Александр Леонидович Аввакумов
Конец Пиона
Разговор прекратился. В сенях хлопнула дверь, и в избу вошел Тарасов.
***
Как только стемнело, и на небе загорелись первые звезды, в доме появились гости. Вместе с Громилой и Охримом в избу вошли трое мужчин. Они остановились у порога и посмотрели на Тарасова и Космача, которые сидели за столом и ели отваренную в чугуне картошку. Рядом с ними на лавке лежали их автоматы.
– Вечер добрый, – поздоровался один из вошедших: у него была большая окладистая борода черного цвета. На ремне висели две гранаты.
– Проходите, гости дорогие, – в ответ произнес Александр. – Садитесь, картошки хватит всем.
Бородатый мужчина посмотрел на своих товарищей и прошел к столу.
– Интересно, сколько стоят весной подснежники в этих местах? – произнес он первую фразу пароля и посмотрел на Тарасова.
– Здесь их никто не собирает, – ответил Александр второй фразой пароля.
Мужчина сел рядом с ним и взял в руки картофелину. Александр достал из портсигара папиросу, закурил и сказал:
– Руководство Абвера озабочено вашим молчанием. Вас сюда направили не для того, чтобы вы грабили почтовые отделения и бегали в гости к своим родственникам! Как так получилось, что погиб ваш радист? Разве вы не знаете, что он является чуть ли не Богом в подобном положении, в которое угодили вы?
Мужчина слушал, так как все высказывания Татарина были справедливы. Если в гибели командира группы его вины не было, то смерть радиста была на его совести: именно он разрешил ему посетить родственников.
– От вас ждали активных действий, а вы спрятались в лесу на пилораме, – продолжил Тарасов. – Может, решили сложить оружие и сдаться? Если так, то я вам не советую этого делать. Вас в лучшем случае ждет лесоповал на Колыме, а в худшем – расстрел!
Наконец, Александр замолчал и с укором посмотрел на собеседника.
– Оправдываться я не стану, вы – правы, – ответил тот. – Но поймите меня правильно, что я мог предпринять? Связи нет, продукты на исходе, кругом рыщут сотрудники НКВД и комсомольцы из истребительных отрядов. Ладно, дед Охрим помогает провизией.
– Передо мной оправдываться не нужно. Я человек, который выполнил поставленную задачу: нашел вас и привел к вам радиста. Сейчас, когда на улице зима, важно организовать разведку. Нужны сведения о передвижении воинских частей, об оборонных предприятиях. Впрочем, вы сами все это хорошо знаете. Нужно сделать так, чтобы под ногами коммунистов запылала земля. Если вы так и будете сидеть в этой глухомани, этого не произойдет. Нужно активно включаться в эти дела.
Тарасов замолчал. Рука его потянулась за новой папиросой.
– Мне нужно в Ярославль. Вы можете обеспечить меня квартирой и связным? Связь с Хозяином я буду держать через вас.
– Вы пойдете в Ярославль один?
– Да. Одному проще, предать будет некому.
Мужчина задумался.
– Хорошо. Я вам сообщу один адресок. Можете доверять этому человеку: его родной брат у меня в группе.
– Теперь вопрос с транспортом: не идти же мне пешком.
– И это обеспечим. Есть у нас на примете машина и водитель.
– Тогда договорились. Жду машину с утра через день. Мои люди поступают в ваше распоряжение.
Они пожали руки. Тарасов спросил у Хворого:
– Когда у тебя эфир?
– Через четыре часа.
– Ты знаешь, что делать дальше? Выйдешь в эфир с позывным «Лесников».
– Знаю, Татарин.
– Тогда я вас больше не задерживаю, – произнес Александр, обращаясь к мужчине.
Тот встал из-за стола и направился к выходу. Захватив вещевые мешки, вслед за ним вышли из дома и люди Тарасова.
***
Тарасов вышел из избы и направился по дороге в сторону города. Деда Тимофея он заметил издалека и помахал ему рукой. Когда сани поравнялись с ним, бросил в них вещевой мешок и сел рядом с ним.
– Татарин! А почему ты в сапогах, ведь не май месяц? – поинтересовался у него дед. – Сейчас весь комсостав ходит в валенках.
