Влад Бах
Полигон
Глава 14
Ночь на Полигоне – это что-то особенное. Днем здесь всё живет ритмом команд, жестких тренировок и криков инструкторов. Но ночью… Ночью кажется, что мир вокруг сжимается, поднимает голову тьма, и Полигон словно затихает, следя за каждым твоим движением. Даже воздух здесь тяжелый, будто сгустился, чтобы тебя утопить. Свет прожекторов дрожит на дальних стенах, их неравномерные всполохи лишь усугубляют ощущение угрозы.
Я стою в строю с другими инициарами. Моя команда собрана и готова к патрулированию, но от напряжения мышцы сведены, и я с трудом заставляю себя не выдавать усталости. Моя черная униформа плотно облегает тело – тактический костюм из прочного материала, с бронежилетом и вставками из кевлара, которые должны защитить от осколков и пуль. Поверх – защитные накладки на плечах, локтях, коленях. Обмундирование не такое уж тяжелое, но я знаю, что скоро начну чувствовать его вес. В руках – доисторическая ржавая винтовка, выданная утром после стрельбищ. Я еще помню гулкий ритм выстрелов, отдачу, толкающую в плечо, и запах пороха. Это упражнение успокаивало, заставляло чувствовать контроль. Сейчас – все иначе.
Шлем давит на голову. Его темный визор с функцией защиты от химических и биологических угроз периодически опускается в режиме тестирования, оставляя странное ощущение герметичности. Внутри шлема – гулкое эхо моего собственного дыхания. Обувь тоже отличается от той, к которой я привыкла – легкие, но надежные тактические ботинки с укрепленными носками. Плотные, но при этом не сковывают движение. Каждая деталь обмундирования словно говорит: ты готова, Ари. Только не облажайся, детка.
Я ощущаю взгляд остальных инициаров на себе, но не смотрю им в глаза. Их лица напряжены так же, как и мое. Все знают, что это патрулирование – больше, чем обычное дежурство. Нам поручено не просто пройти по маршруту и вернуться. Это проверка. Я чувствую, как кто-то стоит совсем рядом, и оборачиваюсь – это Теона. Рука касается моей в неловкой попытке приободрить. Я киваю ей, стараясь сохранить видимость уверенности.
– Ты справишься, – произносит Фокс, и я отвечаю ей едва заметным кивком.
Конечно, справлюсь. Я должна.
Лейтенант Эванс, наш куратор, подзывает нас ближе. Взгляд привычно холодный и сдержанный, лицо спокойное, и это спокойствие словно гипнотизирует всех вокруг. Он говорит четко и ясно:
– Сегодня ваше первое ночное патрулирование. Маршрут проходит через сектора А, D и F. Инициар Дерби, – он смотрит прямо на меня, в глазах мелькает стальной блеск, – Ты лидер группы. Покажи, на что способна.
Звенящая тишина. Никто ничего не говорит, но в воздухе ощущается немой вопрос: «Почему она? Дочь президента, элита, особенная.» Меня буквально прожигают взгляды Шона, Дилана, Кассандры, Юлин и Финна, и с каждым из них мне становится все сложнее оставаться спокойной. На секунду я встречаюсь глазами с Кассандрой, и в её взгляде читаю тревогу. Все помнят про Амару, которая ушла на дежурство прошлой ночью и не вернулась. Моя группа молчит, но я знаю, что их мысли уже далеко.
– Дерби, – резкий голос Эванса выводит меня из оцепенения, – действуй.
Я поворачиваюсь к своей команде, собирая свои сомнения и страхи в кулак.
– Разделимся на две группы, – произношу на удивление твердым голосом. – Шон, Кассандра, Дилан – со мной. Теона, Финн и Юлин, вы проверите периметр. Остаёмся на связи. Если что-то пойдет не так – докладывайте сразу. Через час встречаемся на этом месте. Все понятно?
Кивки в ответ. Никто не задает вопросов, хотя их взглядов достаточно, чтобы я почувствовала всю тяжесть принятого решения. Даже Шон, обычно храбрящийся, сегодня молчит, и в его глазах нет привычной бравады. Лишь легкое беспокойство, которое мне знакомо. Слова о том, что не нужно повторять ошибки Амары, повисают в воздухе, так и не сказанные вслух.
