Юрий Горюнов
Zero. «Тихая» Швейцария
– Красивая, – перебила меня Анна, но увидев мое лицо: – Ясно, могла бы и не спрашивать, иных не бывает. Продолжай.
И я рассказал ей, как все обстояло, умолчав о вчерашнем приходе Линды в мой номер. Все равно бы не поверила, что выпив мартини, она ушла.
– Вот я и подумал, может быть, захватим ее, там с кем-то пообщается.
– Ночевать она, где будет?
– А я?
– Мы, в одном доме, уже приготовленном.
Я не стал удивляться ее «мы». Анна не дождавшись реакции, даже не прочитав ее на моем лице, решила: – Придумаем что-нибудь. Найдем место, тем более, у нас будет еще пассажир.
– Надо полагать, мужчина?
– Да. Сегодня утром мне позвонил Ленц. Помнишь? – я кивнул головой. – Он попросил захватить его. Вчера вечером он выпил лишнего и не может садиться за руль, а друзья уже уехали, не дождавшись его. Обратно он сам приедет. Так, что зови свою англичанку.
Я положил сумку в багажник, и пошел звонить Линде. Не мог же звонить, показав, что знаю ее мобильный.
От стойки регистрации я набрал ее номер.
– Доброе утро. Ждем внизу.
– Я быстро.
Действительно, не прошло и пяти минут, как Линда спустилась вниз. Я познакомил женщин, и мы поехали за Ленцем. Вместе с Анной, я поднялся в его квартиру, но вида не подал, что знаком с ее обстановкой, и бывал в ней. Сейчас квартира не была уже такой уютной и опрятной. Стул стоял криво, на нем в беспорядке лежали вещи. Сегодня мой визит был официальным. Я попросил у Ленца воды, Анна на что-то отвлеклась, и я бросил флэшку под стол, где стоял ноутбук, в самый угол.
Ленц вернулся, неся стакан воды, а я, осматривая комнату, вдруг заметил: – А что это там? – И нагнувшись, поднял флэшку.
Лицо Ленца, даже будучи помятым, стало разглаживаться: – А я ее вчера искал. Вот спасибо, – и взяв, он положил флэшку в карман куртки. Мы вышли. Еще бы, он теперь с ней не расстанется.
Из города мы выехали около девяти. Ехать предстояло два часа. По дороге Анна рассказала, что Лейкербад знаменит термальными бассейнами, которых там 22 и некоторые открытые, и все это на фоне гор.
Не доезжая города, Анна остановилась на смотровой площадке, чтобы мы могли полюбоваться красотой Альп. Я видел крутые лесистые склоны, мир заснеженных вершин уходящих в облака, ледники и ледяные потоки, спадающие вниз. Шум горных потоков и звуки гор нарушали тишину этого каменного мира. Здесь было уже прохладно, и я почувствовал, что это все-таки горы. Прохладный воздух проникал под одежду, цепляясь за кожу. В лицо дышала зима. Дышать было тяжелее и при каждом вдохе, гортань обжигал прохладный воздух. Солнце, отражаясь от снега на склонах, ярко било в глаза, так что пришлось прищуриться. Не давая нам замерзнуть, Анна скомандовала, и мы поехали дальше.
12
Возле одного из отелей, где Ленцем был забронирован номер, Анна остановила машину и высадила его.
– Давайте, я тоже здесь выйду, – предложила Линда.
– Вы уверены, что здесь есть свободные места? – спросила Анна.
– Надо проверить.
Я был здесь гостем и не вмешивался в разговор двух женщин.
Мы втроем вошли в отель и узнали, что места есть, потому, как не сезон. Оставив Линду устраиваться, договорившись о встрече в два часа, чтобы пообедать, мы поехали дальше. Проехав по улицам, Анна подвела машину к большому дому – традиционному швейцарскому шале, во всяком случае, по замыслу. Оно стояло прилепленное к склону горы, сетчатая ограда окружала дом, через которую было видно подъездную дорожку к подъезду.
Выгрузив вещи, мы подошли к двери, ключи от которой были уже у Анны в руке. На первом этаже, в большом холле в серо-голубых тонах, освещение было тусклое, за счет закрытых жалюзи. На стенах висели копии картин разных стилей и вкусов. Мебели было мало, и она не заполняла пространство, создавая ощущение свободы.
Дав мне время оценить обстановку, Анна стала пониматься по лестнице на второй этаж, я последовал за ней. Налево от лестницы находилась большая гостиная с множеством окон, из которых открывался изумительный вид: долина покрытая зеленым ковром лугов, дома, словно игрушечные, разбросанные по ней, и все это в окружении гор. Вдоль стен гостиной, стояла старинная мебель, покрытая парчой, на окнах, в отличие от холла, висели толстые портьеры. В углу расположился камин, на котором тикали часы, отмеряя время, а в центре стоял большой стол, окруженный стульями с высокими спинками, и их строгий вид придавал величавость, словно требовал соответствующего поведения сидящих.
– Пошли дальше, – сказала Анна. В другом крыле была ванная, туалет, спальная, обставленная немногочисленной мебелью: огромная кровать спинкой к стене, по краям столики с лампами, и низкий туалетный столик.
Открыв дверь, я вышел из спальной на балкон. «Даже при сложности моей профессии, есть в ней несомненные плюсы, – подумал я. – Я могу видеть прекрасные места».
– О чем задумался? – спросила, подошедшая, Анна.
– Смотрю и чувствую, что я стал ближе к небу. Только здесь можно увидеть, как облака заблудились и плывут между гор, и кажется, что их можно потрогать руками. А скалы? Их природная красота не кажется грубой. Удивительное сочетание серой мрачности и силы, с нежной зеленью полей и чистыми горными реками. Выйду на пенсию, куплю себе домик, только поменьше. Много ли надо в старости.
– А ты лирик.
– Если бы, но прикоснувшись к прекрасному, сам чему-то учишься.
– Надеюсь, говоря о прекрасном, ты говорил обо мне? – язвительно спросила Анна.
– Вне сомнения. А чей это дом?
– Друга моего отца.
– Поэтому ты с ним встречалась в пятницу?
– Я встречалась с отцом, а не с другом, – отреагировала Анна, поиграв в слова, – и друг, по просьбе отца, разрешил воспользоваться его домом.
– Ну, что? Время созерцать еще будет, мы же приехали отдыхать.
– Не уверена, что будет.
Знала бы она, как мне хочется, отдыхать, бездельничая, но, увы.
Переодевшись, мы отправились пешком по городу, зашли за Линдой, и за нами увязался Ленц со своими друзьями: двумя женщинами и мужчиной, а мы не возражали. Сначала мы посетили комплекс Walliser, где переходили из помещения в помещение: душ – парная – сауна – термальная баня – бассейн.
Уставшие, вышли под вечернее небо Альп, в котором звезды, в темном небесном куполе подмигивали, создавая романтическое настроение.
По предложению Ленца, решили отправиться поесть.
– Пойдемте, я знаю, куда надо идти, – поделилась Анна, и мы, пройдя по улочке, вошли в ресторанчик, расположенный на первом этаже двухэтажного дома. Внутреннее убранство заставило нас застыть на пороге. Здесь все дышало теплом и уютом. Стеллажи, заставленныефарфоровой посудой, композициями из живых цветов, чайниками, половичками, салфетками. На одном стеллаже разместились горшочки с горчицей, вареньем, душистым мылом, различные мази из трав. Мы прошли мимо лавки, на которой, свернувшись клубочком, прищурив глаза, лежала кошка. Столы были грубоватыми, как и большие тяжелые стулья.
Доверили сделать заказ Анне. Овощной суп, приправленный горными травами, мясные закуски и вино был нашим заказом для начала. Под занавес нам принесли пирог со страшным названием «Холера», начинкой которого были: лук, картошка, сыр и яблоки. Пирог, как пояснила Анна, – национальное блюдо, появилось в древние времена, когда свирепствовала холера, и обмениваться продуктами, было запрещено. Вот и готовили из того, что было дома.
Когда обед подходил к концу, Ленц вдруг сказал: – Вот сижу здесь, наслаждаюсь, а скоро вернусь к стандартному ритму, серым будням.
– А ты хочешь вечного праздника. Так надоест, – заметил его знакомый. – Жизнь интересна, когда есть цель, когда что-то представляет интерес. Самые унылые люди – кто ничем не интересуется. Какова твоя цель?
– Не все цели достижимы, – уклончиво ответил Ленц.
– Не путай цель и желание, – поправила Анна.
– Пытаюсь. Хотя какое желание, может быть, у меня на работе, только цель, желания там не живут. Это нечто иное.
– А цель? – задала вопрос Линда.
– Подниматься по служебной лестнице, стать руководителем, повышать свой авторитет, чтобы знали мои способности, ну, и уже, как следствие, повышение материального благосостояния, для возможного удовлетворения своих желаний.
– А что мешает?
– Обстоятельства.
– Ленц, ты не прав, – вмешалась Анна. – Мне казалось, что у тебя на работе все хорошо.
– Но лавры пожинают другие, – с некоторой долей озлобленности, ответил Ленц, не конкретизируя в лицах.
Я слушал их разговор, и пытался уловить ту нить, которую натягивал Ленц, что была тонка и еле видима. То, что у него амбиции, я уже давно понял, он не удовлетворен, что ему не оказывают должных почестей. Это, а еще и меркантильный интерес, видимо, и толкнули его на продажу секретов. И собственное «я» будет удовлетворено, что его разработки еще кому-то нужны, и деньги не лишни.
– Знаешь,– несколько обиженно заявила Анна, – не ты один работаешь над заданиями, все работают.
– И ты в том числе? В одной с ним упряжке? – поинтересовалась Линда, – Вы, вообще, чем занимаетесь?
– Я математик, а Ленц – специалист шифровальщик.
– О! И ты свободно об этом говоришь?
– А что скрывать! Мы не военная организация, не государственная. Работаем на заказчика, разрабатывая ему программы, которые он заказывает.
– И кто они?
– Даже не интересуюсь.
– А ты что молчишь, Жан? – вдруг обратилась ко мне Линда.
– Слушаю, а вывод делаю такой, не надо лезть в дебри. Каждый занимается своим делом. Мне все равно, что делает их фирма.
– А если это относиться к какой-то тайне?
– Тем более. Я занимаюсь своим делом.
– Неужели не интересно, – продолжала она допытываться.
– Скажу, нет, никто не поверит. Интересно, но с обывательской точки зрения, не более, не вникая в детали. А вот ты чем занимаешься?
– Так, перешли ко мне. Меня всегда привлекали тайны и возможность их разгадки. Почему так? Что можно сделать?
– И какое это имеет отношение к тебе?
– Имеет. Я приехала разобраться в одной ситуации нашего представительства, и есть организационные вопросы. Все это требует анализа, принятия решения.
– Давайте оставим тайны специалистам, пусть они сами решают и думают, зачем и почему, а шпионы пусть добывают эти тайны, – предложил знакомый Ленца. – Среди нас есть шпион?
– Хороший вопрос, – засмеялась Линда. – Учитывая, что шпион это человек со стороны, то под эту категорию попадаем только я и Жан. А вы местные, значит, вы агенты иностранной разведки.
– Как ты мягко – проще предатели, – произнес Ленц.
– Да, как угодно. Хотелось бы мне посмотреть на агентов или шпионов, которые признались в этом.
– Но признаются же?
– Когда их раскрывают.
– Приходилось общаться?
– Нет, я из другой области.
– Ну, если мы здесь, все такие честные… – начал приятель.
– А вот этого никто не говорил,– перебил его Ленц.
– Действительно, промолчим. Честность, как и, правда, не всегда нужны. Давайте, заканчивать обед тем, с чего начали.
– Что? Снова суп? – спросил я.
Шутку поняли, и мы вернулись в область привычных пустых разговоров за столом.
Все это время, я осторожно наблюдал за Ленцем. Он был весел, но было в его веселье что-то наигранное, ненастоящее, не от души. Словно, он глушил в себе свои мысли, и пытался веселить сам себя, что не очень удавалось. Возможно, что после вчерашних событий он и не поехал бы в Альпы, но и оставаться в Женеве он явно не хотел, опасался. Страх, вещь сильная, липкая, видимо, поэтому и напросился к нам, даже опоздав на встречу. Лишь бы уехать, забыться.