Александр усмехнулся. Он уважительно посмотрел на старика и пожалел, что тот почему-то встал на сторону врагов.
– Да я из госпиталя, вот поэтому и в сапогах. Приеду в часть, там меня переобуют, – произнес он и засмеялся. – А ты, дед, молодец, все приметил.
– Они, Татарин, тоже не дураки, – произнес он, намекая на сотрудников НКВД. – Там такие волкодавы работают, что просто так, на шермачка, от них не вывернешься: вцепятся, не отпустят.
– Хватит, дед, меня пугать. Мы тоже не лаптем щи хлебаем. У меня с собой все документы. А в отношении сапог, я думаю, решу, что сказать. Сейчас таких людей, как я, море.
– Дело твое, Татарин. Я просто предупредил тебя.
Он стегнул лошадь, и та, не торопясь, двинулась по дороге. Вскоре они выехали на тракт и увидели стоявший на обочине грузовик.
– Ну, что, дед, будем прощаться, – произнес Александр.
– Прощай, паря. Удачи тебе.
Они обнялись, и Тарасов, забросив вещмешок за плечо, направился к ожидавшей его автомашине. Он поздоровался с водителем и сел в кабину.
– Слава Богу, – тихо произнес мужчина. – Стою уже сорок минут, хотел уезжать.
– Как на дороге?
– Сегодня, похоже, НКВД сняло заслоны. Пока ехал сюда, всего два раза проверяли, и то какие-то комсомольцы. Солдат на дороге почти не видно.
Они проехали около часа, не встретив ни одного заслона.
«Повезло, – подумал Александр. – Посмотрим, что будет дальше».
Впереди показались пригороды Ярославля. Александр остановил машину. Закинув мешок за спину, пешком направился в город. Он долго плутал по улицам, пока не остановился у здания областного НКВД. Входить в него средь белого дня он не решился. Заметив неподалеку пивную, он направился туда. Спустившись по лестнице, он оказался в полуподвальном помещении. У потолка на электрических шнурах болтались две лампочки. Через минуту к нему подошла полная женщина с некогда белым передником на большом животе.
– Два пива, – попросил он ее.
– Есть астраханская вобла. Не желаете? – прошептала она тихо.
– Хорошо. Принесите и воблу.
Пиво было явно разбавленным, однако посетители пивной не возмущались по этому поводу. Сделав несколько глотков, Александр отодвинул кружку в сторону и начал разделывать воблу. Неожиданно стало тихо. Было слышно, как из крана текла вода. Тарасов оглянулся и сразу все понял: в пивную вошел военный патруль.
– Ваши документы? – обратился к нему офицер.
Тарасов расстегнул полушубок, достал из кармана гимнастерки документы и протянул лейтенанту. Он внимательно наблюдал за губами офицера, который читал его бумаги.
– Куда следуете? – поинтересовался тот у Тарасова.
– В Москву. Пока находился в госпитале, меня наградили Орденом Красной Звезды. Вот и вызывают в кремль, чтобы вручить награду.
– Поздравляю, – произнес офицер и, козырнув, вернул документы.
Патруль, проверив их еще у двух посетителей, покинул заведение. Александр посмотрел на часы и, оставив на столе недопитое пиво и воблу, вышел из пивной.
***
Александр после своего звонка в НКВД долго бродил по городу. Дважды его останавливал военный патруль, но все обходилось благополучно: сделанные специалистами Абвера документы не вызывали никаких подозрений и сомнений. Подойдя к небольшому скверу у старого храма, он заметил мужчину, который, похоже, ждал именно его.
– Скажите, как пройти на улицу Ленина. Я, видимо, заблудился.
Это был пароль для связи.
– С прибытием, товарищ Тарасов. Я представляю Главное разведывательное управление НКВД. Только что прибыл из Москвы, – произнес мужчина. – Следуйте за мной. За углом нас ждет машина.
Прежде чем направиться за незнакомцем, Александр по привычке бросил взгляд на улицу. Лишь где-то вдали он заметил двух одиноких прохожих, которые, подняв воротники пальто, спешили домой.
Машина, в которой они ехали, долго плутала по заваленным снегом улицам, пока не выехала на загородное шоссе. Дорога заняла немного времени. Они вошли в небольшой дом, где уже был накрыт стол.
– Как в отношении баньки? – спросил его сотрудник НКВД, а затем, немного смутившись, представился. – Капитан государственной безопасности Дронов Аркадий Павлович. Можно просто Аркадий.
Он протянул Александру свою суховатую ладонь.
– Баня подождет, сначала дело, товарищ капитан.
Тарасов долго рассказывал Дронову о разведывательной школе, давал характеристики преподавателям и инструкторам, в мельчайших подробностях доложил о «Лесниках», о явках, о связных, через которых они поддерживают связь с резидентом.
– Погоди, Тарасов, не спеши. Ты и так мне наговорил столько, что мне не спать всю ночь, готовя доклад в управление. С тобой хочет поговорить один человек. Кто он такой, ты догадаешься сам.
Капитан вышел из комнаты. В эту минуту в помещение вошел мужчина в штатском костюме. Не представившись, он сел на диван, стоявший в углу комнаты, и начал задавать Тарасову вопрос за вопросом. Александр в какой-то момент понял, что начался допрос. Чувство обиды стало потихоньку заполнять его изнутри. Вопросы сыпались один за другим, иногда они повторялись, и он снова и снова рассказывал этому человеку одно и то же.
– Извините, я не знаю, кто вы по званию, но вы меня спрашиваете об этом уже в седьмой раз. Разве вам не достаточно моих ответов?
– Здесь вопросы задаю я, – жестко ответил мужчина, – и только я решаю, сколько раз мне задавать тот или иной вопрос.
Теперь Александр понял, что этот мужчина из контрразведки и сейчас путем неоднократных вопросов и ответов пытается понять, кто сидит перед ним: враг или друг.
«Не верят, – сверлило в мозгу у Тарасова, – считают меня двойным агентом».
Последовал новый вопрос. Тарасов посмотрел в глаза мужчины и промолчал.
– Вам непонятен мой вопрос? – переспросил мужчина.
– Дайте мне отдохнуть, я очень устал от всего этого. Если вы считаете,
что я работаю на немецкую разведку, арестуйте меня и расстреляйте.
Мужчина засмеялся. Его смех был похож на бульканье в канализационной трубе.
– Арестовать и расстрелять вас, Тарасов, мы всегда успеем. Для нас главное понять, кто вы и с каким заданием прибыли к нам в город?
– Я уже доложил об этом капитану Дронову.
– Не нужно вставать в позу, это только усугубит ваше положение.
Мужчина встал со стула и направился к двери.
«Неужели действительно не верят? Или просто проверяют? – подумал Александр. – С другой стороны, все правильно. Идет война, и люди хотят разобраться».
В комнату вошел Дронов. Посмотрев на Тарасова, он сразу понял, в каком состоянии тот находится.
– Не нужно обижаться. Ты – взрослый человек и должен все понимать правильно. Я уезжаю в Москву дня на три. Ты поживешь здесь. С тобой останутся два наших сотрудника. Это так, на всякий случай. А теперь поешь и отдыхай.
Он вышел из комнаты. Александр молча сел за стол и начал ужинать.
***
Несмотря на смертельную усталость, сон не шел к Тарасову. Александр ворочался с одного бока на другой в надежде заснуть. Вдруг у него промелькнула мысль, которая напугала его.
«А если они решат, что я – предатель? Мало ли что? Ведь этот мужчина, задавая мне один и тот же вопрос, похоже, пытался поймать меня на противоречиях. Как же я сразу об этом не подумал. Нужно внимательно следить за своими ответами».
Он встал с кровати и подошел к окну. В свете фонаря он заметил, что на улице идет снег. В этот момент он почему-то вспомнил жену и ребенка.
«Как они там без меня? – подумал он. – Дочка, наверное, уже забыла, как я выгляжу. Ребенок быстро все забывает, и любой человек, который хорошо относится к нему, может заменить ему родителей».
В груди что-то защемило, и к горлу подкатил комок. Глаза защипала скупая мужская слеза. Он смахнул ее и снова посмотрел на медленное кружение снежинок. Пошарив по тумбочке, он нащупал портсигар. Достав из него папиросу, он размял ее и закурил. Кто-то за дверью громко засмеялся. Смех был таким заразительным, что Тарасов невольно улыбнулся. Присев на край кровати, он докурил папиросу и, загасив ее в пепельнице, снова лег. Усталость все же сморила его, и он не заметил, как задремал.
Какое-то внутреннее предчувствие словно толкнуло его в бок. Он открыл глаза. В комнате было еще темно, но за дверью уже вовсю кипела жизнь, доносились мужские голоса.
«Что принесет мне этот день? – подумал он. – Опять начнется проверка? Да, Бог с ними, пусть проверяют. Ему бояться нечего. Он честно выполнил поставленную перед ним задачу, попал в разведшколу и доставил важную для разведывательного управления информацию».
– Эй! Давай, выходи! – произнес сержант с темно-синими петлицами. – Вот, возьми, надень.
Он швырнул ему сапоги. Это была не его обувь. Видимо, пока он дремал, охрана забрала его хромые офицерские сапоги. Тарасов нагнулся и, подняв их, начал натягивать на ноги.
«Значит, пока не расстрел, – подумал он, – а иначе, зачем сапоги? Кто сказал, что меня должны расстрелять? Все будет хорошо, люди здесь неглупые, разберутся».
Тарасов вышел из комнаты и двинулся вслед за сержантом. Тот спокойно шел впереди, ничуть не опасаясь, что он сможет ударить его в спину. Поведение сержанта, его беспечность, укрепили в сердце Александра надежду на положительный исход дела. Они зашли в комнату, где на диване сидел уже знакомый мужчина из контрразведки.
– Можете сесть, Тарасов, – вполне миролюбиво произнес тот. – Мы проверили все ваши показания. Нужно отдать должное немцам, у вас хорошая легенда, да и вы играли неплохо. Мне иногда даже хотелось, как Станиславскому, произнести, что я верю вам.
Он усмехнулся. Улыбка получилась какой-то неестественной.
– Пора возвращаться, Тарасов, к правде. Я – майор контрразведки, а это говорит о том, что я достаточно долго работаю в НКВД и таких, как ты, видел много. Все они заканчивали свою жизнь у стенки. Даю тебе десять минут на раздумья. Десять минут жизни, ибо то, что произойдет с тобой потом, трудно назвать жизнью. Можешь покурить, если хочешь.
– Скажите, гражданин майор, а вы не боитесь ошибиться?
– Нет. Пока я в своей жизни ни разу не ошибся. Думаю, что и в этот раз не ошибусь. Я предателей и врагов народа чувствую за версту. Хватит разговаривать! Садись за стол, бери ручку и начинай писать, как ты изменил Родине!
Неожиданно зазвонил телефон. Майор грозно посмотрел на Александра и вышел из комнаты.
– Да, понял. Есть, – доносились из-за двери его слова. – Все понял, товарищ комиссар, разрешите действовать?
Он вошел в комнату и сказал:
– То, что ты остаешься жить, не твоя заслуга, а скорее – наша недоработка.
Он резко развернулся и вышел. На улице заурчал автомобильный мотор и вскоре затих. Весь день Александр писал. Делая небольшие перерывы, он снова садился за стол и продолжал писать доклад. К вечеру он окончательно выдохся: положив ручку, перечитал исписанные листы и направился спать.
***
Утром следующего дня Тарасов вошел в кабинет капитана Дронова. Тот по-приятельски улыбнулся ему и похлопал по плечу.
– Как настроение, Тарасов? Выглядишь неплохо.
Александр посмотрел на стол и заметил на нем свою фотографию и большой конверт с документами. Капитан перехватил его взгляд и убрал все в ящик стола.
– Ты знаешь, мне поручили работу с тобой не только здесь, но и обеспечить твое возвращение к немцам.
Тарасов вздрогнул от этих слов.
– Выходит, я должен возвращаться обратно? А я думал, что мне не придется этого делать.
– Это приказ Центра, и он не обсуждается. Сейчас для нас с тобой важно вскрыть агентурную сеть в Ярославле. Вчера наши люди проверили один из адресов связника, который должен вывести тебя на резидента. Связник нам хорошо знаком. Он находится в довольно близких доверительных отношениях с нашим человеком. Думаю, что связник выйдет на тебя сам. Как ты должен дать знать им о своем прибытии в город?
– Я же докладывал, что должен оставить маяк.
– Понятно. Завтра вы поедете в город и оставите его там.
– Хорошо, товарищ капитан.
Дронов посмотрел на него и понял все по его голосу.
– Пойми, Тарасов. Война еще не закончилась, и мы не можем расслабляться. Немецкая агентура – в городе. Они почти каждый день выходят в эфир и сообщают о передвижении наших войск. Вот мы с тобой сидим здесь, а сотни тысяч людей находятся в окопах и не знают, доживут ли они до завтрашнего дня. И все это потому, что немцы знают, что мы задумали, что для них приготовили. Разве ты можешь предать своих товарищей по оружию? Так что, стисни зубы и вперед.
Он сделал паузу, достал папиросу, закурил и продолжил:
– Завтра, перед тем как выйти в город, ты поселишься в одном адресе. Кто ты и с какой целью прибыл в город, не знает никто, кроме меня. Веди себя непринужденно, как отдыхающий после госпиталя офицер. Погуляй в меру, поухаживай за девушками. Связной выйдет на тебя сам, так считает Центр. А там увидим, что делать дальше.
Он стряхнул пепел с папиросы и посмотрел на Александра, который все также стоял посреди комнаты.
– Товарищ капитан! А что с «Лесниками»?
– Пока отсиживаются в лесу, они не представляют для нас большой опасности. Мы контролируем их деятельность. У тебя есть связь с человеком, который доставил тебя в город?
– Есть.
– Тогда свяжись с ним. Пусть заберет тебя от главпочтамта.
– Хорошо.
– А сейчас отдыхай.
Капитан вышел из комнаты, оставив Тарасова один на один с его мыслями.
***
Александр ехал в машине и бросал любопытные взгляды на архитектуру города. Он отметил про себя, что все города Поволжья были чем-то схожи между собой, но каждый из них был прекрасен по-особенному. Иногда улицы Ярославля преграждали противотанковые ежи, позиции зенитных орудий, но чаще всего им по дороге попадались воинские патрули, которые проверяли автотранспорт.
– Далеко еще? – поинтересовался Александр у водителя.
– Нет. Минут через десять будем на месте. Скажите, вам раньше приходилось бывать в этом городе?
– Нет. Я здесь впервые.
Вскоре они остановились.
– Вот улица, о которой вы говорили. Дальше уж вы сами. Улица узкая, снега много, могу и застрять, да и капитан запретил мне подъезжать к дому.
Тарасов выбрался из кабины и, поблагодарив водителя, направился вдоль улицы. Он вошел в двухэтажный барак и, пройдя по длинному общему коридору, остановился около потертой от времени двери. Он трижды стукнул в нее. Ждать пришлось недолго. Дверь открылась, и он увидел женщину лет тридцати пяти.
– Здравствуйте! Я от Чернова. Что-то не вижу большой радости от встречи с родственником, – сказал Тарасов и вошел в комнату. – Я у тебя погощу, сестренка, дня два-три, а затем снова на фронт.
Женщина вытерла руки о фартук и, пропустив Александра, закрыла дверь.
– Варя, – представилась она Тарасову и, опустив глаза, покраснела.
– Александр. Ну, что, Варвара, где ты меня разместишь?
Она, молча, указала на койку, стоявшую у окна.
– Я тогда оставлю у тебя свой мешок? – произнес он. – Это ничего?
Женщина вновь промолчала.
– Короче, Варя, я – твой дальний родственник. Для всех соседей и твоих знакомых, я – после госпиталя и скоро снова отправлюсь на фронт. Ясно?
Женщина кивнула.
– А сейчас я отлучусь на часок.
– Хорошо.
Он вышел из комнаты и направился на улицу.
***
Александр медленно шел по центральной улице Ярославля, ища нужный ему дом: именно сегодня, в среду, он должен оставить маяк о своем прибытии в город. Наконец, он увидел его: дом был небольшой, дореволюционной постройки, с красивыми резными ставнями на окнах. Слева от него стоял деревянный фонарный столб. Оглядевшись по сторонам и, не заметив ничего опасного, Тарасов подошел к нему и, достав из кармана полушубка кусочек мела, начертил на нем звезду.
Он прошел до конца улицы и свернул в небольшой переулок. Достав из кармана пачку папирос, он, чиркнув зажигалкой, закурил. Это был условный знак, что он выполнил нужную комбинацию. Как он ни пытался разыскать глазами человека, для которого сделал это, он так его и не нашел.
«А может, его и не было вообще, – почему-то подумал он. – Мало ли что могли придумать эти немцы, чтобы навести тень на плетень».
Он еще раз оглянулся и снова никого не заметил. Лишь какая-то умалишенная старуха катала в санках завернутую в тряпки куклу.
– Милый! Сколько сейчас времени? – обратилась она к нему. – Мне дочку кормить надо.
Тарасов промолчал и, бросив окурок в снег, направился по улице в сторону «своего» дома. Осмотревшись, он быстро вошел в подъезд барака. В коридоре было темно, и ему пришлось воспользоваться зажигалкой, чтобы найти нужную дверь. Он постучался и стал ждать, когда Варя откроет.
– Входи! – почему-то полушепотом произнесла она.
Войдя в комнату, он увидел накрытый стол.
– Это, по какому поводу праздник? – поинтересовался он у нее.
– Что за вопрос? У меня остановился на постой родственник, разве это не причина, чтобы устроить веселье. Ты не стой у двери, проходи. Скоро придут подруги, думаю, будет весело.
Александр прошел на кухню и, зачерпнув из бака с горячей водой, сел за стол. Намылив лицо, он начал бриться.
– Варя! Ты, где взяла продукты? – поинтересовался он. – Ведь это сейчас такой дефицит.
– Секрет, – произнесла она и весело засмеялась. – Скажу, что это ты где-то достал.
Умывшись, Александр вернулся в комнату и, взяв за лямки свой вещевой мешок, поставил его на сундук и стал выкладывать банки с тушеным мясом, толстый кусок розоватого сала, буханку черного хлеба, две плитки шоколада и полную фляжку спирта.
– Вот, возьми, порежь, – предложил он ей. – Ничего не жалей! Гулять, так гулять.
– Вот, здорово! А я картошку отварила. Есть огурчики соленые, капуста.
– На, разбавь спирт. Жалко, конечно, что нет вина, но что поделаешь, война.
– Саша! Откуда у тебя такой большой шрам на лице? – неожиданно спросила Варя.
– Война, – коротко ответил он ей. – Говорят, что шрамы украшают мужчину. Ну и как тебе мой шрам, нравится?
Варвара промолчала и, взяв в руки нож, стала резать хлеб. Вдруг в дверь кто-то сильно постучал. Рука Тарасова машинально потянулась к сапогу, за голенищем которого был спрятан финский нож.
– Ты, чего испугался-то? Это наши девчонки, – произнесла хозяйка и направилась к двери.
–Привычка, – сказал Александр и начал вскрывать ножом одну из банок с тушенкой.
В комнату впорхнули три девушки, и небольшое по размерам помещение моментально наполнилось разговорами и смехом.
– Проходите, девочки. Знакомьтесь, это мой родственник. Зовут его Александр. Он только что из госпиталя, и ему через три дня снова на фронт.
Девушки остановились напротив Тарасова. Он отложил в сторону нож, встал из-за стола и, поправив гимнастерку, протянул им руку.
– Александр, – коротко представился он.
– Рая, – произнесла одна из них, смуглая, с короткой стрижкой.
– Люба Мещерякова, – произнесла другая и, покраснев, опустила глаза.
– Галина. Да вы не смотрите на нас так, Александр. Мы тоже хотели на фронт, но нас не взяли.
– Ну, раз так, тогда прошу всех за стол.
Девушки переглянулись и со смехом стали усаживаться вокруг небольшого стола.
***
Расходилась компания далеко за полночь. Варвара попросила Александра проводить до дома Раю, которая жила в трех кварталах от них. Они шли по улице и весело обсуждали проведенный вечер. Неожиданно Рая пригласила Тарасова к себе.
– Извини, Рая, но я не могу пойти к тебе. Во-первых, не хочу волновать сестру, а во-вторых, я женат, и у меня есть семья.
– Да брось, Саша. Идет война, и сейчас нужно пользоваться любым моментом, чтобы каким-то образом скрасить свою жизнь. Ведь никто из нас не знает, что его ждет завтра. Не буду скрывать, ты мне понравился. Посмотри на меня: я что, не заслуживаю мужской любви? Кого мне стыдиться? Мужика моего призвали через месяц после нашей свадьбы, а через три недели я получила похоронку. Вот и осталась я недолюбленной, да недоласканной. Что молчишь? Осуждаешь, наверное? Не переживай, раз не хочешь, значит, не хочешь, только не осуждай. Ты думаешь, я поверила, что ты просто так остановился у Вари? Как бы, не так! Так что возвращайся обратно к Варьке, она, наверное, уже ждет тебя. Дальше меня не провожай, я сама дойду. Да, кстати, скоро весна, и в лесу обязательно расцветут подснежники.
Тарасов схватил ее за руку.
– Вот только собирать их будет некому, – произнес он вторую часть пароля.
Рая вырвала из его руки свою узкую ладонь.
– А теперь слушай меня, Татарин, – приказным тоном сказала она. – Завтра, а вернее уже сегодня тебя будет ждать человек в том переулке, где ты прикуривал папиросу, после того как оставил маяк.
– Ты мне не приказывай, краля. Это я могу приказывать тебе, а не ты. Это я курьер Центра и забывать тебе об этом не советую. Передай это и своему шефу.
– Хорошо, я передам ему твои слова. А теперь мне нужно идти.
Она повернулась и чуть ли не бегом направилась по улице. Александр вынул из кармана полушубка портсигар и, достав папиросу, закурил.
– Стой! Военный патруль, – услышал он у себя за спиной. – Документы!
Тарасов медленно достал из кармана гимнастерки документы и протянул их офицеру.
– Куда идете? – поинтересовался у него старший лейтенант. – Вы, что не знаете, что передвижение ночью по городу запрещено?
– Откуда мне знать? Я только утром прибыл в город из госпиталя. Сейчас возвращаюсь к сестре. Она живет рядом, вон в том доме, – ответил Александр и рукой указал на дом Вари.
Старший лейтенант включил фонарик и стал читать документы.
– Почему не на фронте? – спросил он у Тарасова.
– Я же вам уже докладывал, товарищ старший лейтенант, что получил пять суток отпуска после выписки из госпиталя. Там в документах все указано.
Дочитав документы и справку из госпиталя, офицер, молча, сунул их в руку Александру.
– Как там? – почему-то спросил он у него, имея в виду фронт.
– По-всякому, товарищ старший лейтенант.
– Ну, ладно, давайте, идите домой уже поздно, – дружелюбно посоветовал он. – Завтра зайдите в комендатуру и сделайте отметку о прибытии в город. Если нужно, попросите, чтобы вам выписали разрешение на передвижение по городу в ночное время. И еще: табачком не угостите?
Тарасов достал из кармана портсигар и протянул его офицеру.
– Угощайтесь, ребята. Берите больше, у меня дома еще есть, – произнес он.
Офицер и два сопровождавших его бойца выгребли из портсигара все папиросы и, поблагодарив, направились дальше.
– Ты, что так долго, Саша? – спросила его Варя. – Я уж подумала, что уложила тебя на себя Райка. Что-что, а это делать она мастерица.
– Не получилось, – как-то обыденно ответил он, – хотя и старалась.
Покурив на кухне, Тарасов разделся и лег спать. Впервые за все эти месяцы он спал как убитый. Проснулся он от того, что кто-то коснулся его плеча.
– Вставай, Саша. Завтрак уже готов. Я пошла на работу, – произнесла Варя и, улыбнувшись ему, направилась к двери.
Тарасов встал с койки и, потянувшись, направился к окну. Отодвинув в сторону занавеску, он закурил и стал наблюдать за домом напротив. Затушив окурок, он быстро привел себя в порядок, позавтракал и, выйдя из дома, направился к центру города.
***
Тарасов медленно двигался по улице, часто останавливаясь и осматриваясь по сторонам. В какой-то момент он понял, что находится под наружным наблюдением. Молодого человека в сером демисезонном пальто он увидел при выходе из дома. Тот стоял напротив барака и делал вид, что кого-то ожидает. Сейчас этот парень медленно тащился за ним на расстоянии тридцати метров.
«Кто это? – думал Тарасов. – Сотрудники НКВД или кто-то другой установил наблюдение?»
Он ускорил шаг, парень тоже пошел быстрее, стараясь не потерять его среди прохожих. Тарасов прошел мимо дома, на воротах которого он должен был оставить маяк при наличии слежки. Он на мгновение остановился, затем пошел быстрее. Он решил не оставлять маяка, так как еще не разобрался, следят за ним или нет. Он свернул на большую многолюдную улицу. Парень не отставал. Он еще ближе подтянулся к Александру и чуть ли не дышал ему в затылок.
Стараясь оторваться от него, Тарасов свернул в небольшой переулок и устремился к воротам двухэтажного дома. Забежав во двор, он бросился к забору и, перемахнув через него, припал к щели. Секунд через десять во дворе показался парень в сером пальто. Лицо его было растерянным. Он переводил взгляд с одного окна на другое, надеясь заметить в них лицо преследуемого им человека. Он метнулся сначала к одной двери, затем к другой, но обе они были закрыты на ключ. Вслед за ним во двор вошла пожилая полная женщина. Заметив парня, который метался от двери к двери, она поинтересовалась, кого он разыскивает. Не получив вразумительного ответа, женщина сказала решительно:
– А ну, проваливай отсюда! Нормальные люди на фронте воюют, а вы, жулье, только и ищите, кого бы обобрать. Я кому говорю, проваливай, а то позову постового!
Женщина сделала шаг к нему и замахнулась сумкой. Парень что-то сказал ей и, развернувшись, пошел со двора. Тарасов преодолел еще один невысокий забор и вышел на улицу. Убедившись в отсутствии наблюдения, он зашел в магазин. Достав из кармана продовольственные карточки, стал отовариваться. Сунув купленные продукты в авоську, он отправился дальше.
Остановившись около нужного дома, он подошел к воротам и, найдя в условленном месте кусочек мела, начертил на воротах небольшую галочку, которая говорила о том, что слежки за ним нет. Выйдя из подворотни, он оглянулся: на воротах отчетливо была видна его метка.
Он медленно направился вдоль улицы, вглядываясь в лица спешивших людей, стараясь отгадать, кто из них может быть резидентом германской разведки. Он свернул в уже знакомый ему переулок и, достав папиросу, закурил. Что-то твердое уперлось ему в бок.
– Не дергайся, братишка, четыре сбоку, ваша не пляшет, – прошептал кто-то ему в ухо, обдав запахом чеснока. – Двигайся вперед и не оборачивайся.
Они прошли метров пятьдесят и свернули во двор, в котором стояла армейская «Эмка».
– Оружие есть? – спросил все тот же голос.
– Да. В правом кармане полушубка «ТТ».
Мужская рука ловко нырнула в его карман и вытащила пистолет.
– А теперь садись в машину, – приказал мужчина и толкнул в бок стволом пистолета.
***
Машину мотало из стороны в сторону, и трудно было понять, куда они едут. Мужчина, сидевший рядом с Тарасовым, был молчалив. Ствол его пистолета по-прежнему упирался ему в бок.
– Любезный, ты не можешь убрать свой пистолет? Уж больно некомфортно сидеть и чувствовать, что на очередной кочке ты случайно разрядишь его в меня.
– Потерпи, скоро приедем, – произнес водитель и свернул влево.
Место, мимо которого они проезжали, показалось Александру знакомым: этот храм с белоснежными куполами он уже видел, когда капитан Дронов вез его на конспиративную квартиру.
«Выходит, крутимся где-то в пригороде, – решил Тарасов. – Наверняка хотят запутать меня, чтобы я потерял всякую ориентацию. Я бы на их месте поступил точно так же».
Машина еще два раза повернула и въехала в открытые ворота частного дома. Водитель вышел из машины и сразу же закрыл их.
– Проходи, – обратился к Тарасову мужчина.
