Анастасия Волкомир
Король Дебрей
Глава 3
– Мне не нравится, что ты общаешься с Аликом! – Услышала я с самого раннего утра. Мать в гневе – быть беде.
Я собиралась в школу, а сегодня физика стоит первым уроком. Мне не до ее капризов, вот честное слово. Да и сам дядя сегодня не должен был прийти. Он в лучшем случае навещал меня пару раз в неделю.
– Что плохого в дяде Алике?
– Он настраивает тебя против меня.
Боже мой, поверь, кто меня и настраивает против тебя, так это ты сама.
– Мам, он просто рассказывает мне, как прошел его вчерашний день, а я рассказываю ему про свой вчерашний день. Семью он никак не затрагивает.
Она разозлилась еще сильнее: – Нет, я вижу, что-то происходит. Что ты от меня утаиваешь?
Опять – двадцать пять! Я уже даже хочу на физику. Ирина Владимировна хотя бы не пытает меня изнуряющими вопросами. Только молча ненавидит за что-то.
Я не нашла что ответить. Сказать ей, что у меня выходят тройки по большинству предметов – станет только хуже. Нет, не потому что дочь – дура без мозгов и учиться не хочет, а потому что это не тот ответ, который она желает получить. Сказать, что я познакомилась кое с кем – равносильно апокалипсису. И небеса разверзнутся, и гром грянет, и невинность сама собой украдется. Нет, таких вещей она не поймет. Она не глупая, но думает, что слишком много знает. Иногда у нее получается подлавливать людей каверзными вопросами, но меня врасплох она не застанет. Я не допущу этого.
– Нет ничего такого, о чем ты можешь не знать.
Как бы и соврала и не соврала одновременно. Пусть так. Она задумалась над фразой, но видимо не поняла ее, и все-таки сделала вид, будто удовлетворена ответом. Тем лучше для меня. Я как раз рассчитывала на это.
Она сегодня снова собирает чаепитие со всеми сестрами, как оказалось. Похоже, Артур в каком-то смысле – мое спасение. Даже не находясь в этом «ведьмином кругу», не хочу слушать сегодняшнюю тему обсуждения. А разговаривают они, к сожалению, громко. Даже соседи в курсе последних событий в мире.
Когда мама отвернулась, я быстренько взяла заранее заготовленный пакет с резиновыми сапогами. Бабушка, находившаяся неподалеку, внимательно смотрела на меня. Возможно, мне показалось, но я увидела улыбку на ее лице. Меня это даже слегка смутило, и я поспешила закинуть рюкзак, чтобы выйти из дома.
***
Погода стояла солнечная. Сейчас светлело раньше, и день длился дольше. Это радовало и придавало сил, но трава все никак не зеленела, зато птицы славно щебетали.
На этот раз «влюбленных» за гаражами я не видела. Зато Алису застала. Та что-то обсуждала с подружками, покуривая тонкие сигаретки. Я резко отстранила свой взгляд, они меня не заметили вовсе. Славно. Меньше упреков в сторону моей «детскости».
В коридорах школы Бориска пытался о чем-то поговорить со мной, но слушать его просто не было сил. Я не хотела быть неблагодарной по отношению к нему, но и выслушивать его «высокодуховную» точку зрения на те или иные мелочи в нашей жизни – не для меня.
Я думаю, что мне пора объяснить детали своего предвзятого отношения к его мнению.
Вот свежий пример: не так давно приспичило ему поговорить о разводе. Почему? Просто в голову ударило, видимо, а обсудить не с кем. Я ничего против не имею, тема хорошая, хоть и острая. Из разряда тех вещей и явлений, которые не каждому дано понять и познать.
Так вот, он утверждал, что развод – дело эгоистичное. Мол, это неуважение к партнеру и обесценивание брака. То есть, иными словами, нужно выходить замуж не разводясь, либо не ставить штамп вообще. Черт дернул спросить его: «Но как же угасание чувств? Как же завышенные ожидания?» Он пролепетал, что я сама все выдумала и об этом речи не шло. И вообще я не поняла тему. А он понял.
Тема брака для него – тот еще мрак. Точнее таковой по моему мнению. Человек верит, что жениться надо один раз и навсегда, иначе деградация. Я пыталась сказать ему, что так не бывает и на то много причин и следствий: начиная с мелких бытовых проблем, заканчивая насилием, но разве ж ему докажешь?