День подошел к концу, за окнами ночь вступила в свои права, погружая окружающее пространство в темноту, вызывающую иные ощущения, чем днем, порой даже напряжение. Уличные фонари рассеивали мрак, отвоевывая кусочки территории, где было светло и уютно.
Попрощавшись, мы с Анной отправились к себе в дом, который поглотил нас обоих, и мы были сегодня его гостями.Уже за полночь, Анна, прижавшись ко мне, спросила:
– Почему ты один?
Я лежал и смотрел в потолок. Знала бы она, сколько раз я слышал этот вопрос, сколько раз, вот так, меня спрашивали об этом, и каждый раз приходилось отвечать что– то, похожее на правду. Что сказать в этот раз?
– Я не готов к семейной жизни, если ты это имеешь в виду. К жизни с одной женщиной, – уточнил я. – Мы же разные: женщины и мужчины. Нам и нужно разное в жизни. Женщины хотят отношений, и одни их получают, другие нет, но цель одна. И идя, к этой цели, им приходится переспать с множеством мужчин, чтобы понять и выбрать, с кем свою цель закрепить. У мужчин цели нет, настоящей цели. Богатство, иные блага – это, может быть, целью, но чисто внешне. Мы идеалисты, придумываем что-то, находим кучу идиотских занятий, пытаемся заниматься спортом, и все ради того, чтобы скрыть свое отсутствие цели. Мы спим с одной женщиной, с другой, с третьей, и так пока не умрем, изобретая свою цель. А женившись, поиск, пропадает, и цель со временем становиться сморщенной.
– А ты значит не сморщенный? Ты сам понял, что сказал?
– Надеюсь, ну а коротко, не знаю. Главное – мы разные и цели разные. Ищу, наверное.
– Видимо себя.
– Вероятнее всего, да. Найду себя, найду и женщину.
– Помощи просить не пробовал?
– Не люблю просить. А ты почему такая же, как и я?
– А я тоже в поиске. Но, правда, вынуждена тебя огорчить, ложусь в постель с мужчинами, не в поисках своей цели, не со всеми.
– Ясно – ты же математик.
– Ты думаешь, я в постели что-то вычисляю?
– Даже уверен, что нет. Иначе я бы сбежал.
– Куда? От меня? Сейчас?
– Да, ты права, – и я повернулся к ней.
На другой день мы еще прошлись по городу, побродили по склонам гор, извилистыми тропинками, но на этот раз вдвоем, а после обеда забрав, Линду вернулись в Женеву. По дороге Линда сообщила, что Ленц напился, и его увезли друзья еще до обеда. При этом она поинтересовалась у Анны, что он из себя представляет.
– Нормальный мужчина, и каких-то особых странностей я за ним не замечала, но я его знаю только по работе.
– Он показался мне немного нервным. Как думаешь, Жан?
– Я не психолог, чтобы улавливать тонкие нервные звуки. А если ты и права, то, наверное, есть причины.
– Я согласна с Линдой, – вдруг поддержала ее Анна, – он был несколько нервным, встревоженным, и поэтому нес всякую ерунду, лишь бы не погружаться в свои мысли.
– Вам женщинам, легче почувствовать мужчину, – подвел я итог.
Когда машина остановилась возле входа в отель, Анна наклонилась, поцеловала меня на прощание, Линда и я покинули машину, и Анна уехала. К себе Анна меня не приглашала. Это я бездельник, отдыхающий, а ей утром на работу. Вместе с Линдой я подошел к лифту, она спросила:
– Когда планируешь уезжать?
– Вопрос праздный или имеет цель?
– Пятьдесят на пятьдесят.
– Дня, через два-три. Швейцария не так велика, чтобы здесь долго отдыхать. Думаю еще съездить в Лозанну и Берн. Но если у тебя есть иные интересы по вопросу моего отъезда, заходи, обсудим.
Линда вышла на своем этаже, целовать ее я не стал, как и она меня. Уже лежа в кровати, я подумал о том, что не просто так завел Ленц разговор. Какую цель преследовал? Кого заподозрил, вызывая на ответы? Завтра надо будет нанести ему визит, но в качестве кого? Решив оставить ответ до утра, я уснул.
13
Сказать, что утро было мудрее вечера, я не мог. Вроде бы, коды, для расшифровки, я получил, задание практически выполнено, можно передавать, но пересекать границу, да и вообще, отправляться в путь я предпочитал только с личными вещами. Единственное сомнение было в верности скачанной методики. Как ее проверить? А если это липа? Сказать правду, мог только Ленц, и я должен был сверить, что даст мне он, с тем, что я скачал. Сегодня понедельник, а значит, он будет на работе, и надеюсь вечером дома. Бродить по городу, где я уже многое видел, не хотелось, я же отдыхающий, и в номере сидеть не мог. Вчера я сказал Линде, что возможно поеду в Лозанну или Берн. Вот в Лозанну и направлюсь, чтобы занять день. Приняв решение, я быстро собрался, завтракать решил по дороге; не хотелось ни с кем встречаться, даже с Линдой.
Мой «Вольво» был на своем месте, и я устремился из Женевы. По дороге посматривал в зеркало заднего вида, так по привычке. Все было чисто, и решил провести время, просто отдыхая, зная, что повлиять на развитие событий не могу. От Женевы до Лозанны всего шестьдесят пять километров и менее чем через час, я въехал в город. Машину оставил на границе города и дальше пошел пешком. Лозанна не большой город, в окружении холмов, поросших виноградниками. Я ходил по городу, наслаждаясь гармонией узких старых улиц, где стояли старинные красивые домики и вычурные фонарные столбы. В парке Эрмитаж посетил картинную галерею, где любовался шедеврами мастеров кисти: Сислея, Дега.Обедал в ресторане, где подавали фирменное блюдо Лозанны – «Моутард де бенишон» – желеподобная масса из белого вина, сахара, корицы и горчичного порошка.
После обеда посидел на набережной Уши, что на берегу Женевского озера. Это идеальное место для отдыха. Рядом с берегом покачивались катера, яхты. Я мог наблюдать, как воды Женевского озера блестели под лучами Солнца и в прозрачной воде отражались деревья, и лучи солнца, уже стоявшего в зените, бросали на поверхность веселые блики, а редкие облака, как вата, пробегали над ней своей тенью. Я сидел на скамейке, где вдоль аллеи стояли каштаны и тополя, создававшие атмосферу покоя и умиротворения.
Я отдыхал, если это можно было назвать отдыхом. Еще пару дней и я уеду. Уехать срочно было нельзя, надо спокойно размеренно вести себя, как положено отдыхающему. Хорошо бы еще выяснить, кто за всем этим стоит. То, что Ленца проверяли, не было сомнений, вероятно, хотели убедиться, что информация уходит, а знать надо наверняка. Что они предпримут, и кто куратор?
В Лозанне я старался бывать в людных местах, даже завтракал по дороге, при этом старался завести разговоры с официантками. Это обеспечивало мне то, что я действительно уезжал. Для чего мне это было надо, я не знал, но было не лишним. Так прошло полдня, а больше на Лозанну и не требуется, и я поехал обратно.
Вернулся в Женеву около семи вечера. Для встречи с Ленцем надо было опять прибегать к маскараду. Из ближайшего телефона автомата я позвонил ему, он оказался на месте:
– Добрый вечер. Я вам обещал позвонить. Вы будете дома, хотел к вам зайти?
– То, что вы позвонили, уже испортило вечер, но дома буду.
– Вы помните о том, о чем я вас просил?
– Да, все у меня.
– Скоро буду.
Повесив трубку, я еще раз мысленно прокрутил в голове наш разговор, и у меня возникло ощущение, что голос Ленца был напряжен. До этого по телефону я с ним не разговаривал и, возможно, он так разговаривает по телефону, но что-то мне это не нравилось. Появившиеся сомнения поставили вопрос. А надо ли идти? Если меня там ждут, то ничего хорошего мне это не принесет. А что плохого? Но если все-таки ждут, то моя маскировка только усилит подозрения. Да, это просто провал. Пришел галерист переодетый, да тут самый глупый догадается, что и к чему. А если? – мелькнула мысль. Прокрутив ее со всех сторон на возможные проблемы, я нашел минусы, но и плюсы тоже были.
Я вернулся к машине и вскоре я подъехал к дому Ленца. Да, я мог не получить информацию, но это можно сделать и потом, позвонив и сославшись на обстоятельства, потому как увидел, что кто-то пришел к нему чуть ранее. Поставив машину на парковке, в стороне от дома, я уверено подошел к двери квартиры и замер. Звонить было глупо, дверь была чуть приоткрыта. Я легонько толкнул ее, и она без скрипа открылась. Войдя, я не стал ее закрывать полностью, а также лишь прикрыл.
– Ленц, – позвал я его, но в ответ была тишина. Я прошел в комнату, и остановился на пороге, обращаться к человеку, сидевшему в кресле, было бесполезно. Ленц сидел расслабленный, руки висели вдоль подлокотников кресла, едва не касаясь, пола, голова откинута на спинку кресла, а во лбу было маленькое круглое отверстие. Ленц был мертв. По логике мне надо было уходить, и тут я услышал знакомый голос:
– Руки подними, – и раздался звук закрываемой входной двери. – Пройди вперед и сядь за стол. Руки положи на стол.
Я сделал несколько шагов по направлению к стулу и, обойдя стол, сел. Пока направлялся к стулу, уловил еле заметный знакомый запах. В коридоре его не было, видимо сквозняк выдул. Обойдя стол, я оказался лицом к говорящему, которого я узнал по голосу – это был Джон. Он стоял в дверях комнаты, держа в руке пистолет с глушителем. Я не выглядел испуганным, лишь придал выражение удивления своему лицу, подтвердив это голосом.
– И что все это значит?
– Вот и я хочу это знать. Начнешь ты, друг. Зачем пришел и кто ты?
– А ты что стоишь в дверях, проходи, садись напротив.
– Ничего я постою. Я жду.
– Кто я ты знаешь, а пришел к Ленцу проведать. Вчера мы были в Лойкербаде и на обратном пути Линда, ты ее знаешь, сказала, что ей Ленц показался нервным. Анна, моя знакомая, согласилась с ней. Вот я и зашел?
– И хочешь, чтобы я принял весь это бред? А позвонить не мог?
– Сначала телефон был занят, а потом никто не подходил. – Я действительно сделал еще один звонок, но после нескольких гудков вешал трубку. – Вот и решил зайти, мне делать нечего. Да, без приглашения не принято, но бывают исключения. В крайнем случае, ушел бы и все.
– Складно, но не логично.
– Как есть. Это ты его?
– А ты смотрю и не напуган, – не ответил Джон на мой вопрос. – Что, часто убитых видишь?
– Нервы в порядке, да и что толку нервничать. Факт есть факт, я ему ничем помочь не могу. Так зачем ты его?
– А почему ты решил, что я? Я вообще, как и ты, увидел его мертвого, вдруг услышал шаги, подумал, что вернулся убийца, и спрятался. Тут ты и вошел.
– Не складно.
– Это почему?
– Откуда ты его знаешь? Вот вопрос.
– Познакомились на улице, позвонил ему, и он пригласил в гости. Теперь складно?
– Нет. Опечатки пальцев на пистолете, раз, и не стал бы ты его направлять на меня, если бы был ни при чем.
– Ты всегда так все раскладываешь?
– Работа такая. Каждое произведение надо изучать тщательно, чтобы почувствовать подделку.
– Работа говоришь такая? – ухмыльнулся Джон. – А я думаю, что ты пришел за этим, – и он достал из кармана флэшку, которую я еще в субботу, подбросил Ленцу.
– Зачем она мне?
– В ней много интересного.
– Даже для меня?
– Для всех. За нее много заплатят, если предложить.
– Я не покупаю.
– А я и не предлагаю. Этот идиот, – кивнул он на Ленца, – решил ее продать нескольким людям. Мы его вели, он работал на нас. У нас возникли относительно него некие подозрения, и мы подставили ему человека. Он уже вынес данные, а сегодня мы пришли к нему с деньгами. Вот тут все и выяснилось, только деньги он всего лишь и увидел, – кивнул Джон на сумку, которая стояла возле ножки стола.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Увы, Жан, ты пришел в не то место и в, не то время. Это не плохая возможность списать все на тебя. Вы что-то не поделили и ты его убил?
– Ничего глупее не слышал.
– Не так уж все и глупо.
– Я галерист, что мы могли делить?
– Галеристы всякие бывают. А вдруг ты шпион?
– Ты собираешься вызвать полицию?
– Зачем подставлять себя? Все лучше, как нельзя лучше, смотри, – после этих слов, он, не отводя пистолета, подошел к креслу, где сидел мертвый Ленц, и, глядя на меня, нагнулся и, поднял с пола пистолет, который мне не было видно.
– Этот пистолет он держал при себе и если бы не стал нервничать, то, возможно, все обошлось бы, но он психанул. Моя реакция лучше. В сущности, я только защищался, – решил поделиться Джон.
– И что дальше?
– Ты же умеешь думать. Вы выстрелили одновременно, он в тебя, ты в него. Так бывает.
– Но повод?
Джон достал из сумки еще одну флэшку: – Вот и повод. Здесь тоже информация, но она нам не мешает. Ее и найдут. Проведут дело и закроют. Красиво.
– Сценарий меня не устраивает.
– Какой есть, сам понимаешь, пишу на ходу.
– И ты вот так, можешь меня убить?
– А есть выбор?
– Я могу уйти и ничего не помнить, даже, что был здесь. И ты можешь уйти, – предложил я.
– Это возможно, но мне придется с этим жить и помнить, что есть человек, который много обо мне знает. Да и версию для полиции надо подбросить. Ты, извини, ничего личного, не повезло тебе, не твой день.
– Возможно, но он еще не закончился.
Я не сводил глаз с Джона, отмечая каждое его движение. Сейчас я уже не думал, что мне надо говорить, сейчас должны работать инстинкты. Джон медленно поднимал пистолет Ленца. И тут я сделал то, единственное, что было возможно в этой абсолютно безнадежной ситуации, проигрышной ситуации, что не делают профессионалы, но не моего уровня, я мог себе это позволить, потому как обладал отменной реакцией и за мгновение, когда палец Джона нажал на курок, я упал. Выстрел был точным и тихим, пистолет тоже был с глушителем. Пуля разрезала воздух над моей головой и вошла в стену. Падая, я толкнул стол на Джона, а сам, пролетев под столом, ударил его ногой по левой ноге. Он потерял равновесие от удара стола и моей ноги, которых не ожидал, и пистолет Ленца выпал из руки. Одна его нога оказалась между моих ног и я, находясь под столом, зажал ее и дернул всем корпусом влево от себя. Удар стола, моей ноги и рывок, привели к тому, что он окончательно потерял равновесие, а мой захват довершил дело. Джон упал. Схватив стол за ножку, я еще раз двинул его, удар пришелся по его телу. Я не давал ему возможности прийти в себя, сконцентрироваться. Ноги – это страшная сила, и не только у женщин, держали его.
Я изогнулся и схватил рукой пистолет Ленца, лежащий у ножки стола. Стрелял я неплохо с обеих рук, стрельбе «флэш» меня учил лучший специалист, который, увы, и погиб от моей же пули. Ученик оказался лучше, но это было давно. Я выстрелил, и пуля вошла в нижнюю часть головы Джона. Он сразу обмяк.
Все это заняло несколько секунд, которые я вырвал, сохранив жизнь, лишний раз, убедившись, что тренироваться надо систематически.
Выбравшись из-под стола, я осмотрел поле боя. Одна пуля ушла в стенку и там застряла. На взаимную стрельбу это не очень походило, и я решил использовать сценарий Джона, пусть принесет пользу, зря, что ли придумывал. Я перетащил его и положил на пол. Пистолет Ленца положил ему же,Ленцу, под правую руку, предварительно обжав рукоятку и курок его пальцами. Пусть с натягом, но все должно было выглядеть так, что Ленц сначала промахнулся, а потом, когда Джон подошел ближе, встречные выстрелы настигли обоих. Все было шито белыми нитками, но полиции этого должно было хватить, чтобы закрыть дело. Не будет она все проверять, хлопотно. Ленц стрелял снизу, сидя в кресле, а потому пуля и вошла Джону в нижнюю часть лица.
Пора было уходить. Звуки борьбы могли привлечь внимание соседей, но я потратил еще несколько драгоценных минут. Зайдя в спальную, я нашел в шкафу ниши сто тысяч швейцарских франков, которые и передал ему. Деньги казенные, что же их не вернуть, Ленцу они теперь не нужны.
