Юлия Саймоназари
Чалгаевск
– Обещали, сегодня, – возмутился Рокотов.
– А я что? Я бы и сегодня дал, так нет никого. Все заняты на производстве.
– И как я один?
– Ну, потерпи два дня, я тебе десятерых приведу.
– Пятерых хватит.
– Не вопрос, – заискивающе улыбался Шабанов. – Ещё что-нибудь нужно?
Рокотов покачал головой.
– Обед с двенадцати до часу. Зайду за тобой, провожу в столовую, – сказал он и ушёл.
Рокотов достал из сумки рабочую форму и папку-планшет с шариковой ручкой. Переоделся, обошёл помещение, осмотрел оборудование, сделал пометки в бумагах, проверил расходные материалы, и начал с работы, которую мог осилить в одиночку, стал собирать насос.
***
В час обеда Шабанов не появился. Рокотов пошёл к проходной, чтобы спросить дорогу к столовой. После ярких ламп в цеху глаза долго привыкали к скудному освещению в полутёмных коридорах, и многие детали ускользали, оставаясь незамеченными. Рокотов по памяти поворачивал то налево, то направо в хитросплетении переходов, ответвлений и развилок. И пока он бродил, ему не встретился ни один рабочий.
Когда зрение привыкло к полумраку, Рокотов понял, что окружающие его стены совсем не похожи на те, мимо которых он шел утром с Шабановым. Он свернул в широкий коридор, испещрённый чёрными проёмами. Прямые линии, разграничивающие пол, стены и потолок далеко впереди соединялись в одну точку. Рокотов остановился и только теперь заметил – гудящие машины и грохочущие станки шумели где-то позади.
– Эй, (эй-эй-эй…) есть кто-нибудь (кто-нибудь-кто-нибудь-кто-нибудь…)?! – эхо размножило слова и унесло в тёмные коридоры. – Люди! (люди-люди-люди…).
«Внутренняя связь!» – он вспомнил наставление Шабанова и пошёл искать телефон.
Рокотов остановился у красного дискового аппарата, под ним на полке лежал привязанный справочник. Он нашёл номер проходной, снял трубку и закрутил первую цифру. Диск мягко затрещал, возвращаясь на место. Рокотову всегда нравился этот звук, и сейчас он будто вернулся на двадцать пять лет назад, в квартиру покойных родителей, где в прихожей на холодильнике стоял телефон, по которому он каждый вечер созванивался с Вероникой – мамой Нади. Он набрал последнюю цифру.
Из трубки посыпались короткие гудки. Рокотов тяжело выдохнул, нажал на рычаг. И снова обрывки вместо непрерываемого сигнала. Он положил трубку и пошёл дальше.
Электрические лампы ослабевали, темнота отвоевывала всё больше территорий. Но Рокотов не замечал растущих чёрных пятен, пожирающих свет. Ностальгия сделала его безразличным ко всему.
Из-за угла одного из бесчисленных проёмов, ведущих в узкие коридоры, кто-то выглянул. Рокотов остановился. В зыбких очертаниях незнакомца просматривалось что-то ложное, пробуждающее страх. Запахло то ли дёгтем, то ли камфорным маслом и больной плотью. Рокотов поморщился. Из-за таинственной фигуры вынырнуло ещё несколько силуэтов. И вот они уже толпились в каждом проёме – неправильные, чужеродные, пугающие.
– Кто там?! – задрожал голос Рокотова.
Он убеждал себя, бояться нечего, но толпа во тьме внушала обратное. В ответ доносилась тихая возня и хрипы.
– Данил! – донеслось из-за спины.
Он вздрогнул и обернулся.
– Что ты здесь делаешь?! Я тебя обыскался! – Шабанов бежал к нему.
Рокотов снова посмотрел на проёмы узких коридоров, уводивших направо и налево. В них никого не было.
– Там кто-то есть, – сообщил он Шабанову.
– Нет тут никого. Эти цеха работают в ночную смену.
– Я видел, там кто-то стоял.
– Перетрудился? – засмеялся Шабанов. – Пошли. Как ты вообще сюда забрёл?
– Столовую искал.
– Ну, здесь ты её точно не найдёшь. Раз заблудился, позвонил бы. Я же говорил! Вон телефоны везде висят, – он указал на тот самый, по которому звонил Рокотов.
– Этот не работает.
– Значит, другой надо было найти.
– Не успел. Кстати, как ты узнал, где я?
– Случайно. Думаю, дай загляну, вдруг ты здесь, и видишь, угадал.
– На вашем заводе даже дорогу спросить не у кого.
– Говорю же, этот сектор работает в ночную. Ладно, пошли скорей в столовку, пока всю еду не разобрали, – поторопил Шабанов.
***
Из-за толщи смога, висящего над городом и днем, и ночью темнело здесь рано. Чахлый свет редких фонарей набрасывал на улицы Чалгаевска жёлто-коричневую вуаль, и всё вокруг казалось зернистым, как на ретро-фотографии с эффектом сепии. В искусственном свете лица прохожих выглядели радостными.
Рокотов вошёл в гостиницу. В вестибюле стоял неприятный запах, точно так же пахло в коридоре на заводе.
За столом вахтёрши сидел человек в балахоне.
– А где Тамара Георгиевна? – Рокотов подошёл к столу.
Незнакомец поднял голову.
– Господи! – Рокотов отшатнулся.
В глубине капюшона виднелись слои бинтов и жёлто-зелёные радужки на кроваво-белом глазном яблоке. Незнакомец вскочил, пряча забинтованные руки в растянутые рукава, и скрылся в коридоре первого этажа.
Рокотову стало не по себе, и он поспешил в номер.
***
В дверь постучали. На пороге стояла вахтёрша.
– Чего искал?
– Утром вода в душе была холодная…
– Иногда бывает. Включи, подожди, и горячая пойдёт. Всё?
– Да. Нет. Постойте. Кто этот человек в бинтах? Кажется, я напугал его, хотел извиниться…
– Сын мой, Егорка. Болен он.
– Он тоже работает на заводе?
– С чего взял? – она подозрительно прищурилась.
– Просто… Нет, ничего. Извините. Спокойной ночи.
– Спокойной… – пробурчала она и пошла к лестнице.
Рокотов сидел у окна и смотрел на людей, бредущих в сторону завода. Они представились ему гномами, идущими в чёрные пещеры под большой горой. Он вспомнил, как вместе с Надей читал книгу про гномов и хоббита, и как она звонко смеялась над глупыми троллями. Это было до болезни, тогда она ещё не разучилась заразительно хохотать, а он не разучился радоваться жизни. Сердце Рокотова сжалось, по щекам потекли слёзы.
