Зоя Ясина
Сцинка
Перепалка
Они со Сцинкой вместе перевернули окровавленный матрас верхней стороной вниз. Подтянули ковёр, перетащили на него Ксандро. Разбросанным бельём начали вытирать пол. Кровавые тряпки побросали к трупу мужчины, завернули всё в рулон.
– Сцинка, поднимем?
Алиша оценила получившийся свёрток.
– Нет, тяжёлый. Поволокем. Тележка есть у тебя?
– Нету… – Лавиния, грязная, мокрая, присела на протёртый пол. – Как же мы его? – и вдруг она вскинула голову, явно озаренная какой-то новой мыслью. – Алиша, знаю, где тележку взять! Торговки же недалеко, на соседней улочке. Я сбегаю!
– Переоденься только, – кивнула Алиша. – А я пока свои вещи соберу. Уходить надо.
– А я как же? – испугалась Лавиния.
– Ксандро мы скинем в канаву, никто искать не будет. Ты вернёшься, своих девок успокоишь и будешь жить дальше. Хотя, я бы тебе посоветовала переезжать.
– Это куда же? – остановилась Лавиния в дверях.
– Куда потише… На Север люди бегут, но сомневаюсь я, что там всем рады.
Лавиния сбегала за тележкой.
Ещё раз проверили, что в комнате, на первый взгляд, придраться не к чему. Голый матрас закинули покрывалом, разбитый ящик от комода спрятали под кровать, полы помыли.
Что происходило, слышали многие, но догадались ли, что именно? Гадина ещё эта. Побежит дурная девка к законникам? Что ей Ксандро наобещал? А вдруг свободную жизнь? Тогда, может, и побежит. А если с годами выпестованная шлюшачья запуганность возьмёт верх, забьётся девка в тёмный угол и будет ждать утра.
– Толкай, давай, не так далеко осталось! – Алиша прикрикнула на Лавинию. Мадам напирала на тележку, пока Алиша приподнимала ту, застрявшую хлипким колесом в дорожной выбоине. Вытащили. Вздохнули обе, но сидеть и отдыхать некогда. Ночь темна, горожане неспокойны.
– Ну что, пошли? Надо было кэбмена брать! – Лавиния вытерла руки о юбку. Алиша огрызнулась:
– Надо было! А ты хоть одного видела? Толкай уже! Теперь скоро.
– Я и толкаю, – Лавиния с сожалением посмотрела на свои руки. – Зарезала ты, а толкаю я!
– А по чьей милости это всё вообще произошло? Брошу я тебя здесь и уйду. Проступай, как хочешь.
– Опять запугиваешь меня? Будто я и никто без тебя и одна не справлюсь!
– Шевели ногами, – Алиша взялась за край тележки, приподняла, помогая проехать очередной сложный участок. Лавинья и не думала останавливаться.
– Да ты, Сцинка, ещё хуже, чем иной мужик, себя ведёшь! Выше себя ставишь! И мужиков выше, и женщин! Не так?
Алиша промолчала, выбирая, куда наступить. Дорога была ненадёжна. Мадам же разошлась.
– Вот скажи, Сцинка, что, нет убийц среди мужчин лучше тебя?
– Отчего нет? Очень много их, кто лучше меня.
– А среди женщин?
– Да и среди женщин хороших убийц хватает. Некоторым я и в подмётки не гожусь. Я и ядов не знаю, и оружием не всем владею. – Алиша задумалась. – Да много чего есть, чему я не научилась…
– То есть, и женщины лучше тебя есть? – Лавиния раскаркалась. – Так ты на мне отыгрываешься? Чем же моя профессия хуже твоей? Или радость доставлять, оно порочнее, чем людей резать? Я к вашей гильдии воров и убийц не принадлежу!
– А могла бы. Кто Ксандро зарезать пытался? По груди, это ты его.
– Защищалась я! Моё дело тоже непростое. Всем подряд разрешать над собой насильничать, никакого здоровья не хватит!
– Ты б потише, и имя своё не выкрикивай.
– А что, всё Лавинья дура, да дура? Я своё дело знаю! А сколько я девок с улиц забрала, а? Мёрзли бы по углам, по каморкам, да по клоповникам! И ванная у меня организована с водопроводом, вода горячая, простыни, бельё! Кормёжка! Плохо? Разве плохо?
– Так теперь и нет ничего.
– Бывают в жизни и взлёты, и падения… Редко у кого всё ровненько. И дети у меня все по тёплым углам пристроены!
– Помнят они хоть лицо твоё?
– Это им не надо! – Лавинья встряхнула головой. – Что же ты тогда со мной дружбу водишь, если я такая плохая?
– Столько людей из-за тебя перерезала…
– Жалеешь? Больше, меньше, тебе есть разница? Или, думаешь, за каждого зарезанного в аду будут годки накидывать?
Сцинка промолчала. Хоть бы и накидывались. Не может быть там хуже, чем здесь.
Городская стража
Ксандро сбросили в канаву у городской стены. Никто проверять не будет, кто там валяется. Документов на теле нет, даже если кто случайно и наткнётся, одежду снимут, разве что, хоть бы и нижнюю, и в крови.
Совсем без происшествий не обошлось. Пока толкали тележку, наткнулись на городской патруль.
– А, ну, кто там, стойте! – один из стражников подбежал к ним. Молодой ещё, новобранец. Кто постарше, те вальяжные. Сами потребуют подойти, пригрозят, если есть чем. Вооружена городская охрана плохо.
– Идём по своим делам, проблем не хотим, – спокойно ответила Сцинка. – Да и тебе они не нужны, – добавила, когда молоденький стражник оказался рядом. Он взглянул на её разбитое лицо, отшатнулся. Сцинка, как могла, умылась, прибрала волосы, переоделась в чистое. Но распухшую рожу не спрячешь.
– По своим делам, говоришь, – стражник покосился на ковёр с Ксандро в тележке. – Какие же такие дела ночью?
– Разве не видишь? Весь город бежит. Мы чем хуже? Скарб перевозим.
– В такой час?
– Ночь, день, есть ли разница?
Молодой стражник кивнул и уже было повернулся уходить, как его напарник крикнул:
– А, ну-ка, покажите, что в тележке!
– Поживиться нечем, – злобно прорычала Сцинка.
– Ничего у нас нет. Тряпьё старое! – испуганно добавила Лавиния.
– А ну, глянь, это ж Мадам Делавинь! – стражник постарше усмехнулся. – Смотритель из города, а она из его дома тряпки тащит.
– Мародерствует? – в тон старшему поддакнул осмелевший младший.
– Мои это тряпки, мои! – взвизгнула Лавиния. – Имею право!
– На что, шлюха? – расхохотался старший. – Откуда слов таких нахваталась? Если от Смотрителя, так он убежал уже, только пятки сверкали!
– Кому ж тогда служишь? – поинтересовалась Сцинка.
– Только Император надо мной и Бог!
– Ну и подыхай, – Сцинка пырнула старшего стражника ножом, тот захрипел, опадая. Младшего, онемевшего и замершего на месте от увиденного, Сцинка подтянута к себе.
– А мог бы жить. Сказано было, проблем не хотим.
– Не надо, Сцинка, – пролепетала Лавиния. – Хватит с нас на сегодня. Молодой такой…
– Сказано было тебе, глупая ты женщина, имён не называть, – Алиша решила молодчика порезать, но не насмерть. Раньше она и ударить могла так, чтоб тот упал, рядом со старшим, без сознания, но живой. Сейчас никаких сил у неё на это не было.
– Язык тебе отрезать, чтоб не болтал?
– Молчать буду! Отпустите. Мама дома ждёт, братья, сестры… Я молчать буду…
Сцинка ткнула его под рёбра и опустила на землю.
– Никого не видел. Напали на вас, кто, не разобрал. Время тёмное. Выживешь, таким, как она, – Алиша кивнула на Лавинью, – будешь ручки целовать. А таких как я обходи стороной.
Он закивал, корчась, поджал ноги. Сцинка взялась за тележку. Как вдруг из-за угла показалась ещё стража.
– Сюда! – заорал раненый молодчик. Вместо крика, правда, из его горла вырвался хриплый стон. Но услышать могли. Алиша замерла, в следующий миг она уже резала кричавшего. Стражники, вроде как, взглянули в их сторону, но, больше ничего не расслышав, пошли дальше.
– Мог бы жить, – только и повторила Сцинка, вытирая нож. – Лавиния, думаешь, за них вот, за вот этих, я душой своей бессмертной расплачиваюсь?
Ночь в Линнее
После того, как сбросили Ксандро в канаву, обдумали, что делать дальше. Лавиния рассудила, что, раз Смотритель сбежал, и даже какой-то уличный стражник посмел ей грозить, в городе, действительно, небезопасно. И опять попросила Сцинку взять её с собой.
– Да что ж ты прицепилась ко мне? Всё дело испортишь.
– Разве испорчу, Сцинка? А если так станется, что помогу? Двум женщинам путешествовать безопаснее, чем одной. Подозрений к тебе будет меньше, если ты, как обычная баба, пойдёшь с товаркой!
– Может, и права ты, – Алиша задумалась. – Но возни с тобой… А мне сейчас проблемы не нужны.
– Не будет никакой возни, Сцинка! Проблема моя, самая большая, нынче, с твоей помощью, в канаве похоронена, прости, Божечка! – Лавиния перекрестилась. – Денег я с собой прихватила немного, думала, вдруг от стражи откупиться придётся. Да ты, подруженька, всё по-другому решаешь.
– Устала я договариваться и откупаться. Время не ждёт. Если со мной идёшь, так пошли.
– Иду, Сцинка, иду, – Лавиния шустро подобрала юбки. – А куда идти-то?
– В городе не останусь, – Алиша огляделась, – к лазу пошли. А потом по пустыне своим ходом до Линнея.
– Так это сколько идти?! – испугалась Лавиния. – Пешком, по пустыне, ночью!
Так она и причитала, и сомневалась, пока не добрались до Сцинкиного тайного выхода.
– Оставайся, – спокойно бросила Алиша, откатывая валун от небольшой щели в городской стене. Она оценила ширину лаза, немного разгребла землю снизу руками. Огляделась сначала ещё раз, потом высунула в дыру голову.
– С той стороны тоже никого. Я пошла.
Алиша вылезла наружу, проверила свои вещи, отряхнулась. Услышала недовольное пыхтение.
– Что за кротовья нора? Узко, не протиснуться! Подай руку, загубленная ты душа! Видишь, не пролезу! – Лавиния, извиваясь, пробовала выбраться наружу. Алиша села на землю, уперлась ногами в стенку, обхватила подругу, потащила на себя. Затрещали юбки. Ткань рвалась, а, судя по тому, как завизжала Лавинья, грубые камни городской стены через все тряпки и чулки царапали ей кожу. Они выбрались. Тяжело дыша, Лавинья вцепилась обеими руками в землю. Сначала встала на четвереньки, потом поднялась на ноги.
– Теперь совсем оборванка! Надо бы как-то свои вещи прихватить, да и деньги тоже! Не оставлять же!
– Может, вернёмся ещё. Надо обождать. Творится что-то неладное.
И она, Сцинка, в этой неразберихе тоже замешана. Уже сейчас беспорядки. А что будет, когда Императрица-мать умрет?
– Дойдём ли, Сцинка? А если замёрзнем? – Лавиния посмотрела на худые обутки и рваное платье.
– У меня тайник недалеко. Там одежда есть, еда и оружие. Дойдём, – Алиша посмотрела на горизонт, туда, откуда восходит Солнце. – Рассвет скоро. Будет легче. К ночи, как раз, доберёмся до Линнея. С хозяином мы приятели. Обойдётся.
– Пошли тогда, – только и вздохнула Лавиния. – Пока нас тут никто не заприметил.
До Линнея, как Алиша и предполагала, дошли поздней ночью. Одна бы Сцинка быстрее добралась, но Лавиния, хоть женщина и крепкая, проворством в хождении по пустыне не отличалась.
Хозяин стоянки не сменился, чему Алиша была несказанно рада. Не хотелось ей сюрпризов. Правда, один сюрприз, всё же, был. На заднем дворе Сцинка заметила двух лошадей и повозку. Довольно приличную, не из дешёвых.
– Кто это у тебя? – шепнула Сцинка хозяину.
– Да, барышня, вот… заплатила хорошо. Любовница она, что ли, чья? Так и не понял… – хозяин стоянки пожал плечами.
– Неужто одна она? – удивилась Сцинка.
– Да, вроде, как раз здесь, у нас, ждёт своего… благотворителя, – стояночник усмехнулся в усы. – Я уж думал, не Мадам ли это Делавинь, которая из города. Говорят, она со Смотрителем нынче путается, так, может, как раз его поджидает? – хозяин рассмеялся.
– Всё может быть, – Алиша взглянула на грязную, измученную, настоящую Мадам, сидящую в углу, у огня и массирующую распухшую ногу. – А как выглядит эта дама?
– Да разве разберёшь, Сцинка, этих Мадам. Они не как мы с тобой, простые люди, – стояночник потянулся через прилавок, потрепал Сцинку по её грубой одежке. – Вот так они не одеваются, там всё щёлк да кринолины.
– Ну, а фигура, лицо?
– Фигура загляденье. Такие фигуры пешком по пустыне не ходят. А лицо… – хозяин задумался. – Под вуалькой лицо. Но, нам с тобой на такие лица нечего смотреть.
– Глаза обожжет?
– Чем это?
– Великолепием, судя по всему, – Сцинка посмотрела на лестницу. – Где поселил Мадам?
– Лучшую комнату пришлось отдать. Прости, Сцинка, обычно для тебя держу.
Ничего он не держит, Алиша про себя усмехнулась, мало кто берёт большую комнату и требует ванну воды. Пустует её любимая конура часто.
– Спасибо, что нашёл для меня угол, знаешь, не обижу.
– Твоими стараниями жив, Сцинка, твоими стараниями, – стояночник плеснул ей вина в кружку. Алиша кивнула и выпила. Хозяин этого места, действительно, обязан Сцинке, но далеко не жизнью. По его заказу Алиша убрала его прямого конкурента, планирующего открывать ещё одну стоянку неподалёку. Линней бы это разорило.
Допив, Алиша забрала задремавшую у огня Лавинию и направилась в комнатку под лестницей. Свободна была ещё одна, но уж слишком близко с облюбованной конурой Сцинки, которая в этот раз ей не досталась. Алиша предпочла поселиться под лестницей. Та была стара и скрипела. Если кто-то решит спуститься ночью, Алиша услышит.
Грешницы
То ли вино было крепко, то ли Сцинка устала, а с кроватью и матрасом для неё стояночник расстарался, Алиша провалилась в глубокий сон. И похрапывание Лавинии не помешало.
Проснулась от истошного визга подруги. «Опять? Быть не может. Снится. Ксандро же я убила» – и Алиша, подумав так, чуть было не заснула снова. Но какое-то дикое чутьё, на мгновение сковав её, резко выкинуло Сцинку из сна. Над ней, сбоку, со стороны двери, нависла Мадам… Ада.
Сцинка увидела длинную иглу в её пальцах, поймала руку Мадам, когда игла та уже была в одном дюйме от Алишиного глаза. Вывернула Адениум тонкие пальцы. Та скрежетнула зубами, но не издала ни звука. Любой бы взвыл. Сцинка заметила в рукаве ещё иглы, Адениум как раз сбрасывала их в свою ладонь.
Сцинка, опять перехватив руку с выпущенной иглой, перекручивая Адениум локти, отвела от себя удар. Некоторое время они боролись. Алиша, оказавшись сильнее, теперь держала Аду за обе руки, иглы валялись вокруг, на кровати. Лавиния забилась под одеяло. Ада шипела, Алиша рычала. У неё получилось завести руки Адениум той за спину и перехватить их одной своей левой. Сцинка прижала свою бывшую Мадам к себе.
– Кто послал?
– Гори в аду.
– Хуже, чем в твоём гадюшнике, нигде не будет.
Они так и шипели друг на друга змеями, и Алиша, чувствуя, что слабеет, поспешила достать нож. Ада извивалась и дергалась. Умудрилась укусить. Отпрянула.
– Как тебе? – выдохнула Сцинка. Укусила Пустынная Роза больно, да только к этому Алиша привыкла. Зубы скользнули по слезающей коже. Мадам Ада не ожидала. Глаза её расширились, открытым ртом она, как рыба, ловила воздух.
– Отрава? – съязвила она, успокоясь.
– Мой натуральный вкус, – Алиша поднесла к лицу Адениум нож. – Не мылась давно.
Пустынная Роза пролаяла, закашлявшись.
– Нет создания хуже тебя под землей и под небом.
На губах остались капельки Алишиной крови.
– Лучший комплимент от убийцы, – Сцинка поднесла к горлу Адениум нож. – Кто меня заказал?
– Я не боюсь смерти, – Ада гордо вскинула голову. Руки её продолжали выкручиваться, игнорируя то, что их госпожа состоит из костей. Суставы трещали, Ада билась, Сцинка держала.
– Не вырвешься. Кто меня заказал?
– Всё равно сдохнешь. Не я, так кто-то другой!
– Раньше тебя не сдохну, – Сцинка ткнула ножом в тонкую, сухую кожу на горле Мадам Розы, пустив кровь. – Скажи. Что за Рона мстишь, не поверю.
– Рона не прощу и на том свете, если свидимся. Убийцам один котёл уготован. А на этом свете заплатили за тебя, а кто, не скажу! – Ада расхохоталась. Сцинка сильнее прижала нож.
– Скажешь. Пусть смерти ты не боишься. Но знаю я, что тебе дороже жизни, Пустынная Роза! – Алиша, крутя лезвием, прошлась по шее Мадам выше, к щеке, Адениум взвыла, Алиша почти довела кровавую дорожку до глаза. – Ты боишься шрамов на своём красивом лице. Поверь, я не поскуплюсь на них! Одноглазая Роза, так тебя запомнят, – кончиком ножа Алиша царапнула нижнее веко, закрыла Аде окровавленным лезвием глаз. Та часто задышала, Сцинка, поняв, что держать больше не может, рявкнула:
– Лавиния, рви простынь!
Но подруга не пошевелилась. «Не игла же отправленная в неё попала?» – испугалась Алиша. Можно зарезать Адениум прямо сейчас, пока ещё есть силы, но нужно имя.
– Кто меня заказал? Изуродую так, что на века прославишься, но уже не как Роза!
– Первая подохнешь! – вывернувшись из хватки слабеющей Сцинки, Адениум освободила левую руку, когтями, наотмашь, ударила Алишу по лицу. Сцинка отпрянула, но правой руки ведьмы не выпустила, начала выкручивать. Ведьма Ада успела схватить свою иглу. Алиша опять перехватила её руку. Теперь в дюйме от своей шеи.
– Ловкая, змея! – она вцепилась Аде в запястья. И вдруг заметила на дряхлеющей коже едва проступающий след клейма. Адениум наверняка неоднократно пыталась свести этот знак со своей кожи. – Так ты из того же клана, что и Дарк! Как я могла не знать?
– Никто не знает, – харкнула в лицо Сцинке вместе со слюною Ада. – Я отделилась от них, начала своё дело. Но методы похожи, так ведь? Что он тебе предлагал?
Дарк предложил расплатиться за спасение телом. Подобрался близко, не знал, что и без одежды Сцинка умудрится припасти на себе нож.
Адениум, конечно, в искусстве убийства превзошла свою бывшую семью. Чего ей это стоило?
– Знакомы? – прошипела Сцинка.
– А как же! – прохрипела Ада, – Хороший мужчина, знает, как обращаться с женщинами.
Сцинка устала, чего-то ей не хватало для ярости. И вдруг захлестнуло.
– Старая шлюха ты, больше никто! – она вывернула руку Ады, всё ещё сжимающую пальцами ядовитую смерть и воткнула её же иглу ей в шею.
Мадам Ада широко распахнула глаза. Те вмиг остекленели.
– Слышишь меня? – Сцинка не сразу убрала свои руки. Адениум могла и притворяться. Она ещё не умерла. Сцинка знала, из того немногого, что она успела почерпнуть о ядах в доме Розы, на игле, судя по реакции тела Ады, был парализующий яд. Адениум хотела обездвижить Сцинку, а уже потом убить. Алиша присмотрелась к лежащим на одеяле иглам. Наконечники были раскрашены в разные цвета. Значит, тут могут быть и смертельные яды.
– Слышишь ведь, знаю, – Сцинка приблизила своё лицо к лицу Ады. – А даже если не слышишь, должна читать по губам, – она подобрала ещё одну иглу и провела по щеке Мадам Розы. – Ещё в ту далекую нашу с ним ночь Рон сказал мне, что никогда не любил тебя.
В стеклянных, выпученных глазах что-то взорвалось, должно быть, ненависть, но Ада не шелохнулась, не могла.
– Дарка я убила, думаю, ты знаешь. Если я жива, по другому и быть не может, – Сцинка продолжила водить отправленной иглой по лицу Мадам. Пусть яд действует медленно. – И ещё… я обещала себе, что перед смертью ты будешь мучаться, – Алиша сделала несколько проколов иглой от уха Ады к внешнему углу глаза. – Но я не дикий зверь. Скоро действие твоего парализующего яда закончится. И когда ты поймёшь, что больше не можешь терпеть, скажи только одно слово. Только имя человека, который меня заказал!
Убрав иглы, Сцинка подобрала свой нож. Рядом с собой, подоглохшим левым ухом, она услышала шёпот. Это Лавиния быстро и горячо читала молитву. Жива, значит. Алиша осторожно провернула введённый в нанесённый порез нож. Ада продолжала смотреть, не мигая, но по выражению её глаз и по вырывающимся стонам Сцинка понимала, Адениум всё чувствует.
Пытка продолжалась долго. Возможно, яд был сильнее, чем предполагала Алиша. Возможно, Роза держалась из вредности, изводя Сцинку, надеясь, не выходя из оцепенения, умереть. Наконец, в безумном порыве Ада дернулась, с разомкнутых, обескровленных губ хрипло слетело: «Заир». Сцинка, чувствуя, что ослабла настолько, что почти не контролирует своё тело, собрав в последний удар оставшиеся силы, воткнула в горло Пустынной Розы нож и сама свалилась без чувств.
—–
Ядовитый труп
– Алиша! Алиша! Господи, прости мою душу грешную и не покинь меня здесь! С ней!
Лавинья бормочет? Ну кто же ещё? Сцинка открыла глаза. Очнулась, жива – значит, ещё не всех убила.
– Алиша! В себя пришла! – Лавинья подскочила. Сцинка лежала на полу, должно быть, скатилась с кровати.
– Аду не трогала?
– Кого? – Лавиния не поняла.
– Женщину в постели. Это Ада – Пустынная Роза.
– Зачем же мне её трогать, Алиша?
– Вот и хорошо, – Сцинка поднялась, борясь со слабостью в теле. – Она вся может быть пропитана ядом. Ни к ней не прикасайся, ни к постельному белью.
– Не буду. Что дальше, Алиша? Я из комнаты боялась выходить.
– А в одной комнате со мной не побоялась остаться? – Сцинка подошла к своему вещевому мешку, двумя пальцами опрокинула, вытряхнув содержимое. Заметила браслет. Подобрала и без сожаления, напоследок не обнюхав, бросила на Аду. Больше не нужен.
Вернулась к разглядыванию своих вещей, нашла кусочек мыла. Взяла, направилась к кувшину с водой, плеснула немного в тазик. Тщательно намылила и сполоснула руки. Позвала Лавинию.
– Ну-ка, полей мне!
Подруга послушалась. Закончив, Сцинка забрала кувшин.
– Теперь ты руки мой, да хорошенько!
После, наскоро собравшись, они обе стояли у входа, рассматривая раскинувшуюся на кровати мёртвую Аду. Уродовать её Сцинка не стала: так, пугала больше.
– Соберу-ка её иглы, – вдруг решилась Алиша, подхватила подходящую тряпицу и направилась к бывшей Мадам.
Отравленное оружие – редкость. Зачем разбрасываться? Опасно, конечно, но Сцинка и не собирается долго жить. Лавиния покачала головой.
– Ну и ночь, Алиша!
– Много видела? – поинтересовалась Сцинка, заворачивая смертоносные спицы и складывая в мешок.
– Нет. Но что видела – того на всю жизнь мне хватит! – выдохнула подруга.
– Так что ещё не убежала от меня?
– Да куда я одна пойду?
Так они и вышли из комнаты, выбрались из-под лестницы и за прилавком обнаружили лежащего лицом вниз хозяина.
– Спит что ли? – поинтересовалась Лавиния.
– Навряд ли спит, – Алиша огляделась, подняла стул, выломала ножку и осторожно ткнула в хозяина этого места. Он не шелохнулся. А стоило ткнуть сильнее, соскользнул с прилавка на пол.
– Мёртвый, – выдала Сцинка очевидное, Лавиния перекрестилась.
– И все, кто здесь ночевать остался, скорее всего, мертвы.
– Так и мы, может, мертвы, Сцинка?
– Нет, мы живы. Не этой старой ведьме наши жизни забирать. Пусть сама она, моя Мадам бывшая, в котле в аду варится.
– А ты, Алиша, думаешь, не будешь?
– Может, буду, – Сцинка посмотрела на подругу. – Когда предстану перед твоим богом, если он есть, Лавиния, я спрошу у него: ты этого хотел от меня? Зачем сделал меня такой? И покажу свои руки. А то, что у меня руки будут по локоть в крови, я не сомневаюсь.
Из Линнея ушли спешно. В пути пришлось решать и быстро, где можно переждать. Утро, Сцинка не хотела направляться в безопасное место утром, когда её могут увидеть. Нужно ещё решить вопрос с одеждой для Лавинии и придумать, как именно, под каким предлогом они попадут в Замок. Сцинка знает, мать-императрица уже направляется туда. Надо бы раздобыть сплетен. Но сначала замаскироваться так, чтоб ничто не выдало в ней убийцу.
– У меня портниха своя есть в Крансвене. У неё можно любое платье заказать.
– Для шлюх шьёт? Это нам не подходит.
– Почему только для шлюх, Алиша? – Лавиния обиделась. – Разные у неё клиентки! Напишу ей, объясню, что мне надо! В церковь, вот, например, ходить!
– Пошива на заказ долго ждать. Мы торопимся.
– Да у неё наверняка готовое есть! Как паломницы оденемся, никто не узнает!
– Паломницы – мысль хорошая. Времена тёмные. Кто-то бежит на Север, а кто-то и помощи направится просить у Императрицы-матери…
– Сцинка, скажи, зачем нам к Императрице?
– Благословение на убийство буду просить.
– Серьёзно говорить на можешь? – Лавинья рассердилась.
– Не могу. Меньше знаешь – меньше расскажешь, когда будут пытать.
– Тьфу на тебя!
Они добрались до ещё одного Алишиного пристанища и сидели там до вечера. Когда стемнело, пошли в хорошо знакомое обеим селение. В трактире Делавинь написала записку своей портнихе и дорого заплатила, чтобы человек доставил быстро и, по возможности, вернулся с готовым платьем.
А после обе улизнули, не рискнув остаться в комнате при трактире. Можно поискать удачи в селе. Крестьяне пустят двух женщин-путниц переночевать за плату. Но у Сцинки есть идея получше. Она привела Лавинию к Густаву.