Этим утром она так и не вернулась, как и остальные шесть инициаров, отправленных на дежурство. На завтраке я специально пересчитала всех рекрутов, и мои подозрения подтвердились.
Нас стало меньше еще на семь человек.
Попытки выпытать у Эванса что-то конкретное не увенчались успехом. Он размыто обронил, что дежурства иногда длятся больше суток. По мне так это чистый блеф. Ни один даже опытный боец не выдержит столько времени в сторожевой башне, продуваемой всеми ветрами. Без отдыха, сна и еды.
Завтра, если патрулирование пройдет успешно, я потребую, чтобы меня отвели к генералу. Кто-то должен положить конец творящему здесь беспределу.
Лейтенант отдает команду, и мы выдвигаемся, а он остается на месте. То, что Эванс не подверг критике мое решение разделить команду на две группы, придает уверенности в своих силах. На самом деле моя логика довольно проста – так мы существенно сократим время на осмотр территории. Если откинуть в сторону страх и эмоции и взглянуть на ситуацию рационально, то все происходящее – своего рода устрашающий спектакль с мрачными декорациями. Вряд ли нам грозит реальная опасность. Остров укреплен и неприступен, а внутри царит строгая дисциплина. Однако я не сомневаюсь, что командование придумало для нас ряд ловушек, чтобы проанализировать нашу сплочённость и тактику во время стрессовых ситуаций. Моя задача – не поддаться панике и не позволить другим членам группы растеряться и сбиться с маршрута.
Еще один неприятный момент – нас намеренно обеспечили устаревшим оборудованием и допотопными средствами связи, такими как рации и тяжелая переносная мини-станция, которую придется таскать за собой. Про оружие, вообще, молчу.
– Начинаем патрулирование, – предательски дрогнувшим голосом командую я.
Мои шаги быстрые и ровные, так что остальные сразу подстраиваются под мой ритм. Я держу свою древнюю винтовку наготове, прислушиваясь к собственному дыханию, которое эхом отдаётся в шлеме. Группа перемещается синхронно, тени от наших фигур дрожат под светом фонарей.
Когда мы покидаем освещенные зоны Полигона и погружаемся в более удаленные участки, темнота накрывает нас, как тяжелое одеяло. Свет прожекторов пробивается сквозь стальные перегородки, но он слаб и неустойчив. Мы подходим к сектору D – высокие, мрачные ангары вырисовываются перед нами как крепости. Склепы, готовые поглотить в себя всех, кто осмелится войти внутрь.
В нос ударяет резкий запах ржавчины и сырости. Здесь намного холоднее, и ветер пробирает до костей. Мои пальцы, сжатые на рукояти винтовки, слегка подрагивают. Я вдыхаю этот металлический воздух, и вместе с ним – страх.
«Там ничего нет, шершни не обитают на острове, он неприступен и безопасен», – повторяю я себе, стараясь не обращать внимания на пугающие звуки собственных шагов. По крайней мере безопасен от мутантов, а вот от всего остального… я бы не была так уверена. И учитывая исчезновение Амары, поводов остерегаться неизвестных угроз у меня больше, чем достаточно.
– Проверим двери, – шепчу я, голос звучит спокойно, хотя внутри все звенит от напряжения. Пульс грохочет так, что ломит виски.
Дилан первым подходит к одной из дверей ангара, медленно проверяет ее. Движения четкие, уверенные. Я еще не очень хорошо его знаю, и он часто пытается меня задеть, но чутье подсказывает, что на серьезных заданиях на него можно положиться. Он проводит рукой по металлической поверхности и бросает взгляд на стоящую рядом с ним Кассандру, готовую прикрыть его в случае чего. Шон идет чуть впереди меня, глаза следят за каждым движением.
– Чисто, – шепчет Дилан, оборачиваясь ко мне.
Он подтягивает ремень своей экипировки и кивает. Можно выдохнуть и двигаться дальше, но внезапно я слышу странный звук. Тихий, словно тень, ползущая по стене. Металлический скрежет, слишком слабый, чтобы его можно было уловить сразу, но в этой тишине даже он кажется угрозой. Сердце в груди начинает биться быстрее, будто стремится пробиться сквозь броню жилета.
