Литтмегалина
Год дурака
Глава 9: Дело о похитителях органов
В середине августа, с разницей в несколько дней, Деструктор и Эрик отпраздновали свои дни рождения, и проблема выбора подарков измучила меня до головной боли. Все, что их интересовало, было обмотано проводами, если только не именовалось беспроводным. Я же, с моим бедным опытом дарения подарков мужчинам, могла предложить разве что крем для бритья. Но тогда что мне подарить Деструктору?
В день объединенного торжества, заглянув в квартиру Эрика, я обнаружила, что народу в ней как в трамвае в час пик. Друзья Эрика были одеты как юные оболдуи и уже успели запустить Super Mario; друзья Деструктора предпочли солидный черный цвет и сосредоточились на жестоких убийствах в Mortal Kombat. На деле они отличались не больше, чем жители Вилларибо и Виллабаджо из старой рекламы – время неизбежно сгладит их различия. В своем изящном платьице я ощутила себя неловко, как яйцо Фаберже среди «Киндер Сюрпризов». Два здоровенных льва, свисающих у меня из-под мышек, тоже выглядели неуместно.
– Эрик, это львы, – пояснила я.
– Вижу.
– Догадался, почему львы? Догадался? Догадался? – в моем голосе звучала умирающая надежда.
– Э-э…
– Потому что ты и Игорек – вы оба львы!
Лицо Эрика выражало непонимание, и я добавила:
– По гороскопу.
Взгляды всех присутствующих устремились на меня. Произнеси я слово «фекалии», оно бы вызвало меньшее неодобрение.
– Помоги мне с бутербродами, – из сострадания попросил Эрик и утащил меня в кухню.
– Я сказала что-то не то?
– Мои друзья – программисты.
– Программисты не верят в гороскопы?
– Почему же, верят – в факт их существования. Но считают страшной хренью.
– Ну вот, опять я выставила себя идиоткой.
– Не бери в голову, – Эрик ровной горкой выкладывал на тарелку бутерброды. – Если хочешь поправить впечатление, скажи, что обожаешь гуро13.
– Что такое гуро?
– Да так… комиксы… мультики… японские.
Вернувшись в комнату, я присела на край дивана и невинным голоском сообщила:
– Обожаю гуро. А вы?
Сидящий рядом парень обратил на меня дымчатый, с притаившейся в глубине искоркой, взгляд:
– Чем вас привлекает гуро?
– Ну, хм… можно почерпнуть много всего полезного. Для повседневной жизни.
Кажется, эти люди действительно прониклись ко мне уважением. Все же при всем старании Эрика подбодрить меня, вечер оказался невероятно скучным, потому что в этой компании я оказалась не только не способна поддержать разговор, но и хотя бы понять, о чем речь. Например, шейдеры. Что это вообще?
Во второй четверг сентября, неуклюже выкарабкавшись из маршрутки, доставившей меня к дому после психологически изнурительного рабочего дня, я увидела на остановке Деструктора. Он сидел на лавочке и что-то читал с планшета, подперев рукой щеку. На затылке у него криво сидела большая ковбойская шляпа.
– Привет. Не сиди сгорбившись. Это вредно.
– Привет, – Деструктор вскочил, поправил шляпу и последовал за мной к дому.
– Классная шляпа.
– Это стетсон. Папа купил. Но при этом он посоветовал мне помнить, что американцы истребили индейцев, сгоняли негров в рабство, да и после не оставили своих привычек. Взять, например, Ирак.
– Твой папа не любит американцев?
– Нет, мой папа считает, что истреблять людей плохо.
– Хорошо бы и тебе перенять у него это убеждение.
– А знаешь, мы собираемся в музей, посмотреть выставку про индейцев.
– Игорек, мне что-то подсказывает, что ты ждал меня на остановке не для того, чтобы обсудить со мной историю захвата Северной Америки и культурно-просветительные учреждения.
– Ну… мне действительно неприятно это признавать, но у меня есть к тебе просьба.
– Какая?
– Наша директорша вызвала папу в школу. В общем, я хочу, чтобы вместо него пошла ты.
– Будет странно, если к директору придет твоя соседка.
– Нет. Ты скажешь, что ты моя мать.
