Влад Бах
Полигон
Харпер тоже пристально смотрит на Элину, но та только хмурится, продолжая изучать данные на своём планшете.
– Я… Я не понимаю, как это произошло… – едва слышно бормочет она. – Последнее, что я помню… Как зашла в отсек с капсулой, где находился мутант. Черт, Кайлер, ты же знаешь, что я бы никогда… – вскинув голову, вспыхивает Грант и так же резко потухает. – У меня нет доступа к центральной системе. Я физически не могла вырубить защиту.
– Я ни в чем тебя не обвиняю, – качнув головой, сдержанно произносит майор. – Пока не обвиняю, – добавляет чуть прохладнее.
Элина открывает рот, чтобы что-то возразить, но ее слова тонут в звуке неожиданно ожившего голографического экрана. Внимание всех присутствующих мгновенно сосредотачивается на записи, только что переданной с Полигона. На видео Элина в защитном костюме медленно шагает к капсуле с шершнем. Ее движения кажутся удивительно медленными и неестественными, как будто она находится под каким-то воздействием. Лицо за прозрачным шлемом пустое, взгляд застывший, словно она полностью отключилась от реальности.
– Что за чёрт… – потрясенно восклицает Харпер, не сводя глаз с экрана, где видно, как Элина заторможенно вводит код… капсула открывается, выпуская мутанта.
Шершень не бросается на застывшего в оцепенении биолога, как следовало бы ожидать. Вместо этого он направляется к главному компьютеру лаборатории. Его уродливые конечности медленно касаются панели управления, но он не набирает кодов, не вводит никаких команд. Просто кладёт свои узловатые, покрытые наростами кисти на поверхность, словно считывает её информацию. На мгновение шершень закрывает желтые глаза, и в этот момент свет в лаборатории начинает мигать. Отключаются системы, одна за другой. Мутант, как будто силой мысли, берёт под контроль всю инфраструктуру, блокируя системы безопасности, и вносит хаос в замкнутую сеть Полигона.
Запись обрывается, оставляя в помещении мертвую тишину.
Лицо Элины резко бледнеет. Она смотрит на экран широко раскрытыми глазами, словно пытаясь осознать увиденное. Её пальцы мелко дрожат, хотя она судорожно пытается удержать себя в руках. Над столом повисает напряжённое молчание – никто не решается заговорить первым.
– Что это было? – прерывает тишину Эванс, голос его хриплый от недоумения и шока.
– Он взломал системы без единого прикосновения к консоли, – проговаривает Харпер, едва сдерживая нарастающую ярость. – Шершень проник в сеть Полигона, будто слился с ней. И это произошло через тебя, Грант.
– Нет… – в ужасе шепчет Элина. – Клянусь, Кайлер, я не делала этого.
– Но это была ты, – жёстко перебивает её Харпер, не сводя с неё взгляда. – Ты сама видела. Ты ввела код, открыла капсулу, а потом этот монстр проник в систему.
Элина трясёт головой, словно не веря своим глазам и словам. Её разум пытается сопротивляться увиденному, но факты говорят сами за себя.
– Как это возможно? – продолжает она, осипшим голосом. На её лице быстро сменяются эмоции: от шока до полного неверия и… страха. Того страха, который не даёт продохнуть, сдавливая грудную клетку железными тисками.
– У меня нет доступа к аварийным протоколам. Я не могла…
Харпер долго молчит, прищурившись, словно обдумывая возможные варианты.
– Может, ты и не делала этого осознанно, – наконец произносит он. – Вспомни последние исследования нейротехнологий. Существуют методы манипуляции сознанием на молекулярном уровне, когда человек может стать носителем чужой воли, даже не осознавая этого.
Анна Бессонова приподнимается из кресла, пристально наблюдая за всеми.
– Я не в курсе всех этих ваших научных фишек, но вот это…, – ткнув пальцем в экран, стальным тоном произносит она. – Прямое доказательство саботажа.
– Подожди, сначала нужно разобраться, – перебивает ее Харпер, снова переключая внимание биолога. – Элина… – его голос звучит спокойно, но в глазах читается недоумение. – Ты действительно ничего не помнишь?
