Алекс Фрайт
Бумеранг
10
Город был насквозь пропитан влагой. От реки в неоновые сумерки узких улиц вползали плотные щупальца тумана. С неба вновь сеялся мелкий дождь. В мутной пелене тускло вспыхивало жёлтое пятно светофора на перекрёстке. Едва различимо помаргивала вывеска бара, отбрасывая призрачные блики на мокрую брусчатку.
Креспин достал сигареты. Повертел в пальцах зажигалку. Несколько раз машинально прокрутил колёсико над кремнём. На чёрной доске у входа в бар для него ничего не было. Тот, кто аккуратно вывел название дежурного блюда в меню, не сломал мелок и не обвёл первую букву дважды. Более того, надпись была выполнена не мужской, а женской рукой.
Он прикурил. Несколько затяжек сделал одну за одной, со злой сосредоточенностью разглядывая вход в питейное заведение и перекатывая сигарету по уголкам рта. Представил, как впервые оказался в этом месте несколько лет назад. Как в первый раз поздоровался с ней и услышал в ответ: «Рада встрече». Вспомнил, как она протянула ладонь и мягко улыбнулась, словно они были знакомы целую вечность и расстались только вчера… Вчера закончилось три года назад, и его больше не существует…
– Просто уйма времени прошла с той первой встречи, – философски заметил он в темноту.
– Правда? – удивилась Анхар и потёрлась носом о его висок.
Почувствовав, как с виска за шиворот холодным прикосновением заструилась вода, он вздёрнул воротник плаща повыше и сунул руки в карманы.
– Мерзкий дождь, – Креспин поёжился.
– Серебряный, – Анхар подставила ладонь под дождевые капли. – Смотри…
Он мотнул головой, прогоняя наваждение, щелчком ногтя послал окурок в мокрую полутьму и двинулся через дорогу в бар. Немногочисленные посетители, вяло встрепенувшиеся при его появлении, равнодушно вернулись к своим напиткам.
– Кофе, – он махнул рукой женщине за стойкой. – Много и покрепче.
Рядом со столиком у окна в растрескавшемся ведре торчала пальма, растопырив пожелтевшие от табачного дыма листья. Креспин устроился под ней на широкой скамье, задумался, задавая себе единственный вопрос – почему? Ответа на него не было. Не было ответов и на другие странности, накатившиеся лавиной. Он прекрасно понимал, что в правильном вопросе всегда содержится половина ответа. Пытаясь разобраться в сложившейся ситуации, наполовину прикончил кофе в чашке и наполовину решил задачу. Но только наполовину. Недостающую часть должен был назвать Гензер… Ещё вчера… Гензер молчал, словно и его больше не было… Оставался неизвестный связной. Мёртвый – надпись на доске почти убедила его в этом.
Получался заколдованный круг – информация, необходимая ему, на свет не появлялась, а уйти он не мог хотя бы потому, что идти пока было некуда. Он курил, постукивая краем зажигалки по столешнице, и ждал. Терпеливо ждал, очень терпеливо. И в какой-то момент случилось то, что случилось – входная дверь тренькнула о колокольчик. Сизая пелена в зале качнулась от сквозняка. Вместе с нудным шелестом дождя послышался стук каблучков. Он покосился через плечо. Женщина. Молодая. Сразу от дверей цепким взглядом окинула небольшой зал и расстегнула плащ. Кто-то в другом углу откровенно прищёлкнул языком.
Через пару секунд она скользнула к нему за столик. Не присела, не пристроила свой зад к коже скамьи, а именно скользнула на неё одним мягким и грациозным движением. Невысокая, изящная, с вызывающе правильными чертами лица. Даже Анхар не была настолько привлекательной. Креспин безразлично подумал, что такие лица можно встретить у скучающих английских леди на бангкокской Каосан-роуд, но никак не в этом городе. Эта женщина выглядела шикарно, но совершенно неуместно в прокуренном помещении дешёвого бара, где явно выпадала из общепринятой схемы. И она притягивала его взгляд, как огонь привлекает бабочку. Однако, с таким же рвением к ней стремились и чужие взгляды из каждого угла бара. Креспин скривился и отодвинулся глубже в тень под резные листья.
