Алекс Делакруз
Райдзин. Проект Цербер
Глава 10
Прошло уже несколько дней в новом мире, но за эти дни окружающего нового мира я так особо и не увидел. Отдельные картинки только – как в коридорной компьютерной игре. Даже улицы Познани толком не посмотрел, очень уж быстро БМВ ехал.
Вот и сейчас, лишь глянув на небо над городом Белоцарском из-за забора воинской части, покинул его на военном грузовике. Который доставил нас на аэродром в широкой степи, где мы без задержек пересели на борт военно-транспортной авиации. Оказавшийся вполне обычной большой железной птицей, рабочей лошадкой безо всяких техномагических элементов по типу невидимости.
В огромном грузопассажирском отсеке – два КАМАЗа легко поместится, пусто. Из пассажиров – только мы с Наоми. Ни иллюминаторов, ни стюардесс, никто пристегнуть ремень не просит. Сидим как в большом пустом ангаре на скамейке.
Впрочем, это армия: количество поставленных задач должно равняться числу выполненных, а средства для их выполнения – дело третьестепенное. Дальнемагистральных бизнес-джетов в штатное расписание обеспечения транспортных потребностей 14-й бронекавалерийской бригады не завезли, так что отправляют в Нагасаки нас на том, что в данный момент есть в наличии.
После короткого инструктажа от экипажа нас оставили в грузовом отсеке вдвоем, и Наоми крепко взяла меня за руку и доверчиво прижалась. Сестричка-лисичка сейчас находилась в полностью человеческой форме и была крайне взволнована. Ладони влажные, шикарные волосы слабо отсвечивают серебряным блеском.
Когда мы взлетали, Наоми так и сидела, держа меня за руку и крепко прижимаясь. После набора высоты, когда гул двигателей стал не таким громким, сестра чуть отодвинулась и взглядом попросила у меня разрешение приступить к приему пищи. С собой нам дали сразу три сухпайка – странно, почему три, а не два или четыре. Когда я кивнул, Наоми принялась за первый сухпаек, потом смела второй и в том же темпе заточила третий.
– Рейдзи, а больше нет? – посмотрела она на меня огромными глазами, когда одни обертки и пустые картонные коробки остались.
В ответ я только головой покачал.
– Жалко. Ой-ой, а ты, наверное, тоже кушать хочешь?
– Не сильно, – покачал я головой, но в животе тут же предательски заурчало.
– Прости, я нечаянно, – смутилась Наоми.
– Не переживай, тебе нужнее.
Я ведь просто голоден, а у нее растущий организм. Тем более периодически растущий в хищное существо, так что ей реально нужнее сейчас. Я же буду считать, что у меня сегодня лечебное голодание. Тем более вода есть – литр выпить и о голоде ненадолго можно забыть.
Наоми вскоре, забыв о смущении, уже внимательно смотрела на меня. Я видел, что ее буквально распирает вопросами. Задавать она их пока не задавала, но лететь нам точно не один час, полагаю, она меня замучает своими взглядами. Не думаю, что нас здесь могут слушать, поэтому я принял решение не откладывать разговор в долгий ящик. Снял маску ви-блокатора, показал Наоми чуть повернуться и, убрав ее шикарные густые локоны, заговорил негромко, прямо в ухо.
– Я человек из другого мира, похожего на этот. Там я жил, и там я умер совсем недавно от удара молнии. Но вместо того, чтобы попасть в ад, или куда мне суждено было попасть, я оказался в теле твоего брата во время ритуала.
Долго я думал – как еще вчера, так и уже сегодня, говорить ли ей об этом. Потом как-то вдруг понял, что ближе в этом мире человека у меня нет. Как и у нее теперь, и по здравому размышлению решил все же не держать эту тайну в себе. Тем более что странный незнакомец, который частично закрыл мои воспоминания, в отличие от Модеста Петровича на необходимость хранения секретов не напирал. Лишь советовал выбирать, кому открывать сию информацию.
«Сию информацию» – надо же, как с Модестом Петровичем пообщался, так набрался непривычных словооборотов. С другой стороны, мне уже начинает нравиться местная манера общения. Не ушла из нее прелесть старины, которая как-то придает всему происходящему удивительный шарм.
Наоми между тем, осмысливая услышанное, еще больше отстранилась, глядя на меня расширенными глазами. Понятно, что она предполагала нечто подобное – особенно учитывая ее вопрос-утверждение, что я не ее брат. Но одно дело предполагать, другое – убедиться.
Хм, а не совершил ли я ошибку?
Нет, не совершил: после того как первый шок прошел, Наоми – уже осознанно, снова взяла меня за руку и доверчиво прижалась. После этого я рассказал ей все то, о чем мы недавно вели беседу с тайным советником из Третьего отделения. Наоми выслушала молча и довольно долго раздумывала.
– Что мы будем делать дальше? – наконец спросила она.
– Учиться. Становиться сильнее. Мстить, если получится. Потом жить, если получится.
– Мстить Лещинским? – снова отстранилась Наоми, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Этим? Им-то за что? – даже удивился я.
– За то, что они с нами сделали.
Так, что-то я рассказал ей обо всем, а самое важное упустил. У меня, похоже, так бывает, когда ожидаю, что собеседник должен понять все то же самое, что и я из обрывочных сведений.
– Лещинские – лишь случайные встреченные на пути препятствия. Не в их сторону нужно смотреть.
– А в какую?
– Ты же знаешь, как погибли наши родители?
Сказать «наши» вместо «ваши» мне оказалось очень непросто. Но я смог.
Глаза Наоми расширились, она явно обратила внимание и на сказанное, и на то, как это было сказано.
– Да, знаю, – сглотнув и явно заволновавшись, кивнула она.
– Как думаешь, это была случайность?
– Я не… – Наоми растерянно и потерянно на меня посмотрела.
– Это первый вопрос, с которым нужно разобраться. Сейчас давай поговорим о другом. Ты помнишь, как мы росли?
Снова оказалось непросто сказать «мы» вместо «вы», но уже полегче. Наоми после вопроса едва заметно вздрогнула, но продолжала смотрела прямо.
– Да. Я помню, как мы росли, – ответила она, выделив слово «мы» и вдруг взяв меня за руку.
– Помнишь, как мы были близки и как ты делилась со мной самыми сокровенными тайнами и приходила ко мне за советом?
– Да, – придвинулась она еще ближе.
– Что произошло потом? В какой момент между нами возникла ненависть?
Ответить Наоми не смогла, а чуть погодя в серых глазах девушки появились слезы.
– Между переездом в Познань и до момента предательства прошло больше пяти лет. Подумай, ничего тебя в воспоминаниях не смущает?
Думала Наоми довольно долго.
– Может, подскажешь?
– Твой дед и наставник, Секира Хиро.
– Сэкиро-сан, – поправила меня Наоми. – Но он и твой дед и наставник.
– Был.
– Рейдзи, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
– Мне кажется, именно он эти пять с лишним лет манипулировал нами, вызывая взаимную ненависть.
– Зачем?
– Да откуда ж я знаю, зачем? – удивился я вопросу. – Это у него спросить надо!
Прошлой ночью, когда Наоми пришла ко мне в комнату и уснула рядом – так же, как делала подобное раньше в детстве, я до самого утра вспоминал и разбирал увиденные с помощью дознавательницы (надо же, оказавшейся самой настоящей принцессой) картинки воспоминаний.
Реципиент не понял бы, Наоми тоже наверняка сама не догадалась бы в ближайшее время. Да и не в ближайшее – шок от предательства пусть отдалившегося от нее, но родного брата был слишком силен. Но я, как сторонний наблюдатель, посмотрев «кино» воспоминаний, сейчас абсолютно уверен: наставник и опекун постепенно исподволь и незаметно стравливал брата с сестрой. Действовал при этом он осторожно, манипулируя в стиле вода камень точит.
