bannerbannerbanner
Дом моей мечты

Алла Михайловна Лебедева
Дом моей мечты

Сняла с подъемника товар, приготовила к трем часам. Должна приехать машина с городской больницы. На часах без четверти три. Могу выпить чаю. На столе краснела коробка с конфетами. Леднёв Павел.значит…Где я могла видеть его?

Подержала коробку в руке, будто она могла выдать мне информацию об этом Павле. Открывать не стала, увезу маме в подарок. В сумке завалялась сушка, я достала ее и села за стол. Как здорово ощущать себя здоровой и молодой! Столько коробок перетаскала в подвале, а сил не убавилось. Усталости никакой! Выпила чай, подошла к маленькому настенному зеркалу подновить стершуюся помаду. На щеках – румянец. Глаза сияют глубоким зеленым огнем.

Темно-густая зелень в моих глазах – наследственный подарок от мамы. По семейной легенде, такие изумрудные глаза пришли в наш род от прабабашки по материнской линии – полячки Еугении Квятковской. Ее выкрал у казаков-конвоиров мой прадед, Шалимов Андрей Демьянович. Судьба Еугении была печальной. Гордый независимый характер образованной польской девушки столкнулся с суровыми устоями сибирской деревни, где она оказалась не по своей воле. Еугения умерла, не дожив до сорока лет. Передав в наследство своим четырем детям цвет своих несравненных изумрудных глаз и природную независимость.

До зрелых лет дожили только двое ее детей – Евдокия и Иван, мой дедушка. Дочь Мария умерла от тифа в пятнадцать лет. Сына Александра убили на войне в день его рождения, когда ему исполнилось 20 лет. Бабушка Евдокия с толстенной косой, уложенной на затылке, тоненькая, как тростиночка, бывало брала в руки мандолину и пела на семейных праздниках, поднимая свои удивительные глаза и рассыпая вокруг изумрудные огоньки. Но ее жизнь тоже была трудной и непродолжительной.

Потеряв на войне мужа Ивана, она вскоре потеряла и любимого сына Петра, покончившего свою юную шестнадцатилетнюю жизнь от неразделенной любви. После этого веселые изумрудные огоньки в глазах красавицы Евдокии погасли навсегда. Она слегла от инсульта и скончалась в возрасте 52 лет…

Резкий звонок в дверь выдернул меня из потока воспоминаний. Приехал водитель из городской больницы – Олег. Он пропустил вперед себя двоих резвых парней, грузчиков. Они быстро открыли специальное погрузочное окно в стене отдела запасов и погрузили по металлическому лотку все коробки с товаром. Олег расписался в накладной и уехал.

На сегодня, мне осталась «подтоварка» отдела готовых лекарств. Сегодня на смене Галя Рудакова. Она уже принесла «журнал дефектуры», другими словами, тех медикаментов, которые закончились в отделе. Беру журнал, собираю товар, оформляю счета. Зову Галю, она ловко уносит коробки в отдел.

Гале – тридцать пять лет лет. Она – выраженная брюнетка, нос с горбинкой, плотная фигура, пышный бюст, шапка вьющихся черных волос. Про таких говорят: жгучая брюнетка. Прямо скажем, роковая красотка. Основная слабость Галины – мужчины. Она темпераментна и любвеобильна. Была, была. …Пару лет тому назад эта слабость привела к тому, что Галя была временно отстранена от работы по причине заражения венерической болезнью.

Из знаменитой группы ЗППП – заболевания, передающиеся половым путем. На лечение ее поместили в наш кожно-венерологический диспансер. В период излечения Галина умудрилась наградить заболеванием одного паренька из хорошей семьи, который проходил лечение от псориаза в том же отделении, в дерматологической палате. Родители паренька написали заявление в милицию. Делом занимался Владимир Рудаков, молоденький лейтенант.

В процессе допросов и следственных экспериментов между молодым застенчивым лейтенантом Рудаковым Владимиром и подследственной Сивцовой Галиной случился бурный, несдерживаемый уставом, роман. Уголовное дело Галины было закрыто из-за недостаточности улик. А счастливый Вова Рудаков получил в жены темпераментную, ласковую и заботливую Галинку.

– Как тебе удалось охмурить следователя? – спрашивала у Гали, ее коллега, фармацевт Ирина Зотова, незамужняя девица тридцати годов. Ира приехала в Сиверск по неясным причинам. Ходили слухи, что в родном Ленинграде, молодую студентку фармацевтического училища совратил ее пожилой преподаватель. Родители Ирины, отослали дочку к тетке на север, подальше от скандала.

– Девки! По кустам я его затаскала! Он же до меня бабу не нюхал! Ну я ему ,естественно, показала класс! Это у нас называлось, следственный эксперимент! Уметь надо с мужиками обращаться! – отвечала Галя, сверкнув, большими черными очами.

Все уважительно замолкали. К слову сказать, Галина оказалась прекрасной женой Владимиру. Он всегда был ухожен, накормлен. Его форменная одежда начищена, ботинки отмыты. Лицо заплыло довольным жирком в короткое время. На этом лице , размашистыми красками, было написано довольство жизнью и насыщение женскими ласками.

По вечерам, Владимир заходил за Галей, чмокал ее в круглую щеку. Галя прижималась к нему всем телом. Под завистливые взоры одиноких аптечных коллег счастливая пара удалялась домой. Сотрудники отдела, где работал Володя Рудаков, вначале подсмеивались над ним: Ой, Вова! Попал ты, парень! Мы такое про твою Гальку слышали! Не удержишь, загуляет снова!

Однако, похорошевший и довольный Володя, только насвистывал себе под нос от избытка чувств. Обедал Володя дома свежими супами и домашними пельмешками, в наваристом бульоне, заботливо приготовленными сноровистой Галинкой.

Со временем возгласы коллег затихли. Видимо, оглядев свои заношенные пиджаки с оторванными пуговицами, вечно голодные сотрудники уголовного розыска, задумались о том, что вовсе не Рудаков ошибся в выборе спутницы жизни.

Работала Галина тоже с огоньком. За ней, не угонишься! Я не успела оглянуться, как площадка подьемника, где, стоял товар для отдела, была пуста. Ну, Галинка, молодец!

Немного, устала к концу смены. Но вовремя забрала Антона из садика. Мы пришли домой и я стала разогревать ужин . Вчера заходил папа и принес мамины домашние котлетки. У меня – замечательные родители.

Я поняла это не сразу. Папа – не родной отец. Но назвать его отчимом … Нет, не могу. Папа – добрый мягкий человек. Даже излишне мягкий, если учесть мамин жесткий характерец. Но видимо мягкие мужчины тянутся к железным женщинам, таким, как моя матушка. Часто, в их ссорах, я встаю на сторону папы и защищаю его от маминого произвола. Иногда это удается…

В любом случае, я рада, что папа есть у меня. Он воспитывает меня с подросткового возраста и натерпелся от нас с братом всякого… Однако теперь я ценю его заботу и стараюсь благодарить и словами и делами. Папа никогда, не говорит о нас с братом, как о приемных детях. Мало кто из его знакомых знают, что он женился на маме, когда мне было 12 лет. Он относится ко мне, как к родной дочери.

Сварила макароны. Разложила по тарелкам. « Макалоны» – говорит Антон. Не ладится у нас с буквой «Р». Многократно повторяем за ужином слова с буквой «Р» : рыба, ракета, рак, река. Я показываю ребенку, как надо прижимать кончик языка к деснам. Наконец, у него выходит «рыба». Я нахваливаю сынишку. Умница! Целую, прижимаю к себе. Самый, умный ребенок, на свете!

Господи, даже страшно, до чего я люблю своего сына и как содрогаюсь от мысли, что, могу потерять его! Недавно в аптеке рассказывали ужасный случай о том, что, трехлетнего ребенка выкрали прямо из детского садика. Когда, милиция нашла его в каком-то старом доме, то ребенок не смог сказать кто он и кто – его мать. Он же совсем маленький…

В свои четыре года, мой Антошка знает название улицы ,номер дома и квартиры. Он называет свою фамилию и мое имя и отчество. Я научила его звонить бабушке, моей тете и моей двоюродной сестре. Всем родным, у кого есть телефоны. На шубке и костюмчиках моего сына нашиты кусочки ткани с его именем и нашим адресом. Я учу его не подходить к незнакомым людям, а если они сами подойдут, ничего не бояться, а сразу кричать, посильнее и бежать.

– Ты – сильный и самостоятельный мальчик. Ты вырастешь и станешь сильным мужчиной! – говорю я сыну.

– Как папа? А почему, он не едет к нам? – спрашивает Антон. Когда мы со Стасом развелись, сыну было три годика с небольшим. Но он помнит своего папу и все время, ждет его.

Но Стас ездит к нему редко. Приезжал на один день, в январские каникулы. Он учится в Красноярском лесотехническом институте. Помню, позвонил в дверь вечером. Я заволновалась, что он останется на ночь. Сказала, что временно живу у родителей, потому что у мамы высокое давление. Стас сразу сник. Погулял с Антоном меньше часа. Пообещал , что приехал купить сыну зимнее пальто и шапку. Я не возражала. Когда, они вернулись, то я увидела в руках у Антона маленький сверток.

– Вот! Папа мне фуражку купил! – Антошка развернул сверток и одел на голову серую фуражку с якорем над козырьком.

– А пальто, где? – удивилась я.

– Ты только, о деньгах и думаешь! – огрызнулся Стас с неудовольствием видя, что я стою у дверей, одетая и готовая к выходу.

А что делать? Остаться с ним на ночь, я боюсь. Проходили этот этап наших отношений, знаем… Наш развод был очень болезненный. Выгнать его, по закону, не имею права. Ордер получала на троих.

Спасибо моей свекрови, Ефросинье Семеновне, она запретила Стасу подавать заявление, на раздел квартиры. Потому, скорее выходим из квартиры с Антошкой. В Сиверске, у Стаса, есть двоюродный брат, пусть у него переночует. Даю возможность отцу, попрощаться с сыном. Стас обнимает Антона, тот крепко, прижимается к нему.

– Завтра, приходи днем. Мы приедем в обед. Будем до вечера здесь. Можете, поиграть с Антошкой, сходите в дом культуры на аттракционы, если хочешь… – предлагаю бывшему мужу. Он кивает головой. Потом, спрашивает: Полинка! Может, не поедешь к матери? Посидим, поговорим. Я могу ужин тебе сварить!

Для Стаса слово «ужин», означает застолье с неизменной выпивкой. А когда он выпьет ,то превращается в другого человека, страшного и безжалостного…От нахлынувших воспоминаний становится жутко. Я вздрагиваю и говорю: Нет! Спасибо, ты меня уже, накормил на долгие годы! А тем для разговора у нас с тобой нет. Одна тема – наш сын. Пожалуйста, не забывай о нем! Провожать нас не надо! Антон спрашивает: Папа, ты завтра придешь? Мы покатаемся на « скачущих лошадках»?

 

– Приду, сынок! – обещает Стас сыну. Потом долго стоит, смотрит, как мы спускаемся к автобусной остановке. До мамы надо ехать на автобусе на правый берег.

Уже ворочаясь на диване в попытке заснуть, вдруг вспоминаю. Вот, откуда мне знакомо лицо Павла Леднёва! В рождественские святки мы с Любашей гадали со свечами на моей кухне. Застелили стол белой скатертью, поставили тонкостенный стакан с чистой водой. По бокам – две свечи. В стакан опустили серебряное колечко. По очереди призывали: «Суженый, ряженый, приди ко мне, наряженный!», после чего внимательно смотрели в колечко.

В моем колечке появилось лицо черноволосого молодого парня с усами. Образ удивительно похож на портрет знаменитого русского писателя Гоголя.

– Ну, вылитый Гоголь! Как на картинке в учебнике литературы! – воскликнула Любаша. «Не явился ко мне мой суженый! Духи показали мне исторический персонаж и все!» – заключила я. В колечке у Любы мы увидели худощавое лицо мужчины в военной форме. – Какой-то он старый, мой суженый! Я такого не знаю! – расстроилась Люба.

Мы посчитали, что со стаканами и кольцом ничего не получилось. Расстелили бумажный круг с буквами и стали гадать на блюдце. Держали блюдце одними пальцами. Блюдце крутилось по кругу, стрелкой указывая буквы. Задали вопрос духу моего покойного отца: «В каком году, я выйду замуж?». Блюдце ответило: «1986». Я спросила: «За кого я выйду замуж?». Блюдце ответило: «Ты его знаешь». Я удивилась. Неужели, я так скоро выйду замуж? Ведь, на дворе, уже 1985 год.

Перебрали всех наших знакомых парней. Ни один не подходил для кандидатуры моего будущего мужа. Любаше блюдце обещало брак только через шесть лет.

– Это как? Я хочу замуж, мне обещают, через шесть годков? Ты не хочешь, тебе обещают, на следующий год! Не справедливо это! Не верю! – воскликнула Любаша и мы свернули гадание. Этот знакомый Славы Дунищева, напомнил мне лицом тот образ мужчины, который я видела в гадальном колечке. Какое интересное совпадение!

Назавтра Стас так и не пришел. Он мог просто напиться и забыть, что обещал Антошке покатать его на «скачущих лошадках». Ребенок стоит у окна, откинув шторы. Он всматривается туда, на пригорок. Ждет отца. Я мою полы и плачу от жалости к Антошке. В такие минуты, я так ненавижу Стаса. Зачем обещать ребенку, если не собирался прийти?

Мне понятно, что Стас, стараясь вернуть меня, изображает из себя доброго папу. На самом деле, отцовский инстинкт у него отсутствует. Но я это понимаю. А ребенок просто, верит и ждет… Пойти навстречу бывшему мужу я не могу…В конце концов, мать, потерявшая уважение к себе, вряд ли сможет воспитать нормального человека. Стараюсь всеми силами, поддерживать в ребенке, образ хорошего достойного отца, который любит и скучает без сына.

Когда, мы разводились, Стас устраивал истерики, плакал, рвал на себе волосы и кричал, что, жить не сможет без Антошки. Но звонит ему только бабушка. Ефросинья Семеновна, действительно любит Антошку. В их поселке нет телефона, свекровь ходит на коммутатор леспромхоза, заказывает переговоры и разговаривает с внуком. Только она отправляет Антону бандерольки и посылки с подарками. Ни одной открытки от Стаса не приходило. Антошка сам бегает к почтовому ящику и достает нашу корреспонденцию.

Он уже знает все буквы алфавита и мы пробуем складывать простые слова и читать по слогам. Когда стемнело, я накормила ребенка и отвлекла чтением книги. Мы читали про Федору, которую бросила грязная посуда. Мой ребенок жалеет непутевую Федору и радуется, что самовары и утюги простили ленивую бабку. Антон наизусть знает эту книжку, но каждый раз просит прочитать снова.

– Почему, не пришел папа?» – Антон пытливо смотрит на меня своими карими глазенками.

– Наверное, папу срочно вызвали в институт. Ты же знаешь, что ему надо учиться. Он получит диплом и станет чаще приезжать к тебе. Ведь он так любит тебя, сынок.» – отвечаю я. Ребенок задумывается и засыпает. Я целую его и выхожу из спальни.

« Левицкий Станислав – ты мой враг!» – с яростью проговариваю, уже в комнате. Чтобы успокоиться, принимаюсь довязывать второй носок Антону. Еще в детстве бабушка Елена Петровна научила меня простому вязанию. С тех пор я мало преуспела. Но связать носочки или шарфик могу. Вязание меня успокаивает и негативные эмоции просто «вывязываются» из моего организма.

У нас теплая квартира, но она находится на первом этаже. Зимой – пол холодный. Антон любит играть на полу с машинками. Мои шерстяные носочки всегда к месту. Раздается телефонный звонок. Не брать трубку – мне нельзя. Я дежурю на аптечной сигнализации. С этой целью мне телефон и оставили. Иметь свой домашний телефон в наше время – настоящая роскошь. Люди годами ждут своей очереди. Поэтому, надо эту льготу, отрабатывать. Звонит Любаша Шейкман.

– Не дай бог, снова носки вяжешь! Приеду, пряжу увезу, спицы поломаю! – кричит Люба. Мне смешно. У Любы « иголка в заднице», ей не сидится дома. Она все время, куда-то бежит, что-то затевает. Я рассказываю ей, что Славка Дунищев познакомил меня с Павлом Леднёвым.

– А, знаю! Это тот фотограф с железными зубами? Знаешь, он похож на писателя Гоголя! Ой, Полинка, мы же его в кольце видели! Помнишь, гадали в святки? Но, нет! Не наш, вариант! Будем ждать следующего Гоголя! Этот женат, двое детей. Даже время на него не трать! Поняла? Будем, искать дальше! – отрезает Люба.

– Вот чего не хочу, так это искать! Тебе надо – ты ищи! – отвечаю я с раздражением. – Эгоистка! К тебе мужики липнут, ты их боишься, а они еще сильнее липнут! Это почему так? А я, свободная красивая женщина, без обременений, от меня бегут! Петька спутался с Наташкой, с кухни, представляешь? Пухлая такая, с жиденькими волосенками…Мне девчонки сказали, с Петькиной бригады… Сам- то он стал прятаться от меня, гаденыш! Приеду к тебе, как- нибудь, с бутылочкой полусухого, поплачусь!» – жалуется Люба.

Мне не понятны ее страдания.

– Любашка! Поживи спокойно. Сделай перерыв между романами, – советую я ей.

– Это я, сейчас, с кем говорю? С домом престарелых? Вам, бабушка, уже девяносто?» – язвит Люба, с раздражением.

– Спокойной ночи! – я кладу трубку и с упоением беру книгу. Читаю Сомерсета Моэма «Бремя страстей человеческих». Лучше почитаю об этих страстях, чем испытывать их в натуре.

Сегодня – день рождения папы. Он старше мамы на два года. Ему исполнилось 50 лет. Золотой юбилей. Мы с братом сбросились и купили ему мягкое кресло. Вернее сказать, я заплатила основную сумму, а Анатолий внес свой мизерный вклад. Азалия с трудом расстается с копейкой. А уж для родителей мужа и вовсе не считает нужным тратиться. Анатолий, сутками крутивший баранку и обеспечивавший всю свою большую семью, клянчил деньги на юбилейный подарок, как приживалка. На что супруга отвечала : Твоя сестрица получает побольше тебя. Вот пусть больше и вкладывает. Ишь, придумала! Кресло! Зачем отцу новое кресло, у него же есть старое? Еще сто лет на нем просидит!

Но потом, преодолев приступ жадности, выделила десять рублей на подарок. Представляю, как запотела десятка в пухлой ручке моей невестки. Кресло стоило сорок рублей. Папа очень любит сидеть в кресле и смотреть телевизор.

Собралась вся наша родня, человек двадцать. Родственники папы живут далеко, его мать – баба Нюра не приехала по причине возраста. Ей уже восемьдесят лет. Приехал его друг детства – Шумкин Владислав с женой Ниной. Они живут в Сиверске. Тетя Нина подружилась с мамой и теперь она, прекрасная портниха ,шьет маме красивые наряды. Пара красивая, но противоречивая. Шумкины выглядят хорошо : оба симпатичные, стройные, нарядные. Но ругаются друг с другом постоянно.

Даже здесь умудряются кидать злые реплики в адрес друг друга.

– Заткнись! – слышу я голос дяди Славы, направленный в сторону жены.

– Сам заткнись, идиот! – тихо скрипит тетя Нина. Папа предусмотрительно рассаживает их по разную сторону стола. Поставили два стола вместе, в зале. Мама расстаралась: весь стол уставлен угощениями. Котлеты, холодец, рыба жареная и соленая, салаты трех видов. Булочки, пироги. Мама любит, когда на столе не хватает места.

Гости оживлены и веселы. Тетя Шура, младшая сестра мамы громко раздает команды, между ними успевает рассказать анекдот. Она мастерица рассказывать анекдоты, все хохочут. Моя тетушка – душа компании. Муж тети Шуры – дядя Герман, хмуро сидит в уголке, он даже не улыбнется. Я не видела смеющегося дядю Германа. Он всегда молчалив и сосредоточен. Словно, погружен в свои мысли и не слышит ничего вокруг. Думаю, так он защищается психологически от своей напористой женушки. Иначе она его проглотит, не разжевывая.

Обе сестры зубасты, как акулы. Сейчас у них временное перемирие. А бывают такие баталии, мама не горюй…Тогда сестры припоминают друг другу все, начиная с того момента, когда трехлетняя вредная Зинка пыталась выбросить из люльки годовалую Саньку. Вся родня в курсе этих душераздирающих историй. После семейных разборок, сестры гневно расходятся и могут месяц не разговаривать друг с другом. Но затем, странным образом, мирятся и следующий месяц бегают друг к другу каждый вечер.

Мама и тетя Шура работают учителями начальных классов, в разных школах. Когда, им надо встретиться и обсудить «подлюку директора», или « тварь – завуча», то сестры разговаривают по телефону специальным зашифрованным текстом.

– Санька, ты методичку по арифметике мне дашь? – бывало, спрашивает в трубку мама, оглядываясь на отца, мирно сидящего в своем кресле.

– Приходи, Зина! Герка на рыбалке! – отвечает младшая сестра. Это означает, что в холодильнике, на дверце, у тети Шуры стоит бутылочка хорошей водки. А на полке – засоленный хариус. Под это сопровождение, сестрам веселее «кастерить» своих начальниц, на чем свет стоит. От тетки мама приходит с раскрасневшимися щеками, но довольная. Отец только усмехается, когда мама рассказывает, как ходила «за методичкой по арифметике». Про хитрости сестер все домашние знают.

Кто-кто, а их мужья это знают точно. Поэтому, дядю Германа я понимаю. С активной тетей Шурой, они составляют полную противоположность. Но вопреки всем прогнозам, живут вместе уже больше двадцати лет. Их старшей дочери Маше исполнилось 23 года. Согласно семейным легендам, дядя Герман не хотел жениться на тете Шуре и даже пробовал сопротивляться. В это время до моего деда Ивана Андреевича дошли слухи о том, что его младшая дочь Александра беременна ,но замуж ее не берут. Бедный дядя Герман, еще не догадывался, что с семьей Шалимовых такие штуки не проходят.

Увидев отца возлюбленной с топором в руках, дядя Герман решил, что сильно ошибался, когда не признавал в Шуре Шалимовой свою судьбу. Поэтому, Маша благополучно родилась в законном браке. Машка не унаследовала материнскую нахрапистость. Она ленива, аморфна и флегматична. Наверное, гены отца доминировали. Как только Машке исполнилось восемнадцать годков, тетя Шура выдала дочь за работящего парня, водителя местного лесного предприятия по имени Анисим.

Симе, так в семье зовут Анисима, приглянулась тихая полненькая девушка с круглыми сонными глазами. Глядя на Машку, всегда подозреваешь, что она вот-вот заснет и упадет, здесь же. Но внешний вид моей двоюродной сестры очень обманчив.

Особенно, если взглянуть на список юношей, с которыми Машка имела тесную связь до того момента, пока обеспокоенная тетя Шура не прекратила эти вялотекущие романы. Анисим жесткой рукой взял под контроль молодую жену и нынче Машка исправно варит щи и воспитывает двоих сыновей.

При этом, Маша с обожанием смотрит на своего Симу и свято верит, что симпатичные бухгалтерши, которых водитель леспромхоза Пырьев Анисим возит « на сдачу отчета», являются только его сотрудницами.

– Не могут ни дня, без Симочки моего! Звонят по воскресеньям, вызывают на работу!» – хвастается Машка, за столом. Анисим сидит рядом и ухмыляется.

Сегодня, Пырьевы пришли с детьми. Их сыновья, Борька и Санька, белобрысые и плотненькие – просто копия своего папы, бегают возле стола. Сегодня собралась целая ватага. Погодки Катя и Дима – дети Анатолия, подрались и Антон пытается их помирить. Мои племянники, всегда, враждуют между собой и дерутся.

– Мне все подруги говорят: ох, до чего, у тебя, Аза – дети воспитанные! Как тебе удается таких детей воспитать? – хвалится Азалия. Она и так не была худышкой, а теперь, став матерью двух детей, поправилась во всех направлениях. В ярком красном платье с химической завивкой на голове, Аза расплылась на диване пухлой румяной булкой, прижав тощего Анатолия бедром к боковине дивана.

Мы слушаем ее , помалкиваем. Более диких детей, чем Катька с Димкой, я не встречала. Дерутся так, что потом неделю ходят с синяками. Вот и сейчас, шустрая Катя извернулась и ударила Димку по голове мухобойкой. Тот оглушительно, заорал.

 

« Женишься на цыганке, она тебе табор нарожает. Цыганята будут драться и убегать из дома! – напутствовал Анатолия наш дед Иван, увидев Азалию. Толик не соглашался с ним, но время показало правдивость дедушкиных прогнозов. Катя визжала, Димка замахивался на нее веником. Они крутились у стола в надежде урвать что-нибудь с тарелок. В доме Азалии, это было в порядке вещей. Дети подбегали к столу, выхватывали из под руки матери куски колбасы и убегали, на улицу.

Но у бабушки Зины сильно не забалуешь! Мама терпеть не может, когда хватают с тарелок, тем более грязными руками. Она берет вопрос дисциплины под свой жесткий контроль.

– Да, ладно. Пусть здесь сидят, – говорит отец, видя, как дети рядами выходят из зала. Но у нас не принято садить маленьких детей за общий стол. Мама, учительским окриком, собирает эту орущую команду, проверяет чистоту ладошек и ведет на кухню. Там для детей приготовлена еда. Под присмотром десятилетней Раиски, ребятишки жадно поглощают вкусные котлеты и картошку. А взрослые продолжают чествовать юбиляра и дарить ему подарки.

– Как тебе наше кресло?» – осведомляется у папы, Азалия, сидящая рядом мужем. Зараза, делает вид, что оплатила половину покупки.

– Спасибо, Аза! Очень нравится!» – отвечает отец. Он уже сидит в новом кресле и очень доволен нашим подарком. Азалия отвлекается на минуту от брата. Он успевает опрокинуть лишнюю рюмку водки и удовлетворенно закусывает селедкой.

Моему брату достаточно пару рюмок, он уже сидит пьяненький. Начинает бормотать, напевать песни и вырывается из рук Азалии, которая хочет увезти его домой. Дома она колотит моего братца тем, что попадет ей под руку. Однажды, она ударила его по голове ручкой от сковороды, отчего Толик стал плохо видеть и оглох на месяц.

– И когда только успел, паразит!» – кричит на него Азалия, поняв, что ослабила контроль. Потом натужно улыбается гостям и одергивает свое новое платье. Она сдерживается изо всех сил, желая продемонстрировать лубочную картинку под названием «Дружная семья Кропачевых».

Мы включаем магнитофон и танцуем. Папа приглашает маму, и они танцуют медленный танец.

– Смотрите, какие красивые глаза у моей Зиночки!» – восхищенно говорит папа, словно, впервые встретил свою жену. Все радуются и смеются. Я удивленно думаю: « Папа живет с мамой, уже шестнадцать лет, а по прежнему любит ее! Им уже так много лет. Какая любовь может быть в пятьдесят лет? Это интересно и невероятно!» Мне думается, что пятьдесят лет – это глубокая старость.

За столом, справа от меня сидит Алина – красивая светловолосая девочка, младшая дочь тети Шуры и дяди Германа. Что касается истинного происхождения Алины – тут все неясно и загадочно. Алине уже четырнадцать лет. Я хорошо помню бесконечные перешептывания мамы и тетки, из которых я поняла, что время зачатия Алины , странным образом, совпадает с периодом поездки тети Шуры на курорт, в Абхазию. Судя по тому, как нервно тетя Шура считала недели своей беременности и как бурно фантазировали сестры на тему, как объяснить дяде Герману столь ранние роды второй дочери, было ясно, что сам он в процессе зачатия участия не принимал.

Алина, подозрительно, смахивала лицом и цветом волос на начальника дяди Германа – Александра Петровича Щербакова, который (о, удивительное совпадение! )отдыхал в Абхазии ровно в то же время, что и тетя Шура. Щербакова я видела несколько раз, когда он приезжал с инспекцией на промышленную базу, которой руководил дядя Герман. Красивый, седовласый, солидный. На высоком лбу шрам в виде буквы «С».

В дни его приезда, тетя Шура отпрашивалась с работы, делала замысловатую прическу и, одевала свои лучшие платья. Она – красивая женщина, моя тетушка. Черные густые локоны, светлая кожа, темно-карие выразительные глаза под длинными ресницами. Надо ли добавлять, что результаты проверки работы дядиной базы, всегда были положительными.

Щербаков уезжал довольный, выразив директору лесопромышленной базы Берицкому Герману Леонидовичу самые лучшие признания качества его работы. Отчего сам дядя был тоже доволен, предполагая, что он потрудился на славу, перевыполняя квартальный план по заготовке древесины. А тетя Шура, прибежав к маме, долго еще шепталась с ней, взволнованно обсуждая темперамент неутомимого Александра Петровича. Думаю, сам дядя Герман ни о чем таком, даже не подозревал. Он очень нежно любил свою младшую дочку, даже больше, чем старшую Машку – копию отца.

« Падал снег буланому, под ноги. С поля, дул холодный ветерок!» – запевает мама своим чистым проникновенным голосом. Мама замечательно поет. В семье часто вспоминают, что во время обучения в педагогическом училище, мама исполняла арию Лизы из оперы «Пиковая дама» на «бис». Ее голос звучит, как хрустальный колокольчик. « Ехал парень длинною дорогой, заглянул погреться в хуторок!» – тетя Шура подхватывает.

Затем вливаемся мы с Азалией, внеся некоторый разнобой. Петь я люблю, но слух у меня практически отсутствует. Потом слышится густой голос папы и дяди Славы. Вспомнив слова, подпевает тетя Нина. Хор ширится и песня объединяет нас в единый многогранный строй. Кто-то, фальшивит, кто-то запинается, кто-то путает слова… Не гладко, не правильно местами, даже коряво с музыкальной точки зрения…Все, как в жизни. Но, это – семейный хор.

Главное, я люблю свою неоднозначную и противоречивую семью. Она отдаленно не напоминает идеальную, в ней перемешана русская, цыганская, польская, корейская, башкирская кровь. В ней много эмоций, криков, разборок, конфликтов и скандалов. Это – моя семья. Другой я не знаю. Такие редкие моменты, когда мы все , временно забыв о ссорах и размолвках, собираемся на семейный праздник, наполняют меня ощущением счастья. В такие моменты, я чувствую, что являюсь маленькой частицей нашего огромного старого рода и мне не страшны никакие невзгоды. Я под мощной защитой этого корявого и щелистого семейного древа.

***

В пятницу забрала Антона пораньше. Из детского садика мы сразу свернули на главную дорогу и зашли в промтоварный магазин. Купила репродукцию Ивана Шишкина «На Севере диком ». Мне запала в душу эта картина. Одинокая заснеженная сосна стоит над обрывом. Вокруг суровая северная природа. Похожа на меня. Я – такая же. Я – это дикая заснеженная сосна, стремящаяся к своему одиночеству. Мне никто, кроме моего Антошки не нужен. Я – нелюдимая и холодная.

Той солнечной двадцатилетней девочки Полинки, с улыбкой встречающей каждого – давно нет. Те озорные зеленые огоньки в глазах, о которых мне толковали в студенческие годы мои однокурсники, давно погасли. Мой горький опыт первого брака со Стасом, выстудил во мне все тепло. Мне хорошо только вдвоем с сыном. В своей скорлупке, которую я сама утолщаю и уплотняю. Это путь к одиночеству? Может, быть. Но свое одиночество я берегу, как зеницу ока.

Хотя, женщину, имеющую сына, назвать одинокой уже нельзя. Мы – вдвоем. Скорее, мое любимое состояние можно назвать уединением. Умом я понимаю, что вырастить мальчика без мужского внимания – непросто. Но представить рядом с собой, чужого мужчину, который будет требовать от меня любви и заботы, отнимая это от Антошки, я не могу.

Пришли домой, повесили картину на старый гвоздь, оставшийся от аптечной бухгалтерии, которая здесь размещалась до того, как квартиру выделили мне. На фоне бледно-сиреневой окрашенной стены, репродукция в красивой деревянной раме смотрится удачно. У меня почти нет мебели, много пространства.

У стены – тахта, в углу – телевизор на ножках. Светлый абажур над небольшим журнальным столиком. Нашу с Антошкой одежду, мы складываем в шифоньер, в спальне. Там же наши две кровати: моя – побольше и Антона – поменьше. На стене – полки с книгами. У моей кровати – тумбочка с телефоном. Все лаконично.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35 
Рейтинг@Mail.ru