Ана Гратесс
Высота Стекла
Глава шестая
Отворение дверей предваряет путь к творчеству. Умные головы всегда знают, как следует залатать дыру в проеме для оконного стекла. Космосу дается решающий прыжок в темноту Земляного Рва. Розовое небо возвещает о скором начале чего-то нового, свежего или трепещет об окончании изжившей себя активности. Сама мысль научает себя о погрешности из Двух. Шкатулка пришла в мягкое движение; все неважное померкло, а половина лица Наресина, плавающая в прозрачных, желтоватых жидкостях, ласково напоминала всем присутствующим, что выход есть и он совсем рядом.
На листах красовались презабавные письмена. Диане потребовалось десять бумаг, а Мисте С всего девять. Назидатели сложили получившиеся кучки, вложили содержимое в микро-центрифугу и оставили проворачиваться на несколько минут. По итогу машина выдала весьма красочную информацию.
Практически всеми письменами говорила Сульфия Аурумис, первая из хранителей Высоты Стекла, которая своей художественной мощью смогла объединить два мира в один нескончаемый фейерверк. Ее знаменитые строчки прославили иную параллель на многие и многие галактики вперед. Управлять Временем Сульфии было все равно что для пастуха гнать по зеленым размашистым склонам стада овец.
Назидателям пришлось отпустить пару из Лагуны, сделав тем предупреждение, что если они еще хоть раз в чем-то промахнуться, то пиши-красуй им не избежать и сделают это не Назидатели, а их «начальство». Что это за «начальство» – молодым людям так и не объяснили.
Розовые пальцы крепко держали пожеванную листовку с ценной информацией о Вдохновении и как было великолепно осознавать такое влияние здесь, в сем нежном лиловом краю. Вместе с облачной шкатулкой им, Розовой Длани, теперь доступна любая словесность и любое коричное дерево в любой оконечности любого же мира.
– Нужно призвать поэтессу Сульфию из межпространственного желе, а после, поговорив с Великой, застегнуть старика Нексуса для поиска Крейцерской тушки. – Говорил красноглазый Назидатель, наливаясь возбуждающим соком. – Воистину, мои красные глаза не видели Космоса уже многие эоны, и я с удовольствием, подобным первооткрывателю, займу первое же посадочное место нашего преобразователя, имя которому «призрачный зонт»!
– Твоя правда, дорогой, мы чуть позже кинем кости, чтобы распределить остальные места. Всем хватит достославия! – Отвечал ему Назидатель с зелеными глазами.
Упругие тела принялись приготавливаться к призыванию, расставляя металлические трубки по круглому периметру пустующего места, которое находилось в центре комнаты. Зеленоглазый взял в руки золотистую пасту и стал промазывать круговую геометрию, где, линяя за линией начала появляться большая гексаграмма. Разлили розового масла в пиалы, расставили данное приготовление по острым навершиям получившейся звезды. Погасили мутноватый свет в зале, вместо этого зажгли резные лампады, поставив этих колыхающихся мотылей в пустые пространства между звездными навершиями. Получилась грамотная «инсталляция» в духе оккультизма девятнадцатого века по старой ипостаси.
Один из Назидателей вынул из практически ставшей ветхостью полки такую же старую книгу. Он смахнул толстый слой пыли, открыл единственную закладку и поставил раскрытую книгу на соорудившийся только что черный постамент.
– Наш обелиск примыкает к священным одеждам земной революции. Свобода нравов вещает нам, далеким космическим странникам гладкую историю оккультного помешательства, данного нам грубой тоской. – Сказал Назидатель и перекрестился в духе розенкрейцерских вельмож и продолжил, обращаясь к остальным:
– Мои братия, на трубчатых столах находятся церемониальные одеяния для призывания, оденьте их пожалуйста. А после окропите лбы свои радужной водой, которую нам привезли сразу с полуночного Тождества такой далекой Нетриды.