– Шон, слышишь? – шепчу я, едва шевеля губами.
– Ага, – кивает он и берет винтовку наизготовку. – Проверим?
Я колеблюсь всего на мгновение, но даже секунда промедления кажется вечностью. Я вспоминаю про Амару – её напряженный взгляд, когда она уходила… В груди становится тесно, но совсем не из-за дурацкого бронежилета. За считанные дни каждый из инициаров нашей группы стал мне по-своему дорог. Даже незаметная тихоня Юлин заняла кусочек моего сердца. Удивительно и отчасти парадоксально, ведь находясь в безопасности и комфорте в Улье я так и не смогла ни с кем по-настоящему сблизиться. Откуда вдруг во мне проснулся этот командный дух, которого я никогда за собой не замечала?
– Проверим, – соглашаюсь с Шоном, глядя сквозь визоры в его светло-серые глаза. В голове проскальзывает мысль, что Ховард наверняка ни разу не пробовал этот божественный бодрящий напиток. Когда-нибудь…
– Идем, Ари, – сократив мое имя, поторапливает Шон.
Мы осторожно приближаемся к источнику шума, двигаясь медленно, будто даже дыхание может выдать наше присутствие. В темноте я различаю очертания громоздкой военной техники, но наши настороженные взгляды устремлены на угол ангара, где, возможно, скрывается угроза. Но, когда мы оказываемся достаточно близко, понимаем, что это всего лишь кусок металла, который сорвался с креплений и теперь колеблется от ветра, создавая скрежещущий звук.
С облегчением выдыхаю, напряжение отступает, но не исчезает полностью. Я оглядываюсь, встречая взгляд Шона. Он кивает, давая понять, что готов двигаться дальше.
– Все чисто, продолжаем, – шепчу я в рацию и возвращая её на место.
Продолжаем патрулирование. Тени от наших фигур скользят по стенам, разбегаются и пугают, заставляя вздрагивать и задерживать дыхание. Я ловлю себя на том, что считала шаги – десять шагов, пятнадцать, тридцать… Каждая минута кажется вечностью, время растягивается, безмолвный, липкий страх сковывает мышцы.
Медленно продвигаясь вдоль ангара, я в который раз ощупываю пальцами ремень снаряжения, проверяя, все ли на месте. Мой бронежилет уже стал частью моего тела, и сейчас я даже не чувствую его вес. Шлем – тяжелый, но к нему я тоже привыкла, но, когда функция защиты активируется, ощущение замкнутости усиливается.
– Ариадна, – голос Кассандры сбивает меня с мысли. Она идёт рядом, неотрывно глядя по сторонам, как будто готовится к чему-то. – Что, если… – она замолкает, сглатывая, – если мы… встретим то, что встретила Амара?
– С ней все в порядке. Уверена, когда мы вернемся, она будет ждать нас в бараке, – твердо произношу я, крепче сжимая винтовку, и оглядываюсь на Кассандру. В ее распахнутых карих глазах читается неприкрытый страх. Черт, Кэс не просто боится – она почти в панике, просто хорошо это скрывает. Мне тоже дьявольски страшно, но я не имею права это показывать. – Мы ничего и никого не встретим, – продолжаю я, стараясь говорить максимально уверенно. – Это патрулирование. Простая проверка. Мы сделаем всё, как положено, и вернемся. Вместе.
– Надеюсь, – бормочет она, и я отворачиваюсь, стараясь не позволить её сомнениям поселиться в моей голове.
Сектор D остался позади, и вместо массивных ангаров нас окружает дикая природа – лесные заросли внезапно сменяют плотные постройки из железа и бетона. Шум ветра в кронах деревьев перекрывает шорох наших шагов, влажная земля проминается под тяжелыми подошвами. Темнота здесь кажется гуще, будто лес впитывает в себя свет фонарей, оставляя нас в полумраке, а деревья вырастают вокруг, словно молчаливые стражи, прячущие что-то в своих тенях.