– Угостишь? – ухоженные пальцы с безупречным маникюром коснулись пачки сигарет.
Она не стала ждать ответа. Бесцеремонно вытянула сигарету и, прижав фильтр ярко накрашенными губами, замерла в ожидании. Он невозмутимо крутнул колёсико зажигалки, но руки не протянул, приглашая её саму добраться до язычка пламени. Женщина приподнялась и перегнулась через стол ближе, не отрывая от него взгляда. Рот – воплощение сексуальности, ядовито-красный, с презрительно выпяченной нижней губой недовольно скривился на одну сторону. Мелко-мелко задрожали крылья носа и расширились зрачки. «Кокаин? – Креспин хорошо знал, как прикуривают наркоманы. – Или что-то держит нервы на взводе?». Дополнил эту мимику на её лице аромат совершенно безумного парфюма, который почти перебивал запах табака. И этот аромат произвёл впечатление помимо его воли.
– Благодарю, – она прикурила, прищурив глаз, и глубоко затянулась. – Один?
В тихом голосе был не вопрос, а констатация факта. Женщина спокойно изучала его внешность. Креспин молча рассматривал её лицо, белизну которого резко подчёркивал тёмный цвет волос.
– Могу составить компанию, – длинные ресницы приветливо хлопнули, но глаза не выразили никаких эмоций – так и остались пустыми.
– Не сегодня, – он досадливо дёрнул плечом.
Она откинулась к стене. Затем запустила ладонь в волосы над левым ухом и провела по ним пальцами, как гребнем. Густые пряди на миг зависли в воздухе и упали на плечо. «Зонта нет, плащ мокрый, волосы сухие», – привычно отметил он.
– Почему? Уверена, мы бы нашли общую тему для разговора. Прямо сейчас, – она провела по верхней губе кончиком языка.
– Нет, – твёрдо произнёс он.
На её лице появилась понимающая улыбка с некоторой долей сочувствия.
– Тяжёлый день? Я знаю, как делать массаж. Эротический в том числе.
– Сколько? – спросил он.
– Иногда бесплатно.
Она картинно выпустила дым из ноздрей и вновь затянулась. Он посмотрел на тонкую цепочку, обвивающую её шею, на крошечный плоский медальон в ложбинке между ключицами, прикрытыми полупрозрачным шарфом, и провёл оценивающим взглядом ниже.
– И кто же эти избранные?
– В этот раз ты?
Ему откровенно предлагали наконец-то определиться.
– Бог решил поцеловать меня в темечко? Судьба, или случай? В этот раз?
– Наверное, судьба, – она подмигнула. – Не может быть вторая встреча случайностью.
– И где же была первая? – насмешливо поинтересовался он.
– Бейрут, – спокойно сказала она, разгоняя дым ладонью, – город, а не бар в двух кварталах отсюда.
– Никогда не был в Ливане.
– Мы встретились в магазине Баржа.
– Это тоже в Бейруте?
– Армянский квартал.
– Запомню, чтобы посмотреть, когда соберусь на Ближний Восток.
– Я не могла ошибиться, – она натянуто улыбнулась.
– Не в этот раз, – грубо сказал он.
Женщина непонимающе смотрела на него. Креспин сгрёб сигареты с зажигалкой в кулак. Прижал полупустой чашкой купюру.
– Приятного вечера, – небрежно бросил он ошарашенной незнакомке и направился к выходу.
Колокольчик невесело звякнул, провожая его под холодный дождь. Через сотню шагов он свернул в пустынный переулок, а ещё через пятьдесят она нагнала его, подхватила под локоть, оглянулась и зашипела:
– Есть разговор.
– Да ну? – он провёл рукой по её груди. – А как же это?
– Оглох! – зло выдохнула она. – Бейрут. Улица Вердун. Армянский квартал. Магазин антиквариата.
Он обхватил её за талию, прижал к себе и ткнулся носом в волосы.
– Не интересуюсь древностями. А вот новое все-таки попробую. Куда ты там меня приглашала?
Она упёрлась ладонями ему в грудь и попробовала освободиться.
