Вячеслав Евдокимов
Братья

Полная версия

Иллюстратор Анна Евдокимова

ISBN 978-5-0051-0531-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Братья

И были изгнаны из Рая
Навеки Ева и Адам.
Так Бог, порядок охраняя,
Взвалил на них тяжёлый срам.

Лишились Райских привилегий,
В которых каждый был сверхлих:
Еды за так, веселий, неги!
Теперь забот тьма на двоих…

В труд ум вошёл и ноги, руки,
Чтоб улучшать всё время быт,
У Евы родов стали муки,
Адама бодрый ведь в том вид.

Заполонили Землю детки,
Тьма белых, чёрных и цветных…
Цвета то суток были метки,
Чтоб различать, кто есть средь них.

Сынишек белых именами
Двоих назвали Зап и Вос,
Ну так хотелось Еве‐маме,
И не иначе! Каждый рос,

Как и положено детишкам,
Неугомонно всё шаля,
Бывало, даже очень слишком,
Да не у разума руля,

Нет, не боясь ввек даже взбучки…
Чтоб не случилось что, сажай
Хоть на цепь их, вяжи хоть ручки, —
Таков в них буйства урожай,
Что не свезёшь уж и возами,
Носы совали в всё, глаза,
Ум ластя также и ушами…
Ну каждый экстра—егоза!

«Не лезь туда! Не делай то‐то,
К добру сие не доведёт…»
А им нарочно всё охота!
Узнать всё тщились наперёд.

Всё подрастали… Вдруг негоже
Ходить уж стало нагишом,
Как на туземцев‐то похожим,
Вот мама шепчет им о том,

Пора бы фиговым листочком
Им наготу от всех прикрыть,
Ходить свободно чтоб денёчком,
Не впав в смущенья где—то прыть.

И сорвала листочек фиги
И Восу‐сыну подала,
И тот без всякой там интриги
Вмиг сделал нужные дела,

Защеголял в сём одеянье
И нос с того вон позадрал!..
У Запа вспыхнуло желанье
Иметь листочек тот, аврал

Его и вспыхнул уговоров,
Чтоб пофорсить ему дал Вос,
Но тот упёрся, будто Боров,
Пустил все просьбы под откос,

И Зап остался обнажённым,
Надув губищи, как Индюк,
Слезам предался он солёным,
Стерпеть он зависти всех мук

Не смог и резко обозлился,
Сказав, что Вос теперь не брат!
Не будет ввек с ним компромисса,
Дружить с ним больше он не рад.

– Но мне дала листочек мама, —
Ответил Вос, – вот он и мой.
Не отдавал с того упрямо.
Вот на него Зап стал и злой!

И затаил тому отместку,
И делал Восу всё во вред
Исподтишка, да часто резко,
И угомонности в том нет,

Хоть иногда, забывшись в играх,
О мести всё же забывал,
Но лист увидев Воса, в Тигра
Вмиг обращался, дружбой мал.

И вновь ярилась в Запе злоба,
Что не давала даже спать:
«Ты враг мой, Вос, теперь до гроба…» —
Шептал он, мучивши кровать…

И ждал удачного момента,
Чтоб вылить пакости ушат
Заместо братского привета,
Толкнуть желая Воса в ад.

А так играл, явив личину,
Как зверь, готовившись к прыжку,
Скрывал улыбкою кручину,
Готовясь к подлому грешку.

Но Вос счастливый был, наивный,
Коварства в Запе не открыл,
И в играх всех с ним был активный,
И Зап ему казался мил,

Пускаясь в действа бесшабашно,
Входя в безудержный азарт,
Взбредёт коль, даже и бесстрашно,
Всё новым играм давши старт!

Ведь игры – жизни то познанье,
Необходимость позарез,
Дают ведь опыт, навык, знанья
И раскрывают мир чудес!

И не унять им этой жажды,
Чуть не по ним, – вмиг в плач и в крик!
Зонты без спроса взяв однажды,
В горах на высший влезли пик,

Земной он выше атмосферы,
Вонзился в Космос, как копьё!
Они – Ура! – здесь пионеры,
Хоть здесь живому не жильё,

Но есть за пазухой, в карманах
Запасы воздуха: дыши!
Ах, прыгать вниз – то мёд в их планах,
Ах, как смышлёны, хороши!

Чтоб, не теряя ни минуты,
Зонты те мигом пораскрыв,
Как будто это парашюты,
Вниз прыгнуть враз – ах, душ порыв!

В КОСМОС НА КОМЕТЕ!

И так бы было, между прочим,
Слетали б, может, к пяткам гор,
Но тут узрели деток очи,
Что вкруг… невиданный простор!
Он необычен и огромный,
И простирался без конца!..
Вокруг взглянули! План нескромный
Возник у каждого юнца:

Войти в него без проволочки,
Пощупать Звёзды, поиграть,
Их ярок свет средь вечной ночки!
И про Отца забыли, Мать…

Не надо сна, не надо хлеба,
Коль фейерверк вкруг дивных Звёзд!
Замыслил каждый: «Вот к ним мне бы!»
И… вдруг Кометы видят хвост,

Он был пушистый и длиннющий,
Что машинально – хвать его
Ручонкой каждый загребущей!
И… с ней от мира вон сего

Помчались вглубь и вглубь Вселенной…
Ах, братьям транспорт как хорош!
В полёте жизнь не видят бренной,
А ту, в которой всласть поёшь!

Зонты ловили ветер Солнца,
Как паруса они, рули,
Тем скорость, путь им задаётся!
Судьба, ум братьев не хули.

К тому ж, они от метеоров
Прекрасно служат, от рентген,
Ведь тех коварен злобный норов,
Пронзают, жгут, как автоген…

Зонты спасают и от света,
Не ослеплялись чтоб глаза,
Спасают тож от фиолета,
Ну от всего, что как гроза!

Но от зонтов летят, как брызги!
С того и братьям не страшны,
Слышны их радостные взвизги
Средь бесконечной тишины!..

Сидят, как будто на лошадке,
У той Кометы на спине,
Все ощущенья дивны, сладки,
Да и как сказочны вполне!

Летят и буйно веселятся!
Красоты видит взор их зряч.
Да вдруг очнулись оба братца
И вон пустились в громкий плач:

– Хотим мы к маме, папе срочно!
Нас отвези, Комета, к ним,
Ведь пропадём без них мы точно…
И каждый, ужасом томим,

Хотел уж спрыгнуть вон с Кометы…
Да тут она и говорит:
– Вот долетим до той Планеты,
Чей чрез парсек увидим вид,

И там ссажу вас моментально,
Сама продолжу долгий путь,
Его нарушить криминально
Я не могу, в том бед мне – жуть…

А братья новому‐то рады:
– Давай, быстрей нас довези!
И вновь веселия парады!
Ведь любы новые стези…

Что управлять вдруг перестали,
Комета сбилась вон с пути,
Умчась в неведомые дали!
От ДТП, ой, не уйти…

Но… Впереди, восстав от спячки,
Явилась Чёрная Дыра,
Огромный рот всё время в жвачке:
– Вас проглотить, братва, пора!

И пасть безмерную разверзнув,
С Кометой их втянула враз!
Влетели все в утробы бездну…
Обратно вылезти – не сказ.

Неслись, ой, с диким ускореньем!
В кромешной тьме, мрак страшный вкруг,
Крича вовсю с остервененьем
От духа, тела диких мук,

Всё глубже втягиваясь в ртище,
Крутясь, как бешеный волчок,
Дыре ведь Чёрной были пищей,
Ввек аппетит её высок.

Терпенье было на пределе,
Ещё бы миг, и жизни нет…
О том подумать лишь успели,
Как вдруг узрели… дивный свет!

Комету выплюнула, братьев
Дыра та Чёрная в момент!
Но… в чуждом, глядь, они уж платье,
И уж младенчества в них нет…

Они уж юноши лихие,
Красой и статью – заглядись!
То диво Чёрной сей стихии,
И волшебства её то высь:

Влетит, кто молод, будет старше,
Юнцом кто втянут, – вмиг старик,
Кто некрасив, тот выйдет краше,
И это всё за краткий миг!

Конь будет выплюнут, как Пони,
А Пони – с Лошади уж рост.
Но вот Осёл не в сём законе:
Ввек измениться он не прост.

Не знали братья ввек об этом,
Их поразил друг друга вид,
Не льнут друг к другу уж с приветом,
Отпрянуть каждый норовит,

Ведь тот, напротив, незнакомый:
Опасность вдруг да принесёт?
Не будешь с дружеской истомой.
Дивятся, вширь разинув рот…

Но всё ж нашли друг в дружке сходство,
Обнялись, счастье ощутя!
Но различить их всё ж не просто,
И каждый прыснул, как дитя!

И вновь Комету погоняли:
– Где ж та Планета, что вдали?
На ней не будем мы в печали,
Гони, Комета, не шали!

Комета, транспорт их послушный,
Взвинтила скорость за предел!
С того полёт весьма не скучный,
Ей мчаться вдаль – её удел.

И вот Планета уж под ними…
Все трое крикнули «Ура!»,
Пути ведь были не простыми.
– Эй, тпру, Комета, сесть пора!

Та вмиг на облако и села.
Братишки вон с неё в момент!
Потом и с облака умело
Вниз – прыг! – на облаке уж нет,

Видны средь дерева уж кроны,
Вот по стволу спустились враз…
Пространств осилили препоны,
Довольны оба! Без прикрас.

– Побудем здесь, а папу, маму
Потом найдём, не впавши в плач…
И сдались буйства тарараму,
Пустились радостнейше вскачь!

Их по земле скакнули ножки:
Здесь, на Планете, чудеса
К ним будут ластится, как Кошки…
Пленила их всего краса.

Разинул братик каждый ротик…
На новизну бросают взгляд:
Ввек не видали сих экзотик,
С того и каждый очень рад!

Им всё б иметь, ну, как игрушки,
И забавляться день и ночь,
Верша беспечно поскакушки,
Дела гоня иные прочь!

Но пищу надо животишкам,
Терпеть уж было невтерпёж…
Ах, не хватало мамы слишком!
Но где же здесь её найдёшь?

Вкруг повертели головами
Да и завяли, как цветы:
Не добывали пищу сами,
В том не имели суеты…

От горя немощно осели
Да думы стали ворошить:
– Ужель пропали в самом деле?..
Но родилась ума всё ж прыть!

Ведь каждый не был, в общем, куклой,
Являл смышлёности ввек пик:
От папы слышали, что круглой
Земля является, тупик

На ней отсутствует, нет края,
Она, как мячик или шар,
И коль вперёд всегда ступая,
Не сбив настырности ввек пар,

Придёшь опять на то же место,
Вперёд откуда начал путь.
Ум не замешан был из теста,
А смог решенье вмиг раздуть:

– Давай пойдём мы друг от друга.
Туда ты, Солнца где восход,
А я – без Солнца где всем туго,
Вот, может, встретит пищу рот, —

Зап сделал Восу предложенье
И вмиг согласье получил.
Да как иметь иное мненье:
Найти б еду с всех дерзких сил!

И оттолкнув спиною спину,
Пути свои стремят уж вдаль,
Узреть быстрей б еды картину,
А сил для этого не жаль.

Вот так и сделали проворно
И друг от друга разошлись,
О счастье думая, бесспорно,
Что благ навалится им высь.

А коль округла всё ж Планета,
Так снова встретятся опять
И воссияют от привета,
Ведь встреча – это благодать!

ЗАП ИДЁТ…

Идёт‐бредёт Зап и дивится
Обилью ягод и плодов…
Ну он, конечно, не тупица,
Ест, ест подряд и вновь готов!

В пути ведь было голоданье,
Ведь есть – поклажа снова сил,
Вот и являет в том старанье,
Вот и еду в пути косил…

Лик подобрел, живот раздулся,
И песни вспомнился мотив,
Уж осмелел и нет в нём труса,
Идёт, еды да прихватив…

И вдруг! Как вздрогнет от испуга!
Да и на корточки осел —
Пригнул так страх мгновенно, туго,
И задрожал наш Зап‐пострел…

Глаза увидел он повсюду
Среди деревьев пышных крон…
«Ой, вдруг я съеден кем‐то буду,
Почто следят со всех сторон?..»

Уж пелена в глазах от страха…
«Ах, кто б меня сейчас вмиг спас?!»
Промокла потом аж рубаха…
И видит щёлками всё ж глаз

Существ, невиданных доселе,
У всех их был один изъян
В их страшном взгляду грубом теле:
От бёдер вниз он Обезьян,
А выше их – людского вида,
Низ обуяла густо шерсть,
Верх гол, и в том его обида,
Что шерсти нет, лишь низу честь…

Кричат их облика дефекты:
Всяк только получеловек,
Что из уродов будто секты —
Таков развития лишь век.

Зап, как земля, вдруг содрогнулся,
Когда взрывается вулкан,
И превратился сразу в труса,
И замер, будто истукан…

Я повторю опять на ушко,
Взрастила братьев что в пути
Дыра та Чёрная‐пастушка,
От коей пасти не уйти.

Гроза она во всей Вселенной,
Но и пустила братьев в рост
Своею техникою генной,
Вот рост не впал их блекло в пост.

Стал вид их каждого мужчины,
В него из деток превратясь,
Прекрасно сложены и чинны,
Ну эталон как, без прикрас!

Да, Существа страшили Запа…
Но всё ж немного оклемал,
Ведь не тянулась злобно лапа
И ни одна Существ тех, вял

Не стал в момент, приободрился:
В нём высший разум. Человек!
Добьётся с всеми компромисса
И не ударится вон в бег.

И стал спокоен он, хоть внешне,
Ведь по развитью впереди!
Сообразительность – что клешни,
Попробуй, враг, к ним подойди!

– Здесь милый Рай! Еды навалом.
А как‐то будет мне в пути,
С сверхриском, может быть, немалым?
Зачем тогда мне вдаль идти,

Зачем мытарствовать, округа
Коль здесь богата, хороша?!
Знать, жить вольготно, а не туго
Придётся. Радуйся, душа!

Забилось радостно сердечко!
Шалаш себе соорудил,
Найдя прекрасное местечко,
Хоть применил немало сил.

А Существа с того дивятся:
У них такого нет как нет…
Но подойти – натура Зайца,
Её не прячут вон примет,

Не убежало ведь от взора,
Что братья прибыли с небес!
Вон удивясь такому скоро,
С того и смял их страха пресс…

А Зап продолжил рассужденья
И окончательно решил
Вдаль прекратить своё стремленье,
Не тратить попусту в том сил.

– Пусть Вос свершит всю кругосветку,
Пусть он, мытарствуя, бредёт,
Меридианов мяв отметку
И параллелей с ними сход.

Зачем в все тяжкие пускаться,
Из сил последних всё брести?
На горб пусть это ляжет братца,
Пусть он помается в пути.

Мой это вывод и решенье,
Здесь, здесь я Воса буду ждать,
Пусть к цели силит он стремленье,
А мне и здесь сласть‐благодать…

Какой же в этом я смышлёный
И славной хитростью ретив!
А ну, разлягусь здесь, под кроной,
Свой план ядрёный воплотив.

Я помню фиговый листочек,
Что Вос зажилил, мне не дал…
Вот и помучайся, браточек,
Теперь… Какой же я удал!

А средь Существ испуга плети
Хлестали всех, бросая в дрожь:
– Ой, что‐то ждёт нас всех на свете?
Небесный Бог, ты нас не трожь!

Вглубь вмялись в кроны с сильной дрожью:
Ах, что теперь, мол, всех их ждёт,
Быть может, кару встретят Божью?
С того за родом сгибнет род…

И оттого смотрелись куце,
Все позабывши вдрызг труды,
Деревья с ними в такт трясутся,
Слетают с них вовсю плоды

И горкой высятся пред Запом…
– Не надо мне за ними лезть! —
С того воскликнул он вмиг залпом, —
Знать, воздают мне этим честь!

Знать, можно их держать вожжами,
Покорных будто, смирных слуг,
Ха! Стали ими сразу сами,
Знать, буду в мёде их услуг.

Вовсю от счастья трёт ладони…
– Весь за меня им делать труд.
Эх, заживу же я на лоне!
Суров же с ними буду, крут.

Занёс в шалаш себе подстилку —
Она перина из перин!
Блаженство создал сразу лику,
Вмиг утонул средь сна стремнин.…

Звучал лишь только громогласный,
Всех будораживший вкруг храп,
Ведь план придумал он прекрасный,
Ведь сил своих он не сатрап.

Один бдит глаз, одно спит ухо
На всякий случай от беды:
Вдруг катавасий заваруха
Оставит жуткие следы?

И точно, слышит тайный шорох,
Сопенье, частый сердца стук
Кого—то уж… Воспрял, как порох!
И с всех своих проворных рук

Схватил проникшего в шалашик!
Им оказалось… Существо.
«Тебе не будет, знай, поблажек!» —
Вскричало Запа естество.

И то в момент упало камнем,
Дрожа от страха, перед ним
И целовало со стараньем
Стопы его, неудержим

Порыв сей был и истеричный,
Ведь Зап в глазах Существ – сам Бог!
И Существа удел критичный,
Рабом у заповых стал ног…

И тот стопу поставил тяжко
Вон на него и придавил.
И тот дрожал, дрожал, бедняжка,
Упавши духом, из всех сил…

Вмиг Зап связал его лианой,
К стволу покрепче привязал,
Тому враз жизнь не стала манной,
И он весь съёжился, стал мал…

Зап пригрозил суровым жестом,
Запомни, мол, теперь навек:
Ты раб, твоё здесь вечно место,
Чтоб не свершил ты вон побег.

– А впрочем, – вспыхнула идея, —
Задаром чтобы не кормить,
К тебе сочувствием радея,
В трудах вовсю проявишь прыть!

С деревьев будешь аккуратно
Мне доставлять в шалаш плоды,
Да было чтобы мне приятно!
А то не минешь ввек беды.

Хоть Существу слова – загадка,
Но интонацию и жест
Он понял вмиг и стало сладко,
Что, вроде, Зап его не съест…

А потому служить обязан
Он будет Запу каждый миг,
В том доведя враз до экстаза
Себя, усилий взвивши пик.

Увидел Зап сию покорность,
От пут его освободил,
Имел ведь к умыслам наклонность,
И приказал тому, взвив пыл,

Чтоб тот принёс плодов и ягод,
Что Существо свершило враз.
Как хорошо!.. Нет Запу тягот.
Ай да ума в том высший класс!

– Но Существа лишь мне ведь мало,
Нужна мне слуг побольше рать,
Что захочу, чтоб доставляла,
Вот мне и будет благодать!

А Существа, узря, не съеден
Что их сородич, подошли
Все к шалашу, где на обеде
Был Зап, с блаженством невдали…

Остолбенел Зап от испуга,
Что вон на части разорвут…
Но машинально брани вьюга
Вон разыгралась! Стал Зап крут!

Все ниц попадали моментом,
Поджали с ужасом хвосты,
Прощались все уж с белым светом…
Но Запа властные персты

Им приказали всем трудиться,
Чтоб навести порядок вкруг,
Чтоб не шалаш, а уж светлица
Их многочисленностью рук

Те возвели ему на радость,
А как построить, даст пример:
– Давайте больше, выше! – жадность
Его раздулась в сверхразмер.

Ломали ветки, крышу клали,
Стремились выслужиться все,
Их мышцы были крепче стали,
Шалаш вознёсся в всей красе!

Вошёл величественно, гордо,
Существ чванливо оглядев:
– Вот так, презреннейшая кодла,
Теперь жильё моё не хлев.

Но лишь разлёгся, впав в блаженство,
Как Существа на крышу – скок! —
Так радость в них взыграла, детство,
Шалаш что сделали высок.

И… тот сложился моментально
И Запа тяжко придавил…
Все разбежались машинально,
Бояся Запа «божьих» сил!

Вот, мол, размечет груду яро,
Вмиг кару всем им принесёт!
Но… кары нет взрывного пара,
И все с того, разинув рот,

«У-у!» – сказали, – Божество ли
(Что означал их возглас тот),
Не может выбраться он коли
Из‐под руин? – И мысль‐оплот

Их к шалашу всех подтолкнула:
– Не Божество, видать, чужак!
– Не страшен, зверь как и Акула.
– Да, да! Не Бог он, а слабак.

И все моментом порешили,
Вон Запа в клочья растерзать!
И не был б даже он в могиле —
Так злобно буйствовала рать!

Но выполз Зап всё ж еле‐еле…
И дикий ужас волю сбил,
Ведь Существа, взъярясь, галдели
И приближались… Малых сил,

Не мог перечить сей лавине,
Лишь с содроганьем смерти ждал…
Вдруг! Слава случаю отныне! —
Метнулся молнии кинжал

Из тучи мрачной, задымился
Шалаш… и Гром всех оглушил!..
Гроза – Стихия, а не Киса,
Ввек устоять пред ней нет сил.

Все Существа с того упали —
Их так истерика взяла,
Бежать не смели с страха в дали,
Ох, как плачевны их дела…

Очнулся Зап моментом трезво,
Ведь дом его Стихия жгла,
Взяв ветвь горящую, тряс резво!
Свои поправив тем дела.

Ведь не упал, огонь не страшен.
А у Существ всегда боязнь
Среди голов пугливых башен,
Огонь им был, сама как казнь.

И все пред ним залебезили,
Лизали ноги, впав в экстаз,
Аж от усердья были в мыле…
– Провёл же ловко как я вас! —

Бодрил себя Зап восхищённо,
Задрав вельможно, чинно нос, —
Знать, буду властвовать законно,
С меня ж за всё ввек малый спрос.

Он прошагал по всем их спинам,
Вон отшвырнув иных с пути!
Смирил всех хитрости он клином,
Теперь ему ввек не прети!

Все Существа, огонь завидя
В его нежгущихся руках,
Все на оплошность вмиг в обиде,
И ярость сникла на клыках…

Враз Запу по сердцу всё это:
– За счёт их дури буду жить,
Она в них явная примета.
С того и действий Запа прыть!

Во‐первых, он огонь лелеял,
Ведь власть то, быта благодать,
Со всеми с ними стал смелее,
Легко их стало подминать.

К тому ж, готовить можно пищу,
Не всё же время есть плоды:
– Вот на охоте я зарыщу,
И оправдаются труды!

И смастерил он лук из ветки,
И тетиву сплёл из волос,
Наделал стрел и стал он меткий,
А в цель попасть – уж не вопрос.

Набил он живности искусно
На вертел вмиг и насадил…
Ах, как же есть то мясо вкусно!
Он ел всё, ел, душою мил…

Но запивать еду ведь надо.
И он увидел Черепах…
– Их панцирь – миска! Вот отрада!
И вот они уже в руках.

Какой от жареного запах!..
Существ учуяли носы:
– Вот бы иметь такое в лапах!
Вмиг слюни‒капли, что росы…

И все облизывали губы…
Ах, как хотелось это съесть!
Уж примерялись, было, зубы…
– П‐шли вон! Не вам то эта честь.

Их прочь отшвыривал ногами!
И то закон. Их то удел.
Добыть огонь не знали сами,
Дичь жарить всякий не умел.

– Эге, за жареный кусочек
Смогу Существ я приручить,
Закрою волю на замочек
И отобью к свободе прыть.

Дай приручу их угощеньем,
Вон превративши напрочь в слуг.
Пусть на меня труд будет с рвеньем,
Вся тяжесть им, а я – без мук.

Зап отобрал из них сильнейших
И по куску закинул в рты.
Ажиотаж средь них, как Леших!
У ног ласкались, как Коты…

Он дал им в руки по дубине:
– Моё жилище вам стеречь
Исправно, бдительно отныне,
Не то башки сниму вон с плеч!

За промах тут же для примера
Пронзил растяпу вон стрелой!
Его правленья стала эра,
И он не жаждал ввек иной.

Он приказал построить снова
Себе жилище в краткий миг,
Их погоняючи сурово,
Что тех растяпства норов сник.

Каркас он сам возвёл, конечно,
А крышу крыли Существа,
Была постройка безупречна,
Подстилка – мягкая листва.

Зап вновь блаженствовал в жилище,
Имел величья ореол,
Владыка он, богат, все нищи,
Они пичужки, он Орёл!

А потому должны быть ниже
Его надменных, властных пят,
Чтоб мог смотреть на всех бесстыже,
Всласть своему главенству рад.

Он всех нагнул рукой Владыки,
На четвереньки постолкал:
– Стоять вовеки так! Великий
Я, знайте, силою удал.

И ввек подняться уж не смейте,
Не потерплю сродни голов,
Хлестать за то вас будут плети!
Не стал удар тех им уж нов…

Не разбрелись чтоб ненароком,
На них ошейники надел,
Их подчиненьем мучил строгим,
Ведь изуверства был он дел.

– Ну вот, отныне вы Собаки,
А, значит, вам пускаться в лай!
И что? Залаял тут же всякий.
– А ну, хвостищами виляй!

И всех хвосты уже трясутся…
Ведь наказание не спит!
И все с того глядятся куце —
Такой заморышей стал вид…

Ах, как стерпеть им оскорбленье?
Как компенсировать позор?
На ком зло выместить? Стремленье
Начать друг с другом, может? Спор

Да перейдёт потом уж в драку
И в жесточайшую грызню,
В злодейства впавши забияку,
Тем подложивши всем свинью?

И вот уж вспыхнула вмиг ссора,
И в ход пустились зло клыки!
Уж не одна грызётся свора,
Летят лишь шкуры вон клочки!

– Давай! Грызись! Мне это кстати,
В грызне вы вечные враги,
Не видя брата даже в брате,
Так дел спечёте ль пироги?

Нет! Будет разобщённость,
Знать, силой ввек не обладать,
Знать, мой приказ – всегда законность,
Грызня всем вам, мне благодать!

Так с каждым справлюсь я раздельно,
Вновь на цепь быстро посажу
И буду властвовать удельно,
Пуская в ход, чуть что, вожжу!

Так было, ибо озлобленье
Друг к другу разум унесло,
Прочь в стаю общую стремленье,
Грызня всех стала – ремесло.

А цепь вселяла в них жестокость,
Входили злобно, яро в раж,
А то единства недалёкость,
Грызня грызни рождала стаж.

Приказ ходить на четвереньках
Их руки в лапы превратил
И рост уменьшил коротенько,
Но шерсти рост усилил пыл,

И вид Существ стал допотопный
С обширной шкурой меховой —
Так рост её был расторопный,
Вдруг все с собачьей головой.

Речь примитивная, став лаем,
Округу всю бросала в дрожь,
Была подвластна этим стаям,
Вид стал пуглив всех, нехорош.

Одни Собаки сторожили,
Брал на охоту Зап других,
За зверем мчались те, аж в мыле,
Хватая этих и других!..

Но Зап съедал один добычу,
А им бросал одну лишь кость,
«Фас! Взять!» Внимали мигом кличу,
Команда в них рождала злость,

И каждый рвал другого яро,
Чтоб этой костью завладеть,
Была чудовищною свара!..
– Вот так и будет с вами впредь! —

Им Зап, в кулак смеясь ехидно,
Довольно руки потирал…. —
Ввек жить так будете все гнидно,
Мой это радости аврал!

Но есть конец всему когда‒то,
Вот и еды иссяк запас…
Зап не терпел такого пата,
Он вкруг нацелил хищный глаз:

– А вкруг Существ других владенья,
Обилье пищи, чудо‐снедь!..
Замыслил ею завладенье,
И той, и тем владеть бы впредь!

Псов натравил он моментально
Тех превратил Существ в рабов,
Богатства грабил криминально,
Ел, ел, как будто сто зобов…

На четвереньки встать дал право,
Ошейник шеи их сдавил
Сильнее мощного Удава,
А цепь лишила воли, сил…

Так расширял свои владенья
И вволю хапнутое ел,
К еде имея алчно рвенье,
Иных не зная в жизни дел.

Тож научил Существ тех лаю,
Их обуяла тело шерсть,
Жизнь не добротна стала, с краю,
Свободу личности и честь

Искоренил до основанья,
Во всех вселён был Пёсий нрав,
И каждый выл от голоданья
И не имел на всё уж прав.

«Гав! Гав! Гав! Гав!» – объём всей речи,
Натура – всех вкруг вон терзать!
Загрыз – душе вмиг много легче,
Аж до хвоста мёд‐благодать…

Лишь кость им плата за деянья,
Был каждый бит, коль не строптив,
Вот их и пыжилось старанье,
Друг перед другом сверхретив!

И все на привязи сидели,
Зап дёрнет привязь – знать, бреши!
Рычанья, гавканья метели
Крутились яро, от души!..

Их в этом смысл существованья,
Они рабы и палачи,
Даривши Запу лобызанья,
В разбое были силачи,

По существу же, просто шавки,
Прикажет Зап – им то закон,
Пример покажет для затравки,
Взъярясь жестоко, как Дракон!

И так все дни, ночами пуще,
Манили земли где‐то ведь,
– Ах, там, как Рая, чую, кущи,
Их надо б в клети запереть —

Шептали Запу это слухи,
И он наматывал на ус,
Тех далей жаждал вмиг разрухи
И пить их кровь, как будто Гнус,

Там ведь несметные богатства,
Жизнь, обеспеченная всем,
Там меж собой вовеки братство,
А неурядиц нет совсем!

И, вроде, там вершит правленье
Такой, как он же, Человек
Там благ, Свободы озаренье,
Счастливый жизни каждый век.

– А наделён ли Край тот силой,
Передо мной чтоб устоять?
Ха—ха! Попотчую могилой,
Ведь беспощадна Псов в том рать!

Он на Восток взметнул взор алчно
И зубы с скрежетом вон сжал,
Сжевать тот Край желал он смачно,
Вонзил б, имея, сотни жал!

И вмиг склонился он над планом
И истерично всё шептал…
Он будет там вельможным паном,
Сметёт ту силу, будто вал,

И будет пуще в звёздной славе,
– Пусть мощь признавши, всяк падёт!
Коварство дел – в его то нраве.
Всё строит планы наперёд…

ИДЁТ И ВОС…

А нам о Восе вспомнить надо,
Вдаль путь его тяжёл, далёк…
Ах, как душа была бы рада,
Найти, искал что, коли б смог!

Он шёл решительно всё в дали
От Запа, ширя твёрдый шаг,
Пока с надеждой, без печали,
Собравши мысли все в кулак…

Нацелен взгляд вперёд далёко,
И каждый звук влетает в слух,
Идёт, не чувствует зла Рока,
Судьбы превратной оплеух…
И вдруг! Он обмер от испуга:
Его сверлила уйма глаз…
А вдруг они совсем не друга?
Вмиг дрожь пустилась в перепляс…

Забилось бешено сердечко!
Со лба потёк холодный пот…
Вос, как пред Волком, стал Овечкой:
– Ах, пропаду я вот‐вот‐вот…

…Глаза из крон глядели жутко,
Неясный был там шепоток…
Была опасности побудка,
Вот—вот и Вос уж канет в шок…

Но нападенья нет в помине,
А в кронах кто‐то мельтешит…
С того и в Восе нет гордыни,
Но настороженный всё ж вид.

Вдруг треск сучка раздался звонко!
Из кроны выпал кто‐то враз,
Был на земле в мгновенье ока,
И воплей гамма раздалась!..

Вскочить он на ноги старался,
Но те не слушались его,
Хоть проявлял стремленье аса,
Не исполнялось ничего…

Вос поражён его был видом:
Ведь это получеловек,
Какой вовеки им не видан!
От жути Вос в момент померк…

Тот от пупа и до макушки,
Как в бане, был вон обнажён,
Торчали, голые же, ушки,
Здесь человеком был‐де он

Со всей присущей, знамо, честью,
А от пупа до пят лохмат
Ведь низ густою, пышной шерстью
Звериной дикой был богат.

Стонало Диво, тщась подняться…
И к Восу жалость вдруг пришла,
Он пожалел его, как братца,
Того ведь тяжкие дела…

И он с опаской, напряжённо
К нему направил тихий шаг…
Отпрянул тот насторожённо,
Но встать же всё не мог никак.

Вопрос Существ летел из кроны:
Вос не опасность ли несёт?
А Существа страдали стоны,
Ведь Воса дал им небосвод,

Знать, Божество он и всесильный,
Он может жизни порешить!
Ужели в мрак войдёт могильный?
И Существа поникла прыть…

Вос осмотрел его с опаской
И вывод сделал: вывих стоп.
И вправил их моментом с лаской,
Ходил бы, прежде как, тот чтоб.

И Существо вмиг оживело,
Пустилось радостнейше вскачь!
К ногам припало Воса смело:
Мол, ты не страшен, не палач.

«У‐у!» – всё вторил он надрывно,
Целуя Воса стойки ног…
И в кронах шум прошёл активно,
Мол, Бог затучный съесть не смог!

– Ну всё, иди, браток, излечен.
Но не казал к тому тот прыть,
А к Восу был весьма сердечен,
Не собирался уходить,

Ходил за ним, как будто тенью,
И всё глядел ему в глаза,
Был рад донельзя исцеленью,
Катила счастья всё слеза…

– Ну вот, окрепнешь, в даль‐дорогу
Отправлюсь после я опять,
Осилю путь вновь понемногу,
А за задержку Зап ругать

Не будет, думаю я, право,
И в график, трудно хоть, войду,
Здесь ведь недолгая застава,
Моя в том совесть на виду.

Пока он мыслил так далёко,
Все Существа к нему из крон
Спустились, лыбяся широко,
Аж не успел опешить он,

Кольцом его все окружили
И завели вкруг хоровод…
– Ой, не потащит ли к могиле
Меня беснующийся род?..

Но те кружили всё, кружили…
Потом моментом пали ниц!
Знать, подчинились Воса силе,
Улыбка с их слетала лиц —

Так восхитились исцеленьем,
И что отсутствовал в нём гнев.
И задались в его честь пенью:
То восхваленья был напев.

Нет, Существа не истуканы,
К добру любовь их высока,
Хотя и полуобезьяны
И полулюди всё пока,

Ведь Божеством с небес признали:
Безукоризненно могуч!
И Вос не стал с того в печали,
И вмиг свалился с страха круч.

Он рад такому стал живому,
Как хорошо: не одинок!
И ощутил с того истому,
Воспрял вмиг дух его высок!

В ответ дарил им всем улыбку
И всех приветствовал рукой!
Вместил Надежду мило в зыбку,
Что с ними в дружбе он большой

Отныне будет непременно,
И жизнь прекрасная придёт,
Пред Злом не встанет на колено,
А к Счастью ринется в полёт!

Не сформирован их, что плохо,
Вид человеческий пока,
Впал в плен сочувствия он вздоха…
«Помочь! – идея высока, —

Быть может, были мы такими,
Из шерсти выбраться стремясь,
Пока не стали вдруг нагими,
Начав с себя смывать вон грязь

И влезши в пышную одежду,
И обувь стала частью ног,
Ум выбил напрочь в нас невежду,
В дела для благ пленить нас смог.

Теперь мы в творчестве, в расцвете,
И грандиозен планов груз.
Как далеки от нас все эти,
Как пред учёным карапуз…

Зрят Божество во мне затучье,
Боясь, но чуют доброту,
Нет, не покинули всё ж сучья,
Но мысля жизнь уже не ту.

Как им помочь в людей развиться?
На это время надо, срок.
Облагородить как их лица,
К Прогрессу как стремить шажок?

Я б в это дело с головою!
Не разорвусь вот, мне ж идти,
Жилища нету надо мною,
А впереди – всё даль пути…

Пока ночую я под небом,
Застанет где меня вдруг ночь,
Сырым питаюсь, а не хлебом,
Ах, как его я съесть не прочь!

Плоды и ягоды срываю,
Охота супа, каши, щей,
От них уж срок который с краю,
Стал от мытарств в пути тощей.

Невольный пленник стал я Запа
Идти один еду искать,
Указ его уму суть кляпа,
Ах, ждёт меня ли благодать?

Я не допетрил что‐то сразу:
Ведь благодать там, на Земле,
Зап сотворил, должно, проказу,
Видать, в её он был седле.

Зачем он выдумал такое,
Меня, что ль, видеть не хотел?
А я иду и нет покоя.
И вот среди Существ я тел.

Что дать смогу им от себя я,
Чему для жизни научу?
Помочь – обязанность святая,
Зажгу в них опыта свечу.

А для сего встать надо станом
На этом месте и сейчас,
Затея будет хоть капканом,
Хоть тягот будет перепляс.

Но для сего жилище надо
И обустроенный в нём быт.
Шалаш, конечно, не отрада,
Не прочен, долго не стоит.

Знать, должен дом лишь капитальный.
А вот и глины тьма кругом!»
Задор зажёгся вмиг запальный,
И начал строить Вос уж дом…

Он в глину воду лил, ногами
Её прилежно всё месил,
Формировал кирпич руками,
Нет, не жалея в этом сил.

И кирпичи все – заготовки
Под солнцем жарким иссушал,
В том не отнять его сноровки,
Стал кирпичей объём не мал.

Но им нужна всегда закалка,
А то огонь лишь это даст.
– Годна, конечно, в этом палка,
Но сей процесс весьма зубаст.

И вспомнил он обычай древний:
Лишь стоит камушки найти,
Названье их повсюду «кремний»,
Они к огню ведут пути.

Скользнул одним он по другому
И высек искры в тот же миг,
Зажгли те мох сухой, истому
Души повызвав. Дикий крик

Существ раздался! Мигом в кроны
Утрамбовались все в момент,
Тряслись от страха, взвились стоны:
Огонь им – страшный элемент,

Его ведь ведали природу:
Их шерсть палил и кожу жёг,
Вот почему к огню‐соседу
И не несли отрадно ног.

Манил их Вос, крича, и жестом,
Те глубже лезли в гущу крон,
Была спасительным им местом,
Огонь же нёс всегда урон.

Как объяснить, что он полезный,
Цивилизации огонь?
С ним дел наделаешь до бездны,
Хотя рукою и не тронь!

Он ото огня не отстранялся,
Стоял, довольный, гордый близ,
Являя храбрости всем аса.
Но у Существ к огню – каприз…

Тогда поймал силком он птицу
И вмиг обжарил на огне,
Ах, запах дивный к ним стремится,
Их взбудоражил всех вполне!..

Подал жаркое им на палке,
Те, осмелевши, стали есть,
Враз опасенья стали жалки:
Огню, еде и Восу – честь!

Спустились, Воса обступили…
Он разложил вокруг костры,
Те кирпичи в своей всей силе
Уж обжигали, сверхшустры…

Все кирпичи калились стойко!
И каждый вскоре зазвенел.
И началась жилья постройка…
Но Существа лишь не у дел.

Покрылась крыша черепицей,
Вознёсшись гордо выше стен!
Назвал строенье Вос «светлицей»,
Всех стен отсутствовал вкось крен.

Вос поманил Существ: «Войдите!»,
Вишь, строить люди, мол, спецы.
Вползи с опаской те, без прыти,
Набьясь как в бочку огурцы…

Вспорхнуло эхом восхищенье:
Не видел их такое глаз,
«У‐у!» – бурлило вкруг галденье…
Мозги пускались в перепляс!

Горшки дала и миски глина,
А славный их огонь обжёг,
Гляделись дивно, как картина,
В них суп варить и есть Вос мог.

Увидев горную породу,
Руду нашёл, стал в том удал,
Разбил её, и пламя сходу
Из той руды дало металл.

Из глины Вос наделал формы,
И в них металл залил струёй,
Всё аккуратно, не сверхнормы,
Чтоб не обжечься, вскрикнув «Ой!».

Отлился нож, топор и ложка,
И наконечники для стрел —
Их ждёт охотничья дорожка.
В охоте Вос весьма умел.

Он угостил Существ всех супом,
Такого всякий не едал,
Всё каждый съел, не бывши глупым,
А изумительно удал!

Хотя горячего сначала
Боялись, рот ведь обжигал!
Но приспособились удало,
Ах, аппетита был же бал!

Все Воса всласть обожествляли,
И вот уже молва о нём
Летела птицей спешно в дали!
И восхищенье всех огнём.

Но с Существами как сдружиться,
Дать человеческую речь,
Вдруг в обученье все тупицы?
Но надо, хоть костьми полечь!

Он, пальцем в грудь себе всё тыча,
Своё им имя повторял,
Мол, всем вам друг я верный нынче,
Пусть будет речи ваш аврал.

– Не быть в ученье вашем сраму,
А научу во всю‐то прыть,
Чтб ловко «мама мыла раму»,
Смогли сейчас же повторить!.

Ученья вечно слава храму!
И всех вознёсся вмиг азарт
В их крике: «Рама мыла маму!..»
И обученью каждый рад!

– На четвереньках вам негоже
Ходить, как будто ходит зверь,
Покинуть надо крон всех ложе,
Пора открыть в жилище дверь.

Те встали хлипко: непривычно!
Шажочек сделали, другой…
И восхитились в счастье зычно,
И встали прямо, не дугой.

И все затопали на месте,
Вдруг диво в жизни ощутив,
Воздали Восу уйму чести,
Был каждый радостен, ретив!

– Вам на деревьях жить довольно, —
Тут Существам воскликнул Вос, —
Жить на земле весьма привольно,
На ней Прогресс свой взмечет нос!

С землёй сдружитесь‒ка, покрепче,
Она всей жизни благодать,
По ней войдёте в Завтра легче,
Она в развитии вам Мать.

Чтоб на земле жить капитально,
Иметь жилище надо всем.
А ну, давайте все аврально
Дома построим. Нет дилемм!

Копайте глину, лейте воду
В неё и резвостью двух ног
Её замесим, чтобы сходу
Всяк кирпичей наделать смог.

Огонь поможет в этом деле,
Из них мы стены возведём,
Хотя доселе не умели,
Покроем крышу, будет дом.

…Месили глину все в охотку,
Формировали кирпичи,
От счастья драли в песнях глотку,
Да все в усильях горячи.

Им Вос показывал, как надо
Жилища стены возводить,
И в этом им была отрада,
Жильё рождалось в всю‐то прыть!

Дом для семьи стоял отдельно,
А группы их уж занял Род.
Трава лежала в них постельно,
Был стол, скамейки и комод.

И душу радовала печка,
На ней почётно – стан горшков.
Задумка Воса – не осечка.
От примитивности оков

В Цивилизацию пустила,
Дала надёжный, милый кров.
И Существам всем стало мило,
Их вид не стал угрюм, суров.

Но надо, знамо, пропитанье.
Вос из металла сделал плуг,
И дикий Бык во всё старанье
Земли простор вспахал без мук.

Смотрели все на это диво,
И каждый мило восхищён!
Тьму колосков взрастила нива,
Она ждала ведь сих времён.

Все сообща зерно смололи,
А Вос уж хлебушко испёк.
Кто в хлеборобной стал тут роли,
Не грея печкой ленный бок,

А кто оформлен в садоводы,
Кому‐то люб стал огород,
А чей азарт тянули воды,
В рыбацкий выродился род.

Кому металл вдруг стал по нраву,
Тот с ним работал, с ним и жил,
И получал за это славу,
Ведь с ним огонь был ласков, мил.

Ну были также и иные,
Кто увлечён охотой стал,
Определилась часть в портные,
В животноводстве кто удал.

И Вос втянул их всех в ученье,
Давал разумный же совет,
С того и стало их уменье
И в головах на всё рассвет.

Охраны создал он дружину,
Чтоб дать врагу всегда отпор,
Вручив отменную дубину,
Чтоб выметать врагов, как сор.

И занимался каждый делом,
Что был любим и от души,
Плодом явился труд их спелым,
И всех успехи хороши.

И тем отбилась вон охота
Уж на деревья стадно лезть,
Нужду отбила в том работа,
И то Прогресс, за это честь!

Но все гляделись неприглядно,
Не превратившись всё ж в людей,
С того и было всем нескладно.
И Вос сочувственных идей

Опять был, им добра желая.
Развёл отары он овец,
Их шерсть, известно ведь, густая
Существ изменит вид вконец.

Из шерсти нить ссучил, вязанье
Явило спицами уж ткань.
Заботы было то пыланье,
Вид человеческий, предстань!

Связал им каждому рубаху,
Мужчинам, ясно, всем штаны,
Они поддались было страху,
Природы дикой ведь сыны.

И часть их нижнюю, что в шерсти,
Прилежно, ловко всем обрил.
Все достиженье это взвесьте:
Вид, как людей, их стал и мил.

Друг перед другом щеголяли,
В воде свой образ подглядев.
Одежду женщины (все – крали!)
Надели, песенный напев

Летел из уст их, лучезарен,
Им по душе сей моды вид,
Они не дикие уж твари,
И восхищенье в них не спит,

На них всех кофточки и юбки,
И волосатый низ исчез,
Ах, все красавицы‐голубки —
То обаяния замес.

В труде азартном и натужном
Отпал у каждого вон хвост,
Он оказался ведь ненужным,
Теперь его был вечный пост,

Ну как реликвии, на стенке,
Висел, как память, на гвозде.
Из кожи обувь, в ней‐то стельки
Под стопы, в ней ходи везде!

Вос поборол в них разобщённость,
Сплотил их в крепкий коллектив,
Во всех деяньях – лишь законность,
Коль честен, карой не пуглив,

За зло вот вмиг придёт расплата
И справедливый, правый суд,
И честь позором будет смята,
Укор же праведен всех, крут.

Все подчинялись слову Воса:
Он Божество, он всемогущ,
В глазах их вид его – Колосса,
Взгляд был за ними вездесущ.

Он создал органы правленья,
Чтоб планы строить, любо жить,
Чтоб все хозяйственные звенья
Являли деятельности прыть,

Чтоб труд оправдывал затраты
И создавал премного благ,
Чтоб были все и всем богаты,
Не попадали вдруг впросак.

Труд установлен коллективный,
Всё достояние – для всех,
Порыв в труде был всех единый
И потому являл успех.

Все не терпели разгильдяйства,
Не ждал ввек лодыря почёт,
Обогащалось всем хозяйство
Из года в год, из года в год.

Вос обучал их всех ремёслам,
Своей он грамоте учил,
Познанья выглядели взросло
И придавали много сил.

С того и радостны все были,
Хотелось впредь им так лишь жить,
Ковался дух в труда горниле,
Успех усиливал всё прыть.

Друг перед другом каждый равен,
Ввек ни над кем засилья нет,
Прийти мог каждый равно к Славе
И равный же держал ответ

За все порочные поступки,
Ведь Совесть строгий им Судья.
Цвело искусство и науки,
Азарта вдаль плыла ладья.

Образовалось Государство,
Всеобщим Воса стал язык,
Но чтили свой всегда и часто,
Ведь на него Запрет свой крик

Нет, не обрушивал ввек хлёстко,
Родному был всегда почёт,
И не жилось с того всем жёстко,
Вот жизнь и радостно течёт.

Конечно, было Руководство
Во всякой отрасли труда,
Но не впадало в чванство, скотство,
Нет привилегий никогда,

А вот ответственности много
И за провалы строгий спрос,
Ведь захламляется дорога,
Прогресс не мчится с всех колёс…

Цветёт Порядочность в всех душах,
Коварства, подлости же нет,
Честь не пятнает чья‐то туша,
Не гасит славы чьей‐то свет.

Всех перед всеми ввек отчётность
И рвенье выполнить свой долг,
Проверка также на пригодность,
Вопрос себе: а будет толк?

По всем проблемам были Сходки,
Где всякий вольно обсуждал
Без лести, умысла иль плётки,
В труде как встать на пьедестал,

Чтоб было лучше всё и больше
На благо каждого лица,
Чтоб жизнь была их всех хорошей
Сегодня, завтра, без конца.

Сплотило всех их Единенье,
Оно несло всегда успех,
На лучших лишь всегда равненье!
Идти же против всех – ввек грех.

Контроль строжайший был в расцвете,
Он Кормчий в праведном пути,
Пред ним был всякий ввек в ответе,
Прочь от него не мог уйти.

Полезность обществу – мерило,
Оценка действий всех людей,
В труде совместном мощь их, сила,
Величье общности идей.

Не вседозволенность поступков
И непрощение вреда,
Сердца в совместных только стуках,
На всех и радость и беда.

Все жили с верой в Завтра чудо,
Не будет каждый, как отброс,
На фоне всех не как Иуда,
Не будет сброшен под откос.

Мечты сбывались непременно,
Свободны все, неведом страх,
Речей всех суть ввек откровенна,
Поддержка всех во всём, не прах.

Все демонстрации, парады —
В честь достижений, планов всех,
Все в ликовании, все рады,
Всё будет явью без помех!

И было Творчества величье,
Оно являло уйму благ,
Всё будет Завтра, коли нынче
К нему стремится мудро всяк.

Да вот их мудрости образчик:
Гигантский вывели цветок,
Носил что имя Одуванчик,
Легко взлететь что каждый мог

Враз, ухватившися за семя
Его, а вдаль уж парашют
Вон уносился ветром, бремя
Мило такое, ведь без пут.

И радость всех летела эхом
Во все вокруг земли концы,
И там дивилися успехам…
И вот оттуда уж гонцы

Спешат сюда с заветной целью
Принять их племя или род,
Покинув крон дичайших келью,
Под Государства милый свод.

И низко кланяются в пояс,
И слёзы горькие всё льют,
И за отказ уж беспокоясь,
Ах, как же люб им здесь уют!

Но не отвержены посланцы,
К их племенам презренья нет:
«Возьмём!» И те пустились в танцы,
В глазах зажёгся счастья свет!

И были приняты округи
В сей государственный состав
Чистосердечно, без натуги
И с полнотой законных прав,

Как братья все, и лишь на равных,
Крепчайший спаян был Союз
На твёрдых принципах гуманных
Для братских искреннейших уз.

Вос их от пояса до пяток,
Как прежних, тоже всех обрил,
Мужчин и женщин, и ребяток,
И вид с того их стал вмиг мил…

Они, дивясь, не узнавали
Друг друга, тоже и себя,
И изумленье мчалось в дали,
Существ всё новых теребя…

Вос снова в роли был портного,
И их в одежду всех одел,
Что было чудно им и ново,
Уж все в азарте новых дел,

Пройдя серьёзно обученье
И специальность получив,
Помочь им – было всех стремленье.
В ученье каждый был ретив

И применял в труде все знанья,
А потому ввек «делал» план
И все осиливал заданья,
Не быв, как лох иль истукан.

Им по душе труд коллективный,
Продукт высоким выдавал,
А то доход, конечно, львиный,
Ведь в деле каждый был удал,

Квалификации отменной,
С того и дело мчалось вскачь!
Жизнь не казалась тяжкой, бренной,
Умён был каждый и силач.

Жильё построено всем новым,
Да всё из брёвен, кирпича,
Был быт достойным и толковым,
Скорбь не давила ввек плеча.

Никто не вырвал им родного,
Природой данной, языка,
Был Воса общим – то основа
Общенья с всеми глубока,

Явил он им навеки общность,
В семью единую сплотил,
В делах и духе дал им мощность,
Придал спокойствие и сил.

Меж всеми тесные контакты
Осуществлялись чрез гонцов —
То голубей – и это факты,
Ведь нет надёжней их спецов

По части почты всем доставки,
Они летят всегда стремглав,
На ветер делая поправки,
Всяк упрекнуть их в том неправ.

Вот и меж всеми были связи,
Быв в курсе всех событий, дел,
И от неведенья в экстазе,
Не мчались в паники удел.

Им было в жизни всем прекрасно,
Вос – лидер их, товарищ, Бог,
С ним всем во всём всегда всё ясно,
К нему порыв их душ глубок,

Его словам всегда внимали
И с восхищеньем шли за ним
Вовек в счастливейшие дали,
Ведь почитаем Вос, любим

За ум, любовь к ним, благородство,
Что он мечтатель, практик смел,
Все на него желали сходства,
Ведь был ваятель дивных дел.

С того и жили окрылённо,
Свою судьбу верша своей
Рукою твёрдо неуклонно,
Чтоб с каждым днём была милей,

Что петь от радости хотелось,
В азартный ринувши вдруг пляс!
Давала общность их всем смелость,
Большой продукции запас.

О достиженьях мчались слухи
Ко всем вокруг, ум восхитив,
Такой хотелось же краюхи
Тем счастья, благ высок прилив.

О Восе слава вкруг витала,
Что это он всё сотворил,
А вместе сделали немало,
Летели в Завтра с быстрых крыл!