В тусклом свете лампад розовая кожа будущих практиков приобрела красноватый оттенок. Одежды темным покрывалом изящно очерчивали крупные шейные скулы и длинные отростки на ушах. После переодевания каждый из братии погрузил длинные пальцы в золотую чашу с водой. Теперь лбы каждого из Назидателей светились на манер космического мерцания. Оставалось главное: призвать доисторическую поэтессу, повязав к нужным матрицам блистающий Вдохновением взор.
Процессия мысленно перенеслась в Высоту Стекла, чье башенное превосходство было способно на самые мощные магические практики. Плюсом было и то, что многие десятилетия своей жизни Сульфия провела именно в Башне, бденствуя там хранительницей.
Темный брат с красными глазами оглядел всех присутствующих и четким словами произнес: «Пэктус мэктус виола традици. Пэктус трэктус максима трали-кра!». Каждый из четырех так же произнес данное заклинание и встал на золотое острие гексаграммы, оставляя пустым самый верхний луч.
– Нас же пятеро, а лучей шесть, – воскликнул всполошившийся брат, сбивая ход церемонии. – Что будем предпринимать, досточтимый?
– Верх всегда остается пустым, драксель! – Красноглазая темнота заблестела в сумрачном помещении, являя колышущиеся в воздухе прозрачные стены. – Очистите разум, закройте глаза и призывайте. Вы знаете, как это делать, доверьтесь внутреннему движению, оно приведет куда требуется!
Долгие мгновения шелестел лишь полуслышимый ветерок, заставлявший мягко трепетать оранжево-белые лепестки огонька, исходившего от лампад. Запах призрачного дымка проникал в ноздри Назидателей, от чего помутняющее удушье стало медленным кошачьим движением разноситься по Деланию.
В небе над Башней появилась толстая полоска из рассредоточенной мраморной пыли, которая вот-вот должна была проникнуть в золотую пустоту верхнего луча гексаграммы. Зазвучали певческие мотивы стародавних времен, гладь на чаше с радужной водой задрожала, а древняя книга на черном постаменте так и стояла, оставаясь абсолютно недвижимой ни ветрами, ни звуками.
Чувствительной поверхностью пальца главный по призываю стал мысленно листать книгу, стараясь всей душой достигать изящества поэтических строчек. То же самое делали и остальные братья, подчиняясь внутренним движениям интуитивного тока. Через некоторое время подобного внимания в центре гексаграммы появилась Сульфия Аурумис – будущая молва рассредоточенной Красной Мниги, чья печать надолго оставила след в сердцах того великого времени, которое уже безвозвратно ушло. Поэтесса явилась в светлом одеянии, в сияющем серебряном отливе которого мерцала невысказанная еще история о Высоте. Она улыбалась, приветливо осматривая каждого из собравшейся братии.
– Вами произведена красная магия! Я увидела в ваших глазах Розовую Длань и ее художественное достояние меня немало поразило. Мой поток знает зачем вы меня вызвали, и я отвечу сразу: нет. – Сказала Сульфия, продолжая глядеть на процессию с мягкой улыбкой.
Каждый из братии вынул из широких пол рукавов по медному кинжалу и остриями наставил на поэтессу. Она же оставалась совершенно спокойной, лишь лукавый блеск появился в ее глазах. Главный заметил это и обернул свой голос в лиловый шелк:
– Космос существует для народных масс, а Черное Подреберье – для лучших из рода сознательного гения. Тебе ли это не знать, Сульфия! – Говорил Красноглазый, сходя с луча звезды. Он стал медленно приближаться к призванной Матери. Процессию снова огласил его мягкий говор:
– Укол металла – всего лишь сумрак на каменном присутствии. Тебя мы принесем в жертву и отдадим на уничтожение огню, а кровь твою мы возьмем для Вдохновения. Но это случится только в том случае, если ты откажешь нашему достоянию в помощи!
– Mey dahste fjepu that ku kasla laka ja… – Произнесла Поэтесса и растворилась в Стекле. Лишь ее призрачная улыбка еще оставалась некоторое время в гудящем электричеством воздухе.
– Как же еще глупа и наивна ваша сердечная сочность! – Разразилось небо над головами темной братии.
