Зоя Ясина
Сцинка
Самира
Округа стоила того, чтобы по ней побродить. Хотя не так Сцинка думала провести последние часы в… Глупые мысли. Сейчас надо сосредоточиться на деле. Тени шепчутся по углам, до ушей Алиши доносится едва различимый ропот. Одно тревожит её, и довольно сильно. Если Император велел убить Императрицу-мать, стало быть, готовил кого-то ей на замену? Жрецы сильны, и за каждым стоит какой-нибудь влиятельный вельможа иль знатный купец. Никто не позволил бы разрушить сложившийся культ Матушки. Стало быть – замена готовилась и без них? Тогда где женщина, которая должна была заменить Императрицу? Что бы делали с клеймом? Так ли важна его уникальность?
А заменить должны были: также тихо, тайно. Когда они вошли в Столицу, поняли, что траур не объявлен. Для горожан и всего остального населения Империи Матушка живёт и здравствует.
Угрожает ли что-то Лавинии? Жрецы приняли новую Императрицу? Не для отвода ли глаз? Могли их казнить, не спросив, не разбираясь? Присматриваются к ним? То, что рассказала Сцинка – полуправда. Действительно через Заира и Рона её нанял сам Император для убийства своей Сияющей пары. Действительно она убила Императрицу-мать. Но почему клеймо оказалось на Лавинии? – этого никто не потребовал объяснить. Стало быть, чего-то такого от Императрицы ожидали? Что в Южном замке она подготовит себе преемницу. А чего ждут от Сцинки? Ведь то, что говорила она жрецам и Императору – сродни бреду. Видела возрождение Матушки? Утвердилась в вере? Разве что если бы преемница сама подкупила Сцинку, чтоб та сопровождала её во дворец. Такое ещё можно предположить.
Сцинка крутилась у господской кухни. До ночи ещё далеко, на ужин её никто не пригласит, стало быть, надо самой как-то о себе позаботиться и распорядиться. К Сцинке уже приставили слугу – девушку по имени Нурай, но Алиша пока старательно её избегала. Зайдя, наконец, на кухню, она велела подать себе обед. Её послушались. Если она во дворце и повелевает – стало быть, имеет право. Или же все знают, кто она?
Подали лепёшек, мяса, фруктов. Сцинкины редкие, гнилые зубы заныли, хоть мясо было нежно, хлеб пышен и фрукты мягки. Утолив голод, прежде запивая снедь чистой водой, Алиша потянулась было за поднесённым вином. Как вдруг почувствовала, как кто-то крадётся сзади, как будто нацеливаясь на её правую руку.
– Ай! – вскрикнула служанка, но тут же подавила свой вскрик, опустила голову и быстро прошептала. – Не пейте это, госпожа Сцилла!
Это была Самира. Сцинка перехватила её занесённую кисть, но теперь только поняла, что служанка пыталась не допустить, чтоб Алиша потянулась к винному кувшину.
– Присядь рядом, Самира, – шепнула Сцинка. – Сделай вид, что прислуживаешь.
Та кивнула, опустилась на колени, принявшись убирать пустые тарелки и складывать фрукты на одно блюдо. Алиша всё же потянулась к кувшину, налила себе вина и сделала вид, что пьёт.
– Расскажи, Самира, что знаешь.
– К вам, госпожа, приставили служить Нурай. А ещё следить за вами и улучить момент, когда вас можно будет отравить.
– Вот как? И когда должна подействовать отрава?
– Немного времени есть, госпожа Сцилла, вы успели бы, насытившись, уйти с кухни.
– Нурай удостоверится лично?
– Скорее всего, – Самира кивнула.
«Найду место поукромнее» – решила Сцинка, потом спросила:
– Самира, почему ты помогаешь мне?
– Я приставлена служить вам самой Матушкой.
– Матушка мертва.
– Матушка не может просто так умереть.
– Ты про новую Императрицу-мать? Так тогда почему ты не с ней?
– Матушка вечно живет в нашем сердце, – Самира едва приложила руку к груди. – А новой Императрице, мы, служанки великой Матушки, тоже обязаны служить и подчиняться, но, госпожа, – Самира вдруг подняла на Алишу полные решимости глаза, – я служу той женщине, что, забрав жизнь Матушки, помогла нам вернуться во дворец, устранив всех подосланных убийц, служу той, которая убила подлеца Заира, той, что сможет убить Императора!
Сказав это, Самира опять опустила голову. Сцинка, прикоснувшись к подбородку служанки пальцами, подняла к себе её лицо.
– Так и ты хочешь его смерти? Тогда считай, что сделала у меня заказ, а расплатилась, когда спасла мне жизнь. Упомяну и твоё имя, когда этот черт будет умирать.
– Я же простая служанка! – испугалась Самира.
– Принимая заказы, я чинов не разбираю. А упомянутого мне хоть как резать, так не всё ли равно, сколько людей мне за него заплатят. Так считаю, чем их больше, тем моя совесть чище. В аду будете рядом со мной стоять.
– Значит, будем, госпожа Сцинка.
Самира назвала Алишу Сцинкой, влияние момента. Сцинка такие моменты ценит. Да только не долго ли они говорят?
– А ну-ка, Самира, помоги мне, – эти слова Алиша сказала шёпотом, а следующие почти прокричала. – Что-то нехорошо мне после обеда. Вот бы прилечь! Где моя непутевая служанка Нурай?!
Прислуживающие с кухни точно слышали. Да и Нурай наверняка ошивается неподалёку.
– Эй, как тебя, подойди! – нарочито небрежно велела Самире Сцинка. – Помоги мне добраться до фонтана!
– До какого, госпожа? – уточнила служка.
– Что у моих покоев, дурная! – рявкнула Алиша. Самира подхватила Сцинку под руку, та сделала вид, что покачнулась. Неведомо откуда выскочила Нурай.
– Где ты ходишь, твоей госпоже нехорошо! – прикрикнула на неё Самира. – Бери госпожу Сциллу под другую руку и пойдём, поможем госпоже добраться до её опочивальни!
Нурай молча кивала. Руки её подрагивали, Сцинка это ощущала. Как только они прошли в зону сплошной тени, Сцинка «зашаталась» ещё больше, вырвалась из рук служек и прилегла на землю. Самира запричитала:
– Госпожа! Госпожа!
Сцинка, хоть и изображала умирающую, успевала поглядывать по сторонам. Она явственно увидела скользнувшую вдоль противоположной стены тень. За ними следили. Кто-то, помимо Нурай, удостоверился, что яд действует.
Слегка приподнявшись, продолжая хрипеть и откашливаться, Сцинка отползла ещё дальше в кусты. Служки, отгибая ветки, пробрались за ней.
– Помогите, дайте руки, – хрипло шептала Сцинка, дожидаясь помощи от Нурай. Девушка наблюдала молча. Уперевшись о стенку скрытого в тени фонтана, Алиша внезапно потянула Нурай на себя. Не ожидая, та упала. Алиша своё дело знает. Она ещё успела шепнуть, что ей жаль – нельзя дать служанке выпить напоследок того самого вина.
– Что дальше, госпожа? – спросила Самира, смотря на убитую Нурай.
– Помоги мне переодеться в её платье. А её оденем в моё и лицом вниз сбросим в фонтан.
Так они и сделали. Сцинка переоделась, они выбрались из кустов.
– Жаль, что нет ещё одной неверной служанки, которой бы не хватились – посетовала Сцинка. – Плавай они в этом фонтане вдвоём, можно было бы предположить, что утопились, борясь. А теперь придётся изображать эту Нурай… Кому она должна доложить о моей смерти?
– Самому Императору, госпожа.
И всё же, кто-то за ними следил. Тем лучше. Приди к нему Нурай с докладом, Император лишь отмахнется. Дескать, уже знает.
– Что делать, пойду с докладом… – Сцинка поправила платок. – Скажу, что…
– Нурай была нема, госпожа Сцилла.
Неожиданно. Вот почему девушка не говорила и не кричала, а только что-то мычала. Самира добавила:
– Я могу попробовать изобразить её. Дайте мне её платок.
– А если Император тебя узнает?
– Он не различает служек, госпожа. Нурай была верна ему с самого начала. Императору нравятся немые, они не разбалтывают тайн.
– По той же причине многим нравятся мёртвые, – Сцинка поправила свою новую одежду. – Я сама пойду, Самира. Лучше подскажи, где можно нашего Сияющего отыскать?
Нашли они Императора, как ни странно, в банях рядом с Императрицей. В шелковом расшитом халате Сам возлежал на укрытом коврами ложе под тенью густой зелени. Императрица-Мадам, завернувшись в белоснежную простыню, впрочем, довольно низко спущенную так, чтобы несколько оголялись некоторые части тела, сидела на небольшом помосте у края бассейна, охлаждая ноги в прохладной воде.
Самира укрылась, не решаясь подходить. Сцинка пошла одна. Завидев «девушку», одетую как Нурай, Император спросил небрежно:
– Мне передали, что всё готово, это так?
Сцинка лишь кивнула, низко поклонившись. В какой-то момент она поймала себя на намерении ответить: «так, господин!» Но вовремя спохватилась. Такое чудо, как исцеление немой Нурай, она объяснить бы не смогла.
– Ступай прочь, – только бросил Император, отпивая из своего кубка. Ещё раз поклонившись, Сцинка, стараясь более необходимого не ускорять шаг, ушла.
За банями она снова встретилась с Самирой.
– Госпожа не волнуется, что Император очень поладил с вашей подругой? – спросила служка.
– Подруга не так проста, как кажется, – ответила Сцинка, наблюдая за своей помощницей и слугой. Самиру подготовили помогать именно ей, Сцинке. У Матушки был план. Ничего. Нельзя сказать, что они очень сильно от него отошли. А всё же, если б не Самира, быть Сцинке сейчас мертвой.
Вечером, за ужином, так и не меняя платья служки, Сцинке удалось пробраться к Императрице. Алиша прислуживала за ломящимся от всевозможных явств столом. Подливая подруге вина, она шепнула:
– Ты не потеряла меня часом?
Лавиния чуть не подскочила на месте, Алиша поспешила её успокоить:
– Сиди тихо, не выдавай себя и меня. Ночью спусти мне со своего окна какую-нибудь верёвку.
– Мне что, простыни рвать? – как будто невзначай поинтересовалась Лавиния, разглядывая финик.
– У своей верной служки заранее попроси, пусть пронесёт вместе со свежим бельём… отец небесный… – Сцинку чуть не толкнула другая служанка, прислуживать за столом убийце было непривычно. Торопливо отходя, Алиша шепнула:
– Сама распоряжусь. Пора мне.
Вечер клонился к ночи, человек с документом от Мулы так и не пришёл. Сцинка тревожилась. С одной стороны: её дело, как убийцы, выполнить заказ – Император до утра не доживёт. С другой же стороны – Алиша хоть женщина одинокая и долго жить не собирается, а всё же хотела своими глазами увидеть, как будет подписан указ о прекращении постройки стены.
Указы эти можно штамповать пачками. Заморозить стройку или разрушить всё до последнего камня – разница есть. А всё же народу нужна передышка, время всё обдумать, а не бежать на Север очертя голову.
Жить одним днём неправильно, нужно думать о будущем. Но опыт Сцинке подсказывал – чтобы дожить до завтра, крайне важно не умереть сегодня.
Чаша, которую никто не минует
Ждать больше нельзя. На город спустилась ночь, Сцинка дежурила у окон опочивальни Императрицы-матери. Внутрь Сцинку бы не пустили. Хотя она и не пыталась войти. Охрана доложит Императору, что в покоях Матушки есть кто-то ещё.
Можно переодеться служкой, но даже самый недогадливый охранник в состоянии посчитать число вошедших и вышедших служанок и сравнить эти числа между собой.
Человек от Мулы не пришёл. Что же… ещё есть утро. После известия о смерти Императора, конечно, соберётся чрезвычайный совет. Все министры будут, все советники и, конечно, жрецы. Вот тут бы и предоставить документ. И уж, конечно, не Сцинке – она убийца и пустится в бега. Документ должен быть подан от лица Матушки – как совместно подготовленный со всеми доверенными Сияющей пары. С доверенными людьми покойного Императора! Мула говорил – с этим проблем не будет. Императрица-мать – закон! Особенно, если Империи угрожает опасность. Что же – завтра будет видно! Если план провалится, они с Лавиньей попробуют сбежать.
Переложив нож так, чтобы в случае чего за ним не пришлось далеко тянуться, Сцинка нащупала шероховатые выступы в гладкой стене. Запустив в них пальцы, она хорошенько потянулась, разминая руки и ноги. Кости хрустели, суставы громко щёлкали, но тело слушалось. Лавиния уже спустила верёвку, но до земли та не достигала. Сцинке придётся немного вскарабкаться вверх без всякой помощи. Она нашла новые щербатые выемки, проскользила по ним пальцами, ища углубление понадёжнее, подтянулась. Ноги скользили, не находя опоры. Потихоньку, торопиться не стоит, потихоньку. Сцинка осторожно выдохнула и подтянулась ещё…
Достигнув, наконец, выброшенной в окно верёвки, Сцинка ухватилась за неё руками. Ноги соскользнули с ненадежной опоры, ладони обожгло. Чуть не сорвалась, хотя дело пустяковое. Шуметь нельзя. Сцинка перевела дыхание и полезла вверх.
Вспомнились слова Самиры – о том, что Матушка, Лавиния, то есть, как будто бы сблизилась с Императором. Глупости. Не ждёт ли Сцинку засада? Глупости! Император Лавинию принял, так думает недальновидная баба? А ночь любви их отношения скрепит. Глупости… У Сиятельного таких, как Лавиния, целый гарем, и уж наверное они помоложе и похорошее потасканной жизнью и работой бабы. А ежели засада, то Сцинку убьют.
Окно распахнуто, даже шторы отодвинуты, Сцинка высунула голову, в кромешной тьме комнаты ничего не разглядела. А вот её на фоне неба в окне видно очень хорошо. Глаза, наконец, привыкли, и Сцинка различила силуэт Лавинии, спящей на большой кровати. Балдахин был сдвинут, закрывая обзор дверей. Очень некстати. Сцинка перебралась внутрь.
Как только ноги коснулись пола, Лавиния открыла глаза.
– Алиша, ты? А я задремала, пока ждала!
Сцинка надеялась, что спустилась бесшумно.
– Вот это слух, и когда успела такой натренировать? – не дав подруге ответить, Сцинка попросила. – А теперь тише. Скоро ли придёт?
– Обещался ночью. А когда ночью? – Лавиния пожала плечами, поправив на себе расшитую ночную рубаху.
– Будем ждать, – Алиша, вытащив и свернув верёвку, отвязывать её пока не стала, спрятала и полезла под кровать, добавив:
– Веди себя как обычно.
Он пришёл. Сцинке были видны только ноги. Да ещё часть стражников, оставшихся за дверьми, она успела разглядеть. Балдахин, если оценивать с позиции, где устроилась Сцинка, удачно прятал её, не давая заметить от входа. Сама же она подглядывала из-за его края.
Император игриво начал:
– Моя Сияющая пара!
– Мой Сияющий господин! – тут же нашлась Лавиния.
– Моя. Сияющая. Пара! – ещё более игриво, с выделением каждого слова повторил Император. «С фантазией у него неважно» – подумала Сцинка. Лавиния тоже оригинальной не была:
– Мой! Сияющий! Господин!!!
Но придыхивала она при этом старательно.
– Императрица, иду к тебе!
– Отвернись на мгновение, господин, подготовлю для тебя сюрприз! – прощебетала Лавиния.
– И у меня для тебя сюрприз, грязная тварь! – Император ловко прыгнул на кровать, Лавиния завизжала. Сцинка поняла, что ждать нельзя. Она хотела скользнуть под простынь и занять место Лавинии, когда Император отвернётся. Она даже думала изначально сама лечь в постель и ждать. Да если б пришлось разговаривать, как и оказалось, что пришлось бы, она б себя и выдала. А сейчас…
– Сци… А!!! – Лавиния не успела выкрикнуть её имя. И хорошо. Ведь набежит охрана. А пока… женщина кричит, всё так и должно быть, если женщину убивают. Вскочив на постель, Сцинка воткнула в шею Императора отравленную иглу. Он замер, из рук выпала короткая сабля. Зарубить он Лавинию думал, проклятый мясник? Лавиния забилась на кровати в угол. Она успела вцепиться в руку своего убийцы, остановив удар. Перебравшись так, чтоб Император видел её лицо, Сцинка, выговаривая каждое слово по слогам, предупредила:
– Легкой смерти не жди.
Легкой смерть Сияющего Императора не была. Но прежде Сцинке пришлось разбираться с охраной. Дверь была оставлена приоткрытой – на случай, если его Сиятельной особе понадобится помощь. Но крикнуть Император не успел. Так что, проверив, что мужчина неподвижен, Сцинка спрыгнула с кровати, прикрыла дверь и накинула засов. Лавиния, наконец начав соображать, тоже слезла с ложа и придвинула к двери сундук.
– Это их не остановит, но задержит. Уходи в окно, – скомандовала Лавинии Сцинка.
– Как же это? Я? Императрица?
– Давно ли ты Императрица? – съязвила Алиша. – Вылезай в окно, верёвка под кроватью.
– Да как же я людям объясню?
– Своё спасение? – Алиша нахмурилась. – Скажешь, что убийца напал на тебя, а Император защитил. Ты спаслась.
Кивнув, Лавиния метнулась было к окну, потом вспомнила про верёвку, вернулась к кровати. Увидела неподвижного Императора. Постояла, посмотрев на него, подошла ближе, наклонилась.
– Чтоб ты сдох, скотина! Какая я тебе грязная тварь? Я сегодня полдня мылась!
– Не переживай, сдохнет. Сия чаша никого не минует, – Сцинка достала последние иглы и нож.
А ведь так выходит, что и Ада помогает ей. И Заира, и Императора Сцинка обезвредила ядом Пустынной Адениум. Как она там, в аду? Уже хорошо прожарилась? «Жди меня, я скоро, – размышляла про себя Сцинка, представляя себе лицо своей бывшей мадам, – жди меня, ведьма. Встретимся, поговорим. Знаю, тебе там в аду без меня скучно». Император медленно пропитывался ядом.
В дверь заскреблись. Послышалось:
– Господин? Господин, вы в порядке?
Неужели она замешкалась? Задумалась, должно быть. С другой стороны: много ли времени потребовалось бы, чтоб зарубить Лавинию? А ведь Сцинка возится уже куда дольше. Дверь толкнули. Ещё и ещё.
– Господин! Отзовитесь, господин! Отзовитесь!
Выломают. Засов прыгает. Сундук трясётся и отъезжает. Пора.
Сцинка удостоверилась: Император мёртв. Онемевший, обездвиженный, он мог лишь наблюдать, как его убивают. Пульс не прощупывался, хотя своим непослушным, бесчувственным пальцам Сцинка доверяла мало. Но ждать больше нельзя. Сундук опрокинулся, дверь поддалась под напором сильных тел, засов вылетел и с грохотом упал на пол. Сцинка вскочила с кровати и тенью скользнула по веревке в окно.
Подписание договора
Эта ночь была бессонной для всех. И для стражи, что нашли своего правителя убитым, и для министров, которых вытащили из постелей, вырвали из объятий наложниц и, испугав страшной вестью, заставили собраться вместе. Для вельмож, что представляли интересы Севера и Юга, и многие из них теперь ругались с городской и дворцовой стражей, чтобы попасть если не на совет, то хотя бы оказаться у дверей палат, где будет решаться судьба Империи. Для жрецов, коих поставили перед фактом, что снова Сияющая пара расколота, но теперь уже убит Император, а этого от народа не скроешь, ведь народ знает своего господина в лицо!
Бессонной и в той же мере беспокойной ночь была и для Лавинии со Сцинкой. Совершив побег из матушкиных покоев через окно, обе чуть не были схвачены стражей, но прежде оказались в верных руках своих служанок и успели скрыться в укромных углах. Все ждали новостей и боялись рассвета. Решительные времена требуют решительных мер, так думалось Сцинке. Им с Лавинией тоже предстояло попасть на совет.
Лавиния облачилась в траурное платье Императрицы-матери, Сцинка предпочла одежду слуги. В таком виде они и явились на встречу министров и жрецов. Собрание шумело, гневные выкрики сменялись то льстивыми, то трусливыми. С появлением Императрицы-Матушки затишье если и наступило, то едва ли на один миг.
Момент, всем понятно, исторический. Новый Император убит, едва успев вкусить власть. Стена – его проект. Люди, которым было выгодно отгородиться от Юга, и помогли Самому взойти на трон. Что же будет теперь с его смертью? Новый конфликт интересов? Матушка, хоть и обновилась, но с чьей же подачи? Культ её никто не решится пошатнуть, особливо в такое неспокойное время.
Сцинка, подавая вино и воду, заметила пусть не во главе стола, но не в последних рядах важно сидящего в окружении приспешников и слуг Мулу. Тут, значит, паршивец. Сцинка немного успокоилась. Лавиния сидела молча. Что Алиша точно понимала, так то, что народ держится за Императрицу-мать, видя в ней свою единственную отраду и спасительницу. Стало быть, народ в обиду её не даст. А значит, чтобы обезопаситься и закрепиться, Лавинии следует изменить устоявшийся обычай и показать Империи своё лицо.
Дворец Министров вмещает в себя пять десятков комнат, расположенных в два уровня вокруг центрального внутреннего двора. С восточной стороны вместо многих комнат одна большая, состоящая, как и остальные сорок девять, из центрального зала и еще пары комнат, выходящих в этот самый зал.
В самом большом зале проходит сейчас собрание. Внутри шумно и душно. Да и пожалуй, темно, хоть на внешних стенах имеются небольшие окна для освещения и вентиляции. Сцинка следила за входом, по возможности, поглядывала в окно. Как бы какой новый правитель самолично не пожаловал с армией, чтобы захватить власть.
Мула же был спокоен. Он как раз говорил, что имеется человек на роль Императора, и он, в отличие от прежних, мягок и сговорчив. Сцинка по уверенности слов Мулы рассудила, что того человека, стало быть, уже купили люди Юга.
– Что судить и рядить, уважаемые! – Мула взял слово. – Императрица-мать при нас, слава Всевышнему! Следующий в очереди на императорский трон жив и здравствует. Так что же печалиться? Не лучше ли подумать, как худы стены, что не смогли защитить Сияющего правителя нашего от руки убийцы!
– Ваш Сияющий правитель здесь! – вдруг хрипло засипел вошедший, оказавшийся в проходе. Толпящиеся расступились. Кому-то стало дурно, несколько человек упали без чувств. Сцинка тоже едва не поперхнулась воздухом, что на полуслове застрял у неё в горле, когда она увидела убитого ею правителя. С того света он вернулся, не иначе!
– Здесь! А вы уже делите мою Империю и рвётесь на моё место! – взревел Император. Он был взбешён и ужасен. Кожа его посинела, местами и вовсе приняв чернушный оттенок, глаза и щеки впали, челюсть перекосило, от чего всё лицо его стало криво. Действие яда – догадалась Сцинка. Сколько же она воткнула в него игл? Все, что были. Она точно уверена, что вонзила больше отравы, чем парализующего яда. Да и последний токсичен и здоровья не прибавляет. Император двигался вперёд. Окружающие снова охнули. Нога правителя волочилась, одна рука безвольно висела. Голова шаталась и вздрагивала на непослушной шее. Лицо же было страшно.
– Вернулся и власть не отдам! – проревел полуживой труп. Как же так? Ведь Сцинке доложили служанки, что тело Императора перенесено и уже уложено в саркофаг, обёрнуто траурным саваном. Неужели, как начали подготовку трупа к будущему захоронению, этот несчастный очнулся от действий ядов! Перепугался же, должно быть, человек, обрабатывающий это тело! Сцинка, выхватив со стола острое шило для бумаг, начала продвигаться поближе. Дело-то её, оказывается, не завершено!
Охранять Императора никто и не думал. Он же капал слюной, пытался справиться с непослушными конечностями, вращал вылезшими из орбит глазами. Эти глаза Сцинка и наметила. Точнее, левый его глаз. Получится ли с одного удара? Хорошо бы, чтобы вышло под углом, и остриё прошло под переносицей, чтоб наверняка. Других колюще-режущих предметов у Сцинки нет. Нож её под платьем, доставать сейчас неудобно.
– Власть не отдам! Всех казнить! Всем голову с плеч! – орало существо, некогда бывшее человеком. Хотя последнее утверждение сомнительно, если речь идёт о такого рода правящей особе.
– Возвращайся туда, откуда пришёл! – рявкнула Сцинка, вонзая длинное шило. – Обратно в ад!
Пояснение она сделала для онемевших от созерцания всей этой картины министров и вельмож. Жрецы тоже потеряли дар речи. Император начал оседать, Сцинка не выпускала древка шила. Она была уверена, что Сияющий больше её не слышит, но продолжала уже больше для себя и на публику.
– Обещала я тебе: легкой смерти не жди! Но думала я о мучительных минутах, а то оказались часы! Умирать тебе пришлось почти до рассвета, а всё же даже Солнце не встало, чтобы проститься с тобой!
– Так вот убийца! – вскричал кто-то.
– Разве я убийца? – спокойно ответила Сцинка. – Я покорная слуга своего народа. И я была свидетельницей поистине чудесных вещей! – Алиша сделала широкий жест. – Великая Матушка возродилась и стала ещё живее, прекраснее и милосерднее, раз простила мне мои грехи. Император же ещё при жизни превратился в гниющий труп – это ли не следы порока и отметины дьявола? Нужен ли Империи такой правитель?
– Не пристало служанке поучать нас! – осмелев, выкрикнул один из вельмож.
– И великим господам нашей Империи приходится считаться с силой. А здесь я представляю большую силу, – Сцинка скинула платок, обнажив лицо и гладкий череп и вытащила, оставив висеть поверх одежды, свой медальон.
– Глава Гильдии Убийц? – удивлённо прошептал вельможа.
– Сцинка, – ответила Алиша довольно. Для всех в этом зале она только что сразилась с самим дьяволом, единственная не дрогнув. Она действительно была довольна собой.
– Я предлагаю сказать спасибо уважаемой госпоже Сцинке, за то что избавила нас от этого посланника нечистого! – быстро перехватил инициативу Мула. – Вот так сам Всевышний показал нам, кто есть кто!
– Сам Всевышний спас от смерти и привел домой Великую нашу Матушку! – подхватил главный жрец, сообразив, что именно ему, а не какому-то купцу следует говорить здесь речи о Боге.
– И Всевышний же рукой уважаемой главы Гильдии отвёл от нас беду! Сияющий Император – наместник Бога на земле. Как бы мы прогневили Всевышнего, не распознай вовремя аспида!
Вот брехуны. Сцинка почесала лысую голову. Когда же уже дойдёт до дела?
К счастью, Мула хорошо чувствовал момент и, пользуясь сумятицей, через слугу передал документ Лавинии. Та раскрыла свиток, пробежалась по строчкам глазами. Сцинка заметила, что подруга не может решиться.
– Что такое? Грамоте ты вроде обучена, – Алиша подошла вплотную.
– Обучена-то обучена. Да таких важных бумаг в руках не держала, – Лавиния ощутимо дрожала. – Судьба Империи решается, Сцинка. Я же понимаю. Что ты думаешь, я совсем дура?
– Поторопись огласить сейчас, а после и принародно. И покажи лицо, – шепнула Сцинка. – Обязательно покажи лицо.
– Так если кто меня узнает? – испугалась Лавиния.
– Тогда пусть утвердятся в вере и осознают, что и из шл… из Мадам можно стать Великой Матушкой.
«Стене пасть, торговлю возобновить…» – это и многое другое закреплялось в новом указе. Конечно, начались бурные споры. Мула стоял на том, что если не всю стену, то некоторые её части надо обрушить, дабы восстановить торговые пути. А то, что есть одни ворота – так это какой же крюк! Кому хочется терять время и деньги?
Приостановить постройку – то казалось понятным, но объясняли это Мула и люди, отстаивающие те же интересы, тем, что необходимо в первую очередь не заниматься ненужными стройками внутри страны, а укреплять армию. Сцинке подобная риторика не нравилась. Но она посчитала, что ведёт её Мула для отвода глаз, главный же свой интерес отстаивая в торговом вопросе.
Армия прожорлива и ленива, её бы проредить, если не разогнать. Куда же деть столько свободных рук? А как пойдут они сами в разбойники и воры? Сколотят свои группы, и Гильдией их не прельстишь. А если отправить императорскую армию закрывать развалы на южных границах – так то верная смерть. Долгая, мучительная, но смерть. Ответов у Сцинки нет. Она простая женщина. И про себя она знает, что ответы ей не нужны. Потому что…
– Господи Боже, Сцинка! – Лавиния, справившись с возложенной на неё миссией, озвучив документ и выслушав все споры, уже поставила дрожащей рукой на бумаге императорскую подпись и теперь смотрела в окно. К ним бежали вооружённые копьями и саблями воины.
– Да кто же успел? И когда? И зачем? – ревел один из жрецов. – Внутри дворца, где должно быть безопасно!
Одно радовало, здесь не стреляли. Охрана на внешних воротах не допускала на территорию людей с ружьями. Ножи, сабли – это пожалуйста. Надо же как-то охранять влиятельных господ. Но стрелять на территории дворца Сияющей пары нельзя. Каждая постройка здесь – произведение искусства.
– Это кто-то из людей Севера! – кричали южане. – Но ничего, найдётся на них управа!
– Спасай Императрицу, Сцинка! – шепнул подоспевший Мула. – Это сейчас важнее всего, а то опять начнётся неразбериха и смута! Матушка сейчас – единственный правитель на троне. Указ подписан ею. Чтоб он действовал, лучше б, чтоб она хоть в момент всенародного оглашения была жива.
– Без тебя понимаю. И умирать мы не спешим! – Сцинка потащила Лавинию из зала. Навстречу уже бежали стражники, не дворцовые, те одеты иначе. То были подкупленные убийцы. Алиша потянула Лавинию в узкий коридор. «Плохи дела, окажемся в западне» – спохватилась она, вспомнив устройство дворца Министров. Они проскочили во второй ярус, в одну из комнат, отделённую от зала лишь узким перешейком. Чтоб сбежать в окно, нужна верёвка, или время, чтоб её из чего подручного смастерить. Да и снаружи неспокойно. Ничего, охраны много, та с напавшими справится. Но пока снаружи будут биться, о защите Императрицы не подумают. А вот эти молодцы пришли именно за ней.
– Алиша, убьют нас?
– Не убьют, не вой под ухо.
– Алиша, сколько их?
– Дюжина точно. Но вроде не больше, – Алиша скинула верхнее платье служки, оставшись в своей привычной одежде, достала ножи.
– Ты бледная, Алиша. Чувствуешь себя плохо? – вдруг запереживала Лавиния.
– Всё хорошо, – Алиша смотрела в коридор. Шаги топающих ног приближались. – Слабость бывает. И мутит в последнее время. Наверное от смены места.
– Ну так, может, беременная ты? – внезапно спросила Лавиния. – Был у тебя мужчина?
– Я? Беременная? – Алиша даже замерла в недоумении.
– Ну да, а что? – Лавиния схватилась за штору, пытаясь её сорвать. Наверное, на ходу выдумывает всякий вздор, чтоб отвлечься от мыслей о смерти.
– От мужчин ты не шарахаешься, вот я и спросила! – Лавиния, наконец, совладала со шторой, сорвала её, начала озираться по сторонам, думая, за что привязать один конец. – Опыт у меня большой, глаз намётанный. За своими девками я как коршун слежу. Распознаю на раз!
Алиша осторожно прикоснулась к своему животу. Потом посмотрела на ножик.
– Это не подойдёт, – она огляделась. – Вбежали когда, я где-то тут видела топор…
Если неопытные попадутся, юнцы, то стоит парочку запугать… Может, рано сдаваться?
– Лавиния, опрокидывай стол и прячься. Штору потом привяжешь.
– Да я…
– Быстро. И не высовывайся, – их до сих пор искали в смежных комнатах, иначе бы убийцы уже были здесь. Сцинка сама пошла в коридор. Место там узкое, значит, скопом напасть не смогут. Сдаваться нельзя.
– Алиша, смотреть спокойно на тебя не могу.
– Ты же видела, как я убиваю.
– Такого никогда не видела. Святые угодники… Алиша, брось топор…
Драться Сцинка начала в коридоре. Но в какой-то момент пришлось отходить обратно в зал. Как она и предполагала, часть противников убежала, увидев бойню, часть остались лежать, зажатые меж узких стен. Но были и опытные, они смогли оттеснить Сцинку в западню. Да только ей, загнанной в угол, как умирающей псине бешеной, отступать было некуда. А злость и разлившееся по ней новое чувство придали сил. Новое чувство было короткой надеждой. Сцинка знала, что себе врёт.
– Чем тебе топор не угодил?
– Так мы по двору давно идём. А у тебя руки в крови по локти! И рукоять вся красная, вон, капает!
