Адалин Черно
Не прикасайся
Глава 52
Соня
Такси до дома едет почему-то слишком медленно. Я то и дело поглядываю в окно и закусываю губу. Мне кажется, что Тан не поверил, что я в аудитории, и ждет меня дома. Ждет, чтобы что? Ответить на этот вопрос я не могу. Он совершенно точно не знает о нашем разговоре со Златой. Это мой мир рухнул, мои глупые мечты быть счастливой вдребезги разлетелись, а у него все по-прежнему. У Станислава Танского не может быть иначе.
Я стараюсь не плакать, но водитель то и дело смотрит на меня через зеркало заднего вида. Смотрит и хмурится. Наверное, я выгляжу неважно. К нему в машину я села уже с воспаленными и красными от слез глазами. Это сейчас я успокоилась и больше не плачу. В конце концов, ничего страшного не случилось. Если верить Злате, то видео – лишь прелюдия, и он не станет делиться им со всем университетом. Я очень надеюсь, что не станет, иначе мои мечты закончить учебу и стать высококлассным специалистом рухнут.
Когда приехали, я едва не забыла расплатиться с таксистом. Мне жутко неудобно перед совершенно незнакомым мужчиной. Я быстро расплачиваюсь и захожу на территорию. Когда не вижу машины Тана, выдыхаю. Он остался в университете. По лестнице взбегаю так быстро, как только могу. Вспоминая ракурс камеры, ищу ее на шкафу напротив кровати и нахожу. Маленькую, едва заметную. Я бы ни за что ее не увидела, если бы… если бы не знала, где искать. Господи…
В комнате резко становится душно, и я выхожу в коридор. Прижимаюсь к перилам, шумно выдыхаю, когда слышу за спиной:
– Соня? – увидеть маму я не ожидала, поэтому резко разворачиваюсь и смотрю прямо на нее. – Что-то случилось?
– Нет, я просто… у меня разболелась голова, и я пораньше вернулась. А ты? Дома?
– Да, Богдан сказал, что сегодня я могу не ехать на работу, и я осталась.
Киваю и собираюсь скрыться в своей комнате, но мама останавливает меня.
– О чем ты хотела поговорить?
Предыдущая тема иссякла. Рассказывать мне больше не о чем. Разве что о том, что Тан, вероятно, развратил меня, снял видео и теперь может отправить его всем учащимся в университете. Увы, в таком признаваться еще страшнее, чем в отношениях, поэтому я на несколько секунд торможу, не зная, что ответить.
– Я хотела поговорить о квартире, – идея приходит сама по себе. Совершенно спонтанно. – Можем поговорить у меня в комнате? Или у тебя.
Мама кивает и ведет меня в свою спальню. Мой телефон оживает трелью входящего сообщения, но я его даже не открываю. Почему-то уверена, что пишет мне Тан, а разговаривать с ним у меня нет ни малейшего желания.
– Я хочу переехать, – говорю маме, едва заходим в ее комнату.
– Переехать? – мама непонимающе хмурится. – И куда же?
– В нашу квартиру. Туда, где мы жили до переезда сюда. Ты ведь никому ее не сдавала?
– Нет, я не успела, мы только подали объявление и…
– Заберите, я перееду туда.
– Не понимаю, – мама хмурится. – Тебе здесь не нравится? Здесь ведь все есть, дом огромный, готовить не нужно. Я не понимаю. Тебя кто-то обидел? Стас? Это из-за него?
– Нет, мама, я ведь говорила, что мы неплохо ладим. Я просто… нашла работу. Недалеко от нашей квартиры. Мне будет неудобно добираться оттуда сюда, и я бы хотела жить там.
– Работу? Но зачем?
Мама не понимает. Я и сама пока не понимаю, как в итоге выкручусь, но пока это единственное оправдание, которое мне пришло в голову.
– Я хочу пожить самостоятельно. Я ведь уже взрослая, мам… почему нет? Работа – отличный шанс вступить во взрослую жизнь. Я ведь не буду постоянно на твоей шее.
Мама, конечно же, моего стремления быть самостоятельной не разделяет. Смотрит на меня широко распахнутыми глазами и шумно дышит, а затем и вовсе начинает ходить по комнате, но ответа от нее нет, и я начинаю нервничать. Решение уехать пришло спонтанно, но за эти несколько минут уже успело укорениться в моей голове. Для меня это отличный шанс избавиться от влияния Тана. Мы будем видеться только в университете, а там у меня появится отличная возможность его игнорировать.
– Я не понимаю, – восклицает мама. – Спонтанный переезд, самостоятельная жизнь, тебе здесь не нравится?
– Не нравится, – решаю маме не врать. – Я соскучилась по своей квартире. Очень сильно. По комнате, где жила. Здесь… я чувствую себя чужой.
– Вы точно со Стасом поладили?
– Мама, – я закатываю глаза. – Я просто не хочу здесь жить. И я не спрашиваю разрешения, я уже решила, что поеду. Просто прошу тебя дать мне ключи и не препятствовать.
– Господи, – мама садится на кровать. – И что дальше? Зачем тебе сейчас работать? Я не прошу тебя все время жить со мной, но пока ты учишься, какая может быть работа? Тебе нужно образование!
– Мам…
Я сажусь рядом с мамой, обнимаю ее за плечи и объясняю, что для меня так будет лучше. Да и для них с Богданом Петровичем тоже. Что я ведь не уезжаю в другой город и не поступаю в университет, в который хотела раньше. Мама кивает. Вспоминает, видимо, как мы с ней обсуждали возможность моего переезда. Я очень хотела поступить в университет в столице, плакала, когда мама сказала, что ни за что меня не отпустит, да и денег у нас на такое обучение нет. Я поступила в местный университет, так что при упоминании столицы мама резко меняется и соглашается.
– Когда ты собираешься переехать?
– Сегодня.
– Сегодня? Но зачем? Там ведь почти ничего нет, мы не успеем все перевезти.
– Мне ничего не нужно. Одежда поместится в несколько сумок.
– Но к чему такая спешка?
Я понимаю, что мама начинает что-то подозревать, и начинаю врать про работу дальше:
– У меня завтра первый выход на работу. Я только узнала, поэтому такая спешка.
Мама что-то еще причитает, но я убегаю собираться. Сгребаю все свои вещи из шкафа и заталкиваю в сумки. Надежда, что мы с Таном не столкнемся, меркнет с каждой минутой. Совсем скоро он поймет, что меня нет на парах, и вернется домой. На звонки я не отвечаю, поэтому совсем не удивляюсь, когда он появляется на пороге моей комнаты. Я уже почти собралась. Вещи сложила, осталась только техника, учебники, статуэтки, которые я везла с собой сюда.
– Ты меня игнорируешь? – спрашивает он, едва заходит в комнату. – На звонки не отвечаешь, с пар сбежала. Что это? – Тан замечает на полу сумки с одеждой. – Соня, что это?
– Я уезжаю, – пожимаю плечами. – Нашла работу и уезжаю.
– В смысле? Куда уезжаешь?
– В другую квартиру. Буду жить одна.
– Не понял?
– А что непонятного? – я оборачиваюсь, но столкнуться с ним взглядом не могу. Блуждаю своим где-то на уровне его груди. – Я съезжаю из этого дома.
– Это отец? – тут же спрашивает. – Он что-то сказал или сделал? Если да – уедем вместе. Я поеду с тобой. Ты уже нашла квартиру?
– Тан… – наконец нахожу в себе силы посмотреть ему в глаза. – Нет никаких нас.
Он замолкает, а я зачем-то продолжаю:
– Я… сегодня поняла, что не смогу. Не буду с тобой. Ты был прав. Внешность очень важна, я красивая, а ты…
Лучше бы я молчала, потому что меня буквально прибивает исходящей от него агрессией и эмоциями, которые сменяют друг друга со скоростью света.
– Урод, да? Это ты хотела сказать?
– Не так грубо, но да, это.
Вскидываю подбородок и сжимаю челюсти. Вынести то, как он на меня смотрит, сложно, но я напоминаю себе о том видео, которое мне показала Злата. Я бы… я бы ей не поверила. Я бы подумала, что это она поставила камеру, когда я оставила ее, чтобы принести ей воды, но… то видео было снято задолго до ее появления в моей комнате.
– Счастливой дороги, блядь, – говорит с презрением и выходит из моей комнаты, шарахнув дверью так, что мне показалось, она слетит с петель.
Стараюсь не думать о том, сколько ненависти было в его взгляде. И продолжаю дрожащими руками паковать вещи, чтобы начать новую жизнь. Новую жизнь – подальше от Станислава Танского.