Наоми после моего предположения явно хотела было возмутиться, но потом надолго замолчала. Потом она явно начала переосмысливать отношение к вопросу. А потом до нее начало доходить, что именно произошло. Наоми пару раз шмыгнула носом, худенькие плечи девушки опустились. Она спрятала лицо в ладонях, а я придвинулся ближе и взял ее за плечи. После этого Наоми прильнула ко мне, уже рыдая навзрыд.
Я не специалист, но ей, наверное, надо сейчас выплакаться. Очень долго мы потом сидели в обнимку, даже после того, как Наоми успокоилась. Наконец отстранившись, она посмотрела на меня. Слезы давно высохли, но глаза покрасневшие, чуть припухшие.
– Ты же меня не бросишь?
Вот что странно: Наоми мне, вроде как, совершенно чужой человек. Но по факту – за столь короткое время, я ее действительно начал воспринимать как сестру. Мы в ответе за тех, кого приручили – если классику вспоминать. Я ее, конечно, не приручал, но в момент смертельной опасности мы друг другу доверили свои жизни и это нас удивительно сблизило.
Она – испугана, растеряна, предана самыми близкими людьми, если кроме реципиента считать и наставника. Я сам – только что погибший от удара молнии, крайне удивленный происходящим вокруг. Мы словно нашли друг друга и послужили друг для друга той самой соломинкой, за которую можно уцепиться.
– Не бросишь же, да? – повторила заметно волнующаяся Наоми.
– Как я могу тебя бросить?
Наоми долго молчала, потом сглотнула ком в горле и обняла меня.
– В прошлой жизни у тебя не было сестры? – шепнула она едва слышно мне на ухо.
– Не помню. Но почему-то кажется, что нет. Ты первая, и я очень этому рад.
Наоми отстранилась, глядя на меня сквозь слезы, потом снова обняла и зашептала на ухо:
– Я думала, что мой Рейдзи – тот, что любил меня, давным-давно умер, а это не так. Ты здесь, и я очень этому рада.
Несколько часов после этого разговора мы провели в молчании. Наоми обдумывала происходящее, я периодически проваливался в дрему. Которая слетела, когда мы начали снижаться. Болтало прилично, хорошо, хоть вышедший из кабины один из членов экипажа заранее предупредил, что погодные условия непростые. Мы нервничали оттого, как самолет болтало, а мужчина из экипажа воздушного судна нервничал, глядя на меня без маски. Ну да, я же про нее забыл совсем – надел, чтобы никого больше не расстраивать.
Когда самолет тяжело приземлился, на выходе мы увидели стену ливня, идущего по взлетно-посадочной полосе волнами под порывами шквалистого ветра. Небольшая часть посадочного перрона была отсечена от ночной темноты лучами прожекторов, в свете которых появился тяжелый армейский внедорожник. Он подъехал прямо к трапу, так что мы даже почти не промокли при пересадке.
Машина отвезла нас в одно из зданий неподалеку – модульная «одноразовая» казарма военной базы, что по антуражу сразу понятно. Разительный контраст с внушительными и старыми зданиями, в которых располагался штаб 14-й бронекавалерийской бригады в Белоцарске.
Но пусть здание казармы и выглядело невнушительно, зато в светлом и теплом помещении сразу отсекло звуки дождя и завывания ветра. Это сразу вызвало у меня ассоциацию с мультиком про котенка «Гава», которому нравилось бояться грозы на продуваемом чердаке, а не в теплой уютной гостиной. Тем более что нас встретили, накормили и напоили горячим чаем. После ужина отвели в комнату – переговорную, судя по широкому столу в центре, и оставили ожидать.
Ждали совсем недолго – вскоре дверь открылась и к нам зашел худощавый невысокий молодой человек. Ну, для меня «из прошлой жизни» молодой; для меня нынешнего, которому еще семнадцати нет, это был довольно взрослый мужчина лет двадцати пяти. В руке у него – именно в руке, а не за плечом, я заметил компактный городской рюкзак, который он как пакет нес.