Мои мысли полностью сосредоточены на маршруте, держу выданный Эвансом план местности в голове и внимательно слежу за каждым членом группы. Кассандра идет рядом, свет её фонаря быстро скользит по могучим стволам и почти полностью опавшей листве. Мы в основном молчим, переговариваясь только короткими фразами и исключительно по делу. Когда начинаешь работать в условиях патрулирования, словно становишься частью одного большого механизма. Все твои чувства – часть этого механизма, и каждый член команды – ещё одна шестеренка, от которой зависит вся система. Но мысли постоянно возвращаются к тому, что что-то идет не так. Происходит ли это от усталости или интуиция пытается мне что-то сказать?
Лес живёт своей жизнью: то где-то шуршит ветка, то в кустах мелькнет неясная тень. В этой глухой тишине каждый звук кажется угрозой, каждый вздох напоминает о неизвестности впереди. Я сжимаю винтовку крепче, чувствуя, как холод пробирается сквозь перчатки и проникает под бронежилет.
– Ариадна, подожди, – внезапно окликает меня Кассандра. Она останавливается, опускает фонарь к земле и наклоняется. – Что это?
В тусклом свете я замечаю, что один из слотов на переносной станции связи пуст – модуля передатчика нет. Я сжимаю губы. Без него мы не сможем поддерживать связь с другими группами или командованием. Это устройство передает сигналы на большие расстояния, и без него мы останемся в изоляции.
– Ты что, серьёзно? – шепчу, чувствуя нарастающую панику. – Это устройство – основа связи и координации. Без него мы отрезаны от всех. Нет сигнала бедствия, никакой помощи, если что-то пойдет не так. Мы окажемся наедине с лесом и тем, что может скрываться в его глубинах.
– Может, кто-то просто взял его по ошибке? – неуверенно предполагает Кассандра, пытаясь успокоить скорее себя, чем меня. – Проверим все карманы и рюкзаки.
Я встречаю её взгляд. Кэс выглядит увереннее, чем я себя чувствую. Пытаюсь собраться и вернуть контроль, но это не просто потеря. Устройство слишком важно…
– Хорошо, – заставляю себя говорить спокойно. – Проверим сразу после патрулирования. Никому не говори, пока не убедимся.
Мы продолжаем идти, но в голове крутятся сомнения. Что-то явно не так, и это чувствуют все. Лес становится всё более угрожающим: тени удлиняются, каждый шорох звучит громче.
Вдруг гаснет свет – нас окутывает непроницаемая тьма. Я хватаюсь за винтовку, холодный пот пробегает по спине. Все ориентиры исчезли – свет, звуки, пространство. Даже наши портативные фонари внезапно погасли, словно кто-то одним нажатием выключил все устройства сразу. Это не могло быть просто сбоем – для этого нужна серьёзная технология вроде электромагнитного импульса. Воздух стал тяжёлым, как будто сама темнота начала нас давить, поглощая все вокруг. Где-то рядом Кэс шепчет что-то себе под нос, её дыхание кажется слишком громким в этой мёртвой тишине.
– Что, чёрт возьми, происходит?! – крик Кассандры резко пронзает ночной воздух.
Я хватаюсь за рацию, но слышу только шипение. Связь мертва. Вся система светового и тактического оборудования вышла из строя в один миг. Наш план патрулирования просто развалился. Это точно не случайность – кто-то намеренно вырубил всё. Возможно, это был ЭМИ – электромагнитный импульс, который одновременно заглушил все устройства, или ловушка, которую для нас подготовили.
– Оставайтесь на местах! – мой голос выходит громче, чем я планировала. – Никто не двигается. Попробуем разобраться, что произошло.
Дилан лихорадочно копается в своём снаряжении, его движения быстры и уверенные, несмотря на темноту. Я слышу, как его пальцы щёлкают по аппаратуре.
– Сейчас… – бормочет он себе под нос, будто пытается успокоить не только нас, но и себя. – Нужно понять, что случилось с сигналом.
Но мой разум уже не может сосредоточиться на его голосе. Вокруг нас сгустилась такая плотная тьма, что кажется, словно она начинает двигаться, жить собственной жизнью. И вдруг, как вспышка, будто кто-то нажал выключатель прямо у меня в голове, я чувствую… вижу. Не глазами, но чем-то глубже. Лес передо мной разворачивается во всей своей пугающей красе: каждая ветка, каждый хрустящий листок, каждый корень. Я больше не просто стою здесь – я часть этого мрака.
