Александр Сергеевич Харламов
Последний солдат королевы
– Это ч..ччто?– немного заикаясь от удивления спросила дрожащим голосом Виктория.
– Кремь, кажется…-расстеряно пробормотал Суворов.
– Надо взглянуть на остальные,– теперь уже Виктория тащила Сашу по длинным коридорам выставки.
На каждом из полотен они с удивлением узнавали Рур. Тут была и Твердыня с ее башнями и крепкими крепостными стенами, Полесье с его прекрасными кедровниками. Казалось, что они вдруг переместились снова в будущее. Картины были написаны ярко и живо, а их пейзажи будто манили к себе. Они пробежали за несколько минут практически всю выставку. Сомнений не оставалось! Это точно был Рур, написанный талантливым живописцем. Остановились супруги только в самой дальней комнате, где висел лишь один портрет, выполненный в полный рост. Это была женщина, как две капли похожая на Викторию. Те же черные глаза, те же самые длинные прямые темные волосы, улыбка, черты лица, белое парчовое платье до пола, на голове корона, украшенная бриллиантами, взгляд царственный и жесткий.
– Мама…– тихо проговорила Виктория, не отрывая глаз от портрета.
– Кто?– глаза Суворова непроизвольно округлились.
– Это моя мать – королева Катрина,– прошептала Вика, завороженно глядя на полотно.
– Я знал, что вам тут понравиться!– раздался позади них голос Вернидуба.– Талантливый парень этот Василий Аксенов. Такие вещи умеет писать,– Володя восхищенно вместе с супругами рассматривал портрет. А это вообще великолепно. Какая женщина! Была бы это непридуманная королева. Я бы влюбился. Ей богу, влюбился!
Вернидуб продолжал что-то тарахтеть без умолку, а Саша уже придвинулся поближе к картине, чтобы рассмотреть название. Так и есть! Полотно называлась “Королева Катрина”. Его передернуло от осознания того, что неизвестный художник видел Рур своими глазами, только намного раньше, чем он сам.
– А…а…этот художник, Володь, он здесь?– Суворов повренулся к своему другу, отрывая взгляд от картины.
– К сожалению нет,– пожал плечами Вернидуб,– он уже глубокий старик, передвигается на инвалидном кресле. У него что-то с ногами. Он отказался от поездки сюда, хотя я мог все…
– Нам надо его увидеть,– резко перебила Владимира Вика,– как можно скорее!
– Я не знаю,– Владимир расстерялся от бешеного напора четы Суворовых,– он живет довольно замкнуто…
– Володя, я очень тебя прошу, дай нам его адрес или телефон,– попросил Саша,– мы сами с ним договримся о встрече.
Вернидуб на секунду задумался, а потом бесшабашно кивнул своей русой кудрявой головой.
– Хорошо, записывайте…
ГЛАВА 11
“У контрабандистов Аквилании.”
– Эй, ты!– на потрескавшиеся губы полилась живительная влага. Эдвард приоткрыл рот, пропуская ее в пересохшее горло. На вкус она оказалась соленая, видимо морская. Суворов поморщился и открыл глаза. Над ним, заинтересованно его разглядывая, замерли две давно небритые рожи. Та, что находилась правее отстранилась и закричала куда-то в сторону:
– Хозяин! Парень очнулся!
Хозяин…Сразу вспомнился капитан Арсен, “счастливчик”, боцман Шрам, все что произошло с ними с момента появления в Руре провинции Асанж. Эд с испугом подумал, что каким-то чудом команда, потерпевшего крушение судна выжила, и теперь настал час расплаты. Их с Ольгой все равно отправят в Магдабад на невольничий рынок. Ее продадут каком-то извращенцу, а его на галеры.
Над ухом послышались осторожные шаги. Суворов с трудом повернул голову и увидел подошедшего. Это был высокий мужчина, одетый подобно бедуинам из фильмов в далекой Москве, которые Эдвард смотрел в множестве. На голове у мужчины красовалась по-восточному завязанная чалма. На поясе ятаган, вложенный в позолоченные ножны . Неизвестный имел правильные черта лица, коротко остриженную бороду и приветливый открытый взгляд, не несущий в себе злобы.
