Алексей Шипицин
Девушка 2.0

– И что?

– Да как сказать… Ко двору не пришелся, барракуда.

Олег хохотнул:

– Ко двору? Конечно, там же работать надо. А тут – лежи себе, телевизор смотри. Накормить накормят…

– И много народа там? – остановил начинавшуюся перепалку Денис.

– Когда как. Человек восемь-десять. Максимум двенадцать. Они и больше принимали, но тесно было. Две комнаты всего.

– А кормят?

– Конечно.

– И что, сами готовят?

– Нет, сестры за ними ухаживают – готовят, моют, стирают. Братья уроки проводят. Вообще там все довольно жестко. Подъем в шесть утра. Молитва. Потом или на разгрузку вагонов, или на стройку. Там рядом многоэтажка строится.

– Каменщиками?

– Да какими каменщиками. Все без специальности. Просто подсобными рабочими. Принеси-подай.

– А зарплата?

– Никаких денег. Это, в общем-то, правильно. Чтоб в ближайший киоск сбегать искушения не было.

– Что, и карманных денег не дают? Так, на расходы.

– На какие?

– Ну, на сигареты, например.

– Ха, на сигареты. Курить грешно. Там никто не курит. Кто курил – бросает.

– Ну да? И правда, жестко.

– Но зато тихо, спокойно. Все при деле. Свободного времени нет.

– Потому оттуда и сбежал, – снова вклинился Олег.

– Мужики, закурить дайте, – в палату ввалился заспанный, явно еще не умывавшийся Пасечник. Денис вытащил пачку, дал ему сигарету.

– Вот спасибо, Денис. Ты же Денис? Дай еще штучку. Не накурюсь с утра одной-то. Вот еще раз спасибо, – как будто оправдываясь, Пасечник прошел к балконной двери.

– Эй, Пчеловод хренов, – остановил его прапор. – Шуруй к себе или в курилку. Нечего у нас курить, тем более с утра…

Тот, не обращая внимания на Генку, прошмыгнул на балкон и закрыл за собой дверь.

– Денис, ты ему не давай сигареты, – наставительным голосом сказал Геннадий. – Не напасешься. Свои все раздашь, потом сам побираться будешь. А он раньше и не курил совсем. И не пил. Им на пасеке нельзя. А пасека пропала – у него как крышу снесло, барракуда. С катушек слетел. Курит нещадно, пачки две в день, наверное. Да и пил беспробудно, пока сюда не попал.

– Наверстывает упущенное за бездарно прожитые годы, – философским голосом обобщил Олег, собирая бритвенные принадлежности. – А ты что умываться не идешь?

– Ты мной не командуй, – огрызнулся Геннадий.

Денис не удивился такой реакции. Вчера вечером, во время их балконных перекуров между «компьютерным ликбезом», Олег рассказал коротко историю бывшего прапорщика. Когда ликвидировали училище, тот оказался и без работы, и без жилья. Он развелся за несколько лет до этого, а сам жил в училище – обустроил там себе комнатенку. А когда весь жилой фонд передавали из Министерства обороны в муниципалитет, его беззастенчиво выгнали прямо на улицу. Не возвращаться же к бывшей жене, у той и семья уже новая… Он с горя запил, жил с бомжами. Потом оказался здесь, в диспансере. Тут и остался. Почти четыре года живет. А потом у него обнаружили рак… Денис не стал уточнять, рак именно чего. Это известие и так для него было полной неожиданностью. Олег предупредил, что Геннадия мучают приступы сильнейшей боли, особенно по ночам. Обезболивающее теперь слабо помогает, так что с утра он частенько бывает злой и раздражительный. И тогда уж ему под руку не попадайся…

– Тоже мне, командир нашелся, – продолжал Генка-Барракуда. – Ты за собой бы лучше следил. Ночью чай пили? И ничего за собой не убрали – ни сахар, ни печенье. Стол даже не вытерли…

«И что, мне здесь всю неделю бичевать? Мужики они, конечно, хорошие. Но…»

Он не успел додумать мысль. На кровати напротив заворочался вчерашний толстый мужик, которого прапорщик назвал Антохой. Что-то промычал, потом с трудом сел, тупо оглядываясь по сторонам, выпучивая красные заплывшие глаза.

– Воды дайте…

– Сам возьмешь, барракуда, – зло ответил Генка. – Тебе сколько раз говорили? Нажрешься, так чтоб ноги твоей у нас не было… Ботинки хотя бы мог снять.

– Не бурчи, – с трудом ворочая языком, хрипло огрызнулся Антоха. – Видишь, тошно.

– Зато вчера было хорошо, – рассмеялся Олег.

– Твое счастье, что суббота сегодня. Ни Натальи, ни Григорьевича нет. Попался бы ты им на глаза. Ну ничего, я все расскажу, – распалялся Генка.

– Ты, паскуда… Молчи лучше…

– Денис, пошли бриться, пусть они тут сами грызутся, – Олег, ухмыляясь и с трудом сдерживая смех, вышел из палаты.

– Да я через день бреюсь, – Денис провел рукой по щеке. Конечно, побриться бы не мешало, но уж очень не хотелось торчать в этой умывалке-курилке. Да и было интересно досмотреть начинающееся представление под названием «Злой по жизни прапор верзус злой с похмелья Антоха». Но битва не состоялась.

– На разгрузку! – раздался крик под балконом.

– Твое счастье, – буркнул Генка, поворачиваясь к Антохе. – Вернусь, чтоб духу твоего здесь не было. Понял?

Тот пытался что-то ответить, но язык явно не слушался. Геннадий вышел на балкон.

– Что так рано сегодня? – крикнул кому-то там, внизу.

– Серега машину в сервис погонит, – раздалось в ответ. – Так что обед позже будет.

– Начинается, барракуда, – прапорщик вернулся и начал одеваться. – Хорошо, если обед к вечеру подвезут, вместе с ужином. Все, Денис. Пошел я бачки таскать.

– Давай я помогу.

– Нет, тебе нельзя. Ты у нас, постоянных, хлеб не отнимай.

– Вам что, платят за разгрузку?

– Нет, конечно. Ну, скажем так, это хоть как-то оправдывает наше здесь существование. Бачки разгрузить, мебель перетащить, бумаги на другой этаж отнести. Так, по мелочи… А ты на завтраке хлеба побольше возьми, здесь что-нибудь сгоношим…

Пока бедный Антоха пытался подняться, потом отпаивался холодной водой прямо из банки, Денис тоже вышел на балкон. Поежился – было прохладно. Понятно, все-таки осень. Утро…

Бригада напротив уже работала. «Суббота, выходной. Все равно работают. Вчера допоздна, сегодня спозаранок». Тот, который внизу, продолжал наполнять ведра, верхние поднимали. Потом высыпали утеплитель, а пустые ведра для ускорения процесса не на веревках спускали, а просто бросали вниз. Вот полетело очередное ведро… точнехонько по голове нижнему. Денис даже вскрикнул. Но тот, на удивление, не орал, не матерился. Спокойно продолжал нагребать перлит. Пока Денис курил, бедняга еще раза два получал пустыми ведрами по голове. И все спокойно. «Азия. Кто ж их поймет». Ему вдруг стало грустно и жалко бедного узбека-киргиза – каски в этой бригаде предусмотрены не были…

Он вернулся в палату и чуть не наступил на мохнатую Бяку… Немного подумал, потом взял ее на руки и так, поглаживая черное шерстяное чудовище, уселся на кровать. Он чувствовал себя неимоверно уставшим и совершенно разбитым. То ли от вчерашней капельницы, то ли от сегодняшнего раннего подъема…

Суббота, 10.00

Юрий не спал практически всю ночь, уснуть удалось только под утро, когда уже начинало светать. Но проснулся, как ни удивительно, бодрым и свежим.

Вчерашняя случайная встреча с Любой была для него совершенно неожиданной. Но еще неожиданней она закончилась.

Выйдя из подъезда Димки, они долго молчали. Так и шли рядышком по тротуару и просто молчали. И странно, Юрий не чувствовал никакой неловкости от этого молчания. Просто как будто они накануне расстались, а сейчас снова встретились. И не было этих восемнадцати лет.

– Вот мой дом, – прервала долгое молчание Люба. – Спасибо, что проводил.

– Люба…

– Юра, не говори ничего. Не надо! Я тебе сама все сейчас скажу. Коротко. Извини, я выпила… Алена – твоя дочь. Можешь хоть генетическую экспертизу провести. Хотя… Я думаю, ты сам знаешь. Все… Я пошла.

– Подожди… Я…

– Юра, не надо эмоций, не надо соплей. Я тебе сказала, а ты думай сам. Я не знаю, зачем ты здесь. И почему именно сейчас. Это судьба? Иди домой. Ну, или где ты остановился… К Димке. В гостиницу. Все. Я тебе все сказала…

…Что с ним происходило, он бы не смог объяснить. Просто он делал то, что считал нужным сделать именно в этот момент жизни. Не просчитывая на несколько шагов или дней вперед, как привык делать все последние годы. Не задумываясь о последствиях…

Сначала он хотел позвонить в Питер, уже достал телефон, но потом сообразил – там еще ночь. Ладно, позже. Спустился в фойе гостиницы, зашел в офис авиакомпании и сдал билет. Потом заехал в офис риэлтерской фирмы и отменил все договоренности о продаже квартиры. Бедная Надежда Андреевна была в шоке. Но он тут же перевел с карточки солидную неустойку, ситуация сразу нормализовалась, только банкет пришлось отменить. Уж очень неуместным был бы в этой ситуации праздник… Он хотел посмотреть так и не проданную квартиру, и Надежда Андреевна, передавая ему ключи, многозначительно намекнула, что не против составить ему компанию. Он категорически, даже почти грубо, отказался. Хотя потом пожалел. Не потому, что отказался, а потому, что сделал это так резко и невежливо. Все-таки она очень милая и приятная женщина, столько сил и времени на него потратила. Ну да ладно… Просто надо учесть и впредь контролировать себя и свои эмоции.

…И вот он снова оказался в родительской квартире. Никогда не думал, что так может получиться. Мысленно он уже давно распрощался с ней. В квартире было совершенно пусто, никакой мебели. Мама почти всю продала, когда окончательно осела в Питере. А самые дорогие, не по цене, а по памяти, комод и пару кресел перевезла к себе. Мамины знакомые, все эти годы жившие здесь за символичную плату, съехали еще полгода назад, как только он сообщил им о своем решении продавать квартиру. Помещение было в ужасном состоянии – жильцы, видимо, ни разу не делали ремонт за все эти годы. Да и зачем им это надо было? Жили-то на птичьих правах. Но было чисто – фирма Надежды Андреевны подготовила объект для продажи.

Он медленно бродил по рассохшемуся скрипучему полу и оценивал состояние квартиры. Две комнаты, не очень большие, зато коридор-прихожая и кухня, по современным меркам, просто огромные. По площади никак не меньше жилых комнат. В те годы так и строили. И высоченные потолки. Он вспомнил, что у них в «темнушке» всегда стояла стремянка – без нее даже лампочки заменить было невозможно. И, самое главное, балкон.

Дом стоял в самом центре города, но не на оживленной многолюдной улице, а в очень спокойном уголке. Окно из кухни выходило во двор, а оба окна из комнат – на тихую набережную. Этот участок дороги вдоль берега за мостом был не транзитным, не сквозным и потому не очень наезженным автомобилистами. Огромный полукруглый балкон занимал весь угол дома и был общим на две квартиры – их и соседскую, из другого крыла дома. Это был даже не балкон, а скорее веранда. Они жили на втором этаже, а на первом какой-то бизнесмен еще в его время застеклил такую же веранду – так целое кафе получилось. Правда, он вскоре прогорел – место было совершенно не проходное. Что сейчас там располагалось, Юрий пока не знал.

Он вышел на балкон-веранду. Усмехнулся про себя – сейчас здесь было полно разного хлама. Склад, кладовка. В его время у них с соседями было негласное правило – держать балкон в чистоте и порядке. Там часто устраивали вечеринки-дискотеки и он сам с одноклассниками, и соседская Ника, почти его ровесница. Да и у взрослых любой праздник заканчивался посиделками на этой веранде с шикарным видом на реку. Интересно, кто сейчас живет в соседней квартире?

Он не испытывал никакой ностальгии, мол, родительская квартира, здесь же прошло все детство… В том состоянии бодрой приподнятости и активности, в котором он находился с самого утра, ему было не до сантиментов. Он оценивал как профессионал, как архитектор – какую перепланировку надо будет сделать, как лучше организовать ремонт. Здесь же будет жить молодая девушка… Стоп! Его как будто раскаленной иглой пронзили. Эту молодую девушку сначала надо найти!

Он посмотрел на часы. Все, в Питере уже утро. Тут же позвонил домой, предупредил Викторию, что задержится на несколько дней – якобы некоторые неувязки с документами получились, а так как выходные, то никто ничего не решает, надо ждать рабочих дней и так далее. Потом – Антону, своему заму. Рассказал ту же легенду, дал несколько указаний по работе. Все, с этим решил. С ремонтом можно будет определиться и позже. Теперь главное. Теперь – к Любе. Надо искать Аленку!

Он заехал в гостиницу, сдал номер, здесь же в бутике на первом этаже купил пару рубашек, носки, кое-что по мелочи. Он же не брал с собой ничего! Выходя из фойе на улицу, взглянул на большие часы над стойкой – три часа, именно в это время он должен был взлетать. Домой, в Питер. Но он уже принял решение…

По дороге попросил таксиста тормознуть у рынка, купил большой букет. «А если она на работе? Хотя суббота же. Или ушла куда-то? Нет, не должна. Аленка же пропала. Судя по тому, в каком состоянии она была вчера, дома отлеживается. А где она работает, интересно? Кем?»

Люба оказалась дома. Она не удивилась, не обрадовалась, не возмутилась. Совершенно спокойно, без всяких эмоций отступила в сторону, пропуская его в квартиру:

– Проходи. Я знала, что ты придешь. Зачем цветы? Не надо было. Это лишнее. Но спасибо.

– Люба…

– Что?

– Хочешь, я у тебя останусь?

Она промолчала.

– Нет, не так. Извини, – поправился Юрий. – Можно, я у тебя останусь?

Она даже попыталась улыбнуться. Кажется, он снова начинал понимать ее.

– Можно. Оставайся…

Потом спохватилась:

– Димка говорил, у тебя же самолет! Опоздаешь…

– Я сдал билет. Я решил остаться. Надо…

Он замялся, потом решительно закончил:

– Надо дочку найти. Нашу дочку.

Она внимательно посмотрела на него и вдруг расплакалась…

…Они проговорили весь вечер. Юрий по-прежнему был в том необычном для себя состоянии эйфории и приподнятости, в котором оказался еще вчера вечером. И, как и вчера, ему было спокойно и комфортно рядом с ней. Никакой неловкости, никаких комплексов. Он снова подумал: «Как будто и не было восемнадцати лет…»

– Люба, покажи мне наконец Алену, я же ее никогда не видел.

Они зашли в Аленкин закуток за шкафом. Юрия сразу поразила своеобразная выставка-коллекция разноцветных конструкций из «лего». На шкафу, на столе, на тумбочке – все свободные поверхности были заняты необычными архитектурными строениями, фантастическими космическими кораблями и чем-то, вообще ни на что не похожим. Он удивленно остановился:

– Что это?

– Алена творит.

– Это все она сделала?

– Ну да. Строит, потом разбирает, переделывает. Времени только не хватает.

– Странно. Я всегда думал, что в «лего» только дети маленькие играют. Но здорово как…

Люба включила Аленкин ноутбук:

– Бумажных фотографий мало, да и те только детские. Их потом посмотришь. Сейчас же все здесь хранится, сам знаешь…

– У нее что, даже пароля нет? – удивился Юрий.

– Этот рабочий стол она специально мне сделала. Вот она, моя… Наша Алена.

– Так она рыжая?! – охнул от неожиданности Юрий.

– Как видишь, – Люба чуть не рассмеялась.

– В кого это? Ты уверена, что она именно моя дочь?

Она шлепнула его по спине:

– Смотри, все-таки заставлю генетическую экспертизу пройти.

– Все-все, пошутил я, пошутил, – подскочил он.

И, защищаясь, схватил ее за руки. Она замерла. Он тоже.

– Юра, не надо, – нерешительно прошептала Люба и тут же сама обняла его. – Я столько лет тебя ждала… Где же ты был?

– Люба…

– Все, молчи. Молчи.

…Он не спал уже вторую ночь, но не чувствовал ни малейшей усталости или расслабленности. Напротив, каждая клеточка его организма требовала действий, активности. Он встал, включил торшер возле кровати. И невольно остановился, залюбовавшись Любой. Она спала, раскинувшись на кровати, волосы разметались по подушке.

Он не удержался, присел на краешек кровати и взял ее за руку. Потом тихонько и нежно поцеловал. Она почувствовала его прикосновение и во сне повернулась к нему. Одеяло сползло, он не стал ее прикрывать, разглядывал и поражался: «Нисколечко не постарела. Это мне показалось тогда, у Димки. Освещение плохое, наверное, было. Ну, нисколечко не изменилась. Морщинки у глаз? Но они нисколько не портят… Совсем еще молодая. Как девчонка».

Наконец насмотрелся, тщательно укрыл одеялом, а сам оделся и вышел на балкон. На улице было пустынно – воскресенье, народ отсыпается. И прохладно – осень уже чувствовалась. Курить захотелось неимоверно, аж слюну сглотнул. Быстро вернулся назад, прошел на кухню – надо срочно что-нибудь съесть.

…Юрий пил кофе с наскоро приготовленным бутербродом и размышлял.

Все вставало на свои места. Он начинал кое-что понимать… И его внезапно случившийся инфаркт…

И его приезд в город именно в это время…

Он должен найти дочку, так неожиданно появившуюся у него. Это поможет и ему самому, направит его жизнь в нужное русло. Найти.

Если она ушла из дома, значит, у нее что-то случилось. Очень серьезное. Ей нужна помощь. Его помощь. Отца.

Он вспомнил слова Димки: «Бывало, что только усилия родных и помогали найти…»

На кухню зашла Люба.

– Здравствуй, Юра, – она смущенно улыбалась и куталась в халатик.

Он снова поразился – насколько же она молодо выглядит. Девчонка девчонкой.

– Здравствуй, Люба.

Чуть помолчал и повторил:

– Здравствуй, любимая, – и он нисколько не кривил душой, не сочинял, не придумывал.

Его душа пела, он как будто возвращался к самому себе.

– Мы, наверное, нехорошо поступаем, – сказала-спросила Люба.

– Ты о чем?

– Ну, понимаешь, Аленка… Где она? Что с ней? Что же такое случилось, что она ушла? А мы с тобой… – она пыталась подобрать слова. – Любовь крутим.

Он обнял ее, прижал к себе:

– Я понимаю тебя. Но это все – единое целое. Все связано. Я найду ее. Обещаю тебе. Я так понимаю, что для этого я и приехал. Ну, и к тебе. Я поеду сейчас.

– В деревню?

– Да, ты же сама вчера предложила.

– На чем поедешь?

– Сейчас позвоню Митьке, возьму машину. Не откажет, понимает ситуацию.

Люба аж прыснула:

– Кому позвонишь? Как ты его назвал? Митька?

– В школе же его всегда так звали!

– Теперь он Дмитрий… Ой, отчество забыла…

Она взяла его чашку с недопитым кофе, сделала несколько глотков и облизнулась:

– Ням-ням!

Он даже испугался – так у него забилось сердце. Осторожнее! Но это было такое знакомое, такое близкое и родное «ням-ням»…

РИВЕР

Он взглянул на стопочки своих фишек, потом на оставшиеся фишки Санни. Можно и не считать – примерно одинаково.

Девушка-дилер открыла последнюю, пятую карту. Шестерка. Типичный «бланк», мертвая карта, которая никак не изменила и не повлияла на расклад. Все оставалось по-прежнему.

Так все-таки, что же было на руках у Санни? С чем она так уверенно заходила в игру? Два туза или два короля были не у того, третьего, а у нее? С такими картами она и на сквиз могла смело отвечать. Тогда и флоп ее вполне устроил – ее топ-пара продолжала оставаться оверпарой. Туз-дама? Нет, их бы она уже сбросила. Дама-десятка? Вряд ли, агрессию префлопа и флопа они бы тоже не пережили. Хотя Санни играет непредсказуемо и «безбашенно». Но даже если и так, то ее фулл-хаус проигрывает ему. Карманные пары типа десяток или восьмерок в расчете на сет она бы сбросила еще после сквиза. Хотя бы с точки математики становится их невыгодно разыгрывать, вкладывая столько денег.

Тут мысли его вдруг перескочили…

Еще эта ее улыбка. Почему она все время улыбается?! Стоп-стоп-стоп! Надо успокоиться. И, вообще, очень приятная улыбка…

Он объявил ва-банк и выдвинул в центр стола все свои оставшиеся фишки. И все зрители, и все игроки замерли. Санни не торопилась с ответом. Она всегда «держала паузу». Даже если уже точно знала, что будет делать. На соперника «давила»? Себя успокаивала? Хотя зачем ей себя успокаивать – судя по всему, спокойствия и уверенности ей было не занимать. В отличие от него…

Потом она в очередной раз улыбнулась ему и ответила: «Ва-банк». Санни еще двигала свои фишки, когда он понял, что у нее было на самом деле. И похолодел…

Воскресенье, 15.00

Выехать сразу с утра, как он собирался, у Юрия не получилось.

Хотя Димка ситуацию понял сразу и активно включился в решение проблемы. Но Юрий совсем упустил из виду, что на Димкиной машине жена уехала на дачу. Сначала хотели съездить туда, забрать машину, но на утренний автобус опоздали, а следующий был только в районе обеда. Юрий уже хотел брать такси, но Дима отговорил – и дорого, и долго это все будет. Он сделал пару-тройку звонков, потом довольно объявил:

– Не имей сто рублей, а имей? Правильно, Вовку Калиновского.

Через полчаса они были у Володьки. Тот уже все знал – Димка не удержался, еще вчера позвонил ему, рассказал новости. Но гараж у Вовки был далеко, пока он сам собрался, пока доехали, пока машину проверили… На заправку заехать пришлось…

Так и получилось, что выехал Юрий только после обеда. К чужой машине он привык быстро. К правому рулю – тоже.

Димка порывался ехать с ним, ни в какую не хотел отпускать его одного. Приводил кучу аргументов – и дорогу, мол, Юрий давно позабыл, и удостоверение полицейское может пригодиться, и вообще вдвоем сподручней… Но Юрий так конкретно и увесисто объяснил, что это – его дело, его личное дело, что тот сразу отстал. А Димке будет что и в городе делать. И, успокаивая сам себя, тот стал вслух составлять план своих действий. На случай, если рассуждения Любы и Юры ошибочны, и Аленка не поехала ни к какой бабушке, а осталась здесь, в городе.

Хорошо, что сегодня воскресенье – трасса была относительно свободной, Юрий, хоть и торопился, но сильно не гнал, обгонять часто не приходилось. Он проверил флэшку, оставленную Володькой, обнаружил там большую подборку классической музыки в современной обработке. Класс! Их вкусы совпадали.

Посмотрел – хватит на три часа, как раз на всю дорогу. Ну и прекрасно…

Он как-то вычитал в интернете, что британские ученые провели исследование и выяснили, будто бы классическая музыка снижает внимание и реакцию у водителей. Но лично ему она всегда только помогала.

Хотя сегодня и она не помогла, не успокоила. Сейчас, когда он остался один, в голове начался беспорядок. Два последних дня он особо не задумывался, до сих пор ему было все ясно и понятно – что делать и как. Но… А Вика? А дети? Фирма в Питере… А здесь – Люба, Любаша. И Аленка, которую он еще никогда не видел. Как это все совместить?

«Выбрось пока все это из головы! Потом решишь. Сейчас задача – найти Алену. И не отвлекайся».

Но собственные мысли продолжали насиловать его, не отпуская, не давая отдохнуть, расслабиться.

С Викторией он учился на одном курсе. Она была коренная питерка. Из семьи блокадников. Причем питерка даже не по месту рождения, а по натуре, по образу жизни, по душе. Скорее даже не питерка, а ленинградка. Ходила в театры, любила классическую музыку, сама закончила музыкальную и художественную школы. И было вполне естественно встретить ее именно на архитектурном факультете. Вика сразу очаровала его своей тонкой душевной организацией, культурой, интеллигентностью. Она так резко отличалась от его прежних знакомых девчонок – одноклассниц, соседок. Для него было привычным пойти с девушкой в ночной клуб, на дискотеку. А с Викой они ходили на концерты, в художественные галереи. Ему это очень нравилось, он как будто открывал для себя новый мир.

Они подружились, а после диплома поженились.

Но, если разобраться, она так и не стала за все эти годы для него по-настоящему близким человеком. Может быть, именно поэтому он и перевез маму к себе, в Питер – чтобы хоть кто-нибудь родной был рядом.

Да, они родили двоих детей. Причем замечательных детей. Да, она помогала ему по работе, и была практически незаменима в его фирме. Их связывало очень многое – дети, квартира, работа. Тысячи ниточек, которыми обрастает любая семья за годы своего житья-бытья. Заботы, хозяйство. Но… Он никак не мог понять, что у них не так.

Мужики в такой ситуации поступают по-разному – кто уходит в запой, кто заводит любовницу. А он с головой ушел в работу. Несколько лет назад они с Викой открыли свою фирму – архитектурную мастерскую. Дела шли прекрасно.

А сейчас, встретившись с Любой… И не только с Любой. И с Димкой, и с Володькой… Что-то стало проясняться. Или, наоборот, совсем запуталось…

Он поймал себя на мысли, что едет сейчас и… улыбается. Он уже и не помнил, когда улыбался просто так, потому что хочется. Потому что жизнь такая… Хорошая. Даже почувствовал, что мышцы лица устали от этой непривычной работы…

И незаметно для себя начал подпевать-подсвистывать музыке из володькиной подборки.

Воскресенье, 17.00

По дороге в маршрутке громко играла какая-то очень знакомая мелодия. Денис никак не мог вспомнить, что это за музыка, но она настолько прочно засела в голове, что, уже выйдя из автобуса, он поневоле продолжал ее насвистывать. С ним часто такое бывало, когда он никак не мог отделаться от какой-нибудь навязчивой мелодии.

Дом культуры был самый обыкновенный, стандартный, типовой советской постройки. Таких ДК сотни по всей стране. Снаружи изрядно обветшавших и обшарпанных, но вечных внутри. Мраморный пол в фойе, высокие потолки, огромная театральная люстра, толстенные колонны. До того все было похоже на «Современник» в его родном Рябиновске, что Денис почувствовал себя почти как дома.

Даже парк перед зданием Дома Культуры был такой же, с такими же дорожками, зелеными скамейками и бетонными урнами. Вся стоянка была забита машинами, причем достаточно крутыми, много новеньких джипов и минивэнов. «Неплохо живут братья».

В фойе было много народу. Денис удивленно рассматривал собравшуюся очень разношерстную публику. Во-первых, оказалось много женщин «бальзаковского» и «забальзаковского» возраста, причем очень домашней наружности – этакие добродушные тетеньки-бабушки. Кроме того, было много семей с маленькими детьми самого разного возраста. Совсем сосунки спали в своих колясках и переносных люльках. Те, что постарше, играли здесь же, в фойе. Возле стены прямо на полу были расстелены ковры – там они и резвились со своими машинками, куклами и кубиками под присмотром нескольких мамочек. А совсем старшие, школьники-дошкольники, что-то рисовали, раскрашивали, вырезали за столами. «Целый детский сад». Было также много относительно молодых парней и девиц неопределенного возраста, судя по внешнему виду – изрядно побитых жизнью. Денис догадался – бывшие наркоманы.

На стене висело расписание работы кружков и секций ДК. От нечего делать он начал его изучать. Сначала поразился, какая, оказывается, оживленная и насыщенная жизнь здесь кипела. Не было никакого застоя и опустения, которые, как ему казалось, царили во всех подобных заведениях. А еще больше удивился, попытавшись разобраться, чем же именно здесь занимаются. Большинство названий ему совершенно ни о чем не говорило. Хорошо хоть везде картинки были нарисованы. Видимо, для таких, как он. Бразильское капоэйро, судя по рисунку рядом, должно быть каким-то боевым искусством. Арабский белли-данс – танец живота. Ну, для стрип-пластики картинку можно было и не добавлять, тут и так все понятно. Хотя хорошо, что добавили – он даже залюбовался. Африканский этнобит – что-то связанное с игрой на там-тамах. И так далее. А вот что такое контемпорари, он вообще не понял, и картинка не помогла – гимнастика какая-то, что ли… Так до конца и не вникнув во все эти иностранные названия, он отошел, раздумывая – хорошо это или плохо, что кружков-секций-клубов так много, но все они… Как бы «не наши», что ли…

Тут же, в фойе, стояли столы с разложенными на них книгами и дисками. Денис подошел. Пожилая женщина тут же обратилась к нему:

– Могу я вам чем-то помочь?

«Прямо как в супермаркете каком-то».

– Что вас интересует? – продавщица настойчиво заглядывала ему в глаза.

– А вы бесплатно раздаете или продаете? – наивно спросил он, чтобы хоть что-то ответить назойливой тетке.

– Мы не продаем. Мы собираем пожертвования в пользу Церкви, а в благодарность за пожертвование даем книги, какие вам нужны…

Денис присмотрелся: «Основы духовного роста», «Победоносная церковь», «Власть верующего», «Как быть ведомым Духом Божьим»… Бр-р! Он помотал головой, как от наваждения. Тут же обнаружил «Откровения секса», «Секс начинается с кухни – рецепты на каждый день» и совсем уж неожиданные «Хроники Нарнии».

«Бедный принц Каспиан. Ты-то как сюда затесался?»

Хотя, с другой стороны, там ведь тоже Аслан и сам воскресал, и других оживлял. Так что, может быть, здесь «Нарнии» самое место…

Он переключился на диски.

– Вот, посмотрите, новинка, совсем недавно привезли, – не отставала от него продавщица, вытаскивая из стопки какой-то диск.

Но он не успел его рассмотреть.

– А, Денис! Приехал все-таки, молодец. Привет! – подскочил к нему Кирилл, неожиданно обнял и прикоснулся правой щекой к его щеке, как будто они были старыми друзьями и давным-давно не виделись. Денис непроизвольно отстранился.

– Ты проходи в зал, скоро служба начнется, – широко улыбался Кирилл.

– Да я как-то… Пойду я, наверное, – неуверенно попытался «отнекаться» Денис.

– Боишься? Стесняешься? Просто садись и слушай, смотри. Тебе ничего делать не надо, никто тебя ни о чем не спросит. Иди-иди. Я подойду к тебе позже.

Зал был почти заполнен, стоял гул сотен голосов, как в театре перед началом спектакля. Денис пробрался на самый верх, хотел сесть в последнем ряду, спрятаться. Но два последних ряда, отделенных широким проходом, были заняты «детским садом». Там, в проходе, стояли коляски, а сидели в основном мамаши-папаши с бутылочками и пеленками.

Он занял свободное кресло прямо перед ними и огляделся.

На сцене висел большой плакат с изображением силуэта Христа, размытого, нечеткого, как будто являющегося откуда-то из облаков. Судя по воздетым вверх рукам, он проповедовал что-то в данный момент. «Это, наверное, та сцена, когда он явился апостолам, – пытался сообразить Денис. – На горе Синай, кажется. На сороковой день. Как же этот праздник сейчас называется? Появление Господне, что ли? Или Явление…»

Вверху плаката, над головой Христа, была надпись: «Верующий в меня имеет жизнь вечную». Внизу – «Я есмь путь и истина и жизнь». С левой стороны – крест и голубь, справа – разноцветная радуга, не очень гармонично смотревшаяся на этом серо-голубом плакате.

А прямо на сцене начинало разворачиваться действо. Денису показалось, что он попал на концерт какой-то рок-группы. Синтезатор, ударные, микрофоны для подпевки, разнообразная подсветка. Музыканты заняли свои места, появились две девушки с электрогитарами, сыграли несколько аккордов, настраиваясь. К микрофону вышел молодой длинноволосый парень с аккуратной бородкой, в белой рубашке и галстуке, но без пиджака.

«Это, видимо, их пастор».

Началась молитва. Если это можно было назвать молитвой. Голос у пастора, надо отдать должное, был хорош. А как вступила подпевка, Денис просто ошалел. «Вот черти, прости меня Господи, поют-то как здорово». Играли тоже неплохо. Временами даже мурашки шли по коже. Денис порадовался: «Не зря пришел – хоть концерт бесплатный посмотрю-послушаю».