Злата Иволга
Одна птичка начирикала
Таинственный замок оказался не таким уж таинственным, только очень запущенным. Лес вокруг разросся и отвоевал у камня большую часть территории. В дневном свете логово предполагаемого монстра походило на разбойничье пристанище, каким я его себе представляла по детским сказкам.
– Вы когда-нибудь бывали здесь? ― спросила я у Харальда.
– Два или три раза.
– Значит, показывайте дорогу.
– Это зависит от того, куда вы хотите попасть.
– Видимо, в комнату чудовища, ― пожала я плечами.
– Вы уверены, что хорошо подумали? ― Харальд пристально посмотрел на меня. ― Последний раз с ним разговаривал его сын.
– Я читала, что проклятие ― вещь постоянная. То есть, на каких условиях его наложили, на таких оно и держится. Если с ним можно было говорить и даже получить знания о Лиобе и ее сыне… Кстати, как, вы говорили, его звали?
– Сигурд. Только не понимаю, чем это может помочь вам.
Я так резко остановилась, что почувствовала, как морда лошади уткнулась мне в макушку. Нет, то, что я вспомнила, слишком невероятно, чтобы быть правдой. Но если это так…
– Мы идем в библиотеку, ― твердо решила я.
– Даже боюсь спросить, что вам опять пришло в голову, ― задумчиво проговорил Харальд. ― Уверен, библиотеку перевернули вверх дном давным-давно.
– У меня есть слабая надежда, что кто-то из ваших предков мог пополнить ее. Мне надо уточнить одну вещь.
– Посмотрите на меня, ― попросил Харальд.
Я выполнила его просьбу. Возможно, мои горящие азартом глаза впечатлили его, но больше спорить он не стал и пошел вперед.
Через несколько минут я уже копалась в старых книгах, морщась и чихая от пыли. Мое возбужденное состояние и нетерпение помешали оценить их несомненную историческую ценность. Я даже не успела пожалеть о запущенном состоянии комнат и самой библиотеки.
Увлеченная, я даже не расслышала слова Харальда о том, что он пойдет осмотреть соседние помещения на всякий случай. Мое платье и руки были в ужасающем состоянии, а я все продолжала копаться в поисках нужных сведений, не замечая ничего вокруг, когда позади раздалось вежливое покашливание.
– Не сейчас, Харальд, ― не оборачиваясь, бросила я.
– Если вы про того симпатичного молодого человека, то он пошел в сторону столовой, ― проскрипел незнакомый голос.
Я обернулась, наткнувшись взглядом на высокого, но сгорбленного старика, кутающегося в длинный халат. На голове у него красовался ночной колпак, а нечесаные седые волосы небрежно падали на плечи. Я было открыла рот для невежливого вопроса «вы кто?», но человек ловко обошел стол и, приблизившись ко мне, ловко сунул нос в раскрытую книгу, напряженно при этом прищурившись.
– Кхе… что у нас тут?.. Глаза-то совсем никакие стали…
– Вы что делаете? ― я не смогла сдержать негодования.
– Как что? ― не глядя на меня, ответил старик. ― Я здесь живу.
– П-простите… ― растерянно пробормотала я. Наверное, сейчас я должна была испытать ужас, ну, или хотя бы испуг, но ничего подобного не чувствовала.
Понятно, что этот ничем не примечательный старик на самом деле и был тем чудовищем-королем, наводящим ужас на всю страну. Никто другой и не мог жить в этом замке. Однако, как говорилось в одной поучительной книге, все было совсем не так, как я себе представляла.
– Ничего. Ко мне редко заходят гости, ― он оторвался от страниц и посмотрел на меня.
– Я принцесса Грета. А вы, наверное, король Хаген?
– Вы забыли прибавить «тот самый король Хаген», ― он захихикал. ― Я ведь здорово надоел потомкам моих благодарных подданных. По сути, я виноват лишь в том, что не сумел разобраться со своими женщинами. Со временем я все понял и разложил по полочкам. Занимательная это вещь ― отношения мужчин и женщин в браке. Я даже написал трактат о семейной жизни. Хотите, дам почитать?