Пространство закрутило Назидателей в плотный жгут, выплевывая их скарб обратно в комнату Розовой Длани. Все были поражены этим внезапным происшествием и крупно дрожали, представляя себя малышами, которых только что обвели вокруг маленьких пальцев. Главарь с красными глазами ошарашено уставился в окно, где далекий лесной массив мерно успокаивал расстроенные нервы. А желтоглазый, гневно сдирая церемониальные одежды только лишь и произнес:
– Мы идем за Нексусом, драксель!
Половина лица пошарил в тумбочке ванной и нашел там пачку дорогих папирос. Наресин слышал настойчивый стук в дверь, но совсем не торопился открывать. Вместо этого зажег спичку и прикурил, обдавая высокий полоток горьковатым цветочно-табачным дымом. Эти сигареты ему подарила оранжская дева-мурена, которая являлась вдохновительницей для всей творческой элиты Черного Подреберья.
Выкурив одну ароматную композицию Нексус подошел-таки к двери из хромового дерева. Он посмотрел на экран сканера, который находился с правой стороны от дверного проема. Сей сканер показывал форму и вид пришедшего гостя.
Наресин, оставшись довольным увиденным, отворил стучащему. На пороге оказалась та самая дева, подарившая ему цветочные сигареты. Она была одета в бирюзовый шелк, а ее темно-фиолетовые волосы были прибраны в зрительный собор Оранжа. Улыбка мурены сошла с ее губ, но лишь на мгновение, через секунду она стянула коричневый рот, и вместо приветствия вымолвила:
– Я вижу тебя покусала синяя мразь.
Повеселевший мужчина счастливо ответил:
– Лилит, душа моя, как хорошо, что ты решила навестить мой уют!
– Все что угодно, лишь бы не видеть твои корявые видео записи по сети. – Сказала дева.
Лилит прошлась по бирюзовому протяжному коридору, осматривая картины современных клочко-облаков. Ее заинтересовала одна грубая абстракция, обрамленная в лимонно-желтое окно и багет из темного дерева. Наресин жидко засеменил, желая угодить своей гостье:
– Это свежая работа, доставленная прямиком из оранжереи Розовой Длани. Мне ее подарил один из Назидателей с желтыми глазами. – Со смешком сказал мужчина, – славные они существа, но больно чешуйчатые временами.
– Это точно, имела я с однажды дела с некоторыми из розовой кожи. Мне чуть было не пришлось расстаться с сумочкой из крокодила треугольной эры, а жемчуга и вовсе как магнитом притянулись к тем сверкающим глазницам. Брр! – Воскликнула Дева-мурена и передернула крупными плечами, которые так маняще обтягивал гладкий шелк.
– Давай я тебе сделаю ванильный чай с лимоном, а ты расскажешь, как твои дела? – Спросил Наресин, раскачивая половиной лица в подобии улыбки.
Он, как всегда, желал остаться с муреной на как можно больший срок, так как эта женщина будила в нем вкус к жизни, который с течением времени все больше сходил на нет.
– Давай, но с сахарозой, ибо я блюду диету, чтобы та держала мои тела в округлых формах. – Ответила Лилит, сжимая свои щеки.
Мужчина прошел на кухню, выполненную в тонах серого и желтого. На стенах красовался незамысловатый геометрический орнамент из скрещенных треугольников с квадратами. Наресин оказался у столика, на котором высилась банка с играющим внутри водяным паром и собственно водой. Сверху столика находились ящички из белого дерева. И парой простых движений крепкие пальцы достали кружки, а из холодильника был вынут лимон, предварительно нарезанный дольками. Наресин обернулся, чтобы посмотреть на гостью, но вместо ее обнаружил на белом кожаном диване морскую мурену, что смешно шлепала о воздух серебристым хвостом.
«Ах, эти водяные особи, никогда не знаешь, что с ними принесет следующая минута!» – Усмехнулся про себя мужчина, завершая приготовление чая. Нексус поставил чашки на инкрустированный стекляшками сапфиров с изумрудами поднос и осторожно понес сие добро на невысокий стеклянный столик, что находился рядом с диваном.
Лилит снова приняла свой обычный вид. Она принялась рассказывать:
– Ты спрашиваешь, как мои дела, я отвечаю: дела мои самым наилучшим образом рассказывают историю об успехе довольно неискренней индустрии, чья главная задача состоит в культивации популярности или непопулярности определенных СМИ. Как ты знаешь я занимаю должность гармонического распределителя и помпы, которая и двигает все эти творческие (не)чистоты по громадным трубам развлекательных театров, по средним трубкам магазинов супер-товаров Нарэ, а также по искусным трубочкам телевизионных коробок из пластика и сниженного газа. – Дева-мурена проговорила все это будничным тоном. Она отпила от чашечки два глотка и продолжила:
– Так вот, не так давно была произведена одна выгодная сделка, которая принесла мне и моей компании довольно солидное вознаграждение. Так что я в полном шоколаде, дорогуша! – С довольной улыбкой воскликнула мурена, снова отпив пару глотков чая и снова взяв слово, пристально глядя в глаза своего друга.
– По утру, принимая освежающий душ мне приятно думать о твоем и моем великолепии, Нексус. Хоть тебя и оклеветали с громовой Высоты, пускай ты знаешь, что для меня это не имеет никакого значения. И еще, – она поправила выпавшие пряди фиолетовых волос, – Сюда натружаются Назидатели и было бы хорошо, если бы они застали пустую квартиру.
Мужчина первое время не реагировал на прозвучавшие слова, очарованный красотой сидящей перед ним женщины, но через пару долгих мгновений до него все-таки дошло, и он с испуганным видом начал говорить:
– Но подожди, мы же заодно с ними! Точнее, я… заодно. Нам предстоит нелегкая погоня или поисковое решитэ. – На этом моменте мужчина глухо застонал, – да как тут вообще можно выразиться!
– Все будет, хорошист мой, только дай мне рассказать о плане. – Ласковым голосом проговорила дева-мурена и принялась успокаивать Нексуса, поглаживая того по плечу.
– Мы отлучимся в короткое путешествие, отдохнем, а потом в приятной обстановке найдем преобразующий аппарат, настроем все как надо и «полетим» к твоему Яну Крейцеру, этому несносному и дорогому беглецу! – Она с нежностью посмотрела на мужчину, смотря ему прямо в глаза. – Я не могу тебе рассказать все, это поставит под угрозу мое и без того шаткое положение на верхах, но, прошу, доверься мне. Если ты отправишься с Назидателями, то тебя будут ждать очень неприятные вещи.
– Ты же совсем недавно говорила, что у тебя всюду успех, Лилит, а теперь выясняются какие-то «шаткие положения». – Вымолвил Нексус, теряясь в нежности гостьи.
– Такова моя роль в этой пьесе, дорогой мой. – Со вздохом начала Лилит, – в своем мире я королева, меня ценят и уважают, а выйди ты чуть выше, и ты уже почти рабыня, исполнитель и просто винтик. – Горькая нота прозвучала в просторной комнате.
Весь этот диалог подуспокоил покосившееся было умиротворение Нексуса, и они оба, разомкнув теплые объятия, предались лимонному чаепитию. Он принял предложение своей подруги, которая непременно будила в нем чувство симпатии и лучистой радости.
Наресин довольно часто ощущал потребность в обществе Лилит, так как та неизменно выражала свое восхищение и интерес делами друга. В какой-то мере мужчина понимал, что это вполне может быть дань этикету или обычная вежливость, но, с другой стороны, он видел в ее блестящих глазах участие и сочувствие, потому она так пленила. Потому он был не в силах сопротивляться ее очаровательному влиянию.
Снаружи дул предельно сильный ветер. Окна дребезжали от напряги и все здание замаскированной в зернохранилище космостанции пело железистыми басами, сотрясаясь в такт природной стихии. Двое синеватых тел, с щупальцами на головах приземисто перекатывались с коротких ног на такие же короткие пальцы рук. Быстро или медленно, в зависимости от ситуации, перемещаясь таким образом с одной цветастой комнаты в другую. Корпус жестяной банки, который подобно жвачке прилип к пластинчатому полу отдавал красноватым отливом, что не могло не настораживать блюдущих порядок.
