Александр Леонидович Аввакумов
Конец Пиона
– Хорошо, я передам ему это, можешь не сомневаться.
Бросив окурок недокуренной папиросы себе под ноги, Тарасов направился к выходу из сквера. Он шел, не оборачиваясь, так как хорошо знал характер Пиона и ни на миг не сомневался в том, что за ним следят его люди.
«Все ясно, Пион активно работает по осуществлению подрыва завода. Не исключено, что он уже нашел исполнителей и сейчас просто не хочет делить эту славу с кем-то другим, в том числе и со мной», – подумал Александр.
Как и предполагал Тарасов, Пион действительно установил за ним наружное наблюдение. Этим решением он хотел убить сразу двух зайцев: еще раз проверить Александра, насколько тот чист, а в отрицательном случае он всегда мог мотивировать свой отказ от встречи с ним тем, что тот находился под колпаком местного НКВД.
Тарасов свернул в небольшой переулок и сразу же заметил молодого парня, который, прижимаясь к стенам домов, шел за ним. Александр оглянулся. Парень, заметив это, исчез в подворотне.
«Неужели Пион считает, что я не замечу хвоста? – подумал Тарасов. – Рискует. Он не боится, что я сообщу об этом полковнику Шенгарту? Однако, как я смогу ему это передать, ведь моя рация зарыта в лесу под Ярославлем. Придется посоветоваться с капитаном по этому вопросу».
Около железнодорожного вокзала он вошел в столовую. В небольшом помещении из-за табачного дыма лица людей словно плыли среди плотного тумана. Расталкивая посетителей локтями, он протиснулся к буфету.
– Кружечку пива, – попросил он у буфетчицы.
Полная женщина, с ярко накрашенными губами улыбнулась Александру и, наполнив кружку желто-коричневой жидкостью, протянула ему.
– Пей, солдатик, пей, – ласково защебетала она, выкладывая на блюдечко сдачу.
Тарасов не стал считать, так как хорошо знал, что она его обсчитала. Забрав кружку, он протиснулся к свободному столу. Поставив ее на стол, он оглянулся. Парень стоял у входа и крутил головой, стараясь отыскать его среди посетителей, одетых в солдатские шинели, шапки и телогрейки. Наконец он заметил Александра и начал пробиваться к его столику. Купив кружку пива, он встал за его спиной.
Пиво было теплым, с отсутствием привычного вкуса солода. Стоявший рядом с Тарасовым мужчина вытащил из кармана шкалик с водкой и плеснул из него в свою кружку с пивом.
– Хочешь? – обратился он к Александру.
– Не откажусь, а то – одна вода.
Мужчина налил ему в кружку водку и спрятал бутылку обратно в карман. Они чокнулись кружками и стали пить пиво.
***
Тарасов пил пиво мелкими глотками, чувствуя у себя за спиной тяжелое дыхание парня. В отдельные моменты ему хотелось развернуться и ударить его ножом в сердце, навсегда уничтожив немецкого прихвостня. Однако он смог подавить в себе это желание, которое с каждой минутой все больше овладевало его разумом. Чтобы не совершить подобную ошибку, он оставил недопитое пиво и стал пробираться к выходу. Холодный ветер немного остудил его голову. Заметив стоявший у столовой грузовик, за рулем которого сидел знакомый ему водитель, он направился к автомашине.
– Здорово! – сказал Александр. – Не подбросишь до дома?
– Здравия желаю. Конечно, не откажу вам в этой любезности. Садитесь в кабину, поехали.
Водитель завел двигатель и стал ждать, когда Тарасов сядет в кабину. В этот момент из столовой вышел молодой человек. Он явно не ожидал того, что так элементарно, на ровном месте «потеряет» человека, за которым топал больше часа. Он побежал к другому грузовику, который стоял недалеко от столовой, в надежде уговорить водителя последовать за отъезжающей автомашиной, но договориться с ним ему не удалось. Тарасов проводил его взглядом и, отвернувшись, стал рассматривать дорогу, по которой они ехали.
– Скажи, Ильяс, сейчас кто-то обитает в этом храме? – поинтересовался он у водителя, показывая ему на часовню, стоящую на берегу Казанки.
– Не знаю, по-моему, он давно закрыт. Вы же знаете, что я мусульманин, и эти вопросы меня не интересуют.
– Извини. Раньше здесь церковным старостой был мой дядька. Давно я его не видел, наверное, лет двадцать. Так вот бывает: жили в одном городе, но никогда не встречались. Не знаю, жив он или нет? Я маленьким был, когда между моим отцом и его братом что-то произошло, и в гости они ходить друг к другу перестали.
Машина свернула в Адмиралтейскую слободу.
– Вот здесь останови, я выйду, – попросил его Александр. – Вот, возьми.
Он протянул водителю деньги и, открыв кабину, вышел. Автомобиль обдал его бензиновой гарью и помчался дальше. Александр быстро вбежал на второй этаж своего дома и, достав из кармана ключи, начал открывать дверь. К его ногам упала маленькая записка, в которой было всего три цифры и две буквы. Непосвященному в эту тайну человеку все это ни о чем не говорило. Прочитав записку, Тарасов понял, что капитан Дронов будет ждать его завтра в условном месте.
«Рискованно действует капитан, – подумал Тарасов. – А если бы эта записка попала кому-то в руки? Это могло вызвать определенное ко мне подозрение».
Он зашел к соседке и забрал у нее дочь, с которой она водилась.
– Баба Мариша, жена ничего не передавала?
– Нет, Саша, ничего. Тебе когда на фронт-то?
– Не я это решаю, баба Мариша. Как врачи сочтут, что я выздоровел, так сразу же и отправят.
– Ты не спеши туда, Саша. Ты знаешь, я сон плохой видела в отношении тебя, вот и спрашиваю. Неприятности тебя большие ожидают, так что не спеши.
– Спасибо, баба Мариша. Неприятности – пустяк, лишь бы живым остаться.
– И это правда, Саша. Храни тебя Бог.
Взяв на руки дочку, он прошел к себе в квартиру.
***
Зоя, радистка Пиона, была единственным человеком, кто спасся в 1941 году от ареста. Так сложилось, что все, с кем она тогда общалась, погибли во время задержаний, и сейчас возвращение из-за линии фронта Пиона было для нее ударом грома среди ясного неба. Она уже давно похоронила этого человека и, встретившись с ним на улице, почувствовала, как у нее в душе что-то оборвалось.
– Привет, Зоя. Что, не узнаешь? Это я – Иван.
– Здравствуй, Ваня. Вот уж кого не ожидала увидеть, так это тебя. Мне тогда сообщили, что тебя повязало НКВД, а оттуда лишь одна дорога – на небо.
– Рано ты меня хоронишь, Зоя. Меня сейчас интересует, в каком состоянии рация?
Она испуганно посмотрела на него. Лицо ее побледнело, а губы затряслись, словно она готова была вот-вот заплакать.
– Ваня, я не хочу больше заниматься этим делом, мне очень страшно.
Несмотря на то, что на улице было много людей, он схватил ее за горло и прижал к забору.
– Ты что, дорогая, решила залечь на дно? Может, мне стоит напомнить тебе об отдельных моментах твоей жизни, когда ты кувыркалась с немецким офицером разведки? Может, ты забыла, какие бумаги подписывала? Так что, не дергайся, красавица! Теперь у нас с тобой одна дорога на двоих, а если захочешь сорваться, я тебя просто убью. Ты это поняла?
Она захрипела и попыталась убрать его руку со своей шеи, но этого ей сделать не удалось.
– Мужчина! Вы, что делаете? Как вам не стыдно? – услышал он у себя за спиной женский голос.
Он резко обернулся. Перед ним стояли две женщины, одна из которых держала в руках авоську.
– Не стоит беспокоиться, дамочки. У нас семейный разговор. Вот, учу жену верности, а она не понимает этого. Дома двое детей, а она по хахалям бегает.
Зоя хотела что-то возразить, но заметила, как рука Ивана скользнула в карман, в котором, по всей вероятности, находился пистолет.
– Женщины, ну что вы стоите? Вам больше делать нечего? Идите домой, не мешайте нам решать семейные проблемы, – сказал Иван.
– Вы, мужчина, все эти семейные скандалы решали бы дома, а не на улице, – произнесла одна из них. – Тоже мне, концерт устроили. Ну, настоящий Шекспир.
Иван крепко взял Зою за локоть. Она от боли хотела закричать, но, увидев в его глазах холодную решительность, промолчала. Они пошли по улице, а женщины направились по своим делам, обсуждая только что увиденное.
– Вот, возьми, сегодня передай Хозяину. И никаких выкрутасов. У нас руки длинные, мы везде сможем дотянуться до тебя.
– Хорошо, я все поняла, – испуганно прошептала Зоя.
– Завтра, на этом же месте.
Он отпустил ее локоть и, улыбнувшись, поцеловал в щеку.
***
Тарасов вышел из подворотни и направился вслед за капитаном Дроновым, который шел в метрах двадцати впереди него. Тот свернул в переулок и остановился, дожидаясь, когда из-за угла покажется Александр.
– Мне срочно нужна связь, – полушепотом произнес Тарасов. – Похоже, что-то здесь не так.
– Что именно? Ты можешь рассказать без всяких намеков?
– Не знаю почему, но Пион на контакт со мной не выходит. Причина мне пока не ясна. Мне нужна связь с Абвером. Хочу доложить об этом полковнику Шенгарту.
Капитан задумался.
– Хорошо, Тарасов, сегодня я тебе устрою сеанс связи. Когда у тебя выход в эфир?
– В восемь вечера, товарищ капитан. Вот текст, прошу ознакомиться.
Он протянул лист бумаги, на котором мелким убористым почерком был изложен текст радиограммы. Капитан пробежал по нему глазами.
– Александр, думаю нужно немного порадовать немцев. Сообщи, что познакомился с мастером авиационного завода, что целенаправленно работаешь, собираешь разведданные. Я немного поправлю текст и передам его тебе со своим водителем.
– Я могу ему доверять, товарищ капитан?
– Конечно, но в разумных пределах.
Вечером Александр вышел из дома и под покровом темноты направился в сторону Петрушкина разъезда, где его должна была ждать машина НКВД. Заметив «Эмку», он направился к ней.
– Куда едем? – спросил его водитель.
– Давай на Зилантову гору. Проведу передачу оттуда.
Тарасов быстро зашифровал текст радиограммы и, развернув радиостанцию, стал ждать, когда водитель остановит машину. Забросив на дерево антенну, он приступил к передаче.
«Хозяину. Возникли определенные трудности. Пион уклоняется от контакта. Причина не ясна. Познакомился с человеком с авиационного предприятия. Готовлю к вербовке. Татарин».
Закончив передачу, он стал ждать ответа. Минут через пять радиостанция начала пищать. Он быстро надел наушники и стал записывать цифры. В конце приема Хозяин попросил его подтвердить, что он не работает под контролем. Он быстро отстучал условную фразу и свернул рацию. Включив верхний плафон машины, приступил к расшифровке полученного сообщения.
«Татарину. Поведение Пиона вызывает определенную настороженность. Разберитесь в причине. Знакомство представляет интерес. Действуйте по своему усмотрению. Хозяин».
– Поехали, – сказал Александр водителю.
Машина, ровно урча мотором, тронулась.
«Где-то здесь жил Проценко, – подумал Тарасов. – Насколько я помню, он перед своим арестом спрятал тут большие ценности. Интересно, разыскал он их или нет? Думаю, что разыскал, он свое не упустит».
Машина остановилась. Александр вышел из «Эмки» и, оглядевшись по сторонам, направился домой.
***
Пион, он же Иван Проценко, прочитал расшифрованное сообщение и посмотрел на Проскурина.
– Что скажешь, Тихий? Хозяин требует, чтобы я встретился с Татарином.
– Ты – главный, Пион, тебе и решать.
– Дело здесь не в том, встретиться мне с ним или нет? Ты знаешь, я уже работал в Казани, и у меня есть свои сложившиеся принципы конспирации. Сейчас, когда мы готовы поставить окончательную и жирную точку в этом деле с пороховым заводом, я не хотел бы, чтобы кто-то просто украл у меня заслуженную и выстраданную мной победу.
Пион достал из кармана коробок спичек и, положив в пепельницу шифровку, поджег ее. Он, не мигая, смотрел на яркое пламя, которое пожирало тонкий листочек бумаги, оставляя после себя черный пепел.
– Как Зоя? – поинтересовался он у Михаила. – Успокоилась?
– Даже не знаю, что тебе сказать. По-моему, она сильно подавлена всем этим. Ужасно боится, что ее могут запеленговать. Постоянно просит, чтобы я обеспечил ее автомашиной.
– Она права. Передавать из города действительно очень опасно. Нужно где-то найти машину. Сможешь?
– Гарантировать успех не могу. У меня есть на примете один человек, готовый за деньги сделать все что угодно, но я почему-то сомневаюсь в нем.
– Почему?
– Он бывший зек, а им верить нельзя. Если он узнает, что мы работаем на немцев, реакция может быть непредсказуемой.
– Проверь его, в конечном итоге повяжи кровью…
Пион не договорил, так как в дверь квартиры, которую он снимал более месяца, кто-то настойчиво постучал.
Он посмотрел на Михаила, и тот без слов исчез в двери черного хода, которая была спрятана за занавеской.
– Кто там? – громко крикнул Пион. – Кого нелегкая носит?
– Откройте! Это участковый инспектор!
Пион передернул затвор пистолета и, сунув его за поясной ремень за спиной, направился к двери. Сняв крючок, он широко распахнул ее.
– Проходите, товарищ участковый, – дружелюбно произнес он. – Что-то случилось?
Участковый вошел в комнату и сразу же посмотрел на пепельницу, в которой, помимо кучки пепла, лежала недокуренная папироса.
– Предъявите ваши документы, – потребовал он у Проценко. – Давно снимаете комнату?
– Товарищ сержант, да вы у меня их уже не раз смотрели, – стараясь придать нотку обиды голосу, произнес он. – Да и о том, когда я снял эту комнату, вы тоже знаете. Я человек, который занимается наукой, и ваши регулярные проверки выбивают меня из привычных рамок.
– Вы, что меня не поняли, товарищ ученый? Я же сказал вам по-русски, предъявите ваши документы.
Пион полез в карман и достал паспорт, свидетельство о болезни и справку, о предоставленной ему отсрочке от призыва на фронт. Все это он аккуратно положил на краешек стола.
– Вот, пожалуйста, товарищ участковый, смотрите.
Участковый сел за стол и, достав из полевой сумки лист бумаги, стал записывать его данные.
– Товарищ участковый, если не секрет, чем вызвана эта проверка?
– Приказ начальства переписать всех мужчин призывного возраста, проживающих на участке. Вы сами знаете, что немец прет на Сталинград, и сейчас каждый мужчина, способный держать оружие в руках, должен быть на учете. Многие имеют различные отсрочки: кто-то производственную бронь, кто-то освобожден по состоянию здоровья. Вот комиссия и будет разбираться с этими людьми, посмотрит еще раз, кого оставить, а кого отправить на фронт.
Эта новость не обрадовала Проценко. Комната, которую он снимал у старой, глухой и полуслепой старухи, была просто идеальной в конспиративном плане. Из нее был запасной выход на соседнюю улицу, а большой и сухой подвал позволял ему хранить в нем саквояж, доверху набитый церковными ценностями Зилантова мужского монастыря. Иван порой спускался вниз и при свете толстой восковой свечи перебирал золотые оклады икон с россыпями драгоценных камней.
«Придется съезжать, – решил он для себя. – Нужно поручить Проскурину, чтобы он подыскал новую явочную квартиру. Основную квартиру, где буду жить, я найду себе сам».
Участковый закончил писать и, встав из-за стола, вернул документы Пиону. Козырнув, он вышел из комнаты.
***
Зоя шла по улице, бросая взгляды на попадающихся навстречу офицеров. Иногда она останавливалась и, достав из сумочки маленькое круглое зеркальце, подкрашивала губы. Нужно отдать должное, выглядела она в этот день очень эффектно, словно и не было войны. Наконец, она увидела того, ради кого вышла на улицу – офицера средних лет. Его отлично сложенную фигуру подчеркивала шинель индивидуального пошива. В петлицах черного цвета поблескивали две шпалы. Зоя поравнялась с ним и, специально поскользнувшись, вцепилась в рукав его шинели. Красивая шляпка слетела с головы, от чего ее русые волосы рассыпались и засверкали в лучах зимнего солнца.
– Ради Бога, простите меня, я сделала это чисто автоматически, – произнесла она и нагнулась, чтобы поднять головной убор.
Офицер оказался более проворным. Он быстро поднял с земли шляпку и протянул ей.
– Такой красивой женщине одной ходить по скользким улицам не стоит, – произнес майор. – Так можно и ногу подвернуть.
– Что поделаешь, товарищ военный. Я женщина одинокая, и за мной некому ухаживать.
На лице майора появилась сладострастная улыбка, а большие красивые глаза вдруг заиграли какими-то таинственными огнями.
– Можно я за вами поухаживаю? Моя машина стоит за углом, и, если вы не против, я готов вас отвезти в нужный вам адрес.
– А вы случайно не шутите? Одинокую женщину каждый может обидеть.
– Да что вы? Как можно, у меня даже мыслей подобных не было.
Он подхватил Зою под руку и повел к машине.
– Скажите, как вас зовут? – поинтересовался у нее военный. – Меня – Станиславом, а вас?
– Зоя, – коротко ответила женщина. – Еще вопросы есть?
Лицо Станислава покраснело, будто его застали за чем-то непристойным. Заметив это, Зоя засмеялась.
– Да бросьте вы краснеть, как мальчик. Смотрите на жизнь с оптимизмом. Сейчас идет война, и никто из нас не знает, что с ним будет завтра.
– Вы правы, – произнес Станислав и, открыв дверь автомашины, помог ей сесть.
Он завел двигатель и, взглянув на свою соседку, осторожно повел «Эмку» по улице города.
***
– Что скажешь, Михаил? – спросил Проскурина Тарасов. – Так и будем играть в прятки? Вроде бы одно дело делаем, хотелось бы какой-то ясности.
Проскурин, бросив взгляд на прошедшую мимо них пару пожилых людей, посмотрел на Александра.
– Может, вы мне не верите? – продолжил тот. – Если это так, то скажи. А может, приказ Хозяина для вас ничего не значит?
Проскурин сплюнул на землю. Судя по выражению его лица, ему не хотелось вести этот разговор.
– Я человек маленький, Татарин. Почему Пион не хочет с тобой встречаться, я не знаю. И еще, больше я на встречи с тобой не приду. Это не моя прихоть, это приказ Пиона.
– Выходит, не договорились. Я об этом доложу туда, – произнес Александр, поднимаясь с лавочки. – Михаил, передай Пиону, что за мной пускать «хвост» не нужно. Пусть не считает себе умнее других. Если бы я работал на НКВД, то вы уже наверняка бы сидели в камерах.
Не пожимая руки, он направился в сторону вокзала. В этот раз он шел без сопровождения людей Пиона, видимо, решение последнего не встречаться с ним автоматически сняло эту необходимость.
«Что они затеяли? – подумал Тарасов. – Отказаться от встречи с представителем полковника Шенгарта, было равносильно измене и каралось смертью. Если Пион пошел на это, значит, у него в рукаве весомый козырь, который он держит до последнего момента. Не исключено, что у него есть свои люди на пороховом заводе, и сейчас он готовит диверсию».
От этой мысли ему стало не по себе. На заводе работала его жена, и он моментально представил страшный взрыв, огонь, в котором гибнет не только она, но и половина района, примыкающая к предприятию. Александр ускорил шаг. Сильный ветер упирался в его спину, словно подгоняя двигаться быстрее.
Он вошел в квартиру и остановился на пороге от удивления. На кухне за столом сидел Пион и с улыбкой смотрел на его растерянное лицо.
– Не ожидал увидеть меня здесь, Саша?
– Если честно, ты прав, Ваня, я тебя не ждал. На это были определенные причины, о которых ты хорошо знаешь. А во-вторых, по законам конспирации ты не должен был этого делать. У меня семья, и я бы не хотел подвергать угрозам жизни моей жены и дочери.
Он снял шапку, полушубок и убрал их в шкаф. Потирая озябшие руки, он прошел на кухню. Тарасов сразу заметил пистолет, который лежал на столе, прикрытый шапкой гостя. Александр сел напротив Пиона и, достав из кармана галифе кисет с табаком, свернул себе цигарку.
– Кури, – коротко сказал он Ивану и положил перед ним кисет.
– Бросил я это дело, Саша. Здоровье стало подводить. О чем ты хотел со мной поговорить? Говори, я слушаю.
Хозяин выпустил струю дыма в потолок. Сейчас он прикидывал, с чего начать свой разговор с гостем.
– Не буду темнить, Ваня, но твоя группа, по приказу Хозяина, переходит в мое подчинение. Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.
Пион криво усмехнулся. Ему явно это все не нравилось.
– Ради этого мне, похоже, не стоило с тобой встречаться. Можешь, так и передать Хозяину. У меня, в отличие от тебя, Саша, свои счеты с этой властью, и поэтому я веду с ними свою войну, а они, то есть немцы, только помогают мне в этом сражении.
Он встал из-за стола и, подняв шапку, сунул пистолет в карман пальто.
– Думаю, что мы договорились. Ты действуй, как хочешь, а я – как считаю нужным. Только не надо меня пугать немцами, ведь все мы делаем одну работу: воюем с большевиками и их властью. Надеюсь, ты меня понял. Скоро ты сам увидишь, что будет в Казани. Живые будут завидовать мертвым. Больше я старых ошибок не совершу.
Он открыл дверь и вышел из квартиры, оставив на кухонном столе ключ от нее.
***
Станислав лежал в теплой, мягкой постели и наблюдал за тем, как одевается Зоя. Достав из пачки папиросу, он пододвинул к себе пепельницу и закурил.
– Зоя, когда мы еще увидимся? – поинтересовался он у нее. – На следующей неделе мне нужно выехать в командировку.
– Что за командировка? – с интересом спросила она. – Надолго?
– Как тебе сказать? – немного замялся он, так как данная информация относилась к разряду секретной. – Мы должны получить для испытаний новые образцы боеприпасов для «Катюш». Думаю, что командировка займет всего несколько дней.
– А что, вместо тебя некого направить?
Майор громко засмеялся. Глубоко затянувшись дымом, он загасил папиросу и посмотрел на Зою. Эта женщина нравилась ему все больше и больше. Глядя на нее, он невольно сравнивал ее со своей женой, которая в настоящее время была беременна. Сравнение было не в пользу жены.
– Зоя! Я – человек военный и не могу обсуждать приказы своего начальника. Раз сказали ехать, значит, нужно ехать.
– Ты мне так и не сказал, куда поедешь. Где вы будете все это испытывать, не в городе же?
– Это – тайна, – произнес он и засмеялся, – страшная военная тайна.
– Да брось ты, какая тайна! Скажи мне правду, Стас, наверное, нашел себе очередную бабенку, вот и придумал для меня эту командировку.
Эта фраза, произнесенная Зоей, вызвала в душе Станислава определенное чувство высокой самооценки.
«Ревнует, – подумал он, – выходит, боится меня потерять. Значит, я ей тоже нравлюсь».
– Я действительно говорю правду. Завтра с утра выдвигаемся в сторону Оренбурга. Там в степях и испытаем эти боеприпасы.
– Станислав! А можно я тебя провожу? Хочу убедиться, что ты меня не обманываешь. Кстати, а где вы заночуете? Не будете же все время ехать и ехать?
Он снова раскатисто засмеялся.
«Ревнует, поэтому и не доверяет, – решил он, – по-видимому, хочет убедиться, что я действительно уезжаю».
– Хорошо. Приходи к восьми утра к заводоуправлению порохового завода, от него мы и поедем. Где заночуем? А впрочем, это неважно. Думаю, что часам к шести вечера мы уже будем ужинать в воинской части.
Зоя впервые за все это время улыбнулась Станиславу.
– Ты знаешь, Стас, я бы с удовольствием поехала с тобой в эту командировку, но у меня дела в городе. Есть одна к тебе просьба: ты уезжаешь в эти степи, а как твоя машина? Ты бы мог мне ее передать на время своего отсутствия? Стас, ну что она будет стоять у тебя под окнами? Или тебе жалко?
– А ты хоть умеешь ею управлять? – со смехом спросил он.
Станислав встал с кровати и подошел к ней. Он крепко обнял ее за плечи и, прижав к своей груди, прошептал на ухо:
– Мне для тебя ничего не жалко. Возьми ключи, они лежат на комоде. Сейчас я напишу записку, по которой ты сможешь ездить на ней.
Он вытащил листок бумаги из своей полевой сумки и быстро начал писать.
– Вот, возьми, – протянул он ей листок. – Я здесь написал, что на период командировки передаю свою машину тебе.
Она аккуратно сложила листок и убрала его в сумочку.
– Тогда я пошла на работу, – произнесла она и поцеловала его в губы. – Завтрак на столе.
Она вышла из комнаты, оставив за собой ароматный шлейф духов.
***
Получив все необходимые документы и организовав погрузку новых реактивных снарядов, Станислав стоял около машины и ждал Зою. Он хотел, чтобы эта женщина убедилась в том, что он направляется в служебную командировку. Два грузовика, загруженные длинными зелеными ящиками, стояли недалеко от него. Солдаты и водители сидели в кабинах, укрывшись от холодного ветра. Время шло, а Зои все не было. Наконец, он заметил ее шляпку среди автомобилей, стоявших около заводского управления.
Она подошла к одному из грузовиков и постучала в кабину.
– Вы не скажете, где ваш начальник? – обратилась она к водителю.
– Проходите, гражданочка, здесь не положено останавливаться, – ответил он ей. – В машине военный груз.
– Вам, что так тяжело ответить?
– Гражданочка, я же вам русским языком говорю, что здесь стоять не положено.
Пока они пререкались между собой, к машине незаметно подошел мужчина и бросил в кузов небольшой сверток, который упал между ящиков с боеприпасами.
– Эй, мужчина! Отойдите от машины, – произнес водитель, выходя из кабины. – Вы, что не поняли?
– Я, что? Да я ничего, – произнес мужчина и направился в сторону от грузовика.
В этот момент к Зое подошел Станислав.
– Что за шум, а драки нет? – улыбаясь, спросил он у водителя. – Не волнуйся, Обухов, это ко мне.
– Я думал, что ты вчера просто пошутила, а ты, я смотрю, все-таки пришла. Я рад этому, – обратился он к Зое.
– Вот решила проводить тебя в дорогу, Стас. Возьми, здесь еда. Я сама приготовила ее для тебя.
– Измайлов! Станислав! – окликнул его мужчина. – Давай, в машину, нужно ехать!
– Кто это? – спросила она его.
– Это заместитель главного инженера завода, – словно оправдываясь, ответил он.
Майор поцеловал ее в губы и побежал к машине. Когда колонна скрылась за поворотом, к Зое подошел мужчина, который забросил сверток.
– Поехали, – коротко произнес он и направился к «Эмке».
Они сели в машину Измайлова и поехали в центр города.
***
Машины шли довольно быстро. Все бойцы и офицеры хорошо понимали, что в течение короткого зимнего дня им нужно проехать определенный отрезок пути, чтобы заночевать на территории одной из воинских частей, так как ночевка в полевых условиях была категорически запрещена приказом. Наконец, впереди, показался нужный им населенный пункт. Машины съехали с тракта и направились по довольно узкой дороге в сторону темнеющих вдали строений. Дорога уперлась в шлагбаум, около которого, подпрыгивая и размахивая руками, находился часовой, одетый в полушубок и валенки. Из машины выбрался Станислав и направился к бойцу.
– Замерз, служивый? – спросил он его.
– Так точно, товарищ майор. Холодно, даже полушубок и валенки не спасают от этого собачьего холода.
– Позвони разводящему и сообщи, что прибыл майор Измайлов из Казани. Пусть доложит наверх, что со мной три грузовика.
Боец скрюченными от мороза пальцами стал набирать номер на телефонном аппарате. Доложив начальству о прибытии колонны, они стали ждать начальника караула. Через пять минут автомашины, минуя шлагбаум, въехали на территорию воинской части.
Из казармы выскочил дежурный офицер и подбежал к грузовику, в кабине которого сидел Измайлов.
– Разворачивайтесь! Ставьте свои машины вдоль этой стены, – указал он рукой.
Машины прижались кузовами к стене казармы. Из них попрыгали бойцы и быстро построились по команде майора.
– Всем отдыхать. Завтра с утра снова в путь.
Солдаты с радостью исчезли за дверью казармы. Станислав достал из кармана шинели пачку папирос и хотел закурить. Он посмотрел на часы, они показывали начало восьмого вечера.
– Товарищ майор! У нас здесь курить не положено, – крикнул ему дневальный. – Идите, ужин уже на столе, а то остынет.
Измайлов сунул папиросу обратно в пачку.
– Вам, товарищ майор, туда, – произнес дневальный и указал на конец коридора.
Измайлов направился вдоль коридора. Войдя в небольшое помещение, он увидел за столом несколько незнакомых офицеров.
– Позвольте представиться, – произнес он и приложил руку к шапке. – Представитель Главного артиллерийского управления РККА, майор Измайлов.
– Проходите, майор. Садитесь, давайте с дороги граммов сто водочки. Наверное, замерзли.
– Есть немного, товарищ подполковник, – ответил гость и стал снимать шинель.
Станислав выпил предложенную подполковником водку и начал быстро закусывать. Часть офицеров покинула помещение столовой, однако подполковник по-прежнему сидел за столом и иногда подливал водку в кружки офицеров.
– Сейчас я бы с удовольствием съел чего-нибудь домашнего, – мечтательно произнес он. – У меня жена была первоклассной поварихой. Такие щи готовила, что ко мне всегда кто-нибудь из сослуживцев приходил на обед, чтобы их отведать. Знатной и хлебосольной была женщина.
Измайлов вспомнил о свертке с едой, который ему передала утром Зоя. Он встал из-за стола и вышел в коридор. Заметив дневального, он подозвал его.
– Боец, где у вас тут туалет? – спросил он его.
– За казармой, – ответил тот. – Как выйдете, товарищ майор, так направо вдоль забора. Там сами увидите.
– Спасибо. Сгоняй и принеси мне из кабины сверток. Он там лежит на сиденье. Отдай его подполковнику, скажи, что от меня.
Боец выскочил из казармы и метнулся к автомашине. Измайлов быстро нашел туалет. Он успел только войти в него, как сзади прогремел сильный взрыв. Станислав обернулся и увидел столб пламени, который вырывался из окон офицерской столовой. Из здания казармы выскочили бойцы и стали тушить пожар. В этот момент раздался оглушительный взрыв, затем еще и еще. Столб огня поднялся над машинами с боеприпасами. Взрывная волна смела с земли здание казармы и людей, стоявших около нее. Все это произошло так быстро, что Измайлов не понял, что случилось. То, что было потом, он помнил плохо. Очнулся он в санчасти. Кто-то из медперсонала сунул ему под нос нашатырь. От резкого запаха у него перехватило дыхание: он закашлялся и открыл глаза. Перед ним стояли две фигуры, одетые в белые халаты.
– Где я? – тихо спросил он.
– Вы, товарищ майор, в санчасти. Могу сказать, что вам здорово повезло, вы просто родились в рубашке. У вас нет ни одного ранения, это просто чудо, да и контузия у вас легкая.
– Так, что же все-таки произошло? Я ничего не помню.
– Сначала что-то взорвалось в столовой, а затем взорвались три ваши машины с реактивными снарядами. Взрывами убило шестьдесят три человека и человек сорок ранило.
К Измайлову подошел офицер с петлицами и нашивками НКВД и присел на край кровати.
– Я бы хотел задать вам несколько вопросов, товарищ майор. Вы можете говорить?
– Задавайте, – тихо ответил он.
***
«Хозяину. Успешно проведена акция по уничтожению опытных образцов реактивных снарядов. В результате убито более 60 человек. Уничтожено десять автомашин и три тягача. Пион».
«Пиону. Поздравляю. Ждем очередных побед. Хозяин».
Капитан Дронов убрал расшифрованные утром радиограммы и посмотрел на Тарасова.
– Что скажешь, Александр? Теперь мы знаем, что это была диверсия, а не случайность. Это моя вина, я недооценил Пиона. Он оказался довольно весомой фигурой в этой игре.
