. Самый настоящий. Мне незачем стесняться его. Пусть каждый думает, что хочет. Дилемма.
Обдумав возможные исходы событий, я посмотрела на него. Он сидел у окна и всматривался на сменяющие друг друга контрастные виды.
Ярко палило солнце, освещая и без того выгоревшие волосы. Я улыбалась. Он улыбался мне в ответ. В моей голове навсегда отпечатался этот момент: Я еду с ДРУГОМ! И это не было чем-то волнительным, необычным, романтизированным. Просто это было. Это существовало сейчас, в реальном времени и со мной. Случайное стечение обстоятельств и каждый делает в нем то, что хочет.
Как выяснилось позже, его бабушка никогда не была в восторге от самодеятельности, а уж тем более выходу в город. Мы оба переступали черту допустимого, чтобы просто побыть друг с другом.
***
Пройдя должный путь, я остановилась на пороге подъезда.
– Та самая улица, тот самый дом. – Тихо проговорила я. Артур не должен был это услышать, но на свой стыд я частенько забывала, насколько он умен не по годам.
– Тогда, чего же мы ждем?
Я отдернулась. Сердце бешено стучало.
– Я боюсь.
Он не стал расспрашивать меня.
Честно говоря, я сама не знаю, чего боюсь. «Мышки»? Для меня она, грубо говоря, никто. Как проходимец на улице. Она не знает меня, я не знаю ее. Ничего страшного не произойдет. Увидеть братьев? Они просто дети. Заметить папу в плохом состоянии? Да, похоже на правду. Как бы я не осуждала его, он не был для меня посторонним человеком. Он не был плохим или злым отцом. Глупым был, но руки не поднимал, голоса не повышал. Все что мог мне дать, он отдал. Никакой обиды нет.
Артур взял меня за руку.
– Не бойся. Это пройдет.
Я тяжело вздохнула.
– Верно.
Дверь, как и ожидалось, открыла «Мышка». Это была низенькая женщина, выглядевшая младше своих лет. Светленькая, худощавая, с глазами голубки и длинными ресничками. Единственное, что в ней выдавало реальный возраст – наличие пигментных пятен и излишне очерченные скулы.
Я не успела поздороваться, как она тут же оглядела меня с головы до ног.
– Здра…
– Нам ничего не нужно.
Я не совсем поняла, что она имела в виду. Голова все еще была словно из чугуна отлита.
– Вы не поняли. – Я старалась поставить свой голос как можно тверже, но он предательски дрожал. Она казалась слишком властной и не скрывала высокомерия в голосе. – Меня Рина зовут, я – дочь вашего му…
– А, ясно. – Она сказала это таким скучающим голосом, будто каждый день сюда приходят десяток таких как я.
Да, внешность обманчива. Она явно знает, как уязвить. «Хохотушка» из библиотеки такая. Вроде бы кокетка шутливая и душка компании, но совсем невладеющая чувством такта. Вспомнив это, в лишний раз поняла, как я не хочу новый учебный год.
– Его сейчас дома нет, через час на обед придет, но можешь его на кухне посидеть подождать.
Я сглотнула. Ее тон мне нравился все меньше и меньше. Я представила себя малоимущей. Будто та прыснула мне в лицо подаяние, которого я не просила. Неприятная картина.
Этот взгляд еще. Она так и пробегалась по мне, будто оценивая потенциальную соперницу. Хотелось сказать ей что-то типа: «Я не собираюсь уводить папу из семьи», но боюсь, что это суждение ошибочно. Еще покажусь ей смешной. Лучше помолчать.
Артура же она не замечала вовсе. Будто он – пустое место.
– Отлично, мы подождем. – Сказал он, ничуть не смущаясь ее пассивно-агрессивному поведению. «Мышка» же удивилась. Она будто только сейчас заметила его.
Та пыталась, было, что-то сказать или спросить, но Артур, взяв меня за локоть, переступил порог и мы быстро разулись.
– А где можно руки помыть?
Еще больше оторопев от его вопроса, она, молча, указала на дальнюю дверь. Артур оставался невозмутимым.
Я сразу поняла, что сейчас лучше следовать за Артуром, как за истинным полководцем.
– А ты дерзкий. – Со смешком прошептала я, пока мы мылили руки.
Он пожал плечами:
– Просто не давай людям управлять тобой.