– Ничего из того, что мы только что увидели – беспомощно бормочет Грант. – Но это невозможно, Кайлер, – восклицает она с горячечной уверенностью. – Подумай логически, ты же сам возглавлял группу, захватившую этот экземпляр.
– Думаешь, я забыл? – Харпер хмуро сводит брови.
– Да, он отличается от тех особей, с которыми мы сталкивались раньше, – нервно продолжает Элина. – Но во время первого захвата шершень не проявлял тех возможностей, что продемонстрировал в лесу и на записи.
– К чему ты ведешь?
Элина нервно сжимает руки, её взгляд скачет между собравшимися, словно она ищет ответы в их лицах, но, так и не обнаружив, возвращается к экрану перед собой. Сделав глубокий вдох, она неуверенно произносит:
– Возможно, мы имеем дело с результатом ускоренной адаптации, – её голос едва слышен, но в тишине зала каждое слово звучит ясно. – Шершни могут изменяться под воздействием окружающей среды, но не настолько быстро. Я не могу понять, как он мог так быстро интегрироваться с нашими системами… – Она ненадолго замолкает, обдумывая следующее предложение. – Это не просто биологическая адаптация. Как будто он уже знал, как с ними работать.
Харпер хмурит брови, но не прерывает её. Его внимательный взгляд устремлён на Элину, как будто он пытается найти ответ в её словах.
– Ты говоришь о… сознательной адаптации? – осторожно переспрашивает он.
– Не уверена, – признаётся Элина, нервно переплетая пальцы. – Но я не могу исключить вероятность того, что какие-то внешние факторы или силы ускорили эти изменения. Мы всегда считали, что шершни – это просто результат генетических мутаций из-за воздействия М-вируса. Но сейчас…
Эванс, не поднимая глаз, стучит пальцами по планшету, пересматривая данные.
– Пока что это всё лишь гипотезы, – сухо замечает он, бросив короткий взгляд на Харпера. – Без подтверждённых данных мы не можем делать точных выводов. Мутации не происходят с такой скоростью, даже под влиянием внешних факторов.
– И что ты предлагаешь? – Кайлер разворачивается к Эвансу, его голос максимально напряжён. – Если мы не можем объяснить это естественными процессами, что это значит?
Лейтенант отводит взгляд, исчерпав имеющиеся аргументы.
– Теоретически… – немного подумав, начинает Харпер. – В его нервную систему могли быть внедрены биологически активные компоненты. Есть исследования в области нейротехнологий, где используются биосовместимые наночипы, которые интегрируются с нейронами и могут влиять на поведение или даже управлять внешними системами. Что если кто-то уже снабдил этого шершня такой технологией, которую мы ещё не знаем?
Элина отрицательно качает головой:
– Мы проверили его мозг до мельчайших деталей, – её голос полон уверенности. – Никаких чипов, ничего необычного. Но его нервная система могла развить что-то вроде способности считывать электронные сигналы, без каких-либо устройств.
Подполковник Бессонова снова поднимается с места, её массивная фигура застывает в тени приглушённого света тактического зала.
– Эта тварь взломала системы Полигона, заблокировала доступ и вышла за пределы зоны изоляции! – резко чеканит она. – Без вмешательства извне или без технологической поддержки. Какой вывод мы можем сделать, кроме как то, что кто-то нам уже солгал? – Анна сужает глаза, переводя взгляд с одного на другого, словно сканируя их мысли.
– Я не думаю, что тут замешана ложь, – с ледяным спокойствием возражает майор. – Факты перед нами. Системы были взломаны, но не с помощью известных технологий. Это ставит нас в тупик, но не значит, что кто-то сознательно манипулировал информацией.
– Если биологических аномалий нет, это означает, что перед нами новая, непознанная способность организма, – вставляет Эванс. – Возможно, мы имеем дело с неким вариантом клеточного резонанса. Нервная система шершня каким-то образом реагирует на сигналы наших систем, словно настраивается на их частоты. Это могло позволить ему взять под контроль оборудование, не прикасаясь к нему напрямую.
Анна выходит из-за стола, начиная нервно мерить зал широкими шагами.