– Наоми Сергеевна. Дмитрий Сергеевич, – кивками приветствовал нас гость. – Меня зовут Игорь Николаевич Велльсгаузен, официально я состою в должности куратора высше-магических учебных заведений «Аскольд» и «Паллада». С этого дня я – неофициально, ответственный за ваше обучение специалист проекта «Резервация „Восток“».
Поздоровавшись, мы сели на указанные Велльсгаузеном места, который неожиданно сделал мне дежурное предупреждение:
– Дмитрий Сергеевич, во время полета вы неоправданно долгое время находились без маски. В иной ситуации вам было бы вынесено первое желтое предупреждение, имейте в виду.
Не дожидаясь моего ответа, Велльсгаузен довольно небрежно положил на стол рюкзак и отрыл его быстрым движением. Один за другим он достал пару широких металлических браслетов со вставленными в них аквамаринами – поблескивающими голубым отсветом магии. Прямо как мои глаза во время молниеносных всполохов, тут же узнал я цвет. После из рюкзака появился прямоугольный футляр, похожий на портсигар, последними с двумя щелчками на столешницу легли два перстня.
– Дмитрий Сергеевич, говорю сейчас непосредственно про вас. Вы будете обучаться в высше-магической школе «Аскольд», где, среди прочих обучающихся, проходят курсы контроля подобные вам владеющие проклятым даром. Перед вами блокирующие магию браслеты-негаторы, это одна из двух частей Ви-блокатора. Вторая часть – маска, уже на вас. Но если маска Ви-блокатора самонастраивается и регулируется, не гася проблески стихийной силы, то браслеты предназначены для того, чтобы отсекать вашу силу полностью. При первом посещении школы они обязательно должны быть у вас на запястьях в активном состоянии, без них вы просто не сможете попасть внутрь. После первого дня ношение браслетов будет уже регламентироваться учебной программой, указания получите от своего наставника согласно расписанию занятий.
Приподняв и показав мне браслеты, Велльсгаузен убрал их обратно в рюкзак, после чего взялся за похожий на портсигар футляр. Когда он его открыл, внутри я увидел металлическую таблетку – сантиметра три в диаметре. Как большая монета, только безо всякой гравировки, скорее на батарейку похожа.
– У вас в памяти остались знания, связанные с личным общегражданским терминалом?
– Нет.
– Ясно. Сейчас вы его наблюдаете. Блок хранения и зарядки, – показал на чехол-футляр Велльсгаузен, после чего достал из ложа таблетку: – А это, собственно, само устройство, обязательное к постоянному ношению. Давайте покажу, как активировать, – жестом попросил он меня подать руку.
Странный кружок – и не пластик, и не металл, Велльсгаузен положил мне на внутреннюю сторону запястья, в основание ладони. После чего попросил распрямить ладонь, жестами показал нажать на таблетку указательным пальцем и подержать.
– Ай! – не удержался я от возгласа, когда запястье ощутимо ожгло болью.
– Не волнуйтесь, Дмитрий Сергеевич, болевыыыыыыуэээ…
Голос Велльсгаузена утробно растянулся словно в засбоившем воспроизведении видеоролика. Время замедлилось – замер Велльсгаузен с открытым ртом, замерла в моменте Наоми с расширившимися глазами. На паузу не встала только боль – поднимающаяся сейчас от запястья по руке вверх. Пара мгновений, и исходящие из таблетки жгуты, даже щупальца пульсирующей боли как будто вычертили контур тела. Открыв под маской рот в беззвучном крике, я вдруг увидел себя словно со стороны.
Так же, как это происходило и во время допроса Ядвигой. Только сейчас я был не в белом среди белого, а видел себя в реальной обстановке. Изменилось только мое тело – я словно мог наблюдать щупальца боли вживую.
«Энергетический каркас», – мелькнуло воспоминание сказанного недавно кем-то из собеседников. От активации личного терминала почему-то активировался и энергетический каркас моего тела.
