Акылбек Даумшар
Порядок и Несправедливость
Алибек всегда задавался вопросом, неужели нельзя было построить уже по территории Казахстана объездную железную дорогу, чтобы не въезжать на территорию РФ? Не было бы тогда этого всего, двойной проверки своих же граждан РК, едущих не на территорию России, а к себе! Тогда не было бы этого дискомфорта и многочасовых стоянок поезда в пути следования.
Алибек спрыгнул с верней полки купе вниз, достал из карманов брюк своё удостоверение личности и приготовился ждать проверки.
Все трое его попутчиков уже привели себя в порядок и столик для еды был уже аккуратно убран. В купе уже не ощущался запах перегара или его нос уже успел привыкнуть к нему, – подумал Алибек про себя.
– Ну что? Как поспал? – обратился к нему Аскар.
– Только-только вроде засыпал, как меня разбудили, – грустно ответил Алибек и тут же спросил у них:
– А вы сами как отдохнули?
– Ой, голова болит у меня, – жалобно произнёс Асхат.
– Ну конечно! Если с утра пить водку!– с укором ответил Алибек.
– Всё! Больше не будем пить! – твёрдо ответил Сабыр. – Да и шеф на нас наехал утром!
– Надеюсь на это! – укоризненно произнёс Алибек.
В это время в проходе появились люди в форме и обратились ко всем присутствующим в купе:
– Проверка документов. Предъявите свои документы!
Алибек первым подал свое удостоверение личности, так как у него были они на руках. Пограничник посмотрел на фото в удостоверении, а потом на него с подозрением. Так же подозрительно он посмотрел на всех остальных по очереди, а затем, взяв у всех удостоверения, пошёл дальше собирать у всех документы для сверки данных по базе.
За ним сразу же в купе зашёл солдат в камуфляжной форме на поводке вместе с немецкой овчаркой. Собака обнюхав всё купе и не найдя ничего подозрительного, последовала дальше. Третьим уже зашёл мужчина в форме таможенника и ко всем сидящим обратился:
– Запрещённое что-нибудь везёте с собой?
– Нет! Нет! – хором ответили все.
– Приподнимите, пожалуйста, нижние полки!– обратился вновь таможенник.
Все встали и по очереди приподняли лежачие полки. Таможенник осмотрев бегло глазами, а затем вверх на верхние полки, быстро вышел из купе.
– Что это такое за досмотр с пристрастием? – не выдержав, первым произнёс Асхат. – Едем ведь в Алматы, а не за границу выезжаем! Проверяют как контрабандистов нас!»
– Да! – в ответ все закивали головой.
– А ещё так будут проверять два раза! – произнёс Алибек, часто ездящий в сторону Актобе на поезде. – В Соль-Илецке и на станции Жайсан!
– Ужас! По своей стране не можем нормально передвигаться! – грустно ответил Сабыр.
– И из вагона не можем выйти, пока он тут будет стоять более часа, и в туалет не сходить! – с сожалением произнёс Алибек.
Прошло около получаса, прежде чем проводник вернул каждому в руки документы.
Спустя несколько минут, состав поезда медленно тронулся с места, и все, вздохнув с облегчением и глядя в окно, провожали взглядом стоящих на перроне пограничников и таможенников.
Алибек вышел из купе и направился в купе Назгуль и Анары. Зайдя к ним, он увидел как все четыре женщины, включая Назгуль и Анар, пили чай.
– Всем приятного аппетита! Доброго дня вам! – Алибек первым поздоровался с двумя попутчицами Назгуль и Анары, старшими ему по возрасту.
– Рахмет, балам! Присаживайся к нам за стол чай попить, – ответила на приветствие ему Жанар-апа, женщина из их делегации партии «Азат».
– Не откажусь! Кто как не мы – казахи, любим по несколько раз в день пить чай! – с улыбкой ответил Алибек и сел с краю возле выхода.
Назгуль налила ему в стакан, стоящий на столике, чай из большого чайника, уже заваренный и подала ему.
– Вот угощайся, Алибек! Пирогом домашним или баурсаками! – обратилась к нему Асем-апа, вторая из взрослых женщин.
– Спасибо! – ответил Алибек и потянулся руками, чтобы не обидеть апашек за баурсаком.
Баурсаки оказались вкусными очень, такими же, как их делала мама в детстве. Алибек в детстве любил их макать в натуральную сметану, которой сейчас не хватало для полного соответствия.
Алибеку вообще нравилась казахская национальная кухня, особенно бешбармак и куырдак. И ей же он отдавал предпочтение, чем всяким бургерам и другой вредной еде, типа лапшы быстрого приготовления или полуфабрикатам. Ещё с детства его родители приучили в еде: если ешь что-нибудь, то питайся цельными продуктами. Если это мясо, куриное или говяжье, не важно, то ешь его цельным, а не пропущенным через фарш со всякими добавками. Если ешь колбасу, то кушай казы, а не заводскую колбасу с добавлением неизвестно чего.
– Вкусно очень, апашки! Спасибо вам большое! – похвалил за баурсаки Алибек апашек. – А вы сами их готовили? – спросил он у них.
– Да! – ответила Жанар-апа. – А пирог готовила Асем-апа.
И Жанар-апа, и Асем-апа были одного возраста, и примерно им было под 60 лет, так же как его маме, если была бы она жива. Обе они были активными партийцами и активистками раньше в молодости ещё наверное. Так рассуждал Алибек, когда видел со стороны их плодотворную агитацию партии «Азат» среди других людей, причем делали без какой-либо выгоды для себя, в том числе и материальной, что так встретишь редко, особенно среди молодёжи.
Обе эти женщины жили в городе вместе со своими детьми, но родом были из аулов, знали и чтили казахские традиции.
Они обе уже были на пенсии, и были подружками, общались между собой и дома. У обеих у них не было уже в живых мужей: Жанар-апа осталась вдовой ещё в советское время, а у Асем-апы глава семейства скончался от болезни два года назад. Дети у них уже были взрослыми, даже старше по возрасту Алибека, и они нянчились с внуками, но всё равно, как они любили говорить «не можем просто сидеть дома без дела». Алибек на их месте представлял свою маму, была бы она такой же активисткой, как они или бы ей доставляло удовольствие сидеть дома и нянчиться с внуками. Впрочем, если бы она была бы и жива, то внуков всё равно ещё пока бы не было, так как он не был женат и детей пока что у него не было.
– Алибек, балам! – обратилась к нему Жанар-апа. – А ты с родителями живёшь?
– Нет, Жанар-апа! У меня мама скончалась, а отец живёт в другом городе и я живу один, – грустно ответил он.
– Соболезную! – сочувственно ответила она. – А мама у тебя были молодая или ты поздний ребёнок был у них? – спросила Асем-апа.
– Мама умерла, когда я был юношей, а отец пережил ее , хотя старше ее по возрасту на 16 лет, – грустно ответил он.
– Родители – это самое ценное в жизни любого человека! – произнесла речь Жанар-апа. – Ведь пока живы наши родители, мы для них будем всегда маленькими, какими взрослыми мы бы не были! Вот у меня мама до сих пор жива, – продолжила свою речь Жанар-апа, – Хоть мне и самой уже за 60 лет и есть уже внуки, а она меня также как и в детстве называет Жанарым! И я, когда она меня обнимает и целует, чувствую себя такой же маленькой и беззащитной, как в детстве. Маме уже скоро исполниться 90 лет! – с гордостью сказала она.
– Желаю ей больше 100 лет прожить! – поддержал ее словами Алибек.
– Спасибо! – поблагодарила его Жанар-апа.
– А у меня родитилей не было и я росла в детдоме, – грустно сказала Асем-апа. – Вышла рано замуж за своего мужа и его родители стали мне папой и мамой. Свёкор и свекровь обращались со мной как с дочкой и баловали меня. Мой муж ведь у них самым младшим был в семье, и я и моя семья, как принято у нас у казахов, жили с ними до самой старости и их кончины. До сих пор вспоминаю о них с теплотой, особенно свекровь, которая научила меня неумеху вкусно готовить и домашнее хозяйство вести, – закончила свою речь Асем-апа.
– А тебе Алибек, пора уже жениться и семью создавать! – серьёзно обратилась к нему Жанар-апа. – Ты у нас парень видный и красивый и вот с нами две молодые девушки едут. Выбирай, не хочу! – улыбаясь и подмигнув глазами девушкам, произнесла она.
Назгуль и Анар от этого аж покраснели и засмущались, и Алибек тоже почувствовал себя неловко.
– Вот сколько у нас земли пустующей и не заселённой, заброшенной! – грустно произнесла Жанар-апа, глядя в окно. – Раньше, когда мы жили в ауле и были совхозы и колхозы, как мы хорошо жили, дружно и уверенные в завтрашнем дне, – продолжила она свою речь. – А сейчас, когда туда приезжаю, всё заброшено, ни работы, ничего нет. Только те, кто получает пенсии по старости и все их дети за счёт своих родителей и живут. Работа есть только на почте и в школе из бюджетных организаций, а в крестьянских хозяйствах – либо платят мало, либо зерном и зерноотходами расплачиваются. У меня там родственники за счёт скотины только и живут, – грустно закончила она.
– Мы хоть в своей жизни увидели много чего хорошего и прожили хорошо, – присоединилась к разговору Асем-апа. – А что ждёт вас в будущем? Работы нет. Производства своего нет, купи-продай сейчас в моде. Вот у меня старший сын имеет высшее юридическое образование, а работу по специальности не может найти, везде требуют стаж работы. А откуда ему взяться, если его никто не берёт на работу юристом? Сейчас вахтами работает в нефтяной сфере, то тут, то там. На работу особо не жалуется, хорошо оплачиваемая, но диплом юриста ведь пропадает! А средний сын, – продолжила свою речь Асем-апа, – имеет тоже высшее образование экономическое, но работает, вернее калымит на стройке или в квартирах делает ремонт. Но это тоже ведь несерьёзно. Зимой, когда нет работы и заказов, таксует. Младший сын сейчас ещё пока учиться в школе, в старших классах, но скоро закончит и даже не знаю, куда ему поступать учиться, – с горестью сказала она.
– Вот сейчас у нас экономика и бюджет страны за счёт нефти существует, – продолжила свою речь Асем-апа. – А когда она закончится, что мы дальше будем делать? Как жить? Ведь надо же пока есть возможность своё производство организовать. Вот у нас в Уральске сейчас ни один завод в полную мощь не работает, а так, мелкими заказами. А завод «Омега» с 90-х годов прошлого столетия вообще стоит, не функционирует, и огромные здания его пустуют и пугают своими тёмными глазницами окон. В этих пустующие здания сейчас бы какое-нибудь производство начать готовой продукции – ту же одежду или обувь! А то ведь всё это покупаем, китайское или турецкое. Осенью, когда режем домашний скот на согым, шкуры за бесценок продаём или выкидываем вовсе, а можно ведь из них хорошую кожу изготавливать и продавать на экспорт, как это делают в Турции. Они же ведь из этой шкуры хорошие дублёнки делают и продают всем нам готовый продукт. А мы чем хуже? – посмотрела она на всех сидящих в купе, задавшись этим вопросом, который ее беспокоил.
– Даже спичек мы не производим своих, а ты тут про дублёнки говоришь! – усмехнулась в ответ Жанар-апа.
Алибек сидел молча и слушал их, ведь многое, что они говорили, было правдой. У него было много знакомых парней, которые имели высшее образование, а то и два, перебивались случайными заработками. Кто-то работал в Аксае или в Атырау, кто-то на стройке, кто-то таксовал на старенькой иномарке в городе. Кому-то повезло больше, и если он и работал по своей специальности в Уральске, то получал за свою работу небольшие деньги, которых кое-как хватало молодым людям, которым хотелось приодеться, выехать хоть раз в год в отпуск на море. Уже не говоря о том, чтобы на такую маленькую зарплату накопить на свою квартиру или купить даже поддержанную иномарку. Без помощи родителей тут никак не обойтись.
Ему-то хоть повезло, что его отец дал в начале старта его жизни стартовый капитал в виде квартиры, но ни каждый родитель может ведь это дать своим детям. Цены на квартиры в Уральске, как и во всех городах, росли не по дням, а по часам и многие, кто приезжал в город жить с аулов и посёлков, снимали в аренду жилье. Ведь тех денег, которые они выручали с продажи своих домов в дальних аулах, хватало лишь на то, чтобы купить в пригороде Уральска дачу и жить в ней. А многие вообще не смогли продать своё жилище в заброшенных посёлках и уехать оттуда, покинув свой дом, который был никому не нужным.
– Вот смотрите в окно, – произнесла Жанар-апа, показывая на простирающуюся степь, – такая степь у нас простирается, чуть ли не до Алматы, пустующая и бесхозная, заросшая бурьяном! А ведь ее всю можно засеять сельхозкультурами, чтобы такое богатство как земля не пропадало даром. Или у нас правитель плохой или мы, сами казахи ленивые! Если эту пустующую землю осваивали бы китайцы, то ни одной пустующей пяди земли не было бы, – с горестью сказала она.
– Не дай Аллах! – возразил громко Алибек. – Китайцев нам ещё тут не хватало! Мы сами с этим можем ведь управиться. Для этого надо как в Беларуси государственная поддержка села и агропромышленного комплекса, и возродить совхозы и колхозы и тогда люди не будут уезжать с сёл и аулов в города в поисках лучшей жизни. Ведь сельчанам, как и любому человеку, что нужно? Работа, достойная оплата своего труда и как следствие уверенность в завтрашнем дне! А этой уверенности в будущем нет ни у кого из нас, потому никто из нас не знает, что его ждёт через пять, десять, двадцать лет, – закончил свою речь Алибек.
Алибек считал, что ответственность за все предыдущие стратегии по развитию сельского хозяйства и аграрного сектора, точнее за их отсутствие, нёс и несёт лично президент. И это была не попытка свалить на него ответственность за развал отрасли, а логический вывод из констатации того факта, что именно он все эти годы назначал на должности соответствующих членов правительства и акимов, утверждал их планы и программы, давал оценку их работе, определял основные направления государственной аграрной политики.
В момент обретения независимости основой сельского хозяйства Казахстана ведь были крупные и средние хозяйственные объединения с развитой социальной сферой и гарантированным сбытом продукции. После десятилетия экспериментов, когда эти объединения сначала ликвидировались под давлением властей, а на их месте ускоренными темпами создавались фермерские хозяйства, техника, земля и продуктивный скот раздавались отдельным труженикам, государство снова вернулось к идее крупных и средних хозяйств, способных конкурировать с зарубежными производителями и работать на экспорт. Не проще было бы с самого начала сохранить совхозы и колхозы, предложив им акционироваться и продолжить работу? – задавался этим вопросом для себя много раз Алибек.
За более десятилетие независимости государство так и не смогло выработать политики в области сбыта сельхозпродукции. Уже в те смутные времена начала 90-х годов прошлого столетия было ясно, что сельское хозяйство страны избыточно и в условиях развала социалистической экономики и единой страны, его продукция не найдёт сбыта. Например, ситуация на зерновом рынке всегда определялась тем, какой урожай соберут в Казахстане и в соседних государствах.
Плохой урожай – наша пшеница пользуется успехом, большой урожай – хоть сжигай, цены ниже некуда.
Ему понравилось высказывание президента Беларуси Александра Лукашенко, которое он высказывал в ходе общения с жителями деревни в Минской области о колхозах и совхозах в прошлом году : «Колхозы и совхозы защищают и поддерживают сельского человека, поэтому их обязательно нужно сберечь. Если мы ликвидируем колхозы и совхозы, мы разрушим уклад сельской жизни. Колхозы и совхозы – это не только хозяйственники, но также административные и политические единицы, функции их руководителей будут усилены».
Лукашенко также считал положительным развитие фермерства в Беларуси: «Фермеры – это хорошо, не надо от них отказываться». При этом Александр Лукашенко отметил, что количество фермеров в Беларуси сократилось с 4 до 2,5 тысяч, что вызвано в основном жёсткой конкуренции с колхозами и совхозами. «Мало произвести продукцию, главное – ее продать». Он напомнил, что ежегодно госзаказ только на зерно составляет 1 млн. тонн. Правительство Беларуси субсидировало сельское хозяйство, причём их не останавливал тот факт, что огромные вливания дают низкую отдачу. В обмен на субсидии государство фактически приватизировало право распоряжаться готовой продукцией. Более того, была возобновлена практика госпланов: сколько, чего и где выращивать снова стали решать не на местах, а наверху. И ещё Алибеку понравилось, что сказал президент Беларуси там же, на встрече в деревне:
– Почему мы так трепетно относимся к колхозам-совхозам, будем говорить по-старинке – как бы мы их не называли, это была идеальная организация. Мы не разрушили колхозы и совхозы, потому что в колхозе 15-40 деревень, и они взяли на себя большие функции в советское время, и я настаиваю на том, чтобы они сохранились и сейчас. Когда-то мы пытались создавать что-то при сельских советах, отдавать какую-то технику частнику – ничего не получилось.
У нас же в Казахстане сельчане предоставлены сами себе, от безысходности и неимением постоянной работы, не от лучшей жизни, бегут и перебираются жить в города. Да и впрочем, в самих городах Казахстана, за исключением нескольких, работы особо и небыло.
В это время, пока Алибек мысленно думал об этом, поезд начал медленно сбавлять скорость, ведь впереди по расписанию поезда, должна была быть станция Соль-Илецк. Этот город был известен своими солеными и грязевыми озёрами, одно из которых соленое озеро Развал – популярное место лечения и самолечения у уральцев и актюбинцев и всех прилегающих жителей России и Казахстана. Железнодорожная станция Илецк-1 хоть и расположена была на территории России, но юридически как объект хозяйствования принадлежала Казахстану, а именно КТЖ.
Поезд остановился и окна их купе смотрели прямо на вход железнодорожного вокзала, и памятник вождя октябрьской революции 1917 года Ленина смотрел прямо на них.
– Вот смотрите! – показала рукой Жанар-апа на этот памятник. – До сих пор у них стоит и никто его не трогает и не убирает, не то что у нас в Казахстане, где все его памятники убрали! – с горечью в голосе сказала она.
– И хорошо сделали, что убрали! – произнесла Асем-апа. – У нас что, своих батыров не хватает, кому можно памятники ставить? – задалась она вопросом к Жанар-апе.
– Своих батыров хватает, но чем помешал памятник Ленину у нас в городе? – вопросом на вопрос ответила Жанар-апа, а затем продолжила. – Это ведь всё-таки история наша, и надо было этот памятник Ленину оставить напротив здания облмаслихата, как напоминание о том, что была эта эпоха в нашей жизни, и мы через неё прошли.
– И чем тебе, Асема, это время не понравилось? – задалась вопросом Жанар-апа и сама же ответила на него. – Высшее образование было бесплатное, медицина тоже была бесплатная, а не как сейчас за сдачу анализов и лечение зубов надо платить деньги. Каждая семья раз в год могла позволить себе летом съездить в отпуск на море, санаторно-курортное лечение тоже профсоюз оплачивал. Все были трудоустроены, бомжей вообще не было видно на улицах и возле помоек. И уверенность самое главное была в завтрашнем дне у нас, не то что сейчас. Смотрю на вас молодых и жалею вас! – с горечью сказала она.
– В этом плане я ничего плохого не могу сказать про советское время, – втянулась в полемику Асем-апа. – Я просто говорю, что памятник Ленину хорошо сделали, что убрали подальше из центральной площади, а на его место поставили постамент батыру Срыму Датову. У нас и так хватает своих героев! – гордо заявила Асем-апа.
– Я просто хотела сказать, что не надо было памятник Ленину убирать повсеместно у нас. Это ведь какая никакая наша история! – произнесла Жанар-апа и тут же добавила: – Всем бы им хватило места. Есть такая цитата из жизни «Народ, забывший свою историю, обречён повторить ее вновь!» или «Тот, кто не извлекает уроков из истории, обречён повторять ее ошибки».
В это время поезд начал медленно трогаться с пути и памятник Ленину с протянутой рукой на станции Соль-Илецк словно указывая путь куда-то, начал пропадать из вида. Что удивительно, в этот раз как в другие года, таможенники и пограничники с российской стороны даже и не проверяли документы.
Почти часовое стояние поезда на этой станции прошло незаметно за разговорами о жизни и чаепитии.
Впереди более чем через час-два, ожидала следующая долгая остановка на станции Жайсан Актюбинской области.
Пока есть возможность, надо сходить в туалет, – подумал Алибек про себя и вышел из купе девушек и направился к своему купе, чтобы взять мыльные принадлежности. Как ни странно, там было тихо. Открыв двери, он увидел, что все его трое попутчиков спали, и взяв со своей полки полотенце и сумочку с мыльными принадлежностями, Алибек сразу же вышел.
Очередь перед туалетами с двух сторон образовалась большая, и Алибек заняв очередь, стал смотреть в окно. Мимо окна поезда проходила такая же степь, как и в Казахстане, хотя они проезжали Оренбургскую область. А ведь когда-то Оренбург был первой столицей Казахстана в течение пяти лет с августа 1920 года по 1925 год. Затем столица Казахстана была перенесена в горд Ак-мечеть на Сыр-Дарье, по этому случаю переименованный в Кзыл-Орда (красная столица). Сам город Оренбург был основан в 1743 году, а первая крепость была заложена в конце августа 1835 года на месте нынешнего Орска, откуда пошло название Оренбурга «Крепость на реке Орь». Оренбург был построен на стыке казахских степей и башкирских земель и стал центром учрежденного императрицей Елизаветой Петровной русского оренбургского казачества.
Город Оренбург также как и города Атырау и Уральск был расположен вдоль течения реки Урал и был известен прежде всего оренбургскими пуховыми платками и ещё тем, что в этом городе учился в военном авиационном училище первый космонавт в мире Юрий Гагарин.
В Оренбурге как в самом городе, так и в области, жило много казахов. Многие из них переезжали семьями в Уральск и Актобе, как близкие и и граничащие с Оренбургской областью города Казахстана. У Алибека было много знакомых в Уральске, кто был родом с Оренбурга и области, и многие из них, особенно молодые, были обрусевшими казахами и не знающих и не владеющих своим родным языком. Одна черта, которая Алибеку импонировала в них больше всего – это прямолинейность, то что они думают о человеке или каком-либо событии, они могли это высказать открыто.
Очередь его в туалет подошла, и помывшись и выйдя из него, Алибеку захотелось немного полежать.
Взобравшись к себе на верхнюю полку в успокоившемся и тихом купе, Алибек замкнул глаза от усталости и было уже задремал, как его кто-то начал будить. Открыв глаза и недовольный тем, что его разбудили, он увидел обратно того же проводника, который также всех будил в его купе.
– Проверка документов! Станция Жайсан! Вставайте! – кричал он во весь голос.
– Нескончаемые проверки! Сколько можно нас проверять? – начали возмущаться снизу его попутчики.
– Это последний раз! – успокаивающе говорил проводник, – больше до Алматы вас никто проверять не будет! Я вам гарантирую!
– Хоть чем-то обнадежили нас! – засмеялся Алибек, сказав это.
Поезд медленнее начал сбавлять свой ход, и уже из окна стали видны дома на окраине посёлка. Алибек минимум раз в год ездил в Атырау через Актобе на поезде и к этим долго стоящим стоянкам уже привык. Чего не скажешь о его попутчиках, которые выражали свое недовольство этим обстоятельством.
– Хочу в туалет и куда мне сейчас пойти справить свою нужду? – вдруг заявил Асхат.
– Ближайший час это точно у тебя не получится, Асхат! – сочувственно произнёс Алибек. – Пока проверку документов не пройдём, не выпустят из вагона, а туалет уже закрыт. Может с проводником договоришься? – обнадежил напоследок его Алибек.
– Надо попробовать! – переминаясь с ноги на ногу, ответил Асхат и выбежал из купе по направлению к купе проводника.
Спустя некоторое время с той стороны послышалась словесная перепалка, по всей видимости между Асхатом и проводником. Затем послышались звуки открывающихся дверей и после этого шум стих. Через несколько минут в дверях показалась фигура Асхата, со светящимся от радости лицом и физиономией слетавшего в космос человека.
– Асхат! Да ты весь светишься от счастья! Судя по всему в туалет попасть тебе удалось? – подтрунил его Сабыр словно издевкой.
– Кое-как его, проводника, уломал! Хорошо, что оказался мужиком и вошёл в моё положение! – с радостью на словах ответил Асхат.
Алибек посмеялся в душе, ведь он часто ездил по этой железнодорожной ветке в сторону Актобе и много раз бывали курьёзные ситуации в связи с долгой стоянкой поездов на этих приграничных станциях. Сам он конечно в такие ситуации не попадал, потому что заблаговременно пользовался туалетом во избежание непредвиденных эксцессов. Но как быть тем людям, у которых на время следования бывает понос или недержание мочи? Таким людям, наверное, бывает не сладко в пути.
В окончательно остановившийся поезд с улицы зашли пограничники и таможенники. Это было видно с окна купе, где сидел Алибек. Те же процедуры, что были на предыдущей пограничной станции Чингирлау прошли удивительно быстро.
– Наверное, они заранее по рации между собой обмениваются информацией, и поэтому уже досконально так не проверяют, – высказал свою мысль вслух Алибек.
Поезд, спустя некоторое время тронулся. Теперь ближайшей крупной станцией на пути был город Актобе, не считая конечно станции Мартук. А в Актобе он прибывал поздним вечером.
С самим Актобе у Алибека были тёплые воспоминания. Часто он проезжал проездом через этот город, и обычно поезд сообщением Уральск-Актобе и Атырау-Актобе в сам город приезжали по утрам, а уезжали оттуда вечером. И Алибек до вечера в ожидании поезда бродил по этому городу пешком или просто садился на троллейбус №1, который совершал вкруговую объезд чуть ли не до другого конца города в районе Жилгородка, а потом совершал свой рейс обратно до железнодорожного вокзала.
Актобе занимал пятое место среди городов Казахстана по числу жителей и являлся самым крупным городом Западного Казахстана. Дословно слово «Актобе» с казахского языка на русский переводится как «белый холм» или «город на белом холме». Город был основан отрядом войск Российской империи в 1869 году как укрепление Ак-Тобе на левом берегу реки Илек в том месте, где в неё справа впадает река Каргалы. 25 марта 1891 года поселение получило статус уездного города Тургайской области и было переименовано в Актюбинск. Вплоть до 1999 года назывался именно так. Затем название города на русском языке было изменено на казахский вариант Актобе.
Сам железнодорожный вокзал в Актобе находился в старой части города, где в основном стояли двух-трёх этажные дома «хрущёвской» постройки. Справа от выхода железнодорожного вокзала находился центральный рынок на расстоянии не больше километра, при приближении к которому чувствовалось, что взбираешься как будто на какой-то холм в действительности.
Алибек вспомнил неприятный эпизод из своей жизни, когда несколько лет назад проезжая транзитом через Актобе, из Атырау в Уральск на поезде, он также вышел погулять до вечера по городу Актобе. И прогуливаясь пешком по направлению к центральному рынку его окружили на подступах к рынку цыганки-гадалки, которые навязывались ему погадать на будущее. И вот одна из них под воздействием гипноза, скорее всего, выманила у него все имеющиеся в кармане деньги. Причём деньги ей он отдал добровольно, без принуждения. Но то, что отдал цыганке последние деньги, Алибек понял лишь тогда, когда отошёл от неё на приличное расстояние. Когда же он осознал всё это и пришёл туда обратно, той цыганки уже не было видно. Время на то, чтобы обратиться в полицию уже не было, так как вечером надо было садиться на поезд. Хорошо, что хоть билет на поезд до Уральска был куплен заранее, а так бы пришлось ему без денег не сладко, тем более в Актобе у него не было знакомых. Неприятный осадок от того случая с гадалкой у него остался на всю жизнь и теперь при виде любой гадалки на улице, он избегал их и обходил стороной.
Время уже было вечернее и близилось к ужину. Алибеку захотелось есть и он решил, что поужинает у себя в купе, а чай пить пойдёт к девушкам. Спустившись со второй полки вниз, Алибек обратился к своим попутчикам:
– Мужики! Время ужинать подошло уже!
– Да! – хором ответили все трое.
– Надо поужинать и лечь спать! – заявил Асхат.
Вся съестная еда уже была разложена на столике, которая сверху была прикрыта газетой. Все присели к столику и молча начали есть. Горячая еда уже была остывшей, но из-за того, что Алибек был проголодавшимся, он этот дискомфорт не ощущал.
– Как-то без 100 грамм беленькой еда не идёт! – вдруг заявил Аскар.
– Хватит пить, наверное! – посмотрев на всех троих с укором, заявил Алибек. – Мы всё-таки едем на важное событие и что о нас подумают другие люди из нашего вагона? Из-за того, что вы пьёте лишь трое, завтра слухи пойдут, что вся делегация партии «Азат» из Западного Казахстана бухала всё время поездки! Об этом вы подумали? – задался вопросом Алибек.
– Ладно, не будем больше пить! – как провинившийся школьник ответил Аскар.
Хотя по возрасту Алибек и был младше Аскара и других двоих на больше чем 10 лет, Аскар с уважением относился к Алибеку. Ему нравилось в нём прямолинейность и открытость, и он мог сказать открыто о чём-нибудь, не таясь и выручить мог в любое время советом или делом, и не взирая на свой молодой возраст, Алибек наравне общался со всеми, без заискивания, будь то начальник или простой смертный.
Один раз Алибек его крепко выручил, за что он до сих пор ему благодарен. У Аскара тяжело заболела мама, требовалась срочная операция и срочно нужны были деньги, а денег у него не было. И тогда он пришёл в офис партии «Азат», чтобы обратиться за помощью к руководителю партии Сисенгали Нигметовичу. Тот ему отказал, мотивируя тем, что он всё пропьёт. Грубо говоря не поверил ему. На выходе, весь грустный он встретил Алибека, который слышал его разговор из другой комнаты, и он просто вручил ему в руки 30 тысяч тенге со словами поддержки в словах:
– Возьми Аскар деньги на лечение мамы! Мама – это ведь самое святое в жизни каждого человека и это осознаешь лишь тогда, когда теряешь ее! Это личные мои деньги, как соберёшь, отдашь их по мере возможности!
– Спасибо большое, Алибек! Я очень тронут этим, – поблагодарил его сердечно Аскар и в течение ближайших месяцев вернул ему всю сумму частями. Мама у него выздоровела и теперь чувствовала себя хорошо.
И также он слышал от других людей, что Алибек многим обратившимся к нему за помощью людям, помогает бескорыстно. Кому – словами, а кому – деньгами.
Алибек поужинав, встал со стола, направился в купе к девчатам. Войдя к ним, он увидел, что они также все вместе ужинали за столиком.
