Ана Гратесс
Высота Стекла
Таким образом, мы не можем взять твою сущность на наш славный корабль, ибо мы не хотим позора и грязи, что конечно же придут, если мы смалодушничаем перед твоими злодействами. Поэтому было принято ряд поправок к твоей форме, как ментальной, так и физической. Все это будет совершено исключительно по твоему разрешению. Ты хочешь узнать, кем и чем ты будешь выглядеть пройдя данную процедуру?
Остров Прельщения свесился с плеча горизонтальной поверхности. Он глядел на говорившую Звезду морщинистой мордой. Его прозрачные зрачки являли внутренности черепной коробки. Там виднелась молодая девушка солнечной наружности, которая пыталась весело проводить время, вытанцовывая изящные кренделя, но ей мешала внешняя и внутренняя мальчишеская срамота.
Настроение того грузом пятидесяти петухов оседало на плечи бедняжки. Казалось, что ей никогда не избавиться от этого давления и улыбка ее, с течением времени, становилась все бледнее и бледнее. Она боялась, что ей предстоит увять, как увядают срезанные цветы после нескольких дней, проведенных в стеклянном сосуде.
Космическое свечение хорошо уловило эти настроения и вышло из собственной орбиты, навлекая на Остров лучи мощного синего лазера. Тот мгновенно осел на землю, ни пискнув, ни показав остаточный зад. Девушке удалось выбраться из мальчика и, увидев своего освободителя она закричала во все горло:
– Дремота меня хотела поглотить, но ты, красота, не посмела допустить сего, поэтому я в знак своей признательности отдам тебе свою молодость и свое диковинное сознание!
Звезда хотела от Глорис лишь преображения, и оно свершилось. Теперь космическая золотинка могла беспрепятственно взять ее на свой блистающий борт.
– Ничего более не требуется, дева! Ты можешь взять на память о своем преображении клочок земли, на которой стоишь. – Звезда размигалась в призывных настроениях, и близкие растения рядом с Глорис также стали светиться, перемежаясь то голубоватым, то розоватым свечением.
Нагота девушки нисколько ее не смущала, и она расставила ноги на уровне плеч и немного нагнулась вперед, раскрывая тем самым цветок свой и тут же ее тело воспарило вверх, направляясь к Звезде. Неземное свечение чуть означилось короткой вспышкой оранжевого цвета, плотное мерцание встало за спиной у девушки. Оно сменило амплитуду вращения, превращаясь тем самым в подобие сферы. А потом эта формация стала гексаграммой, и она облекла молодое, упругое тело. Космическая славность ослепила Глорис, открывая ворота в свои хоромы.
Природа с такого ракурса стала похожа на пейзаж кисти абстракциониста. Цветные лоскутки земли и растений смешивались со святящимися мазками, представлявшими водные ручейки; небо обратилось в пылевые облачка, а потом все это завертелось, смешиваясь в причудливый узор, являя взору забавное подобие некоего диковинного паззла.
Звезда направлялась в синие мары морского великолепия. Девушка крепко заснула. Из богато украшенной комнаты вышла женщина в белом. Мадам Р никогда не оставляла следов присутствия. На тонком алмазном экране, который качался рядом с серебристыми волосами женщины улыбалась дева-мурена Лилит.
– Нексус у меня, он тоже спит сном младенца. – Ответила та. – Наши голубки кажутся такими мирными, совершенно не способными на какую-либо агрессию, но мы должны понимать, что это лишь иллюзия.
Мадам Р глядела на Глорис с нескрываемой симпатией, касаясь своих тонких губ.
– Да, все это иллюзия, мурена. Мне так хочется выпить ее крови. Черные ножи имеются в кабине пилота, но я знаю, что это будет грубой ошибкой.
Звезда была замаскированным янтарным кораблем, и управлял им мозговой прошмыгун Аля-улю. Существом он был нематериальным, а обыкновенной идейной формой, вышедшей из четко концентрированного восприятия Мадам. Вообще все вокруг было пространственной фикцией, но кого это может взволновать в данной ситуации? Все находилось под контролем двух сильных женщин. Лагуна ждала Глорис и Наресина. Их живое воображение являлось той ценностью, ради которой можно было свергать целые миры.
С помощью них женщины хотели перевернуть не только дремотную мутность Оранжа, но и сторону направления самого Черного Подреберья. Кому в таком случае будет нужна мелкая сошь? Им всем можно пренебречь. Все ради Высоты Стекла.