Нет, это конечно хорошо, когда у человека есть чувство справедливости, но мир не может подстраиваться под твое личное мнение.
Он судит по тому, что происходит вокруг него. Если у него идеальная семья – значит у всех идеальная семья. Если он считает, что прав, все должны подхватывать.
Отсутствие адекватного поведения у собеседника – отбивает всяческое желание общаться, а слушать его тем более.
– … ты слушаешь меня?
Хотелось бы сказать: «Нет», но это же Боря. Он и шутки слабо понимает.
– Да, слышу. – Сухо пробубнила я.
– Так и что ты об этом думаешь?
А я и знать не знаю, о чем ты говорил. Меня не это волновало. Пусть даже он спрашивает мое мнение, что уже поистине удивительно. Ну, не день, а праздник какой-то! Только вот это самое «мнение» он скорее для галочки спросил. Чтобы я не забывала, что участвую в диалоге с маэстро.
– Ничего не думаю. – И опять же, не солгала.
– То есть как это? Нет, ты определенно должна что-то понимать, ты же девушка.
Да что ж за день такой. С самого утра не удался. Мне бы 6 уроков пережить, да пойти гулять, а меня расспросами донимают.
Я невольно представила, как сижу на стуле в темной комнате. Меня обвивают веревки, из которых я не могу выпутаться, а прямо в лицо мне светит лампа. За столом должен быть Боря, но он слишком мелок. Пусть это будет шкафообразная фигура какого-нибудь Кромешного АДа, тень которого заполняет стены. Тот задает вопросы, а ответить-то я не могу, потому что рот в скотче. Он спрашивает и знает, что говорить не могу. Специально ее не отклеивает, балбес. Главный антагонист в лице школы, он такой.
Как сложно жить, когда не играешь по чужим правилам. Что я там думать должна, что такую значительную роль играет мой пол.
– Борь, ну хотя бы ты мне мозги грузи!
С этими словами я села за парту и больше в его сторону даже не смотрела. Судя по всему, я задела его самолюбие. Мне не был приятен этот факт, но мириться с ним означает признать свою неправоту. В этой ситуации виноватых не было. Есть только, охватывающее кабинет, эго Кромешного Бори.
***
Артур стоял у ворот. Завидев меня издалека, он побежал навстречу, не упуская широкой улыбки.
– Давно меня ждешь?
– Самую малость.
– Тогда не будем терять ни минуты.
Я достала из рюкзака пакет и переобулась в сапоги. Артур не без удивления смотрел на этот твист.
– Что-то не так?
Он очнулся: – А… нет! Все нормально. Я просто… не знал, что можно делать это прямо на улице.
Я пожала плечами. – Много чего можно делать на улице. Даже спать. Правда, это порицаемо обществом.
В ответ он посмеялся.
Одомашненный мальчишка. Вроде бы на свежем воздухе бывает часто, а с ребятней не шкодит.
По дороге Артур обратил внимание на сломанный забор. Он совсем не защищал деревянный домик, что находился на самой опушке. Все знали, что здесь живет одна старушка, но ее жизнью никто не интересовался. Здешние забыли, как выглядит хозяйка, а ее место жительства – подавно. Куры, избалованные вседозволенностью и отсутствием дисциплины, ходили вдоль дороги и громко кудахтали.
Он помотал головой, но ничего не сказал.
Пройдя небольшой лесок, мы обнаружили заросли розовых цветов.
– Здесь сладко пахнет. Это от них?
– Да, рядом болото, эти растения растут только здесь.
Артур насупился: – Значит, скоро будем плыть…
Я издала звук больше похожий на хрюк, нежели на смешок.
– Болото разное бывает. Это не зыбкое совсем. Так, грязь сплошная и пахнет соответствующе. Неприятное место, поэтому люди тут нечасто бывают.
– Я себе это не так представлял. – Я улыбнулась. Похоже, ему многое предстоит узнать. – А что это за кусты?
– Это недотрога.
– Недотрога? Ее нельзя трогать?
– Можно, но тогда она начнет стрелять в тебя семенами. Видишь вот этот стручок? Они еще слишком маленькие, но ближе к осени их можно будет лопать.
Он задумался. – Как пленку пупырчатую?
– Около того. Я, когда была маленькой, часто сюда ходила с подружкой. Мы называли ее «трущобной орхидеей». Местная бабушка так сказала, а мы повторили. Когда семена становятся черными, а сами стручки в разы больше, до них дотронуться невозможно. Стреляет так, что даже больно. Когда-то это было весело.
