Алексей Цибин
Марганцовая луна
Глава 18. Второй день рождения.
Трое мужчин сосредоточено и молча смотрели на тело, покрытое пыльной простыней, выполняющей роль савана. Один из них, самый низкий из троицы, держал в руке шприц, почти полностью заполненный жидкостью мутно-серого цвета, и задумчиво почесывал подбородок. Тусклый свет в автобусе ритмично менял свой цвет – потолок мерцал разноцветными огнями благодаря новогодней гирлянде, включенной в режим мультиколора, что ещё больше усиливало сюрреализм ситуации. Наконец человек со шприцом решился, протянул руку к покрывалу и отбросил его в сторону, вызвав своим движением поток взметнувшейся во все стороны многолетней пыли. Взору наблюдателей открылось хрупкое тело женщины в изодранном сарафане, плотно примотанное к стулу полосками серебристого скотча. Платье, надетое на нее, когда-то было легким и воздушным, сейчас же оно было грязным и свисало лохмотьями. Кожа в местах, не закрытых одеждой, была бледной, кое-где виднелись содранные участки и ссадины. Голова свисала лицом вниз, волосы свалялись и пошли колтунами.
– Какого хера она грязная такая? Вы ее что, сюда волоком тащили? – не выдержал Никита, бросив рассерженный взгляд на Николая. Тот растерянно отвел взгляд в сторону, виновато ссутулившись и опустив руки. – Понятно. Доставка просто от Бога у вас.
– Мы очень торопились, ведь нужно было свести к минимуму пребывание тела там, где оно подвержено разложению. Соответственно, кое-какие моменты упустили. И вообще, у этого безумного барахольщика все есть, кроме обычной тележки, так что у него и требуйте сатисфакцию.
– Если все срастется, сами ей объяснять будете, почему она на потасканную чупахабру похожа, – Никита сбил ладонью с плеча девушки комок прилипшей грязи. – Хорошо, что здесь зеркал нету.
– У Никодима все есть, но я согласен с тобой, это лишнее. Приступаю? – старик поднял шприц и вопросительно посмотрел на полицейского.
– Давай. С Богом.
– Может, продезинфицировать, на всякий случай? – писклявый голос принадлежал самому высокому из компании. Тот все время с нескрываем интересом следил за разворачивающимися событиями.
– Роман, поверьте, сейчас это самое меньшее из всех зол, о которых нужно беспокоиться. Перед нами труп, со всеми вытекающими. Предположим, на минуточку, что жидкость подействует и тело оживет, – соглашусь, в этом мире такое возможно. А что будет, когда тело попадет на поверхность? Мышечное окоченение, смещение крови в нижележащую часть тела, сдавливание практически всех жизненно-важных органов, диффузия крови сквозь стенки сосудов, начавшийся процесс гниения. Я ничего не забыл? Ах да, даже если случится чудо, и тело каким-то образом все же восстановится, то скорее всего большая часть нейронных связей будет утеряна вследствие гибели клеток мозга. Так что дезинфекция ни к чему.
– Она меня не узнает, ты это имеешь ввиду?
– Она вряд ли сможет мыслить, вот что я имею ввиду, – Николай сделал паузу и обвел слушателей взглядом. Затем поднял указательный палец вверх, его глаза заискрились. – Но не все так печально, мои друзья, ибо есть один нюанс. Мое сознание каким-то образом попало в это тело. И, заметьте, я все помню, до мельчайших мелочей. На основе этого можно предположить, что все светляки имеют что-то вроде копии в цифровом виде, рассеянной в пространстве. Это всего лишь догадка, я не претендую на истину в последней инстанции. И сейчас мы с вами испытаем эйфорию, доступную лишь исследователям, когда они стоят на грани невероятного открытия. В какой бы восторг пришли бы сейчас мои коллеги из Петербургской академии наук!
С этими словами Николай подошел к трупу и осторожно, чтобы не пролить ни капли драгоценной жидкости, с усилием воткнул иголку в место, где, по его мнению, должна была быть вена. Жидкость выходила из шприца неспеша, старику пришлось поднатужиться, чтобы поршень достиг конца пластикового корпуса. Как и в начале процедуры, предельно осторожно, старик вынул иголку и вернулся к своим товарищам.
– Я это, местами с Николаем сменился, уж больно посмотреть охота, – паренек улыбнулся. – А то вечно академику все самое интересное достается.
– Смотри, мне то что. Главное, чтобы было, на что смотреть. Пока все по-старому.
Все трое замерли в напряженном ожидании, рассматривая мертвое тело. Настя все также сидела на старом советском стуле, не подавая никаких признаков жизни.
«Сколько прошло времени? Минут десять наверное, а может и все пятнадцать» – полицейский хотел достать смартфон, чтобы взглянуть на дисплей, но вспомнил, что не засек момент старта процесса. Тело женщины не подавало никаких признаков жизни, и родившаяся поначалу надежда начала понемногу таять. Никита посмотрел в сторону кабины, там они оставили девочку. Аня лежала на приборной доске, закинув ногу на ногу и играла с фонариком, не обращая никакого внимания на людей в хвосте автобуса. До того, как попасть в Пустошь, он и подумать не мог, что сможет вновь обрести хотя бы одного члена своей, поредевшей до первоначального состояния, семьи. А тут замахнулся сразу на двоих. Если даже с Настей ничего не получится, то возвращение дочери для него уже невероятная, бесценная награда. «Цени и береги то, что имеешь. Потерять легко, вернуть сложнее» – слова его преподавателя по физкультуре. Они намертво врезались в его память после того, как он пробежал трехкилометровый кросс в одних носках в день сдачи нормативов для поступления в академию МВД – кроссовки он забыл в электричке, а в ботинках бежать ему запретили.
Никита подошел к Ане и присел рядом, погладив рукой ее взлохмаченные темные волосы. Девочка встрепенулась, посмотрела вверх, на отца, и широко улыбнулась, смешно сморщив нос.
– Если хочешь, можешь забрать фонарик, я наигралась, – Аня направила свет ему в глаза и Никита поморщился, прикрыл лицо рукой.
– Оставь себе, маленькая, у меня на телефоне есть.
– Телефон сесть может. А эта штука вечная. Как дедушка. И как я теперь, – Аня взглянула на отца. – И как ты. Мы все теперь вечные, да?
Неожиданный вопрос из уст ребенка поставил в тупик полицейского, и он не нашел быстрого ответа. Вечные. Странное слово. Не бывает вечных вещей, все рано или поздно подходит к концу. Даже солнце когда-нибудь погаснет, а они всего лишь смертные, пусть и нашедшие лазейку, дающую очень большую отсрочку от неминуемого. Он посмотрел в голубые, бездонные глаза дочери и утонул в них, испытав чувство необычайного успокоения. За то время, что он считал ее пропавшей, он успел забыть их цвет. Никита нежно ткнул пальцем Ане в нос, словно в пипку игрушки, и девочка звонко рассмеялась.
– Да, мы теперь вечные. И я больше никогда тебя не потеряю.
– Честно-честно? – девочка перевернулась, встала на колени и обвила шею отца руками.
– Честнее некуда, – Никита прижал голову девочки к своей щеке, ему не хотелось, чтобы она видела его борьбу с накатившими слезами. Полицейский несколько раз моргнул веками, прогоняя следы временной слабости. Три года он не плакал, а за последние дни прослезился уже дважды. Он слегка раскачивал тело девочки, пытаясь вспомнить слова хоть какой-нибудь колыбельной, но в голову ничего не приходило.
– Папа, а почему так тихо стало? – прошептала дочь ему на ухо.
Никита замер, прислушиваясь. Бубнящие голоса его попутчиков исчезли, в автобусе действительно не было слышно ни звука. Он осторожно отодвинул девочку и повернул голову в сторону, где должны были стоять мужчины и увидел то, отчего вдруг в автобусе повисла мертвая тишина.
Между спин двух остолбеневших людей виднелась фигура его жены, в неестественно выгнутой вперед позе. Глаза женщины были выпучены, будто хотели выпрыгнуть из глазниц. Бледное лицо исказила гримаса ярости, рот был широко раскрыт, из него то и дело высовывался серый язык, будто пытаясь нащупать что-то в воздухе. Всем своим видом Настя напоминала ожившего мертвеца из фильмов ужасов, потрепанный и грязный вид еще больше усиливал это сравнение. Никита поднялся со своего места, отодвинув Аню в сторону и двинулся к жене. В его голове лихорадочно крутились мысли о вариантах произошедшего. «Вселился демон? Отказал мозг? Сошла с ума?». Боковым зрением он увидел, как Никодим поднимает автомат и начинает целиться в Настю. Он резко увел руку старика в сторону, вырывая у него оружие и отрицательно покачал головой. Никодим понимающе кивнул и выпустил ствол из рук.
– Рома, давай тоже сюда «макаров», от греха подальше, – Никита протянул руку, и доходяга молча вложил в нее пистолет. Никита убрал его в карман куртки и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Так, не дергаемся, и не пытаемся ее убить заново, это моя жена. Уже хорошо, что она ожила, половина задачи, считайте, выполнена.
– Она всегда такой была? – Роман трясущимся пальцем указал на ощерившуюся в зверином оскале женщину, всем телом извивающуюся на стуле.
– Только перед месячными, – кратко отрезал Никита и шагнул к жене.
– Ты только развязать ее не вздумай, – голос старика был хриплым и сиплым, будто в его горле внезапно пересохло. Он трижды перекрестил бьющегося на стуле человека и начал что-то тихо шептать.
Полицейский подошел вплотную к жене и присел на корточки, она тут же попыталась его укусить, неестественно вытянув вперед шею. Ее язык неистово метался из стороны в сторону.
– Настя, это я, твой муж. Ты меня помнишь? – Никита поднял правую руку, обратив тыльную сторону в лицо женщины. – У тебя такое же кольцо на пальце. Там внутри еще надпись есть. Помнишь, какая?
Голос Насти сорвался на хрипловатое шипение, выдавая крайнюю степень агрессии. Она постоянно делала резкие движения, желая освободиться от опоясавшего ее скотча. Ее попытки частично увенчались успехом, она смогла протиснуть руки вплотную к животу.
– А дочку помнишь, – Никита повернулся, указав рукой на испуганную Аню, все еще сидевшую на приборной панели. – Ну же, мать, вспоминай.
– Ахыщь, шыхыщь, мщах, – с губ хрипящей женщины срывались слова какой-то абракадабры. Она на мгновение притихла, увидев девочку, но лишь до тех пор, пока снова не встретилась взглядом с полицейским. Увидев его, она снова зашипела и продолжила вырываться.
– Бесполезно. Демон в нее вселился, ей Богу. Изгонять надо. У меня икона есть, достать? – Никодим вопросительно посмотрел на полицейского.
– Я на экзорциста похож? И вообще я атеист, вроде как… – неуверенно проговорил Никита. – А у тебя есть версии?
Долговязый паренек встрепенулся, явно не ожидая вопроса, сорвал шапку с головы и по старой привычке начал мять ее в руках.
– Ну, это, она на жабу похожа. Повадки такие же. Глаза пучит.
– Какую еще жабу? – удивился полицейский.
– Ты чо, с луны свалился? Ну, жабу, тварь, болотника. Мы когда таких ловим, мне с барского стола перепадает, то кусок пиццы, то еще чего из вкусного. У них жидкости больше, чем у людей. Поэтому типа это круче. Длинные такие, нескладные, глаза выпученные, шипят чего-то на своем, на старо-мордовском, и вот прямо как у нее язык по сторонам херачит как пулемет.
Пазл в голове Никиты стал потихоньку складываться в понятную картину. Две колбы с разным количеством содержимого. Поведение, копирующее повадки болотника. Выпученные в напряжении глаза.
– Никодим, а можешь Николая позвать? Очень надо посоветоваться.
Никодим одобрительно крякнул и закрыл глаза. Через мгновение он открыл их, выпрямился и улыбнувшись, вежливо поздоровался с присутствующими.
– Как думаешь, – с места в карьер начал Никита, – могла жаба переселиться в ее тело? Жидкость точно в колбе жабья была, мы специально взяли ту, в которой побольше.
Николай ответил не сразу, он с интересом рассматривал ожившую женщину. Та немного успокоилась, опустила голову и с удивлением рассматривала свои ноги, лишь изредка выпуская язык.
– Я думаю, что именно это и произошло. Перед вами, несомненно, настоящий болотник в теле человека. И если судить по его поведению, он очень напуган. Предыдущая агрессия является работой защитных рефлексов твари.
– Ну ты, это, поуважительней давай. Это моя жена. Была, по крайней мере, три года назад, – полицейский с укором посмотрел на Николая.
– Тысяча извинений, – Николай слегка поклонился. – Но теперь мы знаем, что наша теория, касающаяся методики возвращения, давайте пока использовать термин «душа», верна.
– Да, но почему в ней душа твари, а не своя собственная.
– Вы же сами сказали, что ввели ей жидкость, взятую у болотника. Соответственно, в нее вселилась душа, на которую настроен код этой жидкости.
– Сука, – Никита со злости ударил кулаком по шкафу, отчего с него посыпалась пыль, туманом рассеиваясь по небольшому помещению. Настя оторвала взгляд от своих ног и зловеще зашипела. – И что делать теперь? Вторую колбу колоть?
– Я бы не стал торопиться. Если вколоть вторую емкость в живой организм, то получится результат, схожий с тем, что можно наблюдать в этом теле, – Николай провел рукой по себе. – Два в одном.
Роман, неожиданно, прыснул от смеха, но тут же смущенно замолчал, почувствовав на себе два осуждающих взгляда.
– Нервы это, сорян.
– И что теперь делать с ней в таком виде? Какие варианты? – Никита с надеждой посмотрел на Николая.
– Убить ее еще раз. А потом ввести жидкость из колбы с человеческим материалом, – не моргнув глазом ответил ученый.
– Как убить? – ошарашенно спросил Никита, не поверив своим ушам. Он взглянул на Романа в поисках поддержки, тот всем видом показывал, что обескуражен не меньше полицейского.
– Убить, не повредив ключевые органы, особенно мозг. Я бы предпочёл простейшую асфиксию. Но судя по тому, как вы на меня смотрите, вы за гуманные методы. Можно использовать передозировку, ну вот, к примеру, этого продукта, – Николай носком кроссовка поддел один из брикетов, валяющихся под столом. – Благородная смерть без мучений. Подойдет?
– Ты извини, но вот так, с наскока, решать такие вопросы сложновато, – Никита подошел к столу и присел на импровизированный стул из старой коробки. – А точно нельзя по-другому?
– Возможно, и есть способ, но я мне он пока не известен. А почему ты так переживаешь? Это же просто тварь, из совершенно неизвестного нам мира. Я даже не уверен, разумная ли она.
– Убийство оно и в Африке убийство. Отнять жизнь, это…
– Смотрите, что оно делает, – прервал рассуждения Никиты писклявый голос.
Никита резко повернулся в сторону хвоста автобуса, машинально вскинув автомат. Девушка сидела на стуле слегка покачиваясь из стороны в сторону, закрыв глаза и запрокинув голову вверх. Руками она терла свою промежность, подергиваясь в такт движениям рук. Язык перестал мельтешить, прилипнув к нижней губе, из горла выходил сипящий прерывистый звук.
– Ничего страшного, новый житель изучает незнакомое тело, – Николай улыбнулся краешками губ.
– Не с того начал этот житель свои исследования. Может ей руки за спиной связать? – Никита краем глаза увидел, как Аня заинтересованно вытянула тонкую шею, пытаясь рассмотреть происходящее с матерью. – Эй, на галерке, а ну как повернулась на 180 градусов.
– Да и не больно хотелось, – Аня обиженно отвернулась, уставившись в облезлую стену автобуса.
– Из двух вариантов, я бы выбрал более гуманный, – немного подумав, обратился полицейский к Николаю. – Настя мне нужнее, конечно.
– Вот и хорошо. Но придется выйти на поверхность, чтобы проделать эту процедуру. И это не все. Нам придется выждать примерно сутки, чтобы из нее вышла вся энергия, иначе может не получиться. У нас есть дом, в Жолнино, отличное место чтобы переждать.
– В Жолнино? Там же недвижимость стоит бешеных бабок. Надо будет поговорить с вами про ваш источник дохода.
– Тогда решено. Предлагаю оставить девочку здесь с Романом, не стоит им на такие вещи смотреть. Я подготовлю шприц. У нашего колхозника здесь где-то жгут был…
Ученый не успел договорить, в его голову врезался вылетевший из хвоста автобуса стул, отбросив его на ящики, стоявшие за его спиной. Никита повернулся в сторону Насти и увидел, как та ныряет в светящийся портал. Он рванулся вперед с намерением прыгнуть за ней, но был остановлен длинной рукой Романа, схватившего его за куртку.
– Никогда не прыгай в чужую дыру. Не ты ее открыл, не тебе и закрывать, – в подтверждение его слов окно, созданное сбежавшей тварью, схлопнулось, создав сноп искр.
– Спасибо, – поблагодарил долговязого парня Никита и взмахнул руками, создавая свой портал. Он оглянулся на Николая, тот пошатываясь, поднимался с пола. – Академик, бери колбу и за мной. А ты, Рома, глаз с Ани не спускай, головой за нее отвечаешь.
Никита посмотрел в дыру, она открылась чуть выше крыши строительного фургона. Он всмотрелся в дрожащую пелену и увидел лежащую без сознания на асфальте жену, вокруг нее стояло несколько прохожих.
– Вот сука. Николай, там зеваки собрались, ты не врал что ты академик? Сможешь врача изобразить?
– Конечно, – Николай запихнул в рюкзак шприц и колбу. – Я готов.
Никита закрыл первый портал, а затем сделал другой, так, чтобы вход появился внутри фургона. Два трупа безмолвно лежали на своих местах внизу, лестница стояла там, где они ее оставили. Полицейский проткнул пелену и осторожно спустился вниз, стараясь не испачкаться в лужах крови, а затем помог слезть Николаю. Оба, стараясь не привлекать внимания, вышли из фургона, бесшумно закрыв со собой дверь и подошли к толпе зевак, коих набралось уже приличное количество. К горлу Никиты тут же подкатила знакомая тошнота, но он, как и в прошлый раз, смог ее пересилить.
– Так, расступаемся, не толпимся, полиция. Что, наркоманов не видели ни разу? – полицейский нагло раздвинул зевак и подошел к лежащей девушке – ее глаза закатились, звериный оскал исчез. Никита махнул рукой, – товарищ доктор, посмотрите пожалуйста пациента.
Николай робко протиснулся через спины и присел рядом с женщиной. Сначала он попытался нащупать пульс на руке, затем, нахмурившись, прижал пальцами яремную вену на шее. Несколько человек наклонились и с интересом следили за его действиями, кто-то даже подсказывал.
– Ну что, живая? – взволнованно поинтересовался Никита, академик в ответ отрицательно покачал головой, по толпе сразу же пронесся вздох разочарования.
– Пульса нет, – как можно тише произнес Николай, стараясь, чтобы никто не смог расслышать его слова, кроме полицейского. – Но процесс заживления идет, я по ранам вижу. Ее бы увезти отсюда.
– Что-то она на наркоманку не похожа, – раздался выкрик из толпы. – Скорее на сбежавшую из психушки. А тут люди ходят, дети бегают. Куда полиция смотрит?
– Куда надо, туда и смотрит, – Никита говорил громко, стараясь чтобы его уверенный голос услышали все присутствующие. – Мы ее сейчас заберем, но нам нужны свидетели происшествия. Кто видел, что здесь случилось? Вот вы, молодой человек, давно здесь? Проедем в отделение? Всего пару часов займет.
После слов полицейского толпа мгновенно начала рассасываться, первыми покинули ее ряды самые активные. Через минуту у фургона остался лишь один мелкий пацан в блестящей золотой куртке, снимающий происходящее на телефон. Он размахивал руками и пританцовывал, разговаривая с невидимым собеседником.
– Может выключишь камеру, все-таки женщина почти раздетая? – вежливо попросил полицейский.
– Общественное место, могу снимать сколько захочу, я права знаю, – мгновенно отреагировал на просьбу пацан.
– Какие все умные пошли. Куда ни плюнь, либо в блогера попадешь, либо в фотографа, – Никита со злостью харкнул под ноги пацана.
– Только троньте меня, вас сразу уволят, у меня, если что, куча подписоты на канале, – храбро выпалил пацан, но все же отступил на пару шагов.
Никита повернулся спиной к надоедливому собеседнику, достал смартфон и открыл приложение для вызова такси.
– Куда ехать, Склифосовский? – обратился Никита к академику.
– Центральный вход в дендрарий. Красные ворота.
Приложение показало, что машина приедет через две минуты, но красная «мазда» появилась почти сразу. До конца погрузки тела в машину мальчишка неотступно следовал за мужчинами, не прекратив съемку даже тогда, когда машина резво скрылась из виду.
Водитель оказался родом из Азии и почти не говорил по-русски. Это было на руку компаньонам, не пришлось придумывать историю о том, куда и зачем они везут обездвиженную, грязную женщину. Через пятнадцать минут они вылезли у красных ворот садового парка. Никита взвалил жену на плечо и двинулся за Николаем, уверенно показывающим путь. Примерно через километр пути они подошли к советскому железобетонному забору, опоясавшему собой приличный кусок земли, в который была вмонтирована железная дверь. Николай вытащил из рюкзака знакомую связку ключей и немного помешкавшись, открыл проход внутрь.
