Алла Михайловна Лебедева
Дом моей мечты

После обеда, всей группой вышли на улицы Праги. Началась экскурсия по чешской столице. Людмила Михайловна не пошла с нами, у нее заболела голова. Еще бы, ей почти пятьдесят лет…Мне представляется невероятным, желание путешествовать в такие преклонные годы. Мы сочувственно посмотрели на соседку по номеру и пожелали ей хорошего отдыха. Мы с Любашей совсем не устали.

Хотелось ходить, все разглядывать, удивляться. Старинные пражские кварталы, архитектура поражающих размеров, зелень скверов и старых парков. Наша гид Элен, быстро вела нас по Праге и рассказывала, показывала, поясняла. После двух часов такого пробега, моя голова уже плохо соображала.

– Не пойму, где магазины? Когда, можно будет купить что-нибудь?» – беспокоилась Люба. Архитектура дворцов уже перестала ее волновать. Нам было разрешено поменять на кроны всего пятьсот рублей. Мы проходили мимо освещенных заполненных витрин магазинов и мне казалось невероятным, что внутри них может быть такое изобилие. Но, бежать сразу по магазинам было стыдно. Нас строго проинструктировали, что основная цель нашей поездки – знакомство с культурой Чехословакией.

Подразумевалось, что советского человека такие презренные мелочи, как модные кроссовки и джинсы , мало волнуют. Ему бы сутками любоваться на дворцовые своды и развалины замков. Мы были патриотами, по крайней мере старались, ими выглядеть. Но, чешские кроны прожигали наши карманы, а витрины магазинов притягивали магнитом мощной силы.

На третий день просмотра парков и площадей мы взмолились: «Тамара Ивановна! Разрешите на двадцать минут заглянуть в обувной магазин!» .

– Вот он, прямо, напротив ! – заорала Люба, не в силах сдержать жажду купить дефицитную вещь, заманчиво светящуюся на витрине. Нам дали полчаса. Элен с презрением, посмотрела, как мы устремились полным составом в магазин. Ее незавершенный рассказ об очередных развалинах замка оборвался… Что она подумала, о нас?

Когда мы увидели ряды красивой обуви, теснящейся на полках, вешалки с кожаными плащами и куртками всех расцветок и размеров, джинсами, свободно висящими сотнями штук, то нам уже было глубоко наплевать на мысли разочарованной Элен. Магазин оказался супермаркетом. Там продавалось все, абсолютно все. Нам надо было уложиться в полчаса. Мне удалось купить две пары кроссовок Антошке и одну – себе. Детские сине-белые кроссовки, с толстой подошвой, с белоснежными шнурочками – я не могла налюбоваться на них.

Я не знала, что выбрать и как это – выбирать. Прежде я могла выбрать только между валенками и сапогами. Но с таким изобилием и разнообразием столкнулась впервые. Как впрочем, большинство из нашей группы. Тамара Ивановна не ведала последствий своего легкомыслия. Запустить нас в супермаркет – это , как запустить стаю голодных котов в мясной цех.

Через два часа, вконец обессилевшие трое наших руководителей, выволокли обезумевшую группу из магазина и окриками погнали в гостиницу. Огни пражских улиц, отражались в наших блестящих от перевозбуждения, глазах. Сурин шел сзади, матерно, ругаясь. Советская система ценностей оказалась пробитой пулями подлого капиталистического ассортимента.

А я ощупывала пакет с кроссовками и мысленно представляла, как я шагаю в них по пыльным улочкам Сиверска. В гостиницу мы вернулись поздно вечером. Уставшие, но довольные. Показывали друг другу свои трофеи. Люба приобрела себе красивый голубой бюстгалтер. Мы восхищенно трогали тонкие лямочки и кружево. Я уставилась на свои туфли, в которых приехала. Еще неделю назад они казались мне превосходными. Почти новые, купленные «по блату» в нашем универмаге. Увидев настоящую кожаную, изящную обувь, я с ужасом осознала, что стою в бабкиных «чоботах».

«Ночью заверну в пакет и закопаю на дно мусорного ведра!» – решила я твердо.

– К нам два джентельмена недавно заходили. Говорили, что вы им встречу назначили в шесть вечера, – сказала Людмила Михайловна.