Моё сердце начинает колотиться так бешено, что перехватывает дыхание. Что происходит? Я словно вижу во тьме. Или мне это только кажется? Может, на грани ужаса сработал инстинкт самосохранения? Или адреналин и страх так остро обострили мои чувства? Логика отступает – я только чувствую, что мир вокруг стал иным, и это пугает до дрожи.
– Там что-то есть! – резкий выкрик Шона выворачивает меня из собственных мыслей. Его голос разносится эхом в этой плотной, давящей тьме, как гром среди тишины.
Тихий, еле различимый шорох – совсем рядом. Я замираю, вглядываюсь в пространство перед собой, и вдруг вижу его. Что-то… нет, не человек, не зверь – нечто чуждое, из другого мира. Оно плавно передвигается между деревьями, его очертания растворяются и появляются вновь, сливаясь с тьмой. Холодный пот пробегает по спине, а каждый волос на теле встаёт дыбом.
Я не могу отвести взгляд. Но… подожди. Это что, какой-то тест? Ловушка командования? Да, точно! Как в квестах, где участников пугают подставными актёрами, чтобы проверить их на прочность. В Улье я не раз участвовала в таких, и это было чертовски реалистично и до трясучки страшно.
Я щурюсь, стараясь разглядеть детали, и мысли смешиваются в голове. Это всего лишь проверка, я уверена. Командование хочет нас напугать, а мы… мы играем по их правилам. Вот и всё.
– Это… шершень? – еле слышно шепчет Кассандра, её голос ломается от страха.
На языке вертится саркастический ответ. Но как только я собираюсь сказать это вслух, слова застревают в горле. Неужели я ошибаюсь? Лихорадочно вглядываюсь в силуэт, надеясь заметить хоть что-то, подтверждающее мою версию. Но с каждой секундой это объяснение кажется всё менее вероятным. Движения неопознанного существа слишком нечеловеческие, суставы словно выкручены и работают не так, как у нас. Темный силуэт передвигается почти бесшумно, скользит, как тень, словно его тело подчиняется каким-то другим законам. Это не человек… Очертания существа искажены, будто изуродованы до неузнаваемости.
Моё сознание все еще судорожно цепляется за мысль о проверке, но с каждой новой секундой ужас вгрызается всё глубже.
Это не человек.
Шершень!
Он слишком близко. Я ощущаю его присутствие – холодное, зловонное дыхание, которое, кажется, касается моей кожи. Запах гнили пробивается в ноздри, и внутри меня всё замирает. Могло ли наше командование зайти так далеко? Разум уже не хочет верить в это, но…
– Все к земле! – выкрикиваю я, и мой голос срывается в крик, полный паники.
Я хватаю Шона и Дилана за бронежилеты, дергаю их вниз. Мы падаем на сырую землю, стараясь стать невидимыми для этого существа. Сердце стучит так громко, что я боюсь, оно выдаст нас.
«Это не может быть настоящим» – мысленно повторяю я, пытаясь подавить панику. Но внутри меня что-то ломается. Если это чья-то злая игра, то она вышла из-под контроля.
Шершень стоит неподвижно, его глаза, едва различимые в темноте, прожигают меня насквозь. Кажется, он наблюдает, высматривает наши слабые места. Никакие симуляции, никакие тренировки не могли подготовить нас к этому.
– Черт, я ничего не вижу…. – шепчет Дилан, его голос дрожит. – Что там, Ари?
Я не успеваю ответить. Монстр бросается вперёд, словно выпущенный из клетки дикий зверь. Яростное рычание разрывает тишину, ударяя по нервам. Моя рука рефлекторно тянется к спусковому крючку винтовки. Пальцы дрожат так сильно, что я едва удерживаю прицел. Всё, чему нас учили, кажется ничтожным перед лицом этого ужаса. Да и чему можно научить за три гребаных дня?
Я нажимаю на курок, и грохот выстрела разрывает воздух.
Промах.
