Алекс Делакруз
Райдзин. Проект Цербер
Глава 4
Хрупкая девушка, выглядящая сейчас гораздо опаснее всей тройки несостоявшихся убийц, замерла, глядя на меня желтыми звериными глазами.
Я ожидал прыжка, но вдруг заметил, что когти перестали удлиняться, обтекающее тело жидкое серебро вновь превратилось в густые волосы, а лицо за пару мгновений полностью утратило звериные черты. Только что желтые глаза стали почти обычными – светло-голубыми, почти серыми, но зрачок все еще был вертикальный, звериный.
Господи, подействовало, надо же – сестра-оборотень нападать передумала. К счастью, она не заметила мою оговорку – а так обратила бы внимание на сомнения, чик когтями по горлу и в колодец, как Доцент из «Джентльменов удачи» говорил. Мысли от напряжения путались, в голову лезла самая разная чепуха. Мысленно встряхнувшись, я начал лихорадочно размышлять, как бы отсюда потихоньку начать сваливать.
Глаза Наоми между тем уже стали обычными, яркий серебряный отблеск волос исчез, осталось только едва заметное внутреннее свечение. На лице девушки вдруг появилось выражение испуга, и она, осознав полную наготу, встала, скрестив ноги, и обхватила руками грудь. Еще и тряхнула волосами, так что длинные густые локоны частично закрыли тонкую фигурку.
На грудь ее я, кстати, и не смотрел. Смотрел в глаза – потому что, когда исчезли звериные черты, впервые сумел хорошо рассмотреть истинное лицо так неожиданно обретенной сестры. Смотрел на нее, а понимал теперь природу своего происхождения, так повлиявшего на внешность. Сразу несколько факторов сложилось.
Внешность сестры, как и у меня, больше тяготеет к европейскому типу, но при этом имеет явно чуждые европейцам черты. Один из наших родителей наверняка японец или кореец, это точно – только сейчас я вспомнил и первое свое имя, которое незнакомец озвучил: Рейдзи Александров. Причем вспомнил об этом только сейчас, когда в памяти всплыло знание, что девушки, превращающиеся в лисиц, зовутся кицуне или кумихо. Зависит от того, чей фольклор – японский или корейский.
Фольклор этот, правда, из народных преданий прямо на моих глазах уже превратился в самую настоящую реальность. И у меня теперь есть сестра – лиса-оборотень. А сам я – метатель молний, вот это вообще неожиданный поворот.
«У тебя была обнаружена малая искра дара владения элементарной стихийной силой. Таких людей рождается много, перспектив овладения даром никаких», – как вживую услышал я голос странного незнакомца.
Геральт, ты, как бы это помягче сказать… говорил неправду, – мог бы я ему сейчас сообщить, если бы его снова увидел. Так, стоп. На поверхности же лежит: гораздо более высока вероятность того, что в личное дело Дмитрия Новицкого записали заведомо недостоверную информацию. А во время удара молнии – в ходе ритуала, его возможности проснулись. Вернее, сейчас это уже мои возможности. Вот это, кстати, весьма похоже на стройную теорию.
Ладно – теории теориями, но, если не сделать отсюда ноги, может случиться нечто неприятное и теории строить будет некому и некогда. Пора действовать, тем более что сестра, пусть и вернув себе человеческий облик, по-прежнему смотрит на меня со странным выражением.
Ощущение чужих эмоций, впервые испытанное на поляне ритуала – когда я почувствовал испуг барона Горанова, возникло и сейчас. И в направленном взгляде девушки я ясно ощутил букет самых разных чувств: злоба, презрение, ненависть, недоверие, озадаченность, интерес. На меня свалилось столько всего, что в ушах зашумело, а после восприятие ее чувств отсекло.
Похоже, чувства брата и сестры далеки от родственных. Причем настолько, что Наоми на меня только что чуть не кинулась, намереваясь разодрать в клочья. Очень бы мне не помешала память реципиента, но намеков на возвращение воспоминаний никаких не было.
– Наоми, нам нужно уходить, – похлопал я по запястью, намекая на часы. – Нас так просто не оставят.
Сестра не ответила, просто кивнула.
– Нам нужна одежда.
Снова кивнув, Наоми сверкнула глазами и двинулась к валяющейся рядом со мной женщине. Я же повернулся к убитым мужчинам. Первый, которому воткнул стойку капельницы под подбородок, реально прожарился – вся одежда сгорела, остатки исходят слабым дымком. Даже ботинки пришли в негодность, вон шнурки понемногу тлеют.
Одежда второго – если не считать разодранную спину – вполне хорошо сохранилась, вот только лежит он ничком в луже крови. Перспектива одеться испарилась мгновенно. Ладно, не ходили красиво, нечего и начинать – посмотрел я на свою больничную робу.
Самое главное мне сейчас – ботинки, босиком много не побегаешь. Вообще босиком причем – один из шлепанцев в ходе недавней драки порвался.
Я присел рядом с более-менее сохранившимся после удара Наоми трупом, быстро расшнуровывая шнурки. Неприятно, конечно, тем более что носков своих у меня нет, но что делать. Преодолевать брезгливость не пришлось – ботинки оказались малы. Понятно даже без примерки – как только стянул с ноги один и приложил к своей ступне, сразу осознал, что не вариант. Причем ведь убитый – реальный шкаф, выше меня на голову и плечи раза в полтора шире.
– У тебя что, тридцать шестой размер, дядь? – разочарованно удивился я. – Господи, в мире миллионы бандитов, а мне попался тот, у кого нога меньше, чем у моей младшей сестры!
Сразу после этих слов слышал, как фыркнула Наоми. Обернулся – она уже сняла халат и платье с убитой белоглазой женщины. Как раз сейчас быстро, грациозным движением надела платье на себя. Синяя обтягивающая ткань словно вторая кожа обняла худенькую угловатую фигурку. Синева цвета вдруг начала стремительно уходить – и платье за несколько мгновений стало отливать серебром. Опять какая-то магия, я уже даже не удивляюсь.
Наоми между тем поправила подол, растягивая ткань на бедрах, замерла и уже несколько секунд смотрела на меня. «Я готова», – будто бы говорил ее взгляд.
– Может, ее халат накинешь? – кивнул я на отброшенный в сторону халат и добавил, поясняя: – В одном платье будешь внимание привлекать.
Наоми вслух отвечать снова не стала. Запустила руки в свои шикарные волосы, приподнимая и разводя в стороны густые, отсвечивающие серебром локоны.
«То есть так я внимания не привлекаю?» – уловил я невысказанный вопрос.
– Ну да, действительно, – буркнул я, понимая, что глупость сморозил.
Во что сейчас ее ни одень, кроме полностью закрытой паранджи, она со своими серебристыми волосами внимание без вариантов привлекать будет. А мне, похоже, босиком и в больничной одежде так и предстоит убегать.
В общем, план переодеться был хорош, но исполнение подкачало.
Так, ладно. Деньги. Мне нужны деньги – отвернувшись от сестры, стянул остатки кожаной куртки с растерзанного ей убийцы. В куртке обнаружился бумажник – только по краям чуть-чуть мокрый от крови. Внутри, вот удивительно, золотые и серебряные монеты, самые разные. Рассматривать не стал – некогда, просто ссыпал в карман. Обнаружил еще несколько непривычно длинных пластиковых карточек – причем, похоже, не банковские карты, а пластиковые купюры. Да, именно купюры. Несколько двадцаток, пара карточек достоинством в пятьдесят… ну да, злотых.
Кроме того, в карманах куртки нашел ключи от машины. Вот это нам может пригодиться – особенно учитывая мою больничную робу, в которой на улице буду внимание привлекать.
Посмотрел на брелоке – эмблема БМВ. Поднялся от тела, выглянул в окно. Прямо под окном густая зелень, полосой в несколько метров от стены здания, дальше забор, ограждающий больницу. На другой стороне узкой улочки видны каменные дома с красными черепичными крышами, зажегшиеся недавно фонари ярко освещают вход в госпиталь. Так, мы, судя по всему, на втором или третьем этаже. А больница – в Старом городе, очень уж характерный вид взгляду открылся.
Неподалеку от входа в госпиталь, прямо на нешироком тротуаре, агрессивно криво припаркован черный угловатый автомобиль. БМВ или не БМВ – не видно, но весьма похоже: подобная манера парковки там, похоже, – популярная дополнительная опция вне зависимости от варианта окружающей реальности.
В окно я выглядывал просто осмотреться, собираясь после выходить из палаты и выбираться из больницы по лестнице. Но сейчас план поменялся: внизу, в холле, могут быть подельники, а мы с Наоми определенно привлекаем внимание. Окно же высокое, массивное, но открыть можно. Снизу – широкий карниз, хоть беги, а до водосточной трубы метра три.
Наоми уже подошла ближе ко мне. Смотрела не только на улицу, но и на меня. Букет неприятных чувств из ее взгляда так и не уходил, просто эмоции девушки чуть поутихли, так что я снова их чувствовал. И снова кроме ненависти и злости я ощутил заинтересованность.
Если бы еще знать, почему у нее такие эмоциональные качели, связанные со мной. Но, если бы у бабушки были борода и еще кое-что, то это был бы уже дедушка. Так что живем с тем, что есть.
– Давай через окно уходить, – показал я сестре на улицу.
Вслух отвечать Наоми снова не стала, опять кивнула. Немая? Очень на то похоже, даже не шипит. И когда белоглазая ее уколоть пыталась, тоже ведь не кричала, стонала только сдавленно.
Рывком открыв тяжелую створку, я быстро выбрался на карниз, прошел пару метров и перебрался на водосточную трубу. Аккуратно – чтобы не поранить ноги, спустился вниз, замер в кустах. Трава щекочет босые ступни, но совсем некритично, реципиент, видимо, босиком ходил периодически.
Наоми спустилась раза в три быстрее меня – серебряным росчерком скользнула из окна, словно чередой стоп-кадров материализовавшись на карнизе, потом рядом с водосточной трубой, потом на ее середине и хоба – уже стоит рядом.
Впечатляет.
Смотрит на меня по-прежнему с явно выраженной неприязнью. Глаза сощурены, губы поджаты. Черт, как бы она мне когтями не перестегнула, судя по взгляду, она едва удерживается от такой перспективы. Может быть, ну ее?
Нужна ли тебе такая машина, Вовка? – спросил я сам себя. С одной стороны – сестра, младшая. С другой – оглянуться не успеешь, нашинкует как мясо на шаверму.
– Вместе расходимся или по отдельности? – спросил я ее, приняв решение.
Отвечать Наоми не стала. Она даже на вопрос не отреагировала, ни словом, ни жестом. Просто крайне внимательно смотрела на меня.
– Ты вообще говорить можешь? – машинально задал я следующий вопрос.
Иногда бывает так, что сам вопрос гораздо более информативен, чем ответ. Вот сейчас так и случилось. Правда, информации я получил после этого вопроса больше о себе. Словно вспышкой глубинной памяти – в прошлой жизни я был сильный, смелый, ловкий, умелый и даже иногда в некотором роде умный. Вот только была у меня черта, портящая все – очень часто перед тем, как что-то сделать, я забывал подумать.
Вот как сейчас.
Едва задал вопрос, как вдруг понял, что Дмитрий Новицкий уж знал бы – может Наоми говорить или нет. И вообще я говорю сейчас на русском, а судя по локации, может, должен на польском говорить. Тем более что «новый я» здесь вырос и учился, и знание польского у меня из его памяти прорезалось.
Похоже, Наоми сейчас думала об этом же. Злость и презрение из ее взгляда полностью исчезли, уступив место удивлению. Девушка-оборотень вдруг наклонила голову, глядя на меня изменившимся взглядом.
– Ты не мой брат, – то ли задавая вопрос, то ли констатируя, произнесла Наоми вдруг неожиданно звонким голосом.
Похоже, Штирлиц из меня вышел не очень. И вот что ей сейчас ответить?
Решение пришло быстро – похоже, умение создавать непростые ситуации у меня выработало и умение их оперативно разруливать. Так что над ответом долго не думал:
– И да, и нет, долгая история. Давай расскажу, когда свалим отсюда?
Сохраняя невозмутимость, Наоми кивнула. Больше она ничего не сказала, теперь смотрела ожидающе.
– Машина, – показал я на криво припаркованный на тротуаре БМВ. – Я сейчас снимаю с сигнализации, если откликается, перелезаем через забор и…
Так – осекся я на полуслове. На фоне всего случившегося просто забыл о том, что во время ритуала над поляной летал беспилотник Дефензивы. Если уж они за дочерями князя Лещинского следили, чтобы добыть на него компромат, то за нами в больнице – скорее всего тоже может быть наблюдение.
С другой стороны – кто мы такие и зачем мы им нужны? К тому же без машины уходить – тоже вариант на троечку: сестренка-оборотень с серебряными волосами и я – босиком в больничной робе, внимание будем привлекать определенно, до первого полицейского патруля.
– Наоми.
Сестричка-оборотень снова никак вслух откликаться не стала, просто с вопросом посмотрела на меня.
– Машина может быть под наблюдением. Но без машины мы привлекаем излишнее внимание.
«Я не знаю, что делать», – так можно было интерпретировать ее пожатие плеч.
Ладно, надо уже что-то решать, секунды как песок утекают. Нажал на кнопку брелока, криво припаркованная машина коротко и бесшумно мигнула поворотниками. Отлично, я не ошибся.
– Погнали, – произнес я.
Перепрыгнули через забор, быстрым шагом перешли дорогу. Едва сев на водительское место, я осмотрелся. Органы управления в принципе знакомые, коробка передач ручная. По ощущениям – машина совсем не новая, словно из конца девяностых. Как «бумер» в одноименном фильме, только не такой массивный. Компактней, больше похоже на пятую серию, не седьмую. Похоже, но при этом в машине все неуловимо чужое. Я такого – и некоторых таких решений, как встроенный в приборную панель массивный блок с широким экраном, – в подобных моделях ни разу не видел.
Вставил ключ, повернул – двигатель утробно зарокотал. Дизель. Чуть больше половины бака, отлично.
– Куда бежать, как думаешь? – спросил я у Наоми.
– В Кобрин? – посмотрела она на меня с вопросом.
Если бы я еще знал, что это такое.
– Это куда?
– Это туда, – махнула она рукой, указывая направление на восток.
– Почему туда?
– Кобрин – свободный город, – с удивлением посмотрела на меня Наоми, как будто сказала что-то, что я должен понять.
– Ясно. В Кобрин, так в Кобрин.
Включил первую передачу, звучно перегазовав – очень высоко сцепление схватывает. Съехал с тротуара, развернулся и поехал по узкой улочке. Коробка передач ручная, непривычно – давно не ездил, но это как велосипед, разучиться невозможно.
За нами никто не поехал, никто из больницы не выбежал. Повернул за угол больницы, проехал пустой нерегулируемый перекресток. И даже расслабился. Ненадолго и несильно – еще ведь куча вопросов: где я вообще и что мне дальше делать.
– Если нам сейчас присядут на хвост и мы вдруг разойдемся, давай определимся, где встречаемся и до какого момента друг друга ждем.
– Давай на нашем месте, – моментально ответила Наоми.
– А это где?
– Ты забыл? Или ты не знаешь?
– Да.
– Что «да»?
– Не знаю и забыл. Давай потом, говорю же, долгая история.
– Броварна, у Старой мельницы.
– Это куда ехать?
Наоми повернулась к современно (на фоне остального салона) выглядящему экрану, активировала карту. Не забивая точку маршрута (умная девочка), промотала и показала мне место. Да, действительно: «Stary Młyn Wodny», есть такое место на восточных окраинах города в районе Броварна.
– Если теряемся, ждем друг друга у Старой мельницы до завтра до рассвета, потом пробуем добраться в Кобрин по отдельности, – подытожил я, проезжая следующий нерегулируемый перекресток.
– Хорошо, – покладисто ответила новоприобретенная сестра.
– В Кобрине где встречаемся, если что?
Снова почувствовал направленный на меня удивленный взгляд.
– В посольстве Конфедерации.
– Броварна, Старая мельница. Кобрин, посольство Конфедерации. Понял, принял.
Интересно, что здесь за Конфедерация такая, чье посольство расположено в свободном городе Кобрин? Неужто южные штаты в гражданской войне уже победили?
Впрочем, сильно задуматься на эту тему не успел. Едва проехал третий перекресток, как вдруг машина оказалась в кругу света – нас высветил прожектор с небес. И практически в этот же момент узкую улочку – две машины с трудом разъедутся, впереди перед нами перекрыла пара черных тонированных микроавтобусов, встав бампер к бамперу.
Позади, из соседнего переулка раздались звуки сирены и замелькали синие огни спецсигналов. Это уже полиция, похоже, чуть запаздывающая – перекресток, который мы только что проехали, свободен. Пока свободен.
Так. Похоже, приехали.
Улочка узкая, с одной стороны высокая и глухая боковая стена дома без окон, с другой фасад трехэтажного дома без витрин. Мы тут как в коробочке оказались, просто некуда бежать. Вернее, совсем некуда бежать будет, когда запаздывающая полиция нам позади дорогу перекроет.
Действовать я начал еще до того, как мозг обработал все эти мысли. Вжал в пол педаль тормоза, и пока машина с визгом резины летела вперед, теряя скорость, уже включил заднюю передачу. На автоматической коробке так не сделаешь.
Едва качнуло в момент полной остановки, как я бросил сцепление, вжимая в пол уже педаль газа. «R – значит ракета!» – вспомнил я старую шутку про обозначение скоростей.
Старенький БМВ, словно подтверждая, резво покатил задом и назад. Дизель не сильно приемистый, но дури в нем много, разгоняет уверенно. Коробка уже завывает так, что впечатление – еще немного, и взлетим.
– Увага! Увага!
Механический женский голос, раздавшийся в салоне, заставил меня вздрогнуть и выругаться от неожиданности.
Одновременно приборная панель расцвела красными цветами. Все тот же женский голос по-польски начал сообщать о нарушениях правил дорожного движения, что ведет к понижению социального рейтинга.
Я уже не слушал – глядя на приближающийся перекресток. Решение оформилось: проскочить пару улочек, высадить Наоми, а потом уже сдаться полиции. В то, что получится уйти от преследования, я не особо верил, но хотя бы сестре нужно попробовать дать шанс.
Успел проскочить перекресток я в последний момент. Причем, когда только поехал задом, видимо, в рации начали об этом кричать, так что подъезжающие машины с проблесковыми маячками ускорились. И когда я проскочил перекресток, два разогнавшихся белых универсала с надписью «Policja» влетели друг в друга. Ровно и точно в цель – причем с такой силой, что у обеих машин одновременно задние колеса над асфальтом приподнялись.
В одной из машин все были пристегнуты, во второй один человек точно ремнем безопасности пренебрег – вылетел через лобовое и полетел далеко вперед вдоль по улице.
Вечер определенно перестает быть томным. Великолепный и надежный как швейцарские часы план – отъехать пару кварталов, высадить Наоми и сдаться полиции, показался уже не таким великолепным и надежным.
«Ну, дебилы!», – мысленно высказался я, провожая взглядом летящего полицейского. Можно было и вслух сказать, но механический женский голос как раз сейчас говорил про сквернословие. На польском, но слушая краем уха, будучи сосредоточенным на другом, я неожиданно все понимал. И как раз сейчас узнал, что употребление обсценной лексики тоже ведет к понижению социального рейтинга.
Куда прилетел отправившийся в полет полицейский, я не видел – уже рванул руль в сторону, зажимая тормоз. Улочка узкая, но места для полицейского разворота хватило. Взвизгнула резина, взвизгнула Наоми, мелькнули витрины в поле зрения. Как бы не разуться сейчас или колеса не потерять. Все же не в кино, в реальности такие трюки часто заканчиваются, едва начавшись. Как может закончиться и едва начавшееся бегство. Но БМВ, хоть и старенький, вполне себе бодрый, разваливаться не собирался.
Двигатель гудел, разгоняя машину, я же лихорадочно думал, куда бежать.
– Увага! Увага! – снова завел предупреждающую шарманку механический женский голос.
Чтобы не ехать обратно к больнице, свернул на следующем перекрестке. Такая же узкая улочка, но почти сразу вывела нас на широкий проспект, на котором я повернул направо.
Если ехать в сторону Кобрина, нам надо было налево, на восток. Но слева на перекресток выползал старомодно выглядящий ретро-трамвай. С визгом резины БМВ проскочил юзом по трамвайным путям, едва не потеряв управление и сцепление с дорогой.
Управление сохранил, зато, похоже, потерял правый задний стоп-сигнал, очень уж характерно позади хлопнуло, когда выезжающий справа на перекресток старомодный ретро-трамвай зацепил. Мгновением позже БМВ все же поймал дорогу, и я сумел избежать встречи со столбами и огораживающим тротуар высоким поребриком.
Пронзительно затрезвонило – вагоновожатый трамвая явно удивился моему появлению. Звон быстро исчез вдали, я продолжал гнать вперед – снова в луче прожектора: потерявший было нас вертолет снова завис сверху. Я продолжал давить на газ «на все деньги», как называлось это в моем мире. В этом мире, похоже, такая манера называется «на весь социальный рейтинг».
Широкий проспект вдруг раздвоился – автомобильные полосы плавно расходились вправо и влево, а впереди был мост-виадук с двумя трамвайными путями и тротуарами по краям. Машинам здесь ездить, похоже, нельзя, но пока я думал, куда – направо или налево, время на раздумье кончилось, поэтому поехал прямо.
По сторонам замелькали ограждения, зелень деревьев, промелькнули две трамвайные остановки с провожающими нас взглядом людьми. Далеко впереди в лучах уходящего солнца виден подсвеченный красный шпиль кирхи, или как католические церкви называются. Коротко глянул на экран – Наоми, молодец, выводила наше местоположение. На карте видно, что впереди парковая зона.
Решение пришло мгновенно.
Двигатель ревел, женский голос «Уваги» механически сообщал об очередном нарушении, и все это происходило так сразу и громко, что я перешел на крик.
– Я сейчас заезжаю в парк, когда скажу, выпрыгивай из машины!
– Хорошо! – откликнулась Наоми.
Короткий взгляд на карту – слева парк небольшой, справа большой. Выбор очевиден, так что, едва заметив поворот направо, я туда и свернул, вновь бросая машину в занос. И увидел испуганные глаза женщины за рулем, которая выезжала из паркового проезда. В последний момент успел крутануть руль, уходя от столкновения, после чего БМВ выбросило на тротуар, ведущий вдоль дороги.
Хорошо, поребрик низкий – был бы повыше, передние колеса или взорвались, или их бы просто вырвало. Колеса сохранил, зато, похоже, потерял целостность глушителя – БМВ заревел как раненый зверь. Кроме того, от испуга закричала Наоми, а еще ритмично застучало: на тротуаре были парковочные столбики.
Много парковочных столбиков.
С дробью перестука я снес их не менее десятка, после увидел впереди столб и, крутанув руль вправо, протаранил кусты. Замелькали плотно стоящие деревья – как я ни в одно не врезался, черт его знает. Удача и скорость реакции – я руль крутил, как водитель раллийной машины на участке со сложными поворотами.
Массивные стволы деревьев вдруг кончились, мелькнули очередные протараненные густые кусты, и БМВ выскочил на чистое пространство перед широким прудом с фонтаном в центре.
Машину после полета через кусты болтало, зад бросало в разные стороны.
– Увага! Увага! – не переставал механически уныло повторять женский голос.
– Абунай! Абунай! – закричала на незнакомом языке Наоми.
– Воу-воу-воу! – заорал я, понимая, что БМВ несет прямо в пруд.
Поймав момент – когда корму бросило влево, я выкрутил руль вправо и вдавил педаль в пол. Машину несло по газону, разворачивая боком к пруду, и только в последний момент колеса наконец поймали сцепление. Мы повернули на самом краю бассейна, встав на два правых колеса.
Судя по ощущениям, я впервые ехал на двух колесах, тем более по каменной кромке пруда – так что другие колеса в этот момент зависли над водой. Поэтому ничего лишний раз в процессе трогать не стал – так и ехал вперед, пока берег пруда не закончился. Сразу чуть крутанул руль вправо, и БМВ тяжело приземлился на все четыре.
Мелькнула очередная протараненная зеленая стена кустов, и мы вылетели на газонные лужайки парка. Деревьев здесь было поменьше, опасности врезаться тоже меньше. Но и густой зелени не видно, Наоми нигде не высадить. Да и дорогу мне уже, кстати, освещало целых два прожектора с неба, пробивавшихся через кроны редких деревьев.
Парк как-то вдруг закончился, мы выскочили на широкую площадь. Мелькнул слева самый настоящий замок – огромный, подсвеченный, проехали мимо статуи какого-то мужика с книгой и понеслись через площадь. Один из преследующих нас вертолетов начал снижаться, яркий ослепляющий свет прожектора ударил прямо в глаза.
Я собрался было зажмуриться, но на удивление продолжил все видеть – только в странных очертаниях, как будто на золотом фоне контуры прорисованы. Опять магия способностей реципиента. Благодаря новой способности видеть сквозь яркий слепящий свет заметил, как впереди дорогу нам перегораживают сразу несколько полицейских машин.
Объехать я их не успевал, так что въехал в стык – целясь в багажник ближайшей, туда, где двигателя нет и соответственно машина полегче. Наоми сразу после удара вскрикнула, полицейскую машину откинуло, раскручивая, а мы помчались дальше. Уже без ослепляющего света, проехав под брюхом у вертолета – который оказался не вертолетом, а массивным конвертопланом в полицейской раскраске.
Едва над нами промелькнуло широкое сине-белое брюхо, как на площадь посыпались ледяные глыбы. Самые настоящие – огромные, каждая не меньше двух-трех метров.
Массивные сосульки летели сверху, втыкаясь в брусчатку ледяным частоколом.
Воздух наполнил звон и… эхо магической силы – понял я, когда по загривку, вернее по затылку, повело уже знакомым чувством опасности. Вызвав очередное предупреждение механически-унылой женщины, я выругался, завертев рулем в попытке объехать разлетающиеся осколками ледяные глыбы. С управлением я не справился, и машину развернуло, закрутив на ледяной крошке.
Нас несло задом вперед, так что открылся вид на дворец. Из-за этого я хорошо видел, как вспыхивают яркие льдисто-голубые вспышки на крыше огромного замка. «Императорский» – как мельком увидел название на карте. Похоже, на страже крепости, на крыше, находятся самые настоящие маги, которые, не сильно разбираясь в происходящем, влепили по всей площади стихийной силой.
Целились они, правда, плоховато – площадь раздолбали, превращая в лунно-ледяной пейзаж, а в нас пока ни разу не попали. Пока мчащийся вперед, потерявший управление на ледяной крошке БМВ крутило, я успел рассмотреть, как взмывают в небо по сторонам оба конвертоплана, как тормозят и сдают назад полицейские машины на границе парка, не выезжая на площадь. Похоже, безопасность замка важнее, чем поимка беглеца – так что про нас на некоторое время даже забыли.
Я, кстати, все то время, пока машину крутило, так и жал педаль газа в пол, и вскоре БМВ зацепился колесами за брусчатку. Тяжелая машина вильнула задом, и мы вновь ехали вперед. Быстро проскочили остающуюся часть немалой, едва не километрового диаметра площади, и оказались у второго парка. Здесь, со всех сторон – по бокам и впереди по прилегающим улицам, перед нами мелькали синие проблесковые маячки, так что я снова свернул на газон.
Вновь скрежет сносимых кустов, лавирование через деревья – этот парк, в отличие от предыдущего, был погуще. Вдруг я удачно выскочил на гравийную дорожку – как раз в ширину машины. Свет с неба в этот момент исчез, прожектора нас упустили.
– Готовься прыгать! – закричал я, перекрикивая гремящий глушитель.
– Готова!
Парковая дорожка расходилась на две, и я затормозил – словно не справился с управлением. Машину понесло, мы сбили невысокие кусты, и я ударился задним крылом в дерево.
– Удачи, Рэйдзи! – тронула меня за плечо Наоми.
Я повернулся к ней, но едва успел заметить серебряный росчерк: сестричка-оборотень выскользнула из машины и моментально исчезла из вида. Снова магия – даже в такой ситуации меня не перестает вот это вот все удивлять.
– Увага! Увага! – продолжала долдонить система оповещения.
Механический голос уже не вызывал раздражения – я к нему даже привык. Педаль газа снова оказалась в полу, рокот двигателя и рев глушителя женский голос заглушили.
Выскочив из кустов на парковую дорогу снова, я погнал дальше по парку. Мелькали мимо деревья, беседки, блистающий гирляндами огней парковый ресторан у пруда – и вскоре вдруг парк кончился. Причем так кончился, что я не удержался от резкого восклицания.
Раздался громкий удар, отозвавшийся по всей машине; я его даже в корнях зубов ощутил. А потом БМВ взлетел – и я вместе с ним. Едва все четыре колеса оторвались от земли, как время словно остановилось на миг.
Я завис в моменте безвременья, очень четко себя ощущая и словно оглядываясь на себя и на происходящее со стороны. Понимая, что я заскочил на парковую лестницу как на трамплин и взлетаю все выше. Как раз в этот момент один из преследующих меня конвертопланов заходил в вираже со снижением, опускаясь прямо над дорогой у границы парка. Похоже, снова хотят попробовать меня ослепить.
Лица пилотов были закрыты визорами, выражения их я не видел. Но, наверное, они весьма удивились, когда мой взлетевший как птиц БМВ передним бампером влетел в плексигласовый колпак кабины.
А потом время снова полетело вскачь.
БМВ после взлета с трамплина лестницы летел неровно – капот был выше, зад опущен, так что от удара в конвертоплан меня перевернуло. Корму потащило вперед, и БМВ сделал сальто назад, а после – со всего размаха, приземлился на асфальт на все четыре колеса.
От удара я на несколько мгновений потерял сознание. Когда очнулся, одно оставалось неизменным – я все еще жал на газ, утопив педаль в пол. И только через несколько долгих, очень долгих секунд понял, что двигатель в ответ рокотом больше не отзывается. Все, отбегался четырехколесный продукт гения баварских инженеров.
«Вы приехали», – мелькнула у меня мысль, озвученная приятным женским голосом. Вдруг раздался морозный скрежет, и вокруг меня вдруг за считанные мгновения выросла самая настоящая ледяная стена.
Я как будто в полой ледяной глыбе оказался.
– Замуровали, демоны! – не смог не прокомментировать.
А потом раздался ледяной взрыв и сознание погасло.
