Алексей Бабина
Наполеон III. Триумф и трагедия
Тогда Луи решил ехать во Францию. 1 января 1814 года он появился в Париже. Наполеон I принял его тепло и разрешил остаться, но особых полномочий в борьбе с врагами не предоставил. Неожиданное возвращение мужа стало малоприятной новостью для Гортензии. Она всеми силами старалась избегать его общества. Правда, теперь, в условиях военного времени, это было довольно легко сделать. Он опять поселился у своей матери. Однако Луи смог добиться того, чтобы чаще видеть своих сыновей.
* * *
В первый день 1814 года союзные войска перешли Рейн и вступили во Францию. Впервые за много лет со времен Великой французской революции иностранные солдаты шли по французской земле.
С огромным трудом Наполеон I собирал войска. Катастрофические поражения и огромные потери, распад империи, разбросанные по разным европейским крепостям французские войска, переход бывших союзников и родственников в стан врага, экономические неурядицы сказались на боеспособности императорской армии. Соотношение сил было явно в пользу союзников, но император каждый раз отклонял все предложения о мирных переговорах, поскольку не считал нужным соглашаться на какие-либо территориальные уступки и возвращение Франции к довоенным границам. Перешедшей в начале января 1814 года Рейн 250-тысячной армии союзников император смог противопоставить не более 70–80 тысяч солдат. Не хватало самого необходимо – оружия, боеприпасов, обмундирования, провианта, лошадей и т. д.
Рано утром 25 января 1814 года император покинул Париж и выехал к войскам в Шалон. Начиналась знаменитая весенняя кампания 1814 года. С учетом попытки переворота в октябре 1812 года, когда Наполеон I находился в России, было принято решение о регентстве Марии-Луизы и дополнительных полномочиях Государственного совета.
* * *
Все это время Гортензия и ее сыновья находились в Париже. Она продолжала посещать школу-пансионат для детей-сирот в Сен-Лё, оказывала помощь раненым солдатам и офицерам, организовывала сбор средств на военные нужды. Королева распорядилась уменьшить питание для своих сыновей. Мальчики часто болели. Луи Наполеон перенес тяжелое заболевание полости рта и только стараниями своей матери смог превозмочь болезнь[106].
Император обратился к Гортензии с просьбой снова открыть свой салон и организовать несколько вечеров с приглашением Марии-Луизы и других сановников империи. Этим Наполеон I хотел поднять дух в тылу. Несмотря на все трудности, Гортензия исполнила просьбы отчима[107].
Однако в Париж приходили только плохие новости. Иностранные войска наводнили Восточную Францию, с юга продвигались британцы, в стране было неспокойно, активизировались противники императора, практически все молодые мужчины призваны в армию, на улицах было много инвалидов и раненых, наблюдались перебои с продовольствием. Расползались бесконечные слухи, один фантастичней другого. В высших эшелонах власти велись разговоры о необходимости завершения военной кампании, кое-кто откровенно перешел на сторону их противника.
Наполеон I решил не допустить союзников к столице и предпринял тактику молниеносных ударов по союзным войскам. Умело и стремительно перемещая свои войска, он навязывал бои союзникам. Успеху императора способствовало то, что в стане его противников не было согласия и они действовали разрозненно и нерешительно. Император буквально диктовал свою непреклонную волю врагу. Не считаясь с усталостью, плохой погодой, проблемами с провиантом и боеприпасами, французы, зачастую уступая численно, атаковали и атаковали войска противника. За несколько недель они одержали ряд блестящих побед и на нескольких направлениях отбросили иностранные войска.
Неожиданные успехи Наполеона I усилили разногласия среди союзников. Австрийский главнокомандующий Шварценберг был готов к отступлению. «Я признаюсь, что дрожу, – писал он. – Если Блюхер (командующий прусскими войсками. – Прим. авт.), у которого такие же хорошие и столь же многочисленные войска, как у Наполеона, будет разбит, то, я спрашиваю себя, разумно ли принимать сражение. Если и я буду разбит, какой триумф для Наполеона и какое унижение для наших монархов, которые вынуждены будут отступить за Рейн во главе побежденной армии»[108].