Хлюпая по склизкой почве, он мельком посматривал на меня, будто не решаясь задать вопрос.
– Все в порядке?
– Хм… а… А сколько тебе лет?
– 16.
Он замешкался: – Ох…
– А сколько бы ты мне дал?
– Ну-у-у… 13.
Я даже не удивилась. Правда, в голове моей прозвучал безрадостный смешок досады, но ничего здесь не попишешь. Я такая родилась. Я такая существую.
– Что ж, хорошо сохранилась.
Небольшая пауза.
– А вы до сих пор дружите?
– С кем? Ты про подружку? Нет.
– Почему?
– Мы выросли. – Он непонимающе посмотрел на меня. – Так бывает. Сначала ты дружишь с человеком, потому что ты маленькая и живешь с ним по соседству. Гуляете, ходите в школу, играете. Потом проходит время, каждый обретает собственный характер, цели и средства на их приобретение. Люди меняются, ты перестаешь быть интересным кому-то. Ты становишься ненужным. Вот и я стала обузой для человека. А она – для меня.
Артур судорожно сглотнул. Он, вероятно, перебирал в голове подбадривающие фразы, но озвучить что-либо так и не решился. Я бы и сама не смогла сказать слов поддержки в такой сложившейся ситуации.
Я стала слишком откровенна с ним. Даже моя мать не знает о том, что случилось. Она до сих пор здоровается с Алисой, когда та видит ее в магазине или по дороге домой, после чего спрашивает, хорошо ли я учусь. Другие события, происходящие со мной, ее вряд ли интересуют.
– Кстати, – добавила я: – … мы пришли.
Указав пальцем на заросли травы, я ступила на гальку. Наконец-то приятная местность.
– Ого! А здесь красиво!
Я кивнула. Здесь и в самом деле хорошо. Хоть где-то есть зелень. Здесь ее даже много.
– И это пруд?! – Воскликнул он, широко раскрыв глаза. – Если пруд такой большой, какого размера озеро?
Для меня этот водоем не был большим, потому я удивилась такому вопросу. Мне не доводилось видеть озеро, от того вариации возможных ответов в моей голове смешались запутанным клубком.
– Ну, вероятно… раза в 3 больше.
Артур протяжно свистнул.
– А что здесь плавает?
– Мусор. – Усмехнулась я.
– А рыба? – С иссякшей надеждой в глазах спросил он.
Тут я заметила заметную разницу между ним и Борей. Да, у Бори тоже карие глаза, но… в них не было блеска. У Артура искра не гасла никогда. Даже в печальные моменты неудачи.
Стараясь скрыть смущение, я проглотила накатившийся ком.
– Тут водится какая-то мелкая рыба, но я даже не знаю съедобная ли она, не то что ее название.
Собеседник задумавшись, кивнул: – Понял.
Мы, молча, шли по берегу, и эта тишина наводила смятение еще больше.
– Ну, как тебе большая жижа воды? Доволен?
Он посмеялся. Наверное, этот термин позабавил его.
– Да, очень даже. Мне вообще нравится здесь.
– Что ж, это должно быть хорошо.
Правда, в голове у меня мелькали совсем другие мысли. Как мальчишке, приехавшему с цивилизации, может нравиться такая унылая местность? Но чужая душа потемки, да и первое впечатление, как правило, обманчиво. Может, спустя время, он передумает.
– Я тут думал. Это очень печально!
Он так воскликнул, что я невольно вздрогнула: – Что именно?
– То, что вы больше не дружите.
Я уже и думать забыла об Алисе.
– А… Нет, не печально. Люди сходятся и расстаются. Тут ничего не поделаешь. Люди – сложные существа, они не всегда могут быть заодно друг с другом, поэтому возникают конфликты. Другие же предпочитают избегать их, посредством обрывания связей. Так меньше боли.
– Всегда можно найти компромисс!
Слова-то какие знает. Ему ведь точно 12?
– Можно, но его не всегда находят. Некоторые и в зрелом возрасте не знают таких терминов. – Я доброжелательно подмигнула ему, но он будто не заметил этот жест и стал еще грустнее. – Мои родители развелись, когда я еще под стол пешком ходила. Они не знали, что такое компромисс, но вместе жить не могли. Они не ругались, мебель не метали, просто разошлись. Оба друг на друга обижены. Папа за то, что мать препятствует нашему общению. Мать за то, что отец… кхм… отец. Но стоит признать, им порознь хорошо. – Артур внимательно смотрел на меня. Я говорила ровно, слез не было. Словно рассказывала житейскую байку. – Вот такая аналогия. Если бы я пыталась удержать подругу, возможно, стало бы только хуже. Да, обида есть. Мне грустно признавать себя «третьей лишней», но выяснять отношения в одну сторону я не намерена. Это не для меня.
– Мои родители тоже разводятся.
Тут я остановилась. В сердце как-то тревожно заскрипело. Теперь вероятная картина стала проясняться. Так и представила: пока родители делят имущество, ребенка закинули к бабушке в глушь. Очень по-взрослому, но кто я такая, чтобы судить?
– И с кем ты будешь жить? – Я решила не проявлять жалости. Думаю, ему оно не нужно. А сочувствие у меня и так есть, недаром пережила то же самое, могу понять.
Он безразлично пожал плечами: – С бабушкой.
– Нет, я имею в виду, ты с отцом или с матерью будешь реже видеться? – Да, это звучало глупо, но иначе я это сформулировать не могла.
– Отец меня точно не оставит на попечении мамы. У них тоже обида. Думаю, это надолго.
Мы вздохнули.
– Ну, стало быть, домой? Мы обошли весь круг, оставаться здесь нет смысла.
Артур согласился, хоть и с тяжелым сердцем.
– А давай по дороге еще раз на этот дом глянем?
– Тот, что с леском граничит? Ну, давай. Только зачем тебе?
– Профессиональный интерес! – С гордо поднятой головой провозгласил он.
– Профессиональный?
– Именно!
– От слова – профессия? – Уточнила я.
– Никак иначе.
– Ого, стало быть, знаешь, кем хочешь стать, когда вырастешь?
– Я буду председателем!
Я не поверила своим ушам.
– Что? – Все-таки спросила я, выждав небольшую паузу.
– Ну, или губернатором. Не знаю, как правильно это назвать, но я сделаю жизнь здесь намного лучше!
Картина маслом: «Петр I, пришедший на болото. Российская империя. 1703 г.» У меня от его уверенности даже дух перехватил. Уж и не знаю, переубедить его, авось и правду говорит.
– Значит, царем быть местным хочешь, да?
Тот задумчиво чесал подбородок с показной манерностью.
– Мне не нравится это слово, слишком много страсти. Я, знаете ли, человек скромный.
Пока мы обсуждали наше семейное положение, я невольно вспомнила дни, проведенные с папой, когда были проблемы, но о разводе речи не шло. Он еще тогда пытался пристрастить меня к культуре. Я наизусть помнила стихи Гумилева, даже на утренниках читала «Жирафа», вместо «Снежинки». Знала, как выглядит картина «Утро в сосновом бору». До сих пор помню историю ее создания, что фамилия Савицкого была стерта из авторства. Мы тогда с Алисой спорили об этом. «Нет, эту калтину напифал Фыфкин!», а я как ребенок не могла ей уступить, и объясняла обратное.
Он рассказывал мне это перед сном. Много всего было. Вот и врезалась мне в память легенда об Артуре Пендрагоне. Его достижения, его боевое мастерство и жизнь. Я спросила: «А как давно он существовал?», на что папа ответил мне: «Неизвестно». Я тогда думала, как это неизвестно? Артур же был и никто не знает об этом? Но он пожал плечами: «Это всего лишь легенда. Знаешь, люди создают героев, чтобы сплотить других на подвиги. Придумать сказку, чтобы заключить в ней зерно истины, понимаешь?»
Слабовато, но интуитивно, о чем он говорит, понять можно. Как те мишки, были ли они в сосновом бору? Конечно, нет. Их добавили для привлечения внимания.
Я не плакала, но мне стало так грустно. Мне хотелось, чтобы именно этот герой существовал наяву. Что б и меч в камне, и что б волшебник Мерлин, и стол круглый с рыцарями.
С годами это забылось. Точнее, забилось другими вещами, и как ветхая книга на полке обросла пылью. Теперь пришло время о ней вспомнить.
– Если не царем, стало быть, – королем?
– Уже лучше. – Улыбнулся он.
Я смотрела на него сквозь полузакрытые веки, но и этот жест он оставил без внимания.
– Что ж, его Величество – король Артур, пойдемте смотреть на ваши владения. – Я говорила спокойно, но не без сарказма. Я думаю, он не лишен самоиронии и потому такие шутки с ним могут прокатить. – Дорога трудна и ухабиста, а казна пустеет. Будьте осторожны.
Он начал раскатисто хохотать и это развеселило меня еще больше.
***
– Да, работы много предстоит. – Тихо пробормотал он, вдумчиво рассматривая «масштабы трагедии».
Куры сновали туда-сюда, ясно дав понять, что люди для них не авторитет.
– Только не говори мне, что ты забор собрался чинить.
Он пожал плечами: – Попытка – не пытка.
Я удивилась еще больше.
– Да его же только полностью строить. Для этого еще доски найти нужно. А ты…
– А я попробую. – Закончил он. Я не стала ему перечить.
Сама бабушка, хозяйка дома, стояла неподалеку и радовалась уделенному, на ее проблему, вниманию «двух пионеров». Даже стало как-то стыдно. Все местные знали, что у нее никого не осталось. Обоих сыновей унесла Чеченская и каждый помогал чем мог. Со временем и добродетель, и сами лица стираются из памяти. Так человек перестает существовать для других. Неловко признаться, но для меня она и вовсе существовала только в детстве. Но с другой стороны, я не могла позволить себе вторгнуться в чужую частную жизнь.
Откуда не возьмись, в наш разговор встряли местные мальчишки. По возрасту старше Артура, но младше меня. Похоже, в силу своей внешности и манеры одеваться «во что попроще», они приняли меня за его подружку.
Одни начали спорить, что Артур не заделает забор. Другие поддакивали его решению, но не из уверенности в его силах, а чтобы посмотреть на предстоящее зрелище.
Сам Артур не злился, но щурился от их слов, словно от назойливого солнца.
– Пойдем отсюда, – шепнула я, взяв его за руку: – они ничего не понимают.
Он смутился, но отрицать не стал.
Позади от кого-то послышалось: «Хоть бы кур загнал».
Артур остановился и обернулся назад. Я не успела сказать ему, чтобы он этого не делал, но на его лице была какая-то несмелая решительность. Мгновение спустя я поняла, что он смотрит не на сорванцов-переростков, а на наглых птиц, развалившихся на и без того дрянной дороге.
– 12 штук. – Негромко отметил он, игнорируя навязчивые насмешки. Покрутил головой и мы ушли по своей дороге дальше.
Мы услышали тихое: «Жених и невеста». Я нарочно пропустила это «очень важное сообщение», Артур же смутился еще больше, но руки его не отпускала.
Чуть погодя я спросила его: – А зачем ты куриц считал?
– Чтобы знать сколько загнать.
Я невесело улыбнулась.
– Уважаемый Артур, а не многовато ли у Вас дел в первый день царствования? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Я имею в виду, нет, я не отрицаю, ты сможешь это сделать, но это не так легко как тебе может показаться.
– Знаю, – кратко отметил он, после чего подержал небольшую паузу: – но я – оптимист.
«Не сомневаюсь» – иронично подумала я. Вот только оптимизм не сделает твои руки золотыми и не вправит их в нужное место.
***
Попрощавшись, мы договорились встретиться в то же время завтра.
Все было хорошо, пока я не дошла до дома. К этому времени я уже забылась. Я не придумала, что можно сказать матери в свое оправдание. У них чаепитие на кухне, можно проскользнуть в свою комнату. Будто я тут уже давно, вы просто заболтались и не видели, как я вошла. Резиновые сапоги в грязи? Да, около школы сейчас грязно. Весна. Все растаяло. Сменку никто не отменял. В общем, на душе было легко, свежо и ветрено.
Все это кануло в лету, когда я увидела знакомый силуэт у забора.
«Боря, ну черт тебя дери…»
Если он около дома, значит, уже стучался к нам, а мать сказала, что меня нет. Весь мой план рухнул как ветхий курятник, из которого мы его однажды вытряхивали. До сих пор починить не можем. Да и кур завести тоже.
– Что ты тут делаешь?
– Хотел к тебе в гости зайти, а твоя мама сказала, что тебя нет. – Я тяжело вздохнула. Мои опасения оправдались. Ну что б тебя, а… – Пойдем гулять?
– Борь, какой гулять? Ты же видел мою мать, знаешь, что она чудит. Я вообще удивлена, что она тебе открыла и так спокойно сказала об этом.
– Потому что я мальчик? – «Нет, блин, потому что ты тупой!» – подумала я, а сказать – так ты обидишься. – Она знает, что мы дружим. Она мне доверяет.
О нет, Борь. Она тебе не доверяет. Ничего-то она не знает. И вообще не друзья мы. Плохо же ты меня слушаешь, «дружок».
Тем временем, она грозно выглядывала из окна, следя за нами. Я старалась всеми силами делать непреступный вид.
Протяжно выдохнув, я закрыла глаза, выждала паузу, чтобы успокоиться и собрала все свои нервы в кулак. – Я не пойду с тобой гулять.
– Почему?
– Я не хочу.
– Что значит – не хочу? – Он скрестил руки и напустил важный вид, аки древний мыслитель. – Это не аргумент.
– Отсутствие мотивации. – Сухо впрыснула я. Ненавижу, когда он делает вид, будто знает все на свете.
– А чем хорошая компания – не мотивация?
Сдерживать нервы становилось все труднее. Вопросы сыпались на меня градом, но их я уже не слышала. Вот какой компромисс тут можно найти? Мне даже на секунду стало интересно, знает ли этот «философ» что это такое. Хотя, если и знает, у него и против этого найдутся аргументы.
Тоже мне, приятная компания. Вот Артур не задает кучу вопросов. Артур просто делает то, что хочет делать. В этом между ними колоссальное отличие. Подумать только, 4 года разницы, а такая пропасть…
Не найдя нужного выхода, я театрально помахала маме. Та ушла, но Боря ее тоже заметил.
– Меня домой загоняют. Я пошла.
Я почти дошла до калитки, как услышала позади: – Погоди, а где ты была все это время?
У меня задрожали руки, мысли путались. Остается только надеяться на то, что мать этого не слышала. Как же громко ты кричишь, Борислав, и как же гнусно ты играешь.
Не переводя взгляда, я крикнула в ответ: – После уроков задержали. Сочинение переписывала.
Иногда ложь может стать таким компромиссом…
Дверь громко захлопнулась, все три девы смотрели на меня свысока. Я глядела на них не без страха, просто пожала плечами: – Увязался за мной, никак отлипнуть не может!
С этими словами я быстро прошмыгнула в комнату. На их недоумевающие лица даже подмечать не хотелось. Пусть говорят, что хотят, лишь бы меня не касалось.
***
Я рухнула на кровать лицом вниз. Мне пришлось долго валяться в позе морской звезды, коря себя за свое поведение. Я давно живу с мыслью о том, что я не заслужила ничего хорошего в этой жизни. Никакого счастья, никаких подачек судьбы. Да и в, так называемую, карму я не верю. Есть стечение обстоятельств, и оно привело меня в библиотеку. Артура тоже.
Если бы до меня снизошла божественная помощь, я бы попросила тот меч из камня, чтобы разрубить всех и вся. Правда, длань всевышнего ответила бы на это средним пальцем.
Оторвавшись от подушки, я мельком посмотрела на коллекцию динозавриков на книжной полке. Они продавались в пачках с мармеладками в местном магазине.
Первую подарил мне дядя Алик, и я радовалась найденному в нем желтому тираннозавру. Они не были детализированными и размером едва достигали 3 см в высоту, но что-то в этом было. Позже я сама купила пачку, по случайности увидев ее на кассе. Странно, но я сделала это без излишних раздумий. Я никогда не была фанатом пылесборников. Бытие научило меня быть прагматичной, но во мне взыграл азарт. Наверное, мне просто нужно было что-то новое. Так я нашла средство отвлечения. В нем был найден розовый трицератопс, самый первый.
Так девчачий интерес перерос в собирательство и сам дядя Алик с охотой присоединился к этому. Я всегда знала, что это просто кусочки пластика с реденькими блестяшками внутри. Но какой приятный трепет ты испытываешь каждый раз, когда открываешь этот маленький пакетик. Эта коллекция была бы полностью собрана, но не хватало одного редкого зеленого птеродактиля. Именно его я и искала.
Когда-то я услышала от папы: «Нет, ничего хуже, чем коллекционирование», и я поддакивала. Но тогда я была ребенком, сейчас у меня на это было другое мнение. Я думаю, что уж лучше интересоваться чем-то одним, но вдумчиво, учитывая каждое мнение, нежели интересоваться всем, но поверхностно и не вникая.
Интересно, иметь курятник – это тоже коллекционирование?
