Алла Михайловна Лебедева
Дом моей мечты

Я сослалась на резкую головную боль.

– Репетировали сегодня. Готовимся к конкурсу. Видимо, переутомилась… – пояснила я и попросила Валеру вызвать такси. Олег молчал и потягивал вино из бокала. Он недоумевал по поводу моего сменившегося настроения. Любаша сказала: «Так. Понятно. В девять едем!». Я согласилась.

– Ты не пригласишь меня в гости? Я все правильно понял?» – спросил меня Олег, когда мы с Антоном садились в такси.

– Да. Все правильно. Извини, – я усадила ребенка на заднее сиденье и села сама. Закрыла дверцу. Такси поехало по вечерней улице Северска. Разочарованное, недоуменное лицо Олега скрылось, из вида. Мне нечего, было сказать ему. Упрекнуть, что он не полюбил моего Антона? Чтобы ради меня он совершал над собой титаническое усилие и изображал любящего папашу?

Мне этого не надо. Антону этого не надо. В моем ранге ценностей на первом месте стоит мой сын, далее – все остальное. И свою систему ценностей, я не позволю никому поменять. Не стану ни под кого прогибаться, не буду ни под кого подстраиваться. Олегу не нравится такая постановка вопроса? Значит, Олега вычеркиваем…

Когда, мы с Антоном зашли домой, первое, что мы услышали – пронзительный телефонный звонок. Я посмотрела на аппарат, который чуть не подпрыгивал от разрывающего его звонка. Олег? Разговаривать не хотелось. Хотя мое эмоциональное напряжение несколько ушло, я успокоилась и воспринимала сказанное Олегом уже не так враждебно.

Напротив, я была благодарна ему за прямоту и честность. Но вдруг это просто, служебный звонок, или мама тревожится о нас. С чего я решила, что Олег будет названивать мне? Подняла трубку.

– Ну, ты даешь, подруга! Ты еще наглее, чем я! Олег ехал делать тебе предложение, если хочешь знать! Мне Валера сказал! Он планировал, что ты пригласишь его к себе, и там вы поговорите. Не пойму, чего ты так взвинтилась и ушла с ресторана? Что он мог тебе, такого сказать? Парень отбивается от баб, на него вешаются такие красотки, а ты что делаешь? Симпатичный, образованный, состоятельный. Квартира здесь, квартира в Киеве. Он тебя может увезти из глухой Сибири, на Украину, понимаешь? Что тебе еще надо? – Любаша кричала в трубку.

– Еще не лучше! Ты меня спроси: мне его Украина нужна? Мне его цветущий каштанами Киев даром не нужен! И Полтава его не нужна! Мне здесь хорошо, в глухой Сибири! Валяй вместо меня, если хочешь! – прокричала я в ответ.

– Дура! Я с тобой не разговариваю! – заорала Любаша и бросила трубку. Но тут же телефон снова зазвонил. Понятно.

– Извиниться хочешь, за дуру? – спросила я с усмешкой. Из трубки послышался голос Олега: « Но я никого дурой, не называл…. Я спохватилась: «Олег! Это не тебе!». Он рассмеялся: «А мне можно пару слов сказать? Обзываться не буду, обещаю ».

– Да, конечно. Слушаю тебя. – ответила я и тоже рассмеялась.

– Полина! Я все понял. Мне не следовало рассуждать на тему о твоем ребенке. Прости меня. Я не прав. Мне не следовало ставить тебя перед фактом моего появления. Я должен уважать твои планы и не нарушать их. Мы столько времени проводим в телефонных разговорах, что я подумал: не пора ли перевести наш телефонный роман в фактический. Может быть, я поторопился…Очень хотелось увидеть тебя, обнять…Сказать , что я очень серьезно настроен по отношению к тебе. Рассказал о тебе своим родителям, они пригласили нас к себе. Я всю организацию поездки беру на себя, от тебя прошу только одного: согласия поехать. Больше ни о чем думать тебе не надо. Ты посмотришь на мою солнечную родину, она так отличается от вашего Сиверска. Возможно, тебе понравится там. В Киеве у меня большая квартира в хорошем районе. Наследство моей бабушки. Рядом – театр, магазины, школа. Не думаю, что такая женщина, как ты связывает свое будущее с непривлекательной Сибирью. Какое-то время здесь пожить можно, но перспектив здесь – никаких. В том числе для твоего сына. Прошу тебя, подумай о моем предложении. Я все это хотел сказать тебе наедине, не по телефону. Но, раз так получилось, то говорю по телефону. Полина, я люблю тебя! Ты можешь сейчас ничего мне не отвечать. Позвонишь, когда сама захочешь. Я буду ждать!» – в трубке зазвучали короткие гудки.