Как на уроках рисования схематическую объемную модель человека штрихами рисуют, так и я сейчас выглядел, только вместо черных штрихов наблюдал горящие голубым жгуты энергетического каркаса. И на фоне них заметны тонкие фиолетовые линии, неуклонно оплетающие весь сине-голубой контур, словно ядовитый плющ.
Паутинка фиолетовых линий распространялась по всему телу, а между левым запястьем с таблеткой и намордником маски возникла явная связь. Это уже не обвивающий меня плющ – внутри левой руки я видел налившийся фиолетовой энергией силовой жгут. Который вдруг оказался порван на лоскуты – из моего тела как будто вышел, буквально вырос бесплотный дух, сотканный из голубоватого сияния. Причем это была не человеческая форма – мой дух оказался в виде вставшего на дыбы волка, словно человекообразный вервольф.
Вот она – причина «шерсти на загривке» и слышимого иногда на периферии рычания. Моему призрачному звериному Альтер-эго явно не понравилось воздействие таблетки личного терминала. И в тот момент, когда соединяющий запястье и маску жгут порвался, щупальца боли стали словно втягиваться обратно, уходя из моего тела. Паутина ядовитого фиолетового плюща, тоже разорванная в клочья, стремительно исчезала, растворяясь.
Включились мои ум и сообразительность – я понял, что браслет автоматически начал считывать все функции моего организма, интегрируясь с маской Ви-блокатора, а призрачная сущность этому воспротивилась. Причем довольно успешно: боль уже полностью пропала, а влияние браслета оказалось локализовано в запястье левой руки едва ощутимой пульсацией. Только там теперь сохранялось небольшое фиолетовое поле. После этого призрачный вервольф истончился, уменьшаясь и возвращаясь в мое тело. Сразу же я начал вновь воспринимать реальность в привычном течении времени и услышал спокойный голос Велльсгаузена:
– …болевые ощущения незначительные, не переживайте, личный терминал настраивается на ваш организм, синхронизируясь со всеми биологическими процессами. – Ну вот, все готово, – закончил ровным голосом Велльсгаузен, когда на месте, куда совсем недавно была приложена таблетка, появилось темное плотное пятно в виде ровного круга. Как будто татуировка, которой шрам забили.
Растянувшиеся на долгие секунды мои болевые ощущения, как и призрачную фигуру человека-волка, похоже, ни Велльсгаузен, ни Наоми не заметили. Воспоминанием об этом остался только выступивший на висках холодный пот.
Мой палец все еще был приложен к таблетке, которая превратилась в уплотнение на коже. Круглое пятно вдруг засветилось голубым, и, исходя из него прямо над раскрытой ладонью – удивительное дело, появился мерцающий голубоватым отсветом экран.
– Уберите палец и сожмите руку в кулак, – произнес Велльсгаузен.
После того как я убрал палец и сжал руку, голубоватый экран сразу исчез.
– Работает только при условии полностью раскрытой ладони, активируется отпечатком пальца. Включите снова.
После нажатия пальца вновь возник голубоватый прямоугольник. Самый настоящий наладонник, надо же, как давным-давно, во времена седой древности, смартфоны называли. Вот только этот, конечно же, выглядит не в пример технологичнее.
На экране между тем появилось отображение моего лица – собранное в схематическом виде по реперным точкам. После этого экран моргнул красным и появилась надпись о невозможности идентификации. Текст отображался мелким шрифтом, но я успел заметить упоминания «неполного гражданства» Трансатлантического Союза.
– Это временно, не волнуйтесь, – тут же произнес Велльсгаузен. – Сейчас с вашим… делом, так скажем, все происходит буквально на бегу и в авральном режиме, еще и работает сразу несколько ведомств, как имперских, так и федеральных. Когда вы окажетесь дома, ваш личный терминал уже будет активирован и вы официально станете Дмитрием Новицким, достигшим первого совершеннолетия владеющим даром гражданином Российской Конфедерации без подтвержденного рангового статуса.