Его красоту нужно было взметнуть еще выше, но местные правления того не желали, то ли из-за боязни упасть лицом в космическую бесконечность, то ли из-за персиковой пыльцы, которую тем поставляло Вдохновение. Ведь тела обогревались налаженным производством, все росло и парило одомашненной птицей над кроткой землей. Никто из них не желал посмотреть правде в глаза, которая заключалась в том, что все окружающее нисколько не давало настоящего Полета и Свободы.
Гексаграмма, послушно сошедшая с тела Глорис, теперь парила за кораблем, и чуть слышно пыхтела, выдавая в скрученное пространство дымок усилия, смешанного с удовлетворением. Когда не знаешь, что тебя ждет в дальнейшем, интерес только возрастает по мере движения вперед. Дело тут не в Лагуне и не в женском присутствии, а во Времени, которое тоже хотело разнестись выше и дальше. Вот настоящий вершитель всей этой истории. Или только кажущийся. Кому же известна истина?
Глава девятая
Пришлось крепко зажмурить глаза, когда давление внешних сфер получило разрядку. Преобразователь мотало из стороны в сторону, хотя казалось, в пустотных областях не могут греметь подобные силы. Все расцветилось густым синим цветом, в которых тонкие прожилки черного выглядели практически незаметными. Получилось перебраться из одного модуса восприятия в другое, чему были рады пятеро розовых тел.
Прежде чем отправиться в это далекого блуждание они заглянули к Наресину Нексусу домой, но никого не обнаружив, решили, что тот подался в бега. И в последний момент перед тем, как отправить весточку куда надо, один из Назидателей обнаружил на столе письмо из красно-оранжевой бумаги, на которой было написано «Дорогим ваятелям Розовой Длани». В письме было указано, что нексусовскую морду забрала с собой дева-мурена Лилит, чье тело и сознание были очень важны для миссии морской волны. В приложении к письму была прикреплена еще одна бумага, подтверждающая слова этой Лилит, подписанная самой Мадам Р.
В статусности данной особы не приходилось сомневаться, ибо она слыла в двух мирах птицей важного престижа, которая одним своим видом и своей деятельностью затмевала практически весь доходяжный Оранж и Павильон вместе взятые, но конечно же кроме Высоты Стекла. Башня – священна для всех. И вообще, Лагуна существует не для слабых духом. Попробуйте-ка изловить шестьсот тел, дела которых переступили достославный и канувший в лету «устав О». Так служба доставки переросла свое изначальное простецкое состояние, превратившись в одну из главных сил океанического течения.
Делать было нечего, кроме как продолжать движение к своей, уже ставшей пространной, цели. Время бежало куда-то в область зю. Расшифровка кроссворда о Вдохновении принесла свои плоды. Была выявлена примерная область, где могло свершаться изумляющее дух творческое действо сбежавшего Яна. Могло ли Время с Пространством договориться о слаженных действах, чтобы уберечь от ищеек парящую невесомость Крейцера? Красная звезда у того на предплечье светилась гвоздем данной программы, но ее вид и очертания стали практически неразличимы в материях космоса.
– Прошла вечность, прежде чем нам удалось хоть на йоту расшевелить космическое марево. – Вещал Назидатель с красными глазами. – Видите какой синий теперь отчетливый? Похож на сомнамбулу под магнетизером, или на глубоководное течение, чья красота явила перед нами свою смертоносную музыку. – Красноглазый внимательно наблюдал за происходящим во вне через толстое стекло иллюминатора.
– Если сомнамбулу повертеть круговыми движениями вокруг своей оси, то она выдаст забавное преувеличение мест слагаемых. – Вымолвил Назидатель с желтыми глазами и поднял указательный палец правой руки вверх, указывая на бесцветный потолок.
– Это еще что за еретическое переложение? – Еще одна розовая морда, но уже в зеленоглазом настроении, вынула свою голову из сонливого тумана, – а ну-ка не потрудись объяснить!
– Вообще история данной формулы восходит аж на семь тысяч лет до настоящей эры. Маратели всех основ и всех дрожащих пальцев возымели над единственным крупным городом того времени Триграни не только абсолютную власть, но и массу полезного из области пограничных состояний. Например, было явлено, что по-другому делать из мухи слона, кроме как мысленными взмучиваниями нельзя, но ленивые оккультисты того времени нашли секретный лаз.