С приходом каждых новых суток им было вменяло в обязанности проверять космо-дребезжащее чудо инженерной мысли. Пять преобразующий аппаратов стояли на своих стойках, прикрытые вязкой тканью белесо-персикового оттенка. Красноватая жестянка, которая перестала давать покой охранителям, перекочевала на залитый солнечным светом подоконник курилки.
Двое охранительных щупалец пристально вглядывались в сочащейся неведомым соком металл. Все это напоминало недобрую сказку о съеденном волшебном колышке, чью славность раздули до таких размеров, что и самой Земли стало мало и все померкло в разрушительной стихии уничтожения.
Микро-динамики в ушах у двоицы запищали протяжным, тонким звуком: то значило, что пожаловали гости!
Через пыль и страх вездесущего ветра к главному холлу космостанции прибыли пятеро Назадителей, возжелавших средств передвижений в свой обиход. Охранители потребовали разрешения на ультрасвет и мегарасщепление. Розовая длань выпячила пятью разворотами требуемых документов. Охранители, завидев, что все в полном порядке открыли проход, впуская розовые тела. Назидатели двинулись к преобразующим машинам. Двери аппаратов призывно зазвенели густым колокольным звуком, тем самым приветствуя потенциальных хозяев и скорых путешественников.
Осмотр приняли на свою грудь розовые тела в белых халатах, а охранители снова подошли к неумаляюще красной жестянке. Цвет этой красоты щипал желтые глаза голово-щупалец, они двигали своими отростками в такт исходящей от металла волновой функции.
– Как же хорошо чувствуется рядом с этой снедью, а ведь первое время она нас пугала, да? – Заговорил первый в голубой форме, в нагрудный кармашек которого был вдет пурпурный цветок.
– Точно, дело говоришь, – ответил второй охранитель. – Подобную красоту я видывал только будучи ребятенком, в походной сумке моего отца, который любил странствовать и привозил с собой многочисленные диво-красоты. То была зеленая игрушка из дерева, в навершии ее блестела маслянистая поволока из такой же лоснящейся на свету красноты. Игрушку эту я не вынимал из рук, покуда краска окончательно не слезла с нее и не огрубели мои руки от бессчетных мозолей.
– А может попробовать ее полизать или еще чего пуще – съесть? – Вопросил первый охранитель и метнулся коротким захватом в свой нагрудной кармашек, из которого пестрел дивных цветочек и вынул оттуда блестящую медную ложку.
Второй, в коричневом костюме с зеленым цветком, неодобрительно покачал головой и сказал:
– Тебе бы все сожрать да выплюнуть! А игрушку я чисто таскал с собой, не вынимая из ручек ребяческих, и никогда, ни единым сосочком языка не прикоснулся к той манящей красноте!
Казалось, что этим фактом охранитель гордился.
– А мне кажется, ты просто дурачок и сопляк! – В сердцах воскликнул первый.
Он схватил цветущую жестянку, сильным давлением соскреб ложкой красненькое-прелестное и отправил сие в свой широко разверстый рот. Краснота валилась изо рта щупальцеголового, но все же добрая половина скребка отправилась дальше: в плавание по желудочным сокам.
И стали оба наблюдать – первый с захватом живота и счастливой улыбкой на лице, а второй со страхом и кротким пожатием кистей рук. Через считанные минуты живот съевшего красноту стал раздуваться, а тело его принялось прибаливать каждый своей клеточкой. Тут охранитель начал истошно верещать во всю глотку от терзаемого ощущения, похожего на то, будто его съедают изнутри.
Жалобные вскрики услыхали Назидатели. Они подошли к потерпевшему, приткнули тому рот, чтобы ненадолго избавиться от раздражающих звуков и стали справляться у другого охранителя, который от открывшейся ему гадливости практически впечатался в стену космостанции.
Рассказав, что произошло, один из белых халатов, грозно выпучив глаза, стал пристально всматриваться в глупого поедателя. Пока охранителя сверлили стальным взглядом, тот пища стал уменьшаться в размерах, и уже через пару мгновений принял свой обычный вид. Все вздохнули с облегчением, а бедняга освободился от режущих болей.
– Данную жестянку с остатками вещества мы заберем с собой, нечего ей тут делать, а то вдруг кто из вас снова захочет попробовать Меланиум-сорти. – Строго вымолвил Назидатель. – Я скажу, что это очень редкое растение и очень токсичное. Никогда больше к такому не приближайтесь без обезвреживающего состава! – И в знак своей правоты, полил маленькую область жестянки невесть откуда взятой вязкой субстанцией, похожей на смолу.
Краснота на обезвреженном участке стала бледно-розового цвета, от нее исходил белесый дымочек, напоминающий ароматом жженную клубнику. Охранители глядели на это действо со вниманием и удивлением.
– Оно вскружило нам головы, сир! Оно млело нашими внутренними соками, желая вкусить большей свободы, чем ей отведено. Не докладывайте Оранжу о нашей грустной промашке! – Оба наперевес стали рассыпаться в чмокающих рыданиях. Их головы с щупальцами падали о земь, касаясь пыльного пола, потом снова воспаряли вверх, глядя на Назидательное превосходство влажными от слез глазами.
– Нам даны воспоминания о человеческой славности не потому, что мы сами члены людского сообщества, но потому что мы сорви-сорняки-выбрось-и-пойми. Мы – самые обыкновенные цветочные косточки на побегушках у великого и мудрого Космоса. Тела наши созданы по образу и подобию звездного вещества. Все это дорогое золото находится на руках наших, но нам оно никогда не принадлежало и принадлежать не будет, запомните это! – Молвив эти слова зеленоглазый Назидатель ширкнул спичкой, и, указывая на пламя продолжил:
– Дверь в межпространственное путешествие напоминает спуск под воду, где находятся иные миры с иными порядками, мы все это понимаем, но много ли из вас думают о снежности кружащей там породы?
За него рассказ потянут желтоглазый Назидатель:
– Никогда не изменяющей своей привычке клокотать от налета общего гомона мыслей, никогда не видимый человеческим глазом, он блуждает во тьме Космоса, поджидая свою драгоценную жертву. Это может быть и целая планетарная система, а может и одно людской сердце, прожигающее воздух всеопаляющей любовью. Этих то последних данная, гонимая всеми космическими ветрами, сила и принимает в ряды будущих помрачительных созданий, которым будет велено до скончания веков плыть в темных водах Космоса и находить простофиль, желающих подивиться негаданной находкой.
Красноглазый взял сказ под свое белое крыло:
– Это и есть цветущий Меланиум-сорти, в микродозах которого находится от одного до миллиона жаждущих трехгранной энергии сердечек. Вашей и нашей энергии, друзья. Данная опасность произрастает от мыслей о скорой свободе или в памяти о былом романтическом счастии. Наверняка кто-то из вас думал о чем-то подобном. Вот космические споры и зашевелились на, казалось бы, никому ненужной жестянке! Красный цвет – это знак соединения между Настоящим и Прошлым в любых порционных сочетаниях.
Охранители не смели и слова сказать, а только натужено квакали от взявшего их удивления. Белые полы халатов Назидателей зашуршали и все пятеро отправились на дальнюю сторону космостанции, чтобы продолжить наладку космолетов-преобразователей.
Место действия под светом оранжевых деревьев. Миста С поравнялся с Дианой шагом, желая растолкать ту на разговор о произошедшем, а также о славной работе над кроссвордом. Но девушку, именно сейчас, совершенно не интересовали всяческие перетолки, она размышляла о словах, которые назидательные головы промолвили.
В момент, когда искрящееся облачко перемахнуло обратно в свою милую шкатулку, исчезла и светлая греза с бессчетными образными картинами. Перед глазами осталась только трубчатая поверхность столешницы да исписанные листочки.
– Право действовать теперь за нами, дети провинившиеся. Облако рассказало достаточно, информация получена, и теперь вы можете приниматься за свою обыкновенную работу в Лагуне. Достославие ее будет плыть по миру долгие галактические обороты. «Устав О», делавший столько гадостей свободолюбивым особям, будет отменен в считанные земные дни, и никто больше не будет подвергнут музыкальной казни деревянными звуками. Все это не имеет теперь никакого значения! – Торжественно воскликал Зеленоглазый Назидатель и всплеснул руками, давая понять, что «экзекуция» пришла к своему завершению и свободны не только Диана и Миста С, но и сама Розовая Длань.
– Мы отправимся в далекое путешествие по Космосу, в ротовую же полость нашей матушки Вселенной. Ян Крейцер будет изловлен, и помят в стеклянных лапах Башни, а потом отдан на съедение Времени. У них старые счеты, а по счетам обязательно нужно платить. Мы так же отменим наш первоначальные притязания на беглеца. – Сказал розовощекий с синими глазами и переместился с вещающей станции в сторону окна. Тонкие его створки отворились и в помещение хлынул свежий воздух, перемешиваясь с причудливыми ароматами лиловых полей.
– Когда вы уйдете наша розовая Назидательность произведет обряд вызывания одной доисторической личности, которой мы обязаны Высоте Стекла и всем потоком бесконечных творческих идей. Это с ее помощью мы отстроили два мира, хоть один из них и начал крениться в бочину помрачения… – Не умолкал Назидатель, все более распаляясь в эмоциях и словах.
– Но все же, мы отстроили два мира, чья идейная мощь во много крат превышает мощность всех известных доселе энергетических миров. Мы сделали воистину невозможное, растрещав укромные места прошлых столетий, вывалив наружу все его неизмеримое ханжество. Творческий поток должен быть неиссякаемой полноводной рекой во все времена и на всей протяженности человеческой и любой другой мысли! – Запыхавшееся теперь розовое существо и брызжущие во все стороны слюни ярким пятном горели в большой зале.
– Немыслимая мощь, просто невозможная красота. О, Вдохновение будь с нами, в бесконечности с нами шелуши этот художественный мир! – Ступни и башмаки стали отстукивать по полу какой-то замысловатый церемониальный ритм.
Диана и Миста С попятились к входной двери, желая как можно скорее скрыться с места будущего магического действа. В помещениях центрифугирования работа все также продолжалась, клочки туч обмякали в сетчатых сумках. Диане стало мерзко на душе.
– Ты считаешь правильным, что этим махинам дозволено выжимать творческие токи с ни в чем не повинных клочков? Ведь их отделяют от родительской пышности насильственно, и потом свозят сюда для механической обвалки! Их просто используют в своих целях…
– Но для каких целей используют, Ди! – Воскликнул Миста С. – Это тебе не пищевая промышленность, это область художественной работы. Это есть воспаряющая в небеса творческая активность, священный трепет на руках у звездного поднебесья! – Продолжал говорить парень, облекаясь в пантомиму, за которой просматривалась пародия на Назидателей и их недавний, полный восхищения говор.
Девушка раскусила актера и легонько толкнула того в сторону, засмеявшись. Она сказала другу:
– Ах, если бы ты был таким же смышленым в деле с облачком, цены бы тебе не было.
– Это еще зачем? Пускай Назидательные морды сами делают свою работу. – Фыркнул парень, осматриваясь вокруг.
Теперь они находились недалеко от остановки, через которую странники намеревались отправится домой.
– Не ради них, а ради себя, Миста. – Ласково отвечала Диана, продолжая, – в сем облаке сокрыто все самое ценное и ты мог бы воспользоваться случаем и увидать нечто поразительное. Открыть карты на то, что давно тебя волновало.
Парень задумался и ведь действительно, он бы мог наскрести себе на фантастический отдых в самой близи океана, в том местечке, где заканчивается земля и начинается иная сторона жизни, где космос и умиротворяющий хлад делают из живого существа звездоподобное великолепие.
После этого ни Диана, ни Миста С не проронили больше ни слова. Каждый из них размышлял о произошедшем, и оставшаяся дорога прошла в почти полной тишине, которая нарушалась только лишь свистящим ветром, приносившим собой аромат цветочных полей и все той же карамели. Лагуна ждала своих детей, а ее дети ждали отдохновения.