Я села на кровать, положив трубку на аппарат. Потом свернулась в комочек и легла, не раздеваясь. Антон уже спал в своей кроватке, подложив ручки под щеку. Самостоятельный парень. Глаза сами собой закрылись и я провалилась в сон.

Ирина Мурашова долго отказывалась, принимать участие в городском конкурсе «Лучший по профессии» среди провизоров-аналитиков. Застенчивая, молчаливая женщина, Ирина была превосходным специалистом. Провизор-аналитик – это своеобразная должность. Она подразумевает умение точно определить концентрацию, сделать количественный и качественный состав лекарственной формы, соответствие ее внешнего вида требованиям Государственной Фармакопеи, главной книги аптечного работника. Если для христианина главный постулат – Библия, то для аптечного работника это – Государственная Фармакопея.

Ошибка провизора – аналитика – порой смертельный приговор больному. Потому в этой должности способны долго работать серьезные, ответственные специалисты. Реактивы, пипетки, колбы, пробирки – инструменты аналитика. Главный инструмент – точный глаз и умение не расслабляться, каждый день выполняя одну и ту же рутинную работу.

К слову сказать, после окончания медицинского института, Думцев поставил меня, на эту должность. Я проработала чуть более года, испытав настоящие муки. Каждый день ты садишься за стол, видя перед собой ряд флакончиков с реактивами, стеклянный букет остроконечных пипеток, ряды проб лекарственных форм, тесно составленных на тумбе и ждущих твоего анализа. До обеда закончив анализ, я с радостью кидалась помогать коллегам по рецептурному отделу. Разводила растворы, мешала мази, фасовала порошки, лишь бы не видеть свой стол с реактивами.

Мне не нравилось то, что я делаю. Я шла на работу, преодолевая внутреннее сопротивление. Когда меня пригласили работать в идеологическом секторе горкома партии после окончания заочного университета марксизма-ленинизма ( была такая страница в моей биографии) ,то я находилась на грани решения уйти из своей профессии. Генеральный директор, знавший про все и про всех своих работников из уст добровольных доносителей, понял это.

Когда Думцев своей волею освободил меня от этого анализа, моя душа ликовала. Я готова была до ночи возиться с товаром, таскать на себе тяжелые коробки и ящики с кровезаменителями, утопать в требованиях, накладных, счетах-фактурах, получая при этом чувство приятной усталости и внутреннего удовлетворения.

Но Ирина Мурашова была другим человеком. Она любила нудный анализ всей силой своей души. Она знала анализ, как свои пять пальцев. Она была создана для анализа. Такой провизор-аналитик должен победить в конкурсе. Пусть все в нашем маленьком специализированном аптечном мире узнают, что в моей аптеке работает такой самородок, как Ирина Мурашова.

С большим трудом, но я донесла до Ириных ушей эти мысли и лозунги. Она согласилась подготовиться, принять участие с условием, что ей не придется выступать на сцене , петь песни или читать стихи.

– О,всю творческую часть, я беру на себя! Обещаю! – вскричала я от радости.

Петь, плясать и читать стихи я могу до упада. Я смахнула пот со лба, когда Ирина взяла в руки копию программы конкурса и стала изучать аналитическую часть.

До начала конкурса оставалось полтора месяца. Он был приурочен ко Дню Победы. Мы приступили к подготовке. Программа была сложной, насыщенной. Кроме технической специальных заданий, надо было выпустить стенгазету, представить номер художественной самодеятельности, сделать рекламу нового препарата. В коллективе, обсудили предстоящие номера, определили группу специалистов для выступлений. Я стала сочинять стихи, рисовать стенгазету. В этом деле, я как рыба – в воде. Со школьных лет, участвую во всех КВНах и спектаклях, часто была капитаном команды. Опыт наработан. Оля Морина со свойственным ей остроумием и находчивостью активно мне помогала.

