Элен Алекс
Другая жизнь
6
– Знаешь, – сказала мне как-то Камилла, иногда мне кажется, что меня нет.
– То есть как? – улыбнулась я.
Камилла пожала плечами.
– Нет, и все, – сказала она.
– А где же ты тогда? – поинтересовалась я.
– Нигде, – сказала Камилла.
Она была серьезна.
– Нигде?
Я тоже была серьезна.
– Да, – сказала Камилла. Она задумалась. – Иногда я себя не ощущаю, – сказала она, – мне кажется, что я – мираж, эфир, нереальность. Я иду по улице, и мне кажется, что сквозь меня сейчас пройдут люди. Или какие-нибудь события, которые происходят со мной… Порой мне кажется, что эти события и не происходили вовсе, ведь меня нет. Или когда, например, я разговариваю с людьми, мне бывает даже удивительно, как это они воспринимают меня всерьез? Ведь я – всего лишь мираж, эфир, нереальность.
Помню, я тогда улыбнулась. В моей жизни просто не было такого человека, которого я воспринимала бы более серьезно, чем Камиллу. И даже сейчас, когда ее действительно нет в моей жизни.
– Меня не отпустят родственники, – сказала Камилла Эйбу Робинсону в тот день в кафе на углу университета.
На что Эйб Робинсон только мило улыбнулся.
– А ваших родственников мы возьмем на себя, – сказал он.
Мы с Камиллой переглянулись: мало кто мог справиться с ее родственниками против их желания.
– А вы сами хотите сниматься? – спросил Камиллу Эйб Робинсон.
– Можно попробовать, – сказала Камилла, – моя жизнь не богата событиями.
– Не может быть! – сказал Эйб Робинсон.
Камилла пожала плечами. Думаю, она вряд ли понимала, что в восприятии окружающих людей ее красота мало вязалась с серой и будничной жизнью.
– А о чем сценарий? – спросила я Эйба Робинсона.
Эйб Робинсон наконец-то перевел и на меня свой милый взгляд.
– А сценария пока нет, – сказал он.
Я даже рот от восторга раскрыла.
– Да ну? – сказала я.
Вот дают эти киношники, они уже без сценариев художественные фильмы могут снимать.
– Нет сценария? – удивилась Камилла.
Эйб Робинсон замялся.
– Ну, – сказал Эйб Робинсон, – сценарий дело наживное, мы там чуть ли не каждый день сочиняем по сценарию.
Мы с Камиллой с недоверием посмотрели на него.
– Но почему тогда вы хотите именно меня снимать? – спросила Камилла. – Я думала, что подхожу вам под какой-нибудь определенный образ.
– В общем-то так и есть, – сказал Эйб Робинсон, – вы удивительно подходите под весь наш фильм.
– Который существует пока только в проекте? – сказала Камилла.
– Можно сказать и так, – сказал Эйб Робинсон.
Мы с Камиллой опять переглянулись.
– Не хотите ли вы сказать, что у вас даже проекта пока нет? – сказала Камилла.
А Эйб Робинсон, видимо, уже хорошо знал, что в этой жизни всегда лучше говорить правду сразу, чтоб не запутаться впоследствии.
– Все примерно так и есть, – вздохнул Эйб Робинсон.
Камилла улыбнулась.
– Как интересно, – сказала Камилла.
– Да, и главное, как необычно, – сказала я.
Но Эйба Робинсона ничего не смущало, он был уверен в себе на двести процентов.
– Ничего особенного, – сказал нам Эйб Робинсон.
Будто у них там чуть ли не каждый фильм снимается таким странным образом.
– Но тогда меня тем более не отпустят мои родственники, – сказала Камилла.
– Буквально через пару дней у нас будет сценарий, – сказал Эйб Робинсон.
– Тогда и будем договариваться, хорошо? – сказала Камилла.
– Хорошо, – кивнул Эйб Робинсон.
И он ушел довольный и радостный, ему почему-то очень нужна была для его фильма именно Камилла, и она была согласна. Мы с Камиллой еще долго смотрели вслед жизнерадостному Эйбу Робинсону и слышали веселую песенку, которую он громко сам себе насвистывал.
Скажу сразу, что сценария у Эйба Робинсона не было ни через два дня, ни через три, ни через неделю, ни через две недели.
День спустя в кабинете Эйба Робинсона было еще одно совещание. Эйб Робинсон, Джек Марлин и Люк Беррер сидели в креслах за круглым маленьким столом и потягивали кофе из белоснежных чашек. Они придумывали сценарий.
– Учтите, что мы должны сделать фильм века, – предупредил всех Джек Марлин.
– О да, да, конечно, – полностью согласился с ним Люк Беррер.
И Джек Марлин, и Люк Беррер склонились над столом и пожали друг другу руки. Эйб Робинсон грустно за ними пронаблюдал.
– Итак, что мы имеем? – подвел итоги Джек Марлин.
– Главную героиню, и больше ничего, – проинформировал его Люк Беррер.
– Ну как же! – патетически воскликнул Джек Марлин. – А четыре стороны света, а холодное-горячее, а плюс-минус?
– Ах да, я совсем забыл, – заахал Люк Беррер.
– И что это нам дает? – спросил тогда Джек Марлин.
– А это нам ничего не дает, – ответил Люк Беррер.
Эйб Робинсон терпеливо наблюдал, как паясничали его коллеги.
– Но у нас есть главная героиня, – назидательно подняв указательный палец вверх, напомнил Джек Марлин.
– О да, – вдохновенно сказал Люк Беррер, – а это немало.
– Да-да, это немало, – сказал Джек Марлин.
– У нас есть не просто главная героиня, – грустно сказал Эйб Робинсон.
– О нет, конечно, – сказал Джек Марлин, – у нас есть ОЧЕНЬ симпатичная главная героиня.
– Нет, – покачал головой Эйб Робинсон, – все не то.
– Конечно, – поддержал его Люк Беррер, – у нашей героини есть своя история, – вспомнил он.
– У нее не просто есть история, – устало сказал Эйб Робинсон, – у нее есть трагедия, есть излом, есть жажда жизни.
– Ты давно ее знаешь? – спросил Джек Марлин.
– Эту девушку? Нет, я вообще ее не знаю. Просто мы живем в соседних домах.
– А ее история? Ее трагедия? – спросил Люк Беррер.
– Она у нее в глазах.
Затем Джек Марлин и Люк Беррер немного помолчали.
– А готовые сценарии нам никак не подходят? – сказал Джек Марлин.
– Нет, там полнейшая чушь.
– А ты все читал? – спросил Люк Беррер.
– Да, все.
– Марк Тимпсон принес недавно свой новый сценарий, – сказал Джек Марлин.
– Только не говорите ему, что его я тоже читал, – сказал Эйб Робинсон.
Джек Марлин и Люк Беррер понимающе улыбались Эйбу Робинсону, когда дверь в кабинет с шумом распахнулась и на пороге возник Джефф Дармер.
– Что я вам скажу! – заорал Джефф Дармер.
– Только не так громко, – попросил Люк Беррер.
Но Джефф Дармер не обратил на него внимания.
– Я сейчас встретил Марка Тимпсона, он мне дал вот это, – сказал Джефф Дармер и помахал перед носами присутствующих какими-то бумагами.
– Только этого еще не хватало, – сказал Люк Беррер.
– Да-да, – поддержал Люка Беррера Джек Марлин, – я Марку Тимпсону тоже никогда не доверял.
– Зря вы так, – сказал Джефф Дармер, – а вот старина Марк Тимпсон, например, очень за нас всех разволновался.
– С чего бы это? – сказал Люк Беррер.
– Просто намечается грандиозный проект без его участия, – пояснил ему Джек Марлин.
– Ах, вот оно что, – сказал Люк Беррер, хотя он с самого начала все это прекрасно понимал.
Эйб Робинсон молча допил кофе.
Вообще-то Джефф Дармер тоже целиком и полностью был согласен со своими приятелями, но ему надо было доиграть свою роль до конца. И он сделал вид, что якобы даже обиделся за Марка Тимпсона.
– Старина Марк Тимпсон всю сегодняшнюю ночь глаз не сомкнул, – обиженно сказал он всем.
– Наверное, он провел эту ночь возле холодильника? – предположил Люк Беррер.
– Не угадал, – сказал ему Джефф Дармер, – он писал сценарий.
– Да ну? – улыбнулся Люк Беррер.
– Да, – гордо сказал Джефф Дармер, – старина Марк Тимпсон очень волнуется, что мы не осилим свой собственный грандиозный проект.
И Джефф Дармер посмотрел на Эйба Робинсона.
– И что же? – нетерпеливо спросил Джек Марлин.
– Он передал нам тут кое-какие свои мысли и наброски, – сказал Джефф Дармер.
– Как интересно, – сказал Джек Марлин.
– Да, да, – поддержал его Люк Беррер, – очень, очень интересно.
– Читай, читай же поскорей, – гнусным голосом попросил Джек Марлин.
Эйб Робинсон держался за стул, чтоб не свалиться от смеха на пол.
Джефф Дармер не стал заставлять себя долго ждать. Он развернул листки, прочистил горло и начал читать.
– Сцена первая, – громко сказал Джефф Дармер, – два пожилых актера путешествуют по миру. Они останавливаются в одном городе, где буквально на днях неизвестно куда пропал один молодой актер. Все люди в городе разумно предполагают только самое худшее.
Джефф Дармер победоносно оглядел присутствующих.
– Интригующее начало, – похвалил Люк Беррер.
Джефф Дармер гордо продолжил:
– Сцена вторая. Сима – девушка, по складу уютная домашняя кошечка, но однажды ей это надоедает, и она перекрашивается в кричащий темный цвет и превращает себя в женщину-вамп. Когда-то у нее был роман с исчезнувшим актером, и ее мать собирается извлечь из этого определенную выгоду. Она пытается вернуть дочери образ домашней кошечки, но безрезультатно, так как Сима теперь – только женщина-вамп.
– Как интересно, – прокомментировал Джек Марлин.
Джефф Дармер продолжал:
– Сцена третья. Сима и ее мать идут к кинотеатру, где должна состояться торжественная церемония якобы прощания с молодым актером, разумеется, без молодого актера. Кинотеатр увешан его фотографиями в различных жизненных ситуациях и с разными людьми. Сима пытается отыскать на фотографиях свою машину. «О нет, это не моя машина!» – периодически восклицает она. Ее мать хватает за руки встречных репортеров, у которых в руках списки людей, знакомых молодого актера. Репортерам надо поймать этих людей и задать им массу вопросов. Наконец у какой-то невзрачной журналистки в списке нашлась Сима. Мать радостно хватает журналистку и начинает отвечать на ее вопросы. «О, вот моя машина!» – восклицает Сима.
Джефф Дармер перевел дыхание и продолжил дальше. Эйб Робинсон, Джек Марлин и Люк Беррер, онемев, внимательно слушали.
– Сцена четвертая, – громко сказал Джефф Дармер, – мать Симы, Сима и журналистка находятся в какой-то очень дорогой машине, которая им предоставлена для интервью. Мать Симы, периодически утирая редкие слезы и поправляя пышную прическу, рассказывает журналистке, как много значила ее Сима в жизни актера. Журналистка незаметно трогает головой спинку шикарного сиденья машины, она никогда не сидела в такой дорогой машине. Мать Симы рассказывает журналистке, какая ее Сима трогательная, скромная и уютная домашняя кошечка, она составила бы счастье любому достойному молодому человеку. Сима курит, лежа на заднем сиденье машины, так как она теперь женщина-вамп. «А как вы предполагаете, что с ним случилось?» – задает наводящий вопрос о молодом актере журналистка. «Как и все разумные люди, мы предполагаем только самое худшее», – скорбно отвечает ей мать Симы.
Джек Марлин поуютнее уселся в кресле, ему уже начинал нравиться весь этот бред. Люк Беррер тоже расслабился и закурил.
Джефф Дармер читал дальше с самым серьезным видом.
– Сцена пятая. Пожилые актеры, поняв, как жизнь коротка, перестают грустить и радостно устремляются навстречу новым приключениям. В конце фильма все находят друг друга, свой путь в жизни, танцуют и веселятся. А еще выясняется, что молодой актер никуда не пропадал, он просто женился по любви.
Эйб Робинсон, Джек Марлин и Люк Беррер так и застыли на своих местах в ожидании пояснения хоть какого-то смысла всего этого полного бреда.
– Немая сцена, – прокомментировал ситуацию, глядя на своих приятелей, Джефф Дармер.
Эйб Робинсон, Джек Марлин и Люк Беррер, поняв, что это все и что ни продолжения, ни разъяснения уже не будет, пришли в себя и зашевелились.
– Очень даже неплохо, – сказал Джек Марлин.
– А почему такой конец необычный? – спросил Люк Беррер.
– Ну… ведь мы хотели снять фильм о любви без трагического конца, – пояснил Джефф Дармер.
– Ах, вот оно что, – сказал Люк Беррер.
– А вы говорите, что у старины Марка Тимпсона иссякла вся фантазия, – сказал Джефф Дармер.
– Берем свои слова обратно, – сказал Эйб Робинсон.
– Да-да, – поддержал его Джек Марлин, – наш старина Марк еще полон сил, юмора и смысла.
– И какого глубокого смысла, – подчеркнул Джефф Дармер.
– Как бы нам так поделикатнее отказаться от таких замечательных набросков? – размечтался Эйб Робинсон.
– Да еще так, чтоб не слишком его обидеть, – напомнил Джек Марлин.
– Ух ты, чего захотел, – сказал Джефф Дармер.
– А мне все равно, что снимать, – сказал Люк Беррер.
– А нам не все равно, ведь так? – поискал поддержки у приятелей Джек Марлин.
– Так, так, – закивали его приятели.
– Так-то оно, конечно, так, – сказал Люк Беррер, – но что же мы тогда будем снимать?
Все замолчали.
– Да-а, – протянул Джефф Дармер, – одной главной героини для сногсшибательного фильма, который мы собрались сделать за это лето, нам мало.
И Джефф Дармер осторожно посмотрел на Эйба Робинсона.
– Я это прекрасно понимаю, – сказал Эйб Робинсон, – именно поэтому мне и нужна ваша помощь.
– Но я никогда не сочинял сценарии, – сказал режиссер Джефф Дармер.
– И я никогда не сочинял сценарии, – сказал режиссер Джек Марлин.
– А уж я тем более никогда не сочинял сценарии, – сказал оператор Люк Беррер.
А еще через день на киностудию пришла Камилла.
7
Мы с Камиллой пришли на студию вдвоем. Хотя на меня там даже и внимания никто не обратил. Все просто рты свои раскрыли, увидев Камиллу.
– О, мой бог, это и есть та девушка?! – вскричал Джефф Дармер, едва он увидел Камиллу.
Эйб Робинсон улыбнулся.
– А вон тех двух типов мы тоже будем снимать в нашем фильме века? – спросил практичный Джек Марлин про Роландо и Цезаро, которые неотступно следовали за Камиллой, а в данный момент они зло шипели в сторону Джеффа Дармера в ответ на его бурный восторг насчет Камиллы.
На меня, как я уже сообщила ранее, вся киностудия – ноль внимания. Еще бы, при королеве полагаются фрейлины, кто же будет обращать на них свое внимание?
– Я уже начинаю потихоньку видеть этот фильм, – сказал оператор Люк Беррер, мечтательно разглядывая Камиллу.
Если бы Роландо и Цезаро не забыли сегодня дома свои фамильные кинжалы, мечтательному Люку Берреру пришлось бы несладко. Кровь бурлила в жилах Роландо и Цезаро, когда они видели, как вся киностудия братьев Тернеров раскрыла рты в сторону Камиллы.
Но ничего поделать с этим они уже не могли. Потому что сам дедушка Ичи разрешил Камилле сниматься в фильме Эйба Робинсона.
Дедушка Ичи был страстным поклонником кино, вся его квартира сверху донизу была уставлена телевизорами. Как любой нормальный человек, большую часть жизни он проводил перед экраном телевизора, а легендарные братья Тернеры были его кумирами. И потому-то дедушка Ичи просто онемел от восторга, когда узнал, что братья хотят снимать Камиллу в своем фильме.
– Я всегда знал, что тебе уготована самая невероятная судьба, – сказал дедушка Ичи Камилле.
– Да что ты, что ж тут такого особенного, – сказала Камилла.
– Не скажи, сняться в кино, это все равно что уже войти в историю.
– Ну история и без нас прекрасно обойдется.
– Не скажи, без нас история на месте остановится.
– Как скажешь, – пожала плечами Камилла.
Не очень-то она доверяла знаменательным событиям в своей жизни и в своей истории. Она просто жила и все.
Дедушка Ичи же был уверен, что движет историей именно он. И обычно, судя по его рассказам, с ним всегда что-нибудь да происходило. Только в этой последней жизни у него был небольшой застой.
– В этой жизни мне как-то не очень везет на приключения, – любил говорить дедушка Ичи.
Это создавало разлад и дискомфорт в сознании беспокойного дедушки Ичи.
– То ли век переменился, то ли тайн никаких в мире больше не осталось, – жаловался людям дедушка Ичи, – но в этой жизни самое интересное встретишь только на экране телевизора.
И дедушка Ичи заставил весь дом телевизорами и смотрел их от скуки чуть ли не все дни напролет.
А более полувека назад в мире не было ни одного молодого человека, который бы не мечтал оказаться на месте экстравагантных братьев Тернеров. Братья Тернеры лихо летали по кинематофафическим экранам на маленьких карманных самолетиках, прытко взбирались по веревочным лесенкам в окна к прекрасным дамам и спокойно брали на породистых лошадях самые высокие барьеры.
Да что там раньше. Легендарные братья Тернеры и сейчас давали фору всем своим одногодкам. Пару лет назад они снялись сами у себя в философском фильме о Египте, где сыграли свои самые звездные роли, чем буквально наповал сразили весь кинематографический мир, критиков, зрителей и, разумеется, нашего дедушку Ичи.
Братья Тернеры сыграли в этом фильме двух внезапно оживших мумий-близнецов, которые только и ждали все эти тысячелетия своего часа, чтоб приоткрыть современному миру завесу многих тайн. Такого философского и насыщенного фильма о загадках древности, тайнах мироздания и о многом другом давно не было на экранах, дедушка Ичи даже отметил это на общем собрании родственников два года назад.
И тут вдруг братья Тернеры обращают внимание на Камиллу. Дедушка Ичи был потрясен. Вот он настал, звездный час его внучки, а значит, и его звездный час.
Жених Камиллы, молодой и прыткий Артуро, разумеется, был категорически против съемок своей невесты в каком бы то ни было фильме, пусть даже в самом безупречном фильме легендарных братьев Тернеров. А потому он едва не подавился сигарой, когда дедушка Ичи сказал, что он согласен подписать контракт. Но ничего поделать с этим молодой Артуро не мог, у них в роду не было принято перечить старшим.
Так дедушка Ичи отпустил свою ненаглядную Камиллу на съемки. И хотя у Камиллы были родители, но так уж в их славном роду повелось, что основные вопросы решал только дедушка Ичи. Все почитали за честь, когда дедушка Ичи вмешивался во все мыслимые и немыслимые вопросы окружающих. Дедушку Ичи все очень уважали, и он нес ответственность за всех.
В рекордно короткие сроки был составлен контракт с киностудией. Больше всего родственников Камиллы смущало отсутствие сценария. Дедушка Ичи сказал, что он доверяет киностудии братьев Тернеров.
– В этой жизни нельзя никому доверять, – сказали все остальные родственники Камиллы.
– Ну не то чтобы мы пустим все на самотек, – туманно сказал дедушка Ичи, – наши люди всегда будут находиться в кадре.
– В каком кадре? – не поняли остальные родственники Камиллы.
– Я выражаюсь фигурально, – сказал дедушка Ичи.
– Кто же наших людей не то что в кадр, вообще на киностудию пропустит? – сказали все остальные родственники Камиллы.
– А контракт на что? – сказал умный дедушка Ичи.
Да, действительно. Это был самый уникальный в мире контракт. У дедушки Ичи были лучшие в городе адвокаты. И в этом контракте они предусмотрели все. И выход рек из берегов, и полет птиц в небе, и чей-либо неосторожный взгляд в сторону прекрасной Камиллы.
– Знаешь, – сказала мне как-то Камилла, – иногда на меня нападает жгучее желание не воспринимать эту жизнь буквально.
– Не воспринимай, – сказала я, – я всегда так поступаю и, как видишь, неплохо живу.
Камилла задумалась.
– Нет, – сказала Камилла, – так жить нельзя, мы должны отвечать за все.
– За что мы должны отвечать? – удивленно поинтересовалась я.
– За свои слова, дела, поступки и даже за свои мысли.
– Ну нет, – сказала я, – думать мы можем все, что захотим, не боясь каких-либо последствий.
– Что ты, наши дела исходят от наших мыслей, а потому за свои мысли мы тоже должны отвечать.
Я была категорически не согласна с такой философией.
– Ну тогда за свои мысли пусть отвечает такая глубоко порядочная девушка, как ты, – сказала я Камилле, – а такая неправильная особа, как я, будет думать все, что угодно ее душе.
Камилла улыбнулась. Я стояла рядом с ней и взирала на нее, как на божество, как на идола, как на идеал нравственности, порядочности, добродетели и совершенства. Я даже представить себе не могла, что человек может спокойно взять и не думать о том, о чем думать неловко, безнравственно и непорядочно.
Словом, не совсем порядочный Артуро мог быть полностью спокоен за свою прекрасную невесту. Даже в мыслях она не позволяла себе расслабиться.
Я так ей и сказала:
– Артуро может быть за тебя вполне спокоен.
Камилла опять улыбнулась.
– Конечно, – сказала она и пожала плечами, – с чего бы ему волноваться?
На киностудии нам понравилось. Действительно, эти киношники были какие-то необычные. И понимали они все с полуслова. И юмор у них был не такой древний, как египетские пирамиды, и не такой вульгарный, как вечерние улицы современных городов.
Марк Тимпсон, едва глянув на Камиллу, сразу сказал всем присутствующим:
– Под эту девушку вы никогда не напишете сценарий.
Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин и Люк Беррер онемели. Через мгновение Эйб Робинсон пришел в себя.
– Это почему? – спросил Эйб Робинсон.
Но Марк Тимпсон к тому моменту уже вышел из помещения.
Джефф Дармер и Джек Марлин побежали за Марком Тимпсоном, чтобы спросить его:
– Это почему?
Люк Беррер откинулся на спинку стула и стал мечтать о том, как прекрасно будет выглядеть Камилла в кадре.
– Разве вы еще не написали сценарий? – спросила Камилла у Эйба Робинсона.
Эйб Робинсон глубоко вздохнул и не стал сразу выдыхать, а дал себе немного времени на обдумывание ответа. Пока он не дышит, никто не мог его трогать, а тем более спрашивать о каком-то сценарии.
– Мы работаем над этим вопросом, – сказал Эйб Робинсон буквально через полминуты.
Люк Беррер засекал это время на часах.
– На какой стадии находится ваша работа? – с милой улыбкой поинтересовалась Камилла.
– Мы можем начать съемки хоть завтра, – сказал Эйб Робинсон.
– Да ну? – сказала я.
Но я к делу не относилась, никто даже не повернулся в мою сторону.
Люк Беррер мечтательно смотрел на Камиллу, в своих мечтах он, наверное, уже не только снял с ней фильм, но и получил за него несколько престижных премий. Эйб Робинсон тоже смотрел на Камиллу, видимо, гипнотизировал, чтоб она больше не спрашивала его ни о каком сценарии.
Роландо и Цезаро тоже смотрели на Камиллу. Они бдительно следили, чтоб ни одна пылинка киностудии не упала на ее прекрасную голову.
– Так почему же мы не начнем съемки завтра? – спросила Камилла Эйба Робинсона.
– Мы еще не совсем выбрали главного героя, – сказал Эйб Робинсон.
Камилла недоуменно подняла брови.
– А поточнее? – попросила Камилла.
Эйб Робинсон вздохнул, помял в руках сигарету, полюбовался Люком Беррером и картинами на стенах. Потом он опять посмотрел на Камиллу.
– Мы еще вообще не выбрали главного героя, – сказал он Камилле.
– Да ну? – сказала Камилла.
– Ага, – сказал Эйб Робинсон.
– И когда же вы его выберете? – поинтересовалась Камилла.
– Буквально на днях, – не моргнув глазом, соврал Эйб Робинсон.
Это уже много позже мы с Камиллой узнали, что главного героя на тот момент у них не было даже в проекте.