На кухне нашел полиэтиленовый пакет с ручками, и сложил туда деньги. Заглянув в сумку, что показывал Джон, я ухмыльнулся, там было несколько сот тысяч евро, все были аккуратно уложены в пачки. Меня вновь посетила некая мысль, и я не касаясь сумки руками, поместил их к уже лежащим в пакете. Не перепутаю, валюта разная. Здорово он их раскрутил. Обошел комнату, на столе лежала флэшка с дезой, а рядом та, в которой была правдивая информация. Их я трогать не стал, как и забирать. Будет над, чем полиции подумать, возможно, что-то вернут в компанию. Это будет правильно, наверняка, полиция обратиться в «КРИПТ», и те, увидев, что там записано, точно попросят ее. Получается, что ничего не пропало. Что мне и надо, а у меня верная информация, флэшку я узнал. Она была белая, с синей полосой, с чуть потертой краской.
Взяв пакет, я тихо подошел к двери, а затем, не касаясь рукой ручки двери, а взяв платок, открыл ее. Ясно, что мои отпечатки были в квартире, я же заходил сюда в субботу вместе с Анной. Стол я поставил на место, а вот свежие отпечатки на ручке двери совсем ни к чему.
По дороге к машине, я заглянул в мусорный бак и нашел там грязную тряпку, положил пакет с деньгами в багажник и небрежно сверху бросил ее. Идти в номер с деньгами – привлечь внимание своей ношей. Риск, что машину могут угнать был, как и посмотреть, что есть в багажнике. Но уж лучше так и остаться без денег, чем объяснять, почему у меня такая сумма наличных.
Уже стемнело, когда я поставил машину перед отелем и с несколько усталым видом, что не надо было и притворяться, получил ключи от номера, мельком обмолвившись с администратором, как мне понравилась Лозанна.
Приняв душ, я прокрутил в голове ход боя. Это необходимо, не зависимо выиграл ты или нет. Надо еще раз просмотреть в голове, чтобы извлечь урок. Ошибки были, но я жив, а это главное. Значит, принятое решение было верным.
После спустился в бар, где за стойкой пустовало место Джона, теперь уже навсегда, и я сидел в одиночестве. Линды тоже не было видно, как и тех старичков, что сидели с ней за столиком. Зазвонил телефон, звонила Анна:
– Ты куда пропал?
– Я оставил телефон в машине, когда выходил из нее, – оправдывался я, и это было правдой, идя к Ленцу, я телефон не брал. – Только приехал, был в Лозанне.
– Ясно. Понравилось?
– Еще бы. Давай завтра встретимся? – Предложил я, и Анна согласилась. С чувством выполненного долга, дольный сегодняшним днем, я отправился спать.
14
Утро. Спешить мне было некуда, поэтому я позволил себе посидеть в кресле, подумать. Выходить на улицу не хотелось. Тучи затянули небо, дождя пока не было, но, что ему стоило начаться в любой момент. Но даже не зависимо от погоды, которая слегка испортила настроение, мне надо было решить два вопроса: первый, – как быть с деньгами, второй, как передать информацию. Второй вопрос был тесно связан с первым. Я не собирался пересекать границу, пусть формальную с сумкой денег, с компроматом на себя. Любая лишняя деталь может иметь неприятные последствия: ограбят, авария и прочее. По поводу денег у меня появилась идея – часть из них оставлю здесь, а вторую, тоже здесь, но в ином виде. Я хотел еще съездить в Берн, и все это надо было совместить. Поразмышляв, я решил, что пора завтракать и в путь. Погода, погодой, но надо все завершить за пару дней. Утренние процедуры заняли не менее получаса, спустившись в ресторан, я не встретил Линду, чего не очень и хотел. Выйдя из ресторана после завтрака, я проходил мимо стойки администратора оттуда меня и окликнули:
– Месье Марше!
Я обернулся, и, видя, что девушка администратор смотрит на меня и подошел к ней.
– Вас ожидает полицейский, вон он сидит, в холле, на диване, – сообщила она. Удивившись искренне для нее, но не искренне в душе, я повернул голову. Из кресла поднялся мужчина, лет под пятьдесят, с седыми волосами, его глубоко посаженные глаза были усталы. Подойдя, он представился: – Инспектор полиции Карл Пичкор.