Для поддержания духа народа император посылал победные реляции в столицу для опубликования. В них он неизменно заявлял, что отбросит противника за Рейн, естественную французскую границу. «Если мы откажемся от границы по Рейну, – утверждал император французов, – то это означает не только отступление Франции. Это означает наступление Австрии и Пруссии! Франции нужен мир, но тот мир, который ей хотят навязать, принесет ей гораздо больше несчастий, чем война!»[109] Наполеон I стремился всеми силами сохранить в стране лояльность к себе и своему режиму.
Однако с каждым днем таявшая наполеоновская армия не могла на всех направлениях остановить войска противника, которые постоянно получали подкрепления. Подавляющий перевес был у противников императора. Монархи антифранцузской коалиции решили больше не вступать в переговоры с Наполеоном I, а добиваться его безусловного поражения и капитуляции. Они полагали, что прийти к мирному соглашению с императором французов невозможно, поскольку он никогда не согласится на урезание своей власти и территориальные потери. «Надо нанести по режиму Наполеона последний, решительный удар», – заявил австрийский министр иностранных дел Меттерних[110]. А министр иностранных дел Великобритании лорд Каслри написал, что «Ваш мир, который отбросит Наполеона за его прежние границы, будет на самом деле лишь смехотворным перемирием»[111].
В тяжелейших условиях, когда Франция уже много лет вела непрерывные войны, потерпела ряд крупных поражений, практически лишилась всех завоеваний в Европе, экономически и демографически была на грани истощения, вела неравную борьбу на своей территории с многочисленным противником, многие, в том числе и ближайшее окружение императора, были готовы пойти на переговоры и капитуляцию.
К двадцатым числам марта 1814 года союзные войска были на подступах к Парижу, а император со своими войсками – в Восточной Франции. Он предполагал отвлечь на себя союзные войска и тем самым отвести от столицы угрозу. Союзники приняли решение, задерживая заслонами войска Наполеона I, форсированным маршем идти на Париж. Развязка была близка.
* * *
В эти трудные времена Гортензия проявила себя как истинный патриот Франции и верный сторонник императора. В то время как, по словам Кастело, многие встали на позорный «путь предательства»[112], королева недвусмысленно заявила императрице Марии-Луизе, что необходимо остаться в столице и защищать ее. Бегство в такой момент, по мнению Гортензии, будет иметь отрицательный эффект на гарнизон города, приведет к поражению и потере императорской короны[113]. В ответ Мария-Луиза объявила, что решение об отъезде принято Государственным советом и соответствует наказам императора[114].
Чувствуя, что готовится спешный отъезд двора и сдача города, Гортензия попросила графа Рейньо де Сен-Жан д’Анджели передать солдатам столичного гарнизона, что «если они обязуются защищать Париж, то я обязуюсь остаться»[115]. Через несколько минут он вернулся и сказал, что город скоро займут вражеские войска и необходимо уезжать. «Поскольку я советовал Вашему Величеству остаться, то я сам обязуюсь обеспечить Ваш безопасный проезд», – добавил благородный граф[116]. Это предостережение было нелишним, поскольку в городе уже было неспокойно и активизировались роялисты.
Утром 29 марта в сторону Рамбуйе из Парижа выехали Мария-Луиза с римским королем и императорский двор. Все это время Гортензию донимал Луи, который хотел уехать из города вместе с ней в одной коляске. Состояние его здоровья уже позволяло передвигаться на лошади. Он уговаривал ее как можно скорее покинуть Париж и, не видя проявления ответных чувств со стороны жены, распорядился слугам следить за домом на улице Серютти[117]. Но Гортензия, по словам Ридли, гораздо больше хотела убежать от своего мужа, чем от русских и пруссаков. «Мне казалось, что он ждал этого момента, чтобы вернуть свою добычу», – писала она[118].
Весь день 29 марта Гортензия вместе с сыновьями провела дома. На всякий случай все находившиеся в нем приготовились к нападению роялистов. Королева решила не испытывать судьбу и покинуть город. В девять часов вечера Гортензия и ее сыновья на нескольких колясках отправились в направлении Версаля, а оттуда в Глатиньи. На подъезде к Версалю Гортензия услышала отдаленный гул канонады.
