Зоя Ясина
Сцинка
3.4 Переход
Пришлось переодеться. Сцинка помогла подруге облачиться в удобную одежду и обувь. Проверила, есть ли у Лавинии платок. Сейчас завязывать голову и закрывать лицо нет нужды. Сперва выберутся из города. Пусть все видят, что они идут вместе – значит, по общему делу. Сцинка может сопровождать Мадам. Тем более, Мадам Делавинь нынче женщина Смотрителя, что наверняка ни для кого не секрет.
Ксандро недоволен. Лавиния что-то долго ему объясняла, чтобы он согласился. Обещала заплатить? Сцинка покачала головой.
Наконец, вышли. За городской стеной Сцинка повязала на себя и Лавинью платки. Ксандро справился сам. Шли долго. Лавиния отставала. Всю дорогу до городской стены она ухмылялась, что женщина она ко многому привычная. И пустыня ей хоть и не как Сцинке – дом родной, но всё-таки дело знакомое.
Отставать начала почти сразу же. Сцинка только покачала головой: что-то такое она предполагала. Поэтому и не злилась. Но грызла её какая-то досада. Не любила Сцинка спутников.
Ксандро над своей любовницей подтрунивал. Хотя, Сцинка догадывалась, что он рад такому положению дел. Из-за Лавинии шли медленно, отдыхали. А Ксандро едва ли лучший ходок. Его Сцинке тоже бы пришлось поторапливать, будь они вдвоём.
Погода стояла тихая, но Сцинка понимала, что придётся останавливаться в пустыне на ночлег.
Место своей стоянки она на этот раз обошла стороной – нечего водить туда чужих. Там и вода, и провиант, и оружие. Винтовку Сцинка откопала недалеко от городских ворот – ни к чему она ей была в городе. А в пустыне – мало ли?
Шла она нервно, петляла. Из-за того, что уходили с тропы, приходилось хуже. Но Сцинка боялась засады. А вдруг как ещё одного охотника за её головой отправил неизвестный враг?
Почему враг? Действительно, и не враг вовсе. Человек преследует свои интересы, пытается Сцинку устранить. Он, значит, хочет, чтобы кто-то жил. Кто-то, важный для него. Кто-то, кого поручат убить Сцинке.
«Чья же жизнь оценена в такие деньги?» – размышляет Алиша, переступая ногами. Дыхание у неё ровное, совпадает с ритмом шага. А Лавиния, подбадривая себя, чего-то верещит. Из-за закрывающего рот платка всё равно не слышно. Лучше бы силы берегла. Алиша недовольна – подруга не просто отстала, а свалилась с ног. Мадам расселась не песке, вытянув ноги. Пришлось подходить к ней.
– Говорила тебе, плохая идея.
– Ой, Сцинка, не начинай… Сейчас передохну и…
– Или мы тут передОхнем, – добавил Ксандро. – Это не буря ли?
– Не буря, – буркнула Сцинка.
– А что тогда? Что так темнеет на горизонте?
– Ты тут никогда не был, Ксандро? – Сцинка с любопытством подняла взгляд. Мужчина покачал головой.
– Что мне тут делать? Да и нет здесь ничего.
Ксандро ошибался. Вдали виднелся горный хребет. Как раз там и располагались каменоломни. Хребет этот вился располосованным змеем, то возвышаясь, то ухая провалами вниз. Из таких провалов и вытаскивали камни. Хребет этот опоясывал знакомую Сцинке пустыню с юга, простираясь далеко в разные стороны. На той стороне Сцинка не была.
Слухи ходили разные, но чутьё подсказывало Алише, что туда соваться не стоит. Если бы её спросили – что именно она чувствует, она бы, может, и не нашлась с ответом. Но несколько раз ей казалось – пока она находится на каменных развалах – язвы на её теле разрастаются, мокнут. Нарывы становятся больше. Юг и каменоломни Алиша, по-возможности, избегала.
Лавиния была плоха. Ноги её не держали, а тут и вовсе начала жаловаться на слабость. Сцинка поняла, что хоть хребёт и виден на горизонте тенью, до него они до ночи не дойдут.
Пришлось остановиться на ночлег.
Сцинка разделила еду. На вопрос – будет ли горячая пища, только рыкнула, предоставив своим спутникам самим обустраиваться.
Ксандро с Лавиньей легли рядом. Сцинка ушла. Не могла она устраиваться на ночлег, не осмотревшись. Уже стемнело, но она пробежалась вокруг стоянки кругом.
Вернулась, прикинула, как устроиться так, чтобы её не было видно. Порылась в вещах. Наткнулась на браслет Дарка, понюхала. Запах почти исчез. Спрятала обратно в мешок, заткнула тот под голову. Закрыла глаза. Пришла дрёма.
Разбудила её какая-то возня. Сцинка, не привыкшая к попутчикам, не сразу вспомнила, что не одна, так что подумала о подкравшемся убийце. Но потом услышала лавиньины стоны.
Эти плотские звуки Сцинку раздражали. Но что-то говорить, кричать, чтоб прекратили, не хотелось. Сцинка пошарила рукой. Нашла мелкий камень. Швырнула. Откликнулся Ксандро.
– Лавиния, твоя подруга в нас камнями швыряется.
Лавиния что-то шепнула. Оба рассмеялись.
– Спать мешаете, – зло выдала Сцинка.
– Так присоединяйся, – предложил Ксандро. Лавиния что-то недовольно зашептала. Алиша повернулась на другой бок. Заснула на удивление быстро.
А с рассветом, как следует, по ненарушаемой привычке, размяв все мышцы, растянув руки и ноги, почти пинками подняла два спавших тела.
Пришлось ждать, пока Лавиния и Ксандро соберутся. Наконец, пошли.
Лавиния еле встала, последний рывок к уже хорошо видневшимся впереди каменоломням давался ей нелегко. Мадам шатало.
Не выдержав, Сцинка остановилась. Развернулась, подошла к подруге. Силой посадила её на землю.
– Отдохни, на вот, – она открыла флягу, дала Лавинье воды.
– А мне? – спросил было Ксандро.
– А ты обойдёшься, – флягу Сцинка оставила Мадам, Ксандро же толкнула вперёд.
– Ну всё, отдохнули, пора идти. Мы и так запаздываем.
Алиша переживала, что нужный человек не будет ждать. Да и опаздывать было не в её правилах.
Пройдя пару шагов, Лавиния опять рухнула в песок.
– Прости, Сцинка. Не могу больше. Мне надо отдохнуть.
Алиша с тоской посмотрела вперёд. Почти дошли. Тогда она решилась.
– Знаешь что, посиди здесь. Мы с Ксандро пойдём. Осмотримся. Я оставлю его у местных. Знаю людей. Сама… – Сцинка смолкла. Ксандро она не посвящала в свои планы и Лавинье строго-настрого наказала ничего ему не говорить. Не говорить того, что Сцинке в каменоломнях назначена встреча.
Лавиния кивнула. Даже если б и хотела, идти она больше не могла.
– Я передохну и приду, Сцинка. Тут уже не заблужусь.
– Не надо бы тебе ходить без меня, – покачала головой Сцинка. Женщин в округе нет.
– Давай условимся о месте встречи, – предложила Лавиния.
– Хорошо, – кивнула Алиша, – доберешься, сразу подходи к скупщикам. Спроси меня. Обязательно меня спроси.
– Так, может, как дойдёшь, отпустишь Ксандро, а он ко мне вернётся? – Лавиния улыбнулась, поймав взгляд любовничка. Сцинка поморщилась.
– Хорошо. Жди здесь. Так безопасней. Если кого-то увидишь, скажешь, что привела работников на продажу. Сцинка сейчас договаривается. Поняла?
– Что ты, Сцинка, со мной, как с дурой? – Лавинья надулась.
– Не забудь… – только повторила Сцинка, толкнув вперёд Ксандро. – Работничка забираю. Сиди тихо.
Ксандро и Сцинка начали небольшой подъём в гору, за которым последует спуск в низину, к уже опустошённому развалу, куда сгонялись приведённые рабы. Алиша приостановилась, вытащила верёвку, окликнула любовника подруги.
– Ну-ка, постой.
– Чего ещё? – увалень неохотно повернулся.
– Протяни руки. Надо связать.
Ксандро отступил на шаг.
– Не дам я тебе себя связывать. Я вольный человек.
– И документы у тебя есть, раз вольный?
– Сгорели они, – Ксандро поморщился. – Лавинья ничего такого не говорила: про связать.
– А что говорила?
– Что надо двух дам, её значит, и тебя, сопроводить к каменоломням.
– И как, сопроводил? Теперь протягивай руки.
– Пойду, спрошу у Лавинии, – Ксандро было решил идти назад, но уйти не успел. Сцинка коротко ударила его под дых. Только он присел, поставила ножик к горлу.
– Ксандро, здесь тебя резать мне не резон. Зря, что ли, вела сквозь пустыню. Ручки вытяни, я тебя свяжу. Больно не будет.
Любовник Лавинии не послушался, попытался Сцинку толкнуть. Она отскочила, полоснув по его щеке тонким лезвием. Ксандро, ругаясь, схватился за порез.
– Шваль пустынная. Что творишь?
– А ты будь послушнее. Поласковее. Мадамы в публичном доме не научили? – Сцинка легонько пнула Ксандро в ногу. – Развращает вас сытая жизнь.
Ксандро поднялся. Его товарный вид Сцинка слегка подпортила. Ну, не конкурентам же Мадам Делавинь она собралась его продавать.
После того, как руки были связаны, Ксандро преодолел подъём и нехотя поплёлся вниз. Теперь их с Сцинкой было видно.
3.5 Сделка
Дойдя до места, Сцинка осмотрелась. Люди, повозки, вьючные животные – всё покрыто тонким слоем песка и каменной пыли. Надо было найти, кому здесь продают рабов. В общем-то, соображения у Сцинки были.
Пока они шли, озираясь, а Сцинка то и дело подталкивала еле шевелящего ногами Ксандро, к ней подбежали.
– Госпожа привела раба? Один золотой, и…
– Сгинь… Хотя… – Сцинка кивнула, чтобы человек подошёл. – Иеремия здесь?
– А госпожа уверена, что…
– А ты уверен, что тебе не нужен твой язык? – Сцинка метнулась, улучив момент, поймала нижнюю челюсть проходимца, сдавила. Вытащила и зажала меж своих пальцев упомянутый язык. По изменившемуся взгляду убедившись в согласии бедолаги дальше не тратить время впустую, она его оттолкнула, вытерла о штанину пальцы.
– Так где Иеремия?
– Я провошу, госпоша, – прошепелявил человек, нагибаясь к земле, взмахом руки предлагая Сцинке следовать за собой.
Вскоре Алиша увидела того, кого искала. Она не была уверена, что этот человек будет на каменоломнях. В последний раз, когда они виделись, он говорил, что ждёт счастливого часа, чтобы покинуть это гиблое место. Час, видимо, так и не наступил.
– Сцинка, – удивлённо повёл бровью мужчина. – Какими судьбами?
– Иеремия, – Алиша слегка поклонилась. – Да вот, привела.
– Брось, Сцинка, для тебя я Рёма. Разве мы не друзья?
– Конечно, Рёма. Если ты не боишься, что нас услышат.
– Надеюсь, что услышат. Водить дружбу с Песчаной Сцинкой – да я этим при каждом удобном случае хвалюсь. – Иеремия скупо рассмеялся. В голосе и смехе его, перемежающимся с сиплым кашлем, сквозила вездесущая пыль. Он кашлял пылью, харкал пылью. Смеялся пылью. Алиша улыбнулась.
– Купишь? – она толкнула Ксандро вперёд.
– Отчего бы не купить? – Иеремия внимательно осмотрел любовника Лавинии. – Где такого взяла?
– Мадам Делавинь продаёт своих работничков.
– Так это её? – удивился Рёма. – Не ближний свет.
– Да брось… День ходу.
– В Крансвене есть невольничий рынок.
– Рёма… – Алиша подошла поближе, – слышал про новый дом Мадам?
– Что-то слышал, – надсмотрщик Иеремия неопределённо повёл плечами. – Так она, что же, бережёт имя и потихоньку сбывает своих рабов?
– Не раб я…– подал голос Ксандро. Сцинка было дёрнулась поддать, но надсмотрщик её опередил. Кулаком ударил любовника Лавинии в живот. Тот свернулся, упал на землю.
– Не надо мешать господам разговаривать, – Иеремия поставил на Ксандро ногу. – Три золотых, Сцинка. В честь дружбы.
Алиша покачала головой.
– Пять.
– Да за что тут отдавать пять, Сцинка?
– Упитан, здоров. Дольше протянет на вашей кормёжке, – Алиша посмотрела вдаль, на уходящую в пустыню вереницу груженых повозок. Вместе с животными были запряжены и люди. – Рабы у тебя дохнут, как мухи. А новых брать особо неоткуда.
– Пять так пять, Сцинка. Только… – Рёма подошёл ближе, наклонился. – Если тебе, Сцинка, вдруг закажут твоего покорного слугу, – он легонько коснулся своей груди пальцами, – обещай подумать, прежде чем браться.
– Подумать могу, – Сцинка кивнула, – но обещать не буду.
– Обещание подумать уже много, Сцинка, – Иеремия растянул сухие губы в улыбке.
– Так а что Лавиния, как она?
– Говоришь же, что что-то слышал, – усмехнулась Алиша.
– Так правда про Смотрителя? – Рёма, показалось, удивился. – А такая славная была женщина.
– Она пока жива, Рёма.
– Жива, да не про нашу честь.
– Какая уж честь.
– Сцинка, – Иеремия подозвал людей, кивком указал на всё ещё лежавшего на земле Ксандро, – а правда, что ты училась мастерству у той самой Пустынной Розы?
Ксандро подхватили под руки, поволокли от них прочь. Он что-то прошипел Сцинке. Его пнули. Алиша не обращала внимания, она следила за тем, как Рёма, спрашивая про Мадам Аду, отсчитывает пять золотых.
– У той самой? – Алиша решила поломать комедию.
– Ну да, у той самой. У известной куртизанки.
– Ты про Мадам Розу?
Мадам Роза, Адениум, а в их доме, куда ребёнком определили Сцинку – Мадам Ада, или старуха Ада, хотя она в то время была ещё очень молодой женщиной. Молодой и красивой. А устроил Сцинку к ней…
– Про неё, Сцинка, про неё.
– Ну, допустим.
– Так ты, значит, знаешь все эти её штучки?
– Какие штучки?
– Приёмчики все эти… Да брось, ты же понимаешь, – Иеремия подошёл ближе. – Женщин здесь нет. Так зачем пропадать мастерству, если можно заработать?
– Рёма, – Сцинка, как умела, улыбнулась, в свою очередь подойдя совсем вплотную, – а кто же недавно говорил про дружбу? Зачем же ты предлагаешь мне деньги, когда я, – она подняла голову, – когда мы с тобой можем и… только вот – она похлопала надсмотрщика по груди. – Мне нужно возвращаться назад. Ждут дела.
– Кого-то нужно убить? – попробовал рассмеяться Иеремия.
– Всегда кого-то нужно… – Сцинка отстранилась, сухо улыбнулась ещё раз, наклонив голову. Внимательно рассмотрела надсмотрщика Рёму.
– Какой у тебя странный взгляд, Сцинка.
– Так… вспоминаю один приёмчик.
Сцинка не стала уточнять, что в доме мадам Ады, она, в основном, забивала скот. И некоторыми приёмчиками пользуется до сих пор.
– Ну, может быть, если ты вдруг забредёшь сюда снова. И не будешь спешить…
– Может быть, – неопределённо махнула Сцинка, уже уходя. – Может быть.
3.6 Встреча
Теперь необходимо было скрыться с глаз, делая вид, что она уходит обратно. На тропу в Крансвен. Только как ей встретиться с тем, кто ей нужен? Смотритель ничего конкретного не сказал. Сцинка решила, что её саму здесь найдут. Она даже думала, что посредником в этом деле может быть и сам Иеремия. Но он, очевидно, ничего не знал.
Так она дошла почти до границы разбитого на развале лагеря, как вдруг её кто-то окликнул.
– Сюда, госпожа Сцинка, пожалуйста, следуйте за мной!
Она юркнула в тень повозки. Где приняла из рук посыльного широкий плащ. Тут же с головой им укрылась и последовала за своим провожатым.
Они шли быстро, по камням, удаляясь от стоянки лагеря. Каменоломни зияли дырами по правую руку. Сцинка чувствовала нестерпимый чёс. Кожа под одеждой горела. “Что за проклятое место? Как они здесь ещё не поумирали все разом?” – носилось в её голове.
– Сюда, госпожа! – посыльный раздвинул перед ней полог большого шатра, поставленного в тени отвесного склона. Сцинка зашла. Руку она придерживала за пазухой, сжимая нож. В шатре никого не было. Или так показалось на первый взгляд. Сцинка почувствовала чьё-то присутствие спиной, уже хотела обернуться. Но… голос её остановил.
– Ну, здравствуй, Алиша. Сколько лет…
Сцинка замерла. Она не ожидала. Действительно, этот голос она не слышала, пожалуй, с самого детства. Но его звучание она никогда не забудет.
– Много лет. Очень много лет… – она медленно повернулась, изучая силуэт, скрывающийся в тени, – здравствуй, Рон.
Глава 4. Прошлое
Сцинка родилась не в Крансвене. В общем-то, довольно далеко от него, ближе к Столице, в ничем не примечательном городе, названия которого Сцинка не помнит. Потому что её оттуда довольно быстро увезли. Но Алиша точно знает, что она дочь лавочника.
В общем-то, она помнит и отца, высокого, сутулого человека, пропахшего табаком, перцем, колбасами, мылом и жжёным квасцом – смесью запахов его лавки.
Помнит мать – подвижную, веселую, крупнолицую. Сцинке её черты не достались, насколько она может судить. Алиша не так часто видит себя в зеркале.
Сцинка помнит, как отец принимал товары, расставлял их на полках. Она помогала. Носила тяжёлые кувшины, разливала масло.
Мать всегда хлопотала по дому, на кухне, в лавке. Иногда торговала вместо отца, иногда сидела на рынке. Сцинка не знает, чем конкретным мать занималась – скорее всего, тоже была продавцом.
Алиша не очень много запомнила про родителей, зато хорошо помнит момент, когда их убили.
Она была в лавке. Сидела на полу, играла с пустыми банками и мешками из-под крупы. Составляла из банок башню, подбирая так, чтоб они не проваливались одна в другую. Алиша, наконец, сообразила, что можно повернуть банки донышком вверх, тогда проблема будет решена. Мать и отец стояли за прилавком вместе. Посетителей не было, и родители о чём-то переругивались.
Как вдруг двери лавки распахнулись. Зашёл мужчина. Солнце светило ему в спину, и Алиша не смогла разглядеть лицо.
Незнакомец заинтересовал её, и испугаться она не успела. Хотя вид его, пожалуй, мог испугать. Он был вооружён. Сцинка уже раньше видела ружья у мужчин, так что не особо удивилась, когда один из посетителей зашёл со своим ружьём в их лавку. Ну не бросать же у дверей, в самом деле. А если утащат мальчишки?
В общем-то, Сцинка тоже могла стащить ружьё. А потом бегом вверх по улице, к пустырю. Там можно спрятать. Конечно, её могут и уви… Резкий, громкий звук выстрела и последующий сразу за ним грохот чего-то падающего на прилавок прервали Алишины мысли. Незнакомец выстрелил. В кого? В её отца? Следом она услышала истошный крик матери. Только и крик вслед за очередным выстрелом оборвался. И тяжёлый шлепок чего-то мягкого об пол.
Алиша не видела лица. Можно было задрать голову, прищуриться, попробовать разглядеть. Но она сжалась на полу, наблюдая, как незнакомец подходит, упирается руками в прилавок, заглядывает за него. Что-то несколько секунд рассматривает. Алиша, сидящая со стороны входа, замечает, как из под прилавка вытекает что-то красное. Самая лёгкая жестяная баночка слегка подрагивает, подталкиваемая подтёком. Вскоре вокруг образуется лужица. Алиша отползает.
И натыкается на сапог. Она пробует поднять голову, но всё то же солнце из открытой двери, а она слишком близко. Застыла на карачках, хотя надо бы встать, чтоб разглядеть лицо.
– Живёшь здесь?
У него хриплый голос. И высокие сапоги с хитрым орнаментом.
– Слышишь меня? – мужчина хотел присесть, но передумал, отодвинув носок сапога от разрастающейся лужи. У Алиши намокли колени.
– Немая, что ли?
Алиша отрицательно покачала головой.
– Так что ты… – он не договорил. Услышал шум с улицы, подошёл к выходу, осторожно выглянул за дверь. А потом выскочил. Алиша запомнила его сапоги.
4.2 Улица
А дальше было как в тумане. Точнее, Алиша потом пыталась хорошенько всё припомнить. Но события размывались. Вот она берёт мешок, скидывает какую-то еду. Останавливается. Соображает, что ей пригодятся ключи от лавки. Для этого надо зайти за прилавок. И она заходит.
Что там? Там ведь её родители? Она должна бы помнить, как именно они лежали, с какими выражениями на застывших лицах. Не помнит.
Но знает, что забрала ключи. Что ушла до того, как прибежали люди. Что потом возвращалась в лавку.
Замки менять не стали. Новые хозяева нашли ключи, откуда им знать, сколько было комплектов? Точнее, всё же, сменили, но только когда заметили, что еда пропадает.
Алиша была осторожна. Брала понемногу и всегда из разных припасов. Её бы не поймали, будь она одна. Но нельзя выжить одной. Алиша примкнула к шайке нищих попрошаек и воришек.
Ни попрошайничество, ни воровство Алише не давались. Но она была быстрой и сильной девочкой. Могла оттолкнуть, отвлечь, перетянуть внимание на себя, подставиться и убежать, а воры делали своё дело.
Чем-то надо было заплатить за вступление в шайку, и она привела новых друзей в лавку своих родителей. Это казалось справедливым. Разве Алиша не забирала своё? Почему какие-то люди могут пользоваться тем, что им не принадлежит? Ей объяснили. Тогда Алиша впервые услышала про Закон. Но ничего не поняла. Она знала только, что если встретит того, кто у неё всё отнял – она его убьёт.
Время шло, Алиша осваивалась на улицах. Она считалась воровкой, но ловко воровать так и не научилась. Подходить бесшумно у неё получалось. Да и отбиться в случае неудачи она могла. Но ремесло ей не нравилось.
Тем не менее, время шло. И однажды она увидела его.
Кабак. Шумно, пьяно. Сверху льётся хмельная жижа, рабочие стучат кружками, полногрудые женщины утробно смеются. Алиша узнала сапоги.
Она подошла, подкралась, точнее, распихивая чужие ноги. Спешила. Хозяин сапог уходил. «На улице не выйдет» – мелькнуло в голове. Меньше народу. Заметит. Да и… Он остановился. Алиша уткнулась носом в чужое бедро. С кем-то столкнулась. Её оттащило.
Ругаясь, она опять ринулась в скопище людских тел. Надо достать. У неё уже был нож. Захватила разделочный из родительской лавки. Не лучшее оружие. С какой силой нужно бить, чтобы справиться с таким лезвием? Алиша немного тренировалась на капусте.
– Что ты?..
Это он? Узнать он её не мог. Сколько их таких бродит по улицам? Грязных, голодных, диких.
– Я тебя видел в…
Ударила в ногу выше сапога. Несколько раз. Толкнула с рёвом. Прыгнула следом. Алиша не представляла, что нужно делать. Но шрамы у Рона остались на всю жизнь.
Тогда ей досталось… Спасибо, не убил.
