Александр Леонидович Аввакумов
Погоня за призраком
– Ты пойдешь на оперативку? – спросил его Валентин. – У нас сейчас Собин проводит ежедневные оперативки.
– И что у вас там, на совещаниях? КВН?
– КВН не КВН, а присутствие обязательно.
Александр взял в руки ежедневник и направился вслед за Шаховым в кабинет начальника отдела.
***
– А вот и новое явление Христа народу, – произнес, улыбаясь Собин. – Посвежел, похорошел, Серов, полон сил и стремлений в будущее.
Все сотрудники засмеялись и устремили свои взгляды на Александра. Он сел на свободный стул и раскрыл свой ежедневник. Евгений Иванович кратко изложил оперативную сводку за прошедшие сутки и стал поднимать одного сотрудника за другим, требуя от них докладов о результатах работы за прошедшие сутки.
– Все свободны, – произнес он. – У всех есть работа и каждый из вас знает, чем заниматься. Серов, а ты останься, у меня к тебе несколько важных вопросов, касающихся твоей работы в Управлении.
Сотрудники быстро покинули кабинет начальника, оставив их наедине.
– Ну, что Александр Константинович? Что решил за отпуск? Будешь работать или захочешь уволиться?
– Не слишком ли много сразу вопросов, Евгений Иванович? – вопросом на вопрос, ответил Серов. – Что вы хотели услышать от меня? Какой ответ вас больше устроит?
– Мне больше всего бы подошел твой ответ об увольнении. Чтобы уйти в отставку, у тебя много оснований.
– И каких оснований, если не секрет?
Собин тихо засмеялся, глядя ему в глаза.
– Начнем с главного, Александр Константинович. У тебя слабое здоровье. Насколько я знаю, у тебя больное сердце и ты едва ли пройдешь через медкомиссию, на которую я тебя по настоянию Горохова должен отправить. Это – первое. Второе, через неделю заканчивается текущий год, а это значит, то, чем ты занимался в последние полгода, станет никому не нужным. Все хорошо знают, что есть преступления, которые на текущий момент раскрыть практически невозможно. К подобным преступлениям относятся и убийства этих старушек. Сейчас их нет, следовательно, и работать по ним не имеет никакого смысла. Третье, ты не совсем дружен и лоялен с моим руководством, а если быть точнее, с Гороховым. Зачем мне лишние проблемы с моим руководством. Надеюсь, понял и усвоил.
– Спасибо, Евгений Иванович, за полноту раскрытых передо мной перспектив. Но, я не собираюсь увольняться. Выговоров у меня нет, я не прогуливаю работу, водку на работе тоже не пью. Следовательно, уволить меня за нарушение трудовой дисциплины у вас не получится, вы юрист и это хорошо понимаете. Мои отношения с заместителем начальника Управления, это – мои личные отношения и они не должны интересовать вас. В-третьих, нераскрытые убийства остаются нераскрытыми, и насколько я помню приказ, по ним должна осуществляться работа. А, мое здоровье, не должно быть предметом публичного обсуждения. У вас, насколько я помню, тоже сердечко пошаливает, да и с желудком проблемы.
Собин снова засмеялся. Его смех был настолько противным и натянутым, что моментально вызвал у Серова отвращение.
– Серов, ты пойми меня правильно. Сейчас руководству Управления по хрен, кем ты был ранее, что за плечами у тебя десятки раскрытых убийств. Они – люди новые, им нужны показатели, именно по ним судят о работе руководства. Ты хоть это понял?
– Я вам уже сказал Евгений Иванович, что я писать рапорт об увольнении из органов не буду, почему я должен вам дважды говорить об этом. Увольняйте, если сможете.
– Вот и хорошо, Серов. Значит, мы с тобой, в принципе, договорились. Завтра с утра я тебя направляю в поликлинику на обследование. Без справки о состоянии здоровья не приходи.
«Неплохое начало рабочего дня» – подумал Александр, закрывая за собой дверь кабинета начальника отдела.
***
За лобовым окном автомобиля без устали проносились голые деревья и улицы, покрытые грязным, кое-где талым снегом. В конце декабря, когда должны были властвовать морозы и метели, вдруг наступила оттепель. Таяли хрустальные сосульки, свисающие с пробегавших мимо крыш домов. Иногда в поле зрения попадали серые нахохлившиеся воробьи, которые равнодушно взирали с проводов на проходивших по тротуару людей. Чья-то жизнь мгновением пронеслась мимо него, едва не зацепив передок его автомобиля. А колёса легковушки все продолжали долбать серый, изрытый ямами, асфальт. Жизнь продолжалась.
– Серов, заходите, – пригласила его в кабинет медсестра.
Александр вошел и посмотрел на знакомого ему кардиолога.
– Здравствуйте, Иннокентий Иванович.
Помимо него в кабинете находился главный врач поликлиники, его заместитель по лечебной части и заведующая терапевтическим отделением Озерова Лидия Леонидовна.
– Проходите, – на правах хозяина, произнес кардиолог. – Раздевайтесь, Александр Константинович, вы не против того, чтобы мы вас посмотрели, то есть оценили ваше здоровье.
– Пожалуйста, я готов к осмотру. Иннокентий Иванович, у меня есть заключение профессора Левадного, в отношении моего состояния. Насколько я знаю, это всемирно известный кардиолог, не правда ли? Мне в санатории удалось попасть к нему на прием, а затем пройти под его руководством полное обследование. Вот прочитайте, что он написал о моем здоровье.
Александр протянул ему кардиограмму, выписку из санатория и само заключение профессора. Кардиолог взял документы в руки и передал их членам комиссии.
Члены комиссии углубились в чтение. Они иногда бросали свой взгляд то на кардиолога, то на Серова, словно, стараясь отыскать на его теле ту одну необходимую им отметину, за которую они могли бы уцепиться.
– Ваше мнение? – поинтересовался у Иннокентия Ивановича, главный врач поликлиники. – Что скажите?
Кардиолог поморщил лоб, он сразу понял, что не сможет опровергнуть заключение профессора Левадного, слишком значима была эта фигура в медицинском сообществе. Он откашлялся и посмотрел на своих коллег.
– Я согласен с выводами профессора. Серов действительно может работать в уголовном розыске, – с трудом выдавил из себя Иннокентий Иванович. – Безусловно, профессор Левадный прав.
– Я бы поспорила с ним, – произнесла терапевт. – Думаю, что нам не стоит строить свое заключение лишь на выводах профессора.
– Так опровергните это заключение, Лидия Леонидовна. Кто – вы, а кто Левадный, – вдруг выпалил кардиолог. – Попробуйте, а мы посмотрим, как это у вас выйдет.
Александр, молча, наблюдал за спором людей, одетых в белые халаты. Наконец, они словно заметили, что находятся в кабинете не одни.
– Серов, выйдите из кабинета – обратился к нему главврач.
Александр быстро оделся и вышел из кабинета. Он хорошо понимал, что сейчас там за наглухо закрытой дверью решается его дальнейшая судьба. То, что Горохов звонил накануне главному врачу поликлиники, он уже не сомневался.
«Кто же осилит в этой борьбе: профессор Левадный или заместитель начальника Управления уголовного розыска, Горохов, – размышлял он. – А, если прокатят, неужели ты вот так просто сдашься? Нет и еще раз нет! Если возникнет необходимость, то я обращусь за помощью к генералу Харламову. Думаю, он поддержит меня».
– Привет, Саша! – поздоровался с ним один из сотрудников Управления. – Ждешь приговора?
– Да, угадал. Вот никогда не думал, что такое может произойти в нашем Управлении.
– Я случайно услышал, как Горохов разговаривал с начальником Управления. Он про тебя сказал, что ты уже перевернутая страница истории, – произнес сотрудник и громко рассмеялся.
– Мы еще повоюем. Рано они хотели меня списать.
– Давай, Саша. Мы за тебя.
Серов проводил его взглядом и снова посмотрел на белую дверь в кабинет кардиолога. Ждать вердикт комиссии становилось все трудней. Он встал со стула и, чтобы немного успокоиться, подошел к доске объявлений. В какой-то момент он понял, что, читая текст, он не может понять его содержимого.
– Серов! Зайдите в кабинет, – услышал он голос медсестры.
Сердце его сжалось, а затем лихорадочно застучало в груди, словно старалось вырваться из грудной клетки.
– Проходите, – произнес главный врач. – Мы вот здесь немного посоветовались и согласились с выводами профессора Левадного. Так что, идите, работайте.
– Спасибо, другого решения я просто от вас не ожидал.
Александр вышел из кабинета и облегченно вздохнул.
***
Прошло чуть больше месяца. Начальник отдела Собин гонял Серова из одной командировки в другую. Вернувшись из очередной поездки, Александр составил рапорт и направился к начальнику.
– Как дела, Александр Константинович? – поинтересовалась у него Лариса. – Вы все по районам и районам. Не надоело это вам?
– Как тебе ответить, Лариса, конечно, мне все это порядком надоело. Практически не бываю дома. Я все понимаю, что это второй пункт плана по выдавливанию меня из отдела. Я шесть начальников отделов пережил, Лариса, переживу и этого.
Он вошел в кабинет и, поздоровавшись с Собиным, протянул ему рапорт.
– Ты еще не соскучился по настоящему делу? – спросил его Евгений Иванович. – Здесь есть одно дело, ребята две недели работали, так ничего и не наработали.
– Выходит, теперь весь «тухляк» ты предлагаешь разгребать мне, – переходя на «ты», произнес Серов. – Раньше подобными «глухарями» занималась молодежь, а теперь, значит, должен буду делать я. Правильно я вас понял, Евгений Иванович?
Александр мог с ним говорить на «ты», когда в кабинете никого не было. Серов был старше Собина лет на десять, да и стаж его работы в Управлении был в два с лишним раза больше, чем у него.
– Почему же «тухляк»? Дело как дело, есть даже круг подозреваемых людей.
– Раз есть, то почему не дожмете?
– Вопрос, конечно, интересный, Серов! Похоже, не хватает им чего-то. Возможно, и люди не те. Посмотри, есть возможность отличиться.
– Мне слава не нужна и орденов с медалями мне не нужно.
– Тогда, что тебе нужно? Я смотрю, ты как женщина: и так тебя не устраивает, и по-другому. Твой отказ равносилен рапорту на увольнение.
Лицо Александра стало пунцовым. Он пересилил себя и тихо произнес:
– Хорошо. Я согласен.
– Возьмешь материалы у Евграфова, а сейчас иди, у меня нет времени на праздные разговоры.
Серов вышел из кабинета и неторопливой походкой направился к Евграфову.
– Привет Петя! – поздоровался Серов. – Я сейчас от Собина. Он приказал тебе передать мне какое-то дело.
– Что за дело? – спросил он его. – У меня много разных дел?
Евграфов поднял трубку и быстро набрал номер начальника отдела. Переговорив с ним, он открыл металлический ящик и протянул ему папку с материалами.
– Вот, возьми. Извини, что не подшито. Думаю, что разберешься сам. Удачи тебе, Саша.
Немного подумав, он тихо произнес, словно боясь, что его кто-то услышит.
– Не сломай голову, Серов. Здесь такие люди, впрочем, сам поймешь, когда прочтешь.
– Спасибо, – ответил Александр и вышел из кабинета.
Серов медленно читал материалы, раскладывая листы по разным стопкам. Теперь он уже хорошо понимал, почему ему передали это дело. Две недели назад трое парней, входящих в так называемую группу «золотой» молодежи, развлекалась в одном из ночных клубов, где встретили девушку. Из показаний работницы гардероба, потерпевшая покинула заведение в сопровождении группы молодых ребят. Через два дня тело неизвестной девушки было обнаружено под автомобильным мостом в обнаженном виде со следами насилия. Экспертиза показала, что девушка перед смертью была изнасилована в извращенной форме и задушена капроновыми колготками. В связи с отсутствием следов борьбы на месте обнаружения трупа, эксперт пришел к выводу, что смерть неизвестной наступила в другом месте, а тело было привезено в багажнике автомобиля и вывалено здесь неустановленными лицами.
Перечитав еще раз фабулу дела, Александр отложил его в сторону. Взгляд его упал на лист, на котором красивым подчерком Евграфова были написаны три фамилии подозреваемых в совершении этого преступления. Напротив каждой из фамилий стояли фамилии их родителей и их должности. Этот список регалий сразу заставили Серова понять, почему ему передали это дело. Улыбнувшись этой мысли, он начал выписывать на лист их адреса и номера сотовых телефонов.
***
– Здравствуйте, я, Сигал Самуил Абрамович, адвокат Свиридова Владислава. Мне хотелось бы присутствовать при допросе моего клиента, – произнес мужчина небольшого роста в больших роговых очках.
Волос на его продолговатой голове не было и при свете электрических ламп, кожа на голове блестела так, что можно было подумать, что он, перед тем как войти в кабинет, натер свою голову чем-то жирным. Его серый костюм был явно большим для его щуплой фигуры и поэтому он выглядел в нем как-то неестественно.
– Я – не следователь и допросов не веду, – ответил Серов. – Я старший оперуполномоченный по особо важным делам Управления уголовного розыска. Я хотел бы просто побеседовать с гражданином Свиридовым.
Адвокат приоткрыл дверь кабинета и взмахом руки позвал своего клиента. В кабинет вошел высокий, светловолосый парень, атлетического телосложения и остановился у входа. Сняв с головы спортивную бейсболку, он стал ее нервно мять в своих больших и сильных руках.
– Проходите, Свиридов, присаживайтесь. Надеюсь, что вы не забыли свой паспорт? – предложил ему Александр, рукой указывая ему на стул.
Парень взглянул на адвоката и, заметив жест руки, сел на стул. Серов взял в руки протянутый ему паспорт и стал быстро списывать реквизиты документа.
– У меня к вам несколько вопросов, Владислав. Как вы провели вечер 25 января? – спросил его Александр, возвращая ему паспорт.
Свиридов снова посмотрел на адвоката, словно спрашивая у того разрешения для ответа.
– Если сказать правду, то я не помню. Я учусь в институте, хожу на занятия каждый день и все эти дни похожи один на другой. Почему вы меня спрашиваете об этом? Вы, наверное, и сами не помните, что делали именно 25 января?
– Здесь я задаю вопросы, а вы отвечаете. Вы это поняли, Свиридов? Тогда я снова спрошу вас:
– Что вы делали вечером 25 января?
– Хорошо, я вам отвечу. Это был первый день каникул, и в этот день мне не нужно было идти на занятия.
– А, какой это был день недели? – спросил его Александр. – Да не смотрите вы на своего адвоката. Если вы забыли, то я могу вам подсказать. Суббота, Свиридов, это была суббота. Меня интересует вечер, а если быть конкретнее, где и с кем вы его провели? Вопрос понятен!
У парня мелко задрожали руки. Он мял и мял свой головной убор, словно готов был его порвать или выбросить. Он пытался облизать свои губы языком, но он был предательски сух.
– Можно воды, – обратился он к Серову.
– Конечно, – ответил Александр, наливая ему полный стакан воды.
Парень взял в руки стакан. Пока он нес его ко рту, он расплескал половину его содержимого. Он залпом опустошил его и поставил на стол.
– Я ходил в ночной клуб, а, что нельзя? Мне уже восемнадцать и я могу делать все, что хочу, – с вызовом произнес он. – Может, вы другого мнения?
– Вы правы, гражданин Свиридов. Вы, действительно, уже большой мальчик, совершеннолетний и поэтому отвечать вам придется, как взрослому, – в тон ему ответил Серов.
– Я протестую! – вскрикнул, а затем вскочил со стула Сигал. – Вы пытаетесь оказывать психологическое воздействие на моего клиента. – Не нужно его пугать, Александр Константинович, это незаконно!
Оперативник, словно не замечая этой реплики адвоката, продолжал задавать один вопрос за другим:
– Расскажите, как прошел вечер? Вы были один или с друзьями? Как их зовут и где они живут?
– А, в чем дело? Почему я должен отвечать за них? Я перед вами, со мной и говорите, я о своих друзьях ничего говорить не буду.
– Хорошо, Свиридов. Давайте, поговорим о вас. Когда вы приехали в ночной клуб?
Он снова посмотрел на адвоката и начал говорить лишь тогда, когда тот мотнул в ответ головой.
– В ночной клуб «Токио» я приехал около восьми часов вечера, где встретил своих старых друзей детства Максима и Михаила. Мы сели за столик, который еще утром для нас забронировал Максим.
– Давай, уточним. Значит, столик заказал Максим. Я правильно вас понял?
– Да, именно он.
– Что вы пили в этот вечер? Водку, коньяк, вино?
– В основном, мы пили пиво. Там продают хорошее немецкое пиво.
– Вино, водку или другие крепкие напитки употребляли? Владислав, говори правду. Врать не нужно, все можно проверить у бармена, кстати, его уже опрашивали по этому вопросу и у меня есть его показания – покривил душой Александр.
Владислав разволновался. Лицо его стало пунцово-красным. Он растеряно посмотрел на адвоката, призывая того помочь ему в этом вопросе.
– Александр Константинович, какое отношение это имеет к моему клиенту, что он пил в тот вечер?
– Самое прямое. Ваш клиент подозревается в совершении тяжкого преступления. Вы удовлетворены, Самуил Абрамович, моим ответом? Да, да, ваш клиент обоснованно подозревается в совершении тяжкого преступления, и мне сейчас нужно знать в каком состоянии он в этот вечер находился – был трезв или пьян.
Самуил Абрамович почему-то вздрогнул от этих слов, ведь нанимая его сегодня утром, отец Владислава ни словом не обмолвился о том, в чем конкретно подозревается его сын.
– Вы сходите с ним в милицию, послушайте, зачем его туда вызывают. Опять, наверное, что-то с ребятами натворил.
Сейчас Сигал лихорадочно думал, что предпринять в этом случае.
– Слишком громко сказано, Александр Константинович. Не нужно пугать моего клиента этими серьезными словами. Давайте конкретнее, в чем его лично подозревают органы внутренних дел?
Серов откашлялся и, взглянув на парня, начал говорить. Он старался запомнить все, что происходило на лице Свиридова. Говорят, что лицо человека – зеркало его души, вот и сейчас, маска какой-то отрешенности и равнодушия моментально слетела с лица Владислава. Сначала на лице парня появился интерес, который сменился растерянностью, а затем страхом. Как не старался он вести себя непринужденно, у него это не получалось. Когда Серов закончил говорить, в кабинете наступила напряженная тишина. Стороны явно обдумывали свои дальнейшие шаги. Первым не выдержал тишины Сигал. Он вскочил со стула и стал трясти ручными часами перед лицом Александра.
– Все товарищ, Серов, время, отведенное законом для допроса, закончилось. Я не вижу необходимости дальше вести эту, никому не нужную, полемику. У вас нет никаких доказательств в виновности моего клиента. Вы не можете его задерживать, так как у вас ничего нет, что могло повлечь его задержание. Мы уходим. Прощайте….
Они поднялись и молча, направились к двери. Неожиданно адвокат остановился и, повернувшись лицом к Серову, произнес:
– Александр Константинович, вы знаете, кем приходится этот мальчик Анатолию Александровичу Свиридову? Это его родной сын. Следующий раз, когда вы вновь пожелаете пообщаться с этим человеком, вспомните об этом.
– Спасибо, Самуил Абрамович о напоминании, однако, это ничего не меняет. Я подозреваю не отца юноши в совершении тяжкого преступления, а лично его. До встречи. Я думаю, что эта встреча произойдет в ближайшее время.
Адвокат плотно закрыл за собой дверь, оставив Серова одного со своими догадками и версиями.
***
Михаил Понаётов, осторожно вошел в приемную УВД и остановился на пороге. Он долго стоял, раздумывая звонить или не звонить. Наконец, набравшись мужества, он поднял трубку и набрал нужный ему номер.
– Подождите минуту, – ответил ему Александр, ловя себя на мысли, что обращается к нему на «вы». – Я сейчас спущусь за вами.
Среди людей, сидевших в приемной, он сразу вычислил Панаетова. Это был молодой человек в возрасте около двадцати лет, одетый в спортивный импортный костюм. На его прыщавом лице блуждала какая-то непонятная Серову улыбка.
– Пойдемте, Михаил, – произнес он, обращаясь к молодому человеку, – это я вас вызывал.
Парень поднялся со стула и молча, направился вслед за Серовым, держа в руках большую спортивную сумку. Он вошел в кабинет оперативника и окинул его взглядом.
– Небогато живете, Александр Константинович. В кино показывают крутые кабинеты, фотографии преступников на стенах, а здесь у вас все просто и кабинет маленький, и фотографий нет.
Понаетов бросил сумку на стул и сел напротив сотрудника уголовного розыска.
– Вы, наверное, уже догадались, по какому вопросу я вызвал вас в УВД, – произнес он, продолжая обращаться к нему на «вы». – Вчера я разговаривал с вашим приятелем Свиридовым, и он сообщим мне, что вы были с ним в ночном клубе 25 января этого года.
Едва заметная усмешка, промелькнула на лице Михаила. Закинув ногу на ногу, он в упор посмотрел на оперативника.
– И что? Там помимо нас было около сотни людей и, причем здесь я? Скажите, Александр Константинович, вы знаете кто мой отец?
– Знаю, Михаил, знаю, но это, поверь мне, ничего не меняет. Усвоил? И еще, здесь вопросы задаю я, а вы отвечаете. Вот и хорошо. Меня интересует девушка, с которой вы познакомились в тот вечер. Как ее звали?
Михаил громко и как-то не вполне естественно засмеялся.
– Да бросьте вы, Александр Константинович, я – не маленький и не собираюсь ни перед кем отчитываться. В ночном клубе много всяких девушек, какая конкретно вас интересует? – спросил он оперативника.
– Вот эта, – ответил Серов и положил на стол фотографию мертвой девушки. – Посмотрите внимательней, именно с ней вы покинули клуб.
Понаетов даже не посмотрел на фотографию. Он нагнулся и стал завязывать шнурок на кроссовках.
– Слушайте, товарищ Серов. Я вообще не понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете? Я не знаю, кто это. Я вижу ее впервые.
– Вы не ответили на мой вопрос, вы знали эту девушку или нет? Официант, обслуживавший столик, утверждает, что она сидела с вами за вашим столом.
– И, что? Мало ли кто мог сидеть за нашим столиком? Может, она и сидела, но я, ее не знаю и не помню.
– Посторонний и незнакомый вам человек не мог сесть за ваш столик, это правда?
Михаил громко засмеялся. Он вел себя так развязано и нагло, что его поведение стало выводить из себя Серова.
– Не паясничайте, гражданин Понаетов, вы не дома. Если вы забыли, где находитесь, то я вам могу напомнить об этом.
– Что бить будете? Давайте, вы ведь по-другому разговаривать не умеете. Но я вас все равно не боюсь. Не пытайтесь «натянуть» меня на это преступление. Когда человек пьян, то ему абсолютно все равно, кто сидит с ним рядом. Может, она и сидела за нашим столом, но я этого не помню. Какое все это имеет значение? Сидела она, не сидела? Вы сами подумайте, что вы имеете в отношении меня? Вы сможете доказать, что это я ее убил, в яму закопал и надпись написал? Нет! Тогда о чем мы здесь с вами говорим? Вы пытаетесь поймать меня на противоречиях? Да, мне глубоко плевать, что об этом говорил вам Свиридов. Он был таким же пьяным, как и я и мог все это видеть абсолютно по-другому.
Михаил отвернулся и стал смотреть в окно, за которым, кружась в воздухе, медленно падали снежинки. Весь его вид говорил Серову том, что он больше не желает вести разговор на эту тему.
– Понаетов! Не рассчитывайте на то, что это преступление сойдет вам с рук. Ваша группа – вы, Свиридов и Морозов убили человека, и за это придется отвечать перед законом.
– Если вы начитались Достоевского и считаете, что меня будут терзать муки совести и я и побегу к вам, чтобы облегчить совесть, и все рассказать вам, не рассчитывайте. Я буду говорить лишь тогда, когда каждое ваше обвинение будет подкрепляться конкретными фактами. Если вы хорошо знакомы с моей биографией, то вы знаете, что я учусь в университете на юридическом факультете и все хорошо понимаю, что все эти разговоры, абсолютно беспочвенны. А, сейчас, отпустите меня, мне нужно идти на тренировку в спортивный зал.
Он встал и, взяв сумку, направился к двери.
– Мы не прощаемся, Понаетов, – произнес Серов.
– Как сказать.
Он закрыл за собой дверь. Когда Александр вышел в коридор, он оказался пустым.
***
В кабинет неслышно вошел Шахов и, бросив шапку на стул, начал снимать с себя дубленку.
– Ну, как раскрыл убийство? Если скажешь, нет, не поверю.
– Раскрыл рот от удивленья, – в тон ему ответил Серов. – Быстрые вы все здесь.
– Вот-вот, хрен ты его раскроешь, там такие связи и возможности, что сплющат тебя, Серов, моментально. Я этого младшего Понаетова помню еще пацаном. Нахал, одно слово.
– Ничего Валентин, мы ему крылья подрежем. Нет безвыходных ситуаций, есть лишь неприятные решения.
Шахов громко засмеялся.
– Правильно, Саша. Я никогда не считал тебя сказочником, а сейчас…. То ли ты стареешь, Серов, то ли ослеп и не видишь, в каком мире сейчас живешь. Блажен, кто верует в справедливость в этом мире…
На столе громко зазвонил телефон. Шахов поднял трубку, а затем медленно передал ее Александру.
– Это тебя, кажется, Собин.
Серов быстро убрал со стола документы и, поправив перед зеркалом прическу, направился к начальнику отдела.
– Что ты за человек, Серов! Везде одни проблемы с тобой! – начал Евгений Иванович. – Что ты вцепился в этого Понаетова? У тебя на него что-то есть? Вот и я думаю, что ничего нет.
– А, в чем дело, Евгений Иванович? Я что-то нарушил? Нельзя ли каким-то образом уточнить ваши ко мне претензии в отношении Понаетова? Может, я чего не знаю, тогда объясните мне – дураку.
– Ты дурака, Серов, не включай, здесь в этом кабинете больных нет. Скажи, что у тебя есть против этой троицы, за которую ты зацепился? Ничего! – словно подытоживая сказанное, произнес Собин. – Их отрабатывала группа Евграфова и ничего не нашла, за что можно было бы зацепиться. Я рассчитывал, что ты увидишь в этом деле чего-то новое, что не увидели они, а ты снова вцепился в них, словно старый бульдог. Ну и что, что эта девушка сидела с ними за одним столом? Что дальше? Она, насколько я знаю, сидела и за другими столами. Она, наверняка, проститутка и готова была повиснуть на шее у каждого, кто ее напоит, накормит и заплатит.
Собин перевел дыхание и, взглянув на Серова, продолжил:
– Сейчас ты мне начнешь рассказывать, что они все одновременно покинули ночной клуб и, что эти люди, последние, которые видели ее живой? Но, это нужно еще доказать, а не утверждать. Мало ли куда она могла пойти после выхода из клуба. Могла с кем-то поехать и на машине, не правда ли?
Александр молчал. Начальник отдела был в какой-то части прав. Они могли выйти вместе, а затем разойтись в разные стороны. Это тоже могло быть, но, ни один из них почему-то об этом не говорил. Значит, этого не произошло, и они все направились в одно место. Интересно, куда?
«Нужно проверить, где у их родителей находятся дачи или загородные дома» – отметил он про себя.
– Ты, что молчишь, Серов! Я с тобой или со стеной разговариваю?
– Думаю, товарищ начальник, над вашими словами.
– Ты что издеваешься надо мной? Думать нужно не здесь, а на рабочем месте, – стал понемногу распаляться Евгений Иванович.
– Думать, нужно всегда и не только на рабочем месте, – парировал его выпад Александр.
Лицо начальника стало пунцовым, губы перекосила злая улыбка.
– Тебе не кажется, Серов, что ты не видишь краев? Если ты в этом отделе – старожил, а я проработал в нем меньше, чем ты, это еще ни о чем не говорит. Здесь я – начальник, а ты – мой подчиненный и это не нужно забывать никогда. Вот тебе неделя, чтобы ты разобрался в этом деле!
– И, что? – вдруг он вспомнил крылатый вопрос Понаетова, который тот задавал несколько раз в процессе работы с ним. – Расстреляете?
– Вот тогда и узнаешь, что с тобой произойдет, Серов. А, сейчас, иди, работай и не испытывай моего терпения.
Александр вышел из кабинета и, улыбнувшись Ларисе, направился к себе в кабинет.
***
Вечером, когда он уже ложился спать, Александру позвонила жена.
– Здравствуй, Саша. Как твое здоровье? Мне тут сегодня рассказали мои знакомые всякой жути о тебе. Это правда?
– Что, именно рассказали? Я, что-то не совсем понял, о чем ты говоришь и зачем тебе все это?
– Ну, как это зачем? Ты же мне – не посторонний человек, штампа о разводе в паспорте у нас с тобой нет. Мне все эти слухи вокруг тебя очень не приятны. Я переживаю за тебя.
Серов громко рассмеялся над этими словами.
– Лена, не смеши меня. Вот мой тебе совет: ты не собирай все эти сплетни и слухи и все будет хорошо. А в отношении штампа в паспорте могу сказать лишь одно, ты давно его поставила на моем сердце и поэтому давай, не будем касаться этой болезненной темы. Могу сказать тебе лишь одно – пока обо мне еще говорят, значит, я – живой.
В трубке послышалось дыхание жены. Она, похоже, не ожидала от него столь резкого ответа.
– Ты, наверное, прав, Саша. Я не должна была спрашивать тебя об этом. Зная тебя, зная твою реакцию, могла бы и так догадаться, как ты отреагируешь на все это.
– У тебя все, Лена? – спросил он ее.
– Нет. Я хотела поговорить с тобой о нашей дочери.
– Говори, я внимательно слушаю тебя.
– Ты знаешь, Саша, я устроилась на работу и сейчас не могу ежедневно помогать Маше.
– Я понял тебя. Я даже не знаю, как ей помочь в этом вопросе. Ты же великолепно знаешь, где я работаю. Я не могу все бросить и сидеть с ребенком.
– Я тоже теперь работаю, – произнесла она, надавив своим голосом на последнее слово. – Сейчас ты понял, почему я интересуюсь твоим состоянием и работой. Скажи, ты не хочешь уйти в отставку, то есть на пенсию?
– Мне еще нужно ее заработать. До полной выслуги, мне осталось еще полгода.
– Уйди по состоянию здоровья, ведь у тебя, его действительно нет, – настойчиво произнесла жена, снова делая ударение на последнем слове.
–Лена! Скажи мне честно, а что тебя заставило пойти на работу? Когда ты жила со мной, ты пятнадцать лет не работала, а сейчас, ты вдруг решила немного потрудиться?
– Что за глупые вопросы ты мне задаешь? Ты, что не понял, что мне не хватает денег.
– Теперь понял. После того, как ты полтора года назад ушла от меня к тетке, тебе хватало, и все было нормально, а сейчас, выходит, не хватает.
– А, что мне так и сидеть на шее у тетки? У меня, наверное, есть совесть.
Александр засмеялся, услышав ее размышления о наличии у нее совести.
– Ты, что смеешься? Я, что-то такое смешное сказала тебе?
– Наверное, нет. Дай мне возможность самому решать мои проблемы. С дочкой я поговорю сам на эту тему.
– Только не думай «наезжать» на нее. Я знаю, как ты можешь говорить с людьми. Они после общения с тобой плачут.
– Вот и ты, похоже, всю жизнь только и плакала, когда жила со мной.
– Что ты из себя корчишь дурака… Короче, я тебя поставила в известность, все остальное зависит лишь только от тебя.
– Лена! Давай, закроем эту тему на сегодня. Я не хочу с тобой ругаться, глядя на ночь.
Она бросила трубку. Услышав гудки отбоя, Александр положил трубку и, достав из пачки сигарету, закурил. Он снова почему-то подумал о жене, о ее способности устраивать проблемы на ровном месте.
«Да, начальник отдела был тогда прав, когда предупреждал меня о ее врожденной конфликтности. Почему я тогда его не услышал? Наверное, люди правы, когда говорят о том, что если Бог хочет наказать человека, то он лишает его разума, так и здесь произошло».