Глава 15
Шон первым вскакивает на ноги, хватая меня за руку и увлекая остальных за собой. Его движения резкие, порывистые, он действует скорее инстинктивно, чем осознанно. Дилан, судорожно дыша, тоже пытается подняться, рванувшись так резко, что едва не падает обратно. Адреналин бушует в наших жилах, заставляя двигаться, даже если мозг отказывает.
Винтовка дрожит в ослабевших руках, но сознание уже не цепляется за страх. Паника толкает нас вперёд, и я почти кричу:
– Отходим назад! Ищем укрытие, – мой голос звучит громче, чем я бы хотела, но это помогает разогнать оцепенение, заставить всех действовать.
Мы отступаем к деревьям, пытаясь удержать оборону. Лес вокруг мрачный, устрашающий, полный теней, и в этой кромешной мгле всё кажется враждебным. Тьма – плотная, липкая, будто сам воздух стал вязким, и каждый наш шаг словно увязает в ней.
Я краем глаза замечаю, как Шон и Кассандра принимают боевую стойку, оружие направлено в темноту. Стараюсь держать винтовку наготове, но пальцы нервно трясутся, и онемевшая от напряжения рука соскальзывает с приклада.
– Не оставайтесь на открытой местности! – командую я, голос хриплый от собственного страха.
Мы начинаем двигаться плотной группой, отступая всё глубже в лес, где тени становятся ещё гуще, но деревья хотя бы дают иллюзию укрытия. Я чувствую, как шершень кружит где-то в стороне, его силуэт сливается с темнотой, но я знаю, что он приближается, выжидая удобный момент для атаки.
Земля под ногами коварна – корни скрыты опавшей листвой и цепляют ботинки, сердце стучит так сильно, что я ощущаю его удары в висках.
– Все наготове, держим строй, – шепчу я, стараясь сохранять спокойствие, но голос срывается и дрожит.
И вдруг, на периферии зрения, я замечаю, как между двумя толстыми стволами деревьев, всего на мгновение, мелькает тень – высокая, худая, с длинными конечностями. Резко замираю, поднимая руку в знак тревоги. В тишине леса я слышу только гулкое эхо собственного дыхания. Глаза прикованы к тому месту, где только что показался шершень. Остальные идут дальше, но я не могу пошевелиться, не могу даже моргнуть, чтобы не упустить его из виду.
– Что? Что такое? – Шон подбегает ко мне, хватая за плечо. Я пытаюсь показать, но язык словно прилип к небу, не могу произнести ни слова. Силуэт шершня снова выныривает из темноты и на миг становится четким – уродливое, нечеловеческое создание. Длинные руки, словно обломанные ветки, и глаза… светящиеся, будто вгрызающиеся в меня.
– Кто-нибудь его видит? – я срываюсь на истерический шепот.
– Кого, твою мать? – выкрикивает Дилан, хаотично крутя головой по сторонам.
Кассандра подходит ближе, крепко держа оружие перед собой.
– Что происходит? – в панике хрипит она. – Ари, что там?!
Я не успеваю объяснить. Тень снова двигается – медленно, почти плавно… готовясь к прыжку.
– Боже… О боже. Нет… – едва слышно бормочу я, и с каждым моим выдохом мир вокруг будто сжимается.
– Черт, что за херня? – Шон несдержанно матерится.
Он делает шаг вперед, и я хватаю его за руку, в отчаянии пытаясь удержать на месте.
– Не двигайся! – шиплю я, сама не понимая, почему это так важно. Чувствую, как Шон напрягается рядом, слышу его быстрое и прерывистое дыхание, но он не видит то, что вижу я. Никто из них не видит.
Шершень резко останавливается, его фигура теперь полностью вырисовывается на фоне черноты леса. Я замечаю каждую жуткую деталь – его вытянутые руки, широкую грудную клетку и мощные ноги с выступающими мышцами. Все в нем словно создано для убийства, но он безоружен, в отличие от нас. Сконцентрировавшись на этой спасительной мысли, я пытаюсь взять мерзкую тварь на прицел.
Прижимаю винтовку к плечу, взгляд фокусируется на цели, руки предательски трясутся. Пульс стучит в ушах, как набат, и я до одури боюсь снова промахнуться.
