Юлия Александровна Бочарова
Любовь на американских горках
Глава 9. Куба
Алёна проснулась в поту, от собственного крика.
– Ужас… это бред… это приснилось, – говорила она сама себе, тяжело дыша. Мозг ещё продолжал по инерции «додумывать» ночной кошмар, который её разбудил.
Там были они с Володей, она зачем-то оделась в шкуру медведя, а ещё там было море, которое поднялось волной и так и застыло, вот-вот обрушится – и никак не накрывало. И Алёна видела в этой волне, прямо перед собой стаю мелких блестящих рыб и белого дельфина-афалину.
– Фух.
Алёна потёрла виски и лоб ладонями. В комнате было душно, хотя она оставила окно приоткрытым на ночь, в режиме микро-проветривания.
Алёна скинула одеяло и опустила ноги на паркет. Весь ремонт в квартире был современный, и лишь на полу она оставила старый добрый паркет-«ёлочку» – его только переложили заново, чтобы не скрипел. Этот пол напоминал ей о детстве в панельной девятиэтажке, когда всё ещё было впереди, всё казалось прекрасным и возможным, и желания всегда исполнялись – стоило написать об этом Деду Морозу или доброй фее. М-да, теперь-то письмо никому не отправишь: «Хочу, чтобы муж снова был рядом».
Алёна встала и босиком потопала в ванную.
На первый семейный Новый год они с Володей всё-таки поехали в путешествие, поближе к экватору: Алёна хотела для них с мужем самого лучшего, а не эту холодную слякотную Москву, где к концу декабря шёл мокрый снег с дождём, и было не ясно, наступит ли вообще зима. Выбрали (вернее, Алёна выбрала) Кубу, где узкий полуостров Икакос вдаётся на 20 километров в атлантический океан. Этот курорт называется Варадеро. У Володи на второй день после прилёта высыпала краснота по всему телу – аллергия на тропическое солнце, – и он пару дней вынужден был сидеть в бунгало на берегу, а если выходил, то весь укутанный с головы до ног. Алёна обижалась, как будто он сделал это специально, и уходила купаться и гулять одна.
– Солнц, ну давай я сейчас намажусь пятидесяткой, укутаюсь, и мы поедем в город, – говорил Володя.
– Нет уж, не стоит рисковать. Сиди болей. Мало ли что у тебя ещё расклеится от хорошей погоды, – отвечала Алёна, брала плетёную сумку через плечо и отправлялась на прогулку одна.
Куба напоминала ей советские артефакты, которые она ещё успела застать в детстве. Как будто рельсы аттракциона привели их вагончик к тому участку, где выставлены ретро-экспонаты, поезд едет медленно, и оттуда сверху можно взглянуть на своё прошлое.
Многие отели в Варадеро представляли из себя серые высотки, похожие на старые советские общежития. Такие здания Алёна видела на ВДНХ, на улице Бориса Галушкина. Они стояли в ряд, бочком к улице, устаревшие, но сохранившие следы былого величия, и смотрели сверху на трамвайные пути и раскидистые липы.
Местные отели, и правда, строились как общежития в те времена, когда Куба дружила с СССР. Их возводили наши строители, приезжавшие на «остров свободы».
А на «изнанке» полуострова, за кубинскими отелями, почти сразу начинались бедные кварталы, где жили местные: хаотичные тесные постройки, вагончики, грязные дети без трусов, одежда на верёвках, бочки на крышах для подогрева воды от солнца. На проезжей части красовались яркие ретро-автомобили, Алёна увидела среди них и много советских: «Жигули», «Волги», «Москвичи». Как они тут до сих пор бегали без оригинальных запчастей? Некоторые кубинцы среднего и старшего возраста даже помнили несколько слов по-русски.
Когда Володя адаптировался к местному климату, они с женой стали «валяться» на пляже почти целый день. Алёна с грустью считала, сколько им ещё осталось отдыхать: семь с половиной дней, шесть и две трети, пять дней и два часа, – и ей не хотелось упускать ни минуты.
Володя любовался ею и немного отодвигал купальник, чтобы посмотреть на контраст между загаром и белой кожей, проводил вдоль этой линии пальцем. Алёне было щекотно и сразу хотелось секса, что на пляже было, конечно, недопустимо. Она тянула его в бунгало.
А перед отлётом целых три дня море штормило, волны поднимались до полутора метров. Алёне казалось, что у неё «украли» драгоценные дни отпуска, и она рвалась попрыгать на волнах. Кроме того, было 19 января, а она давно уже предвкушала, как выложит фотки с белоснежного пляжа и напишет пост в соцсетях: «Я тоже по обычаю окунулась в воду на Крещение, но решила на всякий случай поближе к экватору».
Володя её не пускал на пляж, и они сильно поссорились. После ссоры Алёна кинула ему что-то резкое и ушла из бунгало, чтобы побродить по берегу и «остыть». А потом она скинула одежду (тонкую белую рубашку сразу сорвало ветром с лежаков, нагромождённых один на другой, и унесло) и пошла в море, уворачиваясь от волн, которые пеной разбивались о её бедро.
Володя пошёл вслед за женой через пять минут – беспокоился за неё и хотел помириться, собирался предложить ей поехать на другой курорт на майские праздники, если ей не хватило отдыха. Он бы специально взял дополнительный отпуск ради этого. Но на волнах Алёны не было. Её унесло очень быстро в ту сторону, где не было облагороженных пляжей. Да если бы они и были – в такую погоду не расставляли даже шезлонги, и никто сюда бы не зашёл. Спасатели, выставив красный флаг, считали на этом свою миссию выполненной, и отдыхали со стаканом пива дома или в служебных комнатах при отеле.
Если бы не рубашка, которая зацепилась за колючие сухие обломки на стволе пальмы, Володя решил бы, что Алёна ушла в один из местных баров или сидит сейчас в лобби основного здания отеля, попивая коктейль и злясь на него. Пошёл бы за ней туда.
Он нашёл жену, хоть и не сразу, и вытащил из воды. Волна ударила Алёну по затылку, и она ушла под воду, потеряв ориентацию в пространстве: она не могла понять, где верх, а где низ, и почему она до сих пор не выплыла, хотя казалось бы, вот он – дневной свет над водой. Потом, уже на берегу, у неё из носа и изо рта долго текла вода. Состояние, когда не чувствуешь опоры и не понимаешь, что происходит вокруг, ей не раз ещё вспоминалось после.
Обратно в Москву они летели молча.
Сейчас Алёна стала понимать, что Володе, во-первых, не нравилось на Кубе, и было реально плохо от непривычного климата, а во-вторых, она «попила» у него немало «крови» своими обидами, но он любил её и старался подстраиваться, а насильно спасал, когда она уже совсем выходила из берегов. «Какая же я дура, вообще его не видела, только на себя, такую офигенную, смотрела и только ради себя чего-то старалась», – думала Алёна, лёжа в наполненной почти до краёв ванне, в своей квартире. Сейчас она готова была ругать себя за все их ссоры и себя же винить во всех бедах – может, даже больше, чем стоило бы – настолько она хотела вернуть мужа.
Она сползла под воду и выпустила из носа воздух. Тот «бульками» поднялся к поверхности. Алёна лежала так несколько секунд: задержка дыхания часто помогала ей успокоиться, – а потом резко поднялась над водой, откашлялась и задышала. Голова слегка закружилась.
Алёна потянулась к полке, на которой лежал телефон, проверила – сообщений от мужа нет. «Конечно, нет, и быть не могло, – подумала Алёна, откладывая телефон. – Разе он когда-нибудь прогибался?»
Она почувствовала, что вода в ванной остыла, и включила погорячее.
Глава 10. Нервный срыв
21-го января, после прилёта в Москву, Алёна пошла на работу, а 25-го «загремела» в больницу с нервным срывом.
– Отдохнула, ничосе. Может, ей вредно перерывы делать в работе? Это на неё производственники брызнули ядом на совещании, а она отвыкла, – шептались сотрудники.
То ли организм Алёны, и правда, отвык от жёсткого рабочего ритма и расслабился, то ли ещё что – но только на совещании у неё потемнело в глазах, и она завалилась на бок, на глазах у коллег и генерального директора. Валяев подхватил её на руки.
После новогодних каникул офисная жизнь ещё была ленивой и расслабленной, постепенно разгоняясь до привычных рабочих темпов (все важные дела планировали на февраль) – и обморок начальницы Экономического управления стал главным событием для обсуждения в офисе.
Володя каждый день приходил к ней в больницу, «строил» врачей и платил медсёстрам, чтобы о ней лучше заботились, приносил печенье и экзотические фрукты и для жены, и для соседок (палата была на четверых). Как ни странно, Алёна впервые за несколько месяцев с их воссоединения с Володей почувствовала себя по-настоящему любимой. Она плюнула на рабочие дела и стала наслаждаться своим положением. Современные больничные кровати на больших голубых колёсах были прикольными: она таких раньше не видела. Соседки по палате оказались милыми и весьма интересными. И даже овсяная каша в местной столовой казалась Алёне вкусной.
С утра до пяти часов дня она ходила на процедуры, отдыхала, ждала Володю, потом они шли в больничную оранжерею с огромными стёклами. Он обхватывал жену и поддерживал, ради неё шёл такими же тихими и мелкими шагами. А Алёна рассказывала мужу, как толстая соседка Джамиля из другой палаты – наверное, грузинка или откуда-то ещё с Кавказа – надолго запиралась в ванной перед визитами мужа и сбривала со всего тела чёрные волосы, и никто не мог туда попасть. А потом они уже с мужем там запирались вдвоём, и это было уже гораздо быстрее. Алёна смеялась, а потом эта соседка проходила мимо них со своим мужем под ручку, и Алёна прятала лицо в Володино плечо, чтобы их не смущать.
Со временем семейная жизнь стала спокойнее, словно поезд на их аттракционе выехал на ровный прямой участок, без разгона и даже с некоторым замедлением. Алёна сейчас ловила себя на том, что и не знает, был ли счастлив Володя, если был, то когда, и что с ним вообще происходило за рамками их общения тет-а-тет. Как такое могло случиться?… Алёне казалось, что её счастья хватает на двоих с избытком, и что они чувствуют одно и то же. А если в чём-то расходятся – что ж, они не так долго ещё вместе, притрутся и станут одной душой и одним телом – на то они муж и жена.
В той деревне, куда Алёна в детстве уезжала каждое лето к бабушке, была такая парочка: дядя Миша и тётя Нина – старенькие, сморщенные, у обоих кожа на лице и руках коричневая и обветренная от работы на солнце. Загар у обоих – сверху до линии ворота, на руках – до отворота рукавов, а дальше белая кожа. Они были одного роста, и даже голоса и интонации у них стали похожи. Алёна бегала в дом старичков, потому что дружила с их внучкой Леной. Дядя Миша начинал говорить – тётя Нина заканчивала. Она просила его принести что-нибудь из кухни, забывая нужное слово – и он приносил именно то, что она имела в виду, а ещё – то, что жена подумала, но забыла вслух сказать.
– Ого! Как это у них получается? – спросила Алёна подружку, когда впервые увидела этот «фокус».
– Не обращай внимания, они всегда такие, – сказала подружка, затягивая волосы в хвост перед трельяжем, который стоял у них в «зале». – Хочешь секрет? Я думаю, что они телепаты. Знаешь, кто такие телепаты?
Алёна точно не знала, но признаваться в этом не хотела:
– Ну это которые умеют будущее предсказывать.
– Нет. Это которые смотрят на тебя и всё-всё про тебя понимают: какая ты, о чём сейчас думаешь, чего тебе хочется или наоборот, совсем не хочется. Или даже чего ты боишься. И что ты решишь сделать в следующий момент. Они всё чувствуют. Ну вот, – говорила Лена, поправляя створку трельяжа так, чтобы увидеть себя сзади и любуясь идеальным «хвостиком».
– А это передаётся по наследству?
– Не знаю, поживём-увидим, – говорила подружка, явно повторяя умную фразочку за кем-то из взрослых. – Ну что, пошли! Ты цветные мелки взяла?
А Алёна смотрела на старичков и думала, что хочет тоже такие отношения, когда вырастет. Пусть у неё будет муж, который всегда и во всём её понимает, а она бы его понимала. Скажем, вот сидят они вместе на скамеечке, и вдруг ей кажется, что он хочет бутерброд из белого хлеба с маслом и сахаром, и она идёт в дом, делает лакомство и приносит ему. А он такой: «Как ты угадала?! Это именно то, чего мне сейчас так сильно захотелось!», – и с удовольствием откусил бы от приготовленного ею бутерброда. Ну и ей предложил бы, конечно, куснуть с другого конца. Он же ведь тоже поймёт, что ей захотелось, пока она готовила и несла.
Какое-то время Алёне казалось, что у них с Володей именно такое взаимопонимание, и к старости есть все шансы стать похожими на тётю Нину и дядю Мишу. Но оказалось, что идиллия была только у самой Алёны. Может, потому что её муж был телепатом, а она сама только притворялась? Или просто их аттракцион был задуман гораздо более интересным?
Глава 11. Возобновление дружбы
Алёна вылезла из ванной, укутавшись большим махровым полотенцем, и с ещё одним полотенцем на голове. Она подошла к окну и посмотрела на улицу. Уже светало: в мае уже в 3 часа ночи на горизонте появлялась светлая полоска, а к 4-м утра совсем рассветало.
За окном пели птицы. После дождя сильно пахло черёмухой и сиренью, которая тоже начала расцветать. Удивительно – в их дворе, посреди Москвы поселился скворец. Вот уж природа очистилась так очистилась. Ленты в соцсетях сейчас пестрели мемами и смешными гифками на эту тему. Стоило зайти в фейсбук – тут же попадалось: «В Крыму на побережье дельфины», «В городе-миллионнике появились жуки-олени», «На улицу Изюмская вышла лиса».
– Да уж, – сказала Алёна, постукивая костяшкой пальца по стеклу. – Природа вообще так хорошо очистилась, что мужья уходят от дурацких жён и возвращаются к друзьям, в исходную среду обитания.
Спать не хотелось. Алёна взяла телефон и зашла в фейсбук, на страницы своих бывших подруг. Они были в сети.
«Привет!» – написала Алёна той, что красила волосы в разные цвета.
«О, дароффки! – ответила Юля сразу же. – Какие люди! Сколько лет, сколько зим! Ты чё здесь делаешь?».
Подруга тут же собрала общий чат: «Девчонки, смотрите, кто у нас. Закрутевшая замужняя Алёна», «Чмоки!», – и множество смайликов и стикеров, выражавших удивление, радость, объятья поцелуи, восторги и всё в том же стиле.
На следующий день Алёна встретилась с подругами в парке – «контрабандой», как они шутили, потому что в Москве карантин ещё не сняли, и в парках гулять было запрещено. Бутылка испанского полусладкого вина, пластиковые стаканчики, которые девчонки тут же украсили лаком для ногтей, поставив на них точки и волнистые линии, как на дизайнерских бокалах. А ещё смех, эмоции, какая-то живая волна, участие и сочувствие.
– Да он абьюзер! – говорила одна из подружек, поднимая свой стаканчик. – Алёнка, ты сама себя слышишь? Что ты говоришь?! Ты плохая, ты не такая. Да он вообще охамел в край, тебя бросать из-за такой ерунды!
– Точно, – вторила ей другая. – Помнишь, как ты с Игорем ездила в Таиланд? И как он тебя убеждал, что ты хуже всех?
– Ты вообще тогда на человека была не похожа, – соглашалась третья. – Извини, подруга, но я честно говорю всегда прямо, у тебя и глаза были, как у собачки, и вся забитая, и от фигуры одни кости остались. Хочешь сейчас такой же стать?
– Бросай его нафиг.
– Ушёл – и скатертью дорога! Давайте выпьем, девчонки?
– Алён, за тебя. Ты красивая, успешная, ты настоящая женщина. Он ещё будет локти кусать, что упустил такое сокровище! На коленях назад приползёт.
Подруги чокнулись пластиковыми стаканчиками, и Алёна пролила на землю немного вина – видимо, слишком сжала в ладонях свой стаканчик. Но подруги сразу дали ей салфетки и по-доброму «подкололи»:
– Эй, вроде, ещё не пьяная, – а потом дружно выпили за неё. Одна за всех – и все за одну.
Домой Алёна вернулась заметно повеселевшей и бодрой, несмотря на бессонную ночь. Ей не очень верилось, что Володя приползёт на коленях, но представлять это было приятно. Пусть он не на коленях, а просто придёт, выглянув из-за огромного (ладно, пусть даже не огромного, а совершенно обычного) букета. И скажет: «Мы и раньше иногда расставались, но связь между нами сильнее нас. Давай больше не будем никогда даже делать попытки бросить друг друга?». И пусть это всего лишь мечты – но может же человек хоть иногда помечтать?
А после обеда Алёне принесли официальное уведомление о начале бракоразводного процесса.
«Странно. А разве уже можно? Карантин же, никто не работает», – думала Алёна. Она так растерялась, что не спросила сразу о подробностях, просто расписалась в получении.
Почему-то она была уверена, что до конца мая (а если повезёт, то и дольше) никакие решительные действия не начнутся, и у неё ещё есть время… На что? Исправить? Или чтобы всё само как-нибудь решилось? Чтобы на Москву упал метеорит, и разводиться им с Володей не пришлось бы, в виду внешних, более сильных обстоятельств?
Метеорит… Володя… обстоятельства… лето… надо будет купить крем после загара… Мысли Алёны куда-то уплыли, и она так и заснула, на пуфике в прихожей, с бумагой в руках.
Глава 12. Ревность Алёны
После её болезни на первом году замужества семейная жизнь пошла, в общем-то, хорошо – ровно и более-менее спокойно. Только иногда у Алёны были «взбрыки» и «психи», как она это сама называла. Но она списывала это на ПМС. Девушка даже стала вести дневник своего цикла (каких только приложений для телефона ни придумают!), записывая настроения и события на каждый день и сверяясь с таблицей выработки гормонов. Это не очень совпадало, и Алёну скорее в шутку, чем всерьёз, наложила на этот дневник ещё и лунный график – и теперь сбои в её настроении укладывались в один из этих графиков, а значит, были в какой-то мере оправданы. Приятно было ощущать, что всё объяснимо и под контролем.
Муж стал больше работать, перешёл в другую компанию с повышением, но и ответственности у него стало больше. Ему не хотелось быть «приживальщиком» при успешной и красивой жене. Мешать её карьере он точно не стал бы, хотя Алёна и провоцировала его мягко:
– Ну хочешь, я уйду с работы? Стану печь пироги, а ты такой будешь приходить усталый, и я тебе массажик и… м… – Алёна не договаривала, ласкаясь к мужу, но это было явно что-то заманчивое. – А хочешь, я тебе ребёнка рожу?
– Хочу. Обязательно. Даже двоих или троих. Но давай через пару лет?
Володе хотелось детей, но позже, когда он сам встанет на ноги и будет настоящим мужиком, который в состоянии один содержать семью, если Алёне и в самом деле захочется бросить работу и стать классической домохозяйкой.
После рассылки резюме его пригласили в российский филиал китайского банка. Им всё понравилось, только сказали:
– О, какой у вас необычный акцент в английском. Чаще всего у русских другой.
Начальник с плоским лицом и набухшими веками, которые почти закрывали щёлочки глаз, всегда улыбался и показался Володе очень доброжелательным.
И закипела работа. В новом филиале всё надо было создавать «с нуля»: и конфигурацию информационной системы, и защиту и систему безопасности, и многое другое, в чём Алёна не разбиралась. Володя рассказывал ей об этом после работы, но единственное, что она из этого могла уловить – то, что её муж очень умный и решительный.
Находить и тестировать персонал тоже приходилось Володе. Параллельно он изучал китайский язык, чтобы проще было общаться с руководством филиала. Да и на перспективу это весьма пригодилось бы.
Володя изменился: стал более серьёзным и сосредоточенным, купил дорогой костюм, подобранный стилистом и исправивший недостатки его фигуры. В модном барбершопе ему сделали новую стильную стрижку и поправили брови – он сам никогда бы не подумал, что ему такое пойдёт. На Володю начали заглядываться женщины – Алёна стала замечать это, где бы они с мужем ни появлялись вдвоём. В соцсетях у него появились новые подписчики и френды, в том числе и красивые девушки, хотя в открытом доступе он по-прежнему мало писал. Алёне было сначала лестно: она не ожидала, что муж станет таким красивым, – а потом она стала даже немного ревновать.
– И кто это у тебя? – спрашивала она Володю, заглядывая вечером в его телефон, пока тот ужинал и листал ленту.
– Да так, знакомые, коллеги, – отвечал он. – Персонал сейчас идёт на собеседования, и зачисляем новых, люди добавляются.
– Это к вам такие приходят?!
– Угу.
– А почему она в купальнике так выставляется?!
– Да ладно тебе. Это на ресепшн девочка.
– А это кто? – тыкала она пальцем в экран, на фотографию яркой брюнетки с пухлыми губами.
– Алён, ты ревнуешь, что ли?
Володя смеялся и целовал жену в ухо или в плечо – куда доставал, потому что она уворачивалась, стараясь сохранять серьёзность.
– Это картина из флешмоба, девушка изображает кадр из фильма. Я её не знаю даже.
– А зачем ты на неё смотришь? – не унималась Алёна.
– Потому что если я буду смотреть на тебя, моя дорогая жена, то я не смогу есть.
– Почему это?! – она в шутку обижалась, сохраняя прежний тон.
– А вот поэтому, – Володя откладывал вилку и хватал Алёну за талию. Она визжала и отбрыкивалась, а он легонько кусал жену в шею и спускал с неё шёлковую рубашку от пижамы и целовал.
– Эй! Порвёшь!
– Обязательно. Видишь, до чего ты меня доводишь? Я просто… – и он рычал, а их «потасовка» переходила в секс здесь же, на кухне, или в комнате, или в ванной, если по ходу дела они опрокидывали на себя еду со стола.
Алёне это очень нравилось. А Володя знал, что ей нравилось – поэтому он так и делал. Хотя ему самому, если честно, больше хотелось спокойно съесть вкусный ужин, а потом завалиться на диван в гостиной и «потупить» в телефон, чтобы расслабиться. На выходных, особенно «длинных», типа майских праздников, ему по-прежнему хотелось секса с любимой женой, но он часто не успевал даже к ней пристать. Он открывал утром глаза – а она уже умытая и красивая, лежит рядом и делает вид, что только что проснулась, а ногу на него положила якобы совершенно случайно, во сне. Сама же пахнет французским розовым мылом и тихонько перебирает пальчиками по его груди. Точно, от этого он и проснулся. Почему-то проявлять инициативу Володе уже не хотелось.
Получая секса меньше, чем ей хотелось, Алёна стала ревновать мужа всё сильнее. Ей казалось, что Володя её разлюбил или не ценит как следует их молодую семью, не понимает, насколько его жена хороша. Ну как так-то?! Люди в сорок лет имеют регулярный секс, а ей приходится выпрашивать, и чем дальше, тем больше. Муж ещё молодой, нет и тридцати, и он должен хотеть всё время. Не иначе как у него появились другие интересы на стороне.
Алёна стала подозрительной, требовала у Володи показывать ей переписку и прислушивалась к телефонным разговорам, если ему кто-то звонил в её присутствии. Снаружи было слышно, мужской голос или женский, и если второе – у неё сразу как будто пекло в груди, и она переставала себя узнавать.
– Алёна, солнц, ну хватит, – говорил Володя. – Это уже ни в какие ворота. Я разве давал тебе повод?!
– Ещё не хватало, чтоб ты давал! – отвечала она в запале.
Однажды её ревнивые придирки по телефону услышала главбух китайского банка. Та позвонила Володе на ночь глядя, потому что её подразделение сводило баланс, они остались на работе допоздна и сами не могли разобраться в новом приложении к автоматизированной системе банка.
С тех пор в китайском банке стали ходить слухи про Володю и его ревнивую жену, над ним посмеивались и «подкалывали», ведь бухгалтерия – не то место, где держатся секреты. Володя сдерживался, не реагировал и переводил разговоры на рабочие дела, чем ещё больше распалял желание сотрудниц бухгалтерии узнать, что у него там в семейных делах. Алёна узнала об этом случайно, через полгода, когда заехала за Володей перед походом на выставку французских импрессионистов в «Artplay» на Курской. Она встретила мужа внизу у его банка и краем уха услышала смешки бухгалтерш, которые в это же время уходили домой: «Надо же, красивая. А такая психованая». Алёна была обескуражена: муж не рассказал ей о проблемах, которые вызвала её ревность. Сначала ей было ужасно стыдно, а потом она разозлилась на Володю: какого фига он строит из себя святого?! Почему ничего не рассказывает? Они же должны быть открыты друг другу. Как решать проблемы, если их не обсуждать? А пока они с мужем стояли в пробке по пути к выставке, Алёна вспомнила, что ревность её была на пустом месте, и она сама виновата. Что бы он стал обсуждать? «Наезжать» на неё? Просить её успокоиться? Так он это уже делал.
По выставке Алёна ходила мрачная и искала повод придраться к чему угодно.
– Алён, ты чего? Что-то случилось?
– Всё в порядке.
– Ты приехала – звонила снизу, такая весёлая была, а теперь…
– Я же сказала, всё в порядке! – отрезала она таким тоном, чтобы спрашивать ему расхотелось.
– Окей, – сказал муж. – Давай я тебя сфоткаю рядом с Моне.
Володя не понимал, что её бесит, а она, поймав себя на «психах», решила держать в руках свои эмоции. Не хватало ещё подтвердить диагноз этих тупых бухгалтерш!
В конце концов, она взрослая женщина, уважаемый специалист, начальник Управления, в её подчинении больше 50 человек, у неё непростое начальство – и со всеми она умеет находить общий язык, все её уважают и ценят. Только с мужем почему-то она «слетает с катушек» и не может себя контролировать.
Может, родить всё-таки ребёнка? Перестать есть противозачаточные таблетки и сказать мужу, что случайно «залетела». Это планировать малыша он не хочет, а как узнает о беременности – наверняка, сразу обрадуется. Ну может, и не сразу, но он точно станет заботливым и хорошим отцом.
Алёна думала, что она сможет уйти в декрет, перестанет нервничать, наладит регулярное здоровое питание и прогулки с розовощёким малышом по парку, где на асфальтовые дорожки падают золотые листья – и тогда она станет гораздо спокойнее. Эта мысль Алёну и привлекала, но и пугала немного. Скажем, где гарантия, что Алёна не растолстеет и не подурнеет после родов? Девушка даже заглядывала на «мамские» форумы и в специализированные телеграм-каналы, чтобы посмотреть, как оно там – есть ли жизнь после рождения малыша. Полистав эти страницы, она закрывала их скорее обратно. Бессонные ночи, некогда помыть голову, ссоры с мужем, проблемы с молоком, мастопатит, обмороки. Даже зубы молодым мамам почистить не всегда удаётся. Введение прикорма – оказывается, тоже не такое чудесное событие, как показывают в рекламе. На экране розовощёкий малыш делает «ам», и мама с папой умиляются, стоя посреди идеальной кухни. По факту же весь пол и стены вокруг обычно заплёваны кашей и пюре, ребёнок орёт и пытается вылезти из стульчика для кормления, муж упрекает жену, что она потакает малышу и не воспитывает как надо (а некоторые мужья вообще уходят из квартиры, придумывая себе дела, лишь бы не присутствовать при этом), на блендере засыхают остатки пюре, а молодая мама льёт слёзы, сидя на полу с ложечкой. От счастья, наверное. А если ещё проблемы со здоровьем у ребёнка? Это вообще с ума сойдёшь. Начитавшись этих откровений, Алёна отложила мысль о рождении ребёнка. Наверное, муж всё-таки прав, и не стоит с этим спешить. Пока у них есть пара лет, чтобы быть счастливыми вдвоём.