– Простите, а можно на этом месте подробнее…
– У вас день рождения в сентябре, но мы переписали в личном деле и по новой легенде оно было вчера, первого июня. Так что вам официально уже есть семнадцать лет, а день рождения сможете дважды праздновать, – улыбнулся одними губами Велльсгаузен. – Предваряя возможный вопрос: жить вы будете в принадлежащем вам обоим особняке, который был куплен вашей матерью, Сати Александровой. Ныне он пустует, туда должны были отправить специалистов сделать уборку и привести дом в порядок. Также на ваш счет поступят средства с банковского счета вашей матери.
Вопрос у меня был больше про «полноправный гражданин без подтвержденного рангового статуса», но про жилье и деньги было слушать интересно.
– После того, как настроите систему управления домом, входить будете по системе распознавания. Пока вот здесь, смотрите, ключ-карта, – открыл и закрыл небольшой карман рюкзака Велльсгаузен, показывая карту доступа внутри.
– Что со средствами с банковского счета нашего отца? – спросил я, поймав его взгляд.
– У меня нет такой информации, – не моргнув глазом, выдал Велльсгаузен.
Геральт, ты, как бы это помягче сказать… говоришь неправду, – мог бы я сообщить Велльсгаузену знаменитой чуть подправленной цитатой Дийкстры, потому что ясно почувствовал в его словах ложь. Но если я ему об этом и скажу сейчас, вряд ли он признается, так что промолчал пока. Велльсгаузен между тем продолжал как ни в чем ни бывало:
– Охраны, как таковой, официально у вас не будет – чтобы не привлекать лишнее внимание. Но без прямого присмотра вас, конечно же, никто не оставит. К сведению – сегодня ночью неподалеку от туристического парка Инасаяма, у самой границы русской территории, случились разборки сразу двух местных бандитских группировок, вылившиеся в локальные беспорядки. Наша полиция не лезет в такие разборки, местный криминал не причиняет беспокойства обычным гражданам, как было до сегодняшнего утра, когда в результате разборок пострадал случайный прохожий. Ввиду этого вчера в Нагасаки уже прибыл отдельный полуэскадрон Митавского бронекавалерийского полка, направленный на русскую территорию Нагасаки для усиления полицейской службы в ходе предстоящих профилактических мероприятий с местной организованной преступностью.
– То есть разборки местных бандитов произошли сегодня ночью, а бойцы для усиления полицейских отрядов спецназа прибыли еще вчера?
– Дмитрий Сергеевич, не обращайте внимания. Я же вам сказал, вокруг вашей легенды сейчас несколько ведомств работают.
– В Нагасаки прибыл случайно не отдельный полуэскадрон под командованием ротмистра Алексея Соколова?
– Уже познакомились?
– Да, он занимался моей эвакуацией из Познани.
– Ах вот как? – удивился Велльсгаузен. – Господин Соколов будет лично отвечать за вашу безопасность. Его полуэскадрон разместится на базе подготовки полицейских отрядов специального назначения, а отдельные дежурные группы в сменном графике будут постоянно находиться рядом с вами, в соседнем особняке. Кроме того, есть еще пара вариантов, которые мы сейчас прорабатываем. В ближайшее время вы о них узнаете, так что вопрос вашего обучения, как и вашей безопасности на ближайший год как минимум будет закрыт, об этом не переживайте.
– Со мной примерно понятно, а что насчет…
Договаривать не пришлось, Велльсгаузен сразу посмотрел на сестру.
– Наоми Сергеевна, с вами все гораздо проще. Вы подданная Российской Империи, обладающая даром оборотничества – подлежащего к обязательному, но безотчетному занесению в международный реестр владеющих. Мы уже встретились и побеседовали с вашим наставником, опекуном и двоюродным дедушкой господином Сэкиро Хиро. Он согласился с нашими выводами о вашем будущем и согласился на вашу подготовку к поступлению в императорскую высше-магическую гимназию «Паллада».
– А где сейчас мой опекун? – ровным голосом поинтересовалась Наоми.
– В данный момент он находится в вольном городе Кобрин, в посольстве Российской Конфедерации, дистанционно занимается вопросом с увольнением со службы у князя Лещинского. Думаю, это займет у него от нескольких дней до нескольких недель. Вы не хотите его видеть? – словно что-то почувствовал Велльсгаузен.
– Просто уточнила, – ровным голосом ответила Наоми, но все же не выдержала и коротко глянула на меня.
– Хорошо, – задумчиво глядя на Наоми, кивнул Велльсгаузен.
Лично я видеть Сэкиро не хотел. Но есть желания, а есть необходимость: пытавшийся стравить нас опекун – это определенно проблема, требующая решения. Причем серьезная проблема, так как этот господин Хиро одаренный. А раз так, значит, к его прибытию нужно будет просто выдернуть к нам в дом обеспечивающих безопасность бойцов Соколова и в их присутствии вдумчиво с двоюродным дедушкой побеседовать, вдруг ему что в голову придет. Возможно, даже устроить так, что беседовать с ним без Наоми и без лишних сантиментов – тем более что мне он никто и звать его никак.
После этих мыслей я оказался в некотором смятении – от осознания, что спокойно думаю, как заставить опекуна говорить, используя неконвенционные методы. Похоже, работа с сантехникой – только лишь мое хобби, а занимался я немного другим по жизни.
Велльсгаузен между тем обернулся ко мне.
– Федералы с минуты на минуту должны наконец сделать то, что обещали сделать еще три часа назад, и вы наконец получите подтверждение гражданства. После этого вам откроется полный доступ ко всем общегражданским функциям личного терминала. Все владеющие даром – неважно, одаренные это, озаренные, одержимые или проклятые, по действующим правилам до двадцати одного года, до момента полного совершеннолетия, лишены этой возможности. Так сделано, дабы владеющие даром не избегали возможностей самостоятельного развития, это является частью образовательного процесса. Но у вас – учитывая потерю памяти, и до момента ее восстановления, доступ к общегражданскому терминалу будет полный, а также в виде исключения у вас будет свой личный фамильяр.
– Это что такое?
– Фамильяр – это настраиваемый помощник на базе искусственного интеллекта, берущий на себя в числе прочего обеспечение и контроль за исполнением рутинных бытовых функций гражданина. Оплата счетов, налогов, заказ еды и домовых расходников, составление официальных запросов, ответы и отслеживание текущей корреспонденции, и прочее, и прочее. Вы будете видеть своего фамильяра в дополненной реальности – в вашей модели ви-блокираторе реализована функция визор-проектора.
– Визор… проектора?
– Простите, Дмитрий Сергеевич, – извиняющееся улыбнулся Велльсгаузен. – Вы со своей избирательной потерей памяти иногда на лету схватываете и понимаете сложные вещи, а иногда демонстрируете незнание элементарного, так что с вами сложно ориентироваться в беседе. Чтобы вы понимали: еще десять лет назад самым широко используемым способом интеграций функций личного терминала в дополненную реальность были глазные импланты. Второй по популярности способ – линзы дополненной реальности, и только на третьем, с далеким отрывом, находились очки и визор-проекторы. Сейчас же, если брать общемировые показатели, на третье место вышли маски – видом аналогичные вашей маске Цербера, со встроенным визор-проектором. Если же брать молодое поколение до двадцати трех лет в Юго-Восточной Азии, то интегрированный с маской визор уже выходит на чистое второе место, уступая только глазным имплантам. Так что имейте в виду, в ношении маски проклятого, иначе маски Цербера, общество уже не видит ничего особо страшного.
– Воу.
– Да, интересная тенденция, – согласился со мной Велльсгаузен.
Мое «воу», правда, относилось больше к глазным имплантам. Нет, я понимаю – зуб, но глаз себе заменить на искусственный? Хотя все бойцы, которые меня освобождали в Познани, были именно с такими – здесь, в этом мире, похоже, это в порядке вещей. Кроме того, в памяти всплыли слова Модеста Петровича, который равнял одной планкой боевые возможности Наоми как оборотня и среднего, усиленного имплантами и аугментациями бойца. Какой удивительный новый мир.
– …Способ общения с фамильяром первично голосовой, но ваша маска ви-блокатор техномагическая, так что после некоторой тренировки в общении с фамильяром вам будет доступна мыслеречь.
Ах, какое удивительное дело – мысленно выдал я. Хотел покрепче словом и эмоцией выразиться, но сдержался.
– Воу, – только и произнес я снова.
– Не могу не согласиться, – кивнул Велльсгаузен. – Техномагические функции личного терминала в связке с фамильяром искусственного интеллекта совсем недавно появились в общем обиходе, и это удивительно даже для меня, хотя в отличие от вас я не терял памяти. Прогресс не стоит на месте, – пожал плечами Велльсгаузен, после чего показал на столешницу: – Ну и последнее, ваши перстни.
– Тоже техномагия?
– Нет, просто магия, – усмехнулся собеседник. – У каждого владеющего даром есть свой личный перстень, так же как у каждого гражданина – свой личный терминал. Вы оба уже прошли стихийную активацию силы, и относительно скоро каждого из вас ждет ритуал инициации Источника. После инициации и после создания филактерия души эти перстни станут неотъемлемой частью вашего тела и души. Вижу-вижу, у вас много вопросов, но это широкая тема, узнаете обо всем в своем время.
– А как быть с удостоверениями личности?
– Вам они не нужны.
– Почему?
– Вы оба уже состоите в реестре владеющих даром Российской Конфедерации. Дополненная реальность сотрудников полицейских служб и надзорных органов Конфедерации не будет отображать ваших персональных данных, но наличие записей в реестре покажет, для идентификации и подтверждения сословных прав этого везде будет достаточно.
– Простите, вы сказали… сословные права?
– Да. Вы оба – владеющие, и вы неподсудны законам общей юрисдикции Российской Конфедерации. Ни одна автоматическая система слежения не будет показывать в записи ваше лицо, вместо него будет лишь размытое пятно. Также ни одна система идентификации любого гражданина в дополненной реальности не покажет о вас даже полицейским никаких сведений, кроме принадлежности к владеющим даром.
Вот это неожиданно. Новый мир выглядит все чудесатее и чудесатее.
В этот момент раздался звук оповещения. Велльсгаузен отвлекся, достал небольшой планшет и, глянув на меня, кивнул:
– Наконец-то от федералов пришло подтверждение о подтверждении вашего гражданства. Проверьте, пожалуйста.
Когда я приложил палец к темному кружку на запястье, увидел загоревшийся на ладони проекции текст сообщения о том, что мне открыт доступ в личную директорию гражданина Российской Конфедерации. Надо же, наконец-то. На экране между тем высветилось безальтернативное – без возможности иных функций, предложение в первую очередь настроить управляющего-фамильяра.
Глядя на экран на ладони, я вдруг ярко почувствовал чужое удивление и даже смятение. Подняв взгляд, увидел, как Велльсгаузен крайне озадаченно смотрит в свой планшет. Увиденное его явно озадачило. А я ведь знаю, что его там озадачило: таблетка личного терминала ведь не синхронизировалась и не интегрировалась с маской и моим энергетическим каркасом должным образом.
Похоже, сопряжение маски Ви-блокатора и таблетки личного терминала должна была обеспечить полный… если не контроль, то хотя бы отслеживание меня и функций моего организма. Очень уж ядовитый плющ фиолетовой паутинки плотно мой энергетический каркас оплетал. Но, парам-пам-пам, ничего у ребят не сработало.
Я-то знал, почему так произошло, помнил холодный пот на висках и появление призрачного Альтер-эго, а вот собеседник об этом даже не догадывался. Велльсгаузен явно находился в раздумьях. Наверняка думал, что делать: или продолжать беседу как ни в чем не бывало, или же менять мне таблетку терминала.