– Тебе бы понравилось. Но я не предлагаю дважды. Могу и полицию крикнуть.
– Говорят, в «восточном Париже» неплохие магазины старья.
– У слепого Баржа всегда хороший выбор, – она перестала вырываться. – Уходим. Быстро!
– Старый пароль – старые методы, – шепнул он ей в ухо.
Она вздрогнула, и Креспин подумал, что точно так же дрогнули плечи Анхар, освобождаясь из кольца его рук, перед тем, как светофор моргнул зелёным… это уже потом, через секунду, её тело дёрнулось не от предчувствий, а от удара бампера грузовика. Она так и не увидела того, кто был за рулём, и не успела осознать свою смерть. Он не видел её глаз в тот миг, но обвиняющий взгляд постоянно терзал его память – он не смог уберечь свою женщину. И все эти годы Креспин пытался не думать, как «дворники» перевёрнутой машины размазывают кровь по лобовому стеклу, точно уборщик, выгребая тепло её тела из этого мира…
– Убери руки, пока я не выцарапала тебе глаза! – процедила незнакомка.
Он стиснул зубы и молча зашагал рядом с ней. После смерти Анхар все летело к чертям…
Креспин хмуро огляделся по сторонам – практически антиутопия. Покрытая мелкими трещинами половина пыльного зеркала в деревянной раме. Обои клочьями. Полное отсутствие хоть какой-то мебели, кроме колченогого стола. Сиротливая лампочка в изгаженном мухами треснувшем колпаке, тускло освещающая разводы плесени на стенах и круг посреди изодранного линолеума. Он кинул взгляд за окно в переулок. Дождь стих. Вид снаружи ничем не отличался от обстановки внутри – такие же обшарпанные стены и выбитые через одно стекла. То, что покосившаяся двухэтажная постройка напротив давно отжила свой срок, было заметно и в темноте. Однако, здание, через порог которого он переступил так и не вытянув рук из карманов, ещё пыталось сопротивляться. Но не требовалось быть экспертом, чтобы предсказать его скорый конец. Он щелчком смахнул с подоконника ленивого, упитанного таракана и неприязненно бросил через плечо:
– Выбрала же место, черти тебя дери. Кондиционера нет, воняет какой-то мерзостью…
Он замолчал, почувствовав сзади резкое движение. Эта эффектная красотка, которая вначале разыгрывала из себя проститутку и прилагала все усилия, чтобы склеить его в баре, и которая затем два раза за десять минут произнесла пароль, кардинально изменилась. Теперь она держала в руке пистолет с глушителем, направив ему в спину. Он видел в грязном стекле её отражение рядом со своим.
Три минуты назад оружия у неё не было. Шагнув внутрь чёрного проёма двери, он придержал её за плечо и замер, прислушиваясь к темноте лестницы и пытаясь хоть что-то разглядеть. Куда там – фонарь у входа едва теплился. Тогда же он и проверил её с ног до головы, когда она, извиваясь под его руками и крепко сжимая колени, вставляла ключ в замочную скважину. Однако, в данный момент его беспокоило совершенно другое, нежели волнующие формы её тела.
– Не двигайся! Так и стой!
Он скривился в усмешке, сам не понимая, над чем, или над кем именно он пытается посмеяться. Может быть, над представшей перед ним мрачной действительностью за окном, куда его собираются окунуть с головой. А, может, над этой изящной куклой с мгновенно зачерствевшим лицом. Он медленно вынул вторую руку из кармана плаща и показал открытую ладонь.
– У меня нет желания получить пулю в печень. Главное, не нервничай. Я осторожно достану бумажник и брошу тебе. Там есть, чем подтвердить мою надёжность. Договорились?
– Не вздумай пошевелиться. Иначе сначала нашпигую свинцом, а потом посмотрю, что там у тебя.
Недобро прищурившись, она заправила за ухо дужку беспроводной гарнитуры. Затем достала из кармана плаща мобильный телефон, положила его на стол и сделала шаг в сторону, благоразумно оставаясь на безопасном расстоянии.
– Он здесь. На громкой связи.
– Лучше бы вы ответили на её вопросы в баре.
