Влад Бах
Полигон
Глава 4 Новая Атлантида
«Новая Атлантида – научный и технологический центр. Изначально созданный, как место отдыха для элиты, после эпидемии М-вируса его функции были пересмотрены. Теперь здесь находятся лаборатории и исследовательские комплексы, работающие над биоинженерными проектами и инновациями. Архитектура включает современные научные центры и высокотехнологичные здания. Основное население – ученые, инженеры и исследователи, разрабатывающие передовые технологии.»
– Финн, ты уже выбрал тему для диплома? – профессор Дэйн вздыхает, откидываясь в кресле.
Высокие потолки аудитории, перекрытые прозрачными стеклянными панелями, заливают помещение мягким светом. Стены, облицованные гладкими экранами, покрыты цифровыми записями и графиками текущих исследований. Длинные столы выглядят стерильно чистыми, без мельчайших крупиц пыли на глянцево-белых столешницах.
Финн обращает задумчивый взгляд на небольшой аквариум с разноцветными растениями-гибридами и юркими маленькими рыбками. Засмотревшись на то, как мерцают внутри аквариума искорки воды и отливает золотом чешуя самых обычных карликовых гурами, он медленно выдыхает свежий воздух, очищенный автоматическими системами фильтрации. Тихо жужжат умные вентиляторы, навевая сонливость и апатию.
Раскачиваясь на стуле, Финн лениво откидывает назад свои ярко-синие волосы. Его худощавое, но сильное тело, натренированное занятиями спортом и активной жизнью в городе, буквально излучает энергию. Но сейчас, сидя под светом умных ламп и глядя на профессора, он лишь слегка ухмыляется, и в его пронзительных серо-голубых глазах отражается вызов.
– Да, профессор, решил, – Финн щелкает пальцами, словно этот вопрос для него сущий пустяк. – Новые технологии генной инженерии для усиления устойчивости организма к внешним факторам. Это особенно актуально для адаптации тех, кто живет за пределами Новой Атлантиды, на других островах.
– Прекрасный выбор, Финн, – кивает Дэйн с легкой улыбкой, приправленной тенью беспокойства. – Этот проект имеет большой потенциал. И я уверен, что ты сможешь успешно его завершить. Но имей в виду, что времени у нас немного.
Финн кивает, взъерошивая волосы привычным жестом. Университет Биотехнологий и Инноваций «Горизонт» – три года назад стал его домом.
В этих аудиториях он провел многие дни и ночи, обсуждая гипотезы, тестируя образцы, создавая проекты. Он был единственным студентом в своем потоке, зачисленным на факультет генетики в возрасте пятнадцати лет. Родители безумно им гордятся, а младшая сестренка с нетерпением ждет возвращения любимого брата. Через год, когда Финн закончит образование и найдёт себе место по специальности, его семья сможет переехать из Гидрополиса сюда. Он все для этого сделает.
– Слышал последние новости о нападении на третью буровую? – профессор Дэйн не спешит отпускать его. – Ходят слухи, что объявили общий призыв. Даже дочь президента Дерби выступила с речью. Готовится вступить в ряды инициаров.
Финн хмыкает, откидываясь на спинку стула, шумно стукнув ногами по полу. Полигон – это что-то далекое, как тень на горизонте. Место, где тренируют бойцов, готовят их к борьбе с шершнями – опасными мутантами, обитающими на просторах материка. Далекий, чуждый мир. Его место – в этих гладких стенах, среди исследований и открытий. Он бросает взгляд на голографические экраны, которые проецируют генные цепочки, графики и формулы – вот его настоящая вселенная.
– Слышал, но… я-то тут при чем? – Финн пожимает плечами и пренебрежительно смотрит в сторону окна, за которым открывается вид на блестящие здания Новой Атлантиды. – Я занимаюсь исследованиями. Мне не до военной подготовки, передо мной стоит задача посложнее. Пусть другие отправляются на Полигон – там же нужны бойцы, а не генные инженеры.
– Я бы хотел, чтобы так и было, – профессор смотрит на него, будто пытаясь понять, осознает ли безусловно одаренный студент весь масштаб происходящего. – Но, Финн, времена меняются. Корпорация призывает на службу не только бойцов. Полигон – не просто военный лагерь, это ключевой элемент нашей защиты. И, да, иногда им нужны люди, такие как ты.
Финн замолкает, губы сжимаются в тонкую линию, но внутри него все клокочет. Он привык, что всегда есть выбор. Он привык, что его будущее – в его руках. Он, черт подери, столько усилий положил на то, чтобы выбраться из отравленной клоаки под названием «Гидрополис».
– Я не знаю, о чем вы, – дерзко бросает он, вставая и направляясь к двери. – Меня это не касается. Я – студент самого престижного университета на Новой Атлантиде, и готов посвятить всю свою жизнь служению науке. Но не войне!
– Я понимаю тебя, Финн. Ты мой лучший студент за долгие годы преподавательской деятельности, – тихо произносит профессор, и в его голосе слышится какая-то печаль. – Надеюсь, что призыв обойдет тебя стороной. Но будь готов ко всему.
Финн не отвечает. Он просто уходит, шаги его быстрые, уверенные, наполненные глухим раздражением. Научные лаборатории, исследования, биоинженерия – это всё, чем он дышит и живет. А Полигон… он где-то там, в северных холодных широтах, окружённый черными скалами с белыми шапками ледников и плотно укутанный тяжелыми серыми тучами.
– К черту Полигон, – яростно шипит Финн.
Он шагает через кампус, в окна которого льется ласковый солнечный свет, а встречающиеся на его пути студенты обсуждают свои проекты, погруженные в мечты о научном будущем. Вернувшись в свою просторную светлую комнату в общежитии, Финн тщетно пытается сосредоточиться на своих исследованиях, но тревожные предупреждения профессора назойливо кружат в его голове, отвлекая от работы над дипломом.
Он снова погружается в мысли о семье. О родителях, влачащих жалкое существование на Гидрополисе и о малышке Мэнди, которой всего восемь, и она ни разу за свою короткую жизнь не пробовала свежих фруктов, не пила натурального сока и представления не имеет какой вкус у запечённой курицы. Мэнди почти каждый день пишет ему сообщения – яркие, весёлые, по-детски непосредственные и умиляющие своей искренностью. Финн сотни раз обещал сестре, что как только закончит учёбу, перевезёт ее вместе с родителями в Новую Атлантиду, чтобы они могли жить в безопасности и комфорте, вдали от голодного прозябания, каторжного труда и ядовитых выбросов заводов. Всё, что он делает здесь, – каждый проект, каждая бессонная ночь в лаборатории – он делает ради них. Ради их будущего.
– Финн Лиамс! Открывай! Приказ Корпорации! – внезапный стук в дверь заставляет его вздрогнуть и отложить в сторону планшет.
Несколько секунд он сидит неподвижно, не издавая ни единого звука, надеясь, что незваные гости уйдут, но чуда не происходит. Стук повторяется, а голос за дверью звучит решительно и жестко.
– Скрываться бессмысленно. Нам известно, что ты находишься внутри.
На ватных ногах он мучительно медленно идет к двери и распахнув ее дрожащими руками, исподлобья смотрит на двух высоких мужчин в полном военном обмундировании с нашивками Корпорации. Их лица закрыты черными шлемами, оснащёнными системой фильтрации кислорода и прозрачными визорами, голоса передаются через специальные встроенные динамики.
– Вытяни руку, – требует один из военных.
Финн непроизвольно пятится назад. За три года обучения на Новой Атлантиде он никогда не видел охотников Корпорации. Лучше бы это были стражи Водного Щита…
– Что за… – он резко останавливается, сжимая кулаки. – Вы кто такие? Я студент «Горизонта»!
– Руку!
Нервно сглотнув, Финн выполняет приказ, позволяя военному считать его чип.
– Ты достиг призывного возраста. Следуй за нами, – холодным и беспристрастным тоном командует охотник, явившийся по его душу.
– Что? Нет! Это какая-то ошибка! – Финн пытается сопротивляться, ощущая, как горячая волна поднимается в груди. – Я ученый, генный инженер!
– С этой минуты ты – инициар Полигона, – глухо отвечает военный. – У тебя три минуты на сборы.
Финн замирает. Сердце надрывно колотится в груди, ладони потеют. Невозможно… Это не может быть правдой.
– Две минуты! – гремит недовольный голос второго охотника.
Две минуты? Всего две…, чтобы оставить всё, что он знал и любил, чтобы покинуть «Горизонт», свои исследования, свою мечту. Он стискивает зубы, глуша в себе гремучую ярость и протест. Отчаянно хочется кричать во все горло, но какой в этом смысл?
Мир рушится, разваливаясь на куски прямо у него на глазах. Но где-то в этом хаосе, в сумасшедшем водовороте мыслей и эмоций, проскальзывает нечто новое – искра решимости, вызов. Финн не знает, что ждет его на Полигоне, но уверен в одном: он не сдастся без боя.
Глава 5 Улей
Банкет в мою честь проходит в одном из самых роскошных залов двадцатиуровневой высотки Улья. Мама рассказывала, что когда-то эта стеклянная башня была на треть ниже и являлась единственным на острове многофункциональным жилым комплексом, а сам остров с тех пор многократно увеличился в размерах, превратившись в красивый современный город.
На небольшой сцене музыканты в строгих смокингах исполняют что-то возвышенно-заунывное. Вышколенные официанты в праздничной униформе разносят алкогольные напитки, длинные столы ломятся от изобилия натуральной еды. Разряженные вальяжные гости предаются светским беседам, не забывая прикладываться к редким сортам вин и изысканным закускам.
Видели бы жители Гидрополиса, как обжирается и жирует высший класс, пока они пашут на нас в адских условиях, устроили бы очередной бунт или забастовку. Разумеется, подобные пиршества случаются не каждый день, а исключительно по веским поводам. Только кому от этого легче? По большому счету всем здесь плевать на тяготы работяг из Гидрополиса.
Вокруг меня постепенно собирается толпа заискивающих отпрысков из богатейших семей. Хвалят фасон моего платья и прическу, балуют лицемерными комплиментами, с любопытством глазеют на Дрейка, периодически на меня, и тайно злорадствуют. Со многими из них я вместе училась, но близко ни с кем так и не подружилась. Я знаю, что большинство из собравшихся считают меня зазнавшейся принцессой, и в мои ближайшие планы точно не входит развенчивание создавшегося образа. Я даже рада, что в скором будущем круг моего общения кардинально изменится.
Улей – благополучный и безопасный остров, но мне всегда хотелось взглянуть на мир, находящийся по ту сторону стены. Странно, но я совсем не боюсь угроз, что могут поджидать меня на Полигоне. Самоуверенность это или глупость – покажет время. Возможно, я поплачусь за свою беспечность, но драматизировать раньше времени не намерена.
– Ты такая смелая, Рина! – с наигранным восхищением восклицает рыжеволосая Венера Гунн. – Я бы на твоем месте умерла от страха.
– В Улье давно никто не умирал от страха, – равнодушно веду плечами.
Взглянув на девушку, нехотя признаю, что ей удивительно к лицу изумрудное платье с глубоким вырезом, едва прикрывающим полную грудь. Мужчины, проходящие мимо, то и дело заглядывают в ее смелое декольте, но Венеру это ничуть не смущает. Наличие официального жениха, не мешает ей напропалую флиртовать с противоположным полом.
– Я стала бы первой, – пытается отшутиться Венера, жеманно хихикая. Мне дико хочется закатить глаза и послать ее куда подальше, но светский этикет нарушать нельзя даже дочери президента. – Когда ты отправляешься? – назойливо любопытствует рыжая прилипала.
– Завтра утром. Хочешь меня проводить? – с невинной улыбкой уточняю я.
– Я, наверное, еще буду спать, – на полном серьезе заявляет Венера.
Ну, конечно, сон – это важно. Здоровый цвет лица превыше всего.
– Рина, а ты правда будешь жить в общей казарме?
– Да, – киваю, сцепив зубы. – Персональные хоромы мне никто не выделит.
– В одном помещении с парнями?
– Разумеется.
– Интересно, – задумчиво тянет Венера, в глазах появляется загадочный блеск.
В такие моменты я жалею, что Дрейк – не человек и не может прийти мне на помощь и тактично оградить от излишне навязчивых раздражителей. Он – разумная машина, но мыслит и действует достаточно линейно. На импровизацию Дрейк, к сожалению, не настроен и совершенно не агрессивен, даже если я его попрошу применить силу к обидчику. Однако с ним мне общаться куда интереснее и комфортнее, чем со сверстниками из моего окружения. Возможно, потому что я знаю – Дрейк не запрограммирован на ложь, притворство и желание угодить.
– Хочешь поменяться со мной местами? – вежливым тоном предлагаю я.
– Прости, но я жутко боюсь шершней. Говорят, они жрут человеческую плоть.
– А я слышала, что шершни – гурманы и избирательно подходят к данному блюду. Едят только женщин с рыжими волосами.
– Ты меня разыгрываешь? – девушка заметно бледнеет.
– Может, это просто страшные байки, – невозмутимо пожимаю плечами.
– Ари, потанцуешь с отцом? – от дальнейшей беседы с бестолковой Венерой меня спасает глубокий голос президента Улья.
Он обходит застывшую рыжую идиотку и приближается ко мне. Как всегда весь в черном. Властный, уверенный, окруженный мощной подавляющей энергетикой. Венера отшатывается назад, почтенно склоняя голову. Папа такой же изгой, как и я. Без специального позволения с ним осмеливаются заговорить единицы. Вот такая дура, как Венера, вполне может, потому что инстинкт самосохранения у нее отсутствует напрочь. Избалованная разряженная кукла.
Я отдаю свой бокал Дрейку, приказывая ему ждать.
– С огромным удовольствием, – расплываясь в улыбке, кладу ладонь в руку отца и равнодушно киваю Венере. – Еще увидимся, Ви.
Надеюсь, она не станет ждать, когда я вернусь и найдет себе очередного жеребца на вечер. Фу, даже звучит мерзко, хотя смысл передан предельно точно. Темперамент Венеры ни для кого в Улье не секрет, но она дочь Кьяры Гунн, а та входит в Верховный Совет островов и по иронии судьбы является матерью моего будущего супруга. А это значит, что грудастая Ви может безнаказанно творить любую дичь, пользуясь своим привилегированным статусом. Меня мутит от мысли, что однажды она стает моей близкой родственницей.
Какая мерзость, господа! Договорные браки до сих пор не изжили себя. Средневековые устои в ходу даже после официального Конца Света.
Отец уверенно ведет меня в танце. Я чувствую на нас взгляды всех присутствующих, и только один из многих сотен полон искренней любви и грусти. Мама. Конечно, она тоже здесь. И пусть никому из собравшихся не прочитать на безукоризненном ухоженном лице Дианы Дерби ни единой эмоции, сегодня я без особого труда считываю тщательно скрываемую тревогу. Несмотря на то, что мама не сама рожала меня на свет, и мы не были связаны пуповиной, я чувствую ее даже на расстоянии и бесконечно сильно люблю.
Испытывает ли она то же самое по отношению ко мне?
Стыдно признаться, но иногда я сомневаюсь, потому что слишком хорошо помню, как мама боготворила своего старшего сына. Мне не удалось заполнить дыру в ее сердце после его трагической гибели.
– Относись серьезно ко всему, что тебе говорят. Прислушивайся к советам наставников и не спорь с генералом, – обволакивающим голосом произносит отец.
По моей спине пробегают мурашки. Мы не виделись несколько дней, потому что отец ездил с очередной миссией в Новую Атлантиду, и я забыла какими гипнотическими свойствами обладает его голос. Когда он говорит, все вокруг мгновенно умолкают и словно впадают в подобострастный транс. Я не исключение, но меня это его качество не пугает.
Мой отец – жестокий и опасный правитель, многие считают его тираном и диктатором, но я вижу его другим.
– Я знаю, он тебе не нравится. Однако ты должна помнить, что на Полигоне Одинцов – единственный, кто действительно способен тебя защитить, – продолжает напутствовать отец.
– Он жуткий, папа. У него такое неприятное лицо и грубые манеры… – Меня невольно передергивает, и я замолкаю.
У моей неприязни нет особых причин. Возможно, это что-то подсознательное. Генерал самый старый из всех управляющих островами. На его испещренном морщинами лице никогда не появляется даже тени улыбки. Смотрит как коршун на каждого, кто оказывается в зоне его видимости, и руку с кобуры не снимает ни на секунду. Странно, что ему вообще позволяют являться в Улей с оружием. По мне, так он меньше всех из правителей островов заслуживает доверия.
Вот кстати и он. Заходит в зал своим коронным строевым шагом. Неотесанный мужлан, которого даже вакцина от старения не смогла превратить в мало-мальски приятного человека. Папа рассказывал, что генерал очень долго отказывался от чудодейственного лекарства, пока вопрос жизни и смерти не встал ребром. Принципы принципами, а умирать не хочется никому.
– Ты прекрасно выступила, – хвалит меня отец, имея в виду речь, что я произнесла перед журналистами за час до начала вечеринки. Ее транслировали в прямом эфире на всех островах, и для меня это был чуть ли не самый волнительный момент в жизни.
– Спасибо, Дрейк постарался, – признаюсь я. – И за напутствие тоже спасибо. Я тебя не подведу. Ты же знаешь, я сильная.
– Наша дочь и не может быть другой, – уверенно отвечает папа.
Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть в красивое, но словно высеченное из гранита лицо. Его напряжённый тяжелый взгляд направлен на маму. Я понимаю причину его беспокойства. После смерти брата она… Мы ее чуть не потеряли. Отец боится… Нет, это неправильное слово, потому что бояться мой отец не способен. Его тревожит то, как жена переживет отъезд единственной дочери.
– Мама справится, пап, – положив руку на сильное плечо, я мягко улыбаюсь, и в глубине таких же, как у меня лазурно-голубых глазах, замечаю затаенную усталость. Глубокий разлом между его бровями и прорезающие высокий лоб морщины – единственные свидетельства его солидного возраста. Но назвать отца старым ни у кого из элиты Улья не повернется язык. На нашем острове старость отменена задолго до моего рождения. Единственный, кто не вписывается в нашу вечно молодую тусовку – генерал.
У меня перехватывает дыхание и сбоит сердце, когда объект моих размышлений направляется прямо к нам. Широким шагом Одинцов пересекает зал и останавливается на расстоянии вытянутой руки.
– Приветствую, Дэрил, – к отцу он обращается исключительно по имени, словно они давние друзья, хотя это далеко не так. У папы нет и не может быть друзей.
– Дай нам еще полчаса, – к моему величайшему изумлению, отец обращается к Одинцову с просьбой, а не приказывает.
– Времени нет, – возражает генерал, приводя меня в еще больший шок и оцепенение. – Безопасный маршрут рассчитан до минуты.
– Папа? – я перевожу испуганный взгляд на отца, затем на побледневшую мать, до белых костяшек сжимающую кулаки. Опомнившись, она скрывает руки в складках подола длинного платья и посылает мне ободряющую улыбку, но я вижу, каких огромных моральных и физических сил ей стоит эта выдержка.
– Ари, ты должна сейчас пойти с генералом, – наклонившись к моему лицу, тихо произносит отец. – Пожалуйста, веди себя естественно.
– Папа… – отчаянно шепчу я, позволяя себе секунду слабости. Он чуть крепче сжимает пальцы на моей талии и ласково целует в макушку.
– Соберись, девочка.
– Уже, – киваю я. Перевожу дыхание и убираю с лица лишние эмоции.
– Иди, – отступив назад, отец невозмутимо улыбается, передавая мою руку в грубую ладонь генерала. – Береги её, – взглянув на Одинцова, коротко произносит он, и развернувшись, направляется к жене.
Окаменев, я неотрывно наблюдаю, как отец стремительно удаляется, подходит к маме и что-то уверенно и настойчиво ей объясняет. Знаю, она не слушает. Много лет она не слушает то, что говорит мой отец. С тех пор как погиб мой брат, мама словно похоронила и его тоже. Ее неживой взгляд прикован ко мне, губы кривятся в подобии улыбки, за которой скрываются бесконечная боль и сожаление.
– Ариадна! – обращает на себя мое внимание генерал, и я вздрагиваю от резкости его тона. – Готова отправиться на Полигон?
– Нет, – взглянув на него ледяным взглядом, бесстрастно отвечаю я.
Глава 6. Полигон
«Полигон – специализированный учебный центр, расположенный на одном из передвижных островов. Здесь жители, населяющие плавучие острова, проходят интенсивные программы обучения, направленные на развитие навыков выживания на материке и противодействия угрозе, исходящей от шершней.»
Подземная лаборатория. Отсек Д.
– Дерьмо, – выплёвывает майор Харпер, пристально разглядывая через пуленепробиваемый экран капсулы неподвижную тварь, добытую во время последней экспедиции на материк.
Шершень сидит в скрюченной позе, его остекленевшие чёрные глаза смотрят в одну точку. Лысый череп мутанта блестит в тусклом свете лаборатории, кожа в струпьях и рубцах тянется по его мускулистым конечностям. Узловатые наросты на пальцах, чёрные ломаные ногтевые пластины и непропорционально длинные, мощные руки делают существо ещё более жутким. Выступающая грудная клетка и широкие плечи говорят о его невероятной, смертоносной силе.
Майор потерял двоих опытных разведчиков, чтобы захватить мутанта живым, а теперь эта полудохлая мразь застыла в анабиозе, словно смеясь над всеми их усилиями. Харпер раздраженно сжимает зубы. Из-за технического сбоя группа попала в окружение, и эту тварь чудом удалось захватить. Одна ошибка стоила ему двух лучших людей.
– Ну ты и урод, дружище, – ухмыляется майор, смотря прямо в узкие вертикальные зрачки.
Внезапно шершень резко оскаливается, его губы приподнимаются, обнажая заострённые, почерневшие зубы с удлинёнными клыками, напоминающими хищные жвала насекомого. Язык – тёмный, почти угольно-чёрный, покрыт мелкими наростами. Мутант словно пробует воздух на вкус, глубоко вдыхая кислород – непривычный, очищенный фильтрами лаборатории. Ноздри его приплюснутого носа быстро раздуваются, и кажется, что ему не нравится этот воздух – слишком чистый, лишённый привычного яда и пыли подземных колоний, где прячутся его сородичи.
Шершень приподнимается, его мышцы напрягаются, и на мгновение кажется, что он собирается броситься вперёд. С его шеи на плечи тянутся тонкие канаты жил и вен, пульсирующие от напряжения, словно он ждёт момента, чтобы вырваться. Но отсюда ему не уйти. Эту тварь ждет долгий болезненный процесс исследований и тестов, а после… После шершень будет ликвидирован, как и все мутанты, что были здесь до него.
– Ты разве не должен быть в госпитале? – тихий голос раздаётся за спиной Харпера.
Майор вздрагивает, не услышав, как к нему приблизилась Элина Гранд, ведущий биохимик корпорации. Её ртутно-серые глаза сверкают за стеклами очков. Она смотрит на шершня с холодным профессиональным интересом, делая шаг вперёд.
– В госпитале? – усмехается Харпер, но его голос звучит напряжённо. Он не отводит взгляда от твари. – У меня нет времени на отдых.
Элина поднимает руку и касается стекла, за которым сидит шершень. Тот следит за её движениями, медленно поворачивая голову.
– Этот образец… – начинает она, прищурившись. – Он отличается.
– Что ты имеешь в виду? – Харпер смотрит на неё исподлобья, его голос звучит резче, чем он ожидал.
– Смотри, – Элина указывает на шершня. – У него развились новые физические особенности: он крупнее, восстанавливается быстрее, и что самое странное, – не проявляет агрессии в замкнутом пространстве.
Майор концентрирует внимание на мутанте, замечая на его длинных руках порезы и глубокие царапины, откуда проступает вязкая, красная жидкость. Но эти раны, хоть и кажутся свежими, быстро затягиваются. Его регенерация почти мгновенна – одно из самых пугающих свойств.
– Но самое интересное – его мозг, – с энтузиазмом продолжает Элина. – Мы обнаружили необычную активность в когнитивных зонах, особенно тех, что связаны с анализом и обработкой информации.
Харпер хмурится, догадываясь, что именно она имеет в виду.
– Ты хочешь сказать, что их сознание эволюционирует?
Элина кивает, её выразительные глаза теперь полны тревоги и неприкрытого страха.
– Я не уверена, что они могут мыслить, как мы. Но их поведение свидетельствует о неком уровне коллективного сознания.
Харпер чувствует, как холод пробегает по его позвоночнику. Он смотрит в глаза шершню, который, как кажется, изучает его в ответ. Его взгляд больше не видится пустым. Что-то изменилось…
И вдруг… он слышит это.
Слово. Едва различимое, шепчущее на краю его сознания. Глухое и незнакомое, но словно пробивающееся сквозь толщу его мыслей.
«Аристей.»
Майор дёргается, широко раскрывая глаза. Он оборачивается на Элину.
– Выключи динамики, – резко требует он.
Элина удивленно приподнимает брови.
– Кайлер, они выключены. Мы не ведём аудиозапись.
Харпер напрягается. «Это не может быть правдой…» Он снова смотрит на шершня. Тварь ухмыляется. Как будто знает…
«Аристей.»
Слово снова звучит в его голове, на этот раз чётче. Он невольно касается висков, чувствуя, как в его голове пульсирует странная энергия. Это чертовски пугает. Шершень, сидящий неподвижно в капсуле, не сводит с него глаз. И вдруг Харпер понимает – это существо не просто смотрит на него. Оно его изучает. И, возможно, даже… общается с ним.
– Элина… – медленно произносит Харпер, пытаясь справиться с захлестнувшими его мыслями. – Что, если… – он резко поворачивает голову к шершню, который теперь выглядит ещё более внимательным, чем прежде. – Что, если они общаются прямо сейчас?
Элина на мгновение застывает, осмысливая его слова.
– Кайлер…ты думаешь… ты слышишь их?
Харпер кивает, не отводя глаз от мутанта. Тот оскаливается, вновь демонстрируя свои зубы. Но в этом жесте есть нечто большее, чем просто агрессия. Это вызов. Словно существо пытается что-то сказать, передать.
– Мы что-то упустили, – шепчет Харпер, чувствуя, как страх сковывает мышцы.
Он уже видит перед собой не просто мутанта. Это не дикое существо, охотящееся по инстинкту. Оно думает. Оно чувствует. И оно собирается сделать следующий шаг.
«Аристей.»
Кайлер Харпер продолжает смотреть на шершня через пуленепробиваемое стекло, пытаясь переварить услышанное. Тварь в капсуле сидит неподвижно, но глаза… Эти остекленевшие, узкие чёрные зрачки продолжают смотреть прямо на него. Они не просто наблюдают – они изучают.
Элина Гранд подходит ближе, задевая Харпера своим локтем. Её запах – легкий аромат цитрусов и чего-то химического, явно результат её работы в лаборатории – заполняет пространство.
– Прости, – заметив его напряжение, она смущенно отступает на шаг назад.
На какое-то время между ними повисает неловкое молчание. Год назад или чуть больше у них случилась короткая интрижка, которая продлилась от силы пару недель и закончилась по инициативе Кайлера. Длительные отношения – непозволительная роскошь для командира из разведывательной группы «Тень». Когда каждый день может стать последним – чувства и привязанности – последнее, что имеет значение для опытного охотника, чья жизнь может оборваться в любое мгновение.
– Ты когда-нибудь думал… что у нас… могло бы… – потупив взгляд, Элина пытается сбивчиво донести до него свою мысль, но слишком сильно волнуется и в итоге замолкает на полуслове.
– Нет, – холодно чеканит Харпер, не оставляя девушке ни малейшей надежды. В ее глазах – серых, словно облака перед грозой – появляется влажный блеск, но она тут же прячет неуместную сентиментальность за сдержанной понимающей улыбкой.
Элина Гранд всегда привлекала внимание Кайлера своей утончённой, холодной красотой. Высокая, стройная блондинка – она весьма привлекательно смотрится в белом лабораторном халате, подчёркивающем точёную фигуру. Её светлые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, а несколько прядей выбиваются, касаясь длинной шеи. Светлая кожа выглядит почти прозрачной, придавая девушке хрупкость, которая обманчиво скрывает её железную волю. На самом деле, она владеет эмоциями не хуже Харпера, но иногда маска профессионального хладнокровия начинает крошиться, открывая ее уязвимость. Элина – биолог, а не солдат, и… красивая девушка, нуждающаяся в крепком мужском плече рядом. Только Кайлер Харпер – наихудший вариант из всех военных Полигона. Она это изначально знала, но все равно не смогла устоять, как и другие эпизодические женщины молодого майора.
– Ты знаешь, что я вернулся с материка буквально за пару часов до нападения на третью буровую возле Гидрополиса? – наконец говорит Харпер, нарушая молчание. Он слегка повернулся в сторону Элины, но взгляд от шершня так и не отвел.
Элина кивает, её лицо остаётся непроницаемым, но её глаза выдают вспыхнувшее любопытство.
– Да, я слышала. Мы получили отчёты. Но детали там были крайне скудные. Что произошло?
– Чёрт, – Харпер выдыхает, устало трёт виски.
Его фигура выглядит слишком массивной рядом с хрупкой Элиной – мускулистое тело и выпрямленная спина создают впечатление непоколебимой силы. Он высок, почти на голову выше её, и даже его военная форма кажется сшитой под стать его мощному телосложению. Жесткий, красивый, неприступный, мужественный и до мозга костей преданный генералу. Иногда Элине кажется, что у него вовсе нет слабостей. Смешно, но она с трудом может представить майора ребенком. Такие, как он, рождаются в военном облачении.
– Шершни и раньше нападали на буровые, используя катера, захваченные на материке, но это… это было совсем другое. И дело не в чертовом шторме, вызвавшем помехи и сбои в системе видеонаблюдения и датчиках безопасности.
– Что ты имеешь в виду? – Элина слегка хмурится, её тонкие брови сдвигаются чуть ближе друг к другу.
– Я думал, что эти твари действуют инстинктивно, хаотично, без какой-либо стратегии. Но то, что они устроили на третьей буровой – это была настоящая операция, чётко спланированная атака. – Кайлер делает паузу, вспоминая детали из докладов военных. – Шершни действовали с такой координацией, которую я никогда раньше не видел. Они не просто атаковали поодиночке. Они ждали, наблюдали. А потом они ударили по основным системам – одновременно. Ключевые узлы безопасности были выведены из строя за считаные минуты. Сначала электроподстанции, затем топливные насосы. Всё произошло слишком быстро.
Элина слегка прищуривается, её тонкие пальцы едва касаются стекла, но она быстро отдёргивает руку.
– Ты хочешь сказать, что они целенаправленно выбрали буровую и знали, где нанести удар? – девушка снова поворачивается к Харперу, её голос звучит тихо, но уверенно.
– Именно так, – Кайлер кивает, его зелёные глаза мрачно вспыхивают в свете лабораторных ламп. – Они знали, что отключить и в какой последовательности. Наши люди пытались отбиться, но это было бесполезно. Мутанты уничтожили боевые катера за считаные минуты. Они двигались с выверенной точностью, как если бы у них был план. Даже камеры наблюдения зафиксировали странные моменты – они останавливались, оглядывались, как будто что-то друг другу передавали. Они охотились не просто как звери. Это была скоординированная атака, будто их кто-то тренировал.