Под сияющим небом ходила Мадам А, в ее руках пестрела тонкая книжица, которая своей обложкой явно указывала на достойное происхождение. Через иносказательные практики в тамошнем содержании была заявлена «власть над миром потусторонних влияний». Мадам овеяло грустью, когда она прочла состав сей магики, но позже, ее настиг глубокий инсайд, в роде тех, которые поступают к медитирующим особам посредством остановки внутреннего диалога.
«Власть» причудливым образом перемещалась из одного живого восприятия в другое, нужно было только вовремя возвести в сознании крепкий замок из тех материалов, чья сила в миру для каждого отдельного практика была неоспорима. Это могли быть как сопливые романы про вампиров, так и фантастические предметы обихода из времени, произрастающего прямо сейчас. По-простому, в голове нужно было вообразить громаду большой наружности, из тех составляющих, в который магик верил глубоко и всем сердцем сразу. – Желтоглазый Назидатель наконец мог довольно спустить воздух из легких, отдышаться и усесться в свое мягкое кресло.
– То есть я вот верю в святость дела Розовой Длани и в облачное творчество. Получается, что этими кирпичиками я буду строить свой замок, который сможет потом померяться в оккультном всемогуществе с другими подобными замками других существ? – В диалог решился вмешаться розовый с синими глазами.
– Цвет твоих зрачков натурально красит твою собственную длань мороком сонливого путешествия. – Желтые глаза остро врезались синеглазому в ноздри, которыми тот получает пищу и воздух. – Сейчас ты пересекаешь абсолютно смертоносные пространства, и стоит тебе только вытянуть голову из преобразователя, как ты мигом окажешься Ничем.
– Ты не ответил на вопрос, умник мучной!
Зеленоглазый Назидатель понял в чем суть и решил поделиться с запутавшемся коллегой:
– Ты правильно все понял, и самое главное, ты можешь использовать и собственную физическую оболочку, такую, как ты ее видишь в миру. А также свои ментальные качества, потому что их форма является ничем иным, как защитными механизмами, против часто «агрессивно» настроенной внешней среды.
– Почему «агрессивно» ты указал в кавычках? – Спросил синеглазый.
– Потому что все зависит чисто от наблюдателя. – Ответил зеленоглазый Назидатель.
Другие только хмыкнули на ответ, а синеглазка вперилась взором в иллюминатор, уносясь в думы. Теперь все могли облегченно спе́шить внутренние струны и предаться размышлениям о новой информации. Долго ли это думствование длилось, знает только синяя красота за обшивкой космического преобразователя. Каждый из них воображал свой собственный замок, который возносил владельца за далекие горизонты всевозможности.
«Можно не только пробить головы Оранжским преступника, но и вытащить из их сердец молодильное зерно, чья энергия будет дополнительно питать нашу дорогую оранжерею», – мечтательно думал один.
«Под трепетом из зеленой вуали проберется любимая нагота Высоты и я смогу ее забрать себе, а на пустующем месте водружу искусную копию», – перебирал золотые кости второй.
«Черное Подреберье станет Розовым Присутствием и моря перестанут наполняться человеческими слезами», – третью голову настигла самая красивая мелодия.
«А с помощью мощи моей крепости можно было бы собрать нас пятерых в одно существо, и получившееся Знамя возымело бы в мире абсолютный интеллект и слаженность, недоступные больше никому», – под четвертым деревом чуть было расцвела шкатулка из персикового Вдохновения, но она тут же исчезла, подхваченная лишь краем восприятия, которого было очевидно недостаточно для данной миссии.
«Обычный мак для обычных глашатаев воли божественной. Седьмая песня однажды накроет весь наш мир и все погрузится в непроглядную ночь и то будет наивысшим блаженством», – красота пятого Назидателя выдала самую пространную, но вместе с тем и самую великолепную идею.
Праздник переходит через мифы и земные святыни, осторожно шествует в светлом помещении и направляется прямо к цели из янтаря с карамельный ароматом. Многогранны были возможности будущего, но что из этого действительно являлось подлинным могуществом? Пока Назидатели перемещались по пустотным коловертям в поисках зацепки о Крейцере, в воздухе внутри преобразователя возрастали неудовлетворительные настроения.
