Влас Дорошевич
В. А. Гиляровский
– Человек – это звучит гордо!
Мы нашли там спившегося литератора, который на следующий день прислал ко мне письмо с просьбой:
– Прислать пиджак и брюки, чтобы возродиться.
А через день новое письмо, что присланный костюм украли:
– Сижу голый. Пришлите еще пиджак и брюки. Дайте возродиться. «Симпатичные интеллигентные труженики» прислали тоже письмо, прося просто на водку, и так и подписались:
– Симпатичные труженики.
Но ведь нельзя же приехать на Хитровку и спросить:
– А где здесь Сатин?
И ждать, что они сейчас выйдут, поклонятся и скажут:
– Мы Сатины!
Усмешка резонная по отношению к кому-нибудь другому.
Но ни ко мне, не по-дилетантски занимавшемуся «миром отверженны» ни, тем более, к Гиляровскому, знающему этот мир действительно как свои пять пальцев, такая усмешка относиться не может.
Недостаток у нас чуткости?
Не сумели подметить?
Но хватило же Гиляровскому чуткости написать несколько таких рассказов, которых даже видавшему виды человеку нет возможности читать, не чувствуя, что спазмы сжимают горло и готовы хлынуть рыдания!
Когда я уходил с пьесы «На дне», в душе моей звучал:
