Вячеслав Ларин
Былина железных душ
– Намечается сегодня хороший ужин! – и злобная старуха вместе с Всесвятлиром и Брисинором исчезла в облаке вонючего дыма. Беленир с горечью внял сим словам и безнадёжно повесил голову. Ведь он не мог бежать вдогонку, ибо дым бы усыпил и его. Волнозор же ещё долго всматривался вслед коварной ведьме, силясь её разглядеть сквозь марево едкое и ночную темень. Но он не увидел её: старуха проклятая сгинула за холмом, что немым богатырём вздымался из земли уже долгие века.
– Не стоит отчаиваться, не надо вешать голову! – провыл немного тоскливо волк. – Оплошал я нынче, но в следующий раз справлюсь я с ведьмой.
– Куда ж тебе с ней совладать, когда ты только что опозорился в бою? – спросил Волнозор. – Готов поспорить, что даже если мы поможем тебе, ты все равно не победишь её. А тех двоих она съест непременно.
– Те двое – мои друзья и добрые воины! – вставил Беленир, оторвав свой взгляд от земли. – И я не позволю ей так просто с ними расправиться.
– Этот поход будет бесславным и подлым, коли мы бросим их там, а сами уйдём, воспользовавшись тем временем, пока их жрёт бабка древняя, Ега жилистая! – заржал конь, решив произнести и своё слово, дабы вспомнили все о его мудрости и велеречии да прислушались к его верному совету.
Тогда Беленир, смекнув, свистнул волку:
– Беги сюда и подставляй мне свою спину вместо седла: погонимся мы за Егою! – Гвиулис неохотно подошёл к витязю и дал взобраться тому на себя. Когда Беленир устроился поудобнее, Волк Серый, разнюхивая следы ведьмы, поплёлся вперёд по холмам крутым да по каменистым кручам, а вслед за ним поскакал на коне богатырском Волнозор. Из-за облаков, наконец, проглянула луна, осветив им дорогу. Путь лежал на запад, так что витязи, миновав небольшой лесок, заметно отклонились от дороги в дом Каукиса. Несколько часов они неслись под луною, взбираясь на взгорья и спускаясь, и, перейдя ручей, вошли в ельник.
– Это земля Еги – лес Темнобор! – рёк Гвиулис. – Далее ее владенья, они начинаются за Чёрным Ручьём!
Колючие ветви хвойных дерев тотчас вцепились витязям в головы, словно пытаясь помешать, а мухоморы закраснели внизу, точно маня к себе. Навстречу путникам, из глубины старого леса, выполз туман. И вдруг послышался громкий крик и хруст. А потом кто-то мерзко завизжал и тотчас перестал. Беленир и Волнозор глянули вниз: это Космач придавил случайно карлика уродливого, третьего слугу Еги, сломав тому копытом позвоночник и шею. Наверно, карлик стерёг здесь витязей и должен был незаметно их пырнуть ножом. Но, как видно, он заснул на дозоре, и конь его раздавил. И теперь подлец лежал бездыханным под каким-то кустом.
– Вот и третий готов! – сказал Беленир, а Волнозор лишь усмехнулся. – Пойдём дальше, нет времени смотреть на уродца.
Пройдя немного по тому ельнику, путники остановились: невдалеке, среди густых еловых зарослей, в сущей темноте, забрезжил огонь. Первым его заметил Волнозор, ибо имел острое зрение и был внимательнее Беленира:
– Огонь, – молвил он шепотом, нагибаясь под сырыми ветвями. – Это либо горит лучина, либо топится очаг.
Тогда двое витязей тотчас слезли один с волка дикого, чему тот был оченно доволен, другой с коня доброго, да пошли впригинку в сторону огня, стараясь не шуметь. Вскоре они, пройдя неглубокую сырую лощину, оказались на её краю и оттуда увидели в нескольких саженях ветхую хижину, избёнку малую, укрытую в ночной мрак, а поодаль от неё покосившуюся сараюшку. Изба эта была огорожена невысоким белым тыном, и лишь потом путники заметили, что он был сложен из обглоданных человечьих костей и черепов. Стояла избушка на четырёх дубовых подпорках, словно бы на ножках. В одну-единственную дверь вела лестница, а сама дверь была обита человечьими костями, и вместо ручки у неё была прогнившая человечья ладонь. Покосившиеся стены избы были сложены из толстых и добротных дубовых брёвен, поросших мхом да лишайником, а по четырём сторонам глядели небольшие и узкие окошки. На каждом окошке слабо горела лучина, освещая маленький дворик и, видно, приманивая путников. Одно из окон было открыто, и оттуда вовсю валил чёрный и смолистый дым: дом топился по-чёрному, так как в крыше не было трубы. А кровля этой избушки была сделана невесть из чего: то ли из соломы, то ли из мха, и вся была тёмная и страшная, а кое-где на ней выросла берёза белая, спустив свои прекрасные кудри вниз – единственное украшение уродливого и кособокого дома, такого же старого и мерзкого, как и сама Ега.
– Вот она изба Еги! – промолвил Волнозор, стараясь не показать свой страх. – Избушка на курьих ножках, что раз в три года, три месяца и три дня вертится кругом по старому присловью да по древнему сказанью. А погляди-ка на забор, – уже едва скрывая ужас продолжил берегин и утёр со лба пот. – Он из костей построен! И все обглоданные! Небось и наших братьев берегинов немало пошло на такой тын. Вон и черепа даже. О-о-х. Свою бы голову уберечь, а то мне рановато ещё помирать.
– Свои головы убережём, – ответил Беленир твёрдо. – Главное освободить моих друзей и ведьмину голову на кол насадить! И не таких побеждали. Я морское чудище убил, не то что какую-то людоедицу.
Пока же Беленир и Волнозор лежали на краю лощины, из окон избушки стали доноситься крики злобного и грубого голоса, по всей видимости, голоса Еги и крики о помощи двух витязей. Ега то напевала в нос какие-то старинные песни, то говорила стихами, которых никто и никогда кроме разве её жертв не слышал. Но вскоре она смолкла и стала расхаживать по скрипучему полу, мерзко посвистывая при этом. И вдруг она выскочила из избёнки и опрометью кинулась к сараю, что приютился поодаль от дома.
– Иди освободи наших спутников, а я постою на дозоре и, если надо, задержу ведьму вместе с Серым Волком и Космачом! – сказал Волнозор. – Зрение у меня острое, в ночи я и мух разгляжу. Чуть что, подай знак или крикни, тогда я приду к тебе на помощь.
У Беленира не было времени пререкаться с берегином, потому он пошёл один. Ползком он добрался с края лощины до тына и остановился. Черепа глядели на него пустыми глазницами, и ему казалось, что это навь смотрит ему в душу и хочет затащить в самое пекло. Но он успокоился и, несмотря на мерзкий скрип костей, перелез через тот ужасный тын. Добравшись до лестницы и взобравшись по ней, Беленир приотворил дверь. Не будь у него достаточно мужества, он и дверь бы эту не открыл, так как её ручка была из сгнившей человечьей кисти. К тому же по обе стороны от входа сидели как безмолвные стражи тщательно высушенные вороны с ужасными глазами. Между тем Беленир как можно тише протиснулся внутрь. В избе, посреди горницы, стоял крытый скатертью дубовый стол; напротив него, на другом конце комнаты грозно кипел медный котёл, а слева от него скрученные крепко-накрепко с заткнутыми ртами лежали, беспомощно мыча и барахтаясь, Всесвятлир и Брисинор. Беленир тут же сообразил и достал свой нож, чтобы развязать друзьям руки, но тут же он услышал за дверью злобное кряхтенье Еги и от страха и опаски выронил клинок из дрожащих рук. Не зная, что делать, витязь спрятался под столом, залезши под скатерть. Ножки стола были затянуты толстым многолетним полотном паутины, да и лавки затянуты седой сетью. На сундуке же в самом углу комнаты сидел старый чёрный как сажа кот, слепой на один глаз, и лениво посматривал на ползающих из угла в угол крыс, не желая их ловить, ведь кормила его хозяйка сытно. И вот в избу зашла Ега и, закрыв дверь, стала принюхиваться. Вволю нанюхавшись да пошмыгав своим горбатым носом, она сказала хрипло:
– Чую я, кто-то наведался ко мне, пахнет духом человечьим, знакомым запашком тянет! – но, услышав кипение воды, она побежала снимать котёл с огня. Сняв его, ведьма молвила ещё более грубым и отвратительным голосом: – Кого первым мне разделать и изжарить на этой сковороде? – и она показала пленникам огромную грязную сковородку, ни разу не чищенную и не скобленную, и поставила котёл на стол, под которым прятался Беленир. – Одного я сварю, а другого пожарю, так что давайте думайте, кто полезет на сковороду, а кто в котелок.
Беленир аж содрогнулся от страха, когда услыхал такие слова. Но он совладал с собой. И тогда, когда он хотел уже выскочить из-под стола, в дверь вдруг ворвался Волнозор, прихрамывая на левую ногу. Берегин подвернул её, когда выбирался с края лощины, пытаясь остановить Егу. Его лук был натянут. Но берегин не успел спустить стрелу, а Беленир вырваться из-под стола на помощь. Ведь старуха-ведьма не растерялась и бросила в Волнозора той самой сковородой, попав тому прямо в лицо, и берегин тотчас рухнул без сознания. Ега закрыла дверь.
– Вот и ещё один готов! Его я буду свежевать первым! – Беленир с трудом сдержал свой страх и не закричал, ведь Ега могла всех разделать на мясо, ибо была очень сильна: сильнее всякого воина. «Где же Гвиулис и конь богатырский? Не съел ли подлец Серый Волк моего коня?», – думал витязь, сидя под столом. Он хотел выбежать из избы и позвать их на помощь, но тут вспомнил, что дверь в дом была уже закрыта. Связав бесчувственного Волнозора по рукам и ногам, проклятая ведьма отволокла его к остальным путникам – Всесвятлиру и Брисинору, которые перепуганные до смерти лежали близ очага, боясь даже пошевелиться. Лишь затем Ега заприметила лук тетивчатый, что выпал из рук берегина и, подобрав его, сломала об колено да бросила в огонь.
Сделав это подлое дело, Ега села за стол и решила отдохнуть. Да не тут-то было, Беленир собрался с духом и, упершись хорошенько в пол ногами сильными, опрокинул стол прямо на злобную ведьму. Ега, застонав, полетела вместе со стулом прямо в пламя, и её длинные волосы тотчас загорелись. Пока коварная ведьма, крича и причитая, тщилась вылезти из огня, на неё рухнул котёл с водою горячей, который она поставила на стол, и её ошпарило. Раздался дикий надрывный вопль, и даже печь содрогнулась. Беленир же, пока людоедица ворочалась в огне, извиваясь от боли и силясь выбраться, отворил на всю дверь и свистнул, чтобы Гвиулис спешил на помощь. Тут же Серый Волк ворвался в маленькую избушку и, громко взвыв, ухватил только-только выбравшуюся старуху за шиворот, а затем заключил её голову себе в пасть, остановив острые исполинские клыки на шее.
– Хорош! – закаркала озлобленно Ега, кряхтя и отдуваясь в пасти у волка. – Ха-ха-ха! Не ожидала, что ты меня одолеешь. Ишь, сдюжил! Ха-ха-ха! – Гвиулис ничего не смог ответить, а только надменно ухмыльнулся.
Беленир, тем временем, развязал Всесвятлира, Брисинора и Волнозора, и те с негодованием поднялись на ноги и своими же путами крепко-накрепко связали Егу, пока её голова находилась в волчьей пасти. Когда же Ега была связана, Гвиулис с неохотой высвободил голову старой колдуньи. Всесвятлир и Брисинор вскоре нашли своё оружие, а Всесвятлир даже начал потешаться над связанной ведьмой, называя её оченно подходящими кличками.
– Легко смеяться, пока змей далече! – рассмеялся Беленир. – А то, смотри, ещё перегрызёт верёвки, и тогда первой её жертвой будешь ты.
Глава 11. Совет дедов
Путники решили привязать Егу к дереву – воронам на поклеванье и отправиться в путь, оставив подлую одну посреди еловых зарослей. Как решили, так и сделали. С трудом привязали они злобную ведьму к высокой ели и пустились в дорогу, не желая ни на миг задерживаться в тёмном и подозрительном лесу, полном таких же тёмных и подозрительных обитателей. Беленир сел в седло, а все остальные поплелись вслед за ним, ибо конь не желал носить на своей спине сразу нескольких и тратить силы. Гвиулис же, объяснив путникам как выйти из леса, молвил:
– На этом я с вами прощусь, пора мне уходить, пока я не съел вашего коня, – и Серый Волк, вильнув трижды своим хвостом, скрылся в густых зарослях кустарника под низко нависшими ветвями елей. Никто даже не успел попрощаться с Гвиулисом: все только открыли рты, когда того и след простыл.
Но стезя продолжалась, Беленир с усердием вёл всех за собой, иногда спрашивая дорогу у Волнозора, который запомнил её получше. Наутро витязи вышли из того бора елового и вернулись на верный путь к Каукису. Всего через полторы недели, перейдя несколько широких бурливых ручьёв, стекавших с гор, они оказались у самого подножия Смарагдовых Гор, у самого крайнего их отрога. И близ того отрога вздымалась вверх терраса отвесная, одним боком примыкавшая к скале, а другим обрывавшаяся в гибельную пропасть. Как сказал конь богатырский, это и была дорога к дому Каукиса, который жил на вышине ста сорока саженей. Путники, хорошо отдохнув, ступили на опасную террасу и скоро поднялись по ней так высоко, что внизу остались лишь мрачные очертания предгорий да съежившихся древес, сухими сучьями торчавших из бедной почвы. Под вечер терраса повернула влево, скрывшись за скалою и путники, выйдя из-за поворота, увидели терем добрый, что возвышался там, сливаясь с серыми камнями. Дом был сложен из брёвен сосновых, которые нынче посерели и закоптились от дыма. В нём было три этажа и неведомо было, какой умелец смог построить его на такой высоте.
Беленир, ведя под уздцы коня богатырского, приблизился к твёрдодубовой двери. Она сидела на крепких железных петлях и над ней возвышался добрый и прочный деревянный свод. Беленир постучал в дверь и окликнул хозяина:
– Выходи, кузнец добрый, накорми уставших путников, напои их богатырского коня и дай молвить слово золотое!
За дверью послышались глухие шаги, некто снял засов, и петли тревожно скрипнули. Витязи замерли в ожидании. Все представляли, что сейчас явится перед ними старичок ветхий, с два локотка, как вдруг, распахнув дверь нараспашку, явил себя Дед-Пасечник. Беленир даже вздрогнул от неожиданности: дед стоит и улыбается, оголяет свои зубы белые, поглаживает бороду длинную, седовласую. Но и это был не конец удивления, ибо из-за спины Деда Пасечника показался, посмеиваясь себе в бороду белую да притопывая ногами по полу, Всевед.
– Кого там принесло? – раздался приглушённый голос откуда-то из терема, послышался торопливый бег и на пороге вместе с Дедом Пасечником и Всеведом оказался Мал-стар Дедок, буйный лесной старчище.
– Здравствуйте вовеки веков, древние деды! – воскликнул от удивления Беленир, поприветствовав тем самым сыновей Земли и Солнца. – Как же вы все оказались здесь, как покинули свои родные места?
– И тебе привет, Беленир, давненько не виделись! – рассмеялся Дед-Пасечник. – Надо бы нам вначале отпить моего славного мёду вместе с Каукисом, а там уж и расскажу тебе всю историю да отвечу на все вопросы.
Тогда Беленир, оставив коня снаружи, вместе со всеми витязями прошёл внутрь. Хоромы Каукиса оказались довольно обширными. Весь первый этаж занимала горница, посреди которой располагался большой круглый стол из сосны. Вокруг того стола, словно замерев в хороводе, стояли дубовые стулья с высокими спинками. В стенах же горницы виднелись камни длинные. Они служили подпорками второму этажу и, по всей видимости, справлялись с этим уже не одну сотню лет. В горницу из двух окон на лицевой стороне проникал солнечный свет и отражался тремя начищенными зеркалами, расставленными вдоль стен, в тёмные углы.
Все в ожидании Каукиса сели за стол. Дед-Пасечник сразу невесть откуда достал бутыль своего добротного мёду и разлил его в деревянные стаканы. Своим же родичам – Всеведу и Мал-стар Дедку он налил из другого бутыля. В том бутыле был самый крепкий, дюжий мёд, с которого простые люди валились с ног, а от запаху могли захмелеть. Но на Земнородных он действовал благотворно, придавая им трезвость рассудка и весёлость.
– Так как же вы ушли со своих насиженных мест? – вновь спросил Беленир. – Обычно Земнородные сыны не покидают своего отечества.
– Как закончилось наше противостояние с Кощевитом, – начал Дед-Пасечник, опрокинув тяжкий стакан крепкого мёда, – я решил, что пришла пора вам помочь. Лишь вместе можно противостоять ужасу, что готов расползтись по земле. И тогда я принял решение собрать сынов Земли, дабы сорвать замыслы Кощевита. И мне повезло, ибо никто не ожидал такого, а Кощевит ослабел и растерял союзников, кроме одного только Идогурна и асилков. Они – его последняя надежда подчинить Заповедье и Брегокрай. Причем Идогурн – главная ударная сила. Змей проклятый – самый сильный из слуг его, да ещё и облачён в непробиваемый панцирь. Если мы помешаем змею, то Кощевиту придётся плести козни заново, а тем временем мы расквитаемся с ним, во всяком случае, прогоним прочь с этого края.
– Но как ты опередил нас? – спросил Брисинор. – И что с Кощевитом стало?
– Вместе с подоспевшими берегинами мы окружили Кощевита: завидев это, враг коварный применил тёмное колдовство и призвал мышей летучих. Они заслонили его, напали на берегинов, но благодаря моим пчёлам боевым с мышами мы разобрались, но Кощевит к тому времени уже скрылся с поля боя. Тогда-то я попросил послать вам на помощь своего давнего друга Волнозора, а сам вместе со своей секирой грозной, – и дед показал на острую секиру, что стояла в углу, – отправился в землю людей, на вашу родину. В Заповедном Крае, кстати, дела стали до того плохи, что, как говорят, коровы от ужаса перестали давать молоко или вовсе доятся молоком чернее золы! А курицы, говорили мне селяне, несут никуда не годные растрескавшиеся яйца. Но вскоре я набрёл на Лес Стоячий и нашел там Всеведа.
– Как же ты его отыскал? – задал вопрос Всесвятлир.
– А отыскал я его по скорлупкам орехов, которые он после себя оставлял. Побеседовали мы с ним, вспомнили времена давние, многими забытые, и я уговорил его присоединиться ко мне. Не обошлось, конечно же, без моего мёда добротного и обойтись никак не могло. Когда же взошло красно солнце, мы двинулись в путь и дошли скорым шагом до пределов Дикого Леса, где обитал Мал-стар Дедок. Без Всеведа идти к нему я не хотел – мало ли не признал бы ещё! Как сказали нам селяне, буйства дедка лешего прекратились и вскоре мы отыскали в глуши таёжной его хибару.
– Не хибару, а избу! – с важностью заметил Мал-стар Дедок, поглаживая свою бороду встрёпанную и проводя рукою по кудлатым усам. – Да и не отыскали вы её!
– Хорошо, – согласился Дед-Пасечник. – Мы не отыскали его хибару, вернее, избу, а сыскали самого Мал-стар Дедка. Он сидел посреди чащи да ковырял при луне лапоть! Он-то и привёл нас к своей избе.
– Это не вы меня сыскали, хочу заметить! – добавил Мал-стар Дедок. – Я сам вам показался, зная, что вы пожаловали ко мне в гости.
– Так откуда ж ты узнал, что мы пришли в Дикий Лес? – удивился Всевед. – Неужто тебе белки нашептали?
– У меня в лесу есть свои глаза и уши, о которых вы не знаете, друзья мои, – рассмеялся хитро Мал-стар Дедок. – Да и почему сразу белки, там ведь и тетерева водятся и даже глухари!
– Чувствую я своей бородой, что неспроста обмолвился ты о тетеревах, – догадливо заметил Всевед. – Видел я одного в твоем лесу – он нас тебе и сдал. Меня не проведёшь…
– Тихо! – прервал всех возмущенно Дед-Пасечник, тем не менее с веселостью в глазах. – Я ещё не договорил свою речь, как вы начинаете свою! Так вот, найдя Мал-стар Дедка, вернее, когда Мал-стар Дедок нас нашёл, мы, попив вволю моего мёда и медовухи янтарной, отправились в путь. Мал-стар Дедок всю дорогу напевал какие-то то ли птичьи, то ли звериные напевы, а Всевед раздумывал о природе вод текучих и солнечных лучей. Я же, само собой разумеется…
– Говорил о мёде! – угрюмо подшутил подоспевший вдруг Каукис – низкий, приземистый, похожий на карлу, кузнец с длинной закопченной бородою, лысой головой и бесноватыми глазами. – Иного просто быть не могло, чтобы пчёльник не побеседовал в свободное время о мёде.
– Как раз-таки и не так! – заметил Дед-Пасечник. – Не о мёде я беседовал да и не беседовал я вовсе. Я размышлял о делах важных, думал я, где бы встретить витязей. И хорошо, что в своё времечко я о них позаботился, послав им на выручку Волнозора, – все устремили на него взоры. – Волнозор присылал мне письма как мог, и я почти сразу узнал, что вы идёте к Каукису старому, доброму кузнецу, что живёт в Вутирне. Тогда-то я вместе со своими родичами-дедами и отправился сюда дожидаться вашего прихода. Оченно волновали меня письма Волнозора о Еге подлой, она та ещё прохвостка, небось сильно вам помешала и как-нибудь да напроказила. А о Гвиулисе я не беспокоился – он пусть снаружи сер, но зато внутри у него доброе сердце.
– А как вы пересылали письма? – спросил Беленир, глядя на Волнозора, который был не очень-то и разговорчив и вряд ли бы ответил ему на этот вопрос. – Неужели ты, Волнозор, стрелял так далеко, что твои стрелы острые долетали аж до Заповедного Края?
За Волнозора тут же ответил Дед-Пасечник, встрепенувшись от интересного для него вопроса:
– Прежде чем решить, как держать с моим другом старым связь, я долго думал. Но мои решения были никчёмны. Я бы, наверное, и по сию пору ломал бы себе буйну голову, ежели бы не Ведан.
– А он-то как замешан? – со смехом спросил Всесвятлир. – Неужто ворон ваша домашняя птица? Неужто он доставлял по вашему велению письма?
– Нет, конечно! – засмеялся Дед-Пасечник, и вместе с ним Всевед и Мал-стар Дедок, а Каукис лишь ухмыльнулся. – Ты очень мало знаешь о Ведане. Он стар и имеет немалую власть над птицами, особенно над воронами, галками и грачами, а чуть ли не каждый ворон – его подданный. Его было сложно уговорить, и Волнозор, прежде чем встретить вас, наткнулся на распутье трёх дорог на Ведана. Тот сидел на камне указательном и чистил перья. Берегин долго его упрашивал, – Волнозор кивнул головою. – В конце концов, Ведан согласился и дал мне во власть своих птиц чернокрылых. Благодаря ним мои очи прозрели, а уши услышали, и я не только смог держать связь с Волнозором и узнавать о вас, но и понял, что Кощевит не оставил свои козни и уговорил Егу помочь ему. Старая ведьма согласилась убить вас всего-навсего за новый котелок!
– Хах! – деревянным голосом усмехнулся Каукис. – А за новую поварёшку она бы с вас шкуры заживо спустила!
– Но, – возразил Брисинор Деду-Пасечнику, – зачем ты всё скрывал от нас, пчеловод, и зачем ты, Волнозор, держал всё втайне?
– Хм, хм, хм, – пробормотал тихо дед, покручивая свой ус седовласый. – Чем меньше ушей слышит, тем меньше языков молвит. Я вам доверяю, но ненароком вы могли бы проговориться кому-нибудь. А ведь за вами всё это время следили вражьи соглядатаи: это Ега явила себя, а другие остались в тени…
– Достаточно уже разговоров об этом, – прервал пасечника Всевед. – Надобно решать будущее, ибо змеев вой уже раздаётся по людским землям и даже блеяния тучных стад, несущихся от него прочь не могут его заглушить. Пастухи с тревогой смотрят на юг, ожидая нового нападения. Ведь Идогурн уже прошёлся по южным княжествам Заповедного Края и оставил после себя пустоши, залитые кровью, на коих нет ни скота, ни людей, а лишь только кровь гнилая, которая уже не впитывается даже в чернозём! И где же конь богатырский? Ведь я советовал вам добыть его и вы, насколько я знаю, добыли его. Где же он?
– Здесь конь, – ответил Беленир, не желавший более слушать ужасы, которые рассказывал Всевед. – На улице он стоит.
Все деды были возмущены, что коня не привели сюда сразу, а оставили за дверью, будто он какое-то там безмозглое животное. Беленир поспешно отворотил дверь и завёл скакуна доброго прямо в храмину. Тот благодушно встряхнул своим пышным хвостом и радостно стукнул копытом.
– Ну, здравствуй, Космач! – поприветствовал коня Дед-Пасечник, а Мал-стар Дедок, тот и вовсе отвесил ему поклон, коснувшись лбом самого пола.
– Давненько мы тебя не видывали! – промолвил Каукис, отирая пот со лба и хлопая удивлёнными глазами цвета бледной зелени. – И не ожидали вовсе увидеть.
И тогда конь богатырский важно заржал, и его бородка седоволосая затрепетала на сквозняке, что дул в приоткрытую дверь:
– Привет вам, многомудрые деды, сыновья Земнородные, Солнышком ясным порождённые. Я тоже не думал встретить старых знакомых. И тому я рад.
Пока все деды восторженно улыбались, пчеловод вышел из их числа и с вниманием оглядел Космача. «Хорош! – протянул он, дотронувшись до своей бороды. – Ничуть не состарился с тех самых пор… Воистину богатырский конь!».
– Теперь же самое время поведать витязям да и Космачу об Алкуне, – молвил Всевед. – Все мы хотим побольше поговорить с Космачем о былых деяниях, но время не ждёт. Каукис, расскажи им об истории брони Идогурна!
Каукис шмыгнул носом и, поудобнее усевшись на стуле, задрав одну ногу на другую, неспешно начал:
– Рассказать я постараюсь попроще да покороче, ведь время не ждёт, так что слушайте. Давным-давно был у меня ученик, тоже Земнородный сын, именем Алкун. Обучил я его своему мастерству и с ним делали мы чудесные вещи. И однажды небеса послали нам металл. Пал он звездой на землю, и для нас это был великий дар, ибо по крепости и всем прочим качествам этот металл превосходил сталь! Он не ржавел, был прочен, а мечи из него получались лучше, чем из самого качественного булата. Но о том прознал Кощевит. Он подстерёг Алкуна в пустошах и уговорил украсть у меня все изделия из этого металла небесного и тот необработанный кусок, что ещё оставался. Пока меня не было в кузнице, мой подлый ученик похитил всё это и утащил в своё жилище, от меня сокрытое. Там он, очевидно, решил оставить всё себе и не отдавать Кощевиту чудесные вещи. Поняв это, Кощевит отправил своих соглядатаев искать Алкуна и, когда те отыскали его, Кощевит вместе со своими воинами явился к нему в жилище. Но Алкун был не так прост и каким-то образом скрылся от них – наверно, через запасной ход. Вместе с собой прихватил он необработанный кусок небесного металла, всё остальное же осталось в его доме.
– Вот глупец! – вставил с усмешкой Всесвятлир, а Мал-стар Дедок хихикнул.
– Алкун поспешил ко мне, сюда, – продолжал Каукис, – ибо надеялся на помощь и защиту. Поблизости от этих мест Кощевит с воинами его выследил и преградил ему дорогу. Алкун сразился с Кощевитом, но хозяин Чёрного Крома вооружился мечом из небесного металла, что отыскал в жилище Алкуна, и потому вместе со своими гридями одолел моего глупого ученика. Наверно, с легкостью. Все изделия мои Кощевит переплавил на броню для Идогурна. Создал он поистине чудовищное творение – закрыл он змею все уязвимые места и сделал почти неуязвимым. И лишь оружие из небесного металла может пробить эту броню. Витагор тоже обладал мечом из звезды, но его меч уже заполучил Каменноголовый Волот и с ним ушёл далеко на восток. Потому должны мы отковать новое оружие, которое пробьёт броню Идогурна да и его кожу – мало ли как она затвердела за века!
– Но из чего? – спросил Беленир, нахмурившись.
– А теперь самое главное! – улыбнулся Каукис. – Тот необработанный кусок металла, что Алкун унёс из своего дома, так и не достался Кощевиту.
– Перед тем как уснуть, – рёк Дед-Пасечник, – Космач сказал Берёзе, что когда пасся на лугах, видел, куда Алкун схоронил необработанный кусок металла! Он велел передать всё Каукису. Но он так и не успел договорить и уснул…
– Да, так и было, – заржал конь. – Я видел, куда Алкун спрятал этот металл.
– Куда же он его дел? – воскликнул с нетерпением Каукис. – Скажи же нам!
Тут Мал-стар Дедок нахмурился и встал. Затем он подошёл к окну и с подозрением поглядел в него, а после и вовсе закрыл ставни. Всевед и Дед-Пасечник сделали тоже самое с другими окнами.
– Алкун выбросил тот кусок в колодец, что недалеко отсюда! – ответил Космач. Стоит к северу от подъёма к твоему жилищу!
– К ночи все вместе мы отправимся за ним, – тотчас решительно выпалил Всевед. – А теперь расскажи-ка, Космач, про Идогурна получше.
– Как я говорил этим витязям доброславным, – и конь копытом указал на Беленира и его друзей, – Идогурн очень ленив.
Тут послышалось перешептывание среди дедов, и заговорил Мал-стар Дедок:
– Что же это значит? Ха! Неужели он вылёживается на выжженных пустошах больше, чем палит другие земли? Али же коварный змей любит понежиться в своей любимой пещере да поглазеть на восход или закат подле обглоданной косточки съеденной бурёнки?
– Считай, что так, – ответствовал тут же конь, тряхнув гривою. – Идогурн наверняка так тяжёл и ленив, что передвигается медленно, отягощает его и броня из небесного металла. К тому же сколько коров да овец уже пропало в его ненасытном брюхе за последние дни. В этом и есть его сила – в крепкой броне, в этом и есть его слабость – в лени и тяжести. Чтобы одолеть этого змея поганого надо использовать его силу против него, а слабость превратить в бессилие. Откуй же, славный Каукис из Вутирна, этим витязям лучшее оружие из металла, который мы отыщем, и они победят его, потопят в красной кровушке. Не заботься о том, какие хитрости нужны для победы над змеем, просто сделай лучшее оружие, чтобы пробило оно броню змееву или хотя бы места, прежде бывшие уязвимыми и для обычного клинка!
– Хорошо! – молвил низким голосом кузнец, сложив руки. – Сделаю я вам такое оружие, но это будет непростое дело и мне понадобится время. Да и металл надобно ещё отыскать. Кроме того, древнее кузнечное искусство требует внимательности и наблюдательности. Пока я буду занят, витязи пусть отдохнут и наберутся сил перед грядущим поединком, перед боем со змеем. Усталых воинов он одолеет даже с моим оружием. Но прежде, чем вы пойдёте отдыхать, а мы уйдём за металлом, скажите, какое оружие изготовить? Быть может меч искромечущий? Или копьё, подобное по мощи столетнему дубу?
– Нет, дубину добрую, окованную небесным металлом! – воскликнул внезапно Мал-стар Дедок.
– А может быть сделать булаву, такую, чтоб своим весом промяла змея и придавила его? – добавил Дед-Пасечник.
– Или же лук меткий, такой, чтобы натянуть его им втроём с натугою да выстрелить в Идогурна так, чтобы стрела вошла в голову, а вышла бы из хвоста! – предложил довольно странную мысль Всевед.
– Погодите! – сказал тогда Беленир. – Если я и мои друзья будем биться со змеищем, то мы не сможем поднять ни дубину огромную, ни железную булаву, не говоря уже о натяжении исполинского лука. Мы ведь не асилки!
– Но на что же мы тогда нужны, кроме как не помогать вам? – промолвил Мал-стар Дедок и улыбнулся.
– Тогда мы зачем нужны – мешаться у вас под ногами? – сказал на то Беленир.
– Мы вообще-то должны расправиться с асилками и вряд ли успеем помочь витязям, – добавил Всевед. – Так что они должны сами выбрать оружие.
– Мы собрались не для того, чтобы спорить, – молвил Дед-Пасечник. – И ты, Всевед, прав и ты, Беленир, тоже. И вам, добрые молодцы, для боя нужна сила – всё остальное: честь, отвага и любовь к своей земле у вас уже есть. Силу, конечно, сложно получить. Но не тогда, когда ты знаешь великомогучего Деда-Пасечника. Сейчас я приготовлю вам четверым добрый мёд, и он даст вам силу, нальёт ваши жилы мощью, и руки от него отвердеют. Но не следует им злоупотреблять, иначе они и вовсе окаменеют, и не сможете даже мизинца поднять!