Время здесь переворачивалось на бок и прожаривалось до состояния глубокой готовности. Кому из мыслящих существ могло такое понравиться, если все годами, с самого рождения до самой смерти, употребляли только сочное упругое мясо собственных представлений? Сухие подошвы не нужны! Время не просто сменило внутренний ход, оно практически расщепилось на атомные припудренности, которые можно было легко развеять одним лишь тихим дыханием. Ощущения души под таким соусом выглядят наподобие растянутой игрушки, чья форма и наполнение не перестает вращаться даже по все удлиняющейся орбите внутренних течений ума.
Приходят ли такие думы тем созданиям, кто вертится внизу, под солнцем из застывшей убежденности, что все нормально и нужно продолжать движение, покуда Земля не прекратит своего хода? Атом в этом свете мрет от одного только прикосновения внимательного взгляда. Так и получается, что мир вокруг перестает работать по прежним схемам.
Тревога забила в звонок тогда, когда головы Назидателей поникли к собственным грудям и носом стали дотрагиваться до своего подреберья. Звук был так пронзителен, что розовые повскакивали с мест словно ужаленные невидимыми змеями.
На приборной панели, напоминавшей видом пухлый пончик, ярким огнем алело предупреждение о надвижении крупного тела, который во много крат превосходил преобразователь. Назидатели испуганно переглядывались, не смея сказать ни слова, зато руки с ногами заходили ходуном, как бы желая таким образом избавиться от внутреннего напряжения. Но все-таки предпринимать что-то было нужно и зеленоглазый вышел на передовую:
– Нам это кажется фантастикой, ибо до сих пор мы были уверены, что объекты из плотной материи далеко позади и нам совершенно ничего не угрожает, кроме синей мары за бортом. Но она бесплотна. По весьма долгим и подробным наблюдениям наших специалистов было выявлено, что эта синяя пустота прорежена черными полосками космического вещества, которые выступают в роли зажимов той смертоносности, не позволяя ей распространяться за пределы себя. То есть получается нечто вроде пузыря. И теперь этот пузырь явил нам нечто наподобие чуда. Это точно не корабль и не нечто из нашего емкого воображения. По данным, полученным преобразователем, формация, которая висит в пространстве, является чем-то средним между астероидом и планетой карликом. – Назидатель говоривший это старался унять внутреннюю дрожь, но у него мало получалось; конечности подрагивали, продолжая выписывать в воздухе геометрические фигурки.
Другие увиденным и услышанным были не менее озабочены. Кто-то выглядывал в иллюминаторы, желая получше рассмотреть находку, но перед ними простиралась все та же синева. Назидатель с красными глазами решил взять слово:
– Одинокая полупланета-полуастероид выплыла словно из ниоткуда. А мы как раз искали это «ниоткуда». Нам нужно проверить объект, я чувствую, что нам откроется нечто удивительное. Да и плюсом будет то, что если находка действительно объект инородного происхождения, то мы станем первооткрывателями и получим невиданные прежде успех и славу. Когда в последний раз на нашем долгом веку происходило открытие космического масштаба? – Красноглазый посмотрел на своих коллег в белых халатах, а у тех появился отчетливый блеск на лбах, возвещающий о крайней степени заинтересованности.
Было принято решение подлететь как можно ближе к новоявленному чуду. При этом Назидателями было оговорено, что выходить в открытое пространство они не будут, пока не убедятся в безопасности вылазки. Хоть синяя мара и была смертельна для живых существ, в специальных костюмах все же допускалось выплывать в ее внешние структуры. Но только в исключительных случаях, что предельно ясно описано в положении о путешествии. И, видимо, такой случай как раз представился розовым телам.
О Яне Крейцере никто не забыл, некоторые из Назидателей даже надеялись отыскать с помощью находки дорогую пропажу земных параллелей. Когда преобразователь подлетал к объекту, то из стекол иллюминаторов начала появляться всевозрастающая громадина негаданной формы. «Астероид» имел ряд отличий от привычных глазу находок, которые летят в космических пространствах, пробуя на вкус только вселенский суп и человеческое внимание.
Эта же формация натурно походила на лицо некоего монстра, вышедшего со страниц какого-нибудь древнего эпоса. Оно желало полакомиться смертью и сейчас занималось тем, что претворяло в жизнь свою задумку. Немыслимая красота и ужас одновременно. Это гротескное сложение безобразия с чертами ангельской нежности, чьи уста уже давно поглотили все воображаемое присутствие Всего. С данного ракурса казалось, что наблюдатель уже не просто съеден и переварен, но метнулся назад, в момент своего зачатия.
Из литературы и наблюдений о жизни известно, что рождение и смерть идут рука об руку, представляя собой полу-проявленную историю о Вечности. Как ее может проглотить существо, бредущее в своем котелке представлений по котелку общего мира, который в свою очередь шествует по воображаемому котелку некоей части вселенной, которая всегда скрыта от чьих-либо глаз?
А теперь это ощущение извечного перехода одного в другое явственно ощущалось и походило на изощренную муку, отверзающую недра истинного порядка вещей. Данное падение длилось и длилось, покуда преобразователь с Назидателями на борту парил в области влияния Лица. Вот уже начало казаться, что у него есть атмосфера, кротко дрожащая голубоватым свечением, которая сильно притягивала взгляд, гипнотизируя будущими находками еще более драгоценного вида.
Тела достояния Розовой Длани по щелчку некоей внутренней команды очнулись от наваждения и смогли наконец оглядеть трезвым взглядом выспревшуюся перед ними формацию.
– Не иначе как магическая воронка чьего-то мощного излучения…
– Воображение переместилось в синие области всевозможности!
– Неслыханная дерзость, плевок в обзор всего Космоса.
– Агрессивное напоминание всем нам, что мы находимся в пространстве другой сферы, чего уж тут удивляться.
– А мне кажется, что это Крейцер переступил порог мысленного потока!
Все разом глянули на того, кто изрек эту последнюю окольную фразу. Этим кем-то был синеглазый Назидатель, ноздри которого поглощали невидимую пустоту. Их его рта начали выплевываться звуки иной породы. Его синие зрачки сильно расширились, глаза оказались выпучены, как если бы от сильной натуги.
Деятельность космического преобразователя медленно затухала, лишая розовых тел света. Когда работа аппарата окончательно угасла, повиснув в пустоте перед Лицом, только голубоватый отсвет его миражной атмосферы и освещал лица Назидателей призрачным сиянием.
Красота или уродство, смелость или страх, воодушевление или уныние – все оно перемешалось в единую субстанцию и поместилось в сосуд, который означился у кромки носогубной впадины. Он волновал сознание объекта тем хромированным блеском, который одинаково маняще приковывал и взоры. Гипнотизм снова набирал силу и розовые сущи, превратившись в плоские черточки прозаического недоразумения, послушно припечатались к иллюминаторам, не в силах отвести взгляд от сказочной прелести.
Лицо, казалось, словно бы издевалось над бедными крохами, что пришли с другого космоса, ради миссии, ради интереса и конечно же научных открытий. В его плавных и грубых чертах сквозила насмешка и гордая доблесть, которая и превозносила его над синей смертью окружающей пустоты. Инициатический ток пробрался в головы назидательных черточек и те стали надевать на себя защитные костюмы, предназначенные для внешних экспедиций.
«Нутром чувство окрашено. Не любовь это делает, но сверкающий полый стержень, чья сила за миллиарды лет нисколько не поубавилась», – парящий полуастероид разнежил голосовые связки и его слова полились в головы Назидателей, а те заторможено слушали, собираясь исторгнуться из теплого уюта своего космолета.
«Еще через одно место стоит вам пролететь, чтобы окончательно уверится в силу окружающей синевы. На междурожье перед границей с темным космосом, сделайте небольшой крюк вокруг оси своего летательного аппарата, а потом перевернитесь на сто восемьдесят градусов вокруг самих себя и все зацветет иным цветом. Чувства вам подскажут!» – продолжало лепетать существо, взмахивая ресницами, под которыми трепетали яркие огни зеленых глаз.
Черточки сделали последнее приготовление перед вылазкой в синее великолепие, и красноглазая плоскость, словно в последнем назидательном жесте прикоснулась к внутренностям преобразователя и обратила на себя внимание остальных елеем собственного голоса:
– Друзья, нам предстоит невероятное и невиданное действо. Быть может мы никогда не вернемся домой в том виде, в котором улетели, но данная миссия того стоит, я в этом уверен. И вы, сонные дети космоса, уверьтесь в наш успех. Он уже в руках, в ленточном мерцании парит над сердцем и мозгом. – Существо сделало распальцовку, готовясь нажать нужные кнопки на панели. – Вперед! – Синее Ничего стремительно заполнило теплоту преобразователя и черточки сами по себе выплыли в страшащие объятия с неизвестным.
Громада Лица исподлобья наблюдала за тонкими лентами Назидателей, парящими близ его владений, исподлобья, особым вниманием одаривая их душевные вращения. Некоторая мука означилась в сердце у желтоглазого, а у синеглазого напротив наблюдалась чуть ли не блаженствующая улыбка на его плоской морде. Остальные источали плюс минус одинаковое настроение, медленно продвигаясь в направлении источника всей «смуты».
Лепестки слез, мучительная скрученность по обеим сторонам от преобразованного тела. Состояние похожее на писк андроида, когда того вымачивают в алкогольном сиропе. Жидкость внутри смешно иссыхает, рассекая тем самым планетарное марево и то, забыв себя, превращается в половинчатую полушарность. Хорошо все это было или нет, но телепатический поток обернул священную задачу по знакомству с Лицом в яркую вспышку в сознании каждого из ленточной розовости. Их тела, непомнящими движениями подбирались все ближе к объекту своего интереса. Синева вокруг не сжимала, а расплющивала попадающие в поле зрения предметы. Вот и теперь их космолет-преобразователь казался нарисованной игрушкой из второй мерности.
Лицо тоже преобразилось: в его чертах исчезло суровое выражение, которое энерго-зарядом в легкую разбивало любое паразитическое желание, проистекающее от эгоистической заинтересованности. Сейчас оно выражало нейтральность и даже какую-то добродушность, но лишь на краешек полусекундного замешательства.
Двумерные красоты застилали свой путь белыми вуалями, великим множеством исторгавшимися из их костюмов. То вытекала кислородная подушка безопасности. Голубоватая атмосфера встречала красо́ты торжественным молчанием. Ничего из полузадушенных мыслей не вырывалось из голов Назидателей, теперь им не нужен был воздух, также не нужен как красный закат далекому Марсу. Чистое небо их встретило, встретила праздность, чем-то похожая на земную. Теперь казалось, что никуда они и не улетали, а все произошедшее лишь сон и мираж. Плоские тела оказались на шелковистой поверхности Лица.
«Приветствую первых гостей упругого желе. Моя лицеприятная улыбка послужит вам новым домом, совсем не хуже того, который был у вас на Земле. Ваш преобразователь будет рядом, в любой момент вы сможете на нем улететь куда вам заблагорассудится. Оставьте все заботы о внешних обстоятельствах во внешнем же присутствии далекого Космоса. С вами я поговорю чуть позже, о делах и не только, но вы должны отдохнуть и привыкнуть к своей новой форме. Вивару Бра!» – Такие слова означились в каждом ленточном восприятии. Телепатический канал работал прекрасно.
Со стороны было видно, что ленточки смешно перебирали собственными телами не из-за своей прихоти, а из-за непривычного и весьма неудобного тела. Одно дело по синей пустоте проплывать в подобной форме, совсем другое силиться к перемещению по поверхности Лица, которое еще имеет и силу притяжения. Мало-помалу, продвигаясь к улыбке, к губам, ленты Назидателей наловчились в двигательных оборотах, напоминая теперь яростных червяков, которым в конце пути обещалось вкусное лакомство.
Маховый шаг, предупреждение зевотного рефлекса, вдох свободными легкими – все это трепетало над гладями Лица, и лишь редкие отверстия неглубоких пор встречались на пути. Назидатели хотели немного обсудить между собой план дальнейших действий, но внутренний голос сказал: – «Побейте лежачего, и зашейте его ротовое отверстие, прежде чем открывать свой собственный рот!». Никто не захотел становиться ни лежачим, ни тем, кому предстоит зашивать.
Глубокое молчание мерно накрапывало на пустынных равнинах. Ленточкам пока что не встретилось ни одной крохи растительности или хотя бы нечто, похожего на животный мир. Только шелковистая упругая желейность под основанием лент и чистое голубое небо над их же навершиями. Синеглазый Назидатель пребывал в мечтах. В нем так и сквозило сказочное чувство, понемногу начавшее забирать и других. Пять двумерных созданий на трехмерном объекте. Это шаг к регрессу? Кто его знает. Существа могли сознавать себя и свой поход, а также и само Лицо. Это кажется чудом и сказкой, или фантазией.
Губы Лица имели покатый подъем, словно бы специально существовавший для ленточного передвижения. Назидатели легко взбирались по еще более шелковистой и нежной упругости, и это было похоже на аттракцион любящего сердца. На вершине одной из губ ленточным созданиям открылся великолепный вид на другие навершия. Где-то впереди высился нос, а в противоположной стороне от него светящийся спуск подбородка. «Почему в низине не было видно вершащегося носа? Ведь он такой огромный и размашистый, его ноздревые полости даже с такого далекого расстояния гипнотизируют взгляд…» – думы каждого из пяти Назидателей задавались одним и тем же вопросом.
Они начали спуск в ложбину, ведущую в их новый дом. Тепловатое дыхание вырывалось из сомкнутых створок и ленточным телам делалось немного жарковато. Когда все достигли неотверзлой еще прорехи она тут же раскрылась и здесь их подхватил влажный язык, на котором ясно просматривались розоватые сосочки, близко расположенные друг к другу. «Может и нам подобным образом сгрудиться, будем практически неотличимы от них!» – И на сей раз одновременная дума прошлась в головах у Назидателей.
Да, они сгрудились, встав рядом с друг другом, а язык тем временем все уводил их дальше от сине-голубоватого света во влажный, осклизлый мрак. Вокруг витал аромат недавно съеденной вишни и карамели, потому запах был очень приятен и в желудках у ленточек жалобно означилось чувство голода.
«Лучшая порода могла сделать все что ей заблагорассудится. Молчанием дело не сварится. Ваши сумраки нас пригубляют. Сборники художественных мастерков все еще бороздят просторы бумажных страниц». – Немые возгласы беззубого рта шли наперед невысказанных вопросов Назидателей. В полости показался свет, через короткое мгновение он осветил все «помещение». Был он прицельно розовато-пурпурного цвета и ленты Назидателей сменили розовую окраску на яркий оттенок кармина.
– «Теперь можете начинать диалог», – возвестил голос.
– Почему у рта нет зубов, мне это не дает покоя, друзья! Все-таки мы в трехмерной плоскости, так почему бы не задать трехмерный вопрос?
– «Зубов у меня нет, потому что я не ем твердой пищи, вот и весь секрет».
– Этот дом слишком влажный и пахнет тут так призывно, что мы измолились уже в припадках сосущего голода. Отче или матче, не попотчуете вы нас чем-нибудь съестным?
– «Сырых маков нет, у меня в сундуках лежат сухие продукты, которые приготовляются самостоятельно без всякого за ними наблюдения».
– Сухие продукты… Это манка там или дождевая червяковая пыль?
– «Точно, желтоглазик».
Какая верхотура здания! Большой сундук был обнаружен близ предполагаемого местонахождения зуба, в кармашке десны. Сразу пятеро Назидателей налегли на крышку сундука, силясь ее открыть, но он все не поддавался. Тут они поняли, что у них не было ключа, а сундук совершенно верно, как они поглядели теперь, был заперт на увесистый замок.
«Ключ у меня в желудке. Вам придется спустится туда, глашатаи розовой песни».
Красноглазая лента вышла вперед:
– Идем все вместе, одной шеренгой, ни на шаг не отставая от друг друга!
Никто не стал возражать, полагаясь на самого опытного в их кавалькаде, а этим самым опытным и был Назидатель с красными глазами. Он всегда выходил вперед, стоило чуть чему пойти не так.
И все отправились вперед. Пищевод оказался еще более гладким, чем кожа на поверхности, по нему было очень приятно скользить плоским телом. Движение продолжалось долго, казалось, что уже прошла вечность с закутками на бессчетные перекуры и стоянки. Но аромат здесь был совсем другим, и он становился все более кислым по мере продвижения вниз. Привычную защелку, отделяющую пищевод от желудка Назидатели преодолели без труда.
Индустрия картинок все еще сильно проигрывает реальности и пищеварительные соки радостно встретили ленточек, забавно бурля, словно бы переговариваясь друг с другом. Свет был и здесь, поэтому сквозь живительные воды хорошо просматривались шершавые стенки желудка. Ключ обнаружился на дне, нечему было удивляться. Но он понемногу растворялся, и на нем уже виднелась пузыристая пленка. Действовать нужно было быстро, поэтому один из Назидателей юркнул в сок. Ему без труда удалось достигнуть дна и ключ уже было оказался в его плоских, крючковатых руках, но тут произошло негаданное происшествие: костюм ленточки начал разрушаться (а они все это время так и оставались в них).