Это был хороший совет. Задумываясь над этим, мы проследовали на кухню.
Детей в доме не было. Как оказалось, они были в садике.
– А можно нам чаю? – Все также непосредственно спросил Артур. Лицо «Мышки» становилось все злее. Факт того, что ребенок намеренно отказывается читать ее эмоциональный фон, явно не доставлял ей удовольствия. Правда, чайник на газ она поставила, хоть и не без показного психа.
Я решила попробовать действовать по стратегии Артура.
– Как у вас поживает мой папа?
«Мышка» сделала лицо проще. Видимо, она решила, что на мне можно отыграться.
– Он, поживает хорошо. Не то что у вас. Ваша-то «Мегера» совсем его до белого колена довела.
Хмыкнув в конце, она задрала подбородок и улыбнулась уголком рта. Зря я посчитала эту женщину красивой. Нет, это не «Мышка». «Крыса». И то не домашняя.
– Это хорошо. Он действительно достоин большего. Я в последнее время очень волнуюсь за него. Я, в общем-то, пришла сюда, чтобы навестить его. Знаете, – я сделала большие «непонятливые» глазки, чтобы показаться ей глупее на вид: – он так много болеет. Переживает о всяком. Он часто приезжает ко мне перед работой, и мы долго-долго разговариваем. Вы не знаете, в чем причина?
Та поджала губы, разливая по чашкам чай. В ней все еще были остатки былой самоуверенности. Такую скалу как просто не сместить.
– Не знаю. Помутнение видимо.
– Ах, да-да. Кризис среднего возраста, да?
Артур, стараясь подавить смешок, хлюпнул чаем. «Мышка» же смотрела на меня, словно на идиотку, а я, собственно, эту роль и играла.
Отхлебнув чай, он показался мне омерзительно сладким. Артур же спокойно пил его. Краем глаза я заметила, что это была та пачка, которую мы еще не успели попробовать. В душе я выдохнула. Значит, этот ему точно понравится.
– А ты сама-то знаешь, о чем говоришь? – Обратилась она ко мне.
– Ну, это когда ты проживаешь несколько десятков лет, и тут бац! Кризис!
По правде, я знаю этот термин. Я частенько натыкалась в библиотеке на книжки по психологии. Мне было приятно листать их, когда «Хохотушка» не стояла над душой. Не скажу, что много понимаю в этом, но было над чем задуматься.
– М-м-м, бац, значит? – Еще более агрессивно начала та. – Понятное дело, что ничего-то ты не знаешь в свои годы.
– Главное, что вы знаете. – Подхватил Артур. – И не боитесь пользоваться этим.
А вот здесь оторопела даже я. Никогда бы не подумала, что он может быть с кем-то таким колким. «Мышка», не скрывая своего кипения, хотела было открыть рот, но я незамедлительно перебила ее:
– Знаете, я думаю, с папой и, правда, все в порядке, в таких-то надежных руках. Спасибо за чай, мы пойдем.
Я взяла Артура за руку, и мы поспешили покинуть помещение, не замечая визга в наш адрес. Помню лишь отчетливое: «И что б духу твоего тут не было!»
– Прости меня. – Сказал Артур, выйдя из подъезда.
– Ты не виноват, – я улыбнулась, потрепав его за волосы: – … ты не мог поступить по-другому.
Он тяжело вздохнул.
– Знаешь, – продолжила я: – а ведь за меня никогда еще не заступался.
Залившись пунцовой краской, он прочистил горло.
– Ну, это… нельзя назвать так. Просто хамство с моей стороны.
Было ясно, он показал свою худшую сторону, но я всегда знала, что человек неидеален. Ему было за что себя корить, как и мне себя.
На что я надеялась? Понятное дело, папа мой несчастен. Он мог бы уйти, как от нас тогда, но дети играют свою роль в их «благополучии». Я на минуту осознала как велико мое сочувствие к нему.
Мегера, боже… еще неизвестно кто из них хуже. Тут уж нельзя не поверить в «Вагнеровскую породу».
– Забей, сказанного не вернешь. Она сама напрашивалась.
Артур выдохнул.
Как назло на улице стоял солнцепек. Ехать домой не хотелось. Вокруг незнакомая обстановка, вроде бы и гуляй по самое не хочу, а вроде бы и страшно.
– Похоже, делать здесь нам больше нечего. Может, в кино сходим?