Голос из динамика прозвучал искажённо, будто мужчина с той стороны линии быстро перекатывал во рту что-то горячее. Креспин по одной этой фразе определил, что тот едва сдерживается, чтобы не начать с угроз. Человек не использовал платок или рукав, не старался сделать голос неузнаваемым. Этот тембр был настоящим, и ему не приходилось слышать его раньше. Незнакомый голос, какой-то покровительственный и даже немного сочувствующий его положению. Креспин промолчал, и неизвестный продолжил:
– Ещё пять минут назад все можно было бы изменить. От вас хотели получить всего лишь некоторую информацию. А сейчас… сами понимаете…
Он устало прикрыл глаза – его в который раз собираются спустить в унитаз.
– Не понимаю.
– Это плохо, но отвечать на вопросы вам все равно придётся.
– Откуда такая уверенность, что я стану говорить? – спросил он, чуть повернув голову.
– Несомненно, будете, – в телефоне хрюкнуло смешком. – Ведь пока говоришь, то сохраняешь шанс на жизнь. Я прав?
После этих слов Креспин непроизвольно кивнул. Строки инструкции: «Самое главное в подобной ситуации – вовлечь в разговор» – были первыми, что вбивали ему в голову по время подготовки. Но эту беседу не стоит затягивать – все нужно закончить быстро и эффективно.
– Ещё как будет, – уверенно произнесла «проститутка».
Не глядя, она выдвинула ящик стола. Рядом с телефоном появились наручники и блистер с полным шприцем. Затем её губы сложились в извиняющуюся гримасу:
– Некоторые уходят на небеса быстро и безболезненно, а некоторые добираются туда долго и мучительно. В любом случае – дорога одна.
«А кто она на самом деле? – в первый раз за вечер ему стало интересно, кем же она была в обычной жизни. – Ей очень реалистично удалось изобразить скучающую и дорогую шлюху. Хорошая актриса». Он тщательно рассмотрел отражение её рук в стекле. Отметил, что она абсолютно спокойна, и оружие держать ей не привыкать – пальцы с красно-белым маникюром не дрожали.
– Итак…
Голос из динамика стал деловым, но от этого не менее шепелявым.
– Мы прекрасно понимаем, что играем против человека, подготовленного ничуть не хуже нас.
– Спасибо.
Креспин хмыкнул и склонил подбородок, но его шутовской поклон оставили без внимания.
– Существует ещё один человек, найти и устранить которого нам никак не удаётся. Никто не знает, где он сейчас, а те, кто что-то слышал, уже мертвы и не смогут ничего рассказать. Есть только прозвище – «Хромой».
– Он инвалид?
– Не ёрничай! – прошипела женщина.
– Я бы закурил, – он повернулся к ней лицом.
– После первого ответа, – тут же согласился мужчина.
Креспин пожал плечами.
– Имя? – спросила она.
– Вам оно ничего не скажет. Допустим – мистер Смит.
– Статус?
– Это второй вопрос.
В динамике странно фыркнуло – то ли смешок удовлетворения, то ли недовольства.
– Следи внимательно, Аста. Пусть курит и говорит.
«Аста! – Креспин внутренне весь подобрался. – Сангушек называл это имя. Нет, не он… Кайра! Вскользь упомянула в разговоре о ком-то другом, что когда-то давно познакомилась с девушкой с этим именем в лагере боевиков в Сирии. И подготовка у неё серьёзная: великолепно стреляет из любого положения, быстро бегает, вынослива, как мул… И ещё… Вроде бы она сейчас ищет Латифа и не скрывает своей ненависти к нему. Суровая девка перед ним – сразу видно, что теперь не играет, а выполняет привычную работу».
– Кури, – согласилась она. – Только без фокусов. Сигарета и зажигалка. Рот и дым.
Аста стояла посреди этой разрухи героиней из дешёвого криминального сериала, отвернув на одну сторону полу плаща. Для интерьера убогого помещения выглядела она одновременно и нелепо, и сногсшибательно. Брюки туго облегали выставленное вперёд колено. Пальцы свободной руки выстукивали по бедру траурные марши. Тонкий шарфик мерно вздымался вместе с грудью – она была спокойна и уверена в себе. Только два сузившихся зрачка в тени за ресницами неотрывно следили за ним. Два сверху и ещё один ниже – чёрный провал в торце рябого от частого применения глушителя, в котором для него сейчас уместился весь мир.