Споткнувшись, я во все глаза уставилась на Деструктора.
– Что ты такое натворил, что даже отцу сообщить боишься?
– Да так… главное, что все живы, правда?
– Он ничего тебе не сделает. Ну заставит читать Гете.
– Спасибо, мне еще Достоевского пять томов осталось.
– И есть еще твоя бабушка…
Деструктор надул щеки.
– Слушай, если не хочешь мне помогать, так и скажи.
– Я помогу.
В пятницу, за десять минут до назначенного времени, я подошла к лишенному всякой индивидуальности серому прямоугольному зданию. Непристойная близость ларька, торгующего сигаретами и энергетическими напитками, заставила меня нахмуриться.
В школе пахло мыльной водой и пылью.
– Здравствуйте, я к директору, – обратилась я к вахтерше.
Вахтерша чесала лясы с охранником, не замечая моего присутствия.
– Здравствуйте! – крикнула я громко.
– А, к директору… третий этаж.
Взгляд вахтерши отчетливо выражал: «Ходят тут всякие». Ну почему, почему никто меня не уважает?
Директриса оказалась дамой внушительной и выглядела так, будто ее рисовали по линейке – жесткий угловатый костюм, квадратное лицо, очки с прямоугольными стеклами. Чем-то она походила на Брежнева, но одарять меня поцелуями явно не собиралась.
– Садитесь, – ее тяжелый взгляд так и припечатал меня к сиденью. – Итак, вы мама Игоря Любименко.
– Да, – живо подтвердила я, впервые услышав фамилию Деструктора и ругая себя, что не потрудилась узнать ее заранее. – Эрик не смог прийти. Он… он уже двое суток, как засел за компьютер.
– Вот как.
«Блин», – подумала я. Если я уточню, что Эрик работает, она расценит это как попытку оправдаться?
– Меня зовут София.
– Ираида Феофилактовна.
В этой школе нашкодивших детей не обязательно отводить к директору. Достаточно заставить их сто раз произнести ее имя-отчество.
Сощурившись, директриса рассматривала мое лицо, и я подавила импульс почесаться. Как говорит моя мама, «хороший нос за неделю кулак чует».
– У вас с мужем значительная разница в возрасте.
– Даже курятину лучше брать посвежее, – брякнула я.
– Хотя сейчас я припоминаю, что отец Игоря упоминал, что он не женат…
– Не бросаться же мне на каждого школьника, от которого меня угораздило забеременеть? – говорят, некоторые люди немеют от волнения. Счастливые.
Лицо директрисы стало таким твердым, что им можно было забивать гвозди.
– Что ж, поговорим о вашем сыне. Учебный год едва успел стартовать, а Игорь уже перешел все границы. Да и в учебе его похвалить не за что.
Хм. Девятое сентября. Вот уж действительно, молодой да ранний.
– Да, Игорька не назвать… кротким, но разве он плохо учится? Он очень умный.
– Или мнит себя таковым. Взгляните, – она раскрыла передо мной тетрадь. – Вот что он пишет во время словарного диктанта.
«Кавалергард, – прочитала я. – Длинношеее. Параллелограмм. Афедрональный14. Абсорбент. Адсорбент. Фелляция. Биеннале». Хотя исправлений в словах не было, снизу стояла жирная двойка.
– Он писал совсем не те слова, которые диктовали.
– Я рада, что учительница не диктовала второклассникам слово «фелляция», – сказала я.
– Каким образом оценить уровень его грамотности, если он отказывается выполнять контрольные задания?
– Я думаю, если ребенок смог правильно написать «афедрональный», то и со словами покороче он тоже справится, – промямлила я.
– Учительница английского уже на грани нервного срыва от его постоянных вопросов: как перевести на английский «руки не доходят»? а слово «перелай»? а выражение «склеить ласты»?
– Я очень ей сочувствую, но, скорее всего, Игорьком движет искренний интерес…
– А вот контрольная по математике…
– Опять «два»? Ответы неправильные?
– Правильные. Но где запись решения? Учительница обвинила Игоря, что он списал ответы у соседа, на что было заявлено, что это так же несправедливо, как кастрация Тьюринга15.
– Вряд ли дети поняли, что значит «кастрация»…
– Он не стал дожидаться перемены, чтобы просветить их.
– Вы опасаетесь, что это обострило их фрейдистские страхи? – робко предположила я.
– Мне кажется, вы не осознаете всей серьезности ситуации. Он совершенно отбился от рук.
– Я слышала, что у одаренных детей часто возникают проблемы с дисциплиной, так как, легко решая школьные задачи, они переживают постоянную скуку и…
– Уже сейчас он демонстрирует наклонности юного девианта…
– Или программиста…
– Грубит направо и налево…
– Конечно, мы не можем понять все, что он говорит, но уверяю вас, не все эти слова грубые…
Директриса хлопнула по столу ладонью.
– Вы спорите со мной?!
– Я? Нет, – я втянула голову в плечи, ощущая себя маленькой провинившейся школьницей. – Просто Игорек не так плох, как вам могло показаться. Это все, что я пытаюсь сказать.
– Без сомнений, он еще не достиг нижней точки своего падения. Но он уже совершил серьезное преступление, за которое, будь он старше, ему пришлось бы отбывать тюремное заключение.
– Что? – прошептала я. Мое сердце вдруг провалилось куда-то в ноги, и в груди стало пусто-пусто.
– Он украл дорогостоящее школьное оборудование. Анатомический разборный макет торса человека.
– Насколько дорогостоящее?
– Семь тысяч рублей.
За квартиру я отдавала сумму немногим больше, и у меня защипало в носу.
– Я… мы извинимся, мы вернем… Но… как это произошло? Вы абсолютно уверены, что это сделал Игорек?
– Макет был доставлен утром четверга, и примерно за пятнадцать минут до окончания первого урока завхоз самолично внес его в кабинет биологии и оставил на столе, заперев за собой дверь. Отмечу, что учительница биологии со второй половины среды отсутствовала по болезни. Тогда же, в четверг, Игорь решил прогулять урок труда, шедший вторым уроком. Поскольку он знал, что во время уроков в коридорах дежурит охранник, отлавливая праздношатающихся учеников, он самовольно взял с вахты ключ от кабинета биологии и направился туда. Еще до окончания урока учительница физики увидела Игоря, выбегающего из кабинета биологии, прижимая к себе рюкзак. Она остановила его и отчитала, после чего взяла ключ, брошенный на стол в кабинете, заперла кабинет и отнесла ключ ко мне, рассказав о проступке Игоря. Ключ оставался у меня. Спустя некоторое время, решив проверить возникшие у меня подозрения, я спустилась в кабинет и обнаружила, что макет пропал.
– Макет был большой? Он поместился бы в рюкзак?
– Большой, но компактно сложенный в коробке в разобранном виде, да и рюкзаки у школьников не маленькие. В случае, если макет не будет найден, вам придется компенсировать его полную стоимость. Кроме того, я надеюсь, вы понимаете, что после произошедшего я обязана сообщить в полицию с последующей за тем постановкой его на учет в детскую комнату. Тем более что в прошлом году он уже совершал кражу в нашей школе.
– О, нет, – ужаснулась я. – Пожалуйста… пожалуйста… мы все оплатим, если потребуется… будем следить за ним в десять глаз… можно ли как-то избежать полиции?
Директриса задумалась. Пока длилось молчание, я отчетливо слышала, как мои нервы хрустят, как снег под ногами.
– По выходным в школе продолжаются завершающие ремонтные работы, – наконец сжалилась директор. – Вы могли бы помочь нам. Возможно, вы умеете стелить ламинат или устанавливать пластиковые окна?
– Я умею оттирать землей надписи со столов.
Директриса устало вздохнула.
– Ладно. Мы как-нибудь найдем вам применение.
Я вышла из школы совершенно убитая. Деструктор ждал меня на лавочке, прячась под стетсоном от пока по-летнему жаркого солнца.
– Ты должен вернуть макет!
– У меня его нет.
– Но директриса считает, что это ты его украл!
– Я знаю. Но я этого не делал. Зачем мне анатомический макет? Захоти я полюбоваться на внутренности, у меня есть Интернет.
– Даже если ты не брал его, обстоятельства против тебя. Тебе придется компенсировать его стоимость.
– Я понимаю. Но я действительно этого не делал.
– Ты обязан рассказать Эрику, – я едва не рыдала.
– Я сам разберусь.
– Директриса сказала, это уже не в первый раз… Что она имела в виду?
– Неважно.
– Нет, ты мне расскажешь, или я немедленно отправлюсь к твоему отцу!
Деструктор злобно стрельнул в меня глазами из-под стетсона.
– Ладно. Это случилось в прошлом году. У нас была математика. «Цифра 10», – сказала учительница. Я поправил ее, что цифры – это ряд от 0 до 9, числа же состоят из цифр, и 10 – это уже число. Тогда она сказала, что нет никакой разницы, и велела мне встать в угол. Стоя в углу, я догадался, что ее раздражение вызвано тем, что она осознала собственную профессиональную несостоятельность. Я ужасно разозлился. Взрослые так часто лажают, но никогда не признают свои ошибки. Когда урок закончился, и учительница вышла из класса, я, сублимируя агрессию, сгреб с ее стола ручки, карандаши, записную книжку и выбросил их в окно. Она обвинила меня в краже, и с тех пор у нас отвратительные отношения.
«Сублимируя…», – мысленно отметила я. Надо сказать Эрику, что Фрейда Деструктору читать все-таки рановато. Пусть предложит ему что-нибудь безобидное – Юнга, например.
– Теперь мне понятно, почему ты не хотел звать к директору папу – один раз попавшись, второй раз доверия к себе не ждешь, даже если действительно невиновен. Но, Игорек… я уверена, Эрик бы все понял правильно.
– Он разочаруется во мне.
– Уверена, этого не произойдет.
– Мама уже во мне разочаровалась. Иначе она бы не уехала, – выпалил Деструктор и натянул стетсон на лицо. – Ты слишком переживаешь за меня. Не волнуйся. Я смогу найти эти деньги.
– Ты смиришься с этим обвинением? Это несправедливо!
– Мир вообще несправедлив.
– Дети не должны так говорить, – ужаснулась я.
– В мире, где Достоевского сослали на каторгу, инки проиграли конкистадорам, а Гитлер едва не победил, мои проблемы весьма незначительны, – мрачно произнес Деструктор и, ускорив шаг, пошел прочь от меня.
В отличие от Деструктора, я не могла отпустить ситуацию так легко. С томиком Линды Френсис Ли, который я взяла в качестве моральной поддержки, в одной руке, и чашкой чая в другой, я допоздна шаталась по своей душной квартире. В моей голове переживания сегодняшнего дня мешались с давними школьными тревогами. В школе у меня была «4» с натягом по географии и прочим гуманитарным предметам, «3» по алгебре и прочим точным предметам, и вечная «2» по физкультуре. Мой титул был не из лучших – самая толстая девочка в классе. Выходя к доске, я становилась во всех смыслах крупной мишенью для насмешек, поэтому предпочитала отмалчиваться за партой. Постепенно учителя пришли к убеждению, что я туповата, и оставили меня в покое. Я закуталась в розовый блестящий флёр. Я таскала романы в рюкзаке и все время видела вокруг себя замки и горы романтичной Шотландии. Но среди этого прекрасного иллюзорного мира, где-то в глубине души я чувствовала себя ужасно одинокой.
Деструктор всегда выглядел таким самоуверенным. Я не могла представить, что у него могут быть проблемы. А сейчас я должна ему помочь. Приняв решение, я наконец смогла пойти спать.
В десять утра я решительно шагала по направлению к школе, когда меня догнал Деструктор. За спиной на шнурке болтался его стетсон.
– Так я и думал, – задыхаясь после пробежки, выпалил он. – Сегодня ты уже не моя мамочка! Иди домой!
– Я решила найти настоящего похитителя, Деструктор. Я проведу собственное расследование.
– Это будет как кабачок за рулем автомобиля.
– Не смейся надо мной. В подростковом возрасте я прочла много детективов из серии «Черный котенок», и они развили мою смекалку.
– Ага, но чтобы установить Winamp на компьютере, ты зовешь моего отца.
– Не все люди сильны в компьютерных программах.
– Не все люди вообще в чем-либо сильны. Ладно, сам виноват. Мне следовало припомнить, что у тебя есть свойство превращать самое заурядное событие в череду происшествий за гранью здравого смысла. Надеюсь, тебя просто выставят из школы.
– Я обещала директрисе помочь с ремонтом, так что у меня есть повод находиться в школе в выходной день.
Деструктор обреченно вздохнул.
Мы прошли мимо пустой вахты, избежав необходимости давать объяснения, и поднялись на второй этаж, где, как неохотно указал Деструктор, находился кабинет биологии. Школа казалась бы совсем безлюдной, если бы не стуки и грохот, производимые рабочими. Дверь в кабинет биологии была распахнута настежь – в него сволокли стулья и парты из соседнего помещения, сложив их в опасно неустойчивые башни.
– Все место преступления затоптали, – расстроилась я.
– Предлагаю возрыдать и сдаться, – предложил Деструктор.
– Ладно. Всем великим сыщикам приходилось сталкиваться с затруднениями в расследовании.
– Так то великие сыщики… А у тебя вся жизнь – сплошное затруднение.
– Восстановим последовательность событий… Ты прогуливал урок труда…
– Чуть-чуть.
– Кстати, часто ты пропускаешь уроки?
– Не отвлекайся, Великий Мышиный Сыщик.
– Ты стянул ключ от кабинета биологии… нехороший поступок.
– Ты никогда не восстановишь последовательность событий, если будешь то и дело перескакивать на чтение морали.
– Макет был на месте?
– Не уверен…
– Он был упакован в коробку.
– Я просто не обратил внимания.
– Ладно… пока оставим это.
Для начала я заглянула в смежную лаборантскую. Там в колбах плавали части разных умерщвленных существ, и я решила, что, пожалуй, лучше сперва осмотрю кабинет.
Через десять минут Деструктор сказал:
– Ты можешь сколько душе угодно ходить по кабинету по-утиному, но все же напомню, что Эркюль Пуаро осуществлял поиск улик по-другому.
Меня уже саму посещали сомнения в эффективности моего метода, но тут я обогнула стол и радостно закричала:
– Нашла! Здесь упавший цветочный горшок на полу. И много следов!
– Три дня и три ночи сидел Зоркий Глаз в темнице, а потом заметил, что одной стены не хватает, – пробормотал Деструктор. – Цветок могли уронить строители.
Я потрогала сломанный листок.
– Нет, это сделали не строители – листок успел подсохнуть, да и следы, судя по размеру, детские. Но учительница биологии бы заметила, что цветочный горшок упал с подоконника, ведь окно расположено возле ее стола. Значит, это произошло уже после ее отбытия на больничный.
Я потянула створку окна, и она легко растворилась, оказавшись только прикрытой. Теперь понятно – горшок сбили, открывая окно. На белом подоконнике красовался замечательно четкий отпечаток испачканной землей подошвы в волнистую полоску. Были еще следы, но смазанные. Я выглянула в окно – на расстоянии полутора метров располагался козырек над черным ходом. А уж с него и до земли недалеко.
– Кто-то выпрыгнул из окна. Знаешь, почему я так решила? Потому что следы смотрят в сторону улицы и окно открывали изнутри!
Деструктор странно посмотрел на меня.
– Это настолько очевидно, что я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь.
Схватив с учительского стола лупу, я принялась самым тщательным образом рассматривать след.
– Думаю, без лупы тебе было бы проще оценить рисунок на подошве.
– Настоящие детективы пользуются лупой.
– Настоящие детективы не имеют никакого отношения к тем, которых ты видела в кино.
Отложив лупу, я достала из сумки блокнот и, высунув от усердия язык, двадцать минут старательно срисовывала след. Когда я закончила, Деструктор вытащил свой мобильный и запечатлел улику на фото.
– Я сомневаюсь, что в расследовании ты продвинешься еще хотя бы на миллиметр.
– Ха! Да я только начала и уже обнаружила важную улику!
– Дальше-то что будешь делать?
– Во всяком случае, у меня есть след.
– Угу. Удачи тебе с ним.
– Главное, он есть у меня.
Я задумчиво присела на парту. В тех детективах, которые я читала, стоило найти след, так все сразу откуда-то знали, чей он. Захотелось позвонить Диане и спросить ее совета, но Диана слишком сблизилась с Алей, и Деструктор не простил бы мне утечки информации до его бабушки. Что ж, придется думать самой.
– Я… я попробую применить дедуктивный метод.
– Попробуй просто применить мозги.
– Судя по рисунку на подошве, это должна быть кроссовка, а не ботинок. Размер ноги… хм, я бы предположила, что ученик четвертого-пятого класса. Мальчишка, конечно.
– Капитан Очевидность аплодирует, Шерлок нервно курит в сторонке.
– Найти бы нам эти кроссовки, мы бы и ноги нашли.
– Какая нестандартная идея.
– Кстати, об обуви, – я посмотрела на пыльные потрепанные кеды Деструктора. – Ты вот в этом ходишь в школу?
– Нет, обычно я переобуваюсь в сменку в гардеробе.
– То есть сменку все хранят в гардеробе?
– Ну да…
– Тот, кто выпрыгнул из окна, скорее всего, был в сменной обуви. На следующий день, в пятницу, он в ней же пришел в школу, а уходя, переобулся в свою уличную – это было бы логично. Значит, кроссовку следует искать в гардеробе. Пошли.
– Вот еще, – заартачился Деструктор. – Не с моей репутацией шарить по раздевалкам.
– Мне нужен твой мобильник, в нем фото.
– Просто сделай снимок на свой.
– Не могу. Он совсем простой, там нет этой функции.
– Тебе что, дали его на сдачу в супермаркете?
– Дай свой мобильный, – настойчиво потребовала я. – Для связи я оставлю тебе мой.
Раздевалка располагалась в подвале и была разделена по секторам. Класс, которому принадлежал сектор, был указан на стене белой краской. Миновав маленькие ботиночки и туфельки первоклашек, я перешла сразу к четвертым классам. Ничего. Пятый «А» также оказался чист, не считая пачки сигарет, обнаруженной в гламурной золотистой балетке. Пачку я забрала на выброс – нечего портить здоровье. В секции 5Б я подняла потрепанную грязную кроссовку, перевернула ее и, даже не сверяя с изображением, поняла, что это она.
– Что вы здесь делаете?! – прогрохотало у меня над ухом, и я подскочила, как ужаленная.
Директриса с непроизносимым отчеством жалила меня взглядом сквозь прямоугольные очки.
– Мышь, – нашлась я. – Я видела, как она побежала сюда.
– У нас нет мышей, – возмутилась директриса. – Что вы придумываете? Вам показать санитарно-эпидемиологическое заключение?
Я втянула голову в плечи.
– Что вы, я поверю вам на слово. Должно быть, померещилось.
Директриса продолжала сурово глядеть на меня сквозь холодные стекла.
– Со мной иногда бывает, что кажется всякое, – продолжила я, заговаривая ей зубы, как злому псу. – В детстве мама даже водила меня к врачу из-за этого.
– Ах, вот как, – протянула директриса, кивая сама себе.
– Не думаете же вы, в самом деле, что я стала бы воровать поношенную детскую обувь? – я нервно захихикала.
– Я не знаю всех причин, по которым ваша мама водила вас к врачу. Вы пришли помочь с ремонтом? – не дожидаясь ответа, директриса развернулась к выходу. – Я покажу вам, что делать.
Следуя за ней, я сверлила взглядом ее спину. Суббота… чего ж вам дома-то не сидится?
Мы прошли мимо кабинета биологии (мое сердце замерло) в кабинет физики.
– Вон кисти, вон банки с лаком, вот газеты, чтобы не закапать пол. Покрасьте все парты и на сегодня будете свободны, – директриса критично осмотрела мою белую маечку и брючки-капри. – Вероятно, после работы эту одежду вам придется выбросить.
Она удалилась, оставив меня тоскливо осматривать бесконечные ряды парт. На телефоне Деструктора я набрала собственный номер:
– Даже не думай, что оставишь меня с этим.
Деструктор явился через пятнадцать минут – долго же он шел из соседнего кабинета.
– Я нашла кроссовки.
– Поздравляю. Теперь ты можешь выдвинуть им обвинение, – Деструктор отколупнул крышку с банки, понюхал лак и поморщился.
– Не смешно. Что дальше будем делать?
– Это ты у нас Шерлок Холмс, я всего лишь доктор Ватсон. Добровольно-принудительный.
– Мне всегда казалось, что доктора Ватсона недооценивают, – протянула я, окуная кисть в лак и проводя ею по парте. От кисти сразу же отделились несколько волосков и намертво прилипли к поверхности. – Он бегает, как савраска, выполняет самую черную и скучную работу, попадает в опасные ситуации, а вся слава достается Шерлоку.
– Я приложу максимум усилий, чтобы этого не повторилось в нашем расследовании.
– Ты приложишь максимум усилий, чтобы ничего не делать?
– Именно. Ну что, тебя уже осенила блестящая идея?
– Нет.
Мы покрасили парту, и две, и три, и я уже отупела, надышавшись испарениями лака, а идея так и не пришла.
– Мы находимся в школе, – не выдержал Деструктор. – А здесь ведут…
– … уроки.
– Да нет же. Заполняют…
– … знаниями головы учащихся.
– Отмечают…
– … День учителя и День знаний. А, еще есть День здоровья.
Деструктор застонал, сраженный моим идиотизмом.
– Посмотри в журнале!
– Что посмотреть?
Деструктор спрятал лицо в ладонях.
– Точно, – дошло до меня. – Я же могу посмотреть, кто из 5 «Б» пропускал занятия утром четверга. Следы у подоконника оставили два человека, так что если отсутствовала сразу пара, то…
– С озареньицем, – кисло поздравил Деструктор.
– Где учительская?
– На третьем этаже.
Я решительно направилась к двери, но вдруг резко остановилась.
– Только один вопрос… как эти неизвестные – назовем их X и Y – попали в кабинет? Они не могли сделать это ранее, чем принесли макет – как бы тогда они его украли? И не могли сделать после того, как из кабинета ушел ты – ведь учительница заперла кабинет и передала ключ директору.
– Может, когда в кабинет внесли злополучный макет, дверь оставили открытой.
– Да, вероятно, – я шагнула в коридор, но сразу развернулась. – Я вспомнила: директриса упоминала, что завхоз запер дверь за собой.
– Она свечку не держала.
– Верно. Но чуть позже тебе, чтобы попасть в кабинет, пришлось украсть ключ с вахты.
– Они тоже могли стянуть ключ, а потом вернуть его. И следом его взял я.
– Однако растяпистая у вас вахтерша… но могло быть и так, спасибо, – я вышла из кабинета, прошла десять метров и вернулась.
– Что еще? – закричал Деструктор.
– Одна маленькая деталь не дает мне покоя… У них есть ключ… но они запирают кабинет, выпрыгивают через окно, возвращаются в школу и относят ключ на вахту. Если они хотели оставить школу незаметно, зачем относить ключ, ведь вахтерша могла их заметить? Бросить его где-нибудь, да и все. И пропажа макета бы обнаружилась не сразу. Если же они не опасались, что будут замечены, почему тогда не вышли через дверь?
– Я не знаю, – раздраженно ответил Деструктор. – А может, нам следует просто забыть обо всем этом и пойти домой?
– Ну уж нет, я только вошла в раж.
– Да ты с утра неадекватная.
На пути в учительскую мне встретились рабочие, но я приняла максимально невинный вид. К счастью, в самой учительской никого не было. Вот и журнал 5 «Б» класса, в синей глянцевой обложке… Четверг, восьмое сентября. Первым уроком был английский. Отсутствовала одна девочка по болезни. Далее следовала литература, которую проигнорировали некие Антонян и Веничкин. В тот день в школу они уже не вернулись. Я полистала страницы. Эти двое частенько прогуливали занятия вместе. Не наши ли это X и Y? Интересно… если Деструктор прогуливал второй урок, и эти двое прогуливали второй урок, и все трое отсиживались в кабинете биологии… как они умудрились не встретиться?
Шаги! Я бросила журнал на место, но убежать не успела. Директриса! Ноздри раздуваются, копыто загребает землю.
– Опять вы!
Я могла бы сказать то же самое.
– Снова мышь?
– Нет, кошка. Слышите – мяучит? А все, перестала.
Суровое лицо директрисы внезапно смягчилось.
– К зрительным галлюцинациям у вас добавились слуховые. Как закончите работу, идите домой.
– Ну что? – набросился на меня Деструктор, когда я вернулась в кабинет физики.
– В очередной раз наткнулась на директрису, – я рассказала отягчающие подробности, чем ввергла Деструктора в депрессию.
– Теперь она будет думать, что я не только воришка, сын малолетнего отца, но еще и мать у меня чокнутая.
– Не драматизируй. Веничкин и Антонян, случайно, не твои знакомые?
– Знать их не знаю, – отрезал Деструктор.
Я кивнула, не став распространяться, что после того, как директриса вышла из учительской, я просмотрела и журнал второго класса, обнаружив, что Деструктор пропускает занятия в те же дни и время, что Веничкин с Антоняном. Совпадение? Сыщики не верят в совпадения. Деструктор не договаривает… И это меня тревожит.
К тому времени, как мы докрасили парты, мы так надышались лаком, что голова шла кругом. Небо за окном успело приобрести приятный золотистый оттенок. Выйдя из школьных дверей, мы остановились, жадно вдыхая свежий воздух.
Мимо нас прошла девочка.
– Привет, – сказал Деструктор, но она не обернулась, поспешно удаляясь. На ней были дешевая футболка и юбка, из которой она уже немного выросла.
– Вы знакомы?
– Да это Камышова, из третьего «А». Она похожа на Полумну Лавгуд. И такая задавака. Никогда не ответит, только глядит, как на соплю.
– Что она забыла в школе в субботу?
– В библиотеке торчала, заучка. Она помощница библиотекарши, и, видимо, ей доверили ключ.
– Игорек, у тебя есть друзья в школе?
– С кем мне дружить? – с горечью осведомился Деструктор. – Одноклассники такие глупые. А уроки такие скучные… Да еще учителя разговаривают как с олигофреном. Ненавижу школу.
Эрик открыл нам дверь и поморщился.
– Ну и запах от вас. Откуда это вы вместе возвращаетесь?
Мы с Деструктором воровато переглянулись.
– Игорек помогал с ремонтом у моей мамы.
– А когда я звонил ему несколько часов назад, он сказал, что он у друга.
– Он был у друга. А потом великодушно согласился протянуть мне руку помощи.
Эрик покосился на Деструктора, как будто сомневаясь в его великодушии.
– Да? Деструктор, и как тебе Сонина мама?
– Психованная стерва. Достала меня вообще, – Деструктор сбросил кеды и завалился на диван.
Эти слова Эрика убедили.
– Эрик, у тебя есть еда? Мы оба ужасно голодные.
– Твоя бабушка сжалилась?
– В смысле?
– Ты же вечно жалуешься, что она тебя закармливает.
– Она… она просто совсем забегалась… с этим ремонтом.
– Сейчас что-нибудь сварганю по-быстрому. Посмотришь со мной «Выход дракона»?
Пока мы уничтожали пищу и наблюдали визжащего Брюса Ли, двигающегося как на быстрой перемотке, Деструктор вяло копался в ноутбуке, а потом и вовсе заявил, что устал и ложится спать.
– У вас какие-то тайные дела, – сказал Эрик, как только за Деструктором захлопнулась дверь ванной. – Но, может, оно и к лучшему. Мороженого?
– Большую плошку. И, кстати, Эрик…
– Да?
– Если у кого-то действительно тайные дела, как бы ты их вывел на чистую воду?
– Устроил бы очную ставку.
Эрик скрылся в кухне, а я впилась взглядом в ноутбук, который Деструктор оставил включенным. Очная ставка… Мне повезло – в «контакте» Деструктор не вышел из сессии. Во вкладке «Мои сообщения» я быстро нашла Антоняна и напечатала: «Завтра в 12.00 в школьной подсобке. И приятеля тащи. Дело есть». Я не могла ручаться, что завтра кабинеты будут открыты. Подсобка же, как я заприметила, запиралась только на крючок.
– Твое мороженое. Большая плошка.
Я отшатнулась от ноутбука.
– У тебя был такой вкусный сироп… ментоловый…
– Сейчас, – Эрик снова удалился в кухню.
Я заглянула в браузер. Пришел ответ: «Ок». Я суетливо нажала на «крестик», удаляя последние два сообщения. Следы заметены.
С утра Деструктор демонстрировал крайнюю подозрительность.