4 мая с утра мы всей командой поехали в центральную аптеку, на правый берег. На правом берегу Ангары активно строился новый современный Сиверск. В центре, на проспекте Мира, в пристрое к многоэтажному огромному жилому дому, находилась центральная аптека.

Площадь здания была так велика, что в длинных высоких коридорах и лабиринтах подвальных помещений можно было запросто заблудиться. Конкурс проходил в актовом зале, который размещался внизу между складом и техническим дебаркадером. Зал был просторный, рассчитан на сто человек.

Впереди возвышалась трибуна, возле нее стоял длинный стол со стульями. В левой части – ряды стульев для зрителей и слушателей. За длинным столом сидели члены жюри во главе с генеральным директором Думцевым Георгием Ивановичем. По правую руку восседала его заместитель по общим вопросам – Валентина Михайловна Штапова, председатель профсоюза – Тамара Николаевна Кочешкова, по левую руку от директора – заведующая рецептурным отделом Зинаида Михайловна Дьякова. Рядом с ней – Антонина Александровна Щербатова, заместитель по снабжению.

Перед ними на столе лежали таблички с цифрами от 1 до 5.Высшая оценка – 5 баллов. У двери слева находились пять оборудованных мест для участников конкурса. На каждом месте стояли новенькие титровальные установки, набор лабораторной посуды и реактивов. Зрители усаживались по местам. Приехали со всех аптек города и района, почти все места были заняты.

Я настраивала Ирину Мурашову на победу: «Ира, мы в тебя верим! Ты умнее, лучше и сообразительней, всех!» Ирина волновалась и стояла, сцепив руки в замок.

Думцев прокашлялся , встал и поздравил присутствующих с наступающим праздником. Немного прошелся по теме военной славы Советского Союза, упомянул величие коммунистической партии и советского правительства, затронул личные заслуги генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева Михаила Сергеевича. Без этого – никак. Без политической вступительной части не начиналось ни одно мероприятие. Все к этому привыкли, терпеливо ждали.

Наконец, Думцев передал слово Дьяковой. Ведущей конкурса традиционно, была Зинаида Михайловна. Она была одета в темно-бардовое шерстяное платье с люрексом. Просто в цвет Дня Победы. Дьякова открыла конкурс и пригласила участниц на их места. Жюри раздали им по белому конверту. В конвертах были билеты с заданиями. Конкурс начался.

Ирине досталась мазь. Самый сложный анализ. Это тебе не раствор, который можно сразу оттитровать и анализировать. Из мази еще надо сделать водную вытяжку, а уж потом проводить анализ. Необходимо было узнать количественный и качественный состав мази. Мы затаили дыхание. Времени на анализ давали – 25 минут.

Ирина приступила к работе. Она действовала аккуратно и ловко. Мы держали над головой плакат « Ирина! Ты – лучшая!» Наша участница и впрямь не подкачала. Общий итог – 25 баллов. Все судьи поставили Ирине по 5 баллов.

Даже привередливая Кочешкова не нашла ошибки в ответе Ирины. Наша группа поддержки аплодировала стоя. Уставшая, но довольная Ирина села готовиться к следующему этапу конкурса – по знанию новых препаратов. К нему мы с ней готовились вместе, прочитали массу инструкций, рекламных журналов, составили карточки на препараты. Мне очень хорошо известно волнение во время участия в конкурсе.

В подобных конкурсах я участвовала во время студенчества, потом заняла «серебро» в конкурсе среди рецептаров, в 1983 году. Тогда я набрала наибольшее число баллов, но Валентина Михайловна Штапова сняла полбалла за отсутствие белого колпачка на моей голове. Моя роскошная прическа в стиле «а ля Пампадур» с локонами и завитками, над которой три часа трудилась Ольга Дымова – лучший парикмахер города, ей не понравилась страшно.