– Клеточный резонанс? Вы действительно это обсуждаете? – её полный скепсиса взгляд останавливается на Эвансе. – Мутации, резонансы… Мы на военной базе, а не на симпозиуме. И вы хотите сказать, что эта тварь каким-то образом "поймала волну" нашей системы и взломала её, как какой-нибудь компьютерный вирус?
– Это предположение, – возражает Зак, неуверенно перебирая пальцами металлические колечки в брови.
– И оно логично, если учитывать, что шершень мог эволюционировать на молекулярном уровне, как некоторые насекомые приспосабливаются к ядам. Только здесь мы говорим о цифровых системах, и он мог просто синхронизироваться с ними, – заканчивает его мысль Харпер.
– Это бред! – категорично возражает Бессонова. – Сколько ваш образец пробыл в лаборатории? Сутки?
– Пять дней, – вставляет Элина.
– И вы будете мне рассказывать, что мутант за этот срок смог из тупого животного эволюционировать в сверхсущество?
– Хватит, – грубо обрывает её Харпер, чувствуя, как разговор уходит в ненужные теоретические дебри. – Нам нужно объяснение здесь и сейчас. И оно должно быть чем-то, что мы можем применить.
– Мы обязаны выяснить, как далеко зашли изменения в геноме этого вида мутантов, – тихо говорит Элина.
Майор задумчиво кивает, вновь поворачиваясь к окну, где бушующий океан кажется отражением его внутренних сомнений.
– Нам нужен новый образец, – говорит он, словно себе, но его слова слышат все.
– Ты хочешь… снова поймать одного из них? – недоверчиво спрашивает Бессонова.
– Не просто поймать, – отвечает Харпер, сдерживая своё раздражение. – Мы должны захватить нового шершня и сделать это быстро. Единственный способ понять, что происходит с их эволюцией – это изучить их в контролируемых условиях. Мы не можем полагаться только на догадки. Нам нужен живой образец, чтобы выяснить, как они приспосабливаются.
– Захватить? Где? Мы ведь едва справились с предыдущим! – Элина с трудом сдерживает дрожь в голосе.
– Мы поймали первого неподалёку от южного побережья материка, на старой исследовательской базе, – отвечает Харпер. – Раньше там велись эксперименты с М-вирусом. База частично заброшена, но окружающие леса заражены. Это наш шанс.
– Это недалеко, – медленно проговаривает Эванс, его взгляд всё ещё прикован к планшету. – Можно добраться на вертолёте, всего сорок минут перелёта. Но у нас будет ограниченное окно для действий.
Харпер непроизвольно сжимает руки в кулаки.
– Мы найдём способ. Без вариантов.
Глава 19
Свет словно замер в воздухе, заполняя пространство чем-то странно неживым, очертания мебели будто растворились, оставив меня один на один с собственными страхами. Тишина укутывает, как плотное одеяло, навевая смутное ощущение одиночества. Событий так много, что я не знаю за какую мысль хвататься первой. В голове разрастается путаница, словно кто-то вставил в мой разум фальшивые воспоминания, и я тщетно пытаюсь отделить их от реальности.
В памяти вновь всплывает тот сон. Образ Эрика, его спокойная решимость, его тепло, чувство защищенности и безусловная вера… в него. Но это всего лишь иллюзия, сон… или нет? Всё казалось настолько реальным, что я до сих пор ощущаю солёный запах океана, свежий ветер, холодные брызги на щеках…
Почему Эрик приснился мне именно сейчас, когда я так запуталась в том, что происходит вокруг?
Может быть, это отражение реальности? Мой разум просто пытается переработать всё то, что происходит в настоящем – разочарование, страх, неизвестность. Как будто внутренний голос подсказывает мне что-то очень важное…
Мои мысли резко переключаются на Харпера. Его ледяной взгляд, слова, полные скрытых смыслов и недосказанности. Он слишком много знает, но не спешит делиться информацией. Харпер привык контролировать всё вокруг, но только со мной ему это явно не светит. И это его раздражает. Особенно то, что ему приходится «присматривать» за принцессой. Но тем не менее… там за воротами госпиталя он, не раздумывая, прикрыл меня, словно не знал, что в нас стреляли холостыми патронами. И это, черт возьми, снижает градус моей неприязни, заставляя видеть в нем что-то человечное.