Креспин медленно достал сигареты, вытянул одну и чиркнул колёсиком по кремню зажигалки, сжав её в кулаке.
– Рад, что в вашей своре никто не знает моего настоящего имени, – сказал он женщине. – Но мне интересно, под какой кличкой я прохожу в этой операции?
– По нашим сведениям, сейчас ты живёшь по поддельному паспорту. За последний месяц сменил несколько подставных имён. Могу перечислить их все.
– Достаточно одного. Последнее мне нравится больше всего.
– Действительно, – процедила она. – Слово «последнее» прозвучало очень правдоподобно.
– Давайте-ка я озвучу цель нашего совместного пребывания в этом доме, – вмешался голос в динамике.
– Не надо, – усмехнулся Креспин. – Это могу сделать и я. Как по учебнику.
Он затянулся и протянул руку к столу.
– Неужели? – в голосе женщины появилось озлобленное удивление.
– Тараканы, – пояснил он. – Они вызывают отвращение, а их здесь полно. И пока для них ещё есть какая-то пища, то жилье не кажется мне окончательно забытым и покинутым. В вашем деле так быть не должно.
– И почему это? – она приподняла бровь.
Креспин промолчал, слегка надавил правой ступней на прогнившие доски пола. Аста сжала губы в одну линию, и её палец нетерпеливо задрожал на спусковом крючке. В динамике телефона щёлкнуло и прозвучал напряжённый голос.
– Повторю вопрос – почему?
– Потому что некоторые подобные вещи такие же обыденные, как секс и еда. Здесь умирали не один раз. Слишком настырный следователь может и не поверить в очередное совпадение, – ответил он, незаметно перенося вес тела на левую ногу.
– Вы на что-то надеетесь?
– Знаете, все настолько серьёзно, что я даже сомневаюсь в том, что Аста покинет это место. По крайней мере, целой и невредимой. Вы ведь понимаете, что я с ней здесь далеко не на равных.
– Ну-ну…
Ни единым словом, кроме последней скрытой угрозы, голос в динамике не выдал своего превосходства, которое, безусловно, существовало.
– Верить или не верить – ваше дело.
– Ерунда, – в динамике послышался смешок. – Она подбирает каждый раз новое место. Никто в этом городе и не подумает озаботится давно заброшенным строением. И всем наплевать, как умрёт какой-то бродяга – от сыворотки правды, или от пули.
– Бродяга?
– Вас оденут подобающим образом. Не переживайте. Мы учли все. Поверьте, в старых домах часто случаются пожары. И статистика это подтверждает. Если следствие и начнётся, то оно превратится в пустую формальность.
– Смотря с какой стороны уцепиться за эту статистику…
Веко Креспина дёрнулось, и он прижал его ладонью. Потом провёл рукой от стены до стены
– В принципе – все мы ждём этого. Правда, это наводит на мысль не просто о явной утечке информации. Ну да бог с ней…
Аста проследила взглядом за кончиком сигареты. Впервые за последние минуты ствол оружия отклонился от прямой линии, связывающей его с головой Креспина. Он напрягся и ударил ногой по расшатанной доске, навалившись на неё всем телом. Дерево противно хрустнуло. Доска под каблуком женщины вывернулась из пазов и подпрыгнула на несколько сантиметров, вынудив стрелка на мгновение потерять опору. Первый выстрел вынес часть грязного стекла в раме. Сверху на него посыпались осколки. Следующие пули кучно расковыряли стену на волосок от его головы. Во все стороны брызнула кирпичная крошка, остро жаля в щеку и шею.
Аста хватала ртом воздух и чувствовала, как подгибаются колени, как выскальзывает оружие из немеющих пальцев, и все вокруг перед глазами становится таким же мутным, когда смотришь на него через целлофан. Зажигалка, чем-то кольнувшая под левым ухом, шлёпнулась на разорванный линолеум, а Креспин выпрямился, вытянул ногу из дыры в полу и шагнул вперёд. Одним коротким ударом в подбородок он свалил женщину на пол и взял телефон со стола.
Из динамика картаво орал перепуганный неизвестный:
– Аста?! Чтоб ты сдохла тысячу раз, тупая крашеная сука! Что там происходит?!
Креспин отключил громкую связь. Повертел мобильный в руках, определяя его конструкцию. Сдвинул крышку аккумуляторного отсека. Вытащил батарею, карту памяти и сим-карту. Положил телефон на край стола дисплеем вниз, секунду подумал и переломил его надвое. Потом он осмотрелся, отыскал зажигалку, подобрал оружие и направился в другую комнатушку. Когда вернулся с обрывками электрического провода, Аста уже смогла преодолеть ползком полметра до двери на лестницу. Он схватил её за щиколотку над ремнями обуви и протянул волоком обратно. Каблук на второй ноге, попавший в трещину в полу, переломился. Отшвырнув обломок в сторону, Креспин пошарил взглядом по стенам. Удовлетворённо кивнув самому себе, он проверил пульс женщины и занялся приготовлениями к разговору, который пройдёт по его сценарию. Без суфлёра…
Аста пришла в себя достаточно быстро и сразу все осознала. Лёжа на полу многое не сделаешь – особенно, если не получается пошевелить даже кончиком языка и с трудом можешь дышать. Двери открыты, на окне нет решёток, этаж второй, а покинуть это здание невозможно. И дело не в том, что в трёх шагах вооружённый её же пистолетом профессионал, который за долю секунды одним неуловимым движением размазал о заплёванный линолеум всю её хвалёную подготовку. Голова была ясной, мозг функционировал как всегда чётко, а тело не желало отзываться на его приказы. Она понимала, что ей впрыснули какой-то странный яд и его обездвиживающее действие не будет длиться вечно. Он или прикончит её через некоторое время, или позволит пожить ещё достаточно. А там, как повезёт.
Вновь пошёл дождь. Сначала забарабанил по карнизу редкими каплями, а потом заскрёбся в стекло и слился в сплошной шум. В пробитую пулей дыру ворвался поток холодного и сырого воздуха. Креспин вдохнул полной грудью и скривился – вместо свежести в помещение хлынул запах помойки.
Он смотрел на отражение лежащей женщины, перечёркнутое острыми гранями трещин в стекле. Она смотрела в спину человека, который уже несколько минут задумчиво вглядывался в темноту сквозь мокрое стекло, засунув руки глубоко в карманы плаща и склонив голову набок. Тогда она непроизвольно моргнула в ответ этому отражению, но хоть и сохранила остатки самообладания, тут же побледнела. Больше всего ей сейчас хотелось оказаться за несколько кварталов от этой спины и никогда в жизни не видеть, как струйки воды жутко искажают десяток отражений мрачного лица. Глаза наполнились слезами отчаяния, и она отвела взгляд, рассматривая полоску тусклого света из-под приоткрытой двери.
– У тебя противоядия нет?
Мужчина у окна не обернулся, но в его вопросе прозвучал неподдельный интерес. Он подождал несколько секунд и добавил:
– Да – глаза закрыты. Нет – наоборот. Все понятно?
Она медленно прикрыла и подняла веки. Ярости в её зрачках хватило бы обратить в пепел троих таких, как он, на месте.
– Вот и договорились.
Креспин подошёл ближе, просунул носок ботинка ей подмышку. Затем одним толчком ноги перевернул неподвижное тело на другой бок.
– Выбор у тебя, конечно, не столь велик, – резко сказал он, – но он есть.
Она увидела грязный пластиковый мешок, канистру с бензином и кусок провода, который тянулся куда-то над головой. А он поднёс к её лицу мобильный телефон и постучал по дисплею пальцем.
– Мне нужен пароль от карты памяти и имя человека, который говорил со мной. Ещё я хочу знать, каким образом вышли на меня? Кто открыл рот и почему? Я буду показывать, а ты закрывать глаза, когда буква будет верной. Договорились?
Веки дрогнули, но не опустились. Креспин с силой дунул ей в нос – ресницы испуганно сомкнулись.
– Значит, все-таки не договорились, – он протяжно вздохнул. – Думаю, ты отлично подготовлена встретиться со сканерами и детекторами лжи. Но уверен, что тебе хорошо известно и другое – любая зашифрованная штука хранит данные крепче, чем язык владельца.
Он повертел у неё перед глазами картой памяти из телефона.
– Человек – существо уязвимое. И сейчас ты убедишься в этом сама. Убедишься, что получить сведения от тебя гораздо легче, чем из куска этого пластика на кремниевой основе. Мне многое довелось повидать. Так что в этих делах я кое-что понимаю.
Глаза Асты по-прежнему оставались открытыми. Он ясно различал в них и животный страх, и бесконечное одиночество попавшего в капкан зверя. Но было в зрачках этой миниатюрной женщины – конечно, миниатюрной в сравнении с ним, – и ещё что-то. Настолько непоколебимое и полное непримиримого упорства, что они казались вовсе не зрачками, а двумя ожившими сгустками ненависти, дрожащими от желания добраться до него.
– Представляешь, можно успеть с тобой и пару сигарет неторопливо выкурить, но времени на это у меня нет. Очень уж мало его. Цейтнот, – он виновато развёл руками. – С мужчиной мне было бы проще. Может, избавишь меня от всего этого?
Креспин опустился рядом на корточки, подтолкнул ей к лицу оголённые концы проводов и стукнул костяшками пальцев по горловине канистры. Аста скосила на него взгляд, а он неожиданно провёл пальцем по её носу вниз от бровей.
– Ты же умница, да? Понимаешь, что все твои тайны в двух метрах провода. И я их из тебя достану. Неважно, как долго ты сможешь выдержать обычные пытки – 220 вольт в розетке ещё никто не перетерпел, и в огне все сдавались сразу.
Одна из медных жил касалась щеки. Слеза, покатившаяся из уголка глаза, была единственной. Скользнула вдоль носа, пробежала по вспухшей от удара верхней губе, скользнула на другую сторону и сорвалась вниз. Ей показалось, что под ухом раздался оглушительный грохот этой капли солёной влаги, сотрясающей все тело и весь этот дом, готовый разделить с ней незавидную участь. И этот хмурый мужчина с твёрдым, как камень, взглядом, все понял по обездвиженным губам и затуманенным зрачкам, расширенным в ожидании предстоящих страданий так, что они, казалось, заполнили глазницы от края до края.
Он спокойно кивнул, будто прощаясь, положил руку на её лоб и сдвинул мокрую от пота прядь волос в сторону. Затем достал платок, плюнул на него и аккуратно оттёр уголки её рта от запёкшейся крови.
– Мне жаль, – глухо сказал он, – Боль ты все равно не почувствуешь, а лицо я тебе прикрою. Поверь, на этот огонь ты не захочешь смотреть.
Ему и в самом деле было жаль эту женщину, но Креспин знал, что обязан поступить именно так, иначе Анхар никогда бы не смогла его понять. Впрочем, ей повезло ненамного больше.
Он тяжело вздохнул и подбросил на ладони карту памяти
– Противоядие я мог бы изготовить. Часа три у нас есть, пока изменения не стали необратимыми. У тебя удивительное тело и превосходный запах. Однако, я никак не могу решить – стоят ли они дороже этого куска кремния? И вот что ещё… когда-то я лишил одного мерзавца руки, а теперь у меня появилось дикое желание увидеть его труп. Ты бы хотела на него взглянуть?
Глаза перед ним открылись ещё шире, хотя казалось больше было некуда. Сквозь ненависть проступила неуверенность, потом робкая надежда, а затем изнутри хлынула, заплескалась через верх обезумевшая мольба. Он внимательно посмотрел на бледное и осунувшееся лицо. Слипшиеся от слез ресницы быстро сомкнулись дважды.
– С такой ношей будет тяжеловато, – пробурчал Креспин и окинул её тело быстрым взглядом. – Сколько ты весишь, Аста? Если больше пятидесяти, то нам обоим конец.