–Какую встречу? – недоуменно, спросила я и мы переглянулись с Любой.

–Вот оно, твое искусное владение английским! Йес, йес ! – захохотала я. Люба присоединилась ко мне. Мы упали в мягкие матрасы и схватились за животы от смеха. «Дуры вы, девки!» – сказала Людмила Михайловна не в силах сдержать улыбку.

Вторую неделю мы жили в Карловых Варах. Нас поселили в гостиницу под названием «Народный дом». В сравнении с шикарным пражским отелем «Амбассадор» здесь все было поменьше и попроще. Хорошо, что из «Амбассадора» мы захватили несколько упаковок мыла, с десяток подушечек шампуня и по паре упаковок туалетной бумаги. Одним словом, мы унесли все, что нам выставили на полочки, услужливые горничные, справедливо рассудив, что если нам это выставили, значит можно брать.

– Я могу мыть голову два раза в день? – спросила меня Любаша, смахнув в сумку пузатые подушечки с одноразовым шампунем.

– Да. Имеешь право. А у меня, к сожалению, постоянная сухость рук! – ответила я и бросила в свою сумку два одноразовых пакетика с кремом для рук. Все это пригодилось нам в «Народном доме».

Предполагаю, что дом предназначался для очень-очень простого народа. В нашем двухместном номере было чисто и опрятно. Но никаких гигиенических средств, кроме туалетной бумаги и простого мыла, не полагалось. Ладно, не все коту – масленица! Кормили нас на первом этаже, где сразу у входа располагалось просторное кафе. Стены кафе были окрашены в коралловый цвет, так что мы окрестили его в «розовое кафе». Каждый день, мы ездили на экскурсии по Карловарскому краю.

В основном это был осмотр старинных дворцовых развалин, каменных крепостей и музеев. В остальные дни мы с Любашей гуляли по каменистым улочкам Карловых Вар. Погода стояла солнечная, теплая. Мне понравился этот уютный неторопливый городок. Не было скопления народа на улицах, отдельные прохожие шли спокойным шагом. Сидели в колонных залах лечебницы, где отовсюду из специальных источников струилась знаменитая карловарская минеральная вода.

Туристы подходили к источникам с кружкой, наливали воду и медленно пили ее через соломинку. Нам уже пояснили, что эта вода отлично помогает при желудочно-кишечных заболеваниях. Пятидесятилетняя Тамара Ивановна Громова, наш парторг, каждый день, приходила сюда со своей бутылкой и набирала воду. Потом садилась рядом с нами и тянула воду ,как все из соломинки.

– Девчонки! Люди едут сюда ,со всех стран света. Чтобы пить эту лечебную воду. А вы даже не пробуете ее!» – сказала она нам, оторвавшись от своей соломинки. Мы с Любашей были здоровы, наши желудки могли растворить с десяток гвоздей. Но из любопытства однажды решили попробовать знаменитую воду. Я чуть не выплюнула воду прямо на пол, до того ужасная горечь сковала мое горло.

Только под дулом пистолета меня могут заставить ее пить! Тамара Ивановна лукаво, усмехнулась: «Полина! Это просто ты здорова! А вот я пью и привыкла даже. Зато мой желудок который день не беспокоит меня. Я сюда тоже стремилась из-за карловарской воды »

За ужином наши мужчины – фельдшеры Бадичев Коля и Семенов Витя спросили: «Можно, мы возьмем в номер, ваше виски? Вы все равно, не пьете!» Нам на стол, во время ужина, выставлялись маленькие бутылочки с виски. Одна бутылочка – на двоих. Мы с Любой охотно отдали им свою порцию.

– Идем сегодня в ночной бар. Вчера посидели отлично, почти до двух часов ночи. Но, спиртное там очень дорогое. Мы выпьем в номере для настроения и пойдем в бар! – похвалились наши фельдшера.

–Так, мальчики, ну-ка поподробнее, с этого места! – оживилась Любаша и мы тесно придвинули головы, чтобы не услышал вездесущий Сурин.

Про ночные бары я только из телевидения знала. Коля и Витя поведали нам, что ночной бар располагается здесь же, в «Народном доме» Работает до четырех часов утра, там звучит «потрясная» музыка и очень весело танцуют.

