А. Н. Трайнин
Избранные труды

Полная версия

Аналогично объектом в составе, предусмотренном ст. 104 УК РСФСР (изготовление и хранение с целью сбыта одурманивающих веществ), будет здоровье граждан, предметом – одурманивающие вещества; в ст. 199 УК РСФСР (оглашение изобретения до заявки без согласия изобретателя) объект – порядок пользования изобретениями, предмет – изобретение и т. д. Предметом, таким образом, являются те вещи, в связи с которыми или по поводу которых совершается преступление.

Неразрывная связь (правовая и политическая) общего объекта преступлений – общественных отношений, и специальных объектов – жизни, собственности и т. д. находит свое выражение в том, что все охраняемые уголовным законом блага и ценности неизбежно охраняются не вне времени и пространства, а в системе определенных общественных отношений.

Некоторые утверждают, что предмета преступления вообще не существует. Имеется объект преступления, он же и есть предмет. Выделение же особо предмета создает «двуобъектность» преступления.

Отождествление предмета преступления с его объектом неизбежно должно приводить к одному из следующих глубоко ошибочных утверждений: или объектом преступления оказываются товары спекулянта, одурманивающие вещества, взятки и т. п., или же все эти элементы состава оказываются без определенного места и значения в системе элементов состава: это и не объект, и не предмет. Неустранимо встает вопрос, что же они собой представляют? Таким образом, противоречащее закону отождествление предмета преступления с его объектом, внося путаницу в понимание состава преступления и его элементов, отнюдь не может содействовать укреплению законности.

Объект является обязательным элементом каждого состава преступления. Напротив, предмет, как было указано выше, является элементом факультативным: имеются составы, в которых указания на предмет отсутствуют.

Искусственно измышлять в подобных составах «предмет» нет оснований. Так, глубоко неверно признавать объектом телесных повреждений – общественные отношения, а «предметом» – здоровье, или объектом оскорбления – общественные отношения, а «предметом» – достоинство личности.

Таким образом, одинаково ошибочными являются как попытки упразднения предмета как одного из элементов состава преступления, так и признание предмета обязательным элементом каждого состава. Предмет, бесспорно, имеет существенное значение, но там, где законом это значение предусмотрено.

б) Способ совершения преступления

Другим факультативным элементом, характеризующим объективную сторону некоторых преступлений, является способ совершения преступления. В ряде преступлений способ действия является элементом, характеризующим основной состав. Так, ст. 141 УК РСФСР карает доведение до самоубийства или до покушения на самоубийство «жестоким обращением»; ст. 152 УК РСФСР – развращение малолетних или несовершеннолетних «путем развратных действий»; ст. 153 УК РСФСР – половое сношение «с применением насилия, угроз, запугивания» или «путем обмана». Аналогично ст. 86, 86¹ УК РСФСР карают производство рыбного, звериного и других водных добывающих промыслов и охоты «недозволенными орудиями, способами и приемами» и т. д.

Особого внимания в этом отношении заслуживает ст. 128-в УК РСФСР, которая по существу предусматривает различные способы обмеривания, обвешивания, обсчета (пользование неверными гирями, нарушение установленных цен, продажа товаров низшего сорта по цене высшего и т. п.). Все эти способы являются альтернативными элементами состава преступления, предусмотренного ст. 128-в УК РСФСР: достаточно наличия одного из указанных в законе способов для ответственности за обвешивание и обмеривание.

Часто закон вводит указание на способ действия как элемент, делающий основной состав более опасным. Так, ст. 58¹⁰ УК РСФСР считает контрреволюционную агитацию и пропаганду более опасными, если они совершены «с использованием религиозных и национальных предрассудков»; ст. 136 УК РСФСР – более опасным умышленное убийство «способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого»; ч. 2 ст. 95 УК РСФСР – заведомо ложный донос или показание, соединенные «с искусственным созданием доказательства обвинения»; ст. 117 УК РСФСР – получение взятки «с применением со стороны принявшего взятку вымогательства» и др.^[92].

Однако способ совершения преступления отнюдь не всегда является конститутивным, усиливающим опасность элементом состава. Необходимо отметить тенденцию, характеризующую социалистическое уголовное законодательство и выражающуюся в ломке традиционных схем буржуазного уголовного права, проводящего резкую грань между различными видами похищения имущества по способу действия (кража, грабеж, мошенничество). Эта тенденция нашла четкое выражение ранее в Законе от 7 августа 1932 г. и затем в Указе от 4 июня 1947 г., изданных в защиту социалистической собственности. Понятие «хищения» охватывает широкий круг различных по способу действий посягательств на социалистическую собственность – кражу, грабеж, мошенничество, растрату, корыстное злоупотребление властью.

Способ действия порой образует самостоятельный состав, например, в случаях хищения, совершенного при помощи подлога. Верховный Суд СССР и в этом случае признает ненужной особую квалификацию подлога, полагая, что состав хищения охватывает любые способы действия расхитителя. Так, в постановлении от 1 февраля 1949 г. по делу С. Железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР указала:

«С. признан виновным в том, что он, работая в охране Юго-Западной железной дороги, 6 августа 1948 г. присвоил деньги путем подделки штрафных квитанций… Линейный суд неосновательно квалифицировал действия С., кроме ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г., также еще и по ч. 1 ст. 108 УК УССР (подлог). Подделка штрафных квитанций являлась способом присвоения С. денег, и в данном конкретном случае преступные действия С. охватываются ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г.; поэтому обвинение С. по ч. 1 ст. 108 УК УССР подлежит исключению из приговора».

Конечно, хищение социалистической собственности, как было выше отмечено, охватывает разнородные способы хищения, ранее предусматривавшиеся в качестве самостоятельных составов (кража, грабеж, присвоение и др.). Однако такое понимание хищения не всегда исключает учет способа хищения в тех случаях, когда способ перерастает в самостоятельный состав. Так, например, если расхититель совершил поджог склада с целью похищения во время пожара сложенных на складе товаров, то действия виновного следует квалифицировать по принципу реальной совокупности и по Указу от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и по ч. 2 ст. 79 УК РСФСР (умышленное уничтожение государственного или общественного имущества).

Такова же ситуация и при хищении, совершенном при помощи подлога. Такое решение отнюдь не исчерпывается прибавлением еще одной статьи в обвинительном приговоре: нельзя упускать из виду, что санкции по ч. 1 Указа от 4 июня 1947 г. оставляют простор для судьи (от 7 до 10 лет); суд, следовательно, определяя конкретную меру наказания, имеет возможность учесть, помимо факта хищения, также и способ хищения, особенно если этот способ образует самостоятельный состав преступления. По общему правилу, статьи Уголовного кодекса, инкриминируемые обвиняемому, должны отражать – и полно отражать – реальную действительность, то есть те действительные преступления, которые совершены виновным.

Близки, но качественно различны случаи, когда способ действия не является негодным в прямом смысле, но степень вероятности достижения преступного результата при помощи этого способа минимальная; например, мачеха посылает падчерицу в лес во время грозы в расчете, что молния убьет ее. Если смерть жертвы в приведенных случаях и наступила бы, нельзя было бы говорить об умышленном убийстве именно в силу своеобразия способа действия: здесь способ «убийства» в такой мере лишен общественно опасного характера, что перестает быть элементом состава убийства: убийцы при помощи «сил небесных» не представляют той общественной опасности, которая может служить основанием для ответственности за убийство или покушение на убийство.

В связи с учетом способа действия как элемента состава преступления порой возникают спорные допросы квалификации, требующие четкого ответа. Эти вопросы возникают в связи с тем, что в некоторых преступлениях в качестве способа фигурирует действие, способное образовать самостоятельный состав (аналогично случаям хищения путем подлога).

Так, ст. 193¹² УК РСФСР предусматривает «уклонение военнослужащего от несения обязанностей военной службы путем причинения себе какого-либо повреждения или путем симуляции болезни, подлога документов или иного обмана». Статья 193¹² УК РСФСР, таким образом, в качестве одного из способов уклонения от несения обязанностей военной службы предусматривает подлог. Но подлог образует самостоятельный состав, предусмотренный ст. 72, 120, 170 УК РСФСР. В таком случае здесь также возникает вопрос о квалификации действий гр-на А., уклонившегося от несения обязанностей военной службы путем подлога. Конкретно: отвечает ли А. по ст. 193¹² или же по совокупности – по ст. 72 и 193¹²? Вопрос этот кажется правильным решить следующим образом: в тех случаях, когда самостоятельный состав фигурирует в качестве элемента состава другого преступления, он теряет качество самостоятельного состава и, следовательно, не требует и самостоятельной квалификации. Поэтому нельзя действия А., уклонившегося от несения обязанностей военной службы, квалифицировать по ст. 193¹² и 72 УК РСФСР (или ст. 169 УК РСФСР, если уклонение совершено путем мошеннического обмана). Напротив, в тех случаях, когда тот же способ действия, например подлог, не предусмотрен в качестве одного из элементов состава, он неизменно требует, как указано было выше, самостоятельной квалификации. Поэтому за хищение, совершенное при помощи подлога, виновный должен нести уголовную ответственность, как было указано выше, по совокупности – и за хищение, и за подлог. Это положение относится и к мошенничеству.

Мошенничество выражается в получении чужого имущества путем обмана.

О подлоге как форме мошеннического обмана закон специально не говорит. Поэтому, если А., продавая медную вещь за золотую, представил подложную справку в том, что вещь – золотая, то он должен отвечать и за подлог, и за мошенничество.

в) Время и место совершения преступления

Время и место часто являются важными критериями общественной опасности совершенного преступления.

Поэтому советское уголовное законодательство в ряде случаев предусматривает в качестве элементов состава, характеризующих объективную сторону преступления, время и место посягательства.

Время выделяется законом в тех случаях, когда преступление приобретает особо опасный характер в силу военного времени.

Здесь прежде всего необходимо упомянуть о ст. 59⁶ УК РСФСР, карающей «отказ или уклонение в условиях военного времени от внесения налогов или от выполнения повинностей». Именно в силу введения в состав элемента «в условиях военного времени» ст. 59⁶ УК РСФСР в течение ряда лет мирного строительства бездействовала и, напротив, приобрела большое значение в борьбе с преступлениями в условиях Великой Отечественной войны и снова потеряла это значение после войны. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 28 сентября 1945 г. указано:

«Ввиду возникших в судебной практике с окончанием войны вопросов о квалификации неоднократного или злостного невыполнения обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству колхозными дворами и единоличными хозяйствами Пленум Верховного Суда СССР постановляет дать судам следующее указание:

Статья 59⁶ УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик предусматривают ответственность за указанные в них действия, совершенные лишь в условиях военного времени. Поэтому неоднократное или злостное невыполнение поставок сельскохозяйственных продуктов государству колхозными дворами и единоличными хозяйствами в мирное время должно квалифицироваться, в зависимости от обстоятельств дела, по ч. 2 или 3 ст. 61 УК РСФСР и соответствующими статьями УК других союзных республик»^[93].

В соответствии с этим уголовные дела указанной категории повсеместно, в том числе и в местностях, объявленных на военном положении, подлежат рассмотрению в народных судах.

Признак военного времени введен законодателем и в ряд статей, предусматривающих воинские преступления (п. «г» ст. 193² УК РСФСР – неисполнение приказа в военное время, п. «в» ст. 193⁷ УК РСФСР – самовольная отлучка в военное время и др.).

Для весьма значительного числа преступлений место совершения преступления не образует элемента состава, ибо место очень часто не определяет ни наличия, ни степени общественной опасности: совершено ли убийство в лесу или дома, совершено ли хищение в городе или колхозе и т. д.; эти различия в некоторых случаях могут оказывать влияние на выбор судом меры наказания, но они не меняют состава. Имеются, однако, и такие составы, одним из элементов которых является место совершения преступления.

Так, ст. 74 УК РСФСР предусматривает хулиганские действия, совершенные «на предприятиях, в учреждениях и в общественных местах»; ст. 86 УК РСФСР – «производство охоты в запрещенных местах». Во всех этих случаях определенное законом место является необходимым элементом соответственных составов.

г) Обстановка совершения преступления

Как было отмечено, социалистическое уголовное право, отбрасывая схоластический спор буржуазных теоретиков о том, что важнее – учет личности преступника или его преступления, – исходит из учета субъекта и деяния, а также всех обстоятельств дела.

Особенное значение при этом иногда приобретает учет обстановки, в которой совершено было преступление, учет взаимоотношений действующих лиц и общей атмосферы, характеризующей совершенное преступление. Так, ч. 2 ст. 58¹⁰ УК РСФСР предусматривает и тяжелее карает контрреволюционную пропаганду или агитацию «при массовых волнениях… или в военной обстановке». Не об обстановке в прямом смысле, а об особых условиях совершения преступления говорит ст. 73¹ УК РСФСР. Статья 73¹ УК РСФСР карает угрозу убийством, истреблением имущества или совершением насилия по отношению к должностным лицам или общественным работникам, примененную в целях прекращения их служебной или общественной деятельности или изменения ее характера в интересах угрожающего. Диспозиция ст. 73¹ УК РСФСР, таким образом, предполагает специальные взаимоотношения между виновным и жертвой угрозы, конкретно выражающиеся в наличии цели прекратить или видоизменить деятельность должностного лица или общественного работника.

Во второй части той же ст. 73¹ УК РСФСР этот элемент выражен в еще более общей форме. Часть 2 ст. 73¹ УК РСФСР карает «нанесение побоев или совершение иных насильственных действий в отношении общественников-активистов, ударников на производстве, а также колхозников в связи с общественной или производственной их деятельностью». Учет общей обстановки, в которой было совершено преступление, неизменно производится и судебной практикой.

Еще в большей мере подчеркивает значение общей обстановки совершения преступления ограничительное условие, содержащееся в конце ч. 2 ст. 73¹ УК РСФСР: ответственность по ч. 2 ст. 73¹ УК РСФСР наступает лишь «в случаях, когда эти действия по характеру обстановки их совершения или последствия не могут рассматриваться как террористический акт». Таким образом, характер обстановки определяет грань, лежащую между глубоко различными составами.

Обстановка совершения преступления в социалистическом уголовном праве имеет столь большое значение, что фигурирует не только в качестве элемента некоторых составов преступлений, но и в качестве общего принципа, определяющего применение или неприменение наказания.

Так, ст. 8 УК РСФСР допускает неприменение наказания к лицу, совершившему преступление, если к моменту расследования этого преступления или рассмотрения в суде оно потеряло общественно опасный характер «в силу одного факта изменившейся социально-политической обстановки».

д) Другие факультативные элементы состава, характеризующие объективную сторону преступления

Перечисленные выше факультативные элементы, характеризующие объективную сторону преступления, – предмет, способ, время и место, обстановка совершения преступления – наиболее часто встречаются в законе. Однако ими отнюдь не исчерпываются все те элементы состава, при помощи которых закон определяет объективную сторону конкретных преступлений.

Так, нередко закон вводит признак «неоднократности» в качестве элемента, квалифицирующего основной состав (Указ от 4 июня 1947 г.; ч. 2 ст. 74 и ч. 2 ст. 79 УК РСФСР). Поскольку в описании объективной стороны преступления обычно сосредоточены элементы, определяющие его специфику, то, естественно, некоторые элементы, характеризующие объективную сторону, свойственны лишь нескольким, а порой лишь одному составу. Так, состав сопротивления власти (ст. 73 УК РСФСР) имеет место лишь при наличии характеризующего объективную сторону этого преступления элемента «при исполнении служебных обязанностей». О том же говорит и ст. 76 УК РСФСР – публичное оскорбление представителей власти «при исполнении таковыми служебных обязанностей». Иногда элемент состава, характеризующий объективную сторону преступления, выступает в качестве самостоятельного действия. Так, ст. 77 УК РСФСР карает самовольное присвоение звания или власти, «сопряженное с дискредитированием Советской власти или учинением на этом основании каких-либо общественно опасных действий».

Аналогично ч. 2 ст. УК РСФСР карает превышение власти, сопровождавшееся «сверх того насилием, применением оружия или мучительными и оскорбляющими личное достоинство потерпевшего действиями»^[94].

В числе факультативных элементов состава, характеризующих объективную сторону преступления, следует упомянуть и о повторности. Так, ч. 2 ст. 74 говорит о повторности как элементе состава квалифицированного хулиганства. О повторности говорят указы Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Усиления охраны личной собственности граждан». Согласно постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 19 марта 1948 г.^[95], «повторность как квалифицирующий признак следует применять как в тех случаях, когда подсудимый имеет уже судимость за ранее совершенное хищение, так и в тех случаях, когда суд установит, что подсудимый совершил два хищения и более, хотя бы и не был осужден ранее ни за одно из этих хищений^[96]. При этом повторность признается и в тех случаях, если ранее совершенное хищение имело место до издания указов от 4 июня 1947 г. Ранее совершенное хищение не может учитываться в качестве квалифицирующего признака только в том случае, если по этому преступлению снята или погашена судимость, либо истекли давностные сроки (ст. 14, 15 и 55 УК РСФСР). Правильное понимание «повторности» приобретает особо важное значение при применении Указа от 4 июня 1947 г., в котором «повторность» выступает в качестве квалифицирующего признака.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 28 мая 1954 г., «хищение государственного или общественного имущества должно рассматриваться как повторное, если ранее было также совершено хищение государственного или общественного имущества. Равным образом кража личного имущества должна рассматриваться как повторная, если ей предшествовала кража такого же имущества».

Постановление от 28 мая 1954 г., как известно, разошлось в понимании «повторности» с более ранним постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 6 мая 1952 г.96 Но если в постановлении от 6 мая 1952 г.^[97] понятие «повторности» было слишком расширено, то, напротив, в последнем постановлении (от 28 мая 1954 г.) оно чрезмерно сужено. Действительно, если в более раннем постановлении Пленум Верховного Суда СССР указал, что в любом сочетании (ранее хищение личного и последующее хищение социалистического имущества или, наоборот, ранее хищение социалистического и последующее хищение личного имущества) второе хищение должно считаться повторным», то в определении от 28 мая 1954 г. Пленум Верховного Суда СССР признает повторным только последующее хищение однородного имущества. Это положение можно считать верным, если речь идет о хищениях социалистического имущества: лишь дважды совершенное хищение именно социалистического имущества образует повторность в смысле Указа от 4 июня 1947 г. Иначе, однако, должен решаться вопрос, когда речь идет о хищениях личного имущества; в этих случаях правовой однородности похищаемого имущества (в обоих случаях личное имущество) может и не быть. Действительно, согласно постановлению от 28 мая 1954 г., оказалось бы, что, если лицо и в первый, и во второй раз похищает личное имущество, оно подлежит большему наказанию на основании и. 2 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение личного имущества»; если же лицо совершило в первый раз более общественно опасное преступление (хищение социалистического имущества), а во второй раз – личного имущества – оно отвечает по более мягкому п. 1 Указа 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение личного имущества». Где основания подобного смягчения ответственности при наличии более общественно опасных действий? Кажется бесспорным, что если вторая кража личного имущества образует более тяжелое «повторное» хищение, то тем более эта кража является повторной, если первой была более общественно опасная кража – кража социалистического имущества. Так, если бы закон предусматривал повышенную ответственность в случаях нанесения «повторно» легкого телесного повреждения, то вряд ли суд отверг бы повторность, если в первый раз было нанесено тяжкое телесное повреждение. Как видно из изложенного, факультативные элементы, характеризующие объективную сторону преступления, и многочисленны и разнородны. При этом необходимо постоянно иметь в виду следующее. Указанные в настоящем разделе «факультативные» признаки факультативны лишь в том смысле, что они могут быть законом указаны или не указаны в качестве элементов состава конкретного преступления: состав без элементов действия (бездействия) немыслим, состав без указания в законе способа действия или неоднократности действия вполне реален. Но если один из названных выше факультативных элементов состава (предмет, способ, время, место, обстановка совершения преступления) включен в состав конкретного преступления, то, разумеется, для состава этого преступления он является обязательным.