В то время Штапова была действующей фавориткой генерального директора. Ее слово было законом. Зато я приобрела стойкий иммунитет к проигрышам. Ирине я тоже внушала мысль о том, что участие в конкурсе само по себе, – хорошая тренировка мозга, независимо от выигранного места. Все характеристики новых препаратов Ирина определила верно.

Начался творческий конкурс. Вот тут мы покорили всех. Инна Дорогина танцевала с Артуром вальс так красиво, что зал аплодировал и все кричали: «Браво!» Шуточные частушки и сценка, тоже, прошли под хохот зрителей.

Ура! Наша Ирина Мурашова заняла первое место. Думцев торжественно вручил ей приз – электрический самовар, стилизованный «под хохлому». Мы в радостном волнении расходимся по домам.

Ко мне подошла Любаша Шейкман: «Полина! Нас приглашают в «Север», там уже заказан столик на четверых!»

– Кто приглашает?» – спрашиваю я.

– Павел Леднёв со Славиком Дунищевым! Пойдем! Отметим вашу победу! – Любаша была не очень довольна результатом конкурса. Центральная аптека заняла второе почетное место. Участницей была Таня Лемешева, которую наставляла Любаша.

–Ты имеешь в виду нашу общую победу над фашистской Германией? – спросила я шутливым тоном.

–Ну, хотя бы и ее! Конкурс – то посвящен Дню Победы! – вызывающе сказала подруга. После того телефонного разговора, наши отношения были слегка натянутыми. Но я не стала упоминать ей «дуру», все же она первая ко мне подошла. Я знала вспыльчивый характер Любаши. Она вспыхивает, как спичка, но тут же – остывает.

Впрочем, милым характером я тоже похвастаться не могу. Так, что , мы обе – одного поля ягодки. Не желая развивать конфликт я говорю : «Люба, я согласна. Давай пойдем в ресторан. Потанцуем, поужинаем. С тобой, хоть на край света!». Любаша довольно ухмыляется.

– Между прочим, Паша Леднёв конкурс снимал. Его Думцев попросил. У нас с тобой фотки точно будут ! – говорит моя подруга, взяв меня под руку. Я пожала плечами. Даже не обратила внимания, кто фотографировал нас.

В восемь вечера мы были снова в «Севере».

– Любаша! Мы здесь уже, как завсегдатаи! Почти каждую неделю бываем! А где наши кавалеры? Не забыли ли про нас? – спросила я подругу.

– Славка с Пашкой этот столик заказали, это точно! Здесь мест свободных сегодня нет. По моему, они уже идут сюда! – Люба посмотрела на выход из зала.

Через минуту к нам подошли Павел со Славиком. На Павле был одет темно-коричневый вельветовый пиджак и кремовая рубашка с вишневым полосатым галстуком. Пиджак облегал стройную фигуру. Он очень хорошо выглядел сегодня.

Я отметила, что у него, оказывается, интересное лицо правильной овальной формы, черные усы придают ему шарм, а карие глаза сияют блеском. Славик Дунищев, как обычно, был в джинсовой куртке и черной футболке.

– Паша, а ты сегодня – франт! – отметила Любаша.

– Хотел вам понравиться, девчонки! – весело ответил Павел и сел за столик. Ближе, ко мне. Пахнуло свежим ароматом мужского одеколона. Через пять минут мы уже весело обсуждали прошедший конкурс и смеялись от души.

– А что за долговязый парниша, тот что с Инкой танцевал? – спросила Люба.

– Даже, не пытайся! Тебе придется иметь дело с самой Людмилой Михайловной! – со смехом ответила я. Люба состроила испуганное лицо. Нам было весело, свободно и приятно.

– Я помню, как в 1983 году фотографировал конкурс, где вы участвовали. Люба тогда заняла первое место, а ты Полина – второе! Уж я и так и эдак ползал перед тобой, а ты даже не взглянула ни разу на меня!» – рассказывал Павел с улыбкой. «Тогда, у меня был период острого неприятия мужского пола… – туманно ответила я и улыбнулась.

Люба понимающе взглянула на меня. Она знала, что я не люблю распространяться о своих семейных проблемах.