Городок был переполнен беженцами из Парижа, но королеве удалось найти место для ночлега, где она с мальчиками и заночевала. Рано утром на следующий день ее разбудили и передали записку от коменданта Версаля, в которой он просил королеву как можно скорее покинуть городок, поскольку в ближайшие часы его могли занять союзные войска[119]. Она спешно разбудила детей, и они отправились в Рамбуйе, куда прибыли вечером 30 марта 1814 года. Там бывший король Вестфалии Жером по секрету сказал ей, что Париж окружен и союзники войдут туда на следующий день. Пребывание в Рамбуйе не принесло облегчения Гортензии. Там она получила гневное письмо от мужа, в котором он обвинял ее в отбытии из Парижа без него[120]. Луи тоже уже был в городе. Встреча с ним никак не входила в ее планы.
Ночью в Рамбуйе поднялась паника – это слуги сообщили, что приближаются казаки. В спешке все начали собирать поклажу и пытаться как можно быстрее выбраться из города. На улицах образовались заторы из тележек, повозок и карет. Мария-Луиза, Луи и императорский двор направились на юго-запад, в сторону Шартра и Блуа. Гортензия же решила отправиться на северо-запад, в Наварру, около Эврё, где уже находилась императрица Жозефина. Как говорит Ридли, Гортензия и ее спутники время от времени меняли направление движения, чтобы избежать встречи с казаками. Как-то, плутая по дорогам лесного массива Рамбуйе, они вдалеке увидели одинокого казака. Всех охватили страх и оцепенение. Убедившись, что он не проявляет к ним никакого интереса, кавалькада повозок продолжила свой путь[121]. К вечеру они достигли поместья Луйе и на следующее утро, 1 апреля 1814 года, приехали в Наварру, где их радостно встретила обеспокоенная Жозефина.
К этому моменту завершились бои за Париж, и 31 марта в город вступили союзные войска во главе со своими монархами – императорами Александром I, Францем II и королем Фридрихом Вильгельмом III. Наполеон I находился в Фонтенбло.
Он не успел помочь столице. Два месяца беспримерного мужества и самоотверженности не принесли успеха. Перевес на стороне врага был слишком большим. К тому же Франция устала от беспрерывной войны и желала мира.
Это стало прелюдией к столкновению непреклонной воли императора со своим ближайшим военным окружением. Несмотря на всю свою решимость продолжить борьбу, он не мог преодолеть их упорное стремление завершить войну и пойти на договоренности с противником. Если его собственные маршалы и генералы не хотели больше сражаться, а в Париже народ уже давно устал от войны, то император становился единственным препятствием к достижению мира. Это был конец.
В столице Сенат издал декрет о низложении Наполеона I. 4 апреля 1814 года под давлением собственных маршалов Наполеон I написал заявление об условном отречении в пользу своего сына, Римского короля (Наполеона II), под регентством жены Марии-Луизы, однако союзники не приняли предложенные условия отречения. Тогда 6 апреля Наполеон I написал акт отречения за себя и своих наследников от престолов Франции и Италии. В тот же день Сенат провозгласил королем Людовика XVIII. Впервые со времен революции на французский престол возвращались Бурбоны.
11 апреля в Фонтенбло бывший император подписал с представителями союзных армий договор, в котором отказывался за себя и своих родственников от власти во Франции и Италии. Взамен Наполеон I получал в пожизненное управление остров Эльбу в Средиземном море. Ему предоставлялся годовой доход в 2 миллиона франков, Жозефине – 1 миллион, в собственность Марии-Луизы и ее сына передавались герцогства Пармы, Пьяченцы и Гвасталлы. Кроме того, членам семейства Бонапартов гарантировался следующий доход: мадам Летиции – 300 тысяч франков; королю Жозефу и королеве – 500 тысяч; королю Луи – 200 тысяч; королеве Гортензии и ее детям – 400 тысяч; королю Жерому и королеве – 500 тысяч; принцессе Элизе – 300 тысяч и принцессе Полине – 500 тысяч. Принцы и принцессы семьи императора сохраняли за собой все движимое и недвижимое имущество, которым они владели в частном порядке[122].
Через несколько дней Наполеон I предпринял попытку самоубийства, но она оказалась неудачной. 20 апреля 1814 года в Фонтенбло Наполеон попрощался со своей старой гвардией и отправился на Эльбу.
С небольшим опозданием новости доходили и до Наварры. Хорошим известием стало сообщение, что Жозефина и Гортензия могут распоряжаться своим имуществом. Им причитался и определенный доход. При этом Гортензия попыталась объяснить мальчикам, что теперь они уже не принцы империи, а простые граждане с неопределенным будущим, но это, возможно, самое лучшее, что могло с ними произойти. Они должны проявить терпение и характер. Бывшая королева даже подумывала поехать на родину матери, на Мартинику, где ей не будет докучать муж. Правда, вскоре выяснилось, что его уже нет во Франции. Он из Блуа поехал в Лозанну. Можно только представить, как облегченно вздохнула Гортензия, узнав эту новость.
Через неделю после взятия Парижа, как пишет Ридли, Гортензия получила письмо от принца Леопольда Саксен-Кобургского (будущего короля Бельгии), который был на русской службе и числился в свите императора Александра I. В письме утверждалось, что император испытывает чувство уважения к ней и ее матери и хотел бы встретиться с ней и ее детьми в Наварре или (что было более предпочтительным вариантом) в Мальмезоне[123].
Вначале бывшая королева не считала возможным встречаться с врагом отчима и Франции. Однако после раздумий и уговоров со стороны матери Гортензия решила встретиться с Александром I. Они не поехали напрямую в Париж. Жозефина отправилась в Мальмезон, а Гортензия с детьми – в Рамбуйе.
Во второй половине дня 16 апреля 1814 года Гортензия вместе с детьми приехала в Мальмезон, куда ранее уже прибыл император Александр I. Жозефина представила императору дочь и внуков и через несколько минут, взяв с собой на прогулку в сад мальчиков, оставила Гортензию наедине с Александром I. По словам Ридли, «он рассказал ей, как сильно сожалеет о прошедшей войне, и предложил ей и ее сыновьям любую помощь. К тому времени, когда Жозефина и дети вернулись с прогулки, Гортензия чуть-чуть оттаяла, и царь был очень увлечен ею»[124].
«Однако, – продолжает Ридли, – это было время, когда в страну начали возвращаться эмигранты, в правительстве были роялисты. Они неодобрительно воспринимали завязавшуюся дружбу между российским монархом и Гортензией. По Парижу бродили всевозможные слухи»[125].
14 мая 1814 года при огромном стечении народа в соборе Парижской Богоматери прошел молебен по убиенным королю Людовику XVI и королеве Марии Антуанетте. Из всех монархов, которые сражались против Наполеона, единственным, кто отсутствовал на этом мероприятии, был Александр I. Он этот день провел в Сен-Лё с бывшей королевой и ее детьми, Жозефиной, Евгением Богарне и госпожой Ней.
Через неделю император пригласил Гортензию и ее детей посмотреть чудо-машину (machine de Marly), которая с 1684 года исправно снабжала водой Версаль. Во время прогулки Гортензия за руку держала старшего сына, Наполеона Луи, а император и Евгений Богарне – младшего, Луи Наполеона. Интересно отметить, что в ходе осмотра машины в работающий механизм попала одежда Александра I, и его, возможно, убило бы, если бы Гортензия не спасла его[126].
Пример российского императора оказался заразительным, и другие монархи последовали ему. Они стали посещать бывшую императрицу Жозефину. 23 мая король Пруссии Фридрих Вильгельм III с сыновьями приехал в Мальмезон, где также встретился с Гортензией и ее детьми. Младшему сыну прусского короля, принцу Вильгельму, было только семнадцать лет, и это была его первая боевая кампания. Принц познакомился с шестилетним Луи Наполеоном. Именно этот человек, ставший прусским королем, через много лет будет принимать капитуляцию у Наполеона III в Седане.
На следующий день Мальмезон посетят младший брат Александра I, великий князь Николай, будущий император Николай I, и великий князь Михаил. Луи Наполеон спрашивал у окружающих, как ему обращаться к русскому императору и прусскому королю. Поскольку император и короли, которых он встречал в своей жизни, были его «дядями», ему пояснили, что теперь он должен обращаться к ним «сир». Они, в свою очередь, обращались к нему «монсеньор» или «Ваше императорское величество», и это его удивляло, так как все домашние обращались к нему просто «Луи»[127]. Луи Наполеона и его брата также удивляло, почему враги Франции – император России и король Пруссии – целовали их и относились к ним хорошо. Гувернантка объяснила, что император – великодушный враг и желает быть добрым к ним и их матери.
Как-то в начале мая, когда Александр I был в Мальмезоне, к нему украдкой подошел Луи Наполеон и, вложив в руку кольцо, стремительно убежал. Гортензия была удивлена поведением сына. Она подозвала его и спросила, что это значит. Мальчик покраснел, опустил голову и ответил, что это кольцо ему дал дядя Евгений и это единственное, что у него есть. Он хотел отдать кольцо императору Александру, который хорошо относится к матери[128].
14 мая в Сен-Лё Жозефина встречалась с Александром I и на прогулке простудилась. На следующий день она возвратилась в Мальмезон, но ее состояние продолжало быстро ухудшаться. Запоздалое лечение не дало результатов, и 29 мая Жозефина умерла от воспаления легких и «гангренозной ангины». Последние часы у постели Жозефины провели Гортензия, Евгений Богарне и внуки. В памяти Луи Наполеона на всю жизнь сохранился светлый образ любящей бабушки и ее последние часы.
Накануне в Мальмезон приезжал российский император. Участие, которое проявил в такую минуту Александр I, еще больше сблизило его с Гортензией и Евгением. Через несколько дней император уехал с визитом в Великобританию. Но и оттуда он написал несколько доверительных писем бывшей голландской королеве[129].
Александр I, несомненно, сыграл огромную роль в жизни Гортензии и Евгения в тот момент, когда Наполеон I отправился на остров Эльбу. Во Франции поднялась антинаполеоновская и антиреволюционная волна, подстегиваемая возвращавшимися из эмиграции дворянами и всеми сторонниками королевского режима. Российский монарх был явно не склонен видеть постаревших Бурбонов лидерами Франции и предлагал оставить в силе многие достижения революции, прежде всего в части личных свобод граждан. В свое время большинство населения страны с удовлетворением освободилось от короля, и вернуть его обратно в дореволюционное состояние было уже нереально.
Французский монарх, по мнению Александра I, должен быть поставлен в рамки конституционного режима[130]. Удивительно, что абсолютистский правитель страны, в которой существовало крепостное право и отсутствовали нормы личных свобод, отстаивал в завоеванной стране конституционные свободы граждан и буржуазные порядки. Усилия Александра I оказались не напрасны. 4 июня 1814 года была обнародована королевская хартия, вводившая во Франции конституционный режим. Французский король стал конституционным монархом.
Тем временем во внешней политике Франция была вынуждена отказаться от всех достижений наполеоновского режима и 30 мая 1814 года в Париже подписала с союзниками мирный договор, в соответствии с которым она возвращалась к границам на начало 1792 года без Бельгии и германских земель на западном берегу Рейна. Франция также обязалась эвакуировать свои войска из всех крепостей в Центральной Европе[131]. При этом Франция не должна была выплачивать контрибуцию и оставляла у себя большинство произведений искусств, которые были вывезены французской армией из других государств[132]. Окончательное соглашение по территориальным вопросам, государственным границам и послевоенному устройству на континенте было решено выработать на международном конгрессе в Вене, который открылся 1 октября 1814 года.
Александр I продолжал способствовать укреплению послевоенного положения Гортензии и Евгения Богарне. Он хлопотал перед королем Людовиком XVIII о сохранении их имущества и статуса. Это привело к тому, что дополнительно к тем имущественным правам, какие были определены в договоре от 11 апреля, Гортензия унаследовала от матери семь миллионов франков. По словам Ридли, это «дало ей чистый доход в размере более четырех миллионов франков, даже когда была полностью погашена задолженность Жозефины»[133]. Кроме того, было образовано герцогство Сен-Лё, и Гортензия, соответственно, стала герцогиней. В этой связи французские газеты насмехались, что Луи после отречения называл себя графом Сен-Лё и как все это соотносилось с герцогством Сен-Лё и ее герцогиней.
Но как показали дальнейшие события, это еще не было бедой для Гортензии. Плохое началось летом 1814 года, когда раздраженный Луи, находившийся в Швейцарии, начал во Франции судебный процесс с целью получить опекунство над старшим сыном[134]. Герцогиня Сен-Лё всеми силами старалась этому противодействовать. Она обращалась к юристам, просила своих друзей в новом французском правительстве организовать тайную встречу с королем. Гортензия надеялась объяснить королю, что будет неправильным удовлетворять требования брата «узурпатора». Несмотря на все попытки, вскоре она получила официальный ответ из канцелярии правительства, в котором сообщалось, что король считает невозможным вмешиваться в обычный судебный процесс[135].
Слушание по судебному делу открылось в парижском суде 7 января 1815 года. Дело имело широкий резонанс и освещалось в прессе. Заслушав обе стороны, 8 марта 1815 года суд огласил свое решение: Наполеон Луи должен в течение трех месяцев отправиться к отцу. К своему огромному удовольствию, Луи отомстил жене[136]. Правда, все внимание общества уже было приковано к событию совершенно другого масштаба: к Парижу приближался Наполеон I.
1 марта 1815 года император, покинув остров Эльбу, высадился на французском побережье в заливе Жуан, недалеко от Канн. С небольшой группой своих сторонников он горными тропами через Альпы направился в сторону Парижа. В день оглашения судебного решения по делу опекунства над Наполеоном Луи император был уже в Гренобле, жители которого с восторгом приветствовали его возвращение. Королевские войска, высланные навстречу императору, перешли на его сторону.
Из Гренобля Наполеон I обратился к Марии-Луизе, которая находилась в Вене с их сыном, юным королем Рима. Он рассказал ей о своем удачном вступлении в Гренобль, уверяя, что его будут так же приветствовать в Париже, убеждал ее вернуться туда с сыном и убедить своего отца, императора Франца, в искренности его стремления к миру и поддержанию хороших отношений[137].
Впервые о высадке императора во Франции Гортензия услышала 5 марта, когда к карете, в какой она ехала, галопом подскочил ее британский друг, лорд Кинер, и сообщил, что пять дней назад около Канн высадился император Наполеон I. Он также добавил, что она и ее дети находятся в опасности, поскольку роялисты постараются отомстить[138]. Гортензия серьезно восприняла это предупреждение и с помощью друзей смогла поздно ночью незаметно увезти детей из дома на улице Серютти. Они прятались несколько дней на окраинах города. Сама же герцогиня Сен-Лё осталась в доме еще на несколько дней, а потом укрылась у друзей. В детской памяти семилетнего ребенка отложилось, как они в тишине и темноте уходили из дома, плутали по улицам огромного города, скрываясь от врагов, и пережидали это страшное время[139].
А время действительно наступило страшное. Первые дни в Париже после высадки императора во Франции прошли относительно спокойно, но чем дальше продвигался Наполеон I по стране, тем становилось тревожней. Франция опять стояла на пороге гражданской войны. Единственным сдерживающим фактором открытой бойни стала армия, от позиции которой и зависело дальнейшее развитие ситуации. Основная часть армии и офицерского корпуса, воспитанная императором и гордившаяся своими успехами времен революции и Первой империи, с воодушевлением восприняла призыв старого командира сбросить ненавистные белые цвета короля и «с честью демонстрировать рубцы на ранах; гордиться тем, что совершите, и вы станете освободителями Отечества»[140]. Как же старым солдатам императорской армии было не примкнуть к своему императору?! Королевская власть уволила более 200 тысяч солдат, а 13 тысяч офицеров отправила на половинную пенсию[141]. В войсках появились офицеры-эмигранты, которые не знали изменившуюся Францию и ее армию. А победами, которыми вчера еще можно было гордиться, сегодня приказали стыдиться и помалкивать о них. Добавим к этому, что часть населения (крестьяне, рабочие, старые государственные служащие, новые собственники, приверженцы революции и сторонники империи) также с готовностью была готова поддержать возвращение императора.
Наполеон I умело воспользовался сложившейся в стране ситуацией, недовольством новыми порядками и возвращением эмигрантов-роялистов и начал быстро продвигаться по тем департаментам страны, в которых у него была поддержка, избегая «роялистские департаменты» и повсюду демонстрируя свою уверенность и железную волю. Именно это и предопределило успех возвращения императора к власти. 10 марта император уже был в Лионе, 14 марта – в Шалоне, 17 марта – в Осере, поздно ночью 19 марта вступил в Фонтенбло, где одиннадцатью месяцами ранее, побежденный и усталый, прощался со своей гвардией.
Ночью 19 марта Людовик XVIII покинул Париж и направился в Бельгию. За ним потянулись роялисты и недовольные императором. 20 марта в Париж въехал Наполеон I, и в девять часов вечера восторженная толпа на руках внесла его во дворец Тюильри, над которым уже несколько часов развевалось трехцветное полотнище. Среди присутствовавших во дворце и приветствовавших императора была Гортензия.
На следующее утро император нашел время и для нее. Разговор оказался весьма неприятным для бывшей королевы Голландии. Вот как об этом пишет Кастело: «Он (император. – Прим. авт.) принял у себя королеву Гортензию, которую осыпал упреками – и не без причины – за ее хлопоты перед Людовиком XVIII, чтобы тот пожаловал ей титул герцогини Сен-Лё.
– Разве вы не знаете, – воскликнул Наполеон, – что в семье не всегда бывает только благоденствие и процветание? Случаются и несчастья, и нужно уметь противостоять превратностям судьбы. – Разве я не должна заботиться о будущем своих детей?
– Ваших детей! Не забывайте, ваши дети еще и мои племянники. По какому праву вы лишили их того высокого положения, которое я им предоставил? Сын короля теперь всего лишь герцог Сен-Лё! Боже, какое унижение! Выходит, вы не читали мой Кодекс? Не знаете, что законом запрещается менять их общественное положение и отказываться от чего-либо от их имени?
– Ах, сир, я сознаю свой промах. Но мне казалось, что выполняю свой долг перед ними, уберегая их от неприятностей на чужбине. – Вы не правы!
Гортензия залилась слезами»[142].
Однако император подавил вспышку гнева и продолжал относиться к своей падчерице и племянникам со всей любовью. Этому также способствовало то обстоятельство, что, несмотря на все обращения к жене, императрица Мария-Луиза не вернулась во Францию вместе с их сыном, римским королем. Возвращение в Париж именно 20 марта, в день рождения римского короля, как и планировал император, никак не повлияло на Марию-Луизу. В этих обстоятельствах роль Гортензии и ее детей даже возросла. Теперь Луи Наполеон и его брат опять становились принцами, а их мать, в отсутствие императрицы, – доверенным лицом императора и хозяйкой Тюильри.
Луи Наполеон с братом вернулись в свой дом. Уже в то же утро, 21 марта, их со слезами на глазах обнял дядя и показал из окна дворца Тюильри толпе, которая собралась на площади, чтобы поприветствовать возвращение императора. Гортензия и ее дети в эти дни присутствовали на всех крупнейших мероприятиях, в которых участвовал Наполеон I.
А он спешил с переменами, правильно понимая, что времени очень мало. Император сразу заявил, что вернулся другим человеком, осознав и поняв многое. Обещал быть сдержанным и терпимым, принять либеральную конституцию и гарантировать свободу прессы, не ущемлять в правах граждан и гарантировать имущественные права от посягательств дворян-эмигрантов. Провел референдум по внесению изменений в конституцию страны. Он обратился ко всем европейским правительствам с призывом поддерживать мирные отношения и уважать существующие государственные границы. Мир – это единственное желание императора.
В Европе с тревогой восприняли известие о возвращении императора к власти во Франции. Наметившиеся противоречия в ходе Венского конгресса были забыты, и практически все единодушно выступили за свержение Наполеона I. Кроме того, участники конгресса приняли декларацию, в которой объявили, что, «вновь появившись во Франции, с намерением создать волнения и беспорядки, он лишил себя защиты закона и доказал всему свету, что с ним не может быть ни мира, ни перемирия. Вследствие чего державы заявляют, что Наполеон Бонапарт поставил себя вне рамок гражданских и общественных отношений и поэтому, как враг и нарушитель мирового спокойствия, подлежит воздаянию со стороны государства»[143].
Сформировалась новая, седьмая по счету, антифранцузская коалиция из великих держав. Начались военные приготовления, и надежд на установление мира на континенте не осталось.
Тем временем жизнь на улице Серютти опять вошла в свою прежнюю колею. Гортензия воспрянула духом и проигнорировала решение парижского суда относительно Наполеона Луи. Оба мальчика остались с ней. Они продолжали учиться и время от времени посещали Тюильри и Сен-Лё.
1 июня 1815 года на Марсовом поле в Париже прошли грандиозные торжества с прохождением войск по случаю принятия новой конституции. Рядом с Наполеоном I находились Луи Наполеон и его брат.
Однако на мирную жизнь времени не осталось. Союзники, подтвердив все ранние обязательства против Наполеона I, выставили армию, превышавшую полмиллиона человек, которая со всех концов Европы двигалась к границам Франции. Несмотря на все усилия, Наполеон I смог собрать к лету 1815 года не более 250 тысяч. Поняв, что война неизбежна, он решил первым нанести удар по англо-прусским войскам в Бельгии. Многие французы искренне надеялись, что первые же успехи в Бельгии вынудят союзников сесть за стол переговоров.