Я никогда не любила кино, но сейчас грех было не согласиться.
***
Мы тогда филонили весь день.
Просмотр скучного боевичка сменился прогулкой по парку. Здесь местной достопримечательностью считался фонтан и несколько расписных скамеек. Когда эти виды надоели, мы просто бродили по улице. Куча автобусных остановок, цветочных клумб в покрашенных шинах, детские площадки и пыльные дороги. Не сказать, что вид города вызывал у меня энтузиазм. И это то, о чем мечтают мои одноклассницы? Год-другой походишь по местным забегаловкам, да заскучаешь снова.
– Что ты будешь делать, когда вырастешь? – Спросила я, разглядывая местную школу, от которой пахло свежей краской.
– О, я не думаю об этом. – Артур сказал это, ни на минуту не сомневаясь в своем ответе.
Я же иронично хмыкнула: – А как же идея стать королем?
– Ты ведь не это имела в виду?
«Верно» – подумала я.
Опустив взгляд, я тяжело вздохнула.
– Да, не это. Но ты ведь не всегда будешь жить у нас, так ведь? Рано или поздно ты уедешь, у тебя будет другая жизнь, другое окружение и ты тоже другой. Тебе не страшно?
Артур задумался.
– Я уже другой.
– Почему?
– Еще совсем недавно я не думал, что когда-нибудь я смогу выбраться в город без отцовского надзора. Теперь же я хожу неподалеку от городской администрации безо всякого зазрения совести.
– И каково это? – Не скрывая улыбки, поинтересовалась я.
– Прекрасное чувство!
Мы посмеялись, но решили отойти от администрации как можно подальше.
Интересно, свежевыкрашенная школа находилась через дорогу от главного городского пункта. Хитро. Чтобы отремонтировать нашу школу, видимо, нужно годами посылать письма губернатору, да еще и голубями, что б наверняка.
***
День кончился быстро. Мы были так увлечены болтовней, что спохватились об автобусе, когда начало темнеть. Город малочисленный и потому последние «газельки» до нашей окраины заканчивали движение в 9 часов.
Добежав до остановки, от 37-ого мы увидели лишь хвост. Я опустила руки.
– Спокойствие. – Сказал Артур, немного отдышавшись: – На такси поедем. Быстрее доберемся.
Я съежилась. Мне никогда не приходилось садиться в чужую машину. Мать с самого детства рассказывала страшные байки, о том, куда увозят водители маленьких девочек и что с ними делают. Я судорожно вздохнула. По спине пробежал холодок.
– У меня нет денег.
На самом деле деньги у меня, хоть и немного, но были. Я сказала это, чтобы хоть как-то обезопасить себя. Глупо, наверное, врать ему, но это вышло неосознанно, спонтанно. Как защитная реакция. Теперь тревожность затмевал стыд.
– Не беспокойся, у меня есть.
Он не унимал улыбки, а я – страха. Утешала лишь одна мысль: «Я – не одна. Со мной – Артур»
***
– Да ну, не-е-ет. Ты меня обманываешь! – С веселой интонацией восклицал водитель: – Да не может тебе быть 12! У меня сын – твой погодка. Ты вон какой взрослый по сравнению с ним!
Артур, сидевший впереди, в ответ раскатисто хохотал.
– Но мне, правда, 12.
Тот в недоумении помотал головой: – Как вы быстро растете! Куда спешите? Вы, небось, в одном классе учитесь?
Я отпрянула, осознав, что речь идет обо мне.
– Не, – ответил за меня Артур: – … она меня на 4 года старше.
– Серьезно? Вы что, местами поменялись? Ни в жизни 16 не дал бы!
Я сидела позади, буквально вжавшись в кресло. Стараясь не смотреть на таксиста, моя голова постепенно опускалась вниз. Я боялась его. Я знала, что пока Артур рядом со мной – ничего не случится, но мне было страшно.
Мне не хотелось слышать его голоса, мне не хотелось знать, как он выглядит. Все что я хотела – это как можно быстрее попасть домой и почувствовать ограду вокруг себя.
Стараясь как можно тише шмыгнуть носом, я стерла проступившую с глаза слезу. Сделав несколько глубоких вдохов, я осмелилась бросить взгляд на Артура хотя бы на мгновенье. Тот смотрел на меня с неподдельным беспокойством.
«Я выгляжу жалко» – невзначай поняла я: «Черт, как же все плохо»…
***
Артур попрощался с водителем. Тот с широкой улыбкой помахал в ответ.
Я с облегчением выдохнула.
– Я тебя провожу. – Сказал он, взяв меня за рукав.
– О нет, не стоит. Если мать тебя увидит… ох, просто не стоит. Я дойду сама.
На его лице не было и доли былого «веселья», словно ничего хорошего за весь день не происходило.
– Что случилось? – Меня даже передернуло от такой решительности. Словно все внутренности неожиданно скрутило под контролем стрессовой ситуации. Я так дрожала, что не могла выговорить ни слова. – Слушай, приходи к нам как-нибудь в гости. Правда, бабушка запретила мне приводить гостей, но… я думаю, ничего страшного не произойдет, если я один раз нарушу запрет. Я тебя с Мариной познакомлю. Она клевая.
Я улыбнулась уголком рта.
– Хорошо.
Он кивнул в ответ.
– Ты только приходи, ладно? Когда захочешь. И если что, лучше не нажимай на звонок. Не знаю… кинь камушек во второй этаж, у меня там комната. Сможешь? – Я кивнула в ответ. – Ну, вот и хорошо. До встречи?
– До встречи.
Он убежал, а я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за горизонтом. Меня ждет мама, которая сейчас явно находится не в духе, работа по дому, в качестве наказания за долгие прогулки и моральное опустошение.
***
Подойдя ближе к дому, я услышала игру на гитаре.
На скамейке сидела парочка: дядя Алик, как главный нарушитель тишины, и незнакомая мне женщина, на вид лет 30-ти. Оба были увлечены вечерней идиллией и старой песней, которую я слышала лишь в далеком детстве: про дождь, пустынные аллеи и двоих, что расстаются.
Когда-то мы так сидели и распевали песни, что были популярны в 90-е. Как давно это было.
– Душевно тут у вас, – Уставившись на них, сказала я, когда музыка утихла: – Знала бы, то пришла пораньше.
– Знакомься, Наташ, это моя племянница – Ринка. Нигилист, двоечник и просто хороший человек. Ринка, это – Наташа. – Мы кивнули друг другу. – Ты уж извини, я сегодня без гостинца. Редеют в ваших магазинах ассортименты.
Я попросила украсть дядю на пару минут.
– И как это назвать? – Спросила я, скрестив руки. То ли чтобы вид сделать более грозный, то ли просто на улице похолодало. Да и комары летали всюду, успевай отмахиваться.
Дядя пожал плечами.
– Она моя коллега. Бухгалтер. Мы с ней работаем давно.
– М-м-м, – якобы понимающе протянула я: – … так значит. Странно, что вы здесь, да еще и в такое время.
– Ты про местность? Она живет недалеко, вот, подбросил. Да и я решил твою мать проведать.
Я в удивлении вскинула бровями: – Вот как? И никаких синяков? Крови? Переломов? Я молчу о том, что ты вообще жив.
– Смейся-смейся. Твой папа так и не объявлялся? Я его ищу, он на звонки не отвечает. Думал, неужели в семью вернулся. Оказалось, что нет. Ну, а Наташа просто со мной за компанию поехала. Тоже беспокоится. А тут такие виды красивые, вот остановиться решили.
– Нет, не объявлялся. Сама не знаю что думать.
– Дела… – С грустью изрек он, не найдя нужного ответа.
– Женщина беспокоится за тебя? Хм, неспроста. Скажи честно, встречаетесь ведь? – Тот посмотрел на меня с вымученным взглядом. – Ой, вот только не надо. Вижу же, что вам не виды здешние нравятся. Глянь, как на тебя смотрит. Как на последнюю надежду. Не разочаруй ее, пожалуйста.
Дядя округлил глаза и хотел, было, что-то вспылить в мой адрес, но резко передумал. Даже кулаки разжал. Сделал паузу. Видимо, про себя считал до десяти.
– Да у нас так… несерьезно.
Я чуть не цокнула языком. Только протяжно выдохнула.
– Как знаешь. Я пошла получать люлей.
– Подожди, а ты чего так поздно?
– С другом гуляла.
– А-а-а… ну и как у вас там.
Я хмыкнула: – Ну, он сводил меня в кино. Похоже, у нас все серьезно.
– Рад за тебя.