– А сейчас? Ты перестала ненавидеть мужиков? – игриво спросил Славик.

– Скажем так, я начинаю менять свое отношение, к ним… – не менее туманно ответила я и спросила: « А ,горячее, когда принесут?». Все поняли, что надо менять тему разговора.

На горячее подали бефстроганов с картофельным пюре. Одно из моих любимых блюд. Заиграла музыка после небольшого перерыва. Мы встали в круг и начали танцевать под «Светофор зеленый» . Прыгал и танцевал весь зал. Народу было столько, будто собрался весь Сиверск. Средний возраст жителя нашего города – 29 лет. Неудивительно, что все активны и подвижны.

Многие подпевали во весь голос. Мы с Любой, тоже запели: « Все бегут, бегут, бегут, а он им светит!» Следующей была песня Михалкова «Мохнатый шмель». Павел пригласил меня, галантно встав возле меня и подав руку. Я с удовольствием пошла с ним. Его теплая большая рука легла на мою талию. Но мой замороженный организм не реагировал ни на какие призывы.

– Как твои дела? Ты все также живешь в той каморке, за рестораном? – спросила я.

– Да. Причем, мне там нравится. Никто не промывает мне мозги. Живу, как хочу. Приходи в гости! – ответил Павел. Я смутилась. Вовсе не хотела напроситься на приглашение.

– А дети, как же? – снова спросила я.

–А что, дети? Дети всегда держат связь со мной. Детей я не брошу, что бы не происходило. Лена в этом году в первый класс пойдет. Я ей уже все школьные принадлежности купил. Костику – 4 года, как и твоему Антону. Они уже сами приезжают ко мне, когда захотят. Развод с женой не значит, что я брошу своих детей. У меня, Полина, еще есть почти взрослая дочь от первого брака. Светлана, ей 14 лет. Галина – моя вторая жена. И снова не получается… – Павел говорил очень серьезно.

Слишком серьезно для разговора во время танца.

– Ты извини. Пристала со своими вопросами. Сама не люблю, когда меня расспрашивают, о моей личной жизни. А к другим пристаю… – я отвела взгляд на сцену с музыкантами.

– Знаешь…А мне хочется с тобой разговаривать, Полина. Будто всю жизнь тебя знаю…» – снова продолжил Павел.

Когда вечер закончился, он встал и подошел к официанту. Я видела, что официант кивнул и взял у Павла деньги. Значит, он решил оплатить наш столик. На всякий случай я захватила с собой кошелек. Не люблю быть у кого-то в долгу.

– Паша, сколько мы тебе должны? – спросила, взглянув на Любу.

– Девчонки, это мы вам должны. Что мы со Славкой делали бы без вас, в этот вечер? Правда, Слава? – громко сказал Павел. Славик рассмеялся и ответил: «Мы с Пашкой, сдохли бы со скуки, если бы не наши прекрасные дамы!

Встав из-за столика, мы с Любой пошли в туалетную комнату. Подправляя губную помаду у зеркала, Любаша сказала: «Паша – джентельмен! Я знаю этого Славку, у него , никогда нет денег. Уверена, что Паша за всех оплатил. Думаешь, почему? Мне Славик все доходчиво объяснил…Ты нравишься Пашке. Но я этого не одобряю, так и знай! Навела справки через Валеру. Его Галька – скандальная баба! Работает воспитательницей в детском садике, ее там весь коллектив терпеть не может. Говорят, доносит заведующей на своих товарок…Узнает, что Пашка подбивает к тебе клинья, донесет на тебя, куда следует. А нам скоро за границу лететь!» – проговорила Любаша.

Я понимала, о чем она. Оформление бумаг для нашей поездки заняло почти три месяца. Мы писали свою биографию вплоть до характеристики двоюродных бабушек и дедушек. Расписывались в каких-то уведомлениях. Отвечали на какие-то, вопросы. Выглядело так, что мы едем за границу не на три недели, а чтобы навеки там поселиться.

– Люба, не волнуйся. У меня к Паше никаких эмоций не возникает. Ты меня знаешь..Никаких эмоций…Кроме дружеских.» – успокоила я подругу.