Зафиксировав взгляд на интерактивной панели справа от двери, пытаюсь прочесть мигающие красным буквы, но перед глазами плывет, строчки расплываются. Кажется, это новое расписание и в нем наверняка по часам указаны выматывающие тренировки. Харпер заикался про обучающий центр. Не сомневаюсь, что он тут есть.
Тревога нарастает и затягивает как зыбучий песок, и, чем больше я пытаюсь абстрагироваться, тем глубже погружаюсь в удушливое отчаяние. Мучительно сильно хочется домой… Моё подсознание лихорадочно ищет ответы, но они ускользают… Я не могу понять, где реальность, а где игра разума. Даже то, что произошло с шершнем в лесу, теперь кажется каким-то отголоском иллюзии.
Как этому монстру удалось вырваться? И почему именно мы оказались в том месте?
Внезапно мои размышления прерывает деликатный стук в дверь.
Я вздрагиваю, возвращаясь в реальность, и в следующее мгновение в комнату заглядывает Теона. Она выглядит растерянной и уставшей, тёмные круги под глазами придают её лицу болезненный оттенок, растрёпанные волосы торчат во все стороны.
– Теа, не представляешь, как я рада тебя видеть, – резко сев, искренне восклицаю я.
Она осторожно закрывает дверь и медленно приближается. Походка и движения неуверенные, будто она ещё не до конца осознала, где находится.
– Ты давно проснулась? – спрашивает слабым голосом, лихорадочно оглядываясь по сторонам.
– Пару часов назад, может, чуть больше, – киваю я, жестом приглашая её присесть на край кровати. – Ты видела остальных? – затаив дыхание, пытливо всматриваюсь в её лицо.
Теона опускается рядом и тяжело вздыхает, потерянно уткнувшись носом в мое плечо.
– Никого… – её голос дрожит. – Но мне сказали, что выжили все. Кошмар, Ари… – всхлипывает она. – Я была уверена, что мы умрем… Но, видимо, нашу массовую казнь решили отсрочить.
– Никто не умрет, Теа, – твердо проговариваю я, заключая ее в объятия. Чувствую исходящие от нее нервозность и дрожь. – По крайней мере не сегодня.
– Слабое утешение, – горько отзывается Теона.
Какое-то время мы сидим в тишине. Крепко обнявшись, погруженные в свои безрадостные мысли. Оказывается, нет ничего естественнее, чем черпать поддержку в другом человеке, когда мир вокруг тебя начинает вращаться с бешеной скоростью. Для меня это почти открытие… Приятное, несмотря на обрушившийся на нас хаос.
– Кто тебе сообщил, что выжили все? – тихо уточняю я. – Харпер?
– Нет, – Теона слегка отстраняется, подняв на меня растерянный взгляд, в болотно-зеленых глазах мелькает удивление, а я невольно замечаю, что цвет ее радужек совсем не такой яркий и насыщенный, как у майора. – Я очнулась в помещении, похожем на это, но с одной кроватью, – она осекается, нервно перебирая ткань своей черной куртки. На мне, кстати, такая же и одета прямо поверх плотного комбинезона из акульей кожи. Пока мы были в отключке, кто-то позаботился о теплой одежде. – Там был Эванс…
– Лейтенант? – изумленно перебиваю я, пытаясь понять, что это может значить. Я пришла в себя в компании майора, а Теона – Зака Эванса. Что за необъяснимая рокировка? К остальным инициарам тоже приставили кого-то из командования? Это новая стратегия или что?
– Да, – смущенно кивает Теа. – Он сказал, что это его комната, и меня временно разместили там, потому что… – она снова прерывается, сплетая пальцы на коленях и отводя взгляд.
– Потому что…? – мягким тоном прошу Теону продолжить.
– У тебя серьезный разговор с майором, – выдыхает она.
– Но при чем тут… – в недоумении трясу головой.
– Нас разделили, теперь мы будем жить по парам в одной комнате, – взволнованно поясняет Теона. – Меня распределили к тебе.
– Зачем? – еще больше теряюсь я.
– Не знаю, – пригладив торчащие волосы, Теа бросает на меня полный смятения взгляд. – Возможно, им так проще нас контролировать?
Логично, черт возьми. Разделяй, контролируй, запутывай…
– Что еще Эванс тебе рассказал? – нетерпеливо спрашиваю я, надеясь, что крупицы информации из разных источников помогут мне составить более-менее цельную картину.
– Что в нас стреляли не боевыми патронами, а снотворным, – её голос такой тихий и слабый, что я невольно испытываю вину за свою настойчивость. – Затем доставили сюда, и теперь мы продолжим обучение здесь, на этой базе.
– А он сказал, что база находится на Сахалине? Пока мы были в отключке нас вывезли с Полигона! – сжав кулаки, я резко вскакиваю с кровати и превозмогая колющую боль в ногах подхожу к окну.
Одним движением отдёргиваю штору и застываю, глядя на пейзаж за окном. Передо мной раскинулись суровые холодные горы. Эти вершины не манят к себе, они выглядят мрачно и устрашающе. Каменные склоны испещрены глубокими трещинами, а их поверхность – серый массив из бесконечных валунов, словно застывшая пустыня. Над ними нависает низкое серое небо, тяжёлое как свинец. Всё вокруг словно замерло. Нет деревьев, нет травы, только безжизненная каменная пустошь, простирающаяся до самого горизонта, где всё растворяется в густом тумане. Вдалеке едва заметны снежные вершины, холодные и отстранённые, словно могучие стражи времени.
– Боже… – потрясенно шепчет Теона, незаметно приблизившись ко мне со спины. – Что с нами будет, Ари? – спрашивает она с паническими нотками в голосе.
– Эванс что-нибудь говорил про миссию?
– Нет, – быстро отвечает Теа. – Я… я не понимаю. Инициаров должны обучать на Полигоне, а здесь… здесь мы все умрем.
– Мы выживем, – твердо произношу я, стараясь придать голосу уверенности, хотя внутри всё кричит от страха. – Продолжим обучение здесь, раз так решило командование. В конце концов, какой смысл сохранять наши жизни, чтобы потом отнять?
Теона в ужасе смотрит на меня, делая шаг назад, нервно потирает руки, словно пытается согреться в этом ледяном мире.
– Обучение? – она истерически смеётся. – Ты видела, что творилось в лесу? Я – нет, но мне достаточно того, что рассказал Шон. Это не обучение, Ари. Они играют с нами, как с пешками. И что дальше? Они бросят нас в эту мертвую пустыню, чтобы проверить, как долго мы продержимся?
Чувствую, как её паника начинает подниматься волнами, захлёстывая и меня. Но я не могу позволить себе поддаться страху. Должен же быть какой-то смысл в том, что происходит. Генерал не стал бы просто так нас отправлять на верную смерть. Или стал? Эта мысль становится всё навязчивее, хотя я яростно пытаюсь отогнать её прочь.
– Думаю, что дело в играх командования. То, что случилось в лесу… моя группа не должна была оказаться там. Харпер утверждает, что я ошиблась, плохо запомнила карту и сошла с маршрута… Черт, я уверена, что он лжет. Но именно это послужило причиной нашей отправки сюда, – медленно проговариваю я, не отрывая взгляда от заснеженных вершин вдали. – Если бы вы не пошли нам навстречу, то у вас был бы шанс…
– Мы не могли поступить иначе, Ари, – Теона мягко касается моего плеча. – Даже если ты ошиблась, не вздумай себя винить. Это они отправили на патрулирование неподготовленную команду, а ты сделала все, что могла. Шон говорил, что благодаря тебе и твоей молниеносной реакции группа не пострадала. Ты отлично ориентировалась в глухом лесу, в кромешной темноте, не растерялась и сохранила сплоченность команды.
Её слова касаются чего-то сокровенного глубоко внутри, но утешение приходит не сразу. Мои руки дрожат, а сердце колотится в груди как барабан.
Я не просто «отлично сориентировалась» в темноте…
Я видела то, что не видели другие.
Все мои «молниеносные» действия… Не могу объяснить это даже самой себе, но меня словно вела некая сила, необъяснимый инстинкт, как будто неведомая часть меня знала, что делать.
В одно мгновение, как будто переключился невидимый рычаг, включив внутренний резерв. А потом… когда уродливый монстр склонился надо мной и в голове отчетливо прозвучал его голос… «Аристей», я словно оцепенела от ужаса. Что это было? Тайный язык, на котором общаются эти твари, или закодированный призыв? Но почему никто, кроме меня, его не слышал?
– Ты знала лейтенанта раньше? – осторожно начинаю я, переключая тему разговора, и вглядываясь в лицо Теоны. Вопрос крутился в голове давно, но теперь, после услышанного, хочется узнать правду. Зак Эванс – наш инструктор, один из командиров, ответственных за подготовку инициаров. И если он отправил Теону ко мне, значит, за этим может стоять что-то большее, чем просто распределение по комнатам.
– Это так заметно? – Теона вскидывает голову, нервно прикусывая нижнюю губу.
– Ну… – выразительно тяну я, давая понять, что отрицать бесполезно. – Вообще – да.
Она вздыхает, собираясь с мыслями, потом начинает неспешно рассказывать:
– Мы познакомились с Заком в "Тритоне". Такие центры есть на каждом острове. Это место… Оно закаляет тебя с детства. Силовые тренировки, выносливость, скорость – всё, что нужно для выживания. Но это не только о физической силе, понимаешь? Там учат быть командой, быть частью чего-то большего.
– Да, и в Улье есть подобные центры, – задумчиво киваю.
– Ты тоже там занималась?
– Нет, не думаю, – отрывисто отвечаю я, неопределённо качнув головой.
В памяти вспышками загораются разрозненные фрагменты с силовых тренировок, но они настолько размыты… создается впечатление, что я их только что придумала.
– А Шона я знала с детства, – продолжает Теона. – Он всегда был рядом, надёжный, понятный, свой… С неизменным чувством юмора, немного замкнутый и порой ершистый, но Шон всегда поддерживал меня, помогал в трудные моменты, и я… я тоже старалась немного скрасить его тяжелую жизнь. Мать Шона больна много лет, а отец… В общем, ты сама уже все знаешь. Ему пришлось нелегко, Ари.
Она замолкает на мгновение, вспоминая те далёкие дни. Я не тороплю её, давая возможность выговориться.
– А потом появился Зак, – продолжает Теона, шагая в сторону свободной кровати. – Он был старше нас на год и уже тогда выделялся среди остальных. Сильный, решительный, с явными лидерскими задатками. Его успехи впечатляли не только тренеров, но и всех девчонок «Тритона», а Зак выбрал меня.
Теона снова делает паузу, словно ей сложно говорить дальше.
– Он долго пытался привлечь моё внимание. Сначала всё было невинно – взгляды, разговоры, но потом Зак стал подкатывать более настойчиво. И в какой-то момент я … сдалась. Это не было любовью, скорее… любопытством, влечением. Мы встречались около трех месяцев, потом его призвали на Полигон, – Теона присаживается на край кровати и сгребает пальцами тонкое покрывало. – Я не думала, что он вернётся… И не собиралась его ждать. Может, это звучит легкомысленно…
– Ты его просто не любила, – я развожу руками, опираясь спиной на металлический шкаф у стены. – Это не преступление, Теа.
– Да, наверное, – грустно соглашается она. – Спустя какое-то время я сблизилась с Шоном. – её голос становится заметно теплее. В нём звучат искренние чувства, совсем не такие, как при упоминании Зака. – Мы оба были одиноки…
– Не оправдывайся. Я понимаю, – искренне шепчу я, опускаясь рядом с Теоной и ободряюще сжимая ее руку.
– Я сама не заметила, как наш дружеский секс перерос в нечто большее. С ним все по-настоящему, Ари. По крайней мере, для меня. Шон… он сложный и совсем не такой, каким его видят окружающие.
– Он классный, – с улыбкой признаю я.
– Эй, – Теа шутливо пихает меня локтем. – Даже не думай. Ты хоть и принцесса, но с Ховардом тебе не светит. В глубине души он бунтарь и ненавидит наших правителей.
– Да ладно тебе, – слабо улыбаюсь я в ответ, чувствуя, как тёплая волна дружеской шутки хоть немного согревает холодное пространство комнаты.
– А потом призвали нас с Шоном, – вернувшись к своему рассказу, Теона вздыхает и ненадолго закрывает глаза. – Теперь Зак наш командир, инструктор… Холодный, бесчувственный, словно твой андроид.
– Да на его фоне, Дрейк – сама теплота и дружелюбие, – тихо смеюсь я.
– Это не тот Зак, которого я знала, – пропустив мою фразу мимо ушей, напряженно произносит Теа.
– Думаешь, он может быть опасен? – осторожно спрашиваю я. – Для тебя и Шона?
– Не уверена, – отвечает она, пожимая плечами. – Но его поведение… когда мы оказались наедине… И то, как он на меня смотрел… – сбивчиво объясняет Теа. – Мне кажется, он ничего не забыл. Я имею в виду наши с ним отношения.
Ее руки начинают мелко дрожать, словно она и правда до чёртиков боится Эванса. И это понятно. Зак больше не тот парень из прошлого, он теперь её командир, а это значит, что у него есть власть. Власть, которую можно использовать как во благо, так и во вред.
– Ты думаешь, он хочет тебя вернуть? – прямо спрашиваю я.
Теона задумчиво кивает.
– Когда мы занимались в "Тритоне", Зак никогда не останавливался, пока не добивался своего. А если он решил, что всё ещё имеет на меня права?
– Он ничего не сделает, – пытаюсь успокоить подругу. – Запрет на личные отношения распространяется не только на инициаров.
– Брось, кто здесь будет разбираться с нарушениями дисциплины? – скептически отзывается Теа. – Тем более, если нарушитель из командного состава.
– Если Зак попытается…
– Я справлюсь, Ари, – перебивает меня Теона. – Мне просто нужно было выговориться кому-то. Сама понимаешь, Шону о таком не скажешь… Он может пойти на открытую конфронтацию и навлечь тем самым на себя массу неприятностей.
Теона на мгновение замолкает, словно переваривая свои же слова, а потом вдруг спрашивает с любопытством:
– А что насчёт тебя, Ари? Ты в кого-нибудь влюблена? Или парни в Улье не дотягивают до твоих стандартов?
Я непроизвольно хмыкаю, услышав её вопрос, но чувствую, как сердце тоскливо сжимается в груди. Что я вообще знаю о влюбленности? Наверное, ничего. И в какой-то мере чертовски завидую Теоне, успевшей разбить сразу два мужских сердца.
– Парни в Улье… – начинаю я, чуть запнувшись. – Они… другие. А стандарты – это не про меня, Теа. Как дочь верховного правителя, я не имею права выбирать… – замолкаю, не зная, как правильно сформулировать мысль. Слова застревают в горле. – У меня есть жених, одобренный отцом. Сол Гунн…
– Гунн? – Теона удивлённо вскидывает брови. – Твой жених случайно не связан с Адамом Гунном, возглавляющим Департамент Ресурсов на Гидрополисе?
– Да, Адам – отец моего будущего мужа, – криво ухмыляюсь я. – И Сол однажды сменит его на этой почетной должности.
– А вот это уже интереснее, – Теона поворачивается ко мне всем телом, её выразительные глаза горят любопытством. – То есть… если у вас с Солом все сложится, то однажды ты тоже будешь править Гидрополисом?
– Теоретически – да, – поморщившись, киваю я.
– С ума сойти! И каков он, этот… – Теона слегка мнётся, подбирая слова, – Сол? Он… нравится тебе?
– Мы с ним не особо близки, – уклончиво отвечаю я. – Наши семьи договорились об этом браке, когда мне было всего десять, а ему тринадцать. Совсем дети… – рассеяно улыбнувшись, отвожу взгляд в сторону. – Я росла с мыслью, что однажды Сол станет моим мужем, свыклась с этим фактом и приняла. Он симпатичный, правда, но у меня не было времени, чтобы влюбиться. И, честно говоря, я не уверена, что любовь в таких условиях вообще возможна.
– А теперь? – мягко уточняет Теона, её голос звучит по-дружески тепло и ненавязчиво. – Теперь всё изменилось, ведь ты здесь. И неизвестно, когда ты вернёшься. Свадьба… под вопросом?
Я киваю, тяжело вздыхая:
– Я не знаю, Теа. Всё, что я думала о своей жизни, что планировала… Мой отец, мои обязанности, этот брак… В любом случае, моё будущее теперь – больше загадка, чем запланированный сценарий.
– И как ты к этому относишься? – Теона смотрит на меня с искренней заинтересованностью. – Ты хотела эту свадьбу?
Я молчу несколько секунд, вспоминая безликие церемонии и холодные, почти деловые переговоры, окружающие меня в Улье.
– Хотела ли я её? Не думаю… – медленно отвечаю я. – Это было… неизбежно. Как бы странно это ни звучало, я не думала о том, что хочу или не хочу. Это просто было частью моего пути.
– И у вас с ним… – Теона делает красноречивую паузу, вопросительно вскинув брови. Я не спешу отвечать, хотя прекрасно понимаю, что она имеет в виду. – Неужели вы ни разу? Или вам до свадьбы нельзя ничего такого?
– Можно, – усмехаюсь я. – В Улье никто не требует от невест невинности.
– Так было у вас или нет? – в лоб спрашивает Теона, устав ходить вокруг да около. – Ну же, Ари, колись. Я тебе всю свою подноготную выложила, ничего не скрывая.
– Ладно, – сдаюсь я, прикладывая холодные ладони к горящим щекам. – Мы попробовали один раз. Мне просто было любопытно, и, честно говоря, на эту роль подошел бы любой другой, но доступ в мою соту был только у Сола.
– Соту? – хмурится Теона.
– Так называются комнаты в центральной башне Улья. Они шестигранные, как и все помещения на острове, – кратко разъясняю я.
– И тебя держали там? Как узницу? – с сочувствием интересуется Теа. Ее бесцеремонная настырность невольно напоминает мне о том, почему в прошлом я предпочитала общаться исключительно с Дрейком.
– Это вопрос безопасности. Я – дочь президента…
– М-да, что-то теперь этот вопрос никого особо не волнует, – хмыкает Теона. До обидного чертовски верное замечание. – Сол, я так понимаю, облажался? – со смешком добавляет она.
– Почем ты так решила?
– Если бы он был на высоте, то одним разом ваши сексуальные опыты явно бы не ограничились, – поясняет Теона. – Я права?
– Отчасти. Я утолила любопытство и поняла, что мне это не нужно, – отвечаю я, чувствуя себя крайне неловко.
– Тебе просто попался отстойный любовник. Искренне сочувствую, Ари. Мне повезло больше. С обоими. Кстати, здесь допуск в нашу «соту» не такой строгий, – лукаво подмигивает мне Теона. – Я бы на твоем месте не тормозила и попробовала еще с кем-нибудь. Неизвестно, что ждет нас завтра…Поэтому мой тебе совет, подруга. Бери от жизни все, пока есть возможность.
Я лишь тихо смеюсь в ответ, но внутри нарастают смятение и глухая тоска. Теона более раскованна и уверена в таких вещах, а я… я росла под постоянным надзором, и мои решения контролировались отцом и системой. Брать от жизни все? Для меня – это непозволительная роскошь, но не буду отрицать, ее совет звучит весьма заманчиво. Вот только мои мысли сейчас заняты отнюдь не парнями, хотя…
Внезапно раздается резкий, металлический звук, эхом разлетающийся по комнате. Я вздрагиваю от неожиданности, а Теона, нахмурившись, устремляет взгляд на интерактивную панель, встроенную в стену у двери.
– Что это? – тихо спрашивает она, направляясь туда.
Я следую за ней, чувствуя, как внутри с каждым шагом нарастает тревога. Синие огоньки на экране начинают сменяться, вырисовывая чёткие строки расписания: