Юрий Горюнов
Zero. «Тихая» Швейцария
То же самое и на улицах, возле витрин. Если среди зевак находится агент, то он нарушает естественный порядок. Он слишком внимательно изучает витрину, но заметить это может только профессионал с развитой интуицией. Я был профессионалом. К тому же у витрин есть очень интересная специфика: в них хорошо видно, как снаружи, так и изнутри.
За эти дни до отъезда я ничего необычно не заметил. Так прошла неделя. Я купил билет на поезд, который отвезет меня с Лионского вокзала Парижа до Женевы. Ехать не долго, около трех с половиной часов. Лететь самолетом быстрее, но мне хотелось полюбоваться пейзажами Альп, увидеть небольшие, словно сказочные, домики, да и подумать. В агентстве проката, я заказал автомобиль, чтобы передвигаться по Швейцарии. Его должны были подогнать к вокзалу.
Накануне отъезда, вечером, я зашел в салон, где обсудил с Элен, что надо делать, кто придет, что сказать, хотя это было лишним; она и так все знала.
– Я тебе сообщу, где остановлюсь. Будут вопросы, звони. Уверен, что как всегда, всё будет хорошо. Что пожелаешь?
– Как сказал Элвис Пресли: – «Если дела идут плохо, не идите за ними».
Порой лучшая реакция – отсутствие реакции. Я лишь слегка приподнял бровь, чтобы выразить свое удивление ее такой заботой. Этот обезоруживающий маневр длился несколько секунд, но этого вполне достаточно, чтобы я смог высказать свое мнение, от услышанного, и, после, не ответив, вышел.
5
На другой день, вызвав такси, я прибыл на Лионский вокзал, один из больших вокзалов Парижа, с которого отправлялись поезда в южном направлении. Меня всегда впечатляла его архитектура, а особенно, привлекала башня с часами, очень похожая на британский Биг-Бен, что на здании Парламента Великобритании.
Ехать предстояло три с половиной часа, и это давало возможность полюбоваться великолепным пейзажем Альп, думать о том, что меня ждет, было тратой времени. Мимо окон пролетали небольшие города, где дома стояли в ряд, словно памятники, но их наличие свидетельствовало, что городок существует, и в нем живут. Местами мелькали проселочные дороги, которые петляя, уходили в никуда, но вероятнее, всего в их конце стоял чей-то дом.
Ближе к Женеве дорога проходила между гор, и все пространство занимали только горы, куда хватало взгляда, а выше только небо. За пологими горами, вздымались горные пики, образующие причудливые исполинские изваяния природы, а самые высокие были хранителями ледников, источником чистейшей воды. Некоторые ледники всегда остаются под своими шапками из снега и льда, и каждая словно надела шапку. Кто бывал в этих горах, знает, что снега тянуться на много километров. Горы громоздились одна за другой и уже вдали, на горизонте, самих гор почти не было видно, они таяли в голубой сини неба, и видны лишь их очертания, словно призраки, восстали из недр и выделяются на фоне неба. Да, в этих горах легко было что-то потерять, или кого-то, так что не скоро и найдут, а если все сделать правильно, то и вовсе не найдут. Это надо помнить.
Строго по расписанию поезд прибыл на центральный железнодорожный вокзал Женевы – Конавен. По прибытии, никто не спрашивал документов, не проводил таможенный досмотр, хотя комната досмотра все еще существовала.
Я подошел к бюро по прокату автомобилей и предъявил свои документы.
– У меня заказ на аренду автомобиля.
Молодой мужчина, проверил мои документы и вежливо улыбнувшись, известил: – Ваша машина ждет вас на стоянке. Аренда на десять суток? Правильно?
– Да, но я могу продлить?
– Разумеется.
– Возможно, я захочу вернуться в Париж на машине.
– Никаких проблем. У нас там имеется отделение.
Он позвал из служащего, который проводил меня на стоянку и подвел к ожидающему меня «Вольво», темно-зеленого цвета, и там передав ключи, и пожелав удачи, удалился.
«Да, удача мне не помешает», – подумал я и, положив сумку с вещами в багажник, осмотрелся, увидев красивый город, приветливый, залитый солнечным светом.Температура была не менее двадцати градусов. Вид улиц несколько отталкивал обилием проводов, висящих, как паутина. Сама же архитектура зданий была строгой.
Сев в машину, я направился в отель, где предварительно забронировал номер. Дорогу я знал, и торопиться было некуда, да и Женева не Париж по площади, все рядом. В зданиях улиц, превалировали банки, магазины, и чаще были видны часы, чем одежда. Вскоре я подъехал к отелю «Мандарин Ориенталь», что расположен в тихом квартале не далеко от центра на набережной Туретини, что тянется вдоль Роны. Я не хотел жить далеко от центра, потому, как здесь всегда много людей. С одной стороны это плохо, так как труднее заметить слежку, если таковая вдруг случиться, но и уйти легче. К тому же отель был большой около двухсот номеров, и не так заметны постояльцы, как в маленьких отелях. Номер был скромным, но уютным, с видом на реку. Приняв душ, я отправился на изучение города, карта в памяти хорошо, но практика лучше. Найдя телеграф, я отправил телеграмму в Париж, как и следовало парижанину.
«Мадлен. Женева восхитительна».
Кто такая Мадлен я не знал и не хотел. В центре узнают, что я прибыл на место, и теперь мне предстояло ждать сигнала и получить информацию. Места для передачи я знал, мне сообщили в шифровке, но важно не попасть под прицел внимания спецслужб Швейцарии и прочих. Женева – город шпионов, и каких только разведок здесь нет. А как иначе? Здесь и штаб квартира ООН, и Красный Крест и прочие международные организации. Вот все и трутся плечами друг о друга и не только плечами.
Звонить Анне я не стал, решил повременить и посмотреть город. Судя по номеру, что она мне дала, она должна жить в Женеве. Совпадение? Пусть так. Думать об умышленном не хотелось, слишком уж сложно. Я бродил по городу, запоминая улицы, заходил в антикварные магазины и салоны художников, которых множество на Большой улице, считающейся вотчиной для творческих людей. На улице Конфедерации и прилежащих к ней улицах и переулков, посещал бутики, зашел в универмаг Bon Genie. Кто знает, где оставят информацию. Обедал я в «Центральном кафе», что славится французской кухней, особенно морскими и речными деликатесами.
И уже затем, направился назад в отель. На улицах было многолюдно, и я видел как туристов, так и местных жителей, которых определял сразу. Женева франкоговорящий кантон и здесь при встрече, вне зависимости от пола, приветствуя или прощаясь с друзьями, местные жители целуют друг друга в щеку три раза. В остальных случаях с малознакомыми людьми, просто обмениваются рукопожатием и словами приветствия.
В отеле я зашел в бар, где разместился за стойкой, заказав очень крепкий кофе «Ристретто» и бокал красного вина. От временного безделья, обусловленного ожиданием получения информации, я решил скрасить свой досуг в баре, где уставился на экран телевизора.Минут через пять краем глаза заметил, как на стул возле меня опустился мужчина. Мельком взглянув на него, я увидел, что ему было примерно лет сорок, коротко подстриженные каштановые волосы. Он заказал виски. Пригубив, мужчина, не глядя ни на кого, произнес: – Холодность и чопорность.
Я понял, что, говоря в никуда, он рассчитывает, что я его услышу, так как бармен отошел в другой угол стойки, а на человека, разговаривающего с собой, он похож не был. Я повернул к нему голову, и он, заметив мое движение, повернулся ко мне. У него были ясные, голубые глаза, взгляд которых был пронзительный, напряженный, и выдержать его мог не каждый. Потому как он был одет: твидовый пиджак, тонкий кремовый свитер, то его можно отнести к клеркам средней руки.
– Я говорю холодность, и чопорность живет в этих швейцарцах, – повторил он. – Скучно и одиноко.
Акцент выдал, что он американец.
– Почему? – поинтересовался я. – Я думаю, это просто подчеркнутое уважение к правам других. Доброта и вежливость – это основа взаимоотношений между людьми. Какая необходимость разговаривать с малознакомым человеком, открываясь ему. Они соблюдают дистанцию. А разве у вас американцев уважение к частной жизни не главная ценность?
– Откуда узнали, что я американец?
– По акценту. Мне доводилось бывать в Америке, – сказал я по-английски.
– Джон, – протянул он мне руку.
– Жан, – ответил я, и почувствовал сильное рукопожатие.
– А вы говорите по-английски лучше, чем я по-французски. Я бы даже не заметил акцента. А здесь что делаете? – спросил он прямолинейно.
– Отдыхаю.
– Один? – удивился он.
– Пока, да, но я только сегодня приехал.
– В горы поедете?
– Не исключено, – ответил я, еще даже не зная, как будут развиваться события.
– А я вот пока здесь завис. Не знаю, сколько пробуду. Приехал по линии Красного Креста.
– Вы врач?
– Нет, но близко к ним.
Что у него были здесь за дела не известно, но его взгляд, был взглядом профессионала, но не очень высокого уровня, потому как не умел прятать свое внимание в глубине себя. Возможно, он был прислан под прикрытием для какой либо операции, а может быть, был просто одним из службы безопасности. То, что он подсел ко мне, я счел случайностью, так как ждать меня здесь никто не мог, во всяком случае, лично меня. Это было бы слишком. О том, что я вот сейчас здесь знал, пожалуй, только Всевышний, но и то, только в том случае, если он существует и моя персона ему интересна, в чем я сильно сомневался. Что касается разведки, даже если в Центре и был крот, то там не было моих фотографий и моего имени, что много лет назад предусмотрительно убрали. Таких одиночек, как я, единицы и их по мере возможности берегли.А может он был тем, кем был, но доверять на задании, я мог только себе, и, то с долей сомнения в действиях.
– И давно зависаете? – поинтересовался я, чтобы поддержать разговор.
– Уже неделю, но думаю перебираться ближе к своим согражданам, в другое место.
– Уйдя к своим, будете жить их жизнью, а здесь интернационал. Есть возможность интересных знакомств.
– Может быть ты и прав, но не я решаю, где жить, – сократил он дистанцию, перейдя на «ты». – А ты чем занимаешься?
– Я галерист. У меня салон в Париже. Иногда консультирую.
– Да, занимаешься, чем хочешь. Сам себе хозяин, – вымолвил завистливо Джон
Здесь он не лгал. Он был себе не хозяин, а вот про скуку лгал. Я умел отличать правду ото лжи, не всегда, но вероятность была высока. Всегда все было по-разному. Иногда по голосу. Голос Джона был слишком ровный, уверенный, даже наигранный. Так не говорят о скуке, а уж тем более получалось, что он чуть ли не сослан в Швейцарию. Глядя на человека, я всегда обращал внимание на его глаза, и в них всегда проскальзывает нечто, когда идет ложь. Всегда было что-то неестественное, которое усиленно хотели выдать за естественное.Задача лжеца в таких случаях притупить внимание, затуманить. Обычный человек, без моего опыта и не заметит ничего, потому, как чаще всего видит то, что хочет видеть. Как сейчас, этот скучающий американец. Я не мог себе позволить хотеть, а тем более проецировать желание видеть рубаху-парня. Надо воспринимать поступающие сигналы его лица. Вот и все.
– Но здесь не так плохо, – выразил я свое мнение, – не зависимо от цели нахождения.
– Да, иногда, вот как теперь, – оживился Джон и посмотрел за мою спину. – Посмотри на вошедшую женщину.
Я обернулся. В бар вошла женщина лет тридцати, в джинсах, свитере и куртке. Черные волосы блестели, как крыло ворона. Глаза были такие же черные, но блестели ярче. Широко расставленные скулы, пухлый рот. Она не была красавицей с обложки, но ее лицо привлекало – чувственное, волевое, и в тоже время, как будто беззащитное и презрительное. Ростом была она выше среднего и с отличной фигурой, которая держалась на длинных ногах. Ее глаза пробежали по залу, скользнули и по нам, а затем она направилась к столику, за которым сидело двое мужчин лет под шестьдесят.
– Потрясающая женщина, не так ли?
Я взял свой стакан и ничего не ответил.
– Что молчишь? Жан, ты же не ханжа.
– Ну… Она, действительно, неплохо выглядит.
– Не плохо! Где у тебя глаза?
– На месте, в отличие от тебя. – Джон смотрел на женщину, как и некоторые другие посетители бара. – А что ты тогда сидишь? Вперед, подальше от скуки, к ней.
– Она неприступна, как старая английская крепость. Она англичанка, – пояснил Джон. – А эти англичанки одним своим холодным взглядом могут обратить мужчину в трепет. Она работает в Красном Кресте, а живет в этом отеле.
– И ты, поэтому здесь и задержался, – посмеялся я.
– Нет. Я бы лучше сбежал, – а затем вдруг улыбнулся. – Я уже пробовал однажды…
– Ясно, – посочувствовал я ему. – Ищи подход.
– А может быть, ты попробуешь? А я через тебя, – предложил он.
– А мне зачем?
– Знаешь… Это будет очередная попытка. Завсегдатаи этого бара многие пробовали познакомиться, но бесполезно. А если вдруг, у тебя получиться, то все лопнут от зависти и злости, и будут смотреть на тебя, как на героя.
– Я не люблю публичности. А если не удастся?
– Тогда мне, как неудачнику, будет приятно видеть, что еще один получил отказ.
– Уволь Джон. Я в эти игры не играю.
– А в какие?
– В шахматы. Там каждый может делать ходы, которые считает нужными, и никто не знает, что произойдет потом.
– А если поспорим?
– Я не мелочусь, а, чтобы выплатить мне пари, у тебя не хватит денег, – вспомнил я пари с Николя, и одно из заданий, когда мы поспорили относительно национальности женщины. Найти возможность познакомиться, можно было, но зачем это мне. Я не отдыхать приехал, а работать.
– Боишься проиграть.
– Нет, не вижу смысла.
– Жаль, – вдруг согласился Джон, что меня несколько насторожило.
– Не очень.
Солнце уже зашло, и я поднялся: – Пойду, прогуляюсь, а ты побереги глаза, – посоветовал я, видя, что он не спускает глаз с брюнетки, которая мило беседовала со своими соседями по столику, видимо была хорошо знакома с ними.
Я расплатился, поднялся в номер и взял куртку. На улице к вечеру похолодало. Цель моей прогулки – изучение города в темное время суток. Выйдя из отеля, я поежился, и направился в старый город. Несмотря на многолюдность, вечер в чужом городе и без дела, навевал меланхолию. Уличные фонари зажглись, офисы уже опустели, зато заполнились многочисленные бары и кафе. Швейцарцы много работают, но они умеют и отдыхать. Общение с друзьями самое любимое времяпрепровождение, прогулки, походы в кино, да и просто ничегонеделание распространенный вид отдыха, но в кругу друзей. Я же был здесь чужой.
В многочисленных витринах отражались рекламные огни, переливаясь всеми цветами. Я шел по улицам, где существовала массивность архитектуры, замешанная на больших деньгах. Безопасность и надменность архитектуры сменялась легкомысленностью, более скромных старых домов. Так я зашел в фешенебельный район Шампель. Здесь жили представители высшего класса, поэтому квартиры здесь стоили, гораздо больше, чем мог себе позволить государственный служащий, и владельцами их были преуспевающие люди: президенты компаний, члены советов директоров. Как только у кого появится возможность, то они сменят квартиру на дом.
Было тихо, лишь изредка встречались прохожие, да проезжали машины. Я повернул назад, но чтобы сократить путь, углубился в узенькие улочки, погруженные в полумрак, и на одной пустынной из них, я услышал.
– Месье, остановитесь.
Я оглянулся. Меня догоняли трое молодых мужчин. Один был крепкий, другой худощавый, а третий коренастый и в униформе. Когда они подошли, я заметил, что униформа близка по виду к форме полиции, но надевший ее, им явно не был, он и представился:
– Ули Вебер, сотрудник полиции, – и, достав удостоверение, показал его мне. Это была явная подделка. Я мог такое сделать, не напрягаясь, за час.
– В чем дело? – без нотки испуга спросил я, не показывая вида, что заметил их фальшь.
– Нам надо досмотреть вас на предмет наркотиков.
Это был явный развод на деньги. Обыскивают туристов, крадут деньги и исчезают.
– Я похож на продавца?
– Похож.
– Ничего досматривать не будем, – ответил я, и тут у меня мелькнула мысль, что могла мне помочь в будущем, во всяком случае, вдруг пригодится.
– Ничего у меня нет, денег тоже, – провоцировал я их.
Они поняли, что я их раскусил, на улице было тихо и пустынно, а значит, для них безопасно. Лишь окна домов, освещались, за которыми добропорядочные граждане смотрели телевизоры, но они были слабой помощью.
– Что совсем? – ухмыльнулся тот, что покрепче.
– Для вас, да.
Я прислонился к стене дома и сделал вид, что немного испуган.
Крепкий подошел ближе и опустил руку мне на плечо:
– Ну, зачем же так. Будет больно. – От него несло виски. Худощавый глупо улыбался, и в свете слабых уличных фонарей его лицо было очень бледным.
– Не упрямься, – произнес здоровяк. Я сбросил его руку с плеча, но тот выбросил вперед огромный кулак, целясь мне в голову, чтобы впечатать ее в стену. Моя голова могла расколоться от его кулака, как орех, чего я не желал. Я чуть отклонился, и его кулак с силой врезался в стену. Раздался дикий крик, нарушив тишину улочки, а вот за этим криком никто не услышал трех ударов, после которых здоровяк вдруг упал на асфальт и затих. Я выбросил ногу и пнул худощавого, тот скрючившись от боли, свалился рядом со своим коллегой. Раздались звуки полицейской сирены, и тот, что был в форме, не медля, бросился бежать, оставив своих подельников у моих ног. Я нагнулся и нащупал пульс на шее здоровяка, чтобы проверить, что он жив, а затем присел и прислонился к стене, сделав вид, что меня тошнит. Из подъехавшей машины, выскочили двое полицейских.
– Стоять, не двигаться, – крикнул один из них.
Я ухмыльнулся в темноте. Двое никуда убежать не смогут еще долго, а мне это было и не надо. Интересно, какое из окон, принадлежит бдительному швейцарцу, вызвавшего полицию.
– Я гражданин Франции, – сказал я и, поднявшись, достал паспорт. Полицейский взял его, пролистал, и крикнул водителю, чтобы вызвал еще машину.
Вскоре нас на двух машинах доставили в участок, где офицер внимательно изучил мои документы.
– Как вы там оказались?
– Осматривал город, заблудился немного, и тут эти. Один был в форме, но сбежал.
– Это нам знакомо. Но как вы их? Вот кулак разбит.
– Случайно. Он хотел ударить меня, но промазал и попал в стену.
– Угу, – хмыкнул офицер, не поверив, что нападавший промазал. Он поинтересовался, где я остановился и попросил оказать помощь, если потребуется при опознании третьего, в поимке которого они не сомневались. Я не стал отказываться, и после непродолжительной беседы, меня довезли до отеля. Уже в номере я осмотрел себя, но никаких видимых изменений на лице не было. Все было в порядке, как и бдительность швейцарцев. Может быть, мне пригодится знакомство с полицией, я же был добропорядочным, законопослушным туристом.
6
Утро человека, который еще не знает, как сложиться день, всегда выглядит неопределенным. С одной стороны он думает, чем себя занять, а с другой и занять-то нечем. В это утро я проснулся, не зная, что произойдет, хотя на утро план был, но напряга ожидающихся событий не было. Что толку думать, если не знаешь расклад.
Выглянув в окно, я увидел, что лучи утреннего солнца скользили по водной глади Роны, несущей свои воды вдаль к горизонту. Город просыпался. Город, в котором скрыты богатства, что лежали в банковских сейфах в виде золота, серебра, денежных купюр. Это был город, в котором не карте не отмечен финансовый квартал, а был тихим без помпезных памятников накопительству. Сдержанность, осторожность и, конечно, обман, присущий всем финансам мира. Это финансы. Это Швейцария.
В ресторане, куда я спустился позавтракать, народу было мало. Лишь несколько человек сидели за столиками накрытыми белыми льняными скатертями. Кто-то был туристом и хотел пораньше отправиться на осмотр, кто-то был служащим, временно остановившийся в отеле и потому должен был успеть на работу вовремя. Я разместился за столиком у окна, заказал яичницу, кофе и круассаны. Ел не спеша, готовясь к событиям, которые я ощущал. Времени на длительное пребывание здесь, у меня не было.
День обещал быть теплым, и после завтрака, поднявшись в номер, взял некоторые мелочи, которые могли пригодиться, бросив куртку в машину, так на всякий случай, весна все же, и сев за руль, выехал на улицы Женевы. Соблюдая правила движения, поездил по улицам, наблюдая утренний город, когда по нему еще мало бродят туристы, но служащие уже торопятся. Я зашел в телефонную будку и набрал известный мне номер и, услышав ответ, попросил позвать Софи.
– Она сейчас в парке Бастион, совершает утреннюю прогулку, но будет через полчаса.
Значит, в течение получаса я могу получить там информацию на центральной аллее. Если не успею сегодня, то оставят завтра. Я посмотрел на часы. Успевал. Моей конечной целью сегодня, был парк Бастион, одно из любимых мест отдыха горожан. В этот дообеденный час, народ в парке уже был: молодая мама прогуливалась с коляской, пожилая пара шла по аллее в том же направлении, что и я. Это было время утреннего отдыха, благо погода позволяла. Пара мужчин играла в шахматы. Кто-то сидел на скамейках, читая книги, газеты. Я увидел, как мужчина, сидящий на скамейке, посмотрел на часы, сложил газету и, поднявшись, направился вдоль аллеи, оставив газету лежать на скамейке. «Очень неряшливо, мог бы выбросить в урну. Мне что ли это сделать?» – подумал я, но обрадовался возможности посидеть в одиночестве на скамейке. Поравнявшись со скамейкой, я сел на нее, и с видом праздного зеваки смотрел по сторонам, потом мой взгляд зацепился за газету. Она была от вчерашнего числа, и я заметил, что на ней написано несколько цифр. Память автоматически зафиксировала их, так на всякий случай. Посидев пару минут, я решил, что не я оставлял газету, не мне ее и убирать, и направился в обратную сторону, к машине. Проехав пару кварталов, я остановился возле телефонной будки, зашел, плотно прикрыл дверь, набрал цифры, что видел на газете, но к каждой прибавлял по одной. Последняя была девятка, а значит у меня ноль. После трех гудков, я услышал мужской голос:
– Слушаю.
– Доброе утро. Мадлен вам звонила? У меня нет информации, получила ли она телеграмму?
– Да, получила и будет сегодня в четырнадцать часов в кафе «Свиная ножка»
– Я спасибо, – ответил я и повесил трубку.
Сработали оперативно, только вчера дал телеграмму, а сегодня уже связной был на месте. Кафе «Свиная ножка» располагалось в старом городе на улице Гийом-Фарель, и славилось своими мясными блюдами. Я прибыл туда к двенадцати часам. В этом случае не надо было все усложнять, но халатно относиться не следовало. Это Швейцария и здесь осиное гнездо спецслужб разных стран. Если телефон вдруг прослушивали, то приедут примерно за час. Город не велик, а швейцарцы народ внимательный. Если там сидеть несколько часов, то привлечешь внимание. Не увидев никого в услышанное время, подождут чуть-чуть и уйдут, но приехать за два часа это слишком. Поэтому встреча была за минусом двух часов от озвученного времени, а именно, в двенадцать. Встречаться сам я ни с кем не собирался, я только должен был посмотреть, но могли вмешаться непредвиденные обстоятельства.
Заказав отбивную, которой я отдал должное, затем приступил к их фирменному блюду – десерту «пьяная вишня», а когда заказал кофе, то попросил принести счет. Обедал я, не спеша, изредка поглядывая по сторонам. Через столик от меня сидело двое мужчин. Один лет сорока, с черными волосами, широкими скулами и квадратным подбородком. Весь его облик придавал ему интеллигентный и уверенный вид. Другой был светловолос и худощав. Они о чем-то беседовали, но было видно, что худощавый, несколько напряжен. Возле интеллигента лежала такая же газета, что я видел сегодня утром на скамейке, и так же сложена. Для меня это значило, что связной он, а вот худощавый, это объект, к которому мне надо приглядеться.
Мужчины рассчитались, собираясь уходить. Их столик был ближе к выходу, и я несколько раньше их, поднялся, собираясь покинуть зал. Проходя мимо их столика, я бросил взгляд на газету и прочитал название улицы и цифру 5. Этого было достаточно. Меня просили о встрече. Если бы надписи не было, то на этом знакомство и прекратилось бы. На этой улице я должен быть в пять. Выходить после них было нельзя, так как, если газету не заберут, то могу не успеть, и официант уберет ее, прежде чем я пройду мимо столика.
Выйдя из кафе, я посмотрел по сторонам, и, немного отойдя, стал смотреть вдоль улицы. Вскоре оба мужчины вышли из кафе, дошли до угла и, попрощавшись, направились в разные стороны. Я решил пройти за худощавым. Шли недолго. Он свернул на одну из улиц и, пройдя пару домов, остановившись возле одного, набрал код, и исчез внутри здания. Здание было достаточно заурядным, в нем могло находиться все, что угодно, от школы, до государственного учреждения, и ничем не отличалось от своих соседей, к которым примыкало. В общем, неуклюжее, безликое строение в четыре этажа из желтого кирпича, и любому прохожему, проходящему мимо и взглянув на него, второй раз вряд ли захочется смотреть на него еще раз. Я и был случайным прохожим, а потому пристроившись сзади группы туристов, судя по всему немцев, не спеша прошел мимо, заметив камеру видеонаблюдения над дверью и табличку на стене «КРИПТ».
Времени было не так много, и, вернувшись к машине, я заехал в ближайший универмаг, купил немного одежды, прихватил еще кое, что из необходимых мне мелочей, выехал из Женевы. В нескольких километрах я остановился у придорожного кафе, где была заправка, зашел в мужскую уборную, где и переоделся, сменив джинсы и куртку на костюм. С помощью театрального грима чуть-чуть изменил свое лицо, вставил контактные линзы, изменившие цвет глаз, осветлил волосы, надел дымчатые очки и посмотрел на себя в зеркало уже внимательнее. На меня смотрел незнакомый мужчина. Из кармана куртки достал паспорт на гражданина Бельгии, сунул его в карман пиджака и направился к машине. Все это было необходимо. Газета на столике, сама по себе была сигналом о встрече, а название улицы и числа – месте и времени. Связной не знал меня и не должен был знать. За все время, что они обедали, он ни разу не посмотрел на проходивших мимо посетителей, среди которых бы и я. Кто увидел его сигнал, он не знал, это мог быть даже официант. Он также не знал, приду я или нет, решать только мне, и я решился, сделать исключение, потому и изменил свою внешность.
Вернувшись в Женеву, я оставил «Вольво» на стоянке, а ближайшем салоне арендовал на сутки «Пежо», на котором и отправился на встречу.
Место для встречи было тихое, на улице было несколько магазинчиков, и между ними жилые дома и было подобрано, наверняка заранее, что несколько напрягало. Они не знали, приду ли я на встречу, поэтому вероятнее всего, связной придет сюда заранее и будет ждать, а это опасно. Ну, да что делать. Я не показывал свое истинное лицо, а желающих его увидеть или снять маску с него во многих странах нашлось бы, не так уж и мало.
Связной уже стоял возле одной из витрин, а затем, повернувшись, стал рассматривать улицу. Я остановился, опустил стекло со стороны пассажира, спросил:
– Не скажете, как проехать на дорогу к Цюриху.
– Прямо и направо.
– А не можете помочь, – и открыл пассажирскую дверь.
О пароле мы не договаривались, на все случаи не напасешься и не обговоришь. Важно было обратиться к нему. Конечно, кто-то мог тоже что-то спросить, но не каждый попросит показать дорогу. Он все понял, и быстро отлепившись от витрины сел в машину. Несколько минут я кружил по городу, проверяя, нет ли хвоста, но ничего не заметив, направился к парку, что на окраине Женевы, недалеко от слияния Роны и Арвы. Там мы вышли из машины, и пошли вдоль небольшой аллеи, к свободной скамейке. Все было не случайно. Маленький водопад, что образовался на реке, был лучшим средством защиты от прослушивания. Журчание воды всегда создает неповторимые звуки, и отфильтровать их невозможно. Нет в этом звучании системы. То же самое, если включить кран в ванной комнате.
Мы присели на скамейку.
– Давно ждете?
– Сигнала три дня.
– И как долго стояли на улице?
– Минут пятнадцать..
– Я мог и не прийти. Швейцарцы народ бдительный – это сплоченная нация, и они обладают чутьем на чужих. Все, что не укладывается в обычный порядок, сразу сообщают полиции, так, на всякий случай. Любая разведка знает, что это дополнительная, общественная служба безопасности. Не уверен, что вас не засекли, хотя хвоста не было. Могли просто сфотографировать. Мы встречаемся первый и последний раз, – продолжил я. – Не люблю очных встреч. О деле. Слушаю.
– Ленц Майер, работает в компании «КРИПТ», которая принимает непосредственное участие в разработке системы электронного шпионажа США «Паутина». Компания выпускает шифровальное оборудование. Официально связи не подтверждены, но это факт. Системы шифрования продаются клиентам, а сами возможности от клиентов скрыты. Эта манипуляция облегчает расшифровку закодированной информации.
Американцы также используют купленную у швейцарцев спутниковую станцию в Лёке – кантон Вале, а та в свою очередь расположена рядом с одной из станций Onyx. Есть ли связь между системой АНБ и Onyx не известно, но такое соседство не случайно. Главная задача состоит в получении кодов для расшифровки кодов станций. Оборудование на ней фирмы «КРИПТ». Ленц Майер имеет непосредственное отношение к шифрованию оборудования.
У меня мелькнула некая мысль, и я постарался задержать ее, чтобы потом, когда останусь один позвать ее назад: – Что вы ему предложили?
– Сто тысяч швейцарских франков. Он обижен на то, что его не ценят, а амбиции велики, вот и хочет самоутвердиться, хотя бы перед собой.
– Зачем вам понадобилась встреча со мной?
– У нас погиб сотрудник, тот, что вышел на связь с Ленцем. Нет гарантий, что мне будет сделано исключение. Я должен вам был его показать и рассказать. Если все пройдет гладко, то есть два варианта: я сам передам информацию, либо через вас. Возможно, что вам придется самому проводить операцию.
– Я мог и не прийти.
– Я надеялся.
– Не густо. Продолжайте его разрабатывать, но времени у нас почти нет. Как только информация будет у вас, дайте мне сигнал, я ее вывезу, а вы продублируете. Не уверен, что дипломатическая почта сделает, хоть ее и не проверяют, а использовать электронные средства связи вообще глупо. Могут считать и расшифровать, что стало известно, и как следствие, поменять коды. Важно знать принцип, заложенный в разработке кодов. Даже если сменить, легко подобрать расшифровку. Саму систему менять слишком долго и затратно. Из-за чего погиб сотрудник?
– Не известно. Информацию он еще не успел получить. Ленц не говорил об этом.
