Вячеслав Ларин
Былина железных душ
Так сидели трое славных мужей на льду и глядели, как Кощевит со своей смертью, а также и Белобородом уходят от них прочь на старом корабле и как ладья чёрная носом взрыхляет морские зыби. Им даже было слышно, как трещат льдины под её бортами и как ветер суровый надувает чёрный парус. Близилась заря вечерняя, кровавый заход. Ладья же, плывя навстречу поалевшим небесам скоро скрылась из виду за закраинами мира, исчезнув для Беленира и Всесвятлира навсегда. Вот уже зажглись звёзды, усыпав небосвод чудесными россыпями, и стали подмигивать нашим путникам, словно маня их пойти вслед за кораблем. Но витязи уже сделали своё дело – попытались убить Кощевита, хотя у них и не вышло. Борьба с врагом – тяжелая борьба и не всегда в ней можно победить своего противника. В ней главное остаться живому и сохранить лицо благородным, а сердце честным – это тоже победа.
И Беленир понял это, томясь от страшной боли, озноба и голода, вдыхая холодный вечерний воздух да глядя вдаль, на рдяноглазый закат. Явор и Всесвятлир же, пострадавшие не меньше, не хотели более ни о чём думать.
Глава 22. Конец пути
Чтобы можно было быстрее идти, Всесвятлир обломал древко копья, что застряло у него в плече, и кое-как перевязал руку. Белениру привязали к ноге ножны от меча и повлекли вперёд, вернее назад, к берегу. Его руки могучие лежали на плечах у Всесвятлира и Явора, и он уже ничего не понимал. Только нога ныла, а боль, растекаясь по телу, сковывала мысли. Желудок был пуст. Скоро витязь забылся, почувствовав, как тело холодеет, а путники по льду под тихим ночным небом добрались до дружин, разбивших в ожидании у берега лагерь. Они вышли из тумана на холодные берега, и поначалу этого никто не заметил.
– Эх, вы, пьяницы окаянные! – упрекнул витязей первый заметивший их воин, когда те ещё не вошли в стан. – Напились вусмерть!
– Всё шатаетесь! – заключил другой с нарочитой важностью.
– Пора бы вам уже завязать с пивом, пока пузо до колен не опустилось, – подшутил первый и усмехнулся.
– Лучше бы вы посидели, пока не расквасили себе спьяну головы! – сказал ещё один ратник, услыхав разговор о пьяницах. – И где вы только берёте бражку?
– Да замучили вы, невежды! – молвил, подошедши поближе Всесвятлир, иначе издалека его бы просто не услышали: голос его осип.
– Нисколько мы не пьяны и даже чарочки в рот не пролили, – подтвердил очнувшийся Беленир. – Вернулись мы с ладьи о чёрных парусах!
Все воины выпучили глаза и уставились на витязей, которых только что приняли за бражников. Тотчас они извинились и дотащили Беленира и Явора до лекаря, сопроводив к нему и Всесвятлира, который потерял меньше крови и более уверенно стоял на ногах. Ему они сообщили, что позаботились о конях. Правду сказать, никто ни о ком не заботился: Космач сам потребовал себе овса, и волей-неволей воины его накормили. «Это хорошо, что кони не голодали», – согласился Всесвятлир. Беленир же, прежде чем его принесли к лекарю, огляделся и заметил, что в стане рядами лежали ратники павшие, а их окровавленные доспехи блистали в дозорных огнях. «Сколько пало!» – воскликнул он и смолк. Но витязь не подумал, что ещё больше мертвецов покоится на дне морском и что русалки нечистые уже обгладывают их кости.
Скоро лекарь-берегин осмотрел Беленира и вправил ему кости. Сделав всё необходимое, он забинтовал ногу и привязал к лодыжке доску. И, чтобы удалец не мучился, врач искусный напоил его отваром, что снимал боль. Всесвятлиру лекарь вытащил из раны сулицу и всё надёжно обработал, вправил и перевязал. С Явором же врачеватель провозился больше. Он долго вынимал у того из рук стрелы, и они рвали мясо. Но Явор даже ни разу не вскрикнул и даже слезы не пустил. Так крепок был его дух.
Со всех троих сняли доспехи, одежды мокрые и дали тёплые меховые шубы. Не забыли, конечно же, и накормить отважных витязей. Наевшись, Всесвятлир отправился к костру и уселся подле огня. Вслед за ним, опираясь на посох, покинул лекаря и Беленир. Он тоже устроился у костра трескучего и стал слушать песни, что распевали воины Стрезибора. И тут Беленир вспомнил оду Стриору, которую пел дважды Митрапирн и захотел воочию увидеть могучего владыку ветров, гонителя облаков и пены морской. «Я видел Кощевита, – подумал он, – видел дедов вековечных, а вот божичей видеть ещё не доводилось! Вот бы увидеть Стриора во всём величии!» – и он обернулся словно в надежде разглядеть его в темноте. И вперив взор во мрак ночи, сонный витязь долго сидел и смотрел на восток, покуда в его очах не стали видны очертания холма крутого, что возвышался вдалеке над лесами, а в ушах не стал слышен жуткий вой ветра. Беленир хотел уже отвернуться, как вдруг увидел на самой верхушке холма человека тёмного с колыхавшейся на ветру длиннющей бородой и с сулицами на поясе. Луна бледнощёкая освещала его грозное лицо с косматыми бровями и рыжими усами, и в её туманном свете тот человек суровый был похож на чародея, а его огненные очи горели ясно как два светоча. «Не сон ли мне снится? – подумал воин. – Не кажется ли всё это моим уставшим очам?». И тут Беленир услыхал смех, порывистый и суровый как ветер, громкий и заунывный как буря, свирепый как вихрь и неистовый будто смерч. Он прогремел как гром среди ясного неба, с быстротой ветра пронёсся над холмами древними и улетел под частые звёзды к самой луне. Но, когда Всесвятлир и другие воины обернулись, они не увидели самого Стриора, да и от взора Беленира он тоже скрылся. «Это был точно не сон!» – сказал про себя витязь и улыбнулся.
– Это был смех самого повелителя ветров! – сказал один берегин, сидевший у костра да гревший руки. – Его редко доводится слышать обычным людям, но сегодня Стриор, не скупясь, наполнил ваши уши своим хохотом, а сердца дивной музыкой ветра, а коли кто из вас видел его – значит тот этого достоин.
На эти речи ни Беленир, ни Всесвятлир ничего не ответили, а только лишь вяло кивнули головами. Они уже устали и хотели спать. Да и простудились они изрядно, плавая в водице холодной и гоняясь на спине у сизогрудого сокола за ладьёй о чёрных парусах. Двое друзей легли поодаль друг от друга и накрылись тёплыми заячьими и овечьими шубами. Они уснули прямо под открытым небом, у ворчливого костра, и спали с лёгким сердцем, выбросив из головы Кощевита, откуда ни возьмись появившегося Белоборода и думы о будущем княжьем бремени. Всю ночь провели они, посапывая да похрапывая, и даже наутро они не поднялись на ноги, а всё дремали под тёплыми зимними шубами около потухших головёшек. Беленир даже позабыл о сломанной ноге. Всего провели они в лагере три дня, наутро четвёртого они встретили тех, кого не ожидали.
– Вставайте, лентяи! – вдруг сказал знакомый голос. Это был голос Брисинора.
– Поднимайтесь уже скорее! – добавил голос Волнозора.
Беленир высунул голову из-под воротника и, едва открыв веки, воскликнул:
– Здравствуйте, друзья! Давненько не виделись.
– И впрямь давно! – изрёк весело Брисинор и вместе с Волнозором присел около витязей. Удальцы посмотрели на них и увидели, что их друзья славные ничуть не изменились, даже их одёжа и волосы не испачкались, тогда как сами Беленир и Всесвятлир все вымазались в грязи, а их волосы скомкались и были нечёсаны и спутаны. Но это им простили, ибо они пережили опасностей куда больше, чем даже многие былинные герои.
– По вашему велению Дед-Пасечник привёз мне золото княжье, – продолжал Брисинор, – и его нынче стерегут как зеницу ока.
– А золота там много, – молвил Волнозор. – И кроме золота много серебра и меди!
– Это хорошо, – согласился Беленир. – Вы одни прискакали?
– Пчёльник сказал, что вы вдвоём отправились за Кощевитом, – отвечал улыбчиво Брисинор, – и встряли в какую-то переделку с лешими, так что я собрал дружину небольшую – всего дюжину удальцов и с ней сюда и явился. Хоть мы и пришли к Русалочьему берегу за короткий срок, ибо нас не водил кругами проклятый Кощевит, но всё равно опоздали. Это нехорошо.
– Это как посмотреть, – привстав, сказал Беленир, – в конце концов, ты мог погибнуть в этом сражении. Так что тебе повезло.
– Но я опоздал, и это не похвально! На битвы нельзя опаздывать.
– Там и битвы-то толковой не было, – проворчал Всесвятлир и тоже поднялся.
– Как так не было? – изумился Волнозор. – Все о ней только и говорят, а ты говоришь не было.
– Одно дело, – сказал Всесвятлир, – когда ратоборцы сшибаются щиты о щиты, когда рати идут друг на друга, а совсем другое, когда две дружины бегут беспорядочной кучей за ладьёй и тонут в воде, обстреливаемые из луков!
– Но и с такой битвы многие не вернулись, – изронил Беленир. – Бой с трусом часто бывает похуже схватки с самым смелым из воинов.
– Отчего же это? – вновь удивился Волнозор, увидев в Беленире перемену.
– Трус сбежит, а храбрец не отступится, – ответил ему Беленир и протёр глаза. – Кощевит как раз трус.
– Про него я уже слыхал – уплыл старый бес, – рёк Брисинор, – но хотелось бы узнать, разделались ли вы с лешими?
– Одному я срубил голову с плеч! – сказал Беленир. – Другие два придут сюда за золотом. Я им обещал. Правда, они что-то запаздывают, да и это хорошо. Ведь золота у меня нет, а расплатиться я хотел сокровищами Кощевита. Да и были ли эти сокровища на этой проклятой ладье? Наверное, нет.
– Зато на дне их полно! – ухмыльнулся Всесвятлир. – Доспехи берегинов покрыты златом да серебром, а какие даже драгоценными каменьями. Вот и будет лешим золото. Правда, добыть его они не смогут.
– Хорошая мысль! – встрепенулся Беленир. – Так и уговор будет выполнен, правда, леших мы не задобрим… Но как-то нехорошо распоряжаться чужими богатствами. Тем более их владельцы мертвы… Нет, мы не будем трогать золото берегинов.
– Мы, берегины, не очень-то и ценим золото! – сказал подошедший Явор, опираясь левой рукой на посох, потому что правая была перевязана и привязана к груди.
– Но вряд ли легко с ним расстаётесь, – добавил Беленир.
– И то верно, – согласился берегин, как видно, слышавший весь разговор витязей. – Но доспехи эти принадлежат не воинам, а нашему государю. Отвечать за их потерю мне, так что сулите это золото кому хотите, не боясь нисколько гнева мёртвых. Всё равно негодяи не доберутся до их кольчуг.
– Спасибо на том, – сказал Беленир. – Надеюсь, подлецы не полезут снимать с мертвых броню, ибо павшие воины того не достойны.
– Добрые слова! – восхитился берегин. – Но мне и моей дружине пора уходить с этой земли.
– И мне тоже! – добавил Волнозор. – И не томите себя доспехами, которые и так не попадут к лесным мерзавцам в руки. Исполните обещание, а, если им не понравится, головы им долой. Обрубите им шеи – и дело с концом!
На этом Беленир и его друзья расстались с Волнозором, Явором и его дружиной храброй, от всей души поблагодарив берегинов за помощь. Тут же стан покинули и воины Стрезибора. Они отправились восвояси и унесли с собой павших воинов, а Белениру и Всесвятлиру оставили их коней. Вернее, никого они не оставили: Космач сам остался и оставил с собой всесвятлирова коня. Когда на север неторопливо потянулись две дружины, унося с собою по сугробам белым да молчаливым холмам погибших ратников, друзья, вооружились, обкольчужились и пустились в обратный путь. Беленир, Всесвятлир и Брисинор, а также двенадцать добрых всадников, выстроившись клином, пошли на восток.
Небо было хмуро и молчаливо, словно хранило скорбь по павшим в бою или с горестью наблюдало за их искалеченными телами. И солнце ясное как с утра спряталось за серые тучи, так более и не показывалось, будто стыдясь проронить злачёную слезу на бедную землю. Путь пролегал по знакомым краям, и каждый сугроб казался родным. Когда же путники приблизились к сосняку заснеженному, где жили лешие, перед ними вдруг возникли откуда ни возьмись Берестень и Дубец и преградили дорогу.
– И где золото? – прорычал злобно Берестень, нахмурив очи. – Вы нас обманули, не было там золота, а была только битва!
– Да! – пискнул Дубец. – Это был наглый обман!
– Нет же! – воскликнул важно Беленир. – Всё золото ждёт вас там, и я советую вам поспешить, иначе его приберёт к рукам кто-нибудь другой.
– Ты лжешь, – сказал недоверчиво Берестень. – Мы там были и там куча воинов! Его уже прибрали.
– Да, совершенно верно! – заметил Дубец. – Так что ты врешь.
– Да не вру я! – заявил Беленир. – Идите к морю да нырните поглубже – там, на дне морском, золото и схоронено, конечно если его не растаскали русалки зубастые. И никаких воинов там уже нет – разошлись по своим сторонушкам.
– Ах ты, грязный обманщик, на дне золото, значит! – вскрикнул бешено Берестень и хотел уже наброситься на витязей, но тут Всесвятлир сказал:
– Уговор выполнен, а уговор дороже денег! На дне есть золото, а мы обещали, что оно будет у Русалочьего берега, так что мы вам не солгали.
– Да! – вставил Беленир.
Берестень остановился и, как было видно, немного поостыл и стал думать. Но в раздумьях его брови, словно две ветви дубовые, склонились на глаза, так что он стал грознее прежнего и многим внушил страх. Но вскоре в его очах просветлело, а брови резко вздёрнулись ко лбу.
– Хорошо! – молвил он медленно и напевно. – Я не буду вас убивать и удовольствуюсь златом на самом дне залива. Быть может, повезёт, и я вытяну его однажды.
Тут Белениру стало совсем не по себе, ведь Берестень согласился на эту уловку, надеясь вытянуть золото, но он не знал, что в это золото облечены мёртвые.
– Это золото к тому же не простое! – сказал тогда витязь, подумав, что негоже скрывать от леших правду.
– Какое же оно? Неужто особенное? – рассмеялся Берестень, а Дубец тихо хихикнул сзади.
– Это доспехи злачёные, в которые облечены павшие воины! – ответил Беленир, а вся дружина за его спиной с ужасом ахнула, ибо все поняли, что лешие сейчас осерчают. – Но они не принадлежат воинам, а принадлежат государю берегинов, а ответит за них славный Явор, так что, думаю, вы не навлечёте гнева мёртвых. Если вы в это верите, конечно…
– Зато вы навлечёте мой гнев! – вскипел Берестень, в ярости сжав кулаки и оскалив хищные жёлтые зубы. Тут бы он ударил Беленира своей рукой, огромной как дубина, и витязь вряд ли сумел бы заслониться, но вдруг руку лешего схватил кто-то сзади.
– Не сметь! – сказал неведомый заступник и тотчас показался витязям: то был Дед-Пасечник. – Здравствуйте, добрые молодцы, и вы, хозяева лесные! Пришёл я разрешить ваши беды. Без меня – вы, видимо, никуда. Вот, принёс я золота!
Все тотчас застыли и переглянулись. Беленир подумал: «Неужто он взял моё золото и отдаст его этим негодяям?». Всесвятлир тем временем предположил: «Он что называет золотом свой мёд и дразнит леших?», а Берестень удивился про себя: «Что здесь делает этот проклятый дед?». Дубец же не успел даже ничего подумать.
– Вот, нате вам златце! – повторил старец, утирая со лба пот, и вручил в руки леших увесистый мешок – видно, он от воронов узнал, что произошло с витязями после его ухода. – Считайте это выкупом за смерть вашего глупого друга, хотя он сам виноват в своей гибели. А теперь убирайтесь прочь в лес, пока я не передумал и не похоронил вас в окрестных сугробах!
Берестень, не желая пререкаться с вековечным дедом, вместе со своим другом отошёл назад и вскоре скрылся в бору меж высоких сосен.
– Ты дал им настоящее золото? – удивился Всесвятлир.
– Да! – проворчал, насупившись, дед. – Мне оно ни к чему. Я не ставлю его ни во что.
– Где ж ты его добыл? – спросил Беленир.
– Откопал свой давний клад, что зарыл в Заповедном Крае давным-давно! – ответствовал дед. – Теперь, когда это золото больше не принадлежит мне, я словно сбросил с себя груз.
– Откуда ты узнал, что произошло с нами после твоего ухода? – продолжал засыпать пчельника вопросами Беленир.
– От ворон, – ответил тот. – Одна из них и за Кощевитом наблюдала, да только не вернулась потом с вестями.
– Подстрелил он ее, – молвил Всесвятлир.
Вскоре путники вместе с Дедом-Пасечником добрались до затерянного средь зимнего серебра пепелища. Некогда это был княжий чертог. На месте былых хором, в которых прежде светлый князь пировал со своей дружиною, поднимая скобкари да ендовы над самыми макушками, остались лишь головни, усыпанные пеплом и снегом, да камни, чёрные от гари. Но всё равно от этой разрухи, лежавшей в немом и угрюмом молчании, веяло княжеским величием, а каждый почерневший камень был пропитан печалью старины и словно тосковал по стародавним дням, когда он гордо красовался в прочной храмине.
– Чертог разрушен, а его разрушитель не наказан! – сказал Беленир.
– Кощевит – это вам не мелкий воришка, укравший булочку в торговой лавке, – рассмеялся Дед-Пасечник. – Его не так-то просто наказать. И всё равно у вас это почти вышло.
– Если бы не Белобород, мы бы даже не покинули проклятую ладью, – молвил на то Беленир. – Но интересно, что же случилось дальше: бился ли Белобород с Кощевитом и победил ли, если бился.
– Это ты узнаешь разве что из уст самого Белоборода! – изрёк Дед-Пасечник.
На этом путники и вековечный старец простились, и дед зашагал на север, к себе домой. Увидав, что и пасечник уходит, Космач промолвил:
– Беленир! Я сослужил тебе службу верную, ратную, а теперь мне пришло время покинуть тебя. Вы уже сделали своё дело, но будут новые богатыри, и им я пригожусь больше. Прощайте, славные витязи, и пусть все дороги ведут вас домой! – и конь заржал, тряхнул хвостом пышным и, подпрыгнув, понёсся прочь от своих прежних хозяев, пропуская под копытами поля обширные да ледяные речки, деревни скромные и заснеженные дубровы.
Так окончился славный поход Беленира и его товарищей верных. Сам Беленир, устав от забот, передал княжение Всесвятлиру. Первый пир в честь победы над змеем славный князь Всесвятлир велел устроить на зелёном холме, едва наступила весна. Затем он приказал заново выстроить разрушенный чертог, и вновь камень водрузился на камень, а гридница стала ещё краше прежнего. И всё в ней стало как на небосводе: на небе катится солнце красное – оно и в горнице покатывается, на небосклоне мерцают звёздочки – мигают они и под арками, в небе бледный месяц видится – он же и в потолке красуется, под облаками рыщут яро молнии – они и на стенах выбиты. И много чего ещё хорошего сделал светлый князь Всесвятлир и для дружины своей и для народа. И во многом помогал ему Беленир.
Когда наши витязи уже обзавелись женами светлокосыми и даже когда их сыны взросли под ласковым и приветным солнцем и стали посильнее своих отцов, закатили друзья пир. Явились на него воины храбрые и селяне дружные, старосты и рыбаки – много народу стеклось в гридницу княжью. И, когда все собрались за столами, зазвенели гуслицы яровчаты и заиграли златострунные арфы, наполнив чертог дивной музыкой. Этот пир вышел ничуть не хуже того пира, что устроил встарь Митрапирн. В этом пированье было даже больше еды, а брага с пивом были в большем изобилии. И Всесвятлир восседал на престоле резном и попивал похмельное вино, а вокруг него сидели Беленир и Брисинор, глядя на пирующих да поглаживая бороды.
И тут вдруг отворились двери, и в храмину просторную вместе с холодным сквозняком вошёл сам Белобород. Он почти ничуть не изменился с тех самых пор, как его последний раз видели Беленир и Всесвятлир: он остался таким же суровым и могучим, только лишь борода его белоснежная стала длиннее и шире.
– Здравствуйте, все собравшиеся! – возгласил дед голосом, подобным завыванию зимней вьюги. – Пришёл я в гости к Белениру да к Всесвятлиру – проведать старых знакомых.
– Привет, Белобород! – сказал Беленир, а вслед за ним и все. – Долго нас мучила дума, что же случилось с Кощевитом, одолел ли ты его али он тебя. Присаживайся же к нам поближе и расскажи толком, что было после того, как мы свалились с ладьи в тот давний день.
Белобород неторопливо, с важной разухабистой походкой прошёл поближе к престолу Всесвятлира и, столкнув со стула какого-то зеваку, присел, поставив около стола резной посох.
– Что ж! – начал он зычно. – Это было уже так давно, что я чего-то, может, и не упомню. За последнее время были и более памятные события, так что не вините меня в забывчивости.
– Ладно, давай, старец, говори свой рассказ! – молвил Всесвятлир от нетерпения и поправил на голове княжий венец.
– Так вот! – продолжал Белобород напевно. – Как сдул я вас с ладьи, Кощевит даже обрадовался. Но затем я подул на его воинов, и подул что было силы, так что все они тотчас обернулись ледышками. Кощевит, увидав это, бросился на меня, и мы бились так долго, пока ладья не оказалась так далеко от берега, что не стало видно даже синих берегов! И тут, пока мы обменивались ударами, над нашими горячими головами разыгралась буря страшная, неистовая. Ветер хлестнул по парусу, и парус чёрный порвало в мгновение ока. Грозила буря утопить нас обоих в морской пучине, ибо даже валы и волны сражались друг против друга в те дни! Затем полил ливень, и тут я сумел отнять у Кощевита ларец с его жизнью.
– И ты убил его, ты сразил злодея? – спросил нетерпеливо Беленир: в его груди постаревшей уже поднялся прежний огонь, а очи вспыхнули.
– Слушай дальше! – вздохнув, возгласил Белобород. – Ладью в тот же миг накрыло волною, и она пошла ко дну. Как назло, я выронил из рук ларец, и его подхватил Кощевит. Когда я всплыл, я увидел лишь, как негодяй метнулся прочь на тени, подобной большой чёрной вороне, и исчез, захохотав.
– Зачем же ты пришёл, дед вековечный, коли принёс нам злые новости? – огорчился Всесвятлир.
– Всякие вести хороши, потому что развеивают неведение! – ответил на то Белобород. – И не кручиньтесь, что Кощевит выжил и что ни вы, ни я не смогли его одолеть. Видно, не пришло ещё время. Да и когда придёт, на место Кощевита встанет другой, ибо борьба – часть этого мира, так что она бессмертна и умрёт лишь когда умрёт сам мир.
– Но как ты смог спастись из морских волн? – задал вопрос Беленир.
– Я же Белобород! – воскликнул весело старец. – Так что мне это не стоило большого труда. А теперь прощайте, пришло время мне уйти от вас! – и Белобород развернулся и вышел из чертога, покручивая белый ус.
А пир продолжался, и шёл он, пока за окнами не смерклось. И я там был, мёд да пиво пил, по усам медовуха текла, по бороде брага струилась, а в рот ни капли не попало.
КОНЕЦ