Владислав Владимирович Сошников
Проект «Сияние». Возвращение Норы
Разобрав наконец каракули Фила, я заглянул в свёрток и извлёк оттуда завернутые в тряпицу какие-то то ли кусочки рога, или кости – как то так громыхнули, и холщовый мешочек с чем-то весело внутри звякнувшим, когда я его слегка встряхнул. Ну понятно – крышки. Это аванс за работу. Вот кстати, я до сих пор не могу понять, кому первому пришла в голову столь «грандиозная» идея использовать в качестве разменной монеты крышки от – «Нюка-Колы» и под каким из известных наркотиков этот товарищ в тот момент находился? Ка-а-акое гениальное решение! И ведь прижилось это дело как ни странно, приняли люди столь противоречивое нововведение. Как по мне, то проще бы было тогда уж старые долларовые и центовые монеты использовать. Ведь один хрен, что кто-то древние развалины какого-нибудь банка или обменного пункта найдёт и расковыряет, вмиг став миллионером среди множества прочих голодранцев, что какой-нибудь бродяга-мусорщик в заросшем бурьяном овраге случайно наткнётся на перевернувшийся грузовик, эту самую «Нюка-Колу» когда-то перевозивший. Результат тот же самый будет. Более того я подозреваю, что начало этой новой валюте и положил кто-то такой вот хитрожопый, волею случая дорвавшийся до халявных запасов этого термоядерного поила, спокойно хранящегося не то что годами – десятилетиями и вовремя смекнувший, как можно выгодно использовать никчемные нержавеющие кругляши с логотипом компании-производителя. М-да…
В тряпице оказались, как я и предполагал кусочки панциря Короля Болотиков, бывшего, похоже, довольно преклонного возраста к тому моменту, когда его добыли охотники. Куски, уже напиленные продолговатыми пластинками дюймов шесть в длину, два с чем-то в ширину и примерно полдюйма в толщину были глубокого чёрного цвета с матовым отливом. Отлично! Такой материал превосходно полируется и смотрится потом очень хорошо. Я покрутил пластинки в руках, несколько раз приложил одну к другой проверяя, насколько ровно они распилены и отложил в сторонку. Потом повнимательней посмотрю, как вплотную за заказ возьмусь, но это уже завтра, не раньше. Болотные… Б-р-р! Ненавижу этих тварей! Не надо смеяться, у меня на то есть свои причины, причём очень веские. Был уже опыт общения, знаете ли…
Нора тем временем подала пламенеющему, как закатное солнце Джону обещанную чашку так называемого кофе и положила ему на тарелку два бутерброда с сыром, который нам в Сенкчуари исправно поставляли с фермы Обернати. Они там вполне успешно освоили изготовление разного рода кисломолочных продуктов. Особенно дела у сельских тружеников пошли в гору после того, как им провели электричество, а наши штатные техники во главе с неподражаемым Струджесом, мастером на все руки, который встречал нас с Норой вчера у ворот, смогли восстановить до рабочего состояния и подключить несколько морозильных установок. Те были выкорчеваны и утащены со старого и давным-давно умершего молокозавода, тихо доживавшего свой век на одной из окраин Бостона. Это позволило фермерам не заботиться более о длительном хранении мяса и молока, что в свою очередь стимулировало рост поголовья всякого рогатого скота в их хозяйстве. Хорошее начало, не правда ли?
Джонни попил «кофе», доел бутерброды, поблагодарил сердечно и засобирался, прощаясь с нами, так как их каравану уже пора было оправляться в путь. Мы с Норой проводили молодого человека до калитки, где и распрощались. Джон направился к воротам перед мостом, а мы, постояв немного на улице и поглазев по сторонам, вернулись обратно в дом. Там я в свою очередь пошёл в душ сполоснуться, а Нора в это время откровенно бездельничала, сидя в гостиной на диванчике закинув ногу за ногу и с недопитой чашкой остывшего цикория в руке. Косворд к тому времени оттаял, если это можно так назвать, и теперь они с моей женой вели высокоинтеллектуальную беседу, причём Нора откровенно забавлялась, подшучивая над нашим не в меру умным и имеющим столь тонкое душевное устроение домашним роботом, задавая ему всякие каверзные вопросы, а после наблюдала за его реакцией. К тому моменту, когда я выбрался из душа вытирая свой мокрый ёжик на голове полотенцем Косворд уже снова готов был «обидеться», в этот раз уже на Нору, но я вовремя спас положение, вмешавшись в их диалог и уведя жену с собой наверх в спальню. Робот, глубоко поразмыслив вновь в миллион первый раз отправился в своё бесконечное путешествие вокруг нашего дома, а я вдруг вспомнил с интересом глянув на супругу, что у меня вообще-то к ней есть одно неотложное дело… По видимому что-то подобное пришло и ей в голову в этот самый момент, и мы снова заперлись в спальне, на этот раз предусмотрительно закрыв дверь на задвижку, чтобы беспардонный робот не заявился в самый ответственный момент.
Мы спустились вниз, когда солнце, окрашивая небосвод в нежно-розовые тона уже начало потихоньку клониться к верхушкам молодых деревьев, росших на холмах вокруг Сенкчуари. Снова перекусили, на сей раз салатом, по-быстрому настрогав в глубокую миску с широкими краями немного овощей, добавив сыра, нарезанного маленькими кубиками, посолив и сбрызнув всё это дело кукурузным маслом. Потом оделись и пошли на улицу пройтись немного и подышать свежим воздухом, наслаждаясь вечерней красотой ранней осени. Прошлись неспешным шагом до противоположного конца поселения, пройдя через небольшую площадь в центре, образовавшуюся на месте снесённого дома, не пережившего так успешно, как остальные дома ядерной атаки и многих лет заброшенности и развалившегося на части. Теперь на этом месте раскинулась рыночная мини-площадь, она же центр развлечений и народных гуляний с несколькими торговыми лавками по периметру, сколоченными из досок и танцплощадкой в центре, соседствующей с небольшой сценой, на которой местная самодеятельность время от времени давала спектакли. Причём весьма неплохие на мой неискушённый в театральном искусстве взгляд. Особенно мне запомнился Гамлет в исполнении Лю Вэня, нашего местного китайца, чья вечно унылая физиономия с припухшими узкими глазами как нельзя лучше по моему мнению подходила для сценического выражения душевных терзаний Принца Датского.
Дошли до здания арсенала, он же штаб местного филиала организации минитменов. Там немного постояли, поглазели на то, как сержант Джексон гоняет по импровизированному плацу перед штабом молодых новобранцев, вбивая в их деревенские головы зачатки воинской дисциплины. Здоровенный негр с налитыми кровью глазами орал на новобранцев так, что от его крика дрожали стёкла в здании штаба, а сами бойцы стояли перед ним навытяжку, боясь вздохнуть и с восхищением, разбавленным изрядной долей ужаса буквально поедали грозного командира глазами. Насмотревшись на муштру новичков-минитменов и вдоволь наслушавшись воплей Джексона, я и Нора отправились обратно, по пути несколько раз поздоровавшись с кем-то из местных. Никого из них Нора, разумеется, не знала и мне по ходу дела приходилось ей объяснять, кто есть кто в нашем старом-новом поселении.
Подошли к лавке Беннета, торгующей съестным и спиртным, и закрывавшейся обычно позже других заведений, где встретили семейство Сэмпсонов в полном составе: вчерашний Гомер, глава семьи, его жена Марта с неизменной пирамидоподобной причёской на голове и трое их детей: Берт, Лайза и малышка Линда. Подошли, поздоровались. Гомер сегодня был настроен благодушно, видно вчерашняя гулянка для него и для Марты окончилась без эксцессов с последующим выяснением отношений. Сегодня супруги прямо таки лучились благодушием и семейным счастьем. Я представил Нору Сэмпсонам, те по очереди пожали ей руку, даже маленькая Линда и та, встав на носочки протянула незнакомой тёте, пришедшей с дядей Нейтаном свою маленькую ладошку. Нора здоровалась, улыбалась, но я видел, насколько тяжело ей даётся общение с детьми Сэмпсонов. Поэтому я не стал долго задерживаться у лавки и ничего не купив – благо дома ещё была какая-то еда, поспешил попрощаться с дружным семейством и потянул Нору за собой. Солнце потихоньку скрывалось за горизонтом, небо на западе всё больше темнело, приобретая тёмно-синие тона, на Сенкчуари незаметно и неизбежно опускалась ночь.
Глава 3
Ночью я проснулся от того, что Нора, лежавшая рядом со мной под одеялом вдруг начала глухо стонать и метаться во сне. Она что-то невнятно бормотала, но сколько я не прислушивался, отдельных слов так и не смог разобрать. Я потихоньку погладил её по голове, аккуратно обнял, подсунув руку ей под спину, прижал к груди её милую головку. Тихо, моя хорошая, тихо… Нора затихла так и не проснувшись, лишь немного повозилась, поудобней устраиваясь на моей груди и тихонько засопела, погрузившись в глубокий сон. Я лежал так, с женой в обнимку до тех пор, пока её головка с растрепанными волосами не отлежала мне руку и ту не начало сильно покалывать. Я аккуратно, стараясь не потревожить сон любимой высвободил руку и принялся её растрать, что бы вернуть чувствительность. Потом я, некоторое время глядя на тёмный силуэт профиля Норы всё же решился. Чуть приблизив своё лицо к её щеке я тихим, но отчётливым шёпотом произнёс:
– В5-92, сброс до заводских настроек, гамма-7-1-эпсилон.
Ничего. Нора как спала, посапывая и тихонько вздыхая, так и продолжала дальше спать крепким сном. Тогда я, уже не боясь разбудить её, произнёс кодовую фразу возврата беглых синтов в полный голос. На этот раз Нора завозилась, оторвала голову от подушки, и глядя на меня тусклыми спросонья глазами, спросила:
– Милый, что-то случилось? Ты меня разбудил… Что ты там сейчас говорил?
– Ничего, любимая, ничего, спи. Ты возилась во сне и я позвал тебя, что бы успокоить. Засыпай.
Уф-ф-ф! Ну сла-а-ава тебе, боже!
Нора уронила голову на подушку и снова отрубилась, отправившись обратно в царство сновидений, а я продолжал лежать пялясь в потолок в кромешной темноте и всё думал, думал…
Задремал я лишь тогда, когда узкий просвет между плохо подогнанными ставнями из чёрного превратился в светло-серый. Но спать мне долго не пришлось: едва я худо-бедно погрузился в сон, как тут же проснулся от Нориного голоса, вернее от её крика. Подпрыгнув на кровати, я вскочил и посмотрел на жену. Та сидела, откинув с себя одеяло, упавшее одним краем на пол и всхлипывала, растирая рукой льющиеся ручьём из глаз слёзы. Что ещё за дела?! Я поспешил сесть с ней рядом и обнял её за плечи.
– Родная, что ты, не плачь, – я поцеловал её в заплаканные глаза. – Кошмар приснился? Успокойся, любимая, это всего лишь сон.
– Нет, – замотала головой Нора, попадая волосами мне по лицу. – Я вспомнила… Я увидела…
– Что? Что ты вспомнила? – уже не на шутку напрягся я.
– Я не знаю, как это объяснить… Это как кусочки мозаики, яркие вспышки, какие-то обрывки воспоминаний… Я пытаюсь их ухватить, но они всё время ускользают. Но одно я увидела абсолютно точно.
– Что? Что ты увидела? Не молчи милая, расскажи, вместе мы с этим разберёмся, – я взял ладошки Норы в свои и заглянул ей в глаза. Она слабо улыбнулась, высвободила из моей ладони одну руку и вытерла глаза. Потом провела ладонью по щекам, стирая слёзы.
– Я увидела… себя. Я лежала пристёгнутой к каталке, ну, на каких в больницах людей возят, на колёсиках, и не могла пошевелиться. Вокруг меня какие-то машины, колбы, разные пробирки как в научных лабораториях, с помощью которых всякие опыты проводят, в глаза светят яркие лампы. Мне страшно, очень страшно. Если чуть-чуть повернуть голову, то видно как бы окно, большое такое, а за стеклом люди в белых халатах и масках, они что-то там делают, мне оттуда, где я лежу, не видно. А ещё там же, за этим окном ещё двое в белом – женщина и старик, они горячо спорят о чём-то. Потом старик машет рукой и кивает с недовольным видом, будто нехотя соглашаясь с чем-то и отворачивается, а женщина берёт в руки здоровенный шприц, наполненный какой-то светящейся жидкостью и направляется ко мне. И тут меня охватывает дикий ужас, я пытаюсь освободиться, дёргаюсь изо всех сил, хочу убежать, но ремни, которыми меня пристегнули к каталке, не дают даже шевельнуться. А женщина подходит всё ближе, ближе… Она улыбается, но у неё очень странные глаза… Как у куклы, неподвижные, неживые. Она останавливается возле каталки и колет меня этим своим шприцем вот сюда, в шею. И тут меня охватывает такая боль, словно всё моё тело рвут на части и я кричу, кричу… И – темнота… Дальше всё обрывается. Что же это такое, кто эти люди и что они со мной делали?!
Видя, что Нора на грани срыва и опять вот-вот разрыдается, я не теряя времени вновь прижал её к себе, успокаивая. Потом, немного погодя, осторожно спросил:
– Ты прости, что заставляю тебя опять в этот кошмар погружаться, но ничего особенного ты там не заметила? Чего-нибудь необычного, запоминающегося. Того, что бы могло указать хоть примерно, что это за место? Ну, хоть что-нибудь?
Нора задумалась на некоторое время, потом отрицательно качнула головой:
– Нет, ничего такого я не помню. Кроме той бабы со стеклянными глазами и старикашки за большим окном ничего примечательного я не заметила. Хотя…
Она умолкла, явно что-то пытаясь осмыслить.
– Что? – наконец не выдержал я.
– Понимаешь, у них у всех знак был один и тот же, логотип такой на левой стороне груди вместо бейджика. У старика, у этой «куклы» со шпицем, у «лаборантов» этих то же… Знак в виде черепа в круге, а по контуру как бы крылья из лезвий от ножей, изогнутых, в стороны и чуть вверх смотрят. И цвета он был такого… металлического, что ли. А может и был из металла, я не знаю. У меня этот знак прямо перед глазами оказался, когда та, что со шприцем ко мне наклонялась.
– Череп с крыльями, говоришь, – задумчиво протянул я, пытаясь припомнить, не попадалось ли мне чего-нибудь подобного.
– Угу, с крыльями из лезвий. И главное! Такой же логотип там был на стене нарисован, блестящей металлической краской. Во-от такой вот здоровенный, – Нора развела руки в стороны, показывая размеры знака. – Значит, это какая-то компания, так ведь? Может, частная фирма какая-нибудь. Работающая на военных к примеру, почему нет?
– Не, – скептически отмахнулся я. – Какие там военные… Забыла где, а главное когда мы живём? А вот какие-нибудь сбрендившие учёные, выжившие и окопавшиеся в каком-нибудь своём секретном бункере, о котором никто до сих пор не знает – вот это запросто, это вполне себе может быть.
– А разве такое возможно, что бы столько лет в бункере, под землёй безвылазно просидеть? Ведь даже если не брать во внимание тот факт, чем они там будут питаться так долго, это же просто сбрендить можно от тоски! Я бы столько времени под землёй, пускай хоть в комфорте и роскоши ни за что просидеть не смогла.
– О-о, милая, ты себе даже не представляешь, как такие объекты устроены. В подобных убежищах можно жить не то что годами – десятилетиями! И при этом совсем не выходя на поверхность, возникни такая нужда. Реакторы на холодном ядерном синтезе, пищевые генераторы, минифермы, станки, промышленные «три-дэ» принтеры, способные создать необходимую деталь любой формы и битком набитые всем необходимым склады. Всё закладывалось с расчётом на очень и очень длительное время. И чем заняться там хватит всем с избытком, не заскучаешь. А то, на что способны учёные, фанатично преданные своему делу, нормальному человеку порой и представить трудно! Можешь мне поверить, я знаю, что говорю. В пору моих скитаний по Содружеству мне приходилось пару раз с такими дикими выходками долбанных очкариков сталкиваться – мама не горюй! Особенно «хороши» бывают поступки этих… необычайно одарённых гениев, чтоб их… Всё же Великая Война внесла свои коррективы в рассудок людей, перекроив сознание всяких умников и превратив их в большинстве своём из тихих и увлечённых ботаников в каких-то злых гениев, одержимых манией величия сверх всякой меры. А ты говоришь – не может быть… Может, милая, ещё как может!
– И что мы со всем этим теперь будем делать? – задала логичный вопрос Нора.
– А ничего. Вернее – пока ничего, – поспешил поправиться я, наткнувшись на недоумённый взгляд жены. – Несколько дней мы всё равно здесь пробудем. Я нож начну делать, ты по хозяйству пока. А потом пойдём в Даймонд Сити и я там наведу кое-какие справки… И в Братство потом наведаемся, то же информацию поищем. Даже шансов что-то разузнать больше именно там будет. Ну и познакомлю тебя с тамошними обитателями, хочется ведь наверное узнать, где муж основную службу-то несёт? Ну вот, всё сама и узнаешь. А заодно и насчёт снаряги для тебя что-нибудь решить нужно будет.
– Снаряги? Для меня?
– Да милая, снаряги. Для тебя. И оружия ещё, ты ведь с моим «Хадсоном» не надеешься всё время проходить?
– А почему бы и нет? Я могу…
–Я знаю, что ты можешь. Но во-первых – это мой пистолет, я к нему привык уже, он как продолжение моей руки… Чего смеёшься-то?! Вот несерьёзная ты девушка! Во-вторых – мы тебе специально оружие подберём, под тебя. Если хочешь – точно такой же «Хадсон», или даже целых два.
– И оно будет продолжением моей руки? – лукаво улыбнулась Нора, явно подшучивая надо мной.
– Да, так и будет. – не повёлся я. – Как это – зачем, ты тут, в Сенкчуари что ли сидеть собираешься, пока я на очередном задании буду? Нет? Ну а что тогда спрашиваешь… Всё, я вниз, водички пойду погрею, а ты пока то же давай вставай потихоньку, сегодня у нас раннее пробуждение будет.
Вот так начался ещё один наш с Норой день в этом чудесном постъядерном мире, который всегда, в любой момент готов подарить вам целое море новых впечатлений и разных, не испытанных прежде эмоций и ощущений, стоит вам только выйти за высокий забор и отойти от него подальше. Ну, вы меня поняли, надеюсь.
Одевшись, умывшись и позавтракав остатками вчерашнего овощного салата, мы провели ревизию оставшимся продуктам и пришли к выводу, что нужно будет наведаться в лавку к Беннету, иначе обедать нам уже будет нечем. Жена выказала желание самостоятельно отправиться за покупками, а заодно и познакомиться по возможности поближе с нынешними обитателями Сенкчуари. Я не возражал, потому как собирался с утра начать работать в своей гаражной мастерской, что бы постараться успеть изготовить нож, заказ на который вчера принёс Джонни-бой к тому моменту, когда придёт время нам с Норой отправиться в путь. На поиски ответов на наши с ней вопросы. Но пока было ещё рано, продуктовая лавка открывалась позже, и Нора решила побыть со мной в мастерской и посмотреть, как я буду работать над ножом. Я не возражал и мы вместе направились в гараж, дверь в который вела прямиком из гостиной. Миновав коротенький коридорчик, я сдвинул в сторону чуть слышно лязгнувший металлом в смазанных петлях засов, толкнул дверь и пошарив рукой по стене, щёлкнул выключателем. Под потолком зажглись яркие лампы – в мастерской я на электричестве не экономил, и шагнул к верстаку. Нора прошла следом и огляделась.
– Сто лет тут не была, – произнесла она, смотря по сторонам. – Ты тут всё переделал.
– Ага, точно, переделал, – кивнул я, включив радио и поймав волну Радио Даймонд Сити. Из старенького радиоприёмника негромко полились звуки лёгкой музыки.
Я включил настольную лампу и разложил на верстаке так называемый чертёж и материалы для ножа. Потянув на себя за железную ручку, выдвинул средний ящик верстака и стал в нём рыться, перебирая кованные заготовки, что бы подобрать нужную мне по размеру. Ага, вроде вот эта должна подойти… Выудив из ящика поковку, я принялся замерять её габариты линейкой, сверяясь с размерами, указанными на бумаге. Вроде подходит. Померил толщину штангенциркулем – да, самое то, что нужно. Ну что ж, тогда приступим! И пошла привычная работа: зачистил на грубой наждачке поковку от нагара, заодно подравняв поверхность, затем по картинке, накаляканной Филом, нарисовал на листе твёрдого картона контур ножа. Вроде получилось похоже на то, что хотел получить заказчик. Вырезал ножницами из картонки шаблон. Затем перенёс контур на заготовку, обведя картонный шаблон ножа «чертилкой» – тонким стержнем с припаянным победитовым наконечником, остро заточенным и позволявшим прочертить на металле тонкую линию. Так, вроде всё ровно…
Следующий шаг и он же занимающий больше всего времени и требующий максимума внимания – это обработка клинка по контуру и выведение спусков. На этом этапе Норе, которая до последнего момента сидела себе в уголке, забравшись с ногами в старое кресло, стоявшее у закрытых ворот, наскучило наблюдать за моей, в общем то ничем не примечательной деятельностью, и она направилась обратно в дом, готовиться к походу за покупками. Ну и правильно, а то я сейчас запущу ленточный гриндер, прикрученный к верстаку толстыми винтами, и поднимется такой шум, что просто так уже рядышком не посидишь. Нужно будет наушники одевать, я сам в них работаю и ещё очки с респиратором напяливаю для кучи.
Нора чмокнула меня в щёку и ушла, я лишь напомнил ей, что бы не забыла взять наверху кошель с крышками… кхм… всякий раз смех берёт, как про крышки эти вспоминаю, никак привыкнуть не могу. Дурить покупателей у нас тут вроде бы не принято, во всяком случае пока. Так что думаю с ней всё будет в порядке. Когда за женой закрылась дверь, я надел защитные очки, респиратор и нацепил наушники. Затем воткнул вилку в розетку и нажал на кнопку выключателя сбоку столешницы, запуская гриндер. Загудел-зажужжал электродвигатель, набирая обороты, побежала наждачная лента, скользя по направляющим роликам. Я покрутил рукоятку настройки, подбирая обороты, чуть тронул винт регулировки ленты и приступив вплотную начал обтачивать поковку. Сперва по контуру, а после поймав правильный угол, стал выводить спуски сначала с одной стороны, потом с другой, равномерно проводя заготовкой по наждачной ленте и периодически окуная её в воду для охлаждения. Только искры яркими пучками летели вниз из-под клинка, падая в подставленное ведро с водой, где тут же гасли. Кстати, воды в ведро долить бы надо, а лучше вообще поменять, пованивает уже малость. Всё руки не доходят.
Вот так, шаг за шагом, периодически выключая станок и давая мотору остыть я изготовил клинок. Ну, пока это только черновая обработка, ещё тереть и тереть, наводя блеск и выравнивая поверхности, теперь уже вручную. Уже можно рукоятью начинать заниматься, но это после обеда. Отдохнуть чуток надо, да и Норе по идее пора бы уже вернуться. Только подумал – и тут же услышал, как Косворд разговаривает с моей женой в прихожей, принимая у неё сумку с покупками. Оставив клинок лежать на верстаке, я снял с себя всю защиту, стянул перчатки, бросил их на столешницу и пошёл в дом, не забыв выключить свет на выходе из мастерской.
Нора с Косвордом уже вовсю хозяйничали на кухне, в две руки и два манипулятора разбирая купленные продукты и собираясь с минуты на минуту приступить к священному таинству готовки. Вернее собиралась Нора, а не в меру умный робот только мешал, создавая ненужную суету и периодически изрекая какую-нибудь свою очередную «мудрость». Я присоединился к всеобщему веселью, помыл как следует руки и мы все вместе принялись готовить обед. Нора мыла-чистила, я нарезал и шинковал, бросая всё это дело в большую кастрюлю, Косворд периодически мешал, причём не только нам с Норой, но ещё и шумовкой кастрюле… В общем дело двигалось. И уже вскоре кастрюля с исходящим ароматным паром овощным рагу стояла на столе, а мы с женой ждали с нетерпением, когда робот-дворецкий разложит по тарелкам наши порции.
После обеда мы с чашками «кофе» вышли на крыльцо, решив немного посидеть на воздухе и оставив робота одного на кухне мыть посуду. Надеюсь, ни одной тарелки разбито на этот раз не будет. Посидев на скамейке под навесом и немного поболтав о том, о сём мы вернулись в дом и снова взялись заниматься каждый своим делом. Я опять отправился в гараж работать над ножом, а Нора решила приступить к генеральной уборке нашего дома, который давно уже превратился в холостяцкую берлогу, пропахшую ружейным маслом, несвежими носками и подгоревшим на сковороде жиром. Начать она решила с нашей спальни наверху и к тому моменту, как я в мастерской взялся прикидывать, как же мне лучше раскроить пластины панциря болотника, чтобы собрать рукоять, Нора уже вовсю шуровала наверху мокрой тряпкой. Нарядившись в вытертый джинсовый комбинезон на лямках, раскрыв настежь окно и повязав на голову красную косынку, под которую убрала волосы, она выглядела как заправская домохозяйка. Время от времени покрикивала на Косворда, заставляя его часто менять грязную воду в ведре. В общем картина, согревающая душу, если бы только не думки о сыне, всплывающие в памяти время от времени помимо воли и омрачающие своим появлением всю радость нашего с Норой воссоединения. Но тут уж ничего не поделать, жить-то всё равно как-то надо.
Так в трудах праведных незаметно прошёл день. Я немного увлёкся в мастерской и к тому моменту, когда Нора заглянула в гараж и посоветовала мне закругляться: мол, хватит на сегодня, оказалось, что уже почти стемнело. Ну, значит и впрямь достаточно трудиться, пора и честь знать. Я прибрался на верстаке, вырубил всё электричество в гараже и отправился в дом, отдыхать. В таком вот примерно порядке, день за днём незаметно прошла неделя. Я к тому моменту уже практически закончил нож, а вчера наконец доделал и ножны к нему. В общем, можно считать, что заказ готов. А Нора за эти дни так вымыла и выскребла наш дом, что теперь он являлся просто эталоном чистоты и порядка. Значит потихоньку можно собираться в дорогу. И прямо сейчас, этим ранним пасмурным утром я начну свои приготовления. Первым делом – оружие для нас с Норой. Почему сразу оружие, спросите вы? А я вам отвечу: не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Чувствует моё сердце, что начинается что-то такое, от чего жизнь наша совершит… да что там – уже совершает очередной виток, по своей значимости и грандиозности превосходящий всё, что случалось с нами до этого момента. Ведь то, что мы с Норой вновь обрели друг друга, причём совершенно фантастическим образом… не буду кривить душой – говорим прямо: просто чудом из разряда тех, о которых благоговейно шепчут адепты самых разных религий, в божественном экстазе возводя свои очи к небесам, и неужели это можно приписать простой случайности? Совпадению? Вы в самом деле так считаете? Каким бы прожженным циником я ни стал за время, проведённое в этом чудном постъядерном мире, но таких случайных совпадений не бывает, я совершенно, безоговорочно в этом уверен. Рок, судьба, божественное проведение – назовите это так, как вам будет угодно, но мы с моей женой снова вместе! Я уже говорил, что за сравнительно недолгий срок с того дня, как я оказался на просторах бывшего штата Содружество Массачусетс, мне «посчастливилось» практически сразу же с головой окунуться в такой водоворот событий, что иному и десяти жизней не хватит, что бы испытать половину того, что пришлось испытать мне. И – о чудо! Я до сих пор жив, относительно здоров и даже веду кое-какие дела, приносящие пусть и не большую, но всё-таки прибыль. При этом я всё так же продолжаю наживать по большему счёту врагов, чем друзей, всё так же продолжаю приносить своему здоровью по большей части вред, чем пользу… Вот такие вот дела, дорогие товарищи.
Вообще-то если посмотреть на ситуацию хладнокровно и отстранённо, трезво оценивая и взвешивая все те немногие известные нам факты, то в нашей с Норой встрече никаким божественным проведением, а уж тем более милостью небес к нам смертным и не пахнет. Наоборот – во всём виднеется чей-то тщательно выстроенный план, тонкий расчёт многоходовой комбинации, чья-то сильная рука, которая всем руководит и всё это дело направляет. И рука эта вполне себе человеческая, а не мифическая всесильная длань господня. И вот во всём этом нам с Норой придётся разбираться, разбираться глубоко и тщательно, так как быть пешками в чужой игре и марионетками в чьих-то руках не желаем ни я, ни она, однозначно. Кто бы ни вёл всю эту игру, кто бы ни пытался всем этим манипулировать, какие бы цели не преследовал – понервничать ему… или им, ещё ой как придётся! Хм, что-то я расхрабрился не на шутку… Как бы оно это… не того… Значит, череп с лезвиями, говоришь…
Все эти не совсем весёлые мысли крутились в моей голове, когда я уже час как сидел в бывшей детской на втором этаже и чистил винтовку, разложив на столе всё нужное для этого дела хозяйство. Мои руки жили своей собственной жизнью, двигая взад-вперёд шомпол с навинченным на конце пластиковым ёршиком внутри ствола, а я всё думал, думал… Наконец голова начала натурально пухнуть от раздумий и я, встряхнувшись, отложил в сторону недочищенный ствол, убрал шомпол и встал из-за стола. Вытер более-менее чистой тряпкой руки, бросил её на стол и направился в нашу спальню, где Нора всё ещё нежилась под одеялом и не желала до конца просыпаться. Мне же прошлой ночью что-то не спалось, я ворочался, то и дело просыпался, и в конце концов окончательно пробудившись ранним утром и пойдя по малой нужде, я разгулялся окончательно и решил больше не ложиться. Поэтому вернувшись в спальню я, стараясь сильно не шуршать, натянул старые спортивные брюки, накинул рубаху на голый торс, и поцеловав Нору в торчащий из-под одеяла носик, отправился в «оружейную», прикрыв за собой дверь. Нора что-то там пробурчала невнятное, зарылась поглубже под одеяло и продолжила потревоженный мной сон. И вот сейчас я решил, что моей дорогой половине достаточно дрыхнуть и пора начинать участвовать в нашем общем деле, разделять, так сказать, все заботы наравне с супругом. А то что же получается – я тут один бьюсь, как рыба об лёд, ночами не сплю, всё думаю, как нам получше к предстоящему походу приготовиться, а что поход наш будет долгим и богатым на впечатления – тут к гадалке не ходи, а поэтому:
– Нора, подъём!!! – и тут же уворачиваюсь от летящего прямиком мне в голову старого глянцевого журнала, лежавшего до этого на тумбочке в изголовье с Нориной стороны. А сама агрессивная лежибока снова предпринимает попытку поглубже закопаться в постель, но не тут-то было – я хватаюсь за край одеяла.
– Милая, пора-пора, труба зовёт, – и тяну одеяло на себя.
– Не зовёт, не зовёт, – супруга не сдаётся, пытаясь завернуться уже не только в одеяло, но и в простыню на манер куколки в коконе, но я остаюсь неумолим.
– Нора, милая, ну правда – мне твоя помощь нужна. Хватит вылёживать, вставай уже.
Жена вздыхая сдаётся, перестаёт сопротивляться и выпутывается из постельных принадлежностей. Села на кровати и сладко потянулась, выгнув спину и вытянув вверх руки.