А. Н. Трайнин
Избранные труды

Полная версия

Глава восьмая
Классификация элементов состава преступления

Элементы состава преступления по своему содержанию весьма разнообразны. Закон предусматривает признаки, характеризующие субъекта преступления и его объект, ущерб, нанесенный преступлением, способ действий преступника, его мотивы и цели, и т. д. В интересах углубленного изучения элементов состава необходима их тщательная систематизация. Как построить систему элементов состава преступления?

Выше было указано, что различие объективных и субъективных признаков не может служить основанием для построения общего учения о составе преступления; оно не может также служить основанием для классификации отдельных составов преступления. Было бы, однако, бесспорным заблуждением делать отсюда общий вывод, что различие объективных и субъективных признаков вообще не играет роли в учении о составе преступления. Напротив, поскольку состав преступления включает в себя и объективные и субъективные элементы, поскольку, с другой стороны, в каждом составе всегда имеются признаки, характеризующие и объективную и субъективную стороны преступления, необходимо прийти к выводу, что классификация элементов состава по объективным и субъективным признакам находится в полном соответствии с фактическим содержанием и юридической природой составов преступления.

Такого рода система изучения элементов состава преступления помогает правильному пониманию и правильному применению закона, она, следовательно, служит делу укрепления социалистической законности; эта система воспринята и теорией социалистического уголовного права. Однако необходимо отметить, что при построении отдельных групп элементов состава преступления порой допускаются весьма существенные ошибки, вносящие путаницу в разрешение вопроса и тем самым подрывающие ценность самой системы. Так, учебник уголовного права (изд. 1948 г.), повторяя ошибки предыдущих трех изданий, утверждает: «Каждый состав преступления слагается из следующих четырех основных элементов: 1) объект преступления, 2) объективная сторона преступления, 3) субъект преступления и 4) субъективная сторона преступления»^[32].

С внешней стороны эта конструкция как будто воспринимает рациональную классификацию элементов состава по четырем группам – объекту, объективной стороне, субъекту и субъективной стороне. Однако учебником усвоена только внешняя сторона – схема; по содержанию же проведения в нем классификация повторяет ошибки дореволюционной литературы^[33].

Существо вопроса заключается в том, что объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона, – вопреки утверждению учебника отнюдь не являются элементами состава преступления, таких элементов состава в природе не существует. Поэтому из них состав «слагаться» не может. На деле в преступлении можно и должно различать объект и объективную сторону, субъекта и субъективную сторону; в преступлении, а не в составе^[34]. Поскольку состав преступления призван раскрывать конкретное содержание преступления, в составе можно и должно различать элементы, характеризующие объект преступления и его объективную сторону, субъекта преступления и его субъективную сторону.

Учебник общей части уголовного права (изд. 1952 г.) частью учел критику ложного отнесения объекта и объективной стороны, субъекта и субъективной стороны к элементам состава. Однако и в новом издании запутывающее вопрос смешение состава преступления и преступления сохраняется. Действительно, учебник утверждает:

«Каждый состав преступления содержит в себе характеристику: 1) объекта преступления; 2) объективной стороны состава преступления; 3) субъекта преступления и 4) субъективной стороны состава преступления»^[35].

Учебник, таким образом, пошел средним путем: об объекте и субъекте он говорит применительно к преступлению, а об объективной и субъективной стороне – применительно к составу преступления. При этом оказывается, что каждый состав преступления характеризует… объективную и субъективную сторону состава же. Совершенно очевидно, что лишенное единого основания двойственное различение – то признаков преступления, то признаков состава – исключает возможность правильной классификации элементов состава^[36].

Как было указано выше, для правильной классификации элементов состава необходимо различать четыре группы элементов состава преступления: 1) элементы состава, характеризующие объект преступления; 2) элементы состава, характеризующие объективную сторону преступления; 3) элементы состава, характеризующие субъекта преступления; 4) элементы состава, характеризующие субъективную сторону преступления.

Приведенная классификация элементов состава преступления, как всякая юридическая классификация, не представляет собой, конечно, системы понятий, абсолютно и четко друг от друга отграниченных. Напротив, среди элементов состава имеются и такие, в которых сочетаются и объективные, и субъективные моменты. Так, в ряде случаев действующее советское законодательство предусматривает в качестве одного из элементов состава злостность ч. 2 ст. 59^3в УК РСФСР – злостное нарушение работниками транспорта трудовой дисциплины, ст. 158 УК РСФСР – злостный неплатеж алиментов. Признак злостности включает моменты и объективного, и субъективного характера. По поводу злостного уклонения от платежа налогов или выполнения повинностей в военное время правильно отмечалось, что «злостным следует, как правило, считать отказ или уклонение от платежа налогов или выполнения обязанностей при неоднократности отказа или уклонения, при отказе или уклонении по сговору нескольких лиц, при отказе или уклонении, сопровождавшимся сопротивлением представителям власти, попытками скрыть имущество, симуляцией болезни, подлогом документов, обманными действиями, наступлением в результате отказа или уклонения тяжелых последствий, заведомой, беспрепятственной возможности выполнения обязанностей и т. п.»^[37]. В этом перечне сочетаются признаки объективного и субъективного характера, охватываемые единым элементом состава – злостностью. Тем не менее распределение элементов по четырем названным выше группам сохраняет в полной мере значение системы, облегчающей теоретический и практический анализ элементов состава преступления.

Каждая из названных четырех групп элементов состава требует самостоятельного рассмотрения. При этом необходимо иметь в виду следующее: в пределах общего учения о составе преступления задача исследования отдельных групп элементов не может, конечно, заключаться в разрешении общих уголовно-правовых проблем, например, проблемы юридического лица как субъекта преступления, и других. Идти этим путем – значило бы уйти в сторону от основных и весьма важных вопросов общего учения о составе к другим специальным проблемам общей части уголовного права.

I
Элементы состава, характеризующие объект преступления

1

Каждое преступление, выражается ли оно в действии или бездействии, всегда есть посягательство на определенный объект. Преступления, которое ни на что не посягает, в природе не существует.

Правильно поэтому указывает Н. И. Загородников, что объект преступления… позволяет определить, какое имело место преступление – дезертирство или хищение социалистической собственности, мошенничество или какое-нибудь иное преступление. Такое значение объекта преступления объясняется, прежде всего, тем, что действия людей сами по себе, в какой бы форме они выражены ни были, приобретают общественно опасный характер только в том случае, если эти действия угрожают реальному благу, пользующемуся охраной закона»^[38].

Объектом посягательства в его конкретном жизненном воплощении могут быть как материальные, так и нематериальные ценности – политические, моральные культурные и иные. Об этом неоднократно и прямо говорит закон. Так, ст. 113 УК РСФСР предусматривает в качестве объекта «достоинство и авторитет» органов власти; ст. 159–161 УК РСФСР – достоинство личности и т. д. Общее значение объекта посягательства в системе социалистического уголовного права нашло свое четкое выражение в ст. 46 УК РСФСР, делящей все преступления, предусмотренные Уголовным кодексом, на две группы: а) направленные против основ советского строя, установленного в Союзе ССР властью рабочих и крестьян, и признаваемые в силу этого наиболее опасными, и б) все остальные преступления.

В марксистском понимании объектом всякого посягательства являются общественные отношения, установленные в интересах господствующего класса. Объектом преступления в системе социалистического уголовного права являются социалистические отношения.

Это положение отражено в законе (ст. 6 УК РСФСР)^[39]. Оно казалось общепризнанным в советской литературе^[40]. Однако в четвертом издании учебника «Уголовное право. Общая часть» (изд. 1948 г.) делалась попытка сочетать понимание объекта в социалистическом уголовном праве с формальной конструкцией. Действительно, «объектом всякого преступления, – утверждал учебник, – одновременно являются и соответствующие общественные отношения и соответствующие правовые нормы социалистического государства, которые регулируют эти отношения и содействуют их развитию по пути к коммунизму»^[41]. Вряд ли сочетание формализма с диалектическим материализмом оправданно, даже если при этом сказать о «пути к коммунизму». В новом издании учебника общей части (1952 г.) эта ошибка повторяется, но в смягченной форме^[42].

Действительно, на стр. 175 сказано: «…посягательство на соответствующий объект всегда связано с нарушением правовой нормы», то есть правовая норма снова «связывается с объектом». На следующей же странице еще определеннее выступает прежняя трактовка объекта: «В ряде случаев при характеристике объекта преступления в Особенной части УК указывается на нарушение тех или иных норм права, регулирующих соответствующие общественные отношения»^[43].

Объектом всякого посягательства является то, чему это посягательство причиняет или пытается причинить ущерб. Правовая норма – в том числе уголовно-правовая норма – ущерба терпеть не может. В известном смысле, наоборот, осуждение по определенной норме, например, по ст. 136 УК РСФСР за убийство, подтверждает реальное значение этой нормы.

Таким образом, необходимо с полной отчетливостью подчеркнуть, что объектом каждого преступления являются общественные отношения. Однако – и это также необходимо иметь в виду – приведенным положением проблема объекта преступления в системе социалистического уголовного права отнюдь не исчерпывается. По существу она лишь здесь начинается, ибо для разрешения важнейших для судебной практики вопросов квалификации необходимо изучение объекта не только со стороны преступления, но и как элемента состава конкретного преступного действия. Оба эти понятия (объект – «общественные отношения» и объект – «элемент конкретного состава») органически связаны друг с другом.

Как было отмечено выше, всякое преступление – террористический акт, кража, изнасилование – посягает на общественные отношения. Общественные отношения, таким образом, выступают объектом, общим для всех преступных посягательств; они, естественно, не могут выражать различий в признаках объекта, характеризующих состав данного конкретного посягательства или данной группы посягательств.

Для этой цели, для отражения спецификации конкретного преступления или конкретной группы преступлений, объект в качестве элемента состава непременно должен обрести новые индивидуальные черты. Это не означает, конечно, что объект в качестве элемента состава может оказаться в противоречии с объектом «общественные отношения». Напротив, подобно тому как общее понятие преступления, данное в ст. 6 УК РСФСР, не исключает, а лишь предполагает определение составов отдельных преступлений в нормах Особенной части, так и признание в качестве общего для всех преступлений объекта «общественных отношений» – не исключает, а лишь пред полагает различные конкретные объекты в качестве элементов составов отдельных преступлений – материальные, политические и другие.

Если определение объекта в форме общественных отношений, как было отмечено выше, можно считать установленным, то, напротив, изучение специальных объектов, объектов конкретных преступных действий, продолжает оставаться задачей, не вполне решенной. Однако при изучении состава преступления попытка разрешить эту задачу является совершенно необходимой. При этом, поскольку задача заключается в изучении объектов как элементов состава конкретных преступлений, она может быть решена лишь путем анализа конкретного законодательного материала. Этот путь, однако, таит много трудностей.

Преступления, лишенного объекта, как было отмечено выше, быть не может. Следовательно, любой состав в той же мере немыслим без элементов, характеризующих «объект преступления», как он немыслим без других элементов – вины, действия (бездействия) и других. Таково общее положение. Основной источник сложности проблемы объекта заключается в том, что в явном несоответствии с этим общим положением находится другое столь же бесспорное положение: в весьма значительном числе норм Особенной части (ст. 62, 70, 732, 95, 122, 173 УК РСФСР и очень многих других) нет специальных указаний на объект преступления.

Глубоким заблуждением было бы делать отсюда вывод, что умолчание закона снимает вопрос об объекте по соответствующим составам: в таком случае пришлось бы отказаться во многих случаях не только от требования объекта, но и от требования для наличия состава преступления вины (умысла или неосторожности), ибо во многих статьях Особенной части нет специальных указании также и на вину.

Единственно правильным является другой вывод. Так как посягательств без объекта быть не может, то умолчание закона об элементе, характеризующем объект конкретного состава, должно быть восполнено толкованием закона, в особенности при помощи указаний на объект, содержащийся в других, более общих нормах. Правильность этого положения находит полное подтверждение в том, что такого рода общие нормы, определяющие объект посягательства, действительно имеются в Уголовном кодексе.

Прежде всего в этом отношении заслуживают внимания нормы, содержащие общее родовое определение отдельных групп преступлений: ст. 58¹ УК РСФСР, содержащая общее определение контрреволюционных преступлений, ст. 59¹ УК РСФСР – общее определение преступлений против порядка управления и ст. 193¹ УК РСФСР – общее определение воинского преступления; в этих нормах объект посягательства очерчен с большой четкостью. Так, в ст. 58¹ УК РСФСР указываются объекты контрреволюционных посягательств: власть рабоче-крестьянских Советов и рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, внешняя безопасность Союза ССР, основные хозяйственные, политические и национальные завоевания пролетарской революции.

Равным образом ст. 59¹ УК РСФСР, давая общее определение преступлений против порядка управления, точно определяет объект этих посягательств: в составе особо опасных преступлений этим объектом являются согласно прямому указанию закона основы государственного управления и хозяйственной мощи Союза ССР и союзных республик, в составе «иных преступлений против порядка управления» – «правильная деятельность органов управления или народного хозяйства». Наконец, ст. 193¹ УК РСФСР, давая общее определение воинского преступления, в качестве объекта выдвигает «установленный порядок несения военной службы».

Эти указания на объект, содержащиеся в общих определениях преступлений контрреволюционных, против порядка управления и воинских, необходимо иметь в виду для правильного понимания составов соответственных групп преступлений. В них источник для восполнения отсутствующих в отдельных составах конкретных признаков объекта преступления. Так, в ряде составов изменнических преступлений (ст. 58⁴, 58⁵ и 58⁶ УК РСФСР) объектом должен быть признан указанный в ст. 58¹ УК РСФСР общий объект – внешняя безопасность Союза ССР. Так, в ст. 73 УК РСФСР, предусматривающей сопротивление отдельных граждан представителям власти и не содержащей прямого указания объекта, объектом должен быть признан указанный в общем определении «иных преступлений против порядка управления» объект (п. 1 ст. 59¹ УК РСФСР), то есть «правильная деятельность органов управления».

Так, наконец, в ряде статей Положения о воинских преступлениях отсутствующее при описании конкретных составов указание объекта (например, ст. 193² УК РСФСР – неисполнение отданного по службе приказания, ст. 193¹⁰ УК РСФСР – неявка в срок и др.) должно быть восполнено указанием общего по воинским преступлениям объекта, содержащегося в ст. 193¹ УК РСФСР, – «установленный порядок несения военной службы».

Восполняя содержания отдельных статей, приведенные общие определения (ст. 581, 59¹, 193¹ УК РСФСР) не исключают, однако, в некоторых случаях специальных указаний, характеризующих объект как элемент состава отдельных преступлений. Так, объектом террористического акта, предусмотренного ст. 58⁸ УК РСФСР, являются в законе прямо указанные «представители советской власти или деятели революционных рабочих и крестьянских организаций», объектом ст. 58⁷ УК РСФСР, предусматривающей экономическую контрреволюцию, являются в законе прямо указанные – «государственная промышленность, а равно кооперация» и т. д.

Таким образом, обращение к помощи общих определений контрреволюционных преступлений, преступлений против порядка управления и воинских – основной путь к восполнению объекта конкретного преступления, если этот объект специально не обрисован в отдельных нормах Особенной части. Естественно встает вопрос: как восполнить и возможно ли восполнение объекта во всех иных случаях, то есть там, где общих вводных норм, подобно приведенным выше в ст. 58¹, 59¹ и 193¹ УК РСФСР, не имеется. И эта задача не может быть решена в общей форме; ее также необходимо решать с учетом отдельных групп преступлений.

Прежде всего необходимо отметить, что в обширной главе преступлений против личности объект посягательства указан в самом заголовке «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности». В соответствии с этим общим указанием и содержанием отдельных норм объектов в преступлениях, предусмотренных ст. 136–139 УК РСФСР, должна быть признана жизнь человека, объектом в составах, предусмотренных ст. 141–146 УК РСФСР (телесные повреждения, побои), – здоровье человека; объектом ст. 159–161 УК РСФСР (оскорбление, клевета) – достоинство личности.

Сложнее решается вопрос об объекте в главе «Имущественные преступления». Поучительно, что закон говорит «имущественные преступления», а не «преступления против имущества». Это не случайное различие в формулировках; за этим кроется мысль, которую необходимо учесть при разрешении вопроса об объекте.

Выше было указано, что объектом посягательства может быть лишь то, против чего направлен удар, что терпит ущерб в результате преступного посягательства. Поэтому в краже, которая не связана с причинением ущерба вещи, объектом являются не имущество «вообще», а чужое имущество. Здесь, следовательно, подчеркивается значение кражи как посягательства против собственности. «Преступная же сущность действия (кражи. – А. Т.), – писал К. Маркс, – заключается не в посягательстве на материальное дерево, а в посягательстве на государственный нерв дерева, на право собственности…»^[44]

Иногда различие в объекте является прямым основанием для той или иной квалификации преступления. Так, грань, лежащая между ст. 146 УК РСФСР, карающей нанесение побоев, и ч. 2 ст. 159 УК РСФСР, предусматривающей оскорбление действием, заключается в объекте: в ст. 145 УК РСФСР объект – здоровье потерпевшего, в ч. 2 ст. 159 УК РСФСР – личное достоинство.

Объект преступления служит основным критерием при построении системы Особенной части^[45]. Даже те главы, которые дают повод для утверждения, что в некоторых случаях особенности субъекта служат основанием для классификации (должностные и воинские преступления), на деле также строятся по общему объекту (правильное течение должностной и воинской службы). Конечно, и здесь, как и в других случаях, отдельные нормы могут включать и специальный объект.

Так, объектом дискредитирования власти, согласно прямому указанию ст. 113 УК РСФСР, являются «достоинство и авторитет органов власти». Объектом, общим всем преступлениям, составляющим пережитки родового быта, является социалистический уклад. В то же время объектом отдельных преступлений, образующих эту группу, является и личность (принуждение женщины к вступлению в брак – ст. 197 УК РСФСР). И личность, и собственность, и все объекты ограждаются уголовным законом не «вообще», вне времени и пространства, а всегда и всюду в системе определенных общественных отношений. Таким образом, и личность, и собственность, и любой объект конкретного преступления, и общественные отношения в качестве общего объекта находятся в неразрывной органической связи, в одном и том же логическом и практическом ряду.

2

Объект играет значительную роль в качестве основания для построения системы Особенной части. Но этим значение объекта посягательства не исчерпывается. Как правильно отмечает Б. С. Никифоров, «рост значения того или иного общественного отношения влечет за собой наряду с усилением наказания за совершение соответствующих посягательств, так сказать, кристаллизацию, собирание к одному месту дотоле разрозненных постановлений уголовного закона, их объединение в один или несколько «укрупненных» составов, построенных на основе группового объекта объединяемых преступлений.

Ярким примером эволюции такого рода служит процесс постепенного объединения различных посягательств на социалистическую собственность в родовое понятие хищения: Закон от 7 августа 1932 г., впервые (после издания Уголовного кодекса 1922 г.) введший это понятие в юридический оборот, и, далее, Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» от 4 июня 1947 г., в котором процесс образования родового понятия хищения получил полное завершение»^[46].

Действительно, в тех случаях, когда речь идет о защите от посягательств на социалистическую собственность, значение этого объекта – «социалистической собственности» – выступает в такой исключительной мере, что такого рода элементы состава, как способы действия, обычно играющие самостоятельную роль, теряют свое самостоятельное значение. Поэтому Указ от 4 июня 1947 г. к понятию «хищение социалистической собственности» одинаково относит и кражу, и грабеж, и растрату, и мошенничество, и корыстное злоупотребление властью: ценность объекта – социалистическая собственность – нейтрализует различие в способах действия ^[47].