Юрий Вячеславович Скрипченко
Братья и сестры в реестре
Должность
Воронежполис-2047, 2 июля
Госпожа полномочный представитель будущего. Ох, и непроста ты, сука. После того, как всё кончилось, Гутенберг снова перешла на вы, и последнюю реплику – осторожную, но почему-то зловещую – Тина запомнила накрепко:
– Сейчас я кое-что скажу. Это не совет. Не давление. Считайте, что просто где-то подслушали – случайно. Но если решитесь и выберете радикальный вариант, лучше бы вам успеть до выборов.
Одеваясь уже после ухода Елены, Тина вспомнила рядовое пленарное заседание. Почти ровно два года назад.
Зевающий магистрат обсуждал тогда очередное никому не интересное решение. Кажется, про премию для отличившихся полисчан – натуральными продуктами питания. Ну, то есть совсем натуральными. Не субстратом, которым питались рядовые граждане.
В этот прекрасный момент прямо в конференц-зале – без всяких спецэффектов, буднично и поэтому вдвойне жутко – появились трое. Два высоких мужчины в балахонах с колпаками и простоволосая рыжая женщина с рябой щекой. Впрочем, оспины изъязвили лица всей троицы.
Дроны охраны тут же сделали стойку на самозванцев. Но один из них поднял руку с каким-то пискнувшим устройством, и машины равнодушно покинули законодательный балкон.
Магистры вжали головы в плечи – наверное, подумали, что их пришли свергать, брать в заложники или ещё что-нибудь в этом духе. А вот Тина Романова расправила плечи и принялась с интересом изучать гостей.
Не струхнули, что интересно, и Порфирий с Кондратием, и микромагистр обороны Евгений Победоносцев.
Вот так и проверяются люди во власти.
Гости представились. Оказалось, они – представители Суда истории. И явились не только для того, чтобы засвидетельствовать почтение, но и предложить уважаемому магистрату учредить должность полномочного представителя будущего. Эдакого советника по делам ещё не свершившимся.
Потому что, поднял палец балахон с кустистыми чёрными бровями, приближается точка бифуркации. Очень важно преодолеть её с минимальными потерями. Именно для этого и нужен полномочный представитель. По сути лоцман – который знает, куда идти муниципальному кораблю, чтобы не сесть на мель и не столкнуться с рифом.
На новую должность Суд истории рекомендует вот этого прекрасного специалиста – Елену Гутенберг.
Та скромно поклонилась, одетая не в балахон – как компаньоны, а в сине-золотистую тунику и белые брюки. На шее висел круглый медальон, разделённый на четыре сектора, который символизировал смену времён года.
Как миссионеры перед индейцами вырядились, честное слово, подумала Тина и улыбнулась половиной рта.
Ехидный Порфирий тут же закивал головой, мол, да-да-да, очень впечатляющий фокус с внезапным появлением. Мы оценили, верно, коллеги?
Коллеги натужно заулыбались, не зная, как себя вести.
Вот только про будущее – это вы зря. Ломает весь сценический эффект, продолжил Порфирий. Я вот, например, одиннадцатая аватара Вишну, но я же не хвастаюсь.
Начитанная Тина ухмыльнулась – она прекрасно помнила, что у многорукого, согласно Ведам, всего десять земных воплощений.
Кустистый в балахоне поднял сухую длинную руку.
Он согласился, да, поверить в их слова сложно. Отдаёт сеансом чёрной магии с последующим разоблачением. Давайте так. Я запишу на листочке, что произойдёт – он посмотрел на часы – скажем, через четыре минуты, чтобы не тратить ваше время, уважаемые магистры. Опишу какое-нибудь событие, которое никак не объяснишь совпадением. А потом сверим, совпадёт ли предсказание с реальностью.
Чуть не уснувшие на бесполезном заседании-говорильне магистры подняли одобрительный гул – дескать, показывайте ваше шоу.
Гость с кустистыми бровями задрал голову в капюшоне, задумавшись, что-то начертал пером на старомодной бумаге и под снисходительный кивок Тины положил листок на трибуну. Отошёл, показал пустые ладони. Умница распорядитель протокола метнулся к трибуне, продемонстрировал залу листок с письменами и затем вернул его обратно.
Ретировался на свой откидной стульчик. Замер, готовый стенографировать.
Прошло три минуты, когда Тина нетерпеливо посмотрела на часы. В этот момент старенький микромагистр Ипполит Пескунов, архивариус полиса, сидевший на самой галёрке прямо под витражом, где неведомая птица терзала грызуна, схватился за поясницу:
– Ох, почки!
Потом – за правое подреберье:
– Нет, только не печень!
И, наконец, старик прижал костлявую руку уже к груди:
– Сердце!
Захрипел, посинел и свалился со стула.
Запричитал сиреной медицинский дрон – подлетел и вколол старику что-то термоядерное. Но всем было ясно – это всего лишь полумера. Поэтому через три минуты дверь в конференц-балкон открылась, и в помещение вбежали двое докторов с каталкой. Архивариуса распластали и покатили к выходу. Потом случилось нечто странное – видимо, заклинило переднее колесо, и каталка начала заваливаться набок – отчего бесчувственный Пескунов тряпичной куклой шмякнулся на пол. Пришлось грузить тело, чьи конечности так и норовили разметаться во все стороны, вторично.
После отбытия медиков в зале застыла гробовая тишина, и лишь спустя несколько секунд начало раздаваться клацанье закрывающихся челюстей.
– Давайте посмотрим, что у нас там, – подорвался к трибуне ехидный Порфирий. Магистр подхватил листок, извлёк очки из внутреннего кармана бессменного полосатого пиджака, нахлобучил на нос и принялся читать. Лицо у него при этом сделалось донельзя удивлённое:
«Он сыпал песок на талмуды давно
Теперь на галёрке и смотрит в окно.
Но печень и почки, и сердце болят
Он дважды упал и отправился в ад».
– Насчёт ада – это для рифмы, не более, – нарушила молчание Гутенберг. – Пушкиных среди нас, увы, нет.
– Вы его, часом, не отравили? – поинтересовалась холодная Тина.
– Распорядитесь, чтобы медики взяли все необходимые анализы, – пожал плечами балахон с кустистыми бровями, – Тогда и узнаете. Ну что – будем загадывать на завтра?
Заинтересованная публика, которой старого архивариуса было ничуть не жаль, одобрительно загудела.
– Вот здесь – гость показал всем присутствующим старомодный конверт, запечатанный алым сургучом, – Наш темпопрогноз на самое яркое событие, которое произойдёт до завтра.
Он безошибочно нашёл глазами главного на собрании и протянул конверт Тине.
– Попробуйте открыть.
Романова взяла конверт. Нет, он не был скользким и не пытался выпасть из руки. Но предмет словно позволял себя удерживать, снисходил до неё. А вот воздействовать на себя – не позволял.
По спине пробежали мурашки, а на правую бровь скользнула капелька пота.
Англичане в восемнадцатом веке придумали для этого ощущения отличную пословицу – «словно гусь прошёл по моей могиле».
– А теперь попробуйте вскрыть конверт.
Тина попробовала. Пальцы скользили по сургучной печати и не могли зацепиться за неё. Спасовал и ноготь, которым она попыталась поддеть печать. При этом письмо в руке ощущалось как вполне материальный предмет.
– И ни у кого не получится. Это письмо не открыть, уж поверьте. Даже я не смогу. Ровно до завтрашнего дня, до одиннадцати ноль-ноль.
– Как вы это делаете? – спросила Тина.
Второй гость подал предупреждающий знак первому, но тот всё-таки ответил:
– Эта вещь одномоментно находится и в нашем времени, и в вашем. Гарантия того, что мы не подтасуем предсказание.
Тина снова безуспешно попыталась сковырнуть печать. А потом показала письмо всем коллегам – как фокусник, который демонстрирует реквизит – и спрятала в клатч.
Ранним утром новостные агентства фонтанировали молниями-медиаграммами69:
«Накануне в 17:49 кутила-галерист Крутиков с Верхнего города, катаясь на своём новеньком каретомобиле, пробил заграждение моста Юности и уже в полёте врезался в таксижабль мецената Базальтского. Тот следовал на вечерний благотворительный концерт с намерением пожертвовать крупную сумму в фонд «Дикой застенной природы». В результате Базальтский погиб на месте. То есть прямо в воздухе. Мало того, таксижабль с его телом рухнул на мостовую ОктоМосковского проспекта с высоты сто двадцать метров. Тело пришлось опознавать по фрагментам. Виновник аварии отделался тремя переломами, двумя вывихами и десятком выбитых зубов, потому что вместе с каретомобилем рухнул на надувную крышу картодрома «Жвала». Ведётся расследование обстоятельств трагедии».
Без пяти одиннадцать весь магистерский состав (включая микриков70) был на месте —не опоздал никто. Всех распирало предвкушение чуда.
Прихромал даже спешно выдернутый с того света старичок-архивариус Пескунов – зелёный после пережитого, но с глазами злыми и любопытными.
А вот гости задержались на семь минут сорок пять секунд, так что правительство уже начало роптать об обмане или каком-то дурацком розыгрыше.
Вчерашний гость в балахоне и с кустистыми бровями подошёл к президиуму и протянул Тине руку. Она извлекла письмо из сумочки и отдала.
Кустистый без всяких проблем взломал печать, извлёк желтоватый листок с каллиграфическими строчками.
– Вы прочтёте? – спросил он у Тины.
Романова взяла листок и пробежала по строчкам. А потом кашлянула и зачитала:
« Крутящий момент повстречает базальт.
Базальт раскрошится, втыкаясь в асфальт.
Крутящего мягкость перины спасёт.
Зубами расплатится, но не умрёт”.
Должность «полномочного представителя будущего» была законодательно проведена и утверждена на высшем голосовании в течение недели – несмотря на протесты Порфирия, который подозревал аферу и Кондратия, который подозревал ересь.
Вакансию, в точности с рекомендациями Суда времени, заместила двадцатисемилетняя Елена Гутенберг.
Рыба
Воронежполис-2049, 16 сентября
Это произошло через неделю после того бесконечно насыщенного дня, когда «Квартет Ё» триумфально выступил – причём дважды, Мурьета заявился с «бабским рейдом», а магистров созвали на «Прямое включение» – из самой, заметим, ОктоМосквы!
Заречный вошёл в кабинет-сейф Знаменцева без стука. Он знал дневной код – который открывал дверь в рабочее время, если хозяин присутствовал в кабинете.
Всё такой же фотомодельный, хоть и приближался уже к пятидесятипятилетнему юбилею, Заречный напоминал сейчас начавшего стареть Шона Коннери.
Старый и пигментный, изрядно за восемьдесят, но ещё в остром уме и злобной памяти, Порфирий колдовал перед столом. Он был в медицинском халате. Поверх очков располагался ювелирный монокуляр.
В руках старик держал крохотный скальпель и зажим, изготовленные, Заречный был уверен, по индивидуальному заказу.
«Старый маньяк».
На столе перед Порфирием стояла кювета, в которой лежал трупик экзотической рыбки.
– Шеф, что вы делаете?
– А ты сам не видишь что ли? – брюзгливо отозвался старый особист, – Провожу вскрытие.
– Вы препарируете рыбку? – удивился Гримёр, подходя ближе.
– Ты точно не слепой? Конечно, я вскрываю эту чёртову рыбку. Она между прочим, триста тысяч многорублей стоит.
«Точно маньяк» – подумал Гримёр, наблюдая, как старик твёрдой рукой проводит разрез брюшка.
– Должен же я узнать, отчего она сдохла.
– Но зачем?
– Потому что это моя профессия. Знать, что и почему происходит.
– Интересно, – Гримёр наклонился над «операционным столом». Старик лопаточкой освобождал рыбку (размером сантиметров десять и жутко пёструю при жизни, а сейчас побледневшую и облезлую) от внутренностей.
– Это, конечно, очень увлекательно. Но у меня три отчёта на голостоле и куча других дел. Вы же сами просили перетрясти агентуру.
– Подождёт, – Порфирий ещё что-то разрезал на многострадальной рыбине.
– Зачем вы меня позвали? – спросил Гримёр.
– Время почти пришло. У нас всё готово?
Заречный понял с полуслова.
– Еще пара-тройка дней.
– Хорошо. Операцию назначаю на следующий день после выборов. Шестое ноября, помнишь? Это будет суббота. В полисе праздник. Здание магистрата опустеет. Подготовишь группу захвата. Люди должны быть проверенные, но левые. Понял? Не конторские. А я вызову Романову на рабочее место – якобы для консультации. Или для чего-нибудь ещё, неважно. Там мы её и возьмём.
– Понял. С меня наши с вами двойники, верно?
– Да. Ты их уже морально подготовил? Напомнил, почему именно они должны всё сделать в лучшем виде?
– Если дорожат родными, сделают.
– Отлично. Двойники отправятся со всем нашим политическим бомондом в сафари. Ты разослал приглашения от моего имени?
– Да, всем, кого вы указали в списке.
– И что ответили?
– Все кроме двоих подтвердили участие.
– Ну что ж. Не идеально, конечно, но сойдёт. Повторяю. На следующий день после выборов двойники со всей политшоблой отправляются на сафари. За стену. С ночёвкой. Алиби должно быть безупречным – чтобы комар носу не подточил.
– Не подточит.
Старик с раздражением посмотрел на собеседника и продолжил:
– Тем временем настоящие мы с тобой координируем операцию по захвату Романовой. Всё должно пройти без сучка без задоринки.
– И что мы с ней будем делать? После того, как возьмём?
– Что МЫ с ней буду делать? Что Я с ней буду делать! Не забывайся… О, у меня очень богатые планы на эту суку. Очень далеко идущие.
– Это всё?
– Да.
– Я могу идти?
– Угу. Дверь только захлопни.
Гримёр уже выходил, когда его остановил скрипучий окрик старика:
– Только не облажайся на этот раз. Да, и скачай мне учебник по физиологии рыб. Самый подробный. Что-то я не могу точно диагностировать причину смерти. А меня это – бесит.
Да придёт Кондратий!
Воронежполис-2049, 31 октября
Полмесяца спустя Отец Кондратий в спортивном костюме трусил по парку в среднем городе. Выглядел он в этом наряде максимально инородно – но очень старался держать марку. Смотрите, прихожане, какой у вас спортивный поп. Лицо священника уже после пятиминутной пробежки было залито едким потом, а куцая бородёнка растрепалась пружинками.
Круги под мышками и на спине дополняли картину самоистязания. Но Кондратий очень любил здоровый образ жизни, правда, в основном с безопасного расстояния.
На улице несмотря на самый конец октября было немногим около пятнадцати по Цельсию – всё благодаря Стене и Пологу. Парниковый эффект однако. Но уже через две недели ожидались заморозки и, как следствие, начало отопительного бисезона – а это значит, что температура в полисе поднимется до двадцати градусов.
Впрочем, Кондратию сейчас было скорее жарко, чем прохладно.
Задыхающегося попа догнали двое: длинные, с недобрыми монашескими лицами, в чёрных рясах и с символом культа на цепи – значком бесконечности с линией нимба поверх опрокинутой восьмёрки. Оба служили в монастыре Святого Савелия71, который относился к епархии Церкви Реестра.
– Отец Кондратий.
– Савл и Илия? Рад вас зрить. Вы по делу или просто пробежаться?
– Не к лицу служителю божьему телесами трясти, – буркнул Илия.
– Паства зубоскалит, – пробасил Савл, – Я бы на вашем месте, святой отец, поостерёгся давать пищу для насмешек. Извините за прямоту.
– Реестр простит. Зато можно спокойно поговорить, – пыхтел красный как рак Кондратий, – Что с нашим делом?
– Взрывчатку в аналой митрополита братья заложили. Сработает дистанционно – по звонку голофона.
Кондратий засомневался.
– Не рановато ли? До выборов ещё неделя. А вдруг настоятель или служки найдут?
– Упаси Реестр! Митрополит Илларион уже и нос свой толком разглядеть не может. А братия до того расслабилась, что в православном кафедральном соборе пылищи на иконах с полпальца. К тому же, брат Панхарий – бывший сапёр. Дело знает как свои три пальца.
Илия засмеялся. Так мрачно, будто предавал анафеме. Савл продолжил:
– Так что не поддавайтесь тревоге, Владыко. По-моему, Панхарий старый деревянный крест с аналоя снял, а вместо него такой же поставил – но заминированный. Подмену заметит только профессионал.
– Хорошо.
– Реестровой помощью.
– А как дела у тебя, Илия?
– Наши прихожане подготовлены. В обещанное чудо поверили. Истово ждут. Молятся.
– Что думаешь насчёт, – Кондратий повертел на языке ненавистное слово, – православных?
– Будут деморализованы или взбесятся. А скорее – и то и другое.
– Славно. Сим повелеваю дело наше реестроугодное привести в исполнение на следующий день после выборов, – Кондратию еле хватило дыхания на столь длинную фразу, – То есть шестого ноября. Праздник. Гуляния. Народ в приподнятом настроении. Эффект получится… взрывной.
Кондратий расхохотался над своей дурацкой шуткой и чуть не свалился от приступа одышки.
Бегуны-монахи одесную и ошую72 от митрополита Церкви Реестра (Московского патриархата) захихихикали, лебезя. Бежали неумело, вскидывая ноги. Громко топали по асфальту. Взметали опавшую листву. Рясы задирались и опадали.
Митрополит Кондратий задумался. Он нахмурил брови и пожевал губами, словно демон гордыни на секунду ослабил хватку, и прежний Кондратий, молодой и чистый, спросил звонким голосом: а точно ли задуманное во славу Реестра а не во славу твою?
И стоит ли замышлять зло против Церкви, которая тебя, дурака, выпестовала и отправила в почти свободное плавание?
На встречном голоплакате хлыщ в жёлтом пиджаке взвешивал на одной руке золочёный фолиант, а на другой – самый современный голопланшет. Он шевелил губами, а рядом вспухало комиксное облачко с анимированной надписью: «Меняем старое на новое. Скидка до 10 000 многорублей».
Кондратий воспринял рекламу как знак и всё так же на бегу провозгласил:
– Вот и славно. До освобождения нашей юной Церкви осталась неделя, братия. Всё во славу твою, Великий Реестр. Помоги рабам своим и благослови на деяния во имя Твое!
***
Глава 13. Река судьбы
Прямое включение
Новомальвиновка – Воронежполис – ОктоМосква, 2049, 8 сентября
Властный мужчина направил к стене осоки судёнышко с отключённым двигателем и бросил якорёк.
Он закрепил в носовых излучинах собственноручно изготовленные держатели. Потом разложил углепластиковый периметр голоэкрана с серебристой полоской во всю длину рамки. Затем неторопливо привинтил его к держателям.
Получилась конструкция, навевающая ассоциации с автокинотеатром. Порывы влажного ветра колыхали стену рогоза, осоки и даже, кажется, крапивы. Квакали краболягушки. Лодка с рамкой голоэкрана на носу покачивалась на ленивых речных волнах.
Немного повозившись, патриарх достал из специального футлярчика золотисто-чёрный телескопический спиннинг и подцепил на крючок наживку из жестяной коробочки. Какую, неважно – уже год клевало практически на всё. Потом раздвинул конструкцию и забросил снасть в реку.
Мужчина очень ценит размеренность и ритуалы. Всё в его жизни должно быть обставлено как следует и обрамлено правильными действиями. И тогда всё сложится наилучшим образом. Он садится на заднюю лавочку. На нём охряной защитный костюм, на груди которого странный белый знак: внутри шестерёнки – кулак с зажатым вертикально гаечным ключом.
Мужчина обречённо вздыхает и включает голоэкран.
Половину занимает видеотрансляция с видом на длинный стол, за которым, уткнувшись в голостолы, скучают семь Великих арбитров – центральная власть многополиса Российская Конфедерация. Напротив – еще один стол с представителями Корпоративного совета. Среди десятка финансовых воротил современник Олега узнал бы разве что дряхлых Дерипаску и Воложа. Остальные известные современнику лица, к сорок девятому году умерли от старости или отошли от дел. Нижняя часть экрана включает в себя пятьдесят шесть строчек, и Патриарх знает, что при нажатии на каждую в маленьком экране появится в полном составе Верхняя палата соответствующего полиса.
– Дамы и господа. Вы знаете, я не люблю вмешиваться в ваши дела. Крайне редко участвую в прямых включених. Но сейчас это вопрос жизненной необходимости. И я воспользовался своим правом советника и секретаря, – тихо молвил рыбак.
И лица на экране замерли.
Зачем сломали?
– Если позволите, я бы хотел актуализировать для себя текущее положение дел в стране, – секретарь-советник позволил себе устаревшее слово, которое все давно старались забыть. Просто потому, что мог себе позволить всё, что считал естественным и правильным. – Вы не могли бы ввести меня в курс дела, дамы и господа?
И чиновники начали поочерёдные доклады. У секретаря-советника не было врагов в естественном значении этого слова. Противник – это всегда существо сопоставимого уровня – либо по статусу, либо по силе духа… Остальных называют жертвами.
У Патриарха врагов не было и быть не могло, как не может их быть у воды, воздуха, огня или земли. Да, встречались весьма высокопоставленные люди, которые не разделяли его убеждения и методы. Но они были вынуждены включать Патриарха в свои планы, как включают стихии или несоизмеримые человеку силы.
Секретарь-советник распространял вокруг себя такую мощную ауру, что с ним просто мирились. Рулить страной он совершенно не стремился – только указывал оптимальное направление, советовал и исправлял ошибки руководителей. Зачем ему земная власть, если он и так содержал в себе природу главной власти – равновесия?
Он любил следить за естественным ходом вещей, но знал, когда, куда и как чуточку подтолкнуть ситуацию, чтобы она кардинально изменилась. Почти всегда – в лучшую сторону.
Однажды один из политиков заказал Патриарха топовому наёмному убийце. Тот вышел на позицию, собрал снайперскую винтовку, прицелился в голову секретаря-советника, мирно читавшего медиаграмму, а после случилось странное – матёрый киллер беззвучно зарыдал и отказался выполнять задание. Вместо этого вскоре грохнул заказчика. После предательства цеховых идеалов экс-убийца отошёл от дел в горы, где и основал тайную киллерскую школу.
Тина, как человек сросшийся с властью, феномен Патриарха обойти стороной никак не могла. Этот странный человек-гора воспринимался многополисом РК как некая базовая константа – которая была всегда и пребудет вовеки. Очень удобная для Патриарха система общественных взглядов, в которой его воспринимают как безусловный авторитет, а он остаётся в тени, только советует и рекомендует. И власти его слушают, только во фрунт не вытягиваются, исполняя предложенное.
Так кто он такой, этот Патриарх? Откуда взялся его безусловный авторитет?
Поэтому Романова предприняла собственное мини-расследование. Но вот в чём закавыка – облечённые властью люди словно воды в рот набрали – никто о Патриархе ни слова сверх общих сведений, которые можно найти в сети, не сказал. Интернет тоже не пролил света на личность этого странного человека. Все найденные Первой леди разрозненные сведения напоминали биографию, отпечатанную на предвыборной листовке. И краткостью и отсутствием глубины.
Родился, получил образование, работал, женился, завёл ребенка, снискал себя в политике.
Никакого компромата, что для публичной персоны немыслимо, в открытом доступе не было в принципе.
Никакой личной жизни.
Словно Патриарх возник пятнадцать лет назад на ровном месте – родился сразу Секретарём-советником.
А самое интересное заключалось в том, что как только Тина развила хоть какую-то сыскную деятельность, с ней связались конфедеральный Арбитр защиты Покрова тайны и, справясь о здоровье, робко посоветовал изыскания прекратить.
И Тина прекратила.
Но голове не прикажешь перестать думать. И голова думала. Но никакой внятной версии насчет всемогущества, внезапно обретённого Патриархом, так и не родила.
Секретарь-советник окинул собравшихся добрым прищуром из-под узких очков, дескать, начинайте. Позади него волновалась осока и звенели стрекожуки.
Великие арбитры послушно, как учителю, докладывали о положении дел в многополисе.
Глава великого управления внешних коммуникаций (ВУВК73) поведал о тревожащем поведении Ожерелья Хань. Китайские полисы принялись захватывать феодальные полисы Индии и Пакистана, устанавливать там марионеточную власть и превращать в Эксклюзивные рынки сбыта (ЭРС) – которые отныне могут покупать продукцию только у городов Ожерелья, и точка. Не грозит ли подобное Российской Конфедерации? Особенно её восточным пределам?
Патриарх пожевал губами, и счёл, что опасность пока незначительная. Дальний Восток, который формально оставался под юрисдикцией РК, по факту уже был независимым многополисом. Хотя бы из-за транспортной недоступности. Прорыть хорду длиной восемь тысяч километров никаких ресурсов не хватит. А дирижабли управления путей сообщения и связи больше походили на торговые каравеллы Возрождения, чем на средство контроля. Но Дальний восток опасался ядерного оружия ОктоМосквы и не борзел. Мирно обстряпывал свои делишки с Ожерельем, о независимости не заикался, понимая, что такой глупый ход быстро превратит слабые дальневосточные полисы в Эксклюзивные рынки сбыта.
Глава великого управления здравоохранения и самоизоляции (ВУЗдриС) отчиталась о том, что действенная прививка от КОВИД-49 готова к производству и в случае массовой вакцинации на сорок восемь дней снизит риск массового мора на тридцать шесть целых шесть десятых процента.
Секретарь-советник молча кивнул, производите, дескать, дело полезное, и арбитрша облегченно выдохнула.
А ведь они не тянут, подумал Патриарх. Не держат ситуацию в руках. Какое планирование, я вас умоляю… Они не соответствуют даже текущему моменту. Мир уже скрипит шестерёнками. Он готов провернуться. Радикально измениться. А эти напыщенные серые люди реагируют не на будущие вызовы, а на вчерашние. Надо с этим что-то делать.
Когда-то система сдержек и противовесов – семёрка равноправных властителей – была уместна. Хотя Патриарх уже тогда был настроен против. Он всегда видел на десятилетия вперёд. Но сейчас…
Доклады шли своим чередом, не очень интересные для непрофильных спецов, немного монотонные, как всегда у чиновников. Но никто не допустил ни тени зевка во время скучного обсуждения, ни призрака улыбки, когда патриарх вдруг стремительно крутанул ручку спиннинга. Резкий умелый рывок, и в лодку шлепнулось речное чудище – полукарась-полурак.
Секретарь взял его на руки, внимательно изучил.
Поднял глаза и посмотрел в душу каждому. А потом сказал тихим спокойным голосом, от которого у всех поджилки задрожали:
– Ответьте, пожалуйста. Почему. Вопреки моим рекомендациям. Уговорам и увещеваниям. Почему вы сразу замахнулись на великое? Без скрупулезного изучения. Без тщательных многомесячных опытов. Мне очень интересно, почему ради спасения от ковида вы поломали Великий Реестр?
Поднял брови:
– Рыбалка превратилась в цирк уродов!
И показал магистрам и арбитрам немыслимое рыбье тельце с глазами на отростках, двумя длинными клешнями и восьмеркой рачьих лап, соседствующих с привычными плавниками. Серебристо блестела влажная чешуя. Суетились, точно перебирали пряжу, суставчатые лапки. Существо пахло тиной.