***
Не прошло и двух часов, как теперь я стою перед крыльцом «Залеска» и выбираю среди лежащих под ногами камушков тот, что поменьше и покрепче.
Что произошло до этого? Тут к гадалке не ходи все и так понятно: мать устроила истерику. Честно говоря, не хочу в подробностях рассказывать обо всем этом, тем более мой инстинкт самосохранения (наверное) решил просто стереть все из памяти.
Алгоритм был таков: я заглядываю в прихожую, мать стоит, уперев руки в бока, и читает мне нотации. Там еще дядя Алик позади со своими песенками звучит на всю округу, что усугубляет дело. В общем, от одного ее вида я поняла, что чувствовать сейчас я буду еще хуже, чем вчера. Поэтому я заранее «отключилась». Посыпались стандартные вопросы в стиле: Ты знаешь, который час? Где ты опять шлялась? Ты же понимаешь, что я за тебя волновалась? И так далее.
Слово за слово и снова внутренняя пустота.
Моя мать – строгая женщина. В моей памяти, она всегда была такой. Когда дома был отец, большая часть таких упреков прилетала в его адрес. Когда он ушел, все перешло на меня с двойной силой.
Она всегда много времени проводила перед зеркалом, но мне краситься никогда не позволяла. Я всегда думала, что это нормально. С годами, переходя в старшие классы, я заметила, что и внешний вид моих сверстниц становился все откровеннее и вычурнее. «Значит… это не норма?» – подумала тогда я: – «Значит, им родители позволяют это?» – ответ лежал на поверхности.
Она всегда покупала себе кучу вещей. Я же ее поведение считала чем-то вульгарным и недопустимым для человека старшего возраста. Думаю, это влияние дяди Алика, у которого был диаметрально противоположный характер. Он слишком расслабленный, ветреный и одежку носит до потертостей в локтях. Хотя, при наличии заплаток, его и это не останавливает. Он, конечно, по-своему строг, но это так, напускное. Дядю мало кто заботит, в этом его шарм.
Отцовские сказки на ночь также позволили мне не лишиться романтизма. Благодаря бурной фантазии я смогла не потерять рассудок.
Сейчас, когда я все больше времени проводила с Артуром, я стала больше задумываться над ее поведением. Я поняла одну важную вещь: Кто угодно ребенок, даже моя мама, но не Артур.
Вот я стою перед ней, выслушиваю нелестные высказывания о себе, а в голове его лицо. Знаете, как икона, только живой человек, существующий, который точно может тебе помочь. Поэтому я, снова состроив невозмутимое лицо, прошла в комнату, минуя какое-то обидное высказывание в мою сторону. Заперлась. Соскальзываю по двери и плюхаюсь на пол. Прерывисто дышу и стараюсь подавить выступившие слезы.
Хорошо быть Артуром. Он бы вмиг придумал что-нибудь остроумное в ответ, так еще бы в спор вступил и вышел из него победителем. Я не такая. Я никогда не смогу пойти против нее.
Подождав несколько минут, я услышала тишину. Дядя Алик с Наташей «свернули лавочку».
Я ходила по комнате и обдумывала о будущих действиях. Стены нагнетали, ковер раздражал. Я взялась за нижний конец и импульсивно дернула, чтобы сорвать, но увиденное напугало меня еще больше. На кирпичной стене, покрытой неприятной на ощупь известкой, зияла большая трещина. Выдохнув, я медленно отпустила покрывало.
Теперь все встало на свои места.
Иногда проще закрыть глаза, чем устранить проблему. Игнорирование – освобождает от лишних слов и действий…
Почему-то в голове всплыло лицо Бори.
Нет, теперь оставаться здесь нельзя.
Так, отперев форточку, я вышла в окно. Пригнувшись, я пробежалась по грядкам. Свет в доме уже погас. Значит, мама пошла спать.
И вот я здесь, готовая кидать камушек, но что-то меня останавливает. Стыд, наверное. То ли время позднее, то ли… то ли просто его посвящать в это не хочу. Домой идти я не намерена. Больше ныть я не хочу, но мне нужна поддержка.
Свет горит, и я вижу даже сквозь плотные шторы его силуэт. «Была, не была» – подумала я и кинула с небольшим отрывом два камушка, что б наверняка.
Он сдвинул штору. Его лицо сразу же исказилось так, словно чего-то испугался. Посмотрев назад, он сделал пальцем жест «один момент». Я кивнула.
Минут через 15 на первом этаже погас свет. Я все еще топталась на месте, ожидая какого-нибудь сдвига ситуации, и молилась, чтобы никого не было на улице.
Еще через пять минут он вышел, осторожно открывая дверь. От сердца словно камень выпал. За это время я напридумывала много чего. Куча картин и все с нехорошим исходом.
– Проходи, – негромко сказал он, осторожно открывая металлическую калитку, чтобы та предательски не заскрипела: – …только осторожно. Бабушка ушла спать.
Я снова кивнула в ответ.
Подойдя к двери, мы стали тише домовых мышей. Подумать только, я сейчас нахожусь в самом загадочном и дорого отделанном доме нашей окраинки, а я не могу увидеть, что меня окружает. Во-первых, потому что на дворе довольно темно, несмотря на свет фонарей неподалеку. Во-вторых, в голову ударил спонтанный адреналин. Совсем не хотелось думать об окружении. Такое чувство, будто я залезаю в чужой дом, чтобы что-то вынести. Ощущение незаконности действий, проще говоря.
В прихожей было еще темнее, поэтому мы пробирались на ощупь. Благо, Артур не отпускал моей руки, даже когда я снимала кроссовки.
Мы прошли по коридору. Из-за угла я заметила, что в дальней комнате, в которой, судя по всему, не было двери, еще горел свет.
– Иди вверх по лестнице в ближнюю комнату справа, я сейчас приду. – Шепнул он мне. Я подчинилась.
Ноги сковывало неприятной судорогой. Я пыталась шагать как можно тише, но получалось только хуже. Несколько секунд длились мучительно долго, а сердце колотилось как бешенное. Как только показалась та самая дверь, я буквально нырнула в нее словно в пруд, но не без беспокойного чувства, захватывающего все тело и сознание.
Я не думала о том, что я на самом деле не совершаю ничего страшного. Просто я не знала, что из себя представляет его бабушка. Незнание страшит хуже преступления.
***
Артур пришел через несколько минут. Он сказал, что нужно было что-то уладить. Я слышала женский голос, поэтому беспокойство не унимало меня все это время. Позднее я узнала, что та комната была кухней.
– Извини, надо было с Мариной поговорить.
– Тетей? – По привычке шепотом спросила я.
– Ага. Можешь говорить громче, бабушка далеко, она не услышит.
Я с облегчением выдохнула и только в этот момент начала рассматривать комнату. Вся она была выкрашена холодные тона, никаких лишних стенок, ветхих шкафов, а ковер если и был, то только на полу, как покрытие, и то однотонный.
– Прости, что так поздно, я не хотела…
– Что-то случилось?
У меня кольнуло в сердце. Судорожно сделав вдох, я зажмурила глаза и отвела голову.
– Случилось. – Я долго перебрала в голове фразы, но начинать не смела. – Похоже, ты был прав. Мне нужен психолог.
Вопреки моим ожиданиям, он не стал смотреть на меня с еще большим беспокойством. Наоборот, он учтиво кивнул.
– Извини, чай не предложу. Чайник слишком шумный.
– О, да это не беспокойся! – Встрепенулась я. – Ты ведь должен спать. Да и я тоже. Просто продолжение вечера получилось неудачным, и теперь я здесь.
– Очень жаль это слышать. Тут такие песни звучали.
«Да уж…» – подумала я: – «Слышали, знаем»
У него была просторная комната, раза в три больше моей. Только очень пустая: кровать, два шкафа, столик, да полочка с учебниками. На полу также стояли два столбца из книг, не вошедшие в свои места, большинство из которых – толстые энциклопедии. Зато отдельная полка была обставлена фоторамкой и 7-ю динозавриками. Три синих, два оранжевых, один розовый, один белый. Ну, что ж, теперь стало понятнее, почему и я, и дядя стали реже видеть мармеладки на прилавке. Правда, после вчерашнего случая, идти в магазин больше не хотелось.
– Я смотрю, у тебя почти коллекция.
Артур достал из шкафа матрас и начал, было, его стелить, но вопрос застал его врасплох.
– Ну-у-у… как сказать…
Мысль не заставила себя долго ждать.
– Ты все-таки ищешь птеродактиля для меня?
Он несмело сделал одобрительный жест. В ногах проступило какое-то ощущение «ватности». Это было… приятно. Несмотря на широкую известность и величавое прозвище, он оставался одиноким мальчиком, не забывающим о своих обещаниях. Я позволила себе расплыться в широкой улыбке.
– Спасибо. – Сказала я и тут же обняла его за плечи.
Все-таки вечер был не так испорчен.
***
Мы проснулись рано, где-то в 7 часов утра.
Как бы я не сопротивлялась, Артур не позволил мне спать на полу, пусть даже на не менее мягком, чем его кровать, матрасе.
Он вывел меня из дома, также, не отпуская руки. Теперь окружение прояснялось. Никакой вычурности в этом доме не было, разве что элементы лепнины на стенах и перилах лестницы. Все в каких-то темных тонах, деревянные половицы, минимальное освещение. Было здесь даже какое-то неуютное чувство отрешенности, возможно из-за отсутствия «лишней мебели». Здесь было только нужное, никаких трехслойных занавесок, лишних тумбочек, картин и прочей атрибутики «зажитности». Этот дом отличался ото всех не только снаружи, но и внутри. В нем не было ни живости, ни легкости.
– Спасибо, что впустил. – Сказала я, не скрывая печального вида. Я знала, что если я приду домой, то если все будет не хуже. Все станет как раньше. Мать еще не должна была проснуться, но если та увидит, что я на улице в такую рань – начнутся подозрения. Она уже догадывалась о друге, возможно, тому виной был дядя Алик. В противном случае погоды это не делало. В нашем доме никогда ничего не меняется в лучшую сторону.
– Никаких проблем. Ты уж извини, что приходится так выбираться. На самом деле, если бабушка узнает – ничего плохого не произойдет. Она… своенравная. Просто не хочу знакомить вас вот так.
Я улыбнулась.
– Забей.
Мы помахали друг другу рукой.
Между домом и калиткой было много пространства, целое поле, но без какого либо посева. Даже цветы не росли. Разве что виднелись ободранные кусты лопухов, крапивы и прочих сорняков. Дело рук Артура. Даже не сомневаюсь в этом.
***
– Ты, значит, Рина?
Выйдя за территорию, я не заметила стоящую у забора девушку. Темненькая, не высокая. На плечах черное пальто. Обута в начищенные до блеска полусапожки. Да, я уже видела ее, тогда, у магазина. Она пристально смотрела на меня. Или даже сквозь меня. И сейчас это повторилось. От ее вида мне было не по себе.
– А вы… Марина? – Не зная, что ответить, неуверенно пробубнила я.
– Ага. – Она улыбнулась, и на щеках появились ямочки.
Может, первое впечатление обманчивое и она довольно милая? Я сделала глубокий вдох, чтобы расслабиться, но неизвестность не прекращала тяготить.
– Артурка про тебя все уши прожужжал. – Продолжила она.
«Артурка» – подумала я: «Да, хуже ласковых прозвищ только странные аббревиатуры, как у Кромешного»
– Вот как…
– Ага. Поговорить с тобой можно?
Вот то самое чувство, как когда-то «Хохотушка» созвала меня в библиотеку. Или как мать, которая в очередной раз пытается мне что-то внушить из потока своего сознания. Не люблю я такое начало. Все внутренние органы сводит от таких слов.
Я одобрительно кивнула, и мы неспешно побродили по улице. От материнского наказания все равно не сбежать, так что можно было и не спешить. Я постаралась смириться со своей участью.
– Я, как ты уже наверняка знаешь, сестра его отца. Я вообще в городе учусь, приехала вот. Он же говорил тебе, что я – психолог?
– Да.
– Отлично. Расслабься ты так, – она хихикнула: – я не моя мать, я тебя донимать не буду. Мне, в общем-то, не так важно знать кто ты и что ты. Но сама понимаешь, ты ведь его старше, с чего к нему такой интерес?
Я зажмурилась. На самом деле ответов было достаточно, емкого не было. Вот что б одно слово – и все понятно. Не хотелось объяснять малознакомому человеку все нюансы нашего общения.
– Он – хороший друг. – Спустя паузу ответила я. Судя по ее реакции, удивления не было.
– Да, он клевый. Ты знаешь, я его обожаю. Хотя детей не люблю.
Психолог и детей не любит? Вот это да. Мне казалось, они только с «великовозрастными детьми» и работают.