– Быть рядом с ночным баром и не сходить туда? Давай сходим на часик, когда Сурин уснет. Будет, что рассказать в Сиверске! – загорелась авантюрная Любаша.

Я призналась, что потратила почти все свои кроны. Целый чемодан с подарками стоял в моем шкафу.

–Витька сказал, что вход бесплатный. Закажем какой- нибудь дешевый коктейль и просто посидим! – решительно произнесла подруга. Мы посмотрели друг на друга.

Прошло уже две недели нашей заграничной жизни. Мы на многое посмотрели, сопоставили и ко многому адаптировались. Молодые быстро ориентируются в пространстве. Внешне мы уже не напоминали двух размалеванных дур с начесами на головах.

Рассматривая молодых чешских девушек и женщин, мы пришли к выводу, что в европейском мире яркая помада, высокие каблуки и кремпленовые платья – это не есть красиво. Случалось, вслед нам усмехались, показывали пальцем чешские парни и девушки. К такому вниманию мы не привыкли.

Через две недели мы превратились в двух молодых девушек, одетых в хлопчатобумажные футболки, стильные джинсы, сидевшие на бедрах, как вторая кожа. На ногах у нас были удобные кроссовки. Я стала приглаживать свою химическую завивку и наносить на губы блеск из баночки, купленной в пражском магазине. Вначале было непривычно видеть себя без ярких теней и слоя черной туши.

– Словно бледная спирохета перед внедрением в органы… – говорила я Любаше, глядя в зеркало.

– Зато нас уже принимают, за своих. Успеем еще намалеваться в Сиверске!» – ответила тоже изрядно «побледневшая» Любаша.

Сегодня в коридоре мне встретился Сурин. Оказалось, его номер был напротив нашего. Случайно? Пожилой руководитель откровенно пялился на мою грудь, плотно обтянутую импортной футболкой. Его вечно мокрые губы мерзко шевелились: «Зашла бы, как-нибудь ,на чай…А, Полина Дмитриевна?

– Спасибо, за приглашение, Владимир Игоревич. Устаю очень, все время подолгу ходим, на экскурсиях…ноги болят…» – скорчила я скорбную мину.

Дождавшись одиннадцати часов вечера, когда обычно Сурин отправляется на покой, мы с Любашей осторожно вышли из номера и спустились по лестнице. Бар располагался в левом крыле гостинице, в небольшом помещении. На сцене – диск-жокей с аппаратурой. Внутри несколько столиков у стен. В центре – место для танцев. Витя с Колей уже сидели за столиком и активно махали нам рукой.

Заказали по коктейлю «крюшон».Смесь шампанского и абрикосового компота. Предупрежденные о высокой стоимости здешних напитков, мы пили маленькими глоточками из длинных соломинок. Мы разговорились. Оба парня были женаты, работали в поселках возле Сиверска. Они тоже впервые, были за границей. Играла громкая музыка, говорить было сложно. Мы стали танцевать.

К нам в круг встали двое светловолосых молодых парня. Они закружили вокруг нас. Витя и Коля решили сесть за стол.

– Можно пригласить ваших дам? – один из парней подошел к Вите и наклонился над ним. – Можно, можно! Это вообще не наши дамы! – быстро открестился от нас Витя.

– Вот, гад! Мог бы сказать, что мы вместе!» – прокомментировала Любаша.

– Давай, еще полчаса и уходим!» – ответила я. Опасалась, что Витя и Коля доложат Сурину о нашей вылазке. Кто их знает!

После активных танцев мы, запыхавшиеся, снова сели за столик. Танцевали все на сцене. Причем к нам, кроме наших кавалеров никто не приближался. Видимо, здесь так принято. Это у нас в России все встают в круг и танцуют.

К нам тут же сели наши новые приятели. В ходе танца мы уже знали их имена. Петр – тот, что повыше , Сташек – посолиднее и крупнее фигурой. Но внешне очень похожи, как братья. Петр хорошо говорил по русски, Сташек – много хуже.

– Пани не возражают, если мы посидим здесь? – спросил Петр.

– Садитесь, пожалуйста. Мы все равно скоро уходим! – ответила я.

– О, почему, пани уходят? – огорченно спросил Петр.

– Да, потому что пани скоро в тык получат от Сурина! – мрачно ответила Любаша, оглядываясь на дверь бара.

– За что, в тык? Что значит, в тык? Мы не делаем ничего плохого! – заволновался Петр. Мужчины стали говорить, что они живут в этой же гостинице. Приехали из Польши, занимаются производством и продажей пива.

– Мы не бандиты, не мафия! Нет, нет! Мы – простые коммерсанты! Моя мама из России! » – Петр достал удостоверение личности и показал нам с Любой. К столику подошел официант, Сташек что-то сказал ему. Мы с Любой в голос закричали: «Нам ничего не надо! Дайте нам счет, пожалуйста!».

Петр начал успокаивать нас: «Мы не хотим, вас обидеть, пани! Мы хотим угостить вас коктейлем. Вы ничего нам не должны! Это угощение! У вас уже все закончилось! – он покосился на наши пустые бокалы.

Потом предложил: «Пани ,эту песню знают? Давайте споем, вместе! Это – любимая песня моей мамы!» – и Петр вдруг запел нашу «Рябину кудрявую, белые цветы». Мы были приятно поражены и стали подпевать. Напряжение за столиком исчезло. Нам принесли по коктейлю и мы еще танцевали.

Во втором часу ночи к столику подошел Витя Семенов.

–Сурин требует, чтобы вы срочно ушли из бара! – сказал он мне на ухо. Пара коктейлей уже пребывала во мне и наполняла меня невиданной дерзостью.

– А не пошел ли твой Сурин к черту? – сердито ответила я.

– Так и передать? – растерялся Витя.

– Слово в слово! – отрезала я и демонстративно приникла к соломинке. За стеклянной дверью бара виднелся толстый силуэт, напоминающий несуразную фигуру Сурина. Не спится же, старому!

В два часа мы все же встали из-за столика и стали прощаться с новыми друзьями. Петр вскочил на ноги: «Мы проводим пани!». Я отмахнулась: «Не надо! Наш руководитель сам нас проводит до номера!». Но Люба сказала : «Почему, нет? Проводите!». Ей понравился солидный Сташек.

С песней про рябинушку мы вышли из бара и направились к лифту. В лифте мы тоже, пели. Дойдя до нашего номера Петр спросил: «Можно войти?»

– Нет. Ноу!» – ответила я, косясь на дверь номера Сурина. Мужчины поцеловали нам руки, раскланялись и ушли. Мы зашли в номер и стали готовиться ко сну.

– Представляешь, как отреагировали бы наши русские мужики? От них пришлось бы отбиваться! А здесь ты сказала «Ноу!», они тут же растворились! Вот, что значит, европейское воспитание!» – говорила Люба, умываясь.

Мы стали фантазировать на тему русских мужиков, сравнивали их с Петром и Сташеком. Потом начали безудержно хохотать.

– Ноу! – кричала Люба и мы повалились на кровати от смеха. «Господи, Любаша! Какие мы, хохотушки! Помнишь, что твой Петюнчик – официант сказал?» – спросила я, едва мы отдышались от смеха. Однажды, увидев, как мы смеемся, Любин приятель – официант, Петя Разумов укоризненно сказал: «Девочки! Вы заболеете!». Мы вспомнили фразу Пети и снова принялись хохотать.

Утром, после завтрака, к нам в номер зашла Тамара Ивановна Громова и, провела с нами, воспитательно-профилактическую беседу.

– Девочки, милые! Вы вызвали недовольство Владимира Игоревича, он намерен написать на вас заявление генеральному директору аптеки! Он считает, что вы вели себя аморально!» Я попробовала протестовать: «Тамара Ивановна! Мы пошли в ночной бар с нашими ребятами! Сидели, танцевали. Ничего аморального мы себе не позволяли. В номер к нам никто, не заходил!».

– Но вы вступали в разговоры с иностранцами! О чем вы разговаривали? – спросила строгая парторг.

– Мы песни пели… про рябинушку… – ответила Люба. Тамара Ивановна парировала: « Ладно Люба песни поет, ей терять нечего! А тебе, Полина, есть чего терять! Ты – член партии! Занимаешь руководящую должность! Ты хочешь потерять свою работу?» Я замолчала и опустила голову.

Перед самым нашим отъездом за границу меня вызвала секретарь партийной больничной организации Надежда Ивановна Колбина и сунула в руку серую книжечку.

– Поздравляю, Полина Дмитриевна! Вы теперь – кандидат в члены компартии! Я была удивлена. Как это? Без личного заявления, собрания, экзаменов по знанию истории нашей непобедимой партии?

– Заявление я сама написала от твоего имени. Тебе скоро двадцать восемь, ты выйдешь из рядов комсомола по возрасту. Мы не можем выпустить за границу беспартийного специалиста! Вот и пришлось ускориться! Сам Сурин за тебя попросил! – важно сказала Надежда Ивановна. Очень уж, Сурину хотелось, чтобы я поехала…

– Вы допустили, чтобы к вам подсели двое иностранцев. Это ужасно! О чем они вас спрашивали? Что они хотели от вас? – строго продолжала допрос Тамара Ивановна и внимательно посмотрела на нас.

– Вообще-то, они хотели потанцевать с нами. Комплименты говорили. Мы, что же не можем понравиться иностранцам? – обиженно спросила Люба.

– Какие вы наивные! Вы думаете, что эти мужчины просто так вами заинтересовались? Нет, не просто! Вас могли отравить, подлить в вино какого-нибудь яду. С целью провокации, например! Потом снять на камеру и показать всему миру, как напиваются советские девушки! Я десятки таких случаев знаю! Подвели бы всю нашу группу! – ответила Тамара Ивановна. Мы приуныли. Перспектива опозориться на весь мир , подвести группу, не входила в наши планы.

На следующий вечер, когда мы возвращались с очередной экскурсии, к нам из кафе вышел Петр. Он подошел ,поздоровался на русском языке и пригласил на ужин.

– Сташек уже заказал столик. Мы ждем вас через час, пани! – вежливо сказал он.

– О, нет, нет! Пожалуйста, извините, но мы не придем! Очень устали! – резко сказала я, наступив на ногу Любаше, которая улыбалась Сташеку, махающего ей рукой через стеклянные стены кафе.

– Завтра? – спросил Петр с огорченным лицом. Он попытался взять меня за руку.

– Завтра тоже не можем! – я вырвала руку из рук Петра и мы двинулись в номер. Идущая следом Тамара Ивановна удовлетворенно посмотрела в нашу сторону. Она осталась довольна результатом профилактической работы.

Уезжали из Карловых Вар мы рано утром. Было еще прохладно. Наша группа собралась в фойе с сумками и чемоданами. Ждали автобус.

– Полина, Люба! А ну, отойдите от окна! – скомандовала Тамара Ивановна. Мы резко отбежали от окон. Что случилось? Оказалось, возле высокого крыльца гостиницы стояли наши поляки – Петр и Сташек. Они решили проститься с нами, узнав что мы уезжаем.

– Здорово вы их зацепили! Стоят, волнуются! – с завистью проговорила Людмила Михайловна, глядя в окно.

Группа заинтересованно, поглядывала на нас. Подошел автобус. Мы вышли на посадку.

– Не смотри по сторонам! – вполголоса сказала я Любаше. Петр подбежал, увидев меня и сунул мне в руки листок бумаги: «Полина! Напиши мне! До свиданья!». Я взяла листок, быстро сунула его в карман и поднялась в салон автобуса.

В окно я видела, как Петр бежит за автобусом и машет мне рукой. Его лицо выражало тоску и печаль. «Петр Валишевский» – прочитала я на листочке. Внизу был указан почтовый адрес. Может, он вовсе не планировал никакой провокации?

Следующей и конечной точкой нашего маршрута была Братислава. Столица Словакии. Здесь, в этой стране все было рядом. Вот мы едем по Чехии. Через час гид объявляет, что мы уже в Словакии. Это не наша необъятная Сибирь. От одного населенного пункта до другого – ехать полдня.

Автобус остановился и Сурин встал в начале салона.

– Произошла неприятная вещь! У меня были украдены наши общие деньги в сумме трех тысяч крон. Я приготовил их для оплаты проживания в Братиславе!– произнес руководитель группы.

Мы замерли и съежились на своих местах. Сурин приказал всем оставаться на местах и показать свои кошельки и сумочки. Он шел по рядам и заглядывал в сумочки, выворачивал наши портмоне и кошельки. Почти все кошельки были полупустыми. Мы давно потратили свои денежки, оставив на крайние нужды и обратный путь. Было унизительно и противно. Нас всех подозревали в краже, хотя к Сурину никто не приближался. Он сидел всегда в конце салоне в гордом одиночестве.

Когда и кто мог украсть у него деньги? Проверив все наши сумки и кошельки, Сурин разрешил нам выйти из автобуса. Настроение у всех было испорчено.

– Владимир Игоревич! Вы все свои карманы проверили? Может, где-то лежат деньги? – спрашивала Тамара Ивановна нашего руководителя.

– Конечно, Тамара Ивановна! Вы как думаете? Не полицию же мне, вызывать? Нас тогда из страны не выпустят! – огрызался на парторга Сурин.

Неприятностей никому не хотелось.

– Сбросимся, кто сколько может! Не сидеть же нам на остановке! – предложила Людмила Николаевна Гилевич, наш профорг и подчиненная Сурина. Мы в подавленном состоянии стали сдавать свои последние деньги.

Поскольку средств было недостаточно для хорошего отеля, нас поместили в охотничий домик. Это был деревянный дом с несколькими комнатами. Здесь останавливались охотники, которые приезжали стрелять дичь в местных лесах. Но я подозреваю, что в этих комнатах помещали охотничьих собак.

От погрызенных кроватей пахло чем-то, напоминающим собачью мочу. Простыни были рваными, серыми в темных пятнах.

– Хорошо, что наше путешествие подходит к концу. Следующая ночевка была бы в собачьей будке! – мрачно пошутила Люба, принюхиваясь к шерстяному вонючему покрывалу. Обслуживающего персонала вообще видно не было. Хорошо, что мы обнаружили теплый туалет в конце коридора.

Бросив вещи в номере, мы с удовольствием вышли на свежий воздух. Решили побродить, по улочкам Братиславы и посмотреть на мелкие лавочки, где продавались сувениры. Я еще не купила подарок своей тетке, она любит бижутерию.

Но в городе все было закрыто. В субботу чехи не работают. Мы шли по пустынным улочкам, смотрели на закрытые двери магазинов. Любовались цветами в палисадниках частных домов. У одного домика я остановилась. В маленьком дворике был разбит розарий. Красные, белые, розовые и кремовые розы среди белых песчаных дорожек. Красиво, чистенько, как в сказке.

– Будет у меня дом, обязательно разведу розы. Неземная красота! – восхищенно сказала я. Любаша взяла меня, под руку и мы пошли вниз по улочке. Внезапно нас обогнал бодрый молодой человек.

– Русские? Вот здорово! Я – Иван, живу здесь давно. Сразу увидел вас, услышал русскую речь, обрадовался так! Скучаю по России, конечно, но так уж сложились обстоятельства… Ищете магазинчики? Я знаю одно место, там все работает и товары замечательные! Идем, за мной! – Иван улыбался во весь рот и ускорил шаг.

Мы двинулись за ним. Иван говорил быстро, не переставая. Люба стала рассказывать ему, что мы – медики и путешествуем в группе. Город совсем не знаем.

– О, девчонки! Вам повезло! Я знаю здесь каждую кочку! Я вас назад в вашу гостиницу провожу! – горячо заверил Иван.

Вдруг какая-то странная сила остановила меня. Иван взглянул на меня, я – на него. Его глаза забегали. От его взгляда меня пронзило током грозящей опасности.

– Нет, спасибо! Нам срочно надо вернуться в гостиницу! Я кое-что вспомнила! – сказала я и решительно схватила Любу за руку. Но Иван не хотел отпускать руку Любы, которую уже взял под свою. Любаша растерянно смотрела на меня и Ивана.

– Кстати, в этом магазинчике отличные детские товары! – затараторил снова Иван. Я ничего про детские товары не говорила ему. Значит, он шел за нами и слушал наши разговоры. Зачем?

– Люба, быстро пошли в гостиницу! Я все тебе скажу по дороге! – схватила руку подруги и потащила ее вверх по улице. Иван обернулся и долго смотрел нам вслед. На его лице читалась злость и досада. Мы почти бежали до гостиницы.