– Ариадна, где он? Ты его видишь? – совсем рядом кричит Дилан, его оружие направлено в сторону, но он держит его как-то неуверенно, не понимая, куда стрелять.
Шершень вдруг замирает. Его лысая голова неестественно дергается. Мне не хватает дыхания, тело не слушается, и кажется, что я сейчас потеряю сознание, не смогу защитить их, себя…
– Открывай огонь! – кричу я в отчаянии, понимая, что единственное, что нам остается – попытаться уничтожить эту тварь.
Винтовки грохочут в ночи, пули вылетают из стволов. Я спускаю курок и в момент выстрела фигура шершня словно растекается как тень. Пули пробивают пространство, но… он всё ещё там. Теперь его глаза пылают ярче, как два прожектора в ночи, и это… не взгляд животного. Нет… Это взгляд разумного свирепого существа, открывшего на нас охоту.
И вдруг он бросается вперёд, его стремительный рывок – одно сплошное размытое пятно. Я отталкиваю Дилана, сбивая его с траектории атаки, но шершень уже мчится на нас. На меня…
Не успеваю среагировать и перекатиться в сторону, паника сковывает тело, движения замедлены, как во сне. В следующую секунду что-то обрушивается на меня со скоростью хлыста. Мир то меркнет, то загорается яркими пятнами, но это ничто по сравнению с тяжестью, которая прижимает меня к земле, парализуя каждое движение. Сердце стучит так сильно, что кажется, вот-вот вырвется наружу.
Тварь склоняется надо мной – так близко, что я ощущаю его зловонное дыхание. Его лицо ужасно: кожа словно натянута на череп, обнажая острые скулы, глаза – узкие вертикальные зрачки, пылающие кровожадной яростью, в них застыли ненависть, голод и что-то древнее, из самых глубин кошмара. От этого взгляда всё внутри сжимается. Кажется, он проникает в мой разум, в каждую мысль… И тогда я слышу это. Ни звуки леса, ни крики остальных, а тихий, шелестящий шепот, раздающийся прямо в моей голове. Он заполняет всё, обволакивает сознание липкой паутиной ужаса. Словно шершень говорит со мной напрямую, его голос – сухой шелест, будто шипение змеиного хвоста, и каждое слово скребет по моему мозгу, заставляя кожу покрываться мурашками.
«Аристей…», – прорывается в моё сознание, словно пытаясь вытеснить все мои мысли, подчинить своей воле.
«Аристей… Аристей… Аристей…»
Тьма сжимается вокруг меня, голос шершня в голове становится оглушающим, и это одно слово, «Аристей», повторяется снова и снова, с каждым разом всё сильнее царапая мой разум. Я не могу сопротивляться – дыхание прерывается, мир меркнет перед глазами. Зрачки существа – вертикальные, пылающие, словно проникают в мою душу, вынуждают чувствовать его силу, его жажду разрушения. Я ощущаю, как сознание ускользает, и в этот момент…
Резкий свет прорезает тьму, как удар молнии. Прожекторы, слепящие и мощные, вспыхивают по всему периметру, озаряя лес вокруг нас. Секунда – и шершень издаёт утробный рёв. Тиски его хватки ослабевают. Он поднимает свою жуткую голову к свету, будто не понимая, что происходит, а потом стремительно отступает, прыгая назад с нечеловеческой скоростью. Рванув в сторону, шершень взлетает на дерево, карабкается, как паук, и мгновенно исчезает в густых ветвях.
Я отползаю, дыша с трудом, и каждое движение даётся с невероятным усилием. Сердце бьётся глухо и больно, мышцы ноют, словно по ним прошёлся ток. Только теперь начинаю осознавать, что могу двигаться. В глазах всё ещё пляшут пятна от ослепительного света, но он же и позволяет увидеть их – фигуры в тяжёлой броне, цепью двигающиеся по периметру.
Военные.
Боже, нас нашли. Я же спасена? Правда?
– Стоять! Всем оставаться на месте! – голос разносится по лесу, и в этом властном тоне я узнаю его…
Майор Харпер. Ледяной командир с неизменной маской спокойствия. Но несмотря на стойкую взаимную антипатию, сейчас я чертовски рада его видеть. Он производит впечатление человека, хладнокровно и уверенно управляющего ситуацией, который удерживает контроль даже тогда, когда вокруг царит хаос.
– Проверить периметр! Убедиться, что тварь отступила, – голос майора спокоен, но холоден как сталь. Ни капли сомнения или страха. В застывшей тишине его слова звучат отчётливо, почти зловеще.
Харпер стоит в нескольких метрах от меня, раздавая четкие команды. В руках оружие наизготовку, глаза, скрытые за визором, не видны, но каждое движение его тела, слаженное и уверенное, не оставляет сомнений – он здесь, чтобы решить ситуацию. Солдаты уже окружают лес, их шаги глухи, как звук боевых барабанов. Лейтенант Эванс – рядом с ним, командует своими людьми короткими жестами. Никто не говорит лишних слов. Это бойцы, натренированные действовать без замешательства, без страха. Их тактика проста: удерживать контроль над территорией, не давать шершню вырваться за периметр.
Я оглядываюсь, убеждаясь, что моя команда в порядке. Шон, Дилан и Кассандра – все на месте, но словно остолбенели от ужаса. Первым выходит из оцепенения Ховард и стремительной походкой приближается ко мне.
– Жива? – хрипло спрашивает Шон, и, протянув руку, помогает подняться с земли. Сдавлено всхлипываю, чувствуя, как последние силы утекают сквозь пальцы как песок. Секунда и я оказываюсь в его крепких объятиях.
– Нашли время, – язвит подоспевший Дилан.
– Боже, он просто меня поддержал, – огрызаюсь я. – Мы же не роботы, твою мать, – добавляю с раздражением, но в мыслях крутится совсем другое. Как, черт возьми, шершень попал на остров? Всем известно, что Полигон – неприступная крепость, но шершень здесь. И этот факт ломает все представления о безопасности.
– Вам только повод дай, – не унимается Пирс.
– Отставить разговоры, оставайтесь на месте, – голос Харпера снова прорывается сквозь пелену. – Он тебя не ранил? – внезапно повернув голову, майор смотрит прямо на меня. Шон резко убирает руки, сделав шаг назад.
– Я просто ее обнял, – растерянно бормочет Ховард.
– Не ты, идиот, – рявкает Харпер. – Дерби, ты оглохла?
– Я не ране… – мой голос затихает, когда внезапно раздается оглушительный рёв.
Шершень снова появляется из густых ветвей, его тёмный силуэт мчится по стволам деревьев с нечеловеческой скоростью. Он движется, как затенённая молния, стремясь к солдатам. Один из них не успевает среагировать, как тварь сбивает его с ног и мгновенно наносит удар – когти прорезают защиту на броне в районе шеи.
Военные пытаются окружить шершня, действуя слаженно и чётко, но мутант слишком быстр. Он бросается в сторону другого бойца, когти оставляют глубокие царапины на броне. Солдат кричит, пытаясь отбиться, но тварь наносит удар по ногам, заставляя его упасть. В этот момент шершень использует свои сильные конечности, чтобы переломить защитные стыки брони и пробиться к телу жертвы.
– Взять живым. Используйте оглушающие гранаты! – приказывает Харпер, отступая назад и анализируя ситуацию.
Солдаты бросают гранаты, вспышки и низкочастотный звук на мгновение заставляют шершня замедлиться. Тварь застывает на секунду, вздрогнув от ударов. Но его невероятная стойкость поражает – он не падает. Вместо этого, шершень с дикой яростью бросается на следующую цель. Он использует свою скорость и силу, чтобы сбить ещё двух бойцов. Одному ломает шею, другому наносит мощные удары, сбивая с него шлем и вгрызаясь острыми зубами в сонную артерию. Кровь хлещет фонтаном, а мерзкая тварь утробно рычит, вырывая из бьющегося в конвульсиях бойца куски плоти. К горлу подступает тошнота, и я резко отворачиваюсь, в панике закрывая ладонями визор шлема.
– Он убивает нас! – кричит Эванс.
– Продолжайте атаковать! – командует майор, но в его голосе слышится напряжение.