Юлия Александровна Бочарова
Любовь на американских горках
Глава 3. Страх
Володе страшно было расходиться с женой. Слишком уж много крови он потерял во время их расставания на два года, причём буквально. У него упал гемоглобин до восьмидесяти, при нижней границе нормы сто тридцать для мужчин. Голова кружилась, в глазах летали «звёзды». Врач сказала, что такое бывает от сильной кровопотери или после серьёзной операции. Володю обследовали, подозревая опухоль или поражение сосудов, но никаких органических причин не нашли. После курса уколов для повышения гемоглобина врач посоветовала Володе побольше отдыхать и не доводить себя до такого состояния ежедневными стрессами.
– Ох уж эти современные менеджеры, – говорила она своему мужу и сыну-подростку за ужином, придя с работы. – Гонятся куда-то, всё хотят успеть. Думают, что организм железный, и его хватит на что угодно. Ты ещё сосиску будешь? Горошка подложить?
Её муж кивал лысеющей головой, блестящей под светом лампочки, и пододвигал тарелку за новой порцией. Он обычно предпочитал лежать на диване и ничего не делать, играя на телефоне и вяло просматривая объявления о поиске работы время от времени. Жена-врач злилась на него за безделье, но в такие моменты считала, что лучше уж пусть лежит, чем рвать жилы. Хоть и ленивый муж, но зато живой и здоровый.
Итак, в марте этого года Володя не хотел насовсем рвать отношения с Алёной. Он решил съехать от жены на время, чтобы хорошенько подумать и решить, как им быть дальше. Почему-то ему опять казалось, что всё зависит от него, и он «ведущий» и главный в их «дремучем лесу».
Перед волонтёрской поездкой Алёны (той самой, в которой её остановили без пропуска) Володя помогал ей загрузить вещи в машину, и они поговорили.
– Алён, ты не против, если я поживу у Костяна пока?
– Надолго?
– Не знаю, как получится. Надо ему помочь с одним делом.
– А, – она помолчала и не стала спрашивать, что за дело. – Когда уезжаешь?
– Да прям сейчас и поеду. Забегу домой, переоденусь.
– Как хочешь. Дело ваше.
Алёна пожала плечами, села в машину, захлопнула дверцу и уехала.
Алёна не ожидала застать мужа дома, когда вернулась с багажником, полным памперсов. А он задержался в квартире, поставив чайник, чтобы выпить отвар шиповника перед дорогой. А пока отвар настаивался, сел за ноут и не теряя времени стал искать себе отдельное жильё. Алёна так просто его отпустила, что видимо, постоянная квартира ему скоро понадобится.
Психолог Фаина Ивановна сказала бы, что он подсознательно хотел дождаться жену – поэтому и остался, придумав повод. Но она про эту ситуацию не знала.
Процесс поиска затянулся, как это часто бывает: зайдёшь в интернет на секундочку, а «выныриваешь» через четыре часа. Отвар шиповника к тому времени давно остыл. Время для съёма квартиры было не очень подходящее – карантинное, – и все сделки приостанавливались, объявления оказывались недействительными. Гостиницы и хостелы тоже закрывались. Агентства держали его на «дозвоне» по двадцать минут, так что он возненавидел нежную мелодию ожидания.
Но Володе удалось-таки найти подходящую «однушку» в аренду, недалеко от метро Выхино на «фиолетовой» ветке. Он отправил запрос и закрыл крышку ноутбука. Глаза его болели от экрана, а голова гудела от мыслей о неприятностях, которые ещё не известно было как обернутся. А ещё – от того, что он такой неудачник: не смог справиться с собственной женой, которая его так любила.
После поисков Володя пошёл «отмокать» в горячей ванне (Алёна осенью рассказала ему про этот способ – смывать неприятности водой). Но когда он уже залез и включил воду, то вспомнил, что его полотенце в стирке, а новое он не взял. Полотенца лежали в шкафу в спальне, и Володя сейчас копался в шкафу, абсолютно голый. Алёна, войдя в квартиру, захлопнула входную дверь и чуть поскользнулась в коридоре на мокром полу (Володя оставил следы после ванны).
– О господи. Это ещё что? – сказала Алёна.
Володя хотел выйти к ней, но вместо этого спрятался за шкаф, сам не зная почему. Наверное, не хотел «светиться» перед женщиной, которая от него отдалилась, в таком глупом виде, голышом, в её комнате.
Алёна зашла в спальню и стала раздеваться, разговаривая сама с собой и ругаясь вполголоса на полицейских, которые не дали ей проехать в детдом. Бретельки её нового бюстгальтера были затянуты слишком туго и впивались в плечи всю дорогу. Избавление от него явно принесло ей облегчение. На плечах Алёны остались красные вдавленные полоски. Алёна скинула свой лифчик на кровать, размяла плечи и полезла в шкаф за длинной домашней футболкой – но увидела движение у стенки. Там кто-то есть! Она завизжала, не думая схватила с полки утюг и запустила им в «грабителя» (или извращенца из числа её бывших ухажёров – бог знает, кто может прятаться за шкафом в пустой квартире).
Алёна метнулась к своей сумке, которая осталась в прихожей, и стала звонить в полицию. Володя еле пришёл в себя после удара в висок, встал и шатаясь попытался добраться до двери. Алёна услышала движение в комнате и выскочила из квартиры, заперев её на ключ снаружи и оставив его в замке.
Она стала звонить мужу, но он по понятным причинам не отвечал. Телефон Володи остался в ванной. Тут Алёна сообразила, что возможно, муж ещё не уехал, и в её комнате был он. Она обругала себя дурой и истеричкой и осторожно прислушалась, что творится в квартире, приложив ухо к стыку двери и косяка. Ничего не услышала, открыла дверь – и увидела Володю, лежащего посреди коридора. В этот раз он сам поскользнулся на своих мокрых следах, но поскольку был уже «ранен», то не справился с управлением и упал. Второй удар по голове (он приложился ею об пол) лишил его сознания. Казалось, Володя не дышал. Из-под головы вытекала кровь.
Алёна в ужасе села перед ним на колени, приподняла его голову и стала бить его по щекам и гладить, чтобы привести мужа в чувство.
– Володя, милый, не надо! Пожалуйста! Я прошу тебя.
Она плакала, и её слёзы капали ему на лицо, и без того мокрое от воды.
Алёна наклонилась к мужу, чтобы проверить, есть ли дыхание. Но руки у неё дрожали от стресса, и пальцы покалывало словно иголочками, так что она ничего не могла понять. Алёна вспомнила из сериальных детективов, что наличие дыхания проверяют зеркальцем, вскочила и стала метаться, где бы его раздобыть. В суматохе ничего не нашла, растерялась и просто села на пол рядом с мужем, заплакала, как маленькая. Она поняла, как ей не хватало мужа всё это время и как ей его будет не хватать потом. Стало так горько и безнадёжно. Она путаясь тыкала в кнопки на телефоне и ждала ответа «Скорой».
Алёна целовала мужа: лицо, грудь, плечи, – прижимала к своей груди его руку, упрашивая воскреснуть.
В этот момент в квартиру зашли двое полицейских, которых Алёна успела всё-таки вызывать. Володя тоже пришёл в себя и обнял жену. Полицейских он не видел. А поскольку он на полу лежал абсолютно голый (простынь, которой он хотел прикрыться, лежала рядом), а Алёна тоже была до половины раздетой, картина была та ещё.
– Ну я так понимаю, у нас ложный вызов, – сказал один из полицейских.
Алёна обернулась и съёжилась, сгорбив плечи. Те двое рассматривали её. Один всё-таки отвернулся, но в той стороне было большое зеркало, и он не справился с искушением, стал пялиться на отражение Алёны.
– Э, командиры, – сказал Володя, пытаясь приподняться. – Всё в порядке. Все живы. Я не… Так. Ребят, ну имейте совесть.
Володя заметил, что его жену рассматривают.
– Вы нам ещё штраф заплатите, – сказал первый полицейский, который был бесстыжий и наглый. – Акционисты хреновы. Специально устроили тут?
– Да ну какой, специально.
– Это, скорее, перфоманс, – отозвался второй полицейский, который теперь смотрел в потолок. Он тоже был зеркальный, и с этого ракурса картинка была ещё интересней.
Володя встал, шатаясь, чтобы защитить жену. Но тут же поскользнулся на теперь уже очень большой луже (со всего тела остался на полу мокрый отпечаток) и упал снова.
Глава 4. Короткое счастье
«Бился-бился об пол – так и не стал ни лягушкой, ни Василисой Прекрасной» – так они шутили с Алёной, вспоминая этот случай.
Отношения у супругов с этого момента стали прекрасными – нежными и доверительными, какими давно уже не были. Оба признали, что не хотят друг друга терять. Они так настрадались, что решили идти навстречу друг другу и беречь друг друга, чтобы не дай бог не спугнуть это ощущение. Слишком уж дорого оно им далось.
И так бы Алёна с Володей и жили долго и счастливо, если бы через полтора дня не случилось… Но обо всём по порядку.
В тот же вечер Володю вызывали на работу. Сначала совещание в зуме, потом технические неполадки, медленно вскипавшая злость директора под маской его улыбки – и Володя предложил всем собраться лично. Коллеги на него обиделись. Им не хотелось тратить неожиданные выходные на поездку в центр города – тем более, тем, которые жили далеко, в Жулебино или в Подольске. Потом оказалось, что в банк можно зайти только по пропускам, подписанным начальником Службы безопасности, а до него не могут дозвониться.
Поехали к директору, устроили совещание у него на Рублёвке. Тем более что главные технические проблемы на удалёнке были как раз у директора. Но в дом он их не пустил, и все сидели во дворе за деревянным столом. От соседей через высокий забор доносился запах шашлыка. Володе и его коллегам еды не предложили, а поставили только воду в бутылочках 0,5. Вполне себе рабочая встреча, хоть и под открытым небом.
Туалет был в доме (трёхэтажная кирпичная «крепость»), но к счастью, на краю участка ещё осталась деревянная кабинка, куда ходили рабочие при постройке дома. Ею-то и пользовались участники совещания при необходимости. Володя заметил над входом в кабинки поржавевшую подкову. По старому русскому обычаю, подкову обычно вешали на счастье. Что она делала над входом в туалет, Володе было не понятно.
И всё бы ничего. Володя не расстраивался, потому что наконец-то был счастлив в личной жизни. Даже лёгкое головокружение после удара головой его не смущало. Но через час стал накрапывать дождик. В ту весну он вообще шёл чуть ли не каждый день. Ещё минут через десять участников совещания накрыл весенний холодный ливень. Все разъехались, не доведя встречу до конца. Но о главном всё-таки договорились, а остальное решили обсудить в личной переписке.
Когда китаец ушёл дом, мокрый и злой, навстречу ему выскочили цветные собачки: пудели и терьеры со специальными фигурными стрижками и сине-жёлто-красно-розово-зелёной шерстью. Одна из собачек была похожа на панду и казалась грустной. Володя увидел их, когда вернулся попросить у начальника компрессор: сдуло колесо. Видимо, где-то наехал на гвоздь. А когда на Володю выскочил «лев» с лохматой гривой (постриженный и покрашенный под льва золотистый ретривер), он чуть не сходил под себя. Хоть и стыдно в этом признаваться, но с учётом того, каких животных заводят пресыщенные богачи, легко было поверить и в настоящего льва. Уже потом, ведя машину к дому, Володя вспомнил новости Подмосквовья: то в речке обнаружат пираний, то найдут экзотических ядовитых пауков, которые живут только в тропиках.
Он пришёл в себя только когда «лев» залаял и облизал ему лицо.
– Вы этого не видели, – сказал Володе директор.
Китайцу не хотелось делиться с кем бы то ни было секретами своей частной жизни. Он жил один и был очень закрыт. Только прислуга заходила в его дом, и то с ними он заключал многостраничные договоры с пунктами о неразглашении и миллионных штрафах за их нарушение. Как он только согласился всех собрать на своём участке – не понятно. Может, втайне он всё-таки мечтал похвастаться или найти родственную душу?…
Фаина Ивановна это бы тоже разъяснила, но её тут не было.
– Чего не видел? – ответил Володя. – Разве что-то было особенное?
Китаец коротко улыбнулся. Ему нравились люди, которые всё правильно понимают с полуслова.
Домой Володя приехал в приподнятом настроении. Он купил букет пионов (хотя цветочные магазины и закрылись, но он умудрился вызвонить и найти продавцов на цветочной базе) и буквально взлетел на их пятый этаж, не дожидаясь лифта (кто-то из соседей перевозил мебель и удерживал один лифт на своём этаже, а второй ехал наверх). По дороге Володя ещё купил чёрную икру, авокадо, папайю и кумкват, и дорогущее розовое шампанское-чтобы отпраздновать воссоединение семьи. В этот день он был счастлив и хотел секса так, как не хотел его со времён пубертата, когда гормоны захлёстывают, и голова отключается напрочь.
Вечер был прекрасен. Алёна ждала мужа и достала его любимые духи, которыми не пользовалась восемь месяцев. Он почувствовал этот запах ещё в прихожей, и дальше идти ему было проблематично, в силу одной деликатной физиологической причины. В женских романах её обозначили бы как «нефритовый стержень».
Дойдя до этой части истории вместе со своими героями, автор заинтересовалась, откуда взялось сравнение именно с нефритом. Ведь нефрит зелёный, а эта часть мужского организма – вовсе нет. Говорят, этот камень очень прочный (коэффициент 7 по шкале твёрдости, тогда как у алмаза 10) и вязкий (состоит из микроскопического сплетения волокон), что придаёт ему особую устойчивость. А ещё говорят, что если по нефриту стукнуть тяжёлым молотком (ох, как бы поморщились мужчины, если бы прочли это), то на нём останутся лишь белые вмятины, и никаких больше повреждений. И что неопытные геологи и минералоги, бывало, разбивали свои молотки, пытаясь отколоть кусочек от нефрита. Так что сравнение очень даже лестное.
Володя не читал глупые книжки с любовными историями. Но этот термин он, конечно, знал из юмористических пабликов и мужских форумов, куда он изредка заходил по присланной другом ссылке. Там ради смеха собирали подобные цитаты. Хотя в данном случае смеяться, в общем-то, и не над чем. «Нефритовый стержень» – это устойчивое выражение, которое пришло к нам… из Древнего Китая. Камню приписывали там полезные свойства, и ценился он выше драгоценных металлов. Даже считалось, что он благотворно влияет на здоровье. Что ж, может, китайцы и правы.
Но вернёмся в квартиру молодых супругов. Жена встретила Володю с шёлковом халатике (новом, а не том, что выбирала ей в подарок Маша – его она сдала в секонд-хенд ещё осенью). Он хотел её обнять, но руки с улицы были грязные, и он отправился в ванную. Алёна – за ним, прихватив шампанское. Там и начался их ужин, который грозил перейти в новую «первую брачную» ночь и медовый месяц. Карантинные условия очень способствовали тому, чтобы не вылезать из кровати и приносить радость друг другу. Но в разгар страсти Алёну вдруг что-то кольнуло в сердце. Она не успела даже оформить словами свои мысли, как язык уже произнёс:
– А у тебя никого не было?
– В смысле? – спросил Володя, продолжая её целовать.
– Ну, эти восемь месяцев. Мы же не спали с тобой.
Володя не сразу понял. А когда понял, то у него всё упало и внутри, и снаружи.
– Ты чего? – спросила Алёна. – Я пошутила.
Она попыталась его приласкать, чтобы развеять неловкость от сказанного. Она же видела, как сильно муж её хотел. Но ни поцелуи, ни кое-что более действенное и пикантное не помогло.
– А. Я думал, у нас семья и верность, и это кое-то значит, – сказал он и отстранился. – А ты берёшь так, походя меня обвиняешь…
– Ну а что, я не могу спросить, что ли? Ты мужчина, вы не любите долгие перерывы.
– Ты до сих пор считаешь, что я кобель?
– Нет, ну просто… в жизни же бывает всякое.
– Я опять должен оправдываться не знаю за что?
– Да ладно, брось. Просто ты очень красивый. Я бы на твоём месте…
– Что? Изменила бы?
– Отбивалась бы от девчонок.
– Осторожно, шампанское не урони.
– Володь, ну нельзя же так обижаться на шутки! – возмутилась Алёна.
Ей стало обидно. Тоже мне, хрустальная ваза! Чуть что – сразу оскорбляется. Вообще-то девочка в их паре – это она, и ей положено обижаться и надувать губы. Они от этого становятся только красивее и сексуальнее. А Володя сам не знал, что с ним произошло и почему пропало настроение. Просто ощущал, что больше ничего не хочет и не может.
– Извини, Алён. Я чёта… Пойдём, может, на кухню? Я с утра не ел, ослаб.
Попытка пошутить не удалась.
Они пошли на кухню, поужинали в молчании (он – в неловком, она – с нарастающим недоумением и раздражением) и выпили по бокалу шампанского не чокаясь, а потом разошлись, как и раньше, по разным комнатам.
Володя взял недопитую бутылку с собой. Он смотрел на обивку дивана, пил шампанское из горла и думал, что зря психанул. Он себе не простит, если оставит всё как есть.
Володя зашёл к жене и молча сел рядом с ней на кровать. Алёна отложила пульт. Она собиралась смотреть передачу по Дискавери, чтобы не думать о случившемся. Словно сами собой начались объятья и поцелуи… Но секса так и не случилось. Виновата была физиология – тот самый случай, которого очень боятся мужчины. Он не смог.
Если бы Алёна сказала: «Ничего, давай так полежим», – или зевнула бы: «Ой, милый, я уже спать хочу. Ты не против, если мы отложим до утра?», – то может, ничего бы дальше плохого не случилось. Но Алёна рассмеялась и никак не могла остановиться. Она сама от себя этого не ожидала. Смех был истерический. Да и смеялась девушка, скорее, над собственными ожиданиями и над всей историей в целом, а не над неспособностью мужа к сексу. Но для Володи это стало крушением. Может, китайский нефрит и не разбить молотком – а мужская эрекция рассыпается в пыль от каких-то полутора минут смеха любимой женщины.
Володя и сам посмеялся над собой, а потом ушёл спать на диван. С тех пор он неожиданно для себя и для Алёны стал импотентом.
Глава 5. Самое важное в утренней электричке
Электричка подъехала к платформе, когда Володя совсем уже забыл, зачем он тут сидит и чего ждёт. Машинист дал пронзительный гудок, и Володя встряхнулся. Поезд остановился, автоматические двери открылись, и Володя зашёл в вагон.
На этот раз в электричке было больше народа. Начали время от времени ходить «коробейники» с чудо-носками, с пластырем за сто рублей и с синтетическим ароматизатором «дымок» для имитации шашлыка из мяса на сковородке. Самые наглые использовали микрофон и динамики, расхваливая свои никому не нужные товары на весь вагон чересчур хорошо поставленным голосом. Володя думал, что они, наверное, ходили на специальные курсы ораторского мастерства ради того, чтобы впаривать людям ерунду. Эту бы энергию да в мирных целях.
Через пару сидений от Володи расселась шумная компания, которая заняла всё условное «купе» (место, где сиденья расположены лицом друг к другу) и сиденья напротив, через проход. Они о чём-то азартно спорили, и до Володи доносились их реплики, мешая хоть на пару минут забыться и вздремнуть. «И не лениво же людям тратить столько сил рано утром…» – думал он. Володя пытался угадать, откуда они едут и кто они такие, но не мог понять. Электричка шла в Сергиев Посад, где, как известно, находится Сергиева Лавра. Но на паломников эти люди не были похожи. Одеты они разнородно, и все разных возрастов. Может, они родственники и едут с какого-то семейного мероприятия? Или наоборот, на чью-нибудь свадьбу. Или просто вырвались из карантина и стали гулять где угодно с самого рассвета, лишь бы дышать свежим воздухом и ощущать себя свободными – пока не накрыла вторая волна вируса?
– Да не об этом надо говорить! – горячился один из членов компании, повышая голос и стараясь, чтобы его услышали. Его жидкие тёмные волосы топорщились, словно были натёрты эбонитовой палочкой и наэлектризовались. – Весь мир в огне! Чёрные в Америке бунтуют! В Белоруссии беспорядки, у них интернет отключили – я Славке звонил, он мне рассказал шёпотом, как их в автозаки скручивают. В Израиле всё горит.
– Ну и что. Сиди себе дома и радуйся, тебя ж не трогают, – отвечал ему другой, который угощал всех кукурузными палочками из огромного пакета и облизывал пальцы, липкие и сладкие от сахарной пудры.
– Ой, ребята, – сказала полная дама, обмахиваясь то ли программкой из музея, то ли рекламным буклетом, – на этот год вообще такие ужасы предсказывают. Мне астролог составил натальную карту, так в июне коридор затмений и Марс атакует, и столько ретроградных планет, что…
– Это ничего не значит, – вступил в разговор четвёртый. – Личная жизнь человека – всегда во главе угла. Что бы где ни происходило, наш внутренний мир и наши чувства, эмоции – это главное. Любовь – вот что по жизни двигает…
– Какая любовь сейчас. Вот из-за таких, которые избегают внешних вызовов, всё и принимает форму шара, и катится к чертям! – воскликнул первый спорщик, откидывая со лба прилипшую тёмную прядь.
– Ничего подобного.
– Вы не о том рассуждаете…
– А о чём надо?
– Люди стали пустые, и особенно молодёжь. Вот где корень зла и главная тема сегодняшнего дня, – сказал благообразный седой старичок с голубыми глазами, такими «острыми», что о них, казалось, можно было порезаться.
– Да ну.
– Не ну, а правда. А почему, как вы думаете, на карантине люди с ума сходили? Им же наедине с собой оставаться страшно: нечем заполнить пустоту. Все ленивые. То кидалты, то баристы, прости господи. Понавырастали… Выхожу во двор – а там коуч сидит на спортивной площадке, и вокруг него ученики собрались на ковриках, слушают. Одним только бы дураков воспитывать, другим лишь бы по семинарам ходить, шелуху собирать и имитировать бурную деятельность, а самим ничего полезного не производить.
– Вы слишком строгий.
– Справедливый, – ответил старичок.
– И всё-таки любовь правит миром, – вставил тот, который был за эмоции.
– Чёрт, – сказал «наэлектризованный».
– Что?
– Новости читаю. Китайцы скупили дофига площадей в Сибири, очередной скандал.
В вагон зашёл очередной барахольщик с микрофоном и на какое-то время заглушил споры компании очередной рекламой.
А Володя стал думать, кто из этих людей прав. Что сейчас самое важное? Может, он совсем «загнался» со своей личной жизнью? Перенести бы свою активность на политику или общественную деятельность, а не страдать о любви, которая всё равно ни к чему хорошему не приводит. Может, Володя бы так и сделал, если б умел. С другой стороны, всё-таки хочется, чтобы тылы были прикрыты, чтобы рядом была ОНА.
Тургенев в своих записях однажды признался: «Я бы отдал весь свой гений и все свои книги за то, чтобы где-нибудь была женщина, которую беспокоила бы мысль, опоздаю я или нет к обеду». Это примерно то, что ощущал Володя. Только женщина ему нужна была не любая, а та самая.
Барахольщик ушёл в следующий вагон. Мысли в Володиной голове стали путаться после бессонной ночи. К тому же, у него теперь периодически болела голова, после ушибов в марте. До больницы он так и не добрался: не было времени, – да и опасался подхватить там вирус, если уж быть совсем честным. Вот и сейчас зазвенело в висках, он сжал их обеими руками.
Электричка подошла к платформе, Володя выглянул в окно. На синей табличке было написано белыми буквами: «Радонеж». Это значит, что Володя уже проехал одну лишнюю станцию. Он вскочил и поспешил к выходу.
Станция была старенькая, ещё не переоборудованная под новые стандарты с заборами по всему периметру и с турникетами. Солнце только вставало из-за леса. А на скамейке у крохотного здания кассы Володя увидел того самого «гнома», который встретился ему в предыдущей электричке.
– Ну вот и свиделись снова, – сказал коричневый старичок, поправляя рюкзак на плече. – А ты говоришь.