Выйдя из ресторана, мы шумно погрузились в оранжевый Пашин «Москвич» и покатили по городу. Отвезли домой Любашу, потом Славика. По дороге, Паша врубил свою магнитолу, вставил, туда кассету с популярными песнями. Мы орали , подпевая в такт музыки под песни : «Сусанна», «Поверь в мечту» Юрия Антонова и, снова, « Светофор зеленый» в исполнении Валерия Леонтьева.

Выпитое шампанское создавало отличное настроение. Поехали на левый берег к моему дому. Этим вечером Антон остался с Мариной, сестрой Любы. Я была спокойна за ребенка. Марина – серьезная и ответственная. Подъехали к дому. Паша остановил машину, выключил музыку. Сделал движение ко мне, пытаясь обнять.

–Спасибо за вечер, Паша. Мне надо домой. Ребенок ждет, – я решительно отвела его руку. Если он ждал жаркой благодарности за этот вечер, то ошибся. Его разочарование избавит меня от дальнейших объяснений…

Сегодня к шести часам вечера нашу группу медработников, выезжающих за границу, снова собирают в актовом зале больницы.

– Мы немного посидим и поговорим на взрослые темы. Ты должен потерпеть и тихо сидеть на стуле. Потом пойдем в новый павильон и купим мороженое. Договорились? – спрашиваю я сына. Антон кивнул: «Договорились».

Мы поднимаемся в горку, где высится здание больницы и поликлиники, пристроенной к нему. Любаша уже заняла место для нас и машет мне рукой. На трибуну поднимается худощавый молодой человек. Знакомое лицо. О, это же, Елочкин Валера! Мы учились с ним в УМЛ( Университет марксизма-ленинизма).Вместе ездили на сессии. Знаю, что он теперь возглавляет отдел КГБ в нашем городе.

Валерий Дмитриевич с серьезным лицом инструктирует нас о том, как следует вести себя во время нахождения на территории зарубежного государства. Нельзя отставать от группы, нельзя ходить по магазинам без согласования с руководителем или парторгом группы. Руководитель группы – Сурин Владимир Игоревич. Парторг – Тамара Ивановна Громова, старшая медсестра реанимационного отделения. Профорг группы – Гилевич Людмила Михайловна, заведующая отделом санэпидстанции.

Нельзя вступать в разговоры с иностранцами без предварительного согласия руководителя группы. Со слов Елочкина, цель у иностранцев, пытающихся заговорить с нами – одна. И она коварна. Преступным путем завладеть секретной информацией о Советском Союзе. Случайно разговорившись, мы можем выдать государственную тайну, предав тем самым святое – свою любимую Родину.

Мне было не понятно, какую секретную информацию попытаются выбить из меня подлые прихвостни империализма. Например, я знала секрет разведения раствора глюкозы, владела искусством замешивания дегтярной мази в эмалированном тазу, могла даже скрутить фильтр из куска ваты и стерильного бинта. В голове возник образ мужественной героини Зои Космодемьянской, зверски замученной гестаповцами. Ну уж нет, не дождутся проклятые капиталисты.

Пусть вставляют мне иголки под ногти: ни за что им не узнать, как мы, советские фармацевты, разводим «Рингер» в стеклянных трехлитровых банках из-под маринованных огурцов. Этот страшный секрет умрет вместе со мной. Озвучивать свои размышления я, конечно, поостереглась. Вдохновленные и решительные члены группы шумно разошлись по домам.

Ко мне подошел Сурин: «Полина Дмитриевна! Что смешного сказал инструктор? У Вас, улыбка сияла на лице!». Я сделала серьезное выражение лица, и ответила: « Мне было радостно осознавать, что нашей группой руководит столь восхитительный мужчина!» Сурин погрозил мне пальцем и быстро вышел из зала. Мы с Любашей прыснули от смеха.

***

Мама пошла в отпуск и взяла заботу об Антошке на себя. Наша группа через два дня выезжает из Сиверска в Иркутск, оттуда летит до Москвы. Из Москвы, рейсом «Москва – Прага», мы прибываем в столицу Чехословакии. Мы с Любашей возбужденно обсуждаем животрепещущий вопрос : в чем ехать? Если наша одежда будет невзрачной, проклятые иностранцы могут решить, что советские люди живут бедно. Допустить это невозможно. Я уложила в чемодан лучшее свое платье – бирюзовое трикотиновое с расклешенной юбкой и воротником-стоечкой. Красиво, дорого, все части тела прикрыты.

За этим платьем я выстояла в Москве многочасовую очередь, потому берегу его, как зеницу ока. Одеваю только по особым случаям. Вот и представился, один из них. К платью – бежевые туфельки, на высоком каблучке. Подарок мамы. На них ходить неудобно, но можно, потерпеть. Что ни сделаешь для поддержания политического престижа родного отечества. Пусть чешские модницы удавятся с тоски, глядя на сибирских модных девчат.

Поеду в новых джинсах и розовом трикотажном свитере, очень удобно при пересадках и сиденье в аэропортах. Сбегала к Танечке Вайсман – модному парикмахеру Сиверска, подстригла волосы, сделала химическую завивку. Кучерявая, как потомок негритянского рода, я гордо вышла из салона. К борьбе за светлое звание жителя страны Советов, готова!

В жутком волнении, озираясь по сторонам, сбитая в стройные рядочки окриками руководителя, парторга и профорга, наша славная группа вышла из аэропорта Праги. Первое, что меня поразило: чистота на улицах. До сего времени, я полагала, что наш Сиверск – опрятный городок. Но то, что я увидела здесь, превзошло все мои ожидания. Загнивающий капитализм, стараясь привлечь к себе детей социализма, не жалеет средств. Хотя, считается, что Чехословакия примыкает к лагерю социалистического содружества. Так нам говорили на политинформации.

Если примыкает, то очень слабо. Улицы и проспекты сияли, вдоль брусчатых дорог не видно ни одной бумажки или веточки. Деревца подстрижены, фонари не разбиты, цветы на клумбах не помяты. По чистым пешеходным тротуарчикам идут улыбающиеся нарядные люди, на лицах которых не видно следов страданий и сожаления по поводу того что им не повезло со страной рождения. Я бы даже заподозрила, что они выглядят счастливыми и довольными. Это как?

Они, что не понимают, куда катятся в своем моральном и материальном падении? Где следы отчаяния и угасания в муках? Одно нас с Любашей утешило : чешские девушки, очень бедненько одеты.Никакого кремплена или трикотина. Так себе : мятый лен, натуральный хлопок, не глаженые жатые брючки, будто только снятые с бельевой веревки, юбки из грубого холста. Нищета, одним словом…

Наверное, оттого они пялятся на нас, словно на диковинных животных, вывезенных из экзотических стран. Ясное дело, завидуют! Наша девушка – гид по имени Элен, ведущая нас по Праге, одета в льняной брючный костюмчик бежевого оттенка. Костюмчик так помят, что становится неудобно смотреть. Я в таком мятом халате выхожу из аптечного подвала, когда собираю грязные ящики с лекарственными травами.

Наконец мы вошли в гостиницу «Амбассадор» в центре Праги. Разместились в просторном фойе в мягких креслах. Сурин, какой-то возбужденный и злой, разговаривает с нашим гидом. Девушка что-то ему говорит, показывая на группу иностранцев, расположившихся в другом крыле фойе. Сурин краснеет лицом и бежит на второй этаж. Мы переговариваемся, друг с другом : в чем дело? Почему нам не показывают наши роскошные номера? Чужая речь, которая слышится повсюду, неприятно бьет по ушам.

Наш парторг, Тамара Ивановна Громова, пояснила причину задержки, ввергнув всех нас в состояние транса. Американская делегация, присутствующая в Праге и проживающая на втором этаже гостиницы, категорически против нашего совместного проживания. Другими словами, американцы не желают видеть рядом с собой советских медицинских работников. Именно на втором этаже, нас должны были разместить по плану поездки.

В моем уме такая новость просто не приживается. Я с интересом рассматриваю тощих старых теток с маленькими, такими же тощими, голыми собачками в руках, лысых мужиков в цветастых трусах и линялых футболках. Эта группа бомжей из Америки против того, чтобы мы жили на одном этаже? Мой мозг взрывается…

Примерно через полтора часа, нас считают поголовно, выстраивают в те же дружные ряды и ведут на третий этаж. Да, тлетворное влияние капитализма чрезвычайно сильно. Нас разместили по комнатам. Комнаты разные.

Тамара Ивановна дает мне металлический ключик и говорит, что мне достался одноместный номер. Я яростно протестую. Хочу, чтобы вместе с Любашей. Люба подбегает ко мне и шепчет: «Полинка! Это Сурин так распорядился! Спорим, хочет прибежать к тебе поздно вечером?». Я меняюсь, в лице. Подхожу к Громовой: «Тамара Ивановна, миленькая! Любой номер только не одноместный, любой! Если дадите одноместный, то я сяду здесь, в коридоре и никуда не пойду!». Я беру свой чемодан, сажусь на него с решительным видом.

Мудрая Тамара Ивановна подходит к Сурину, они о чем –то толкуют, глядя в мою сторону. И без того злой Сурин еще больше краснеет. Как он объяснит сотрудникам гостиницы одинокое сидение члена его группы ? Вокруг бродят иностранцы и поглядывают в мою сторону. Он машет рукой и меня определяют в трехместный номер с Любашей и Людмилой Михайловной Маркиной. Я поднимаю чемодан и победоносно захожу в номер. В одноместном вместо меня размещается Тамара Ивановна. Она смотрит на меня с благодарностью.

Номер в гостинице действительно роскошный. Кровати с царственными спинками из атласа, матрас мягкий, как бабушкина перина. Тканое золотой нитью покрывало. Полотенца пушистые, разных цветов. Для лица – розовое, для ног – голубое. Ноги утопают в толстом ковре. В санузле, огромном, как моя большая комната в Сиверске – все благоухает ароматом.

Сияющая ванна, душ, унитаз и еще такой же унитаз рядом, но странной формы без смывного бачка. Людмила Михайловна, опытная путешественница поясняет: это не унитаз, это – биде. Специальное приспособление для женской гигиены. Мы восторженно, ахаем. На стеклянных полочках – душистое мыло, маленькие упаковки с шампунем, кондиционерами для волос.

Туалетная бумага настолько, мягкая, тоже душистая, что хочется прижать ее к лицу, а не к тому месту, для которого она предназначена. Мы с восторгом все рассматриваем, обсуждаем. Людмила Михайловна смеется над нами.

– Через десять минут – обед на первом этаже! Не опаздывать! – заглянула к нам Тамара Ивановна. Одев свои платья и каблуки, мы наносим помаду на губы, подкрашиваем свои ресницы. Выходим с Любой, двигаясь медленно и чинно. Коридор гостиницы красив. Высоченные расписные потолки, резная мебель у стен. К нам подходят двое солидных мужчин, что-то спрашивают. Не понять, на каком языке, они говорят. Подают нам руки, помогают спуститься, по ступенькам. Наверное, служащие гостиницы. Вот это сервис!

– Йес, йес…Сэнк ю…– важно говорит Люба.

Мужчины кланяются и удаляются.

– Пусть знают, что мы тоже разбираемся в языках! – Любаша берет меня под руку и мы идем в ресторан гостиницы. На столах уже расставлены тарелки с едой. Куриный бульон на первое. Красивая фарфоровая тарелка в стиле «рококо», начищенные приборы. На второе – куриная жареная ножка с картофельным пюре. Сначала я решила, что с ножкой, только мне повезло. Но на каждой тарелке лежала поджаристая ножка с аппетитной корочкой. Вся еда, была удивительно вкусной.

В бокалах – пенистое пиво. На столе – бутылки с надписью «Виски шотландское». Я чуть попробовала: омерзительная жуть! Напоминает неочищенный самогон моего дедушки. А вот пиво удивило своим мягким вкусом и ароматом. Я пиво не люблю. Знаю только один вид «Жигулевское» противного горького вкуса. Его «по блату» достает моя тетя на праздники. Здесь в высоком бокале плескалась золотистая жидкость с толстой пеной у края и легким запахом пшеничного поля. Я отпила чуть -чуть потом еще еще…Восторг!