– Да, что такое, Полинка? Что там случилось в гостинице? – спросила меня Люба, когда мы почти дошли до нашего охотничьего домика. Я села на скамейку возле входа.

– Не знаю точно. Но нам грозила какая-то опасность…У меня ни раз такое было…Чувствую опасность …Это у меня от бабушки… – медленно проговорила я.

Еще в детстве у меня бывали случаи, когда я встречала человека и ощущала опасность, исходящую от него. Моя бабушка Елена Петровна, известная целительница и знахарка, учила: «Слушай себя, слушай…Это тебе передался мой дар…Не игнорируй его, он спасет тебя!»

– Думаешь, он – преступник? – со страхом спросила Люба, оглядываясь на улицу, где Ивана уже не было видно.

– Все может быть…Береженого – бог бережет!» – ответила я и мы пошли в свой номер.

Через пять минут к нам зашла Людмила Михайловна Маркина и зашептала: «Девчонки! Я вам такое расскажу! Обещайте, что не выдадите меня!». Мы с Любашей активно закивали.

–Я сегодня видела Сурина в ювелирном магазине. Ездила в центр посмотреть себе браслетик. Вижу, стоит наш Сурин, выбирает золотой перстень с жемчугом. Видно, своей Тамарке хочет подарок сделать, потому что перстень женский, это точно. Я отвернулась, чтобы он меня не заметил. Сделала вид, что витрину рассматриваю. Представляете, заплатил две с половиной тысячи крон! Я вот, что девчонки подумала: а не наврал ли он нам про то, что у него деньги украли? А? Откуда у него столько крон, если нам всего по пятьсот рублей разрешили разменять? – скороговоркой , оглядываясь на дверь, проговорила Маркина. Мы так и сели от удивления. Вот, это да! Вот, гад! Эта мокрогубая сволочь еще толкует про моральные принципы!

После ужина, довольно скудного, мы сидели на скамейке возле гостиницы. Настроение было скверное. Погода холодная. Я одела теплый свитер поверх футболки, но ветер все равно пронизывал до костей. Идти в вонючий номер не хотелось. Мне казалось, что мой свитер тоже пахнет собачьей мочой.

Из гостиницы быстро вышел Сурин и направился ко мне.

– Везде Вас ищу, Полина Дмитриевна! Зайдите ко мне в номер срочно! Произошла ошибка в написании вашей фамилии ,на билете надо написать заявление от руки! Я вскочила, ринулась за ним. Какая ошибка? Что теперь мне делать? Не оставят ли, меня здесь без билета? Я залетела вслед за Суриным в его номер.

– Как писать заявление? Что за ошибку сделали? Кто? – спрашивала я в панике.

– Для начала успокойтесь и присядьте, Полина Дмитриевна! – Сурин усадил меня на диван и подошел к столу.

На столе стояла ваза с виноградом и два стеклянных бокала. В углу стоял бар с напитками. Никакого неприятного запаха, в отличие от нашего номера, здесь не ощущалось. Неплохо устроился наш руководитель, однако! Я ждала, когда Сурин найдет бумаги. Но он порылся в ящике стола, подошел ко мне и положил в руку бархатную темно-зеленую коробочку. Я, оторопевшая, недоуменно смотрела на него.

– Полина Дмитриевна! Вы по гороскопу – Рак, я знаю. Значит это Вам подойдет! Я открыла коробочку. На зеленом атласе сиял перстень с жемчужиной. Я снова взглянула на Сурина, не в силах произнести хоть слово.

– Это вам… мой скромный подарок, – улыбнувшись так, что морщинки под глазами превратились в сплошную линию, ласково сказал Сурин.

– А ошибка в моем билете? – спросила я, еще не поняв ситуацию до конца.

– Я пошутил. Вас, Полина Дмитриевна, ведь так просто не заманишь ко мне в гости, – ответил Сурин, снова улыбнувшись довольной улыбкой. Я бросила коробочку на диван и выбежала из номера.

Любаша долго расспрашивала меня про ошибку в билете. Я ответила, что диспетчер написал «Ливицкая», вместо «Левицкая», написала личное заявление и Сурин обещал все исправить. Даже подруге я не могла рассказать про перстень. Она расскажет Маркиной, та решит, что Сурин действовал вместе со мной и всем остальным расскажет. Мне было мерзко и гадко на душе.

Хотелось домой , к маме и Антошке. Укрыться бы в своей уютной квартирке, залечь на диван с интересной книжкой или просто, подремать. Надоела иностранная речь, старинные замки и развалины. Надоело переезжать из отеля в отель. Зачем я поехала в эту Чехословакию? Что я здесь забыла? Захотела приключений, так получай…Меня , хотели купить, как проститутку. За что?

У нас, в группе – 15 женщин разного возраста. Почему Сурин привязался ко мне? Что , во мне дает ему право так поступать со мной? «Красавицей ты не будешь, но вокруг тебя всегда будут виться мужчины… Есть это в тебе…» – часто говорила мне бабушка. Мужчины вокруг есть, а счастья – нет…

Этой ночью мне приснился странный сон. Снилась широкая вольная река. Я плыву в теплой чистой воде. «Я же не умею плавать!» – думаю я и удивляюсь, как хорошо я держусь на поверхности воды. Вижу высокий песчаный берег, почти обрывистый, поросший ярко-зеленой травой. На берегу стоит Паша Леднёв, который радостно машет мне рукой.

– Греби, греби, сюда! Ты можешь! – кричит он. Я гребу изо всех сил и приближаюсь к берегу, туда, где стоит Павел. Краски во сне были восхитительные. Зелень травы, золотой песок, голубая вода. Как на поздравительной открытке. Проснулась с ощущением приятной радости и облегчения. Не пойму, почему Павел? Почему не Олег? Мысли об Олеге посещали все реже, я заметила это.

Рассказала сон подруге. Любаша выслушала меня и спросила: «Полина! А ты , в принципе, могла бы выйти замуж за такого, как Паша Леднев? Простого фотографа и потенциального алиментщика?» Я задумалась и ответила : «Нет, Люба! Это невозможно. У Паши нет образования. Мой муж должен быть с высшим образованием, обязательно! А иначе, о чем мне с ним разговаривать? Сама подумай!». Любаша согласно кивнула. «А что надумала, насчет предложения Олега? Мы приедем, он сразу спросит тебя!» – опять пытала меня подруга.

– Думаю, что, с Олегом ничего не получится. Во-первых, ему трудно будет наладить общий язык с Антоном. Ему мой ребенок не нужен, а мне не нужен мужчина, которому, не нужен мой сын. Так уж я устроена. Он намерен уехать из Сибири. Он здесь временно. А у меня здесь корни: мама, папа, брат, тетка. Не знаю как я должна влюбиться, чтобы бросить все и очертя голову рвануть на Украину! Что-то я этого чувства в себе не ощущаю! – вслух размышляла я.

–Что-то за эти годы, я не видела того хлопца, к которому ты что-то, почувствовала! Ведешь себя, как мальчик Кай из сказки «Снежная королева», которому кусочек льда в глаз попал! – рассмеялась Любаша. Мне нечего было возразить.

Когда самолет приземлился в Москве, я испытала несказанную радость. «Дорогая моя столица! Золотая моя Москва!» – пропела я, когда шасси коснулись посадочной полосы.

– Ну, ты даешь! Когда еще доведется слетать за границу ? Нашла чему радоваться! – удивленно говорила Любаша, когда мы сходили по трапу.

– Все! Один раз посмотрела и будет! Люди, как люди. Такие же, как везде! – парировала я, радостно шагая по родной земле.

Всюду звучала русская речь. Грузчики везли багаж на тележках и громко матерились, сплевывая на землю, две полные женщины переругивались между собой в вестибюле. Уборщица в синем халате орала на пьяного мужика, заснувшего на сиденье. Одним словом, милая моя, несравненная моя Россия! Я так тебя люблю!

До конца моего отпуска осталось еще две недели.

–Давай, съездим на море! Хоть на недельку, а? Смотри, рейс до Краснодара через три часа. Лететь пару часов всего. Ты же говорила, что у тебя в Краснодаре подруга живет. Кинем у нее чемоданы, доедем до моря на автобусе. От Краснодара – рукой подать. Я два раза на море была. А ты когда была на море? – спросила Любаша.

Я ответила, что никогда. Мощная сила Любиного убеждения погнала меня к билетной стойке. Мы купили билет до Краснодара и встали в очередь на регистрацию.