– Помогите ему подняться!– приказал он хриплым голосом.
Две противные рожи тут же засуетились и подняли его с горячего песка, который основательно напек ему уже лопатки. Суворов огляделся по сторонам. Метрах в пяти от них над Орлинкой колдовали двое таких же небритых мужиков в чалмах. Кажется они ее поливали водой. Позади плескалось море, накатываясь на ярко-желтый песок своими пенистыми волнами, с шумом отползая назад. Справа и слева, куда хватало взгляда простиралась песчаная пустыня с невысокими дюнами и косыми отмелями пляжа. Прямо высились небольшие чахлые деревья, неведомо как очутившиеся посреди этого моря воды и песка. Мужчина, которого назвали хозяином, присел на корточки перед Эдвардом и отчетливо представился, пытаясь понять понимает его спасенный или нет:
– Меня зовут Алих Бей. А как тебя?
– Эд…– пересохшими губами еле выдавил из себя Суворов. Алих Бей повернулся к своим подручным и коротко приказал:
– Дайте воды!– поймал одной рукой брошенную ему фляжку, подал Суворову.– Пей, Эд!
Первый же глоток обжег ободранное горло. Потом песок протиснулся дальше в пищевод. Стало полегче. По крайней мере теперь, Эдвард мог разговаривать, не надрывая пересохшую гортань.
– Кто вы?– спросил он.
– Мы ловцы удачи,– ответил Алих Бей, и сердце Суворова предательски ухнуло в пятку. Он подумал, что попал к точно таким же работорговцам, каким был Арсен,– не бойся мы не такие, как на “Счастливчике”,– заметив его испуг с улыбкой проговорил Алих,– мы видели, как корабль старины Арсена попал в полосу шторма, как его перевернуло волной. Наш маршрут проходит по берегу этого залива. Мы решили остановиться, переждать бурю, а потом чем-нибудь поживиться. Волны нередко выбрасывают после кораблекрушений что-то ценное, но выбросило вас…– он с подозрением осмотрел тренировочные адидасовские штаны Эдварда.– Кстати откуда вы? То что со “Счастливчика” это понятно, а в глобальном смысле этого слова?
Он с любопытством посмотрел на Эдварда. Под его пристальным взглядом Суворов сжался, как мышь под веником, понял, что врать бесполезно. Все равно не поверит, но и правду…Правда оказывалась еще хуже, чем откровенное вранье.
–Откровенность за откровенность,– сказал Суворов,– я не могу доверять первому встречному свою судьбу. Тем более я не один,– он кивнул в сторону Ольги, которая уже приняла вертикальное положение на песке и ее старательно отпаивали соратники Алих Бея.
– Называя нас ловцами за удачей, я ничуть не лукавил,– улыбнулся в бороду Алих Бей. Его улыбка вышла приятная и открытая. Эд с удивлением обнаружил, что испытывает определенную симпатию к этому образованному вежливому человеку.– Мы контрабандисты…Видишь ли, Эд, Аквилания довольно закрытая страна со своими традициями и укладом жизни. У нас запрещено спиртное, женская косметика и много других вещей, но люди…Люди делятся на тех кто свято и фанатично следует древним заповедям, по которым живут аквиланцы и тех, кто может, в силу своего положения, позволить себе или своим близким некоторые отступления от заведенных канонов. Вот таким, сильным мира сего мы и поставляем свой товар. Нас можно даже назвать купцами, но так как продажа таких вещей не законна, то мы называем вещи своими именами – мы именно контрабандисты!
– Приятно послушать честного человека,– они и не заметили, как к ним пошатываясь подошла Орлинка. Алих Бей быстро вскочил со своего места и вежливо поклонился.
– Рад видеть, что и твоя спутница, Эд, находится в добром здравии. Солнце клонится к закату!– он посмотрел куда-то за горизонт, где оранжевый диск солнца прятался за темно-синию гладь моря, стремясь поскорее укрыть мир ночной прохладой.– В наших местах быстро темнеет. Я прикажу своим людям устроить ночлег в этом оазисе. Утром продолжим путь, если у вас нет других планов?– он вопросительно поглядел на наших друзей, но они оба в унисон отрицательно закивали. – Тогда позвольте откланяться. Много дел…Вечером за чашкой чая мы продолжим нашу беседу.
Он медленно пошел в сторону оазиса, где теперь были видны человек двадцать на высоких двугорбых верблюдах, увешанных тюками до самой земли. Орлинка и Суворов, немного помедлив последовали за ним, оставляя на песке следы босых ног, которые тут же пожирало море.
– Ну и как тебе этот Алих Бей?– Суворов подозрительно покосился на Орлинку, шедшую рядом с ним. Ее светлые волнистые волосы развивались на ветру, норовя то и дело залезть в глаза.
– По-моему очень приятный и вежливый молодой человек,– беспечно ответила Орлинка, не заметив, как Эдвард ревниво поджал губы. Впечатление от Алих Бея после слов девушки смазалось.
– Посмотрим,– неприветливо буркнул он, следуя за ней в лагерь.
А лагерь уже приобретал свои очертания. Люди суетились. Кто-то разжигал костер, кто-то побежал за водой, родник которой бил неподалеку. Остальные ставили палатки и готовились к ночевке. Не зная, чем помочь, Суворов присел на небольшой камешек и стал наблюдать, как ловко у контробандистов получается ставить лагерь. Орлинка осталась у костра, помогая неповоротливому огромных размеров мужчине готовить легкий ужин. Она что-то пыталась втолковать ему про специи, горячее. Тот с невозмутимым видом слушал ее, потом отдал половник, указал волосатой ручищей на чан, и , махнув рукой, ушел к своим товарищам помогать запасаться дровами.
Палатки ставили умело. Да и не палаки это были вовсе, а вполне обычные шатры необычных размеров. Для тех, кто занимал в иерархии контрабандистов места с конца , те поменьше, для Алих Бея развернули целый дом. Темнело действительно рано. Едва солнце скрылось за горизонтом, как на землю опустилась чернота, что-то можно было разглядеть лишь около костра, все остальное терялось в мраке. Орлинка и Эдвард подошли поближе к центральному шатру, напротив которого горел самый большой костер. Они потянули озябшие руки к пламени, становилось холодновато.
– Температура еще станет ниже,– Алих Бей подошел неслышно, так что они вздрогнули, услышав за спиной его хриплый голос. Он прошелся возле костра и нашел себе маленький пенечек, оставший после заготовки дров. Присел на него и внимательно посмотрел на девушку с парнем.
– Откровенность за откровенность…– начал он, мило улыбнувшись. Орлинка и Эдвард переглянулись, и Суворов медленно стал рассказывать.
– Девушку зовут Ольга, меня Эд. Может это показаться бредом, но мы из вашего прошлого…– Алих Бей усмехнулся в свою густую бороду, но промолчал.– Из другого мира. Нас случайно забросило в Асанж, а там мы попали в руки капитана Арсена. Он хотел нас продать в Магдабаде на невольничьем рынке. Корабль потерпел кораблекрушение, и вот мы у вас…
– Коротко и ясно!– закончил за Суворова Алих Бей.– Старина Арсен всегда был человеком нехорошим сколько я его знаю, но до Единый с ним.Что мне с вами делать-то пришельцы из прошлого?– главрь контрабандистов задумчиво постучал пальцами по коленке, не обращая никакого внимания на Орлинку и Эдварда.
– И вы никогда не были в Руре?– наконец спросил он после минутного раздумья.
– Никогда!– решительно ответила Орлинка, покачав головой.
– Тогда я вам расскажу одну старую историю, вроде сказки. Мы восточный народ очень любим такие вещи. Думаю, вам будет интересно. В Аквилании жил мудрец по имени Абрахам ибн Гудауд. Прочитал он много книг. Говорят, что даже смог добраться до секрета философского камня. И нашел он в книгах вековую мудрость, которая позволяла ему творить пророчества. Все, что он не говорил, все сбывалось…Но однажды случилась в Аквилании война с Руром. Как достойный человек, мудрец пошел защищать свою родину и был в страшном бою у Пилисских ворот ранен. Смерть пришла за ним, и на пороге иного мира он сделал свое последнее пророчество: “И придет в наш мир наследник короны, который будет истинным по праву крови, и объеденит он земли Аквиланские с землями еретического Рура и установиться мир на части суши от моря до моря. И поможет ему прекрасная дева, которая станет ему женой верной на этом трудном пути, и будут они принадлежать ни этому ни другому миру…” С этими словами он умер. Многие пытались примерить за эти века корону истинного наследника, но никому это еще так и не удалось сделать.
Орлинка и Суворов переглянулись. Они не понимали почему именно эту сказку решил им рассказть Алих Бей, который внимательно смотрел на них, лишь слегка усмехаясь в свою бороду.
– Хорошая сказка,– одобрил Эд.
– Сказка ложь, а в ней намек…-Алих Бей поднялся со своего места, отряхнув руки. Пламя костра практически погасло, на земле осталось лишь только кучка оранжевых углей. Девушка зябко повела плечами.
– Я замерзла,– заявила она, стремясь свренуть неприятную тему разговора.
– Прошу Вас, великолепная Ольга, мой шатер к вашим услугам. Мне все равно не уснуть в эту ночь,– Орлинка кивнула и быстро побежала к шатру Алих Бея,– вместе с моим караваном вы уже завтра к вечеру будете Магдабаде,– обратился к Суворову главарь контробандистов, мой вам совет, обратитесь к владельцу гостиницы Салаху, он мой друг и он вас приютит на время. А там дальше пытайтесь выбраться сами, раз уже не из нашего мира. Да…– он уже хотел скрыться в темноте, но остановился.– Появляться во дворце
Эмир Шаха я вам не советую. Он тоже читал те же сказки, что и я. И про истинного наследника он тоже знает и ищет его уже больше двадцати лет. Так что…сами думайте!
Алих Бей шагнул в темноту и скрылся от взгляда Суворова, который долго не мог уснуть, смотря как тухнут последние искорки костра, слушая шаги часовых, которые бродили вокруг лагеря незримыми тенями.
Утро прорвалось в сознание нескончаемым гомоном птиц, теплым дуновением ветерка и шумом волн. Море, в который раз за стуки, разволновалось. Эдвард сладко потянулся и пошел будить Орлинку, но оказалось, что она уже проснулась, и даже успела приготовить завтрак на все шайку. Перекусив, свернув шатры, тронулись в путь. Девушку посадили на верблюда. Она, мерно покачиваясь, со всеми удобствами, ехала вслед за мужчинами, которые шли немного впереди. Алих Бей так же оседлал двугорбого красавца, но был не в духе, и с утра не проронил ни слова.
Деревья кончились. Тень ушла. Солнце поднялось в зенит. Караван вошел в пустыню. Жара стояла невыносимая, а от однообразия пейзажей быстро стало скучно. Хорошо, что контрабандисты переодели и Суворова, и Орлинку в традиционную одежду Аквиланцев. Эдварж не представлял, как бы брел по пустыне в адидасовских брюках и кроссовках. Вместо них на него надели удобные шаровары и сандали с выгнутыми носами. Голову замотали такой же чалмой как у всех. Эд с удовольствием подумал, что к вечеру, загорев, он будет уже мало отличаться от коренного населения. Так шли они пару часов, пока идущий впереди всех погонщик верблюдов, резко не поднял вверх правую руку, призывая всех остановиться. Воцарилась тишина. Алих Бей медленно выехал вперед, о чем-то поговорил с погонщиком. Возвращаясь обратно перехватил взгляд Суворова, негромко пояснил:
– Кажется впереди нас стража…
Эдвард посмотрел вперед, но ничего похожего не увидел. Пустыня медленно парила на солнце. Струился жар от нагретого песка. Только далеко на пределе видимости…Суворов пригляделся. Точно! Клубы пыли поднимались где-то очень-очень далеко. Алих Бей кортко заметил:
– В пустыне искажаются расстояния. Они в получасе езды от нас.
– И что же делать?– спросил Эд, машинально ощупывая бок, где висел подаренный ему ятаган.
– Если их немного, то можно принять бой и уйти, если нет…то можно принять бой,– добавил он с вымученной улыбкой. – Спешиться!– тут же отдал он приказание.– Приготовиться к бою! Впереди нас стража! Держитесь с Ольгой поближе ко мне,– уже тихо проговорил Алих Бей,– плохо будет, если погибнете так нелепо.
Все заняли свои места, стали небольшим полукругом вокруг верблюдов, которых согнали вместе. Девушка испуганно жалась к плечу Суворова, а он вовсе не чувствовал себя супергероям, готовым спасти весь мир. Его ощутимо подтрухивало и было страшно, особенно, когда он разглядел сколько стражи двигалось в их сторону. Видимо, уйти не удасться и придется принимать бой. Это понимал и Алих Бей, но лишь беспечно улыбался в свою густую каштановую бороду.
Стража была все ближе и ближе. Наконец, первый оказался рядом с ними. Его форма была мало похожа на военную. Больше всего он напоминал разбойника. Сходство усилилось, когда он, махнув ятаганом, злобно ощерился, показав, что первых двух зубов у него и нет. Загнанная лошадь отчаянно всхрапывала, била копытом, гоняя мундштук, покрытый желтой пеной.
–Ааа!– заорал он, едва подъехав.– Алих Бей! Контрабандист! Что везешь?
– Ошибаешься, почтенный. Я простой купец,– поклонился Алих Бей стражнику, краем глаза оценивая обстановку и расстановку подъехавших всадников.– Никогда не занимался контрабандой. У нас в Аквилании за это голову потерять можно. Суровые законы…
– Что в тюках?
– Товар, уважаемый! Там купил здесь продаю…
– Осмотреть немедленно!– властно крикнул беззубый.
Алих бей коротко переглянулся с погонщиком, который придерживал уздечки верблюдов, медленно прикрыл глаза. Суворов напрягся, сейчас начнется. Едва двое из магдабадской стражи подошли к животным, как погонщик, бросив уздечки, довольно резво вытащил из ножен кинжал. Метнул его в одного из противников, тот, схватившись за пробитое горло, начал медленно оседать на песок.
– Ух, шайтан!– заорал командир стражи и бросил коня вперед на Алих Бея, но тот ловко увернулся и со всего маху рубанул по бабкам бедному животному. Конь припал на передние ноги, и наездник через голову полетел кубарем полетел вперед. А потом по сторонам смотреть не было времени. На Суворова самого бросился один из стражников. Громко закричала испуганная Орлинка. От первого удара Эд увернулся, второй тоже рассек воздух совсем рядом с плечом. Ну все! Пора наступать. Ловким финтом ушел в сторону и коротко рубанул куда-то в область поясницы. Стражник скорчился, зажимая глубокий порез в боку. Суворов бросился помогать Алих Бею, которого трое зажимали в тиски. Пока, он довольно ловко от них отмахивался. Но вечно продолжаться это не могло. Он с коротким рыком бросился вперед, нанося сверху рубящие удары. Они стали спиной к спине, он – пришелец из другого мира и главарь контробандистов. Удары сыпались один за одним. Потом за спиной раздался короткий крик. Эд обернулся и увидел, как Алих Бей упал, зажимая окровавленной ладонью пропоротый бок. Хотел броситься к нему, но почувствовал, как на голову опускается что-то тяжелое. Боль пронзила Эдварда до самых пяток. В глазах запрыгали ярко желтые огоньки. Мир померк. Последними, что он услышал, были слова одного из стражников:
– Всех в расход! Парня и девчонку с Алих Беем отвезем в Магдабад. Эмир обрадуется такому подарку.
ГЛАВА 12
“Переход”
Талантливый художник, написавший портрет королевы Виктории жил на самой окраине Москвы в потрепанной временем хрущевке, незнавшей лет двадцать капитального ремонта. Покосившаяся дверь в подъезд, исписанные молодежью, которой некуда девать энергию, стены, захламленная лестница – все это навевало довольно сумрачные впечатления.
Саша и Вика поднялись на второй этаж и остановились перед дверью под номером шесть. Дверь в отличии от остальных квартир на лестничной площадке была новая, металлическая, перед входом лежал чистый, недавно пропылесошенный коврик. Суворовы переглянулись, и Саша решительно вдавил беелую кнопку звонка. За дверью полились заливистые трели, а потом послышались шаркающие шаги. Раздался хриплый прокуренный голос:
– Вы к кому?
– Мы ищем Василия Аксенова,– ответила бойко Виктория,– нам ваш адрес дал господин Вернидуб. Нам необходимо срочно с вами поговорить!
– Зато мне это не надо…– буркнули из-за двери. Видимо, Аксенов обладал очень непростым характером, раздались шаркающие шаги в обратном направлении, куда-то вглубь квартиры. Опасаясь, что художник уйдет слишком далеко, Саша отчаянно затарабанил в дверь и поспешно прокричал:
– Вам привет от королевы Катрины!– шаги за дверью перестали шуршать. Хозяин квартиры замер в середине коридора, решая не ослышался ли он. Секунды принятия решения тянулись невыносимо долго, казалось, что прошла целая вечность прежде чем щелкнул замок, и Суворовы смогли увидеть художника. На нем был потрепанный халат, залитый красками на подоле, обут он был в домашние тапочки с помпонами, давно небрит, отчего щеки поросли седой уже довольно длинной щетиной, жидкие волосы были растрепаны, красные невыспавшиеся глаза внимательно изучали посетителей.
– Что вам надо? И откуда вы знаете королеву Катрину?
– Мы были на выставке…– начала было Виктория, но Аксенов бесцеремонно ее прервал:
– Прочитали подпись и решили на этом сыграть? Журналюги хреновы…– дверь с грохотом закрылась прямо у Суворовых перед носом.
– Постойте!– отчаянно закричала Виктория.– Я ее дочь!
Тишина за дверью. Саша переглянулся с Викой, но терпеливо ждал. Наконец, в квартире раздался хриплый кашель заядлого курильщика и Аксенов открыл дверь.
– Что ты сказала?
– Что я дочь королевы Катрины, правительницы Рура и повелительницы Твердыни.
– Этого знать вы не могли…– задумчиво проговорил, будто сам про себя Аксенов.– Проходите в квартиру. Там все и расскажите.
Василий Аксенов проводил их на небольшую узкую, похожую на пенал негабаритную кухню, усадил за стол. Его лицо выглядело озабоченным и немного задумчивым. Он сложил свои измазанные краской руки на столе, выжидательно поглядев на вошедших.
– Теперь рассказывайте!– требовательно заявил он.
И Виктория с Сашей наперебой начали рассказывать все с того самого момента, как в окрестностях Рура появились орды князя Валтасара. Как колдун Алкасар вызвал из прошлого с помощью чудодейственного заклинания война, которым оказался Суворов, как они победили, как Саша вернулся домой. Как Редгорд захватил власть, как воскресил королеву Катрину, которая теперь мало была похожа на настоящую. Поведали обо всем до мельчайших подробностей, стараясь ничего не утаить и не забыть, вплоть до таинственного исчезновения их сына. Аксенов их внимательно выслушал, ни разу за почти два часа не перебив, потом заварил крепкого кофе и проговорил задумчиво, когда они закончили свое повествование:
– Да уж…Вот так история!
– Мы пришли узнать,– начала Виктория, но Аксенов ее перебил.
– Понятно для чего вы пришли. Ваш сын попал в большую беду. Скорее всего цветок смерти унес его обратно в Рур. Там проходят видимо какие-то судьбоносные события. И вы, когда увидели на выставке мои картины, решили, что у меня есть возможность вернуться обратно в Твердыню.
– А это не так?– с любопытством спросил Суворов, прихлебывая черный кофе, заваренный по-польски.
– Раз я выслушал вашу историю, то, позвольте, и мне исповедаться. Вы первые кому я могу рассказать все. Если бы во времена советского союза, я поделился с кем-то, то меня давно уже упрятали за решетку, а так порой иногда хотелось…
Виктория молча встала и уже без спроса, самостоятельно включила чайник и сделала еще три чашки.
– Мы вас внимательно слушаем,– Саша поддержал жену. Аксенов глубоко вздохнул, будто ныряя в холодную воду, и начал свой рассказ словами:
– Это был семьдесят первый год. Мы с группой таких же художников интузиастов находились в Крыму на шестой всемирной конфренции изобразительного искусства. Жара стояла ужасная, но нас таскали по всем экскурсиям, которые только мог предложить гостеприимный полуостров. На одной из них мы попали в Керченские каменоломни. Гида уже никто не слушал. Все ребята увлеченно рассматривалисталктиты, сталагмиты и прочую ерунду вполне самостоятельно. Я кажется отошел слишком далеко от основной группы. Попытался вернуться, но еще больше заплутал в миллионах коридоров, систему которых даже немцы во время войны осилить не смогли. Побродив минут десять во мраке, я понял, что заблудился. Попытался кричать, но мне отвечало только мое эхо. Группа ушла довольно далеко, то ли я от нее так сильно отклонился. Вообщем, мне никто не ответил. Тогда, я пошел по старом проверенному способу…На каждой развилке, на каждом повороте я поворачивал строго в одну и ту же сторону. И вот чудо! Способ сработал. Я увидел свет! Нет не солнечный, а всего лишь свет факелов, но это уже было кое-что. Ведь там, где огонь, там и люди! Не помня себя от радости, я рванулся в пещеру, которая на самом деле оказалась правильной формы, освещенной огнем десятков факелов, установленных вдоль стены, посередине пещеры стоял высокий постамент, на котором стоял огромный стеклянный саркофаг, в котором находился он…
– Кто?– возбужденно спросила Виктория.
– То что в Руре принято называть цветок смерти,– грустно улыбнулся Аксенов,– За саркофагом я обнаружил дверь, толкнул ее и понял, что обстановка вокруг меня мало напоминает Керчь. Передо мной открылась огромная каменная лестница, ведущая куда-то наверх в темноту. Наплевав на осторожность, я шагнул наверх и оказался в Твердыне.
– Где??!– глаза Суворова округлились от удивления.
– В супружеской спальне королевской четы…Хотя я этого я в тот момент и не знал,– Василий грустно усмехнулся своим мыслям и воспоминаниям, о которых он не хотел рассказывать.– Увидел ее…Королеву Катрину, прекрасную, как …как солнце!– слеза медленно сползла по щеке художника. – Она конечно испугалась. Вызвала стражу, меня скрутили и долго выясняли кто я такой. Герцог Берстранд,– услышав знакомое имя , Саша и Вика переглянулись,– долго пытался выведать уж не шпион ли я. А я все твердил, что я пришелец из другого мира, что мне надо обратно…Только Катя…Только Катрина,– поправился Аксенов,– поверила мне. Ей удалось убедить в этом и Берстранда, и своего мужа Эдварда. Она оставила меня при себе, а , узнав, что я художник, повелела писать свой портрет. Так мы и познакомились! Мы много времени проводили вдвоем. Часами могли разговаривать ни о чем. Работа по написания портрета окончательно встала, когда…
– Что? – охрипшим голосом спросила Виктория, которая уже о чем-то догадывалась.
– Никто не думал, что так выйдет…– грустно проговорил Василий, избегая смотреть на Вику.– Нас слишком сильно тянуло друг к другу, чтобы сопротивляться этому сумашедшему влечению…Она и я…
– Когда это было?– резко и неожиданно враждебно спросила Виктория. Однако, Аксенов не ответил, только спросил:
– Сколько тебе лет девочка?
– Тридцать пять…
Аксенов ничего не стал говорить. Суворов и так все понял. Поняла невысказанное и Виктория, которая неожиданно разрыдалась. Саша отчетливо рассмотрел в лице художника Викины глаза, ее улыбку, форму ушей, размер очаровательного носика, цвет волос…
– Значит…– он расстерянно переводил взгляд с жены на Василия.
– Да, – кивнул Аксенов,– Виктория – моя дочь! Если вы позволите, то я закончу свой рассказ?– Виктория с поплывшей тушью на глазах кивнула.– Святейший король Эдвард узнал об измене довольно быстро. Доложил этот ищейка герцог Берстранд, который тоже был без ума от Катрины. Король решил тут же меня казнить, чтобы спасти честь империи, обвинив меня в черном колдовстве. Катеньке, удалось меня освободить и вернуть в подвал с цветком смерти. Тот спустя годы снова распустился и его энергии хватило, чтобы я снова оказался в Москве. Только теперь без работы, без ребенка и без женщины, которую люблю, считаясь пропавшим без вести.
– Мама умерла в родах…– тихо проговорила Виктория.– Меня, по сути чужую дочь воспитывал папа.
– Он воспитывал всю жизнь ни какую-то чужую дочь,– объяснил Аксенов,– он воспитывал дочь королевы Катрины.
– Все равно…
– Стоп!– поднял вверх руки Суворов.– Однако мы ни на шаг не придвинулись к отгадке тайны, как нам попасть снова в Рур! Вы нам можете чем-то помочь?
Аксенов встал со своего места, подошел к окну, скрестив руки на груди, смотря на улицу, на которой в уже начинающихся сумерках не прекращалось броуновское движение.
– Катрина…– после пяти минут молчания наконец сказал он.– Она…она надеялась , что я когда-нибудь вернусь, чтобы увидеть своего ребенка. Пускай через семнадцать лет, но вернусь! Кто мог знать, что дочь сама придет ко мне за помощью?
– Как вернетесь?– Суворов нетерпеливо заерзал на своем месте.
– В дорогу она мне дала завядший цветок смерти, уверенная, что когда придет время, то он распустится…
– Что?!– разом выкрикнули муж и жена.
– Да, именно так. Из Рура я прихватил с собой сувенир. Пройдемте!
Художник повел их недлинным коридором в одну из комнат. Видимо, в спальню. Посреди комнаты стояла кровать, а на прикроватной тумбочке под стеклянным саркофагом…Это был несомненно он, хотя Суворов видел его когда-то в Руре совершенно другим. Теперь вместо кроваво-красных шипов, источающих яд была прекрасная бордовая роза. Колючие листья превратились в аккуратный колючий стебель.
– Это он…-прошептала рядом пораженная Вика.
Они подошли поближе. Роза испускала золотистый свет, откуда-то из бутона. Вся комната, погруженная во мрак вдруг осветилась ярким почти солнечным светом.
– Он зацвел за час до вашего прихода,– Аксенов, скрестив на груди руки, остался стоять на пороге.– Коснитесь его вместе, и вы тут же окажетесь в Руре.
Виктория обернулась и красными от слез глазами посмотрела на отца, которого никогда не знала. Прошептала одними губами:
– Спасибо папа!– но Аксенов ее отлично услышал. По его щеке тоже покатилась тонкая хрустальная слезинка. Он отчаянно заморгал, смахивая ее.
– Вам надо торопиться. Внук мой может попасть в какую-нибудь беду, учитывая нашу наследственность.
Суворовы согласно кивнули и одновременно положили ладони на саркофаг. Роза потянулась всем телом к ним, к их ладоням. Саша и Вика вдруг почувствовали нестерпимый жар, идущий от цветка. Бутон розы расскрылся полностью, утопив их в ярком потоке солнечного света. Суворовы ощутили, как их тела медленно тают в этом потоке, окончательно расстворяясь. Потом поток подхватил их, поднял над землей. Они зажмурились, ощущая в теле необыкновенную легкость и их понесло куда-то вдаль.
Комната опустела. На пороге стоял лишь только художник Василий Аксенов, грустно смотревший, как цветок смерти засыхает и превращается в былинку с ломким стеблем. Слезы сами катились из глаза. Сердце заныло в груди. Он столько лет мечтал увидеть своего ребенка, что не было сил осозновать, что он стакой легкостью его отпустил в один момент. Сдерживаясь из последних сил, Василий проговорил, почему-то обращаясь именно к цветку:
– Прощай, доченька…Я тебя всегда любил.
ГЛАВА 13
“Магдабад”
– Эй, ты! Вставай!– острая боль в боку. Удар пришелся прямо по ребрам, пронзил печень, заставив скрючиться в три погибели. Эдвард поморщился и схватился за ушибленный бок. Он с трудом открыл глаза, разлепив веки. Над ним стоял тюремщик, одетый в довольно дешевый балахон, местами сильно потертый зеленого цвета. Его лицо было замотано до самых глаз каким-то тряпьем. Взгляд надсмотрщика не предвещал ничего хорошего. В руках у него был кнут, которым он слегка бил по голенищу, подгоняя пленника.
