Алексей Бабина
Наполеон III. Триумф и трагедия
После того как они достигли Лорето и прослушали мессу, путешественники отправились дальше, на северо-запад, по направлению к французской границе. Может быть, пасхальное богослужение стало для них добрым напутствием. Им пришлось преодолеть несколько городов, границ и государств. Везде проверяли документы и интересовались целью их поездки, кое-где власти попустительствовали им, а кое-где с пристрастием досматривали вещи и относились с недоверием. В Мачерати сочувствующие люди узнали переодетого Луи Наполеона, но не сообщили об этом властям, а в Толентино австрийцы получили сигнал о проезде «бунтовщика», но отнеслись к доносу с прохладцей[243].
8 апреля 1831 года путешественники въехали в пределы Великого герцогства Лукка. Здесь их поджидала еще одна неприятная новость. Стало ясно, что маркиз Заппи также заболел корью. Оставив его лечиться в Лукке, они отправились дальше в Массе, который находился уже в герцогстве Модена.
На остановке в Массе произошел неприятный случай. Английский путешественник, увидев карету Гортензии с кучером, одетым в английскую ливрею, обратился к «госпоже Гамильтон» и ее сыну как к соотечественникам. Гортензия не говорила по-английски, а Луи Наполеон говорил сносно, но с сильным французским акцентом. Ситуация стала тревожно-напряженной. Через несколько секунд англичанин вежливо извинился, сказав Луи Наполеону: «Мне жаль, я думал, что вы англичане»[244]. К счастью, когда они добрались до Генуи, британский консул сразу же выдал им визы как «соотечественникам», не попросив о встрече.
14 апреля 1831 года Гортензия и ее спутники пересекли границу Королевства Сардиния (Пьемонт) и Франции, которая проходила по реке Вар. Впервые за многие годы они ступили на французскую землю. 16 апреля путешественники приехали в Монтелимар, где Луи Наполеон написал письмо королю Луи Филиппу, в котором объяснил свое появление во Франции и выказал желание служить во французской армии. Он, в частности, говорил, что «был вынужден бежать из Италии… потому что принял священное дело народной независимости, но безжалостный закон изгоняет меня с ее земли. Единственная цель – вернуться во Францию, и я буду счастлив, если однажды смогу сражаться за свою страну. Франция и Ваше Величество могут полагаться на мою клятву и благодарность»[245]. Мать была тронута содержанием письма, но убедила сына не отправлять его адресату. Наверно, богатый жизненный опыт подсказывал ей другие пути решения вопроса о пребывании на территории Франции. 18 апреля 1831 года они прибыли в Лион.
Биографы Наполеона III обращают внимание на тот факт, что здесь, в Лионе, маркиз Заппи по секрету рассказал одной из фрейлин Гортензии, Валери Мазуер, о том, что он слышал в Анконе: Наполеон Луи умер в Форли вовсе не от кори, а его убил один из карбонариев, граф Орсини, который выполнил приказ организации – убить молодого принца за то, что тот не захотел по причине родственных связей наступать со своим отрядом на Рим[246]. Мазуер была в ужасе от сообщения маркиза, но согласилась не раскрывать этот секрет Гортензии или Луи Наполеону.
В Фонтенбло путешественники присоединились к туристам, которые осматривали местные достопримечательности. Гортензия скрыла свое лицо за вуалью, предусмотрительно полагая, что кто-то из старых слуг или служащих мог ее узнать. Она также незаметно обратила внимание своего сына на часовню, где его крестили в 1810 году. Весьма забавно, что туристы в тот день, осматривая здания и вслушиваясь в рассказы о былом, даже не подозревали, что история сама снизошла к ним и находилась среди них.
В субботний день 23 апреля они въехали в Париж и сняли номера в Hôtel de Hollande, примыкавшем к Вандомской площади. Из окон своих комнат они могли лицезреть посреди площади колонну, которая прославляла победы императорской армии. Изначально на колонне была статуя Наполеона I, но после Реставрации ее срочно убрали. Теперь на ней была статуя короля Генриха IV, но парижане продолжали относиться к ней как к наполеоновской.
Гортензия попросила Валери Мазуер написать письмо доктору короля и проинформировать его, что если он придет в Hôtel de Hollande и спросит госпожу Гамильтон, то она передаст ему сообщение от королевы Гортензии. Когда он прибыл, то был весьма поражен, увидев перед собой бывшую королеву и услышав, что Луи Наполеон также в Париже[247].
На следующий день Гортензию и Луи Наполеона в гостинице посетил премьер-министр Франции Казимир Перье. Итогом этих визитов и переговоров стало то, что поздним вечером 26 апреля 1831 года король и королева Франции конфиденциально приняли Гортензию в Пале-Рояль[248]. В ходе беседы Луи Филипп уверил ее, что он не поддерживает закон об изгнании Бонапартов из страны, но в данный момент этот закон действовует и будут большие проблемы, если станет известно, что Гортензия и ее сын находятся на территории Франции и, более того, встречались с королем и премьер-министром. Гортензия ответила, что они во Франции проездом по пути в Англию, и пообещала как можно скорее отправиться дальше, на острова. В свою очередь, король пообещал, что ей будет предоставлена французская виза, когда они осенью поедут из Англии в Швейцарию[249].
Справедливости ради надо сказать, что «король-гражданин» или, как его называли сами французы, «король-буржуа» имел доброе сердце и обладал здравомыслием. Однако выполнить свое обещание бывшей королеве не удалось. У сына поднялась температура и воспалилось горло. Он слег в постель. Гортензия попросила работников гостиницы вызвать доктора. Как замечает Ридли, «они ответили “госпоже Гамильтон”, что в Париже имеются врачи-англичане, которых можно вызвать; но она объяснила им, что является англичанкой только по факту замужества, а по рождению – француженка, поэтому предпочла бы французского доктора»[250]. После осмотра врач диагностировал, что Луи Наполеон подвержен приступам кори и прописал полный покой и больничный режим.
Тем временем французское правительство начало выражать явные признаки беспокойства тем фактом, что Гортензия и Луи Наполеон продолжали оставаться в Париже. Приближалось 5 мая – десятая годовщина со дня кончины Наполеона I, поэтому члены правительства не исключали возможности паломничества по этому случаю бонапартистов к Вандомской колонне.
Гортензия объяснила французским официальным лицам, что сын слишком болен, чтобы продолжить путь. Дело дошло до того, что Луи Филипп прислал своего личного врача, чтобы удостовериться в правоте слов бывшей королевы и убедить ее отправиться в Англию[251]. Переговоры ни к чему не привели. К тому же и королевский лекарь посоветовал оставить больного в покое еще на несколько дней, чтобы он смог поправить свое здоровье и накопить сил.
Наступило 5 мая 1831 года. Самые худшие опасения правительства начали сбываться. Из окон гостиницы было хорошо видно, как с раннего утра на Вандомской площади стали собираться толпы людей, и вскоре постамент, на котором была воздвигнута колонна, полностью утонул в море цветов. А люди все подходили и подходили, заполняя собой всю площадь и прилегавшие улицы. Более того, в толпе упорно муссировались слухи, что в Париже находятся приемная дочь и племянник императора. Некоторые открыто утверждали, что они находятся даже здесь, на площади, в гуще людской массы[252]. Полиция приложила немало усилий, пытаясь прекратить эти разговоры и призвать к порядку их зачинщиков. С наступлением сумерек власти приступили к очистке площади от цветов. На следующий день в разных районах города произошли столкновения между полицией и бонапартистами.
Только днем 6 мая 1831 года Гортензия, Луи Наполеон, Валери Мазуер и Шарль Телен покинули столицу Франции. Маркиз Заппи остался в Париже. Через четыре дня они достигли Кале и на британском корабле Royal George пересекли Ла-Манш и сошли на берег в Дувре. Первую ночь на английской земле путешественники провели в старинном городке Кентербери. Достигнув на следующий день столицы, они поселились в Fenton’s Hotel, но уже через несколько дней сняли дом на улице Георга, 30.
В Лондоне Луи Наполеона осмотрел известный доктор Генри Холланд. При его непосредственном участии и лечении самочувствие Луи Наполеона стало значительно лучше, и вскоре он смог вести полноценную жизнь молодого человека. Улучшение здоровья оказалась кстати, поскольку политическая и общественная жизнь Великобритании вызвала живейший интерес у Луи Наполеона. Все, что он видел вокруг, было для него в новинку, и он жадно впитывал местную действительность.
В те времена столица островного государства считалась образцом либерализма и демократии. Королевская власть была введена в рамки конституционных норм, а исполнительная власть в лице правительства сосредоточила в своих руках реальные рычаги государственной власти. В свою очередь, правительство было вынуждено считаться с мнением парламента. Благодаря газетам, парламентские дискуссии получили широкий резонанс в обществе. Печать стала значимой силой и активно включилась в политическую жизнь. Предвыборная борьба партий и открытое столкновение различных точек зрения, которые уже давно укоренились в сознании британцев, для большинства иностранцев были в диковинку. Они с нескрываемым изумлением наблюдали за внутриполитическими страстями, черпая опыт и для себя. К тому же страна переживала бурный период промышленной революции, а экономика Великобритании стала своеобразным полигоном и прообразом развития для менее развитых континентальных стран.
На Британских островах издавна находили убежище революционеры, бунтари, инакомыслящие, которые преследовались властями на родине или просто не могли жить на континенте. Здесь встречались итальянские карбонарии, польские инсургенты, греческие повстанцы, французские республиканцы и другие. В этой атмосфере Луи Наполеон не мог не чувствовать себя как рыба в воде. Жизнь в Британии ярко отражалась в его душе и помыслах.
В течение трех месяцев пребывания в стране он был тепло принят в обществе вигов, куда его ввела кузина Кристина Дадли Стюарт, дочь Люсьена Бонапарта, встречался с членами партии тори, познакомился с некоторыми членами правительства, представителями политического и делового истеблишмента, военными. В числе тех, с кем он пообщался, были лорд Генри Брум, генерал сэр Роберт Вильсон, госпожа Сеймур (мать Георга Сеймура, британского посланника во Флоренции, кто снабдил Гортензию подложными британскими паспортами), Хариотт Меллон (герцогиня Сент-Олбанс), Анна Рассел (герцогиня Бедфорд) и другие.
Пребывание в Англии имело огромное значение для Луи Наполеона. Он познакомился с влиятельными людьми, был представлен в высшем обществе, получил общее представление о политической и социальной структуре страны, методах и инструментах политической борьбы, об образе мысли и жизни британцев, ознакомился с некоторыми техническими новинками (устройство загородного дома, системы орошения, отопительные системы, элементы городского хозяйства) и веяниями в промышленности и сельском хозяйстве. Первый приезд на Британские острова оставил неизгладимый след на всю жизнь у будущего правителя Франции.
Вместе с тем в английских и французских газетах появились статьи и комментарии, где обсуждалось пребывание Гортензии и Луи Наполеона в Англии. Возникли различные слухи о политических планах бывшей королевы и ее сына, маршрутах переезда, в том числе через территорию Франции, их контактах с официальными лицами и т. д. Дело дошло до того, что Луи Наполеон написал ряд опровержений в английские и французские газеты, а члены французской палаты депутатов призвали премьер-министра Перье отчитаться по данному вопросу[253].
Получив обещанные Луи Филиппом визы, Гортензия и Луи Наполеон 7 августа 1831 года покинули Великобританию. Во Франции, в Булони, Гортензия показала сыну место, где располагался штаб Наполеона I в 1805 году, в ходе подготовки армии к высадке на Британские острова[254]. Они проследовали через Сен-Лё и Мальмезон, но Гортензия в первом случае не захотела входить в дом, а во втором поместье было закрыто для публики. Она намеревалась провести несколько дней в Париже, но передумала после того, как сын заявил, что если в столице будут демонстрации, то он к ним присоединится[255].
В день рождения Наполеона I, 15 августа, они были в Бургундии, в городке Санс. Пользуясь прелестным летним деньком, Гортензия и Луи Наполеон пошли прогуляться по городу. В предпоследний день августа 1831 года бывшая королева с сыном приехали в Арененберг. Вскоре Луи Наполеон получил письмо от польских эмигрантов из Парижа с предложением возглавить отряд поляков и отправиться в Польшу для борьбы против Российской империи[256].
В европейских странах уже несколько месяцев с сочувствием наблюдали за борьбой польского народа за восстановление независимости. Мощные эмигрантские круги поляков, прежде всего во Франции и Великобритании, требовали действенных мер от местных правительств, направленных на поддержку восставших поляков. В свое время выходцы из Польши и Великого княжества Литовского в составе французской императорской армии приняли самое активное участие в войнах против российской монархии. Они полагали, что организация Наполеоном I Великого герцогства Варшавского была первым шагом по воссозданию Речи Посполитой в границах до первого раздела страны.
Правда, если британское правительство не было склонно втягиваться в события на континенте и заняло позицию нейтралитета, то во Франции развернулась оживленная дискуссия в прессе и обществе. Вопрос о поддержке поляков обсуждался в правительстве и палате депутатов. Раздавались призывы оказать прямую вооруженную помощь и направить в Польшу армию. Находясь еще в Великобритании, Луи Наполеон также проявил живейший интерес к событиям в Польше. Он регулярно стал писать статьи в газеты, в которых призывал правительства Франции и Великобритании вмешаться в события в Польше и послать войска. Особенно острые стрелы критики были направлены против правительства Луи Филиппа[257].
В своем призыве польские эмигранты предлагали Луи Наполеону приехать в Париж и вместе с ними через Гавр морским путем отправиться на Балтику, в Польшу, атаковать российские прибрежные крепости, совершить рейд вглубь территории империи и тем самым помочь осажденной Варшаве[258]. Учитывая свой недавний революционный опыт в Италии, Луи Наполеон отклонил предложение поляков. Он полагал, что в условиях военного превосходства русской армии и неудачного хода боевых действий шансов на успех не было. Однако представляется, что главным в его решении не участвовать в этом проекте было то, что он твердо решил больше не становиться политическим символом в руках других, а добиваться собственной власти во Франции. А найти поддержку во Франции можно, это показали события 5–6 мая 1831 года в Париже.
К этому времени для Луи Наполеона стал более понятным и прозрачным политический расклад сил во Франции, других европейских странах, а также ситуация внутри семейства Бонапартов. В конце июля 1832 года пришло сообщение, что в Шёнбрунне от туберкулеза скончался сын Наполеона I, герцог Рейхштадтский (Наполеон II). В ситуации, когда братья бывшего императора французов (Жозеф, Люсьен, Луи и Жером Бонапарты) уже много лет не выказывали никакого желания участвовать в политической борьбе и добиваться власти, а старший брат, Наполеон Луи, скончался в марте 1831 года в Форли, единственным прямым претендентом на первенство в семействе и политике оказался Луи Наполеон.
Проблема заключалась в том, что для подавляющей части бонапартистов Луи Наполеон оставался практически неизвестен, а их чаяния, связанные с приходом к власти, никак не были связаны с ним. Луи Наполеон обладал звучным именем, но не имел политического багажа и известности. И если он твердо решил реализовать свои политические амбиции, то покорение вершин популярности становилось для него наиважнейшей задачей. Ближайшее будущее должно было это подтвердить.
Глава 4
Страсбург
Период с 1830 по 1832 год стал переломным в жизни Луи Наполеона.
Участие в революционных событиях в Италии, пребывание во Франции и Англии, национально-освободительная борьба в Греции, Бельгии и Польше наложили большой отпечаток на образ мыслей Луи Наполеона. Он стал проявлять гораздо больше интереса к серьезной литературе, экономической, философской и общественной мысли, внимательно прислушивался к политическим дискуссиям и вырабатывал собственную точку зрения. За последние годы он значительно вырос в интеллектуальном плане и возмужал физически. Стал умным и приятным собеседником, который не чурается общения как с простыми людьми, так и с представителями высшего общества. Именно в этот момент у Луи Наполеона начали формироваться ценные качества, без коих трудно быть успешным в политике, – жизненный опыт и интуиция.
Вскоре после возвращения в Арененберг в июне 1832 года Луи Наполеон опубликовал свою первую работу – «Политические мечты», в которой попытался сформулировать политические взгляды. Несомненно, на написание этой работы Луи Наполеона подвигло прежде всего недавнее наблюдение за политической борьбой и общественно-экономическими воззрениями во Франции и Великобритании.
В этой связи дадим общий срез мнений, какой был характерен для французского общества в начале 30-х годов XIX века. Сторонники Луи Филиппа (орлеанисты) превозносили его правление как наиболее правильный путь для страны, в которой нет ужасов революции («гильотины»), революционного деспотизма и реакции времен Бурбонов, когда дворяне-эмигранты и клерикалы хотели отобрать свободу (прежде всего экономическую) и собственность у народа и вернуть старые времена. Они утверждали, что уже созданы прекрасные возможности для развития наиболее продуктивного и производительного класса общества (буржуазия и передовое крестьянство). Эти люди и составляют костяк народа, показывая своим отношением к жизни и государству пример другим слоям общества. Орлеанисты говорили о Наполеоне I как об «узурпаторе» власти политической, но не отвергали его достижения в экономической и военной сфере, почитали славу императора и французских солдат, добытую на поле брани.
Роялисты (легитимисты) доказывали, что только монархи (Бурбоны), власть которых овеяна божьим началом и не подвержена крайним политическим течениям и непостоянствам людской любви, способны выражать интересы государства и его народа. Собственность дворян и церкви свята и должна быть возвращена прежним хозяевам, они знают, как управлять простым народом. Французы будут счастливы, осознавая постоянство и стабильность своей жизни при власти, передаваемой по древнему обычаю из поколения в поколение. Без трагизма революционного лихолетья и непомерного бунтарства и милитаризма узурпатора Наполеона страна прекрасно развивалась бы и не переживала тех бед, какие свалились на нее в последние десятилетия.
В условиях начавшейся промышленной революции все громче звучали голоса других общественных и политических деятелей о создании такого общества («социалистического общества»), где имущество и средства производства распределены по справедливости, материальные блага доступны всем и нет места для несправедливости и бедности. Эти люди отвергали всякую политическую и революционную деятельность. Насилие, по их мнению, тупиковый путь развития общества. поэтому необходимо объяснять и пропагандировать мирное «переустройство», что в конечном итоге приведет к счастливой жизни народа. Основоположниками этих воззрений можно назвать Анри Сен-Симона и Франсуа Фурье.
Однако, как мы уже говорили ранее, в стране была еще одна большая группа населения, связывавшая свои политические, экономические и социальные помыслы с временами и памятью императора французов. Луи Наполеон в своей работе и выступил рупором как своих собственных идей, так и этой части французского общества.
В «Политических мечтах» говорилось о том, что путь развития, указанный императором французов, является наиболее естественным для Франции. Нет радикализма революции и несправедливости старого режима. Первейшая потребность государства – независимость, свобода и стабильность. Для этого необходимо, чтобы было сильное правительство, которое, опираясь на волю народа, обеспечивало бы безопасность государства от внутренней и внешней тирании. Свободные граждане соглашаются осуществлять выбор своих представителей, единственными их отличиями были бы только возраст и заслуги перед обществом. «Для того чтобы компетентность распространялась через все классы, – утверждал Луи Наполеон, – не только необходимо, чтобы налоги были умеренными, но и правительство должно быть стабильным. Это успокоит граждан и даст им уверенность в будущем. Правительство будет стабильным, если государственные институты не будут исключительными; то есть когда они не будут покровительствовать какому-либо классу, а будут терпимы ко всем, особенно если будут находиться в гармонии с потребностями и желаниями большинства нации. Тогда единственной причиной для продвижения по службе станут заслуги перед страной»[259].
«Из того, о чем я говорю, – писал Луи Наполеон, – видно, что мои принципы полностью республиканские. Действительно, что может быть более привлекательным, чем мечты об империи добродетели, развитии наших способностей и прогрессе цивилизации? Если в моем проекте конституции я предпочитаю монархическую форму, то лишь потому, что считаю: именно такое правление лучше подходит для Франции, поскольку оно дает гарантии спокойствия, власти и свободы»[260].
В условиях, когда Франция окружена странами, продолжал Луи Наполеон, обладавшими многочисленными армиями и представлявшими внешнюю угрозу, «республика не сможет отразить вторжение и подавить гражданскую агитацию, не прибегая к жестким мерам, которые могут поставить под угрозу свободу. Я желаю правительства, которое может обеспечить все преимущества республики без его отрицательных качеств. Одним словом, правительство, что будет сильным без деспотизма, свободным без анархии, независимым без завоеваний»[261].
Далее говорилось, что во Франции должен быть установлен конституционный режим, основанный на трех ветвях власти: народ – как узаконенная власть через выборы или плебисциты, законодатели – как законодательная власть и император – как исполнительная. Необходимо провести свободные выборы в нижнюю палату (палату депутатов), кандидаты в которую избираются исходя не из происхождения и богатства, а в силу своих способностей и возраста. «Больше не будет аристократии по рождению или аристократии богатства: будут только личные качества»[262]. В верхнюю палату (палату сенаторов) назначаются люди, отличившиеся особыми заслугами. «Можно быть сенатором, только когда вы оказываете выдающуюся услугу стране. Таким образом, нация будет представлена двумя палатами: одна из них будет состоять из людей, кого народ посчитает наиболее достойными для обсуждения своих интересов, а другая – из тех, кого нация признает как имеющими наибольшие заслуги перед страной»[263].
Относительно императора автор полагал, что каждый новый правитель должен получать одобрение народа, а если он откажется, то парламент должен предложить другого кандидата. В этом есть кардинальное отличие от королевской власти, которую люди не одобряют и она становится «постоянным источником разногласий». Предлагаемый механизм власти представляет собой гарантию «против политических взрывов»[264].
Признавая, что имеются разные точки зрения на механизм власти, а также то, что наиболее энергичной партией в стране являются патриоты, которые в большинстве своем исповедуют республиканские принципы, Луи Наполеон продолжал подчеркивать, что верховным судьей остается народ. И только неукоснительная реализация воли народа может предотвратить гражданскую войну и привести все стороны к согласию[265]. В завершении своей работы Луи Наполеон призвал всех честных патриотов, представителей политических течений объединиться для исполнения воли народа, и тогда «мы будем представлять в Европе впечатляющее зрелище великого народа, организующего себя без эксцессов, идущего к свободе без хаоса»[266].
К моменту выхода брошюры «Политические мечты» в жизни ее авт. произошло важное событие. В апреле 1832 года Луи Наполеон стал гражданином кантона Тургау. При этом он открыто говорил, что не отказывается быть французом, но горд стать «гражданином свободной страны»[267].
Продолжая творчески трудиться, Луи Наполеон в июле 1833 года в парижском издательстве Alphonse Levavasseur опубликовал работу «Политические и военные размышления о Швейцарии». Историки и биографы обращают внимание на то, что на обложке этой брошюры были указаны следующие инициалы авт.: «Par Napoléon-Louis-C. Bonaparte, fils de Louis-Bonaparte, ex-roi de Hollande»[268]. Упоминание об отце, Луи Бонапарте, бывшем короле Голландии, как мы увидим в дальнейшем, весьма неслучайно и имеет конкретную долгосрочную цель. В этой связи историк Ридли подметил, что со «времени смерти старшего брата Луи Наполеон представлял себя и подписывал письма как “Наполеон Луи Бонапарт”, но продолжал в переписке со знакомыми и в прессе подписываться “Принц Луи Наполеон” или чаще просто “Принц Луи Бонапарт”»[269].
В этой работе Луи Наполеон поддержал требования швейцарских радикалов о создании сильного центрального правительства страны. Великие державы в 1815 году восстановили старую швейцарскую конституцию, которая действовала до французского вторжения в 1798 году. В ней кантоны были фактически независимы и объединены только в вопросах внешней политики и обороны. Фактически швейцарская конфедерация представляла собой рыхлый союз разрозненных кантонов.
У федерального правительства не было реальных рычагов, а его функции поочередно исполняли администрации трех кантонов: Берн, Цюрих и Люцерн. Такая система поддерживалась консерваторами, но радикалы желали заменить ее и сформировать мощное центральное правительство, действовавшее в стране во времена Наполеона I. Такое правительство было бы способно ликвидировать торговые ограничения, налагаемые властями кантонов, и устаревшие законы, предусматривавшие в некоторых из католических кантонов даже пытки и другие варварские обычаи.
Кроме того, Луи Наполеон критиковал существующую военную систему Швейцарии, при которой вооруженные силы также контролировались отдельными кантонами[270]. В этих условиях они не могли эффективно защищать страну в целом, что явно не шло на пользу централизации и безопасности государства. В конечном итоге означенные проблемы привели к гражданской войне 1847 года, в которой победили войска радикалов под командованием генерала Дюфура. Эта победа и привела к установлению современной системы политического устройства и федерального правительства Швейцарии.
В своей борьбе, к неудовольствию Австрии, Пруссии и Франции, швейцарские либералы могли рассчитывать на помощь старых наполеоновских солдат (генерал Дюфур служил в армии императорской Франции), кто после Реставрации остался без работы на родине. Отряды кочевавших по Европе солдат старой императорской армии с готовностью принимали участие в борьбе за независимость Греции, Италии и Польши.
В работе Луи Наполеон делал ссылки на ситуацию во Франции и критиковал тех либеральных французских деятелей, которые были готовы заимствовать иностранную политическую систему, прежде всего США или Великобритании, указывая на разные географические, исторические и экономические основы функционирования этих государств[271]. В частности, он говорил об островном статусе Великобритании и об отсутствии, в отличие от Франции, угроз для внешних границ Соединенных Штатов Америки; разной плотности и хозяйственной деятельности населения во все трех государствах и т. д. Более того, автор предупреждал, что федеральная система, которая может быть со временем выстроена в Швейцарии, также не должна быть скопирована во Франции, поскольку не соответствует характеру страны[272].
После возвращения в Швейцарию Луи Наполеон продолжил свое обучение в военной школе в Туне. В общей сложности он прослужил под командованием генерала Дюфура четыре года. Однако служба не была особенно обременительной. Много времени Луи Наполеон проводил в Арененберге, где с увлечением занимался верховой ездой, охотой, принимал гостей или сам отправлялся в гости, а также был вовлечен в бесчисленные амурные приключения. К этому весьма располагал статус молодого богатого красивого офицера. Как пишут биографы, «сейчас в Швейцарии, в свои двадцать с небольшим, он флиртовал с женщинами всех сословий – с дочерями друзей его матери, которые посещали Арененберг, с женами дворян и торговцев из Констанца, служанками местных гостиниц, читая им отрывки из романтических романов и поэм Ла Мотт Фуке, Вальтера Скотта и его любимого авт., Шиллера, или выводя серенады при лунном свете, то есть делая все то, что ожидалось от любовника 1830-х годов. Соседи рассказывали истории о хорошенькой барменше в ближайшей гостинице в Эрматингене, которой Луи Наполеон помогал мыть посуду и одновременно страстно пел любовные песни»[273].
Гортензия спокойно относилась к любовным похождениям сына. Но дошедшие до нее осенью 1832 года слухи, что Луи Наполеон предложил свою руку и сердце прекрасной вдове-соседке госпоже Сонье, вывели ее из равновесия. Она сама предложила сыну вместе с его итальянским другом графом Франческо Арезе уехать от греха подальше на некоторое время в Англию[274].
В ноябре 1832 года Луи Наполеон и Арезе покинули Арененберг и через Бельгию отправились к побережью. Один из дней в Бельгии они посвятили осмотру Ватерлоо и местности, где состоялось знаменитое сражение в 1815 году. Особую заинтересованность молодые люди проявили к ферме Бель-Альянс, на которой в том сражении располагался штаб Наполеона I.
Перед тем как отправиться в Великобританию, Луи Наполеон тайно пересек границу Франции и поехал в Кале, где посетил знаменитого генерала Жильбера Лафайета, кому уже было семьдесят пять лет. Несмотря на свой солидный возраст, герой войны за независимость в Америке и Великой французской революции сыграл колоссальную роль в Июльской революции 1830 года и установлении власти короля Луи Филиппа. Сейчас генерал был в отставке, но стал признанным лидером пропольских сил во французском обществе. Он горячо ратовал за вооруженное выступление Франции на стороне восставших поляков против царского режима.
По прибытии в Лондон Луи Наполеон был принят своим дядей, Жозефом Бонапартом, только недавно он прибыл в Великобританию из Северной Америки и жил под именем графа Сюрвиллье. После многих лет расставания отношения у них были весьма настороженными, но встреча прошла хорошо, и они расстались в отличном расположении духа.