Территория, на которую они попали, была вся засажена высокими плодовыми деревьями, натыканными как попало. Вдоль забора с северной стороны остался лежать снег, почерневший от пыли и мусора. Дорожка к дому была залита бетоном, но трава смогла прорасти даже сквозь него, заставив его растрескаться. Трехэтажный дом был сложен из потемневшего от времени силикатного кирпича, все окна и стены были увиты сухими лозами дикого винограда, придавая зловещий вид строению. Монументальность конструкции и забора говорила о том, что данная фазенда создавалась в далекие советские времена. Николай провел полицейского к рассохшейся деревянной беседке, примыкающей к дому, вход в него оказался прямо за ней.
– Лет двадцать назад мы купили этот прекрасный домик, вы не смотрите, что он сейчас он неказисто выглядит. Весной здесь все расцветает и благоухает, – заговорил Николай, пытаясь справиться с замком входной двери. – Раньше в дендрарии опрятно было, ухожено, свой лесник был. Выйдешь за калитку, и сердце радуется красотам. С чашкою кофея можно было прогуляться по тенистым аллеям. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и здесь случился «Вишневый сад» по Чехову. В настоящий момент дендропарк заброшен, появились свалки, сухостой перестали убирать. А еще, страшно подумать, часть парка додумались садоводческому товариществу отдать под застрой.
– Деньги правят миром, – отозвался Никита. – Открывай уже, руки онемели, она полцентнера весит.
– Sire, attendez. Заедает немного. Николай год как обещает починить, – раздался щелчок, и Николай распахнул заскрипевшую дверь, дружелюбным жестом приглашая войти полицейского.
Гости прошли внутрь помещения не разуваясь, коридор привел людей в просторную гостиную, совмещённую с кухней. Никита бережно положил жену на повидавший виды угловой велюровый диван и с явным облегчением потряс руками, разгоняя кровь.
– Есть чем связать нашего бегунка? – обратился он хозяину дома.
– Конечно. Накройте ее пледом, здесь очень холодно. Сейчас растоплю камин и включу свет, – с этими словами Николай удалился.
Никита накрыл тело девушки поднятым с кресла шерстяным пледом, коснувшись при этом ее обнаженной руки. «Теплая, значит живая» – приятная мысль подняла его настроение. Он с интересом стал рассматривать окружающую обстановку. Немного покосившийся резной кухонный гарнитур, в свое время он наверняка стоил бешеных денег. Лаковый паркет, поплывший волнами от старости. Обои с повторяющимся принтом красного мака на черно-белом поле. «Где он очутился? В прошлом веке?».
Из ниоткуда бесшумно появился академик, он успел переобуться в мягкие высокие тапочки, такие же он принес для полицейского и его жены. Переобувшись, они связали бечёвкой руки и ноги девушке, стараясь не переусердствовать и не перетянуть вены.
– Есть пачка печенья и банка варенья. К сожалению, больше ничего предложить не могу. Ах да, еще есть кофе и чай.
– Все буду, с огромным удовольствием. Выбор напитка за тобой, академик, мне не важно и заранее спасибо. Но лучше кофе.
Николай улыбнулся в своей излюбленной манере уголками губ и ушел к плите ставить чайник. Никита вытащил смартфон, голубой дисплей показывал без четверти четыре, значит отсчет пребывания в этом мире можно вести от трех часов дня. Он откинулся в мягком кресле, ощутив приятный прилив умиротворения. Огонь в камине потихоньку разгорался, наполняя гостиную теплотой и уютом. Его веки налились тяжестью и начали медленно закрываться. Сейчас он хлебнет кофейку, наберется сил и поедет забирать Аню с гопником. Подумав об этом, он крепко заснул.
Марганцовая луна своим мертвым светом превратила когда-то желтый «Икарус» в черную глыбу посередине безжизненной пустыни. Незнакомец по сравнению с огромным чудом венгерского автопрома смотрелся еще меньше, чем он был на самом деле. Он в нерешительности смотрел на тяжелую металлическую дверь, раздумывая о том, стоит ли попытаться попасть внутрь. Туда, куда манил мерцающий свет, пробивающийся из щелей.