– У меня пока нет семьи, ― пробормотала я, понимая, что от старика, что долгие годы был лишен общества, будет не так-то просто избавиться, и неважно, чудовище он или нет.
– Но ведь появится. Недаром ваш спутник так тщательно обследует мое скромное жилище. Он желает убедиться, что ваша драгоценная особа в безопасности. Я не буду питать надежды, что вы пригласите меня на свадьбу, однако позвольте мне преподнести свою книгу в качестве свадебного подарка. Это поистине бесценное руководство.
– Если вы так хотите, ― почти вежливо согласилась я.
Боги, и почему так получается? Я собиралась бороться с чудовищем, насовершать кучу подвигов, а что получила? Некое подобие старой тетушки, которая заставляла родителей пробовать собственноручно приготовленные лекарства! Я была маленькая, но хорошо помню, как мать говорила отцу, что если он не уберет сумасшедшую старуху из замка, то она сама сойдет с ума. Однако, я чуть не забыла про дело, которое привело меня в библиотеку.
– Простите, мне надо посмотреть одну из ваших книг.
– Я могу помочь вам. Вот эту, ― старик ткнул пальцем в книгу, которую я листала до его появления, ― я еще помню со своего детства.
Я еле сдержала разочарованный возглас.
– А вот эти, ― хозяин указал на стопку, сложенную у окна, ― привез мой… ммм… наверное, внук или его сын. Впрочем, неважно, это тоже было давно. А знаете ли вы, как…
Но я уже не слушала его. Внук или правнук ― то, что мне было нужно.
– Что здесь… ― раздался голос Харальда, ― происходит?
Я кинулась к нему.
– Это король Хаген, он помог мне найти нужную книгу, ― торопливо пояснила я, опасаясь, что Харальд, не разобравшись в ситуации, свернет старику шею.
– Как? ― мой спутник остановился. ― Он же…
– Сумасшедший? ― закончил за него хозяин замка и скрипуче рассмеялся. ― А ты, ― он невежливо указал пальцем на Харальда, ― наверняка один из моих потомков. Подарили мой трон непонятно кому, а потом даже навещать меня перестали.
– Но проклятие… ― возразил Харальд, который выглядел весьма растерянным.
– Ну и что проклятие? ― старик уселся на ближайший стул, словно на трон, приосанился, снял колпак и пригладил волосы. ― Не спорю, это весьма неприятно, однако не повод бросать в одиночестве своего прародителя.
– А вы разве не расчленяете людей на улицах? ― рассеянно спросила я, снова занявшись книгой.
– Это не совсем я. Ночью внутри меня словно бы скапливается куча грязи, которая вырывается наружу и расползается по окрестностям. Было время, когда я мучился от ужаса и стыда, но теперь понял, что это бессмысленно. Злобная женщина прокляла меня за ошибки, которые я допустил.
– А ее сын действительно был вашим сыном? ― продолжала расспрашивать я.
– Наверняка. Иначе бы она так не рассвирепела. В моем трактате я посвятил целую главу женскому мировосприятию и их…
– Подождите, ― прервал его Харальд, за что я была ему весьма благодарна, ― а как же все эти девушки, которые пытались найти здесь прекрасного принца и сокровища? Что стало с ними?
Старик пожевал губами.
– Ну… некоторые, кто имел глупость приехать сюда ночью, скорее всего сгинули бесследно. А остальные были весьма разочарованы. Я давал им кое-какую посуду, подсвечники и экземпляр моего трактата в подарок, и они уезжали. Кроме них никто больше не приезжал утешить меня в одиночестве.
Харальд молчал, как мне показалось, весьма пристыженно. Ведь он, как и его потомки, оставили старика одного, полностью уверенные в том, что с ним нельзя даже разговаривать.
Я наконец-то нашла то, что искала, и с торжествующим видом посмотрела на Харальда и хозяина замка.
– Все верно. Основателем нашей династии был король Зигфрид, по преданиям прибывший откуда-то с севера и объединивший воинственные племена. Я считаю, что Лиоба была родом из тех же мест.
– Невероятно, ― сразу подхватил мою мысль Харальд. ― Значит, твой возможный будущий сын и есть тот законный король, который может снять проклятие?
– Да, получается, я потомок сына Лиобы. И мои родители, и мой брат тоже. Однако никто из нас не может занять трон этого государства ― его давным-давно передали в другие руки.
– Ты права. Вряд ли нынешняя династия тебе так просто его уступит, ― вздохнул Харальд.
– Мои дорогие, вам не кажется, что вы все усложняете? ― хихикнул старик. ― Проклятие ― вещь весьма конкретная и несложная. В моем замке есть трон. Мой трон. И он был троном в те времена, когда я… кхе-кхе… правил. Надо всего лишь сесть на него.
Я даже открыла рот от такого неожиданного и действительно простого решения.
– В любом случае, я не могу мгновенно выйти замуж и родить сына, который должен туда сесть, ― буркнула я.
– Зачем? Пройдите в тронный зал и сядьте сами, ― старик совсем развеселился, хотя я не понимала причины.
– В проклятии сказано: «законный король», ― напомнил ему Харальд.
Хозяин замка расхохотался.
– В мои времена слово «король» могло относиться и к мужчине, и к женщине. Потому как женщины на троне вообще не сидели. Так что, дорогая, идите в зал, садитесь на трон и снимайте проклятие. Я смогу поехать на свадьбу и умереть в окружении… ээээ… внуков. За много веков мне непередаваемо надоел этот замок.
Вот так я стала героем ― посидев на высоком старом кресле. Ни кровавых битв, ни душераздирающих стонов и воплей, ни даже радужных ослепляющих вспышек ― ничего! Старый король лишь радостно похлопал в ладоши и подкинул вверх свой колпак.
Харальд не поскупился на комплименты и похвалу. Ведь если бы я не настояла на этой поездке в своем безумном желании пообщаться с «чудовищем», они бы еще долго мучились с этим проклятием. А ехидные слова старика о свадьбах и внуках навели Харальда на ту же мысль, что меня недавно: он решился сделать мне предложение. Хотя Харальд признался, что хотел это сделать еще в библиотеке. Ведь когда мы путешествовали по лесу, он уже любил меня, не надеясь, впрочем, на взаимность. С чего он так решил ― я не поняла, не такой уж скверный у меня характер.
Старика нам пришлось взять с собой, в мое королевство. Все-таки родственник, не бросать же его. Моим родителям и Рихарду досталось по экземпляру трактата о семейной жизни. Брат потом сказал, что Нора выбросила его с высокой башни в реку. На нашей с Харальдом свадьбе все старшие родственники безудержно рыдали от счастья. Похоже, искренне радовались за нас. Ну а мы порадовались за них.
Зло в песках
Роскошный дворец могущественного шейха Джалала бен Анвара возвышался в центре одного из самых больших и цветущих оазисов Алмазной пустыни. В небольшом городке рядом останавливались переночевать и отдохнуть от зноя и песка путешественники и купцы, поэтому здесь кипела жизнь. И до окон дворца то и дело доносились крики зазывающих покупателей торговцев, рев верблюдов и ржание лошадей, смех людей, сидящих под навесами кофеен, и песни местных или бродячих артистов и музыкантов.
Афсун скучно жилось во дворце отца. Она могла слушать звуки города, но спуститься и посмотреть на него дочери шейха в одиночку не дозволялось. Можно было только гулять в саду да болтать со служанками или женами брата. Хотя с последними Афсун тоже было скучно, а брат часто уезжал из отчего дома. И юная дочь шейха с тоской вспоминала дни, когда во дворце жили ее сестры, веселые и вечно затевающие развлечения, танцы или подвижные игры. Потом сестры одна за другой вышли замуж, и осталась одна Афсун. Часто она украдкой пробиралась к каморке за большим залом, где шейх принимал гостей, чтобы посмотреть на новых людей и послушать, о чем они говорят. Однажды ее даже поймала старшая жена отца Фируза, однако сжалилась и ничего не сказала мужу, чтобы не огорчать его.
Сама же Афсун с самого детства была уверена, что только и делает, что огорчает отца, шейха Джалала бен Анвара. Мало того, что в ее родах скончалась мать, любимая жена, так еще и сама Афсун выросла, в отличие от сестер, некрасивой и нескладной. В ней все было слишком: и рост, и худоба, и даже нос и скулы. Только темные большие глаза на заостренном лице казались ей красивыми. Афсун учили и петь, и играть на музыкальных инструментах, и танцевать, но все было напрасно. Даже в шитье она не преуспела. А о ее единственном настоящем таланте знали только она и шейх.
Само собой, женихи не спешили во дворец Джалала бен Анвара за его младшей дочерью. Так в рутине и скуке минула ее восемнадцатая весна, а затем и девятнадцатая. И она уже готовилась прожить в отчем доме всю жизнь, как боги и судьба сжалились над ней.
Брат Фирузы, который правил племенами в южной части Алмазной пустыни, захотел женить одного из своих младших сыновей. Узнав, что Фируза с позволения отца договорилась о сватовстве, Афсун обрадовалась. Бесконечная череда день показалась ей не такой уж тоскливой в ожидании приезда жениха. Девушка была бесконечно благодарна Фирузе и готова была помогать ей с хозяйственными делами, но жена отца почему-то после нескольких попыток попросила шейха не подпускать Афсун к ее покоям. Вероятно, дело было в нескольких вырванных растениях в личном саду, которые девушка приняла за сорняки, и испорченной флейте.
Обидно было и то, что другие женщины тоже стали прятаться от Афсун, и ей оставалось целыми днями смотреть из окна своих покоев на город или украдкой пробираться по дворцу к приемной отца в надежде, что к шейху нагрянут гости. А незнакомый и такой ожидаемый жених со временем стал казаться Афсун неописуемым красавцем, наделенным всеми добродетелями, которые только может пожелать девушка.
Две или три луны сменились после новости о сватовстве, радость ожидания спала, и дни снова потянулись безрадостной чередой. И однажды загрустившая Афсун узнала из болтовни служанок, что во дворец прибудут гости. И не соседи, и даже не купцы из отдаленных уголков страны, а настоящие чужеземцы.
Из своего укромного убежища дочь шейха во все глаза разглядывала интересных незнакомцев, разговаривающих с ее отцом. Похоже, они путешествовали по Алмазной пустыне со своими целями и хотели купить редкие карты у шейха, а также инструменты дли письма, много бумаги, чернил и перьев в городе.
Чужеземцев было двое, и они были так непохожи на привычных темноволосых и темноглазых сынов пустыни, особенно один из них, что Афсун невольно засмотрелась и не заметила, как ее снова нашла Фируза.
На этот раз девушку не пощадили, а отвели прямо к отцу, который и без того был раздражен визитом чужеземцев. Шейху очень не понравилось, что они не сказали, зачем путешествуют и к чему им старые карты. И то, что его дочь тайком подслушивала и подсматривала, понравилось ему еще меньше. Как и то, что Афсун вместо того, чтобы просить прощения, заявила, что один из гостей ― недобрый человек, и его стоит опасаться.
Афсун и раньше отзывалась о некоторых людях, в основном слугах, так, как будто видела тех насквозь. И часто оказывалась права. Вероятно, поэтому жены брата не сильно жаловали ее.
Афсун слышала от слуг, как дворцовый звездочет однажды говорил о ней с шейхом. Он сказал, что это может быть единственным даром, которым боги одарили дочь его покойной любимой жены, и относиться к нему надо с почтением. Но отец побаивался подобных божественных подарков и старался думать, что звездочет ошибся.
И вот сейчас, стоило упомянуть, что один из чужестранцев ей не понравился, как шейх нахмурился и отослал дочь, пообещав быть осторожным.
Однако опасаться следовало не ему, а самой Афсун. Гости приходили во дворец говорить с отцом еще пару раз, и она, несмотря на опасность сильно разозлить отца, пробиралась в тайную коморку и любовалась тем, кто ей так понравился. А после поняла, что светловолосый чужеземец ей нравится настолько, что можно рискнуть и тайком передать ему записку через ждущих у входа во дворец слуг с просьбой о встрече. Выбраться ночью из дворца было непросто, однако у Афсун словно выросли крылья.
Они проговорили всю ночь, и когда на небе стали исчезать звезды, а со стороны пустыни подул свежий ветерок, Афсун поняла, что не в силах больше прозябать в стенах дворца отца и готова еще раз рискнуть и сбежать. Она полюбила этого чужеземца, которого звали труднопроизносимым для нее именем Рауль.
Еще несколько дней прошло в мучительных колебаниях. Афсун понимала, что отец не отдаст ее чужому жениху, к тому же такому, который не может принести за невесту выкуп, достойный ее положения. Когда она сказала об этом Раулю, тот ответил, что нет ничего невозможно, и может случиться так, что скоро он станет очень богат.
И это решило дело. Афсун сбежала из дома и с немногочисленными вещами присоединилась к каравану Рауля и его спутника Эктора, которые быстро покинули оазис. Оказалось, что они успели купить писчие принадлежности и даже выторговали у шейха пару карт. Поэтому можно было отправляться по делам. Шейх Джалал бен Анвар, разумеется, будет разгневан побегом дочери, но вряд ли сумеет разыскать ее.
Последующие несколько дней Афсун наслаждалась обществом своего чужеземца, лишь изредка со стыдом вспоминая отца, Фирузу и незнакомого жениха. Для девушки, всю жизнь просидевшей в роскошном дворце, Афсун неплохо освоилась с передвижным образом жизни. А присутствие Рауля рядом смягчало все неудобства.
Ее возлюбленный рассказал, зачем он и его напарник Эктор проделали столь длинный путь от родного дома и добрались до Алмазной пустыни. Дело было в сокровищах, хранившихся в многочисленных каменных пирамидах, которые стояли здесь с незапамятных времен. Многие из них засыпало песком, и старые карты могли указать к ним путь. Кроме того, Рауль умел рисовать новые карты.
– В книгах, ― говорил он, ― упоминается о целом подземном городе под Алмазной пустыней. И в него ведут подземелья пирамид.
Афсун слышала о пирамидах в пустыне. Но не столько о сокровищах, сколько о страшных опасностях, ждущих тех, кто дерзнет спуститься в них. Она так и сказала Раулю, но он только рассмеялся. Детские сказки ― вот чем, по его мнению, были все эти истории.
Точно так же Рауль, хотя и с толикой сомнения, отнесся к тому, что Афсун сказала о его напарнике.
– У Эктора есть недостатки. Но я бы не назвал его злодеем. К тому же он хорошо разбирается в древностях. Да и ни к чему тебе думать о нем. Мы найдем сокровища, и даже твой отец не устоит перед ними и разрешит нам пожениться, ― мечтательно говорил Рауль, наблюдая за встающим над дальними барханами солнцем.
И Афсун, любуясь голубыми глазами возлюбленного, представляла, как они придут к отцу и подарят ему великолепные сокровища. Шейх сменит гнев на милость, обнимет ее, простит, и они с Раулем заживут долго и счастливо. Ведь у несостоявшегося жениха, племянника Фирузы, не найдется столько богатств.
Спустя несколько дней, следуя одной из карт, они обнаружили вход в пирамиду, который можно было сравнительно легко расчистить от песка. Афсун разрывалась от любопытства и нетерпения, так ей хотелось поскорее спуститься в темный лаз и найти сокровища. Рауль сначала отказывался брать ее с собой, но она была так настойчива, что он согласился. К ее неудовольствию с ними пошел и Эктор.
Афсун навсегда запомнила прохладу и странные запахи пирамиды, смешивающиеся с чадом горящих факелов. Ее изумили настенные рисунки и надписи на непонятном языке. То, что должно пугать таинственностью и отголосками мрака времен, вызывало у Афсун бурный восторг. Она стала понимать, почему ее возлюбленный так увлекался путешествиями и разведыванием всего нового.
Не успели они с Раулем осмотреться в темной комнате, как открытая с таким трудом каменная дверь задвинулась, и из-за нее послышался неприятный смех Эктора. Афсун испугалась, оправдались ее худшие предчувствия. Их заперли и бросили. Напарник Рауля наверняка заранее продумал, как избавиться от него и Афсун, и, возможно, даже сговорился с остальными людьми в караване. Их и не пришлось бы долго уговаривать. Столь близкие и желанные сокровища теперь можно было поделить между собой и не отдавать их огромную часть шейху Джалалу бен Анвару.
Как привести в действие сложный механизм двери, и где находилась основная комната с сокровищами, было известно только Эктору. По крайней мере, он так сказал, когда он прощался с Раулем и Афсун из-за двери.
Осознав, что факел скоро погаснет, и они останутся во тьме в замкнутом пространстве, Афсун расплакалась и решила, что боги наказали ее за побег и непочтительное отношение к отцу. Она уже собралась дать за спасение зарок вернуться и выйти замуж за нареченного жениха, когда Рауль, обходивший камеру, позвал ее. И Афсун, увидев то, что он хотел ей показать, забыла свою слабость и устыдилась того, что чуть не предала возлюбленного.
Неверный свет затухающего факела выхватывал расписанные рисунками и надписями стены, красивую незнакомую мебель и множество посуды и украшений. Значит, они нашли по меньшей мере часть сокровищ. Теперь осталось только придумать, как им выбраться из ловушки, которую соорудил коварный Эктор. Но что это? Рауль остановился возле высокого ящика, который Афсун приняла сначала за странное ложе.
Приблизившись, она увидела сильно похожую на живую фигуру и снова испугалась. Однако восторгу Рауля не было предела: фигура оказалась выполненной из золота и украшена крупными драгоценными камнями.
– Одного этого хватит, чтобы сердце твоего отца растаяло. Кажется, это всего лишь крышка ящика, ― прошептал он. ― Возможно, внутри нас ждет что-то интересное.
Рауль попытался сдвинуть крышку. У него ничего не вышло, зато случилось такое, от чего сердце Афсун ушло в пятки.
Затхлый воздух пирамиды словно бы уплотнился перед ней и сложился в человеческую фигуру, почти такую же, как та, что была сделана из золота. Дух умершего в роскошных одеждах, усыпанных драгоценностями, появился в комнате и заговорил с Раулем и Афсун. И он был очень недоволен тем, что дерзкие пришельцы посмели осквернить его жилище. Он сказал, что их настигнет расплата, но перед этим Рауль должен отдать ему свое сердце. Пока дух умершего говорил страшные вещи, перед нарушителями спокойствия его могилы словно бы проносились картины далекого прошлого.
Когда-то дух был царем на своей земле, великим воинственным и жестоким. Огромны были его завоевания и богатства. А столица его царства славилась как самый прекрасный и процветающий город на земле.
И настолько царь не хотел покидать столь благосклонный к нему белый свет, что перед смертью принудил одного жреца, сведущего в магических искусствах, сотворить страшное заклятие. Царь пожелал обрести бессмертие. Для этого собрал жрец восемь сердец подходящих людей и поместил их в специальные сосуды. К последнему вздоху царя все сердца были на месте, кроме одного, девятого. Именно оно окончательно возвращало мертвого в мир живых. Но жрец успокоил правителя, что тот уже достаточно силен, чтобы получить последнее уже после смерти. Только не сказал коварный жрец, что запечатает вход в погребальную камеру сильным заклинанием, чтобы ни один живой человек не смог проникнуть туда. И так и сделал.
Но то ли за долгие века действие заклинания ослабло, то ли искусству древнего жреца было не под силу справиться с мастерством Эктора, могущего открыть любые двери. Последнее сердце само пришло к царю.
Афсун и Рауль поняли, что из одной ловушки угодили в другую. Девушка взмолилась, прося пощады у жестокого царя. Тот лишь расхохотался и сказал, что и так уже слишком долго ждал возрождения. Рауль бросил в него факел, но страшный дух все равно продолжал приближаться к нему, становясь больше и плотнее.
В панике Афсун вжалась в стену, и она чудесным образом открылась. Девушка схватила Рауля за руку, они оказались в другом помещении, а дверь, повернувшись вокруг своей оси, снова захлопнулась. Разочарованный и разъяренный дух прокричал, что им не спрятаться от него, великого властителя подземного города, и что его мертвое воинство их найдет и уничтожит.
По узкому коридору Рауль и Афсун бежали из последних сил, искренне надеясь, что он не ведет в еще одну ужасную комнату. Им повезло, и казавшийся бесконечным коридор вывел их к дневному свету.
Афсун и ее возлюбленный оказались на некотором расстоянии от пирамиды и увидели свой лагерь. Не успели они решить, надо ли им тайком от Эктора возвращаться за необходимыми вещами, как сгустились тучи, предвестники песчаной бури. Афсун тут же вспомнила об угрозах духа царя, но Рауль успокоил ее, предложив найти временное укрытие.
Буря налетела внезапно, подняв в воздух тучи песка. Задыхаясь, молодые люди все-таки добрались до лагеря, чтобы увидеть изрубленные тела, уже частично занесенные песком. Плохо закончил свою жизнь коварный Эктор.
– Бежим, ― дернул Афсун за руку Рауль.
И это было последнее, что она услышала от него, поскольку то, что было после, запомнила смутно. Ветер, песок, попытка укрыться под тканью палаток… Она споткнулась, упала и отстала от Рауля, а вокруг сгустилась душная тьма. И бегущая в ужасе неведомо куда Афсун готова была поклясться, что видела сквозь мглу вооруженных людей, а в завываниях ветра слышала слова чужого языка.
Очнулась она на песке под звездным небом. Вокруг не было ни души. Афсун, уже смирившись с потерей любимого и своей смертью, медленно побрела по пескам, решив идти, пока хватает сил. Боги сжалились над ней, и через пару часов показался небольшой город в оазисе, где Афсун смогла продать свои украшения, попить, поесть и остановиться в плохонькой гостинице.
Немного отдохнув и придя в себя, она принялась расспрашивать людей. Не встречали ли они чужеземца в пустыне? Но с каждым днем все больше теряла надежду, что Рауль мог выжить. К концу третьей недели кончились украшения, платить за гостиницу и еду стало нечем, и Афсун с грустью поняла, что придется отправить весть отцу.
Она уже писала письмо на обрывке бумаги, с трудом выпрошенной у хозяина гостиницы, когда услышала разговор двух новых постояльцев, громкоголосых и тучных торговцев. Они вовсю угощались за соседним столом, обмениваясь новостями. Когда же они допили кофе и ушли, Афсун вскочила, забыв о недописанном письме, и побежала к уже знакомому ювелиру на рынке, чтобы продать последнее кольцо. Ей понадобится еда и питье, если она хочет отыскать Рауля.
Через три дня тяжелых переходов по пустыне Афсун наконец-то настигла тех, кого так отчаянно искала. Девушка осознала, что путешествовать в одиночку совсем не то, что с надежным караваном, не говоря уж о сытой и спокойной жизни во дворце. Поэтому она сильно обрадовалась, увидев впереди медленно бредущих верблюдов и три закутанные в просторные одежды пешие фигуры, сопровождающие этот небольшой караван.
– Стойте! Стойте! ― закричала Афсун, изо всех сил перебирая ногами по песку и стараясь догнать их или хотя бы привлечь внимание.
Последнее ей скоро удалось, фигуры остановились, придержали верблюдов и повернулись к девушке. Добежав, Афсун в изнеможении села на песок, судорожно хватая ртом горячий воздух.
– Ты кто такая? Чего тебе надо? ― заговорила одна из фигур женским голосом и откинула капюшон бурнуса. На Афсун с молодого широкого смуглого лица недобро смотрели сверкающие черные глаза.
– Я… Я ищу одного человека. Он должен быть с вами. Но… ― чуть отдышавшаяся Афсун беспомощно осмотрелась и убедилась, что среди трех женских фигур не видно четвертой, мужской и высокого роста. ― Разве Рауль не с вами?
– Так ты пришла за этим неблагодарным шакалом, ― воскликнула вторая женщина, подходя ближе и тоже открывая лицо, такое же суровое, как у первой, только с мило вздернутым носом и острыми скулами.
– Что? ― почти прошептала Афсун, переводя взгляд с одной молодой женщины на другую. ― Что вы с ним сделали?
– Что и полагается делать с предателями, ― фыркнула вторая. ― Бросили в ближайшую к пирамиде нору. Пусть прогуляется по подземному городу, если сможет.
– О, только не пирамиды! Чтобы вы ни думали о Рауле, он ни в чем не виноват! ― жалобно простонала не на шутку испуганная Афсун и с трудом поднялась на ноги.
Она умоляюще перевела взгляд на третью фигуру в светлом бурнусе, которая пока молчала, держась чуть поодаль.
– Очень мило, ― хмыкнула первая и презрительно скривила полные губы. ― Но с чего ты взяла, что мы тебе поверим? Кто ты вообще такая и откуда взялась?
– Я Афсун, дочь… Нет, это сейчас неважно. Умоляю, послушайте меня, спасите Рауля из города пирамид, пока не поздно. Я не знаю, что вы не поделили, но он не предавал вас. Могу поклясться, чем угодно, я хорошо знаю его и… ― Она замолкла, не зная, стоит ли рассказывать о своем даре.
Две женщины переглянулись, кинули беглый взгляд на третью, все еще стоящую неподвижно, и стали обходить Афсун с двух сторон, словно замыкая в кольцо.
– Хорошо знаешь, значит? ― настороженно спросила вторая, и ее рука скользнула под бурнус, чтобы вытащить оттуда острую саблю, грозно сверкнувшую на солнце. ― То есть вы сообщники? И ты вместе с ним устроила так, что на нас неожиданно напали и лишили половины добычи. Отвечай!
– Ничего подобного, ― воскликнула Афсун, поняв, что пришло время бояться и за себя.
А она думала, что главное ― найти и догнать разбойниц, но, похоже, неприятности только начинались. Нужно не просто помочь Раулю, но и самой уцелеть
– Я невеста Рауля. Мы попали в беду и потеряли друг друга. Я долго искала его, но безуспешно. А потом услышала, что высокого голубоглазого чужеземца видели в компании известных в этих краях разбойниц. И я отправилась искать вас, хотя не поверила, что Рауль способен…
– Значит, ты знаешь, кто мы, ― перебила ее женщина с полными губами и тоже выхватила саблю. ― Может, зарубить тебя, да и дело с концом? Вот только взять с тебя нечего, выглядишь оборванкой.
– Прекрати, Айша, ― вмешался голос.
Третья фигура, наконец, сдвинулась с места, подошла к ним и откинула капюшон. Несомненно, она была самой красивой из трех разбойниц. В тонких чертах ее лица чувствовалось благородство, а глаза напоминали нежные очи газели. Наверное, так в молодости могла выглядеть Фируза. Вспомнив об отчем доме, Афсун тяжело про себя вздохнула.
– Рассказывай все с самого начала и не вздумай соврать, ― сказала красивая разбойница не терпящим возражения тоном. ― И мы подумаем, насколько тебе можно верить, и что делать с Раулем.
– Только этого нам не хватало, ― всплеснула руками женщина, которую звали Айша. ― Вместо того, чтобы идти отдыхать и делить добычу, мы препираемся с какой-то жалкой нищей в лохмотьях.
Однако и она, и вторая женщина отошли, спрятали сабли и демонстративно сложили руки на груди, недружелюбно поглядывая на Афсун.
Девушке пришлось рассказать всю историю, раскрыв и свое происхождение, и поиски Рауля, и угрозы страшного духа давно умершего царя, и даже странный дар, доставшийся от богов. Она говорила долго, и солнце уже стало клониться к закату. И когда рассказ подошел к концу, Афсун снова устало присела на песок и глотнула из фляги теплой воды.
– Сказки какие-то, ― воскликнула вторая женщина, с подозрением сузив глаза. ― Она точно наврала нам!
