Алексей Шипицин
Девушка 2.0

Пятница, 15.00

Юрий сам себе завидовал – не надо никуда торопиться, никаких срочных дел, встреч, звонков. Никакой суеты. Сиди себе в мягком кресле, блаженно вытянув ноги, и ни о чем не думай. А впереди – полностью свободный вечер…

Как только самолет пошел на посадку, Юрий Петрович буквально прилип к иллюминатору и, не отрываясь, разглядывал сверху родной город. Все-таки восемнадцать лет здесь не был…

Аэропорт находился в черте города, и самолет шел по глиссаде прямо над городскими кварталами. Сколько помнил себя Юрий, столько и обсуждался в разных инстанциях вопрос о переносе аэропорта. Уже и площадки вроде бы подбирались, и проекты делались. Даже деньги выделялись. Но тут приходил очередной кризис – и все оставалось по-прежнему. Самолеты, как и прежде, взлетали и садились почти в центре города. А стоило произойти очередной катастрофе, как тут же снова создавались комиссии, проводились совещания, принимались важные решения. Как-то даже организовалась целая Дирекция по строительству аэропорта «Новый». Но вот прошло целых восемнадцать лет, а прилетал Юрий по-прежнему в аэропорт старый. И, судя по шикарному, ультрасовременному зданию аэровокзала, переносить его никто уже не собирался. Иначе зачем надо было вкладывать сумасшедшие деньги в такую умопомрачительную реконструкцию? Или, как обычно, деньги «пилили»?

Юрия никто не встречал. Да и некому было. Он никому не сообщал о своем визите.

За прошедшие годы он оборвал почти все ниточки, связывавшие его с родным городом. С родным ли? Сам он уже давно так не считал. Да, он здесь родился и вырос, но вся взрослая, самостоятельная жизнь прошла в Питере. Там он состоялся как человек, как специалист. Там были все друзья, коллеги. Там остались жена, дети. Семья. Питер теперь был родным. А здесь… Одни воспоминания. Да и вспоминать-то особо было нечего. Связи и контакты прекратились как-то сами собой. С некоторыми одноклассниками он первое время еще общался, в основном с Володькой Калиновским и Димкой Рокотовым. В школьные годы они вроде как дружили… А потом оказалось – и говорить не о чем. Как дела? Как работа? Как семья? Хотя семью его никто не знал. Так, дежурные вопросы. Зачем? Отправлял им приглашения на свадьбу, но они, естественно, не прилетели. С Вовкой как-то раз встречался, когда тот был в Питере в командировке. Созвонились, показал ему город, посидели в ресторане. Но домой его не приглашал.

И если бы не важное дело, наверное, так никогда и не прилетел бы сюда снова.

Дело-то всего на полчаса, но требовало его личного присутствия. Он продал родительскую квартиру. Отрезал последнюю ниточку.

Вещей у Юрия не было, только небольшой чемоданчик-дипломат с документами – дожидаться выгрузки багажа не надо. Он сразу вышел на привокзальную площадь. Здесь, видимо, недавно закончился дождь, кое-где еще стояли лужи. Юрий хотел закурить, по привычке похлопал по карманам в поисках сигарет-зажигалки. Спохватился – уже два месяца, как бросил. Жизнь заставила…

К нему тут же подскочила стайка мужичков: «Такси дешево не желаете?»

Он молча отмахнулся – нет, не желаю. Решил поехать в обычном рейсовом автобусе. Торопиться было некуда – весь вечер в его распоряжении. Да и хотелось по городу проехаться не торопясь, спокойно и размеренно.

Мать он давно перевез к себе в Питер. Сначала, когда родился сын, вызвал ее временно, помочь с внуком. Потом родилась дочь. Пришлось купить маме квартиру в Питере. Она и осталась. Но свою квартиру здесь продавать не хотела, все эти годы сдавала каким-то знакомым. Он знал, что втайне она не теряла надежды вернуться. Не нравилось ей в Питере, в чужом городе. Но так и не вернулась… Теперь же, когда мама умерла, а он вступил в права наследства, Юрий решил все-таки продать квартиру. Зачем она ему здесь? Все вопросы решил уже давно, через интернет. Друзья посоветовали хорошую, надежную риэлтерскую фирму, там быстро подыскали покупателя. Да он и цену не заламывал. Документы все согласовали. Ему оставалось только поставить несколько подписей. Завтра утром, в десять часов, его ждет директор агентства. А на три часа у него уже обратный билет. Он так и предупредил всех и дома, и в офисе, что улетает только на один день.

Сейчас в гостиницу, а по городу прогуляться и завтра будет пара часов. Хотя директор риэлтеров, Надежда Андреевна, во время их последнего разговора намекала что-то насчет банкета. По поводу очного знакомства, по поводу завершения сделки… Что ж, придется вежливо отказаться. Конечно, ее можно понять – квартира была по здешним меркам шикарная и престижная. В самом центре города, полнометражка в сталинке, с великолепным видом на набережную. Правда, ремонт давным-давно не делался. Но это мелочи. Она, видимо, неплохо заработала на этой сделке. Даже в выходной согласилась встретиться и всех нужных людей уговорила. Завтра будет суббота, но в другие дни у Юрия никак не получалось вырваться – на работе в последнее время, как он вышел из больницы, постоянный аврал… Надежда Андреевна гарантировала, что проблем не будет. И все ее специалисты выйдут на работу, и нотариус. И банкет…

Вообще очень симпатичная женщина, обаятельная, умная, веселая – он много с ней общался за эти два месяца. Правда, пока только в интернете. Может, флиртануть? Молодость вспомнить? Банкет – хороший повод…

Автобус отъехал прямо перед носом. «Эх, ждать придется…» – раньше он даже порадовался бы немножко. Есть, так сказать, «официальная причина» покурить спокойно, не торопясь. Но сейчас, когда и закурить нельзя, любое ожидание напрягало. К его удивлению, ждать не пришлось. Тут же подошел другой.

– До сквера идет? – он уже подзабыл все маршруты. Да они, скорей всего, давно изменились – несколько лет назад в городе открыли новый мост.

– Идет-идет до сквер, садись, – за рулем широко улыбался водитель родом откуда-то из южных стран ближнего зарубежья.

Автобус тронулся полупустой. Они отправлялись друг за дружкой – только отъезжал один, как тут же к остановке подруливал следующий.

Юрий сел на переднее сиденье, чтобы хорошо видно было и дорогу, и окрестности. Но его первое, вполне позитивное впечатление от города быстро откорректировалось реальностью. На первом же перекрестке автобус попал в пробку. К счастью, водитель был опытный и наглый. Где подрезая, где нещадно сигналя, прорвался быстро. Но это были еще цветочки. Через пару остановок – автобус постепенно заполнялся пассажирами – встали намертво.

– Здесь что, всегда так? – спросил он у водителя.

– Почти… Редко когда проскочишь. То дороги ремонтируют, то авария какая-нибудь. То просто в час пик попадешь. Жуть одна. Машин много развелось, дорога та же осталась.

Водитель попался словоохотливый, по-русски говорил неплохо, хоть и с акцентом.

– Так новый мост же недавно открыли. Что, не помогло?

– Как не помогло, помогло. Раньше ваще просто жуть. Сейчас все-таки полегче.

«Ну, если это полегче, что же было раньше?»

– Но мы по новому мосту не ходим, его только частникам открыли, для легковушек. Все маршруты по-старому через центр. На рынке пробка, на сквере пробка, на старом мосту пробка. Жуть просто…

– А почему вас на новый мост не пускают?

Юрий рассеянно слушал его жалобы и от нечего делать разглядывал рекламки, которыми была обклеена стенка, отделявшая водителя от салона.

– Ждем, когда развязки достроят. А там частный сектор, сносить надо. Народу понапрописано – жуть. Сколько лет с ними воюют, а все расселить не могут.

Среди рекламы автошколы, новой косметической линии и сети компьютерных магазинов висел листок стандартного формата, распечатанный на принтере. Фотография улыбающегося молодого парня в белой футболке и текст:

«Пропал человек. Помогите найти!»

Ниже, чуть помельче, – фамилия, имя, отчество, возраст. Девятнадцать лет. Владимир…

«Рост ниже среднего (163 см), волосы русые, слегка вьющиеся, глаза карие, среднего телосложения. Был одет в джинсы синие, рубашку белую с темно-синими вставками, пиджак кожаный черный. Около 23 часов 1 сентября вышел из ночного клуба „Корсар“, собираясь ехать домой. Дома так и не появился. С тех пор его никто не видел».

И снова крупно: «Всех, знающих что-либо о местонахождении Владимира или способных как-то помочь поиску, просим звонить по телефонам».

Приводились номера мобильных телефонов отца, матери, брата. Тут же короткий городской номер, видимо, домашний. Номера в мессенджерах, адрес брата в скайпе, элетронка…

А рядом – еще один такой же листочек. Только на фотографии – симпатичная длинноволосая девушка. Елена…

«Помогите!

Возраст – 21 год. Вышла из дома в 12 часов 27 августа, предположительно направляясь в центр города за покупками, и домой не вернулась. Местонахождение Елены в настоящее время неизвестно.

Просим… Приметы… Телефоны…»

Водитель продолжал рассказывать что-то про местную «жуть», но Юрий его уже не слушал. Праздничного, приподнятого настроения больше не было. Он вдруг представил, что должны чувствовать родители этих пропавших детей. Какую же безысходность, какое отчаяние! Чтобы вот так обратиться ко всему народу: «Помогите, люди добрые!»

Он попробовал представить, что было бы, если вот так пропали бы его Диана или Руслан. Вот как здесь – ушла из дома и не вернулась. Ушел из клуба, и больше никто не видел… В полицию бежать? Само собой. Но надежды на них мало… Да и ждут они какое-то время, кажется. А как жить это время? Как спать ложиться? Как на работу ходить? Вот где «жуть»…

Тьфу-тьфу-тьфу. Перекрестись, сплюнь через плечо, постучи по дереву.

Он помотал головой, пытаясь отогнать этот бред… Снова защемило сердце. Врач, выписывая из больницы, настоятельно рекомендовал не волноваться…

– Открой здесь, я выйду.

– Так сквер далеко! – удивленно открыл дверь водитель. Автобус все еще стоял в пробке.

– Ничего, я пешком пройдусь…

…Он для вида выдержал паузу и выдвинул на центр стола столбик фишек – «повышаю, рейз».

После него оставались еще трое игроков. «Хоть бы кто-нибудь из них заколлировал, сравнял, остался в игре!»

Слева от него сидела девушка. Симпатичная. Раньше они не были знакомы, хотя иногда и встречались здесь, в Заведении. Так, изредка кивали друг другу, но за столом вместе оказались впервые. Усаживаясь рядом с ним, она представилась: «Санни». Он усмехнулся – на «солнечную девушку» она совсем не была похожа. Жгучая брюнетка, ярко накрашенная. Чуть постарше его, красивая и ухоженная, она буквально излучала спокойствие и уверенность. И стиль игры соответствовал ее имиджу. Играла она так же – очень легко и уверенно, заходила в игру часто, но всегда по-разному. То агрессивно рейзила, повышая ставку, то просто сравнивала – играла колл. К проигрышам относилась очень спокойно. Но уже выиграла и несколько крупных банков.

Вся надежда была на нее – пусть заколлирует. Что она и сделала, почти без раздумий уравняв его ставку. Он вздохнул с облегчением – поиграем! «Сейчас двое оставшихся пасанут, и мы с ней вдвоем останемся». По его наблюдениям, те оба были очень осторожными и терпеливыми, играли тайтово, то есть в банк заходили редко, и только с хорошими картами.

Но один из них неожиданно для него остался. Причем не просто остался – он еще и повысил. Это был сквиз – игра на повышение против двоих, каждый из которых, в свою очередь, уже поставил. Ререйз против рейза и последовавшего за ним колла.

Все учебники покера настоятельно рекомендуют с карманными дамами в такой ситуации сбрасывать карты и спокойно идти пить кофе. Хотя тут и без учебников было понятно – тайтовый игрок вступает «в бой», да еще сквизом, значит, у него что-то должно быть. И «что-то» о-очень хорошее. Кстати, что же там у него? Два туза? Короли? Туз-король? Скорей всего, тузы или короли. С «туз-король», даже одномастными, он бы так не «наглел»…

Но так долго не было хорошей карты… Эх, была – не была… Он все-таки заколлировал ставку.

Санни некоторое время сидела, играя фишками, перебирая их ярким красивым маникюром, а потом тоже сравняла. И тут он понял, что совершил ошибку. Если уж решил остаться в игре, надо было продолжать агрессию – не коллом играть, не сравнивать, а еще повышать, тем самым «выдавив» ее из игры, заставив сбросить карты. А, может быть, и второй тоже испугался бы… Теперь же придется «биться» против двоих в большом, уже «разогнанном» банке. С не очень сильной, если сказать честно, рукой…

ФЛОП

…Он тихонько проклинал себя – в очередной раз не хватило решительности и агрессии. Обычная история. Не в первый раз повторяется. Надо было рейзить, еще повышать! Сколько раз он уже наступал на эти грабли – хорошо и агрессивно начинал, а в самый ответственный момент вдруг «притормаживал» и в результате проигрывал более смелому игроку. Хотя у того, возможно, и карты были хуже. И вот снова…

Стоп! Успокойся, надо играть дальше.

Девушка-дилер выложила на стол три карты флопа. Он сразу даже не поверил – на столе лежала дама. Еще одна дама. Третья…

Ему просто повезло, теперь у него был сет – три карты. Вообще, имея на руках пару, даже очень мелкую, ты всегда надеешься на «сет». А вдруг выпадет третья? И двенадцать процентов вероятности стоят того, чтобы рисковать.

Он сейчас начинал разыгрывать своих дам не на сет, а как топ-пару, пусть и не самую «топовую». Но попал в сет. Те проценты сработали…

Так, надо успокоиться. Снова внимательно посмотрел на три карты флопа. Итак, дама, десятка и восьмерка. Вполне безопасный для него стол – нет ни короля, ни туза. Дама и восьмерка – одной масти, обе пиковые. У кого-то могло собраться флеш-дро, не до конца собранный пиковый флеш. И кто-то мог получить готовый стрит, имея на руках валета и девятку. Но, судя по активной игре на префлопе, такая связка вряд ли «дожила» бы. Получается, что у него – самая старшая рука из всех возможных.

Санни посмотрела на него и вдруг улыбнулась. Очень по-доброму, ободряюще. Не как противник-оппонент, а скорее как старшая сестра. Он попытался улыбнуться в ответ. И понял, почему ее называют «Санни».

Третий соперник сразу поставил – бет. Все правильно, типичный конт-бет, продолженная ставка. Понятно, здесь и сейчас у него нет выбора. Если ты был агрессивен на префлопе, продолжай и на флопе. Но ставить конт-бет в двух игроков? На чем же он играет? Все-таки тузы или короли? Конт-бет очень часто бывает блефом, когда ты не попал во флоп и надеешься, что и у оппонентов та же беда…

Да что гадать, сейчас проверим. Он не просто сравнял коллом, он повысил – рейз. Санни снова улыбнулась и заколлировала. Третий сбросил карты – пас. Они остались в игре вдвоем…

И снова ошибка. Он, сконцентрировавшись на третьем, совсем упустил из виду Санни. С чем же играет она? Насчет того стало все понятно. Получив на префлопе хорошую руку, что-то вроде туз-король, решил переставить их в надежде, что они оба сбросят. Но его рука «не доехала», флоп ему не подошел, не выпали ни туз, ни король, и его конт-бет на самом деле оказался просто блефом.

Но что же было на руках у Санни?

Пятница, 16.00

– Бей! – сквозь шум трибун она услышала возбужденный голос Кирьякова. – Вот сейчас! Давай же! Маваши!

Но было поздно – соперница уже закрылась. Она опять упустила момент.

А сама тут же пропустила. Удар был не сильный, но, как всегда, обидный.

– Вазари! – объявил судья. Оценку снова заработала не она, а соперница.

Соперницей ее была Татьяна, фамилию Алена не помнила. И сейчас, когда судья вызывал их пару на татами, не запомнила. А зачем? Алена знала, что проиграет. Знала это и Танька. Они были давно знакомы, встречались не раз, в том числе и в прошлом году, и тоже на Кубке. И тогда Алена тоже проиграла ей, пропустила в самом начале маэ-гэри, потом еще маваши. Татьяна заработала вазари, а потом иппон – чистую победу. Вот и сейчас:

– Иппон! – снова чистая победа.

Но особой радости в глазах у Татьяны заметно не было. Потому что Алена несколько часов назад уже стала чемпионкой, завоевала свой очередной Кубок. Как и год назад, и два. Только не в кумите, а в ката. Алена никогда не любила кумите, единоборство, бой один на один. Ее коньком всегда были ката. И уж тут равных ей не было. И Татьяна это прекрасно знала. Да и все остальные – тоже…

У Алены даже мурашки пошли по коже, так ясно она вспомнила это бесподобное ощущение – босыми ногами ступить на жесткое белоснежное татами. Мир вокруг сразу меняется. Она давно поняла – ради этого момента стоит часами, сутками, месяцами проливать пот, а иногда и кровь на изнурительных тренировках…

Старенький обшарпанный пазик, натужно воя, взвизгивая и постанывая, лениво полз в гору. Алена специально заняла место на последнем сиденье. Рядом втиснулась пожилая дородная тетка с кучей сумок, зажав Алену в самый угол. Она и не сопротивлялась, укуталась до самого носа в куртку и отвернулась к окошку – все, ее ни для кого нет.

Она безуспешно пыталась уснуть. Но стоило только закрыть глаза, как издевательски всплывала все та же навязчивая мысль:

«ЭТОГО не может быть! Просто потому что не может быть».

И она старалась заполнить голову мыслями о чем-нибудь приятном. Поэтому вспоминала то, что на самом деле приносило ей удовольствие. Ее карате.

До третьего класса она занималась танцами. Она еще ходила в садик, когда мама привела ее в «Звездочки» – очень известный в городе детский ансамбль. Отдать дочку в «Звездочки» – это был своего рода эталон качества семьи. Квартира в новостройке, японская машина, мама в салоне красоты, дочка в «Звездочках». Руководителем «Звездочек» была старая мамина подруга, так Алена и оказалась в этой элитной привилегированной компании.

Занятия были очень интенсивными. Девочки должны были поддерживать уровень – участвовать в конкурсах, занимать места, желательно первые. Группы часто выезжали в другие страны на международные конкурсы. Но Алена ни разу не ездила. Не сказать, что она плохо занималась – у нее все хорошо получалось. Врожденные гибкость, чувство ритма, музыкальность помогали ей легко осваивать самые сложные движения. Просто танцы не доставляли ей удовольствия, танцевала она «без огонька», как по обязанности. Раз уж приходится танцевать – буду танцевать. Преподаватели это, конечно, видели, и особую ставку на нее не делали. Занимается – и ладно…

А в третьем классе она впервые подралась. Первого сентября, в первый же день учебного года.

Пришла домой вся грязная, в разорванной кофте. Ни маме, ни отцу она ничего не рассказала, несмотря на длительные расспросы. Мама была в шоке, а отец, бывший десантник, обратил внимание на разбитые в кровь костяшки рук и в то же время полное отсутствие синяков и ссадин, и просто спросил:

– С кем дралась, с мальчишками или девчонками?

– С пацанами…

– Ясно, – он многозначительно хмыкнул, а на следующее утро отвел ее к Кирьякову.

Так закончилась история ее танцев и началась новая история – история ее карате. С первого же занятия она поняла, что здесь ей понравится.

В автобусе было шумно. Она надеялась, что скоро весь автобус уснет, и никто не будет мешать ее воспоминаниям. Но, чем громче распалялся пазик, тем громче становились голоса ее случайных попутчиков. А тут еще компания на передних сиденьях разгулялась. Она поняла, что они ехали то ли на свадьбу, то ли со свадьбы. Судя по тому, что сегодня была пятница, – на свадьбу. Там доставали бутылку, закуску – видимо, решили «разогреться» перед мероприятием…

Тесный салон пазика тут же заволокло резким сивушным перегаром («Самогонку, что ли, пьют?») и почему-то ароматом поджаренных семечек («Семечками закусывают?»). И стало совсем невмоготу.

Она достала смартфон: «Осиротел, бедняга. Как ты теперь без симки? Оказывается, как просто в современном мире исчезнуть для всех, спрятаться – вытащил симку, и все, тебя ни для кого нет».

Но как плеер смартфон работал. Алена вставила наушники и включила «Pink Floyd». Папа был фанатом классического рока, еще с молодости увлекался. Дома была большая коллекция старых магнитофонных кассет. Вся эта коллекция со временем оцифровалась и перекочевала в компьютер, но кассеты отец не выбрасывал – память все-таки. И после его смерти Алена перенесла их в свой шкафчик.

Она с детства знала лучшие композиции «Deep Purple», «Queen», «Led Zeppelin», «The Animals» и других монстров рока. Знала тексты и переводы лучших песен, многие – наизусть. А вот «Битлз» отец, как ни странно, не любил.

Сейчас она выбрала «Wish you were here», один из ее любимых дисков. И на сорок с лишним минут душа ее могла спокойно отправиться в плавание… «По волнам моей памяти». Так, насколько она помнила, назывался один из дисков в папиной коллекции. Давида Тухманова, кажется.

Классический перевод названия этого концерта «Pink Floyd», «Жаль, что тебя здесь нет…», ей не очень нравился, и она предпочитала второй вариант, менее распространенный, но тоже правильный: «Жаль, что ты не здесь…»

Она считала, что смысл в этом, альтернативном переводе, немного другой и гораздо более глубокий. И так созвучен ее нынешнему состоянию. «Я сейчас сама… не здесь».

Каким праздником для нее был день, когда отец купил ей первое кимоно! Никакое самое нарядное платье не доставило бы столько радости и удовольствия. Это был, наверное, один из самых замечательных дней всего ее детства. Она помнила до сих пор это неожиданное, но такое приятное ощущение жесткой, плохо гнущейся ткани на теле. Она думала, что кимоно таким и должно быть, и будет всегда. Как же она удивилась и даже расстроилась, когда оказалось, что буквально после нескольких тренировок и стирок кимоно стало мягким и… как бы сказать… обычным, что ли.

А тогда она долго выглаживала свою обновку. Ткань плохо гладилась, но она не торопилась, тщательно и с удовольствием проглаживала каждый шов. Мама иронизировала: «Ты бы так свою школьную форму в порядок приводила». Потом долго крутилась перед зеркалом, училась завязывать пояс. Тот пояс был еще белым. Это уже потом она стала «зарабатывать» цветные пояса. Но первый, белый, помнила до сих пор. Он тоже был жестким, практически негнущимся, и никак не хотел завязываться.

Даже перед сном она не сняла этот шикарный папин подарок, так и легла спать в кимоно вместо пижамы. Она как чувствовала, что это – ее новая одежда на долгие годы.

Она была единственной девчонкой во всей группе. Но ее это нисколько не смущало. Она с первого же занятия чувствовала себя здесь уверенно и спокойно, почти как дома. Ей здесь было комфортно, даже уютно. Это ее ощущение передавалось и другим, поэтому ее никто не задирал, все общались к ней как с равной.

Кирьяков сначала пытался опекать ее, давать какие-то облегченные задания. Но она возмутилась и даже обиделась. Тот с удивлением и уважением посмотрел на нее и, видимо, решил, что из девчонки что-то может получиться. Во всяком случае, тренировать ее он начал по-настоящему, на перспективу. Но у самого Кирьякова не хватало времени для углубленной индивидуальной работы с ней – почти тридцать человек в группе, и каждый требует внимания.

И «шефство» над ней взял чуть ли не с самой первой тренировки Сергей. Она обратила внимание на него сразу, как только вошла в зал – он единственный был в черном кимоно. Она подошла к нему и сразу спросила:

– Ты тут самый крутой?

– Почему, – удивился он.

– Черное кимоно, наверное, круче, чем даже черный пояс, – объяснила она.

Он рассмеялся, но поневоле разговорился с этой непосредственной смешной рыжей девчонкой. С тех пор они подружились. Он был уже взрослый, учился в институте, у него был черный пояс, но это нисколько не мешало их дружбе.

А на следующей тренировке он был уже в обычном, белом кимоно. В черном Алена его вообще больше не видела.

Автобус остановился. Здесь, в маленькой деревушке с названием Большая Елань, посреди дороги, автобусы всегда делали остановку. Пассажиры могли сходить в туалет, покурить, а желающие – и перекусить в придорожном кафе. Алена даже не стала выходить из автобуса – боялась, что эти вдруг нахлынувшие воспоминания исчезнут, растворятся в суете.

Она поправила наушники. Дошла очередь до лучшей композиции, как она считала, созданной «Pink Floyd» за долгие годы своего творчества – «Shine on you crazy diamond», «Сияй, безумный бриллиант». Тринадцать с половиной минут шикарной музыки и голоса Роджера Уотерса в начале концерта и двенадцать – в конце. Вообще это была классная идея Уотерса – разделить мистический, неземной «бриллиант» на две части, а в середину вставить напряженную «Welcome to the Machine» в исполнении Дэвида Гилмора и не менее напряженную «Have a Cigar» приглашенного Роя Харпера…

Она могла часами говорить и спорить о рок-музыке, но сейчас просто наслаждалась этими волшебными звуками явно не от мира сего…

Вымуштрованная за три года в «Звездочках», натренированная там на постоянное изучение новых и новых движений и комбинаций, она с легкостью осваивала ката. Те же гибкость и кошачья пластика, что помогали ей в танцах, пригодились и здесь. Причем даже в гораздо большей степени. Сначала она воспринимала ката просто как своего рода танцы, только более интересные, более резкие, четкие.

Самую первую ката, хейян-шидан, она выучила буквально за три дня. И, довольная собой, продемонстрировала Сергею. Тот, конечно, ее похвалил, а потом объяснил, посмеиваясь:

– Ты, «звездочка», выучила именно танец. Просто очередность движений. Да и то каждое из них делаешь не правильно.

Она обиженно надулась.

Он улыбнулся и продемонстрировал ей настоящую шидан, показывая и объясняя каждое движение. Оказалось, это вовсе и не танец, а имитация боя с несколькими воображаемыми противниками.

– Вот смотри, самое первое движение, ты выставляешь вперед согнутую ногу и прямую руку параллельно бедру. Да, это красивое движение. Особенно в твоем исполнении, – улыбнулся он.

Она тут же сделала это самое первое движение из хейян-шидана, выставив вперед ногу и выбросив прямую руку:

– Кья!

– Молодец. Красиво. Но совершенно не правильно. На самом деле ты сейчас пыталась поставить блок гэдан-барай. Блок против удара ногой. Название это можно перевести как «блок, все сметающий на своем пути». Вдумайся в название и представь, насколько мощным должно быть движение твоей руки, чтобы отбить удар ногой! Поэтому рука начинает двигаться от противоположного плеча, чтобы получить разгон. И насколько крепко должна стоять твоя нога! Эта стойка называется кокуцу-дачи. Вот смотри. Линия, проведенная от коленки, должна попасть в середину большого пальца.

Он продемонстрировал.

– Теперь сделай правильно. Молодец. Запомни и отработай до автоматизма. Теперь займемся задней ногой. Она тоже должна стоять не так…

После нескольких занятий она полностью разобралась с этой самой простой ката для начинающих. Когда на одной из тренировок она выступила с уже выученной ката перед Кирьяковым, тот удивленно взглянул на Сергея:

– Твоя работа?

Сергей только смущенно улыбнулся. Он и сам не ожидал, что ей будет все так легко даваться.

Потом пришла очередь хейян-нидана, потом сандана. С остальными хейянами, а их всего было пять, она разбиралась уже самостоятельно. Но это были все простые, учебные ката, а ей хотелось чего-то посложнее, «настоящего».

– Не торопись, – успокаивал ее Сергей, – твоя задача сейчас в совершенстве, идеально освоить уже то, что знаешь.

– Я уже освоила!

– Это тебе только кажется. Даже я еще дорабатываю, шлифую. Не торопись. Каждая последующая ката базируется на предыдущих. Что-то плохо выучишь, потом скажется…

Он был вынужден постоянно притормаживать ее:

– Еще раз повторяю, не торопись. Почувствуй ритм, ты же музыкальная, танцами занималась. Каждая ката делается в четко определенном ритме, с паузами и ускорениями. Пойми логику, смысл этого ритма, где именно и почему надо остановиться, подождать, а где разогнаться.

И в самом деле, она начинала чувствовать внутреннюю структуру каждой ката.

– Ката – эта сама суть карате, – объяснял ей Сергей. – Основатели карате, причем не только шотокана, но и других стилей, считали, что ката достаточно для изучения карате. А кумите совсем не обязательно.

– Я с ними совершенно согласна.

Он рассмеялся:

– Вижу.

Так, под чутким руководством Сергея, она и начала постигать основы карате. Кирьяков, судя по всему, был не против «отдать» ее в крепкие руки Сергея. Он вообще ему безоговорочно доверял, и во время своего отсутствия именно Сергея оставлял вместо себя. А отсутствовал тренер довольно часто – он был еще действующим спортсменом и постоянно выезжал то на соревнования, то на семинары. Тренировки под руководством Сергея ребятне нравились даже больше – он так ясно и подробно все рассказывал и объяснял: смысл и назначение каждого удара и блока, особенности стоек, очередность движений в ката и так далее.

Они с Сергеем иногда оставались после тренировок вдвоем, и он гонял ее, пока она могла стоять на ногах и хоть немного двигаться. Отец мужественно дожидался, ни разу не возмутился, не поторопил – он видел, что ей самой это очень нравится, и она готова тренироваться хоть круглые сутки.

Сергей объяснил ей основной принцип карате:

– Каратист никогда не нападает первым, но бьет первым.

– Как это? – не поняла она.

– Подумай хорошо, сама поймешь. Почему все хейяны начинаются не с удара, а с блока? Но имей в виду, что блок – это не просто защита, это и нападение. Каждый блок можно считать и ударом, то есть его надо делать так, чтобы и блок нанес максимальный урон сопернику.

Тетка-соседка запихивала в свои сумки-пакеты свертки с чебуреками-позами, купленными здесь, в придорожной забегаловке.

– В деревню отвезу, внучат угостить, – извиняющимся голосом объяснила она Алене, увидев, что разбудила ее.

«В деревню, где натуральное мясо, везти эти… полуфабрикаты, – Алена удивилась. – Хотя там, наверное, и нет уже этого самого натурального мяса. Говорят, коров почти никто и не держит».

– Бедрами двигай, бедрами. Движение от бедра. Тебе это должно легко даваться. И стойка ниже, – снова раздался голос Сергея. – Бьет не только рука, в удар вкладывается энергия всего тела, от ступни до кулака. А идет через бедро. Так что бедрами…

– Ну, ты спи, спи. Устала, видно, бедняжка. Скоро поедем, уже поели все. А ты что, милая, и поесть-то не вышла?

Алена молча отвернулась.

– Ну, ты спи, спи…

«Скорей бы уж поехали».

– В шотокане всего двадцать шесть ката.

– Сколько?! Двадцать шесть?!

– Да, двадцать шесть.

– Ого! – она обрадовалась. – И я их все буду знать?

– Не сразу, конечно. Если не бросишь, то рано или поздно выучишь все. Вот именно ты сможешь.

– А ты все знаешь?

– Нет, конечно. У меня ведь еще только второй дан. Вот давай, сделай все пять хейянов подряд, без остановки.

Она сделала и, мокрая, запыхавшаяся, снова